Текст книги "Шипы в сердце. Том первый (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

– Ладно. Я разберусь.

А про себя добавляю, что теперь процесс передачи ее активов затянется еще минимум на несколько месяцев.

Вика тоже что-то такое понимает, потому что по ее лицу пробегает тень удовлетворения.

Я смотрю на нее еще пару секунд, затем встаю, бросая несколько купюр на стол.

– Разрешишь мне сесть за руль? – Она даже не пытается скрыть разочарование. – И даже водителя не предложишь?

Мой водитель сейчас катает мою вредную принцесску. Передавать его Виктории в таких обстоятельствах, даже на час, кажется каким-то долбоебизмом.

– Боюсь, у меня теперь добавилось головной боли и стало еще меньше свободного времени. Вызвать такси, Вик?

Она резко и бескомпромиссно мотает головой.

– Не садись в таком состоянии за руль, ладно?

Все-таки выуживаю из нее утвердительный кивок, желаю удачного вечера и ухожу.

Она не пытается меня остановить. Просто молча смотрит в спину.

Глава семнадцатая: Барби

Меня бесит, что весь остаток рабочего дня я все время трогаю губы и телефон.

Потому что вспоминаю и жду.

И дергаюсь, потому что ощущаю себя полностью прозрачной в каждой мысли. Как будто все они транслируются как лента телесуфлера прямо из моей головы в глаза окружающих.

Авдеев ничего не пишет.

Явно снова весь занят своими миллионными проектами, и такая безделушка, как поцелуй со мной в лифте его абсолютно не парит. Я была достаточно неплоха, чтобы повести меня в ресторан – окей, его это устроило.

Но примерно без десяти семь, когда я собираюсь на все плюнуть и ехать домой, принципиально пользуясь его водителем, на телефон прилетает сообщение:

Хентай: Жду тебя на парковке.

Пару секунд смотрю на экран, ловя себя на желании написать что-то колкое. Даже в сердцах набираю: «А поцелуи в лифтах не требуют последующих объяснений?» Но потом стираю все это, даже не успев дописать. Просто убираю телефон в сумку и хватаю пальто.

Я не дам ни единого шанса думать, что этот поцелуй целый день не выходил у меня из головы. Возможно, мне совсем не так легко, как ему, вычеркнуть эту «маленькую несдержанность» из памяти и тратить на притворство придется гораздо больше сил, чем я бы хотела, но у Авдеева не будет повода для триумфа.

Из офиса выхожу прямо в туфлях, чтобы не портить вид своих бесконечных, подчеркнутых тонкими каблуками ног. Фары «Бентли» мерцают мягким светом, когда я приближаюсь. Вадим выходит, открывает для меня дверцу. Шутку о том, что он обучаем и не безнадежен, произнести так и не получается, потому что, на секунду потеряв бдительность, опираюсь на его ладонь.

Чувствую, как слегка, на долю секунды, сжимает мои пальцы.

Молниеносно вспоминаю, как он легко держал меня в лифте.

Как потом гладил по губе.

Ныряю в салон, одергиваю руку и складываю ноги на бок.

Вадим занимает место водителя, снова абсолютно подконтрольно выруливает далеко не маленькую тачку с парковки, плавно встраивает ее в ряд машин. На его лице ноль намека на напряжение. Как будто несколько часов назад он не прижимал меня к себе в лифте и не заставлял буквально плавиться в его руках.

Я пристегиваюсь. Позволяю взгляду скользнуть по авдеевскому профилю. В полумраке салона его черты кажутся резче – напряженная линия челюсти, чуть сведенные брови. Он выглядит сосредоточенным, но не на мне. Надо это исправить.

– Впервые в жизни меня пригласили в ресторан так, будто за отказ грозит сметная казнь. – Я собираюсь игнорировать поцелуй, но позволить себе маленький ядовитый укус имею полное право.

– Ты не против? – Он даже не смотрит в мою сторону – только на дорогу.

– Вы же не оставили мне выбора, Вадим Александрович.

– Наоборот. Оставил. Ты могла отказаться.

– Ага. И тогда бы ты нашел способ меня убедить.

– Естественно, – чуть приподнимает уголок рта, обнажая едва заметную в тусклом свете приборной панели улыбку. – Но мне нравится, что не пришлось.

Я фыркаю, отворачиваясь к окну. Ладони сжимаются на коленях.

Бесит его спокойствие.

Минуты тянутся, пока машина плавно маневрирует по вечерним улицам.

– А если бы я не прошла тест? – А, черт. Я просто вертела этот вопрос в голове, естественно, не планируя задавать его вслух.

– Думаешь, это был только тест? – Авдеев не отрывает взгляд от дороги, но теперь его голос звучит с оттенком искренней заинтересованности.

– Думаю, это у тебя в порядке вещей.

– Что именно?

– Брать, кого захочешь и когда хочешь.

Он не отвечает сразу. Лишь плавно снижает скорость перед перекрестком.

– А ты против, что в этот раз мне захотелось взять тебя, Барби? – Наконец, бросает короткий взгляд в мою сторону.

Я не сразу нахожу, что сказать.

Потому что это чертов вопрос с подвохом.

– Вы и так знаете ответ, Вадим Александрович.

– Ужасно забавляешь, называя меня так. – Его рука лениво скользит по рулю, пальцы постукивают по коже.

Я знаю, что он делает.

Я знаю, что он тупо меня дразнит.

Медленно и бесстыже, подначивает всей своей адской самоуверенностью.

– О, а мне казалось, тебя больше забавляет, когда я теряю дар речи, – исхожу ядом в ответ.

– Это тоже неплохо, – поджимает губы, как будто чтобы не рассмеяться.

Вот же гад.

Я поворачиваюсь к нему. Подавляю желание попробовать на прочность авдеевские нервы… ну, допустим, уронив ладонь на его бедро. Даже почти представляю в голове эту картину – как слегка поведу рукой вверх, очевидно провокационно. Проверяя реакцию.

Проблема в том, что я впервые в жизни абсолютно в себе не уверена. Не знаю, смогу ли остановиться до грани.

– Нравится вышибать у меня контроль? – вместо этого задаю вопрос в лоб. – Вам так безопаснее?

– А тебе безопаснее перепрыгивать на «вы»?

– Мне так интереснее, – поддаюсь ему, выдав кусочек правды. Мне действительно нравится капелька формальности в нашем словесном пинг-понге.

Машина плавно въезжает на парковку ресторана.

Вадим спокойно ставит ее на место, заглушает двигатель.

И только тогда, когда в салоне воцаряется тишина, расслабленно произносит:

– Проверять, кто из нас контролирует ситуацию, можешь сколько угодно, Барби. – Выдерживает паузу, намеренно давая мне «дозреть». – Но мы оба прекрасно знаем, что тебе нравится, когда это я.

Я никогда не относилась к тому типу женщин, которые падают в обморок от мужчин типа «большой папочка». Но желающих опекать меня на каждом шагу и посягнуться на мое священное право самой принимать решения, раскусывала всегда на раз-два и так же быстро от таких избавлялась. Я достаточно женщина, чтобы кайфовать от того, что мужчина открывает дверь или подает руку, но также и достаточно взрослая женщина, чтобы жить самостоятельно своим умом.

Авдеев, каким-то совершенно непонятным для меня образом, сочетает в себе оба этих качества. С одной стороны, он бывает весьма категоричен, когда заявляет какие-то вещи, с другой – у меня обычно нет ни единого аргумента (кроме идиотских, которые я не озвучиваю), чтобы доказать ему, почему он может запихать свое самцовое доминирование в известное глубокое и темное место.

И да, блин, он чертовски прав! Мне нравится, когда он ведет.

Я сразу чувствую себя… особенной. Не тупой курицей, которую нужно водить за руку в торговом центре, чтобы не потерялась, а девочкой-девочкой, для которой – все.

И я только еще сильнее вязну в этом выводе, когда мы заходим внутрь ресторана под лаконичной, но вполне говорящей вывеской: Prime Steakhouse Bar.

Меня сразу окутывает теплый аромат прожаренного мяса и легкие, ненавязчивые нотки дорогого красного вина. В воздухе витает ароматное и аппетитное сочетание дерева, угля и приправ. Интерьер выдержан в темных, насыщенных тонах: глубокий бордовый, теплый коричневый, приглушенный черный. Пространство уютное, но с намеком на статус – большие столы из массивного дерева, приглушенный свет, акцентные медные светильники над каждым столом. Я бывала в местах, где готовят стейки, и обычно они все немного похожи друг на друга даже вне зависимости от ценника, но здесь ощущается особенный статус. Не броский, но с порога как бы говорящий: «Будь готов раскошелиться».

Я мысленно фыркаю, вспоминаю бизнес-джеты и обещаю себе больше не триггериться на такие вещи.

Меня на секунду беспокоит интерьер, в который я могу не вписаться в своем платье с распродажи старой-старой коллекции МиуМиу, но в этот момент ладонь Авдеева коротко касается моей спины. Это не жест владения, скорее успокаивающий, как будто он считал мою нервозность и без слов говорит: «Расслабься, ты здесь со мной». Я чувствую его тепло даже через ткань платья и, наверное, если бы он хотел и надавил чуть сильнее – я бы подчинилась и растеклась по его ладони, как джем.

Мы занимаем столик в углу, откуда отлично видно и зал, и открытую кухню, где работают повара. Вадим садится напротив, разворачивает меню и мельком смотрит на меня. В его глазах все та же спокойная сосредоточенность, но сегодня к ней примешивается что-то еще. Как будто он позволяет себе чуть больше расслабленности.

– Рибай, средней прожарки, – сразу говорит он, когда к нам подходит официант. – И минеральную воду, без газа.

Официант кивает, отмечая заказ.

Я просматриваю меню, хотя уже знаю, что хочу. Вагю. Боже, я мечтала попробовать его черт знает сколько времени. Но, блин, я не могу взять вагю. Я уже слышу голос в своей голове: «О, так ты все-таки хочешь показать, что умеешь жить красиво?»

– Нью-Йорк, с кровью. И… бокал шампанского, – говорю я, закрывая меню и готовясь встретить брезгливый взгляд Авдеева.

Или он будет смотреть на меня как на несмешного клоуна в цирке? Всем известно, что к мясу нужно брать красное сухое вино. А шампанское к мясу – это минимум дурной вкус, максимум – полное его отсутствие.

Но он только едва заметно приподнимает бровь. Свою чертовски не идеальную, но абсолютно сексуальную бровь. И это единственная реакция. Не насмешка, не порицание, не удивление – просто легкий намек на интерес.

– Я знаю, что к мясу нужно красное. Знаю, что у него танинность, структура, все дела. – Делаю небрежный жест рукой. Он же не просил объяснять. Зачем я это делаю?! – Но я люблю шампанское. Оно легкое. Праздничное. Мне нравится вкус. И пузырьки!

Авдеев поджимает губы, будто скрывает улыбку, но в глазах читается одобрение.

Мне должно быть плевать на его оценку, но я почему-то чувствую себя свободнее.

– Барби, если ты хочешь и любишь шампанское – значит, пей шампанское. Хоть к мясу, хоть к десерту.

– Даже если я тебя опозорю?

– В этой ситуации я опозорил бы себя только тем, что стесняюсь женщину, которую привел ужинать.

Долбаный ты «зеленый флаг», господи.

– Я могу попросить принести бутылку, если хочешь, – предлагает Авдеев. Без намека на издевку, но черти в его синих глазах даже не пытаются маскироваться.

– Хотите меня напоить и соблазнить, Вадим Александрович? – выпускаю на свободу своих. Может, и не таких наглых, но хотя бы с рожками.

– Разве для этого мне нужно вас поить, Кристина Сергеевна? – подхватывает игру, очень легко, очень расслабленно, как будто теперь это тоже, блин, его территория. А я тут так, первоклашка, которая даже правил не знает.

Слава богу, отвечать на этот вопрос мне не приходится, потому что официант приносит наши напитки, и я с наслаждением делаю глоток из высокого тонкого бокала.

Жмурюсь, ощущая на языке абсолютно непередаваемый вкус. Игристое холодное, хрустящее, с тонкими нотами яблока и ванили. Идеально.

Вадим берет свою воду, отпивает. Ловлю его взгляд через стеклянную оправу бокала – наблюдает за мной, оценивающе, но без нажима. Как будто просто что-то для себя фиксирует.

– Ты нервничаешь? – внезапно спрашивает Авдеев.

Я моргаю. Блин. Я же думала, что веду себя идеально расслабленно.

– Немного, – признаю я.

– Разве для этого есть какая-то причина?

– Жду оглашения условий, – выдаю еще одну порцию правды.

Он не спешит как-то реагировать на мои слова. На мгновение даже кажется, что сейчас сделает лицо-кирпичом и просто меня высмеет как маленькую, сделав вид, что того телефонного разговора не было. Ну а почему бы и нет? Как однажды сказал один мудак моей приятельнице, которой обещал звезды и луну, и бриллиант размером с гору: «А ты возьми мои слова и пойди с ними в суд!»

– Я рад, что ты все услышала, Барби. – А вот это звучит почти как похвала.

– Я не буду вашей содержанкой, Вадим Александрович.

– Ты всегда очень спешишь, – озвучивает очередной вывод обо мне.

– Хочу сделать это до того, как принесут мясо, – фыркаю, и делаю еще один глоток шампанского, такого нереально вкусного, что я бы и правда приговорила всю бутылку. Держу бокал за тонкую ножку, кручу его перед глазами. – По крайней мере за это я смогу расплатиться сама.

– Тебе не придется.

– Так уверены, что я – на все согласная тупоголовая аквариумная рыбка?

Вадим делает знак официанту и когда тот подходит, негромко просит принести целую бутылку. Моя довольная улыбка – для него, но он реагирует довольно спокойно. Ровно так же, как и на мой спич о личных границах.

– Крис, если бы я думал о тебе в таких формулировках, то не звал бы ужинать.

– А еще я не продаюсь, – решаю огласить весь список.

– Я не покупаю женщин.

– Сами приходят и сами все дают?

– Тоже люблю эту книгу[5]5
  Кристина цитирует слова Воланда из «Мастера и Марагриты»


[Закрыть].

Официант приносит наш заказ, ставит в центр стола ведерко со льдом. Тихонько радуюсь, что хотя бы на какое-то время нам придется сбавить темп разговора.

Мясо здесь подают на красивой крафтовой доске, вместе с кусочками кукурузы и батата на гриле. Мой стейк абсолютно идеальный: стоит немного придавить вилкой и отрезать первый ломтик – и из прожилок вытекает светло-розовый сок. И аромат такой, что мой желудок безобразно громко урчит.

Но все это меркнет от ощущения вкуса.

Я знаю, что это совершенно против всех гастрономических правил, но, запивая сочный мясной ломтик шампанским – для меня в этом идеально все.

Только когда пережевываю, кажется, третий по счету кусок, обращаю внимание, что Вадим к своему едва ли притронулся. Он ненавязчиво, не смущая, наблюдает за тем, как ем я. И что кукурузу хватаю прямо пальцами, потому что так вкуснее.

– Что? – все-таки спрашиваю, взяв паузу, чтобы вытереть руки салфеткой.

– Люблю смотреть на здоровый женский аппетит.

– Этому идеальному телу нужно много белка и нормальной человеческой еды, – дергаю бровью и изображаю Мисс Вселенная, только временно без короны и ленточки.

Обращаю внимание, что все это время его телефон лежит с краю на столе.

Экраном вверх.

Пару раз его «включали» входящие сообщения, один раз звонил какой-то «Софер», с ним Авдеев перекинулся парой слов, как мне показалось из контекста – этот «денежный мешок» собирается приобрести какую-то недвижимость. Уверена, что не первую.

Но сейчас на это плевать.

Я просто фиксирую тот факт, что если бы ему, вдруг, в восемь часов вечера начала названивать какая-то тёлка или, очень может быть, моя драгоценная мачеха – я бы легко поймала на экране женское имя. Авдеев не предпринимает никаких элементарных мер безопасности. Ведет себя так, будто у него действительно кроме меня никого нет.

Эта мысль так неожиданно приятно щекочет, что я залпом допиваю шампанское и смотрю, как мигом оказавшийся рядом официант подливает еще.

– Кстати, гуглила твой самолет. – Ладно, Крис, ну и зачем ты это сейчас сказала?

– И как тебе? – Он отправляет в рот кусок мяса, прожевывает, выражая к моему еще пока не произнесенному ответу абсолютно искреннее любопытство.

– Громадина. – Я честно не могу сдержать восторг, потому что меня поразило все – начиная от размеров и заканчивая супер-салоном. – Я думала, бизнес-джеты – это маленькие такие самолетики на пять мест, а у тебя целая летающая крепость.

– Иногда нужно больше пространства.

– Для чего? – Наклоняюсь вперед, намеренно приглушая голос, как будто собираюсь выпытать у него гостайну. – Вечеринки с моделями?

– Именно, – он широко улыбается. – Бассейн с шампанским, фейерверки, диджей.

– Надо же, а казался меньше, – пытаюсь не поддаваться на его откровенный стёб.

– Ты уже определись – больше или меньше, Барби.

– Мы сейчас поговорим о том, что размер не имеет значения?

– Размер всегда имеет значение. – Он складывает приборы, слегка толкает доску с мясом к краю стола. Изучает меня своими гадскими синими глазами с такой издевкой, что хочется ткнуть его вилкой.

– Фигня, – отмахиваюсь, – главное – сноровка.

– Как ты относишься к сексуальным игрушкам, Крис? – неожиданно прилетает в ответ абсолютно откровенное. Такое адски пошлое.

И этот легкий прищур, синева из-под слегка опущенных длинных ресниц, пока Авдеев пьет воду и ждет мой ответ. Абсолютно без напряжения. Ни единого намека что он в принципе допускает возможность прямо сейчас быть посланным.

Возможно, если бы мне не нужно было залезть в его постель, я бы именно так и поступила.

Чисто из принципа, потому что некоторых королей жизни иногда нужно ставить на место.

Но меня жутко напрягает, что даже при таком раскладе я просто допускаю вероятность.

«Возможно» послала бы. А возможно – и нет.

– Положительно отношусь, Вадим Александрович, – держать невозмутимое лицо очень тяжело, но я стараюсь. – Есть некоторые ограничения, но в целом – никаких табу. А как вы относитесь к тому, чтобы использовать язык везде, где хочется женщине?

– Без проблем. Где она хочет, где я хочу.

Я просто не представляю, что мне нужно сказать – или сделать – чтобы его смутить. Ну или хотя бы заставить удивленно икнуть. Но на сегодняшний вечер это определенно становится моей идеей-фикс. Хочу посмотреть, что происходит с этим красивущим лицом, когда его хозяин не в своей тарелке.

– Это уже собеседование или я для таких вопросиков еще недостаточно… приготовлена? – Выразительно болтаю в воздухе бокалом и делаю еще пару глотков.

– Это просто разговор, Кристина. Взрослый. А ты не производишь впечатление девушки, которая краснеет от слова член.

Я вспоминаю свои танцевальные «подвиги».

Вспоминаю безликие мужские тела в темноте зала, которые выкрикивали такие вещи, что первое время я каждый выход на сцену соскребала с себя стальной щеткой для снятия ржавчины. Потом привыкла. Еще позже стало абсолютно по фигу.

Так что да, от слова «член» я не краснею уже давно.

Но от градуса разговора начинает покалывает внизу живота. Только черта с два я дам ему это понять.

– Ну что ж, – тяну я, словно перевариваю все сказанное. – Взрослый разговор, значит? Давай тогда расставим точки над «i». Что все это значит, Вадим Александрович?

– Может сначала закончишь с ужином?

– Звучит как отмазка.

– Звучит как очередное желание поспорить, – моментально отбивает мяч на мою сторону.

И… я пропускаю.

Потому что он знает куда бить. Прекрасно считывая меня даже через ту глухую оборону, которую, как мне казалось, я держу почти идеально.

Я ведь могла бы просто доесть это идеальное мясо.

Выпить еще бокал шампанского.

Расслабиться в лучшем ресторане.

И ежу понятно, что независимо от того, о чем будет этот вечер, я в полной безопасности. Такие как Авдеев никогда не пачкаются дешевыми манипуляциями типа «я тебя потанцевал – теперь танцуй ты». И он точно не станет силой пихать меня в машину, чтобы получить секс. Он его может получить у любой женщины в этом зале, просто расстегнув еще одну пуговицу на рубашке и глядя в упор примерно минуту.

Он просто дал мне расслабиться. Если кого и тянет «на пацанские разборки», то точно не его.

Но мне правда важно понимать, что происходит.

Подумав минуту, прихожу к единственному логичному выводу – просто сказать об этом. Озвучить как есть. Это не та правда, которую нужно прятать за семью замками, потому что Авдеев и так давно ее считал.

– Я люблю понимать, где стою… Вадим, – называю его по имени, на этот раз уже контролируя, а не потому, что хочу превратиться в мороженое в его руках.

– Мне не нужна содержанка, Барби, – говорит он. – Мне не нужна любовница для статуса. Разовый секс мимо. И девочка из офиса для интимных встреч в лифте и острых ощущений – тоже. Жену я пока тоже не ищу, но в принципе – не противник брака как такового.

– Сказал ни разу не женатый мужчина, – машинально соскальзывает с моих губ.

А, черт.

Я знаю это, потому что потратила два долбаных года, чтобы изучить его жизнь. Ни единого упоминания о жене, о любовницах, о долгоиграющих отношениях. Только какие-то легкие полунамеки на отношения успешного «инвестора Вадима Авдеева» с парой красоток.

Так что, как бы мне не нравились пузырьки в игристом вине, я медленно оставляю бокал на стол.

Но Авдеев не собирается устраивать допрос с пристрастием. Он вообще как будто даже не обращает внимания на мой откровенный прокол.

– А ты считаешь, что все отношения должны заканчиваться кольцом на пальце? – спрашивает все с той же ленивой расслабленностью.

– Абсолютно нет. – А про себя добавляю, что, когда мужик со старта не вешает лапшу на уши, а четко озвучивает, чего хочет – это, блядь, долбаный чистый секс. Эмоциональное порно.

– Я хочу попробовать, – продолжает он, видимо, удовлетворенный моим ответом. – Ты. Я. Без спешки и без давления.

– Что значит «без спешки»?

– Это значит, что я не тороплю события. Не тороплю тебя. Не тороплю себя. – Он снова берет стакан с водой, наклоняет его в пальцах. – Мы оба взрослые люди, Крис. Мне не нужно ничего форсировать. Хочу увидеть, как ты будешь себя чувствовать. Кажется, это называется «встречаться», нет?

Встречаться?

Ладно, шампанское, ты мне снова нужно!

Не содержанкой, не любовницей.

Он предлагает быть его женщиной.

Это как с первого хода в «дамки» по прямой, наперекор всем правилам.

Голова настойчиво вопит: «Не расслабляй булки, Крис!»

Сердце взрывается как хлопушка с конфетти из плюшевых игрушек: «Да, блин, ДА!»

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – вопреки всему этому, говорит мой рот.

– А тебе обязательно нужна какая-то трагедия? – Он усмехается.

Меня передергивает. Потому что в его словах есть правда. Я привыкла к играм, к недосказанностям, к подводным камням. А он просто берет и предлагает мне что-то, что не требует борьбы. Типа, ок, давай встречаться и посмотрим, что получится. Ну и где эти чертовы подводные камни? Обо что я конкретно сейчас должна порезаться, чтобы мозги встали на место?

Эта ясность и прозрачность полностью дезориентирует.

Я плавлюсь, черт.

Держать контроль все тяжелее.

Хотя, кого я обманываю? Мне нравится, когда контроль у него.

Когда приходится подчиняться не потому, что мне выкручивают руки и ломают кости, а потому что это естественно. И, как бы глупо это не звучало, безопасно.

И если бы это был какой-то другой «Авдеев», я бы была на седьмом небе от счастья.

Нет, на другой орбите. Вращалась бы вокруг этого «подарка судьбы» со скоростью света, как самая яркая звезда.

Но…

– Мы же друг друга почти не знаем, Вадим Александрович.

– Поэтому – никакой спешки, Кристина Сергеевна.

– Неужели даже не трахнешь меня после ужина?

– А тебе хочется, чтобы трахнул?

– А тебе?

– Пиздец как хочется, Барби. – Такое откровенное, очень мужское признание. Острее, чем красный перец. Трещит между нами маленьким бенгальским огнем. И взгляд прямой, уверенный, такой отвязный, что я непроизвольно сжимаю ноги под столом. – Но точно не сегодня. Расслабься.

Вот же долбаный мудак.

Я не знаю, как еще можно было сказать женщине, что ее хочется поиметь до зубного скрежета и при этом сразу на взлете бескомпромиссно рубануть по крыльям.

Мне хочется отомстить. За уязвленную женскую гордость.

Тупо отбросив все свои подковерные игры, пройтись по мужскому самолюбию острыми каблуками. Чтобы он хотя бы на секундочку почувствовал то, что в эту минуту чувству я – как будто про наш секс все решил именно он, а мне надо сидеть и тихонько ждать, когда Его Грёбаное Величество снизойдет.

Но, как назло, на ум не приходит ничего острого и изящного.

И я просто пру по самому очевидному.

– Есть какие-то проблемы, Вадим Александрович?

– Проблемы?

– Ну, такие маленькие пикантные проблемы, о которых не рассказывают даже друзьям в чисто мужской компании.

Правда в том, что я ни черта не верю в то, что несу.

Ни капли.

Даже не сомневаюсь, что трахается этот мужик как долбаный терминатор. Трахается, когда ему захочется и сколько ему будет хотеться. Потому что он явно внутренне очень агрессивный, энергичный, гоняет свое тело спортом. И периодически загружает его адреналином, например, лихо катаясь на сноуборде. Боже, я даже представить боюсь, сколько в нем тестостерона, если мне одного вздоха рядом хватает, чтобы промокли трусы.

– Барби, блин. – Авдеев медленно качает головой. На его лице появляется тень легкого разочарования. И снисхождения.

Я прямо чувствую, как от невербального леща начинает гореть задница.

– Ты же это не серьезно?

– Это был простой вопрос, Вадим Александрович, – я упрямо буду стоять на своем. Он первый в меня бросил нифига не деликатный вопрос про сексуальные игрушки. – Вы же предлагаете встречаться? Я хочу знать все условия. А то вдруг вам надо раз в неделю, а мне – три раза в день. Надо договориться на берегу.

– Хочешь знать, смогу ли я достаточно хорошо тебя выебать? – мягко, игриво. Так порнографично, что мои колени прямо сейчас превращаются в сиамских близнецов, срастаясь, кажется, намертво.

Во рту совершенно сухо.

Не спасает даже шампанское.

К черту, домой я поеду точно с вертолетиками в голове.

– А сможешь? – произношу предательски севшим голосом. С дрожью, которую невозможно не услышать. Сдаю себя с потрохами. Молодчинка, Крис, делаешь ему прямо королевские подарки!

– Барби, я не люблю разговоры в духе «понты для бедных». Давай просто зафиксируем, ладно? Но тебе же хочется, чтобы я произнес это вслух? Например, что мог трахнуть тебе еще утром в лифте. Или когда подвез домой? Трахнуть не куда разрешит маленькая капризная принцесска, а куда мне захочется. Очевидные вещи же. Зачем их озвучивать? Чтобы что? Мой член и либидо в полном порядке, мне не нужно превращать тебя трофей, раскладывая во всех позах в «Бентли» или после бутылки шампанского, на, «условно», первом, втором или третьем свидании.

Я тяну остатки «шипучки» из бокала очень маленькими глотками, выигрывая время для какого-то внятного ответа. Но его просто нет.

Не имеет никакого значения, что я скажу, если он и так сделал полный «факт-чекинг».

– Почему не сегодня? – Ему нужна секунда, чтобы увидеть мой интерес. Или стыд? – Потому что я так решил.

«А если мне вот теперь прямо надо, чтобы сегодня, блядь?!»

Все, сдаюсь.

Я его хочу как ненормальная.

И это у меня еще даже не «синие кружки» в календаре менструального цикла.

– Теперь я буду знать, что когда Авдеев говорит: «Никакого секса после ужина», это значит, он трахнет еще за столом.

– Понравилось, Барби? – поддразнивает.

– Кончила, Вадим Александрович. Видите, сижу и оргазмирую.

– Крис, мне очень нравится, что ты переживаешь за ту сторону наших отношений, которая меня тоже волнует, но разве у тебя нет других вопросов? – Он занимает свою любимую расслабленную позу – откидывается на спинку стула, забрасывает ногу за ногу, небрежно держит на колене сцепленные в замок руки.

– А я могу спрашивать что захочу?

– Абсолютно.

– Даже глупости?

– Я бы удивился, если бы сегодня за столом ты не исполнила ни одной.

– Твой рост и вес, – выпаливаю, нарочно игнорируя его последний выпад. Я, может, и несу глупости, но кайфуете-то от них вы, Вадим Александрович.

– Двести два и сто тринадцать.

Господи, шпала.

В моменте картинки того, как это здоровенное тело будет вгонять член мне между ног, заставляют беспощадно жевать нижнюю губу. Вышвырнуть их из наполненной пузырьками головы – та еще задачка.

Я нервно смеюсь и все-таки возвращаюсь к шампанскому. Оно реально вкусное. И мне нравится приятная расслабленность. По крайней мере, теперь это не так сильно похоже на собеседование.

– На ноги мои пялились в офисе, Вадим Александрович? – Даже не пытаюсь скрыть, что это один из тех глупых вопросов, без которых я – не я. Хочу почесать свое эго, черт подери. Имею право!

– Конечно, – слегка наклоняет голову на бок, оценивая пространство по краю стола.

Я даже не задумываюсь и не торможу, когда сбрасываю туфлю и вытягиваю ногу вперед под столом. Мысленно нахваливаю себя за то, что всегда ношу чулки «в тон» и сейчас это смотрится почти как голая кожа.

Упираюсь пальцами в его колено.

Авдеев скашивает взгляд вниз.

– И как – понравились?

Он подается вперед, свешивает одну руку вниз, обхватывает мою ступню как раз в тот момент, когда я укладываю ее ему на колено. Сжимает пятку, мягко поглаживая. Пробегает вверх, до косточки, надавливает, трет большим пальцем маленькую ямку.

Чертов поганец, почему это так кайфово, что хочется закрыть глаза?

– Понравились, – слышу его все еще абсолютно расслабленный голос.

– А что еще понравилось? – Разглядываю его сквозь медленно всплывающие в бокале пузырьки. Почему так классно? Я что – правда перебрала? – Почему я, Вадим Александрович?

Его пальцы перебираются обратно на пятку, поглаживают ровно с тем нажимом, когда щекотка еще не наступила, но ощущения приятной дрожи уже растеклось по всей стопе. Потом чуть сильнее сжимает мою пятку, на мгновение останавливая движение пальца. Он раздумывает. Или делает вид, что раздумывает? Пока жду, делаю еще глоток шампанского. Оно прохладное, игристое, но на контрасте с его теплыми пальцами кажется почти ледяным.

– Почему ты, Барби? – повторяет с легкой улыбкой. – Потому что ты забавная… и удобная.

Удобная?!

Мне хочется прямо сейчас швырнуть в него бокал.

Сдернуть ногу, но даже с шумом в голове я прекрасно понимаю, что любое резкое движение опрокинет меня на пол. А еще Авдеев, видимо предугадывая такую выходку, крепче сжимает пальцы на моей ступне.

– Умеешь ты сделать девушке незабываемый комплимент, – дую губы.

– С тобой просто, Крис. Ты не глупая, не липнешь, не строишь воздушные замки. Не ждешь, что я буду бегать за тобой с языком на плече. Понимаешь правила.

Я непроизвольно сжимаю губы.

Понятно.

Он оценивает меня как инвестицию. Логично, понятно, рационально. Чистая математика.

– Значит, забавная и удобная. – Обида в моем голосе слишком очевидна. Хотя с чего бы?

Вадим легко усмехается и чуть проводит пальцами по изгибу моей стопы, на этот раз все-таки выуживая непроизвольное мурлыкание. Как это работает – загадка. Секунду назад я глаза его офигенные выцарапать хотела, а теперь нетерпеливо брыкаю пяткой, требуя еще больше его пальцев.

И он поддается, делает так, как уже понял, что мне нравится.

– А ты хотела, чтобы я сказал «судьба»? – Он смотрит на меня с вызовом.

– Ну, знаешь… могла бы прозвучать какая-то лестная чушь. Типа: «Ты сводишь меня с ума, Крис». Или «Мне нравится твой острый язык и то, как ты бесишься». В крайнем случае: «Ты адски сексуальная женщина».

Он качает головой, будто действительно разочарован.