Текст книги "Шипы в сердце. Том первый (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

Глава седьмая: Барби

Двадцать третьего я выхожу из офиса почти что самой последней.

Точнее, мою походку-восьмерками, скорее можно назвать попыткой переставлять максимально уставшие ноги. Потому что это только кажется, что на должности начальника работы должно быть меньше, а по факту – мой рабочий день начинается в восемь тридцать и заканчивается, когда я проверю, что выполнила весь фронт запланированных работ.

Потому что Лазарева, мягко говоря, слегка забила на порядок в документах. И если в перерывах между пиздостраданиями у нее еще находилось время на работу, то упорядочивать документы она перестала, по моим скромным подсчетам, примерно месяц назад. Так что первые дни мне пришлось в авральном темпе наводить порядок в хаосе, следить за тем, чтобы все подчиненные (их в теперь уже моем секторе – семь человек) тоже был порядок. Это кроме того, что на мне висит аналитика по нашей текущей сделке, разбор рынка, статистика и попытка быстро, со скоростью кометы, вливаться в работу этой огромной махины.

Мой опыт работы Apex Strategies в значительной степени стал для меня хорошей боевой школой, но эта кампания была в несколько раз меньше Авдеевской, так что и фронт работы там был значительно меньше.

Мне бы радоваться – я бы за такую должность душу дьяволу продала, без преувеличений. Опыт, возможности. Отличная зарплата и корпоративные бонусы. При должном старании – есть куда подниматься по карьерной лестнице. Если бы не одно «но» – я не могу здесь остаться. И каждый доллар, который Авдеев заработает в том числе и моими мозгами – все равно, что плевок в память о моем отце. Успокаиваю себя только тем, что теперь у меня намного больше возможностей докопаться до нужных мне документов. Но, конечно, не сразу.

Всему свое время.

Я терпела несколько лет. Два, три, четыре месяца погоды не сделают.

Когда достаю телефон, чтобы вызвать такси – на улице просто жуткий снегопад, как будто погода решила побаловать нас снегом хотя бы накануне сочельника – экран «оживает» звонком с неизвестного номера. Я почти уверена, что это Дэн – его предыдущий номер после того, как он не ответил на два моих сообщения, я благополучно забросила в блок. У нас с ним это не в первый раз – стандартная схема нездоровых отношений, но ему просто по кайфу, когда так качает. А мне вообще плевать, потому что я, слава богу, эмоционально никак не вовлечена во всю эту жвачку и уже давно смотрю на него исключительно как на симпатичного мужика, на которого у меня есть серьезные, но полностью прагматичные планы.

Сначала даже сбросить хочется, чтобы не думал, будто я настолько тупая овца.

Но что-то дергает.

Возможно – это не точно – стоящий на парковке авдеевский «Бентли Бентайга».

Я привыкла доверять своей интуиции. Хотя надо отметить – в отношении этого мудака она уже дважды дала серьезный сбой. Я успокаиваю себя тем, что в третий этого не повториться.

За неделю мы вообще ни разу не виделись, хотя теперь я бегаю уже по всей нашей «башне», где мы теоретически может пересекаться хотя бы в рамках математической погрешности. Тем более, что я знаю – Авдеев бывает в офисе каждый день.

– Слушаю, – прикладываю телефон к уху.

– Барр, в отчете по CoreGroup нет данных по пересмотру активов. Почему?

Черт. Черт!

Мои колени инстинктивно прилипают друг к другу.

Я, блин, не знаю, почему на меня так действует его треклятый голос, но моя внутренняя отличница готова вытягиваться в струнку и тыкать ему под нос идеально белые накрахмаленные банты.

– Добрый вечер, Вадим Александрович. – Ну хотя бы голос всегда на моей стороне и никогда меня не предает. По крайней мере, звучит максимально сухо и официально, под стать Авдеевской фирменной «словесной порке». – Эти данные пока не подтверждены, поэтому я решила оставить их на доработку в январе.

– Вы решили? – Ощущение такое, как будто я только что слышала, как он ремень из шлеек вытащил.

Конечно, блин, я решила! Потому что теперь это мой отдел, моя ответственность. Но Его Грёбаное Величество, похоже, решил преподать мне еще один урок, как будто показательной порки с дресс-кодом было недостаточно. Я, кстати, пошла на принцип и проверила четыре этих долбаных пункта: формат блузки, длина юбки, высота каблуков, прическа. Мысленно показала этому мудаку средний палец, потому что он точно знал куда смотрел. Значит, я все сделала правильно. И ничего в своем специально-для-Авдеева-гардеробе с тех пор не поменяла. Только волосы стала собирать высоким гребнем, потому что так моя шея выглядит еще длиннее.

– Мне показалось логичным, сперва перепроверить данные, Вадим Александрович.

– До сих пор так думаете? – интересуется он тем самым тоном, от которого в прошлый раз бедный Фомин буквально сросся со стулом.

На меня это, к счастью, не действует.

Я прекрасно понимаю, что он раскручивает меня на признание ошибки. Можно зарубиться и встать в позу – если бы на его месте был кто-то другой, на чью орбиту я не собираюсь влететь самой яркой звездой, я бы именно так и поступила, потому что считаю свой поступок взвешенным и профессиональным. Но я здесь не для того, чтобы биться за свой диплом и право быть умницей на своем месте. Мне нужно его зацепить, значит…

– Теперь я думаю, что логичным было бы заранее согласовать этот вопрос с вами, – добавляю в свой голос капельку смирения.

Пауза.

– Хорошая попытка, Барр. Всего доброго.

Я секунду смотрю на погасший экран.

Перевариваю, что это было. Он похвалил меня за способность признать ошибку? Или я только что получила свою первую желтую карточку?

– Зато у тебя теперь есть его личный номер, – приговариваю себе под нос, вбивая в телефонную книгу.

Палец на секунду замирает – не хочу чтобы Авдеев существовал в моем телефоне даже просто как ФИО. Дурость, но мне так хочется. Имею право.

Кривлю рот и легкой рукой подписываю: «Хентай». Ну, чего душой кривить, если мужик реально чистый секс?

Разворачиваюсь, залетаю по ступеням.

Трещу на проходной, что меня вызвал Большой Начальник.

У себя в секторе хватаю все нужные документы – они готовы в формате крепкого «черновика», переобуваюсь в свои офигенные черные лаковые лодочки на «шпильках», бросаю взгляд в зеркало. На мне сегодня черное узкое платье и серый приталенный пиджак. Кажется, весь мой вид говорит: «Да, нарушаю, ну и что ты мне сделаешь?»

Сделать может.

Но если я буду все время ходить, поджав хвост, то застряну в этом надолго.

Надо рисковать, Крис. «Надо снимать долбаный лифчик».

На этаж к Его Императорству поднимаюсь с легким покалыванием адреналина в кончиках пальцев. Здесь всего пара кабинетов, но все левое крыло – личная Авдеевская зона. Пока иду туда, заранее знаю, что он уже в курсе моего присутствия – слишком громко в гробовой тишине цокают каблуки. И бьется сердце, хотя этот факт меня ни черта не радует.

В приемной никого.

Дверь в кабинет Авдеева открыта, оттуда льется тусклый свет.

Стучу для вида и, не дождавшись приглашения, переступаю порог.

Авдеев стоит около стола, спиной ко мне, что-то набирает в телефоне.

Твою мать, какой он здоровый.

Сглатываю, пока взгляд скользит по его мощным плечам под белоснежной рубашкой, рукава которой закатаны до локтей. Замечаю странную гротескную татуировку от запястья и выше, куда-то за локоть. Крутецкие часы. Идеально сидящие по длинным мускулистым ногам темно-серые брюки.

Господи, да за такой мощный зад-полкой женщины удавятся!

Наприседал?

Я вышвыриваю из головы картинки, где он, здоровый и мокрый, таскает в зале тяжелое «железо».

Колени снова предательски трутся друг об друга.

– Вадим Алек… – Соображаю, что слишком долго и молча на него пялюсь, но он перебивает.

– Обычно, Кристина Сергеевна, за вход ко мне без разрешения я сразу увольняю. – Голову снова не поворачивает – видимо, не царское это дело, опуститься до простой смертной.

Крепко, до боли за ушами, сжимаю челюсти.

Я бы хотела ненавидеть его еще больше, но, кажется, достигла своего потолка еще в прошлую нашу «встречу».

– Прошу прощения, Вадим Александрович. Это больше не повторится.

– Принесли данные по CoreGroup?

– Да. Это пока рабочий материал, но я могу доработать его к концу завтрашнего дня.

– А я просил?

– Что? – Чувствую себя так, словно только что на всем ходу влетела в невидимое бетонное заграждение.

Авдеев поворачивается.

Держит в руке телефон – светящимся экраном вверх.

Лениво упирается бедрами в стол, свободной ладонью обхватывает край столешницы. Но на меня, блин, все равно не смотрит, как будто я реально пустое место.

– Я просил нести эти данные сейчас? – расшифровывает ленивым «сытым» тоном, как ни в чем не бывало продолжая листать что-то в телефоне.

Пишет что-то моей драгоценной мачехе?

Договаривается, как они проведут праздники? После ужина в каком ресторане и к кому поедут, чтобы потрахаться?

Эта мысль меня отрезвляет. Остужает раскаленную его демонстративным пренебрежением голову.

– У меня все равно почти все готово. Вы спросили, я решила, что это срочно.

Авдеев слегка поднимает голову.

Чувствую, как трогает взглядом лодыжки.

Снова возвращается в телефон, как будто увидел достаточно и дальше ему по-прежнему не интересно.

Молча терплю этот ледяной душ.

– Все еще ждете специальное приглашение, Барр? – Легкий кивок в сторону своего стола.

Реально козлина.

Поджимаю нижнюю губу, мысленно спускаю раздражение через несуществующий клапан.

Подхожу.

Кладу папку на стол.

Господи, я ему макушкой до плеча вообще достаю?!

Хочется задержать дыхание и не позволять его табачно-лавандовому запаху проникать в мои легкие, но не получается. Нифига не получается.

– Не хотела напороться на увольнение за шаг без разрешения в вашу сторону, Вадим Александрович.

Фолиш, Крис.

Но Его Грёбаное Величество, наконец, отрывает взгляд от телефона.

Между нами меньше метра.

Я не знаю, куда смотреть, чтобы не таращиться на носки туфель, как опозорившаяся «трояком» отличница, поэтому смотрю вперед. Но там как раз его рука – длинные, что-то лениво выстукивающие по краю стола пальцы, перевитые выпуклыми скульптурными, очень качковскими венами предплечья в не густых темных волосках.

Это не химия, Крис. Он просто красивый мужик, а у тебя давно не было хорошего секса.

– Ну и как вам на новой должности, Барр? – спрашивает Авдеев, пока я как пришпиленная таращусь на его руку.

– Нравится, Вадим Александрович. – «Из шкуры вон лезу, чтобы не вылететь».

– Судя по вашему наряду – не так уж и нравится.

«А ты, значит, не так уж внимательно пялился в телефон», – отмечаю с нотками триумфа.

Поднимаю голову. Точнее – задираю так, что простреливает в затылке.

Натыкаюсь на чуть прищуренные синие глаза.

Ресницы у него длинные, густые. В них застряли пара прядей длинной челки.

Нестерпимо хочется протянуть пальцы и распутать.

А потом расцарапать эту красивую рожу, потому что только этого он не заслуживает.

– Я внимательно изучила приказ о дресс-коде, Вадим Александрович. – Взгляд соскальзывает на его губы. Обратно к Авдеевским глазам его приходится поднимать прикладывая такие усилия, как будто против меня сражается вся сила гравитации. – Как только у меня появится финансовая возможность – обязательно составлю новую рабочую «капсулу». Хотите, чтобы я провела для вас демонстрацию для утверждения?

– Мне это абсолютно не интересно.

– Я могу быть свободна?

Пауза. Большой палец постукивает по краю массивного деревянного стола.

В синих глазах ноль эмоций.

– Можете, Барр.

Из его кабинета я выхожу с высоко поднятой головой и мне даже хватает сил дойти до лифта, фактически, не глядя под ноги. Но внутри я что есть силы сжимаю кулаки на поручне, прокручивая ладони до противного скрипа.

Мудак!

Скотина!

Ненавижу его!

Снимаю туфли и босиком практически забегаю в свой сектор.

Падаю в кресло, снова сжимаю руки в кулаки. Так сильно, что остаются темно-красные следы от ногтей. Нужно взять себя в руки. Нужно просто вытолкнуть из своей головы нарочито беспощадное: «Мне это абсолютно не интересно».

Но не получается.

В моей жизни было много желающих загрести мое тело в свое единоличное использование на условиях «просто так, потому что я – мамкина царапка». Причем, эти тупые почти как под копирку скроенные подкаты выдавали и рты типичного офисного планктона, и рты красавчиков-мажоров. И я всегда находила слова, чтобы дать отпор. Уже сейчас в моей голове тысяча жалящих фраз, более чем подходящих, чтобы затолкать эго Авдеева туда, где ему самое место – в задницу. Но есть одна «маленькая» проблемка – сейчас это не имеет никакого значения, потому что в тот момент в заднице оказался мой язык!

Мне нужно примерно пять минут, чтобы просто успокоиться.

Усмирить злость. Напомнить себе, что одна проигранная битва – не равно проигранная война. В конце концов, до этого момента я действовала из мысли, что Авдеев – типичный богатый мужик, красивый и стильный, но с теми же повадками. Теперь я точно знаю, что у него до хера толстая шкура, и чтобы просочиться под нее, нужно придумать новый план.

А еще я знаю, что он умеет находить очевидные косяки в защите других. И ни хрена не стесняется прицельно в них бить.

Я не настолько дура, чтобы закрыть глаза на очевидное – меня его показательный игнор просто до печенок пробирает.

Думай, Крис. Думай.

Я переобуваюсь в свои «угги», накидываю шубку.

Выхожу на крыльцо, и мысленно еще раз посылаю этот день по изустному маршруту.

Снега навалило столько, что весь он будет не у меня на сапогах, а внутри. И температура упала до цепкого противного мороза, влажного и поэтому продирающего буквально до костей. А на мне симпатичная, модная, розовая шубка, но – до талии и из искусственного а ля «лама» меха. И я начинаю коченеть еще в процессе поиска такси через приложение.

Нахожу первое свободное, бронирую и мысленно умоляю ехать быстрее, пока я не превратилась в сосульку. Проклинаю весь чертов день, как будто сговорившийся против меня. Гипнотизирую взглядом значок машинки на карте, но проходит пять минут – а он даже не двигается. И время ожидания увеличивается до сорока минут.

И «вишенка» на торте – Авдеев.

Я его, блин, уже как собака – шкурой чувствую, узнаю по моментально встающим дыбом волоскам на затылке. Даже голову можно не поворачивать.

И не поворачиваю.

Но взгляд приклеивается к нему как намагниченный.

Фиксирует, как он спускается с длинной лестницы, идет до своей роскошной тачки.

«Бентли» игриво подмигивает хозяину мягким светом, даже в этом выдавая свой статус.

Прежде чем сесть в салон, Авдеев снимает пальто.

Я стараюсь не думать о том, что мой телефон, пока я продолжаю верить в чудо и подгонять такси, близок к тому, чтобы покрыться наледью. В отличие от стекол тачки Его Грёбаного Величества, потому что они точно с подогревом.

«Блядь, да уезжай ты наконец!» – мысленно ору благим матом, потому что проходит пара минут, мотор агрессивно порыкивает, но машина не двигается с места. Мне уже даже кажется, что значок на капоте горит мне назло.

Еще минута. Или уже больше?

Время ожидания такси не изменяется, геометка на карте не двигается, снег валит как сумасшедший. Я уже почти не чувствую щеки и нос.

Я скорее ощущаю, чем слышу приглушенный сигнал.

Ручки «Бентли» подсвечиваются.

Стою как вкопанная.

Сигнал звучит чуть настойчивее, как приказ, которому нельзя перечить.

Не_хочу.

Не побегу на эту подачку.

«Усрусь, но не покорюсь» – это про меня.

В руке вибрирует телефон.

«Хентай» – на экране.

Я прикладываю его к уху с четким намерением послать.

– Садитесь в машину, Барр.

– Спасибо, но мое такси уже за поворотом. – Язык во рту от холода тоже едва ворочается. Хочется верить, что мой голос звучит более убедительно, чем мне это слышится.

– За поворотом в другом конце города? – Его тон ленивый, даже немного скучающий. – У вас нет вариантов. Садитесь.

Я не хочу принимать эту подачку.

Сначала унизил, теперь – гладит по головке.

Медлю. Или это просто мои ноги заледенели и не слушаются?

Авдеев ждет несколько секунд, прежде чем раздраженно цокнуть языком.

Я одновременно фиксирую, что в динамике наступает тишина и Его Императорство выходит из машины.

Поднимается ко мне.

Проклятье, какой он здоровый – даже стоя на пару ступеней ниже, все равно смотрит на меня сверху вниз.

– Вы меня невероятно разочаровываете, Барр, – берет за локоть, и это ощущается как захлопнувшаяся рабская колодка. – Я думал вы просто упрямая, но вы все-таки глупая.

Щелк!

Я физически ощущаю этот шлепок по заднице.

Такой… с оттяжкой, профессиональный.

Мне от этого морально так же больно, как если бы он действительно перетянул меня ремнем.

Он просто ведет меня рядом.

Как будто я кукла Маша. Что не далеко от истины – ноги двигаются примерно как ходули.

Открывает дверцу.

Вдавливает в салон.

Дверца беззвучно мягко закрывается, щелкает внутренний замок.

Господи, внутри так тепло, что мое тело моментально капитулирует.

– Я не глупая, – моя язык оживает раньше, чем оттаивают мозги, – просто люблю, когда мужчины открывают дверцу.

Мы схлестываемся взглядами.

Я почти готова увидеть там раздражение, но это все та же ледяная синева.

– Адрес? – Авдеев едва касается руля, но машина без труда выезжает с парковки.

Диктую.

«Бентли» едет мягко, плавно, и единственное, что выдает его скорость, – быстрые, размытые огни за окном. На дорогах уже вовсю работает снегоуборочная техника, но нам все равно приходится торчать в заторах.

И как будто мало мне было вот так опозориться, но вдобавок, оттаяв, начинает «подтекать» нос. Я достаю из сумки пачку салфеток, отчаянно пытаюсь придать этому действию хоть какую-то элегантность, но в итоге приходится просто сморкаться и трубить, как слониха.

Это фиаско, Крис.

Это даже не откат к точке отсчета, это «минус сто» делений назад.

И вдобавок удобное, как чертова капсула, кресло с подогревом, в котором я даже собраться не могу, потому что чувствую себя на сеансе массажа в четыре руки.

И все здесь адски громко пахнет кожей, роскошью и… Авдеевым.

– Завтра проснетесь с температурой, – слышу его колкий голос.

Ну конечно, а промолчать было никак нельзя?

– Вы врач, Вадим Александрович? Или так, скромный эксперт широкого профиля? – парирую с легким сарказмом, не отрывая взгляда от дороги.

– Нет, просто умею делать очевидные выводы из вашего внешнего вида.

– Мой сопливый нос тоже нарушает какой-то пункт приказа о дресс-коде? Мне стоит достать блокнот и записать ваши личные пожелания к моему гардеробу, цвету волос, выражению лица? – Я злюсь на его невозмутимый тон. И на себя тоже злюсь, потому что достает, дергает и цепляет. – Обещаю прислушаться.

– Сомневаюсь.

– Потому что я – глупая? – Слово как будто режет язык. Меня, черт подери, называли сукой и стервой, но глупой – никогда!

– Потому что вам хочется привлекать внимание. Настолько сильно, что ради этого вы готовы рискнуть здоровьем.

Ублюдок.

Я слишком поздно понимаю, что сжимаю в кулаки лежащие на коленях ладони.

И что Авдеев это фиксирует. Потому что эта проклятая дорогущая тачка едет как будто сама по себе, слушается его, как покладистая кошечка, и он может спокойно одновременно и управлять ею, едва касаясь руля, и ловить каждый беззвучный сигнал моего тела.

Нужно признать – окончательно меня предавшего.

Размякшего в тепле шикарной тачки.

Покоренного, блядь, этой поркой.

Его Императорство делает чуть более резкий поворот руля, будто проверяя мою реакцию.

Я поджимаю губы, прикусываю щеку изнутри, чтобы не выдать на секунду ёкнувшее сердце.

– Я не завожу романы на работе, Барр.

Моргаю. Чувствую, как замирают легкие. Сердце на мгновение перестает качать кровь, но щеки и уши, и, кажется, даже роговицы, начинают густо краснеть.

Значит, вот так. Прямо. Лоб в лоб.

Это еще одна проверка?

Спокойно, Крис, к нему на шею ты не вешалась, в трусы не лезла.

Это просто блеф.

– Очень рада за ваши жизненные установки, Вадим Александрович, но причем тут я? – Вот так, спокойно, сдержанно, как «кирпич». – Мне приложить эту ценную информацию к завтрашней аналитике? В контексте повышения цен на…

– Злитесь, что вас настолько легко считать? – перебивает Авдеев.

Я чувствую, как в груди вспыхивает злость. Наглый, самоуверенный ублюдок.

– Для человека, который не заводит романы на работе, вы слишком пристально следите за тем, что я ношу, Вадим Александрович, – отбиваю его пас, хотя с каждым разом это все сложнее.

– Вам льстит эта мысль, Барр? – Его голос звучит с насмешкой. Ни грамма обиды за мои слишком резкие ответы, попытки ужалить, найти в броне этого Смауга то самое место, где отсутствует бронированная чешуя.

– А вам льстит думать, что каждая женщина в радиусе ста метров мечтает залезть к вам в постель?

– Разве я сказал «каждая»? – уже с откровенной издевкой.

– Ах да, только те, на чьи ноги вы вынуждены смотреть, превозмогая боль и страдания!

– У вас красивые ноги, Кристина, – улыбается, но не мне, а лобовому стеклу. – И вы подаете их так же хорошо, как и свои профессиональные навыки. Обычно это срабатывает?

Я не знаю, как ему это удается, что после двух щедрых комплиментов мне хочется только одного – срочно их с себя смыть.

Он меня тупо разводит.

Господи, играет как с маленькой, даже не в пол силы, а примерно так же небрежно, как рулит «Бентли».

Хочет, чтобы я смутилась? Растерялась?

А я страшно злюсь, и хоть обычно злость сильно путает мысли, на этот раз она отрезвляет.

Чёрта с два!

– Обычно это классифицируется как сексуальное домогательство, Вадим Александрович, – говорю с таким звенящим пренебрежением, что даже гордость за себя берет.

Этот удар я отбиваю хорошо.

– Подайте на меня в суд, – его голос ровный, но в уголках губ спряталась ирония абсолютно уверенного в своей победе хищника.

– Любите нагибать женщин? – Я снова чертовски бешусь, потому что этот словесный пинг-понг стремительно приближает мое поражение.

Авдеев молчит ровно три секунды. А потом расслабленно, беззастенчиво, почти с удовольствием «кается»:

– Только дерзких.

«Бентли» тормозит около моего ЖК.

Авдеев смотрит на мои губы чуть дольше, чем нужно.

А я – смотрю на его.

И в теплом максимально комфортном салоне для меня вдруг заканчивается весь кислород.

Дышать реально нечем.

На губах вист болезненное: «Трахни меня, черт, просто трахни меня!»

Я плыву совершенно бесстыже.

Как сучка.

Но мозг каким-то образом аккумулирует остатки здравомыслия и я, как будто со стороны, слышу собственное ровное, хамоватое:

– Хорошо, что я глупая, а не дерзкая.

Я буквально с позором сбегаю из машины, слыша в след его все такое же безучастное и ленивое:

– У вас завтра отгул, Барр. Чтобы я вас в офисе не видел.

Ненавижу его.

И хочу до усрачки.