Текст книги "Шипы в сердце. Том первый (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)
Глава пятнадцатая: Барби
Пятого вечером, около восьми, когда я с трудом выбираюсь из танцевальной студии, совершенно вымотанная, Авдеев присылает сообщение, что только что приземлился.
Я не чувствую никаких угрызений совести за то, что никак заранее не интересовалась временем его прилета и вообще мягко съехала с этой темы. Он говорил, что ему будет приятно, если я буду звонить и писать просто так, поэтому я не звонила и не писала, и каленым железом выжгла из себя абсолютно любые позывы к этому. Потому что писать ему хотелось сразу же после пробуждения и перед сном. А еще больше хотелось звонить и задавать идиотские вопросы обо всем, просто наслаждаться его впечатлениями от Диснейленда. Лишь бы просто слушать как он говорит. После четкого осознания, что в авдеевском исполнении я готова слушать даже таблицу Менделеева, пришлось брать себя в руки, вспоминать, что он уничтожил моего отца ради прихоти и что единственные мысли, которые во мне должен вызывать его голос – это мысли о возмездии.
Так что эти несколько дней между нами наметилась… сдержанность.
Он прислал пару фото из парка.
Я прислала пару фото все еще цветущих на моем рабочем столе ландышей.
Он похвалил меня за то, что я «не капризничаю» и пользуюсь услугами водителя.
Я в ответ похвалила его «внимательность к ценным кадрам».
Так что, прочитав его сообщение, взвешиваю ответ пару минут и пишу, что пять грамм мелатонина помогут легче адаптироваться к смене часовых поясов.
– Привет, красавица! – тормозит меня веселый мужской голос, и я в последний момент успеваю притормозить, чтобы не влететь в высокую фигуру у меня на пути.
Артём.
Я намеренно игнорировала его сообщения после Нового года, хотя Полина вообще в открытую сказала в нашем чате, что ее брат на меня конкретно залип. Пришлось наплести, что у меня сейчас слишком много работы на новом месте, очень ответственная должность и очень, просто маниакально строгий начальник. Что в общем, не так уж далеко от истины.
– Привет, – сдержано улыбаюсь, одновременно увиливая плечом от пыток меня приобнять. – Полина сейчас должна выйти.
Стоящий буквально за его спиной авдеевский «Рэндж Ровер» заставляет меня нервно прикусывать губу. Водитель отчитывается перед ним куда он меня отвозит? С кем я вижусь?
– Я к тебе, неуловимый Джо! – Артем настойчиво на меня напирает, практически лишая меня пространства для маневра. – ты игнорируешь мои сообщения, не отвечаешь на звонки.
– У меня много работы.
– Именно так я и подумал, – он щелкает пальцами. – Поэтому решил повезти тебя ужинать. Домой же ты меня вряд ли пригласишь.
– Домой не приглашу, – соглашаюсь, – но и ужинать не поеду. Я очень устала, Артем. Правда. Еле на ногах стою.
Он хмурится и все-таки успевает сделать ход – перехватывает ремень от сумки у меня на плече, подтягивает за него к себе, несмотря на мои попытки упираться пятками. Но дорожка здесь, как назло, уже затоптана и ноги беспомощно скользят ему навстречу.
– Артем, пожалуйста, давай… без этого. – Увиливаю от его попыток накинуть на меня руку.
– Слушай, я реально не знаю, как еще к тебе подкатывать, – немного злится он. Но попыток меня обнять не прекращает.
Я упираюсь ладонями ему в грудь, пытаюсь оттолкнуть, но в этом нет необходимости, потому что за спиной моего ухажера появляется рослая плечистая фигура водителя Игоря, и ему ничего не стоит отодвинуть Артема сразу примерно на метр.
– Все хорошо, Кристина Сергеевна? – интересуется тоном а ля «Джейсон Стейтем на тропе войны».
Артем несколько секунд внимательно изучает сцену, потом поднимает руки ладонями вверх и отступает. Мне кажется, что большего разочарования на лице мужчины я не видела уже давно. Может, не видела никогда.
– Я отваливаю, все нормально, – делает еще шаг назад, грустно улыбается, разглядывая стоящий позади внедорожник с видом, как будто этих двух фактов – водителя и крутой машины – достаточно, чтобы сделать обо мне совершенно очевидные выводы. – Хорошего вечера, Кристина… Сергеевна.
Мое отчество добавляет с откровенной издевкой, но рот действительно закрывает и быстро исчезает за рулем своего старенького «БМВ». Через минуты его машины не видно даже на горизонте.
Я сажусь в авдеевский «Рэндж Ровер», чувствуя себя примерно как та эскортница из популярного рэперского клипа, которую хороший, но бедный парень застукал в элитном автосалоне под руку с ее старым, но очень богатым «папиком».
Пока едем по ночному, залитому разноцветными огнями городу, все время верчу в голове эту мысль. И еще ту, которая подмывает спросить у водителя, что он собирается делать с полученной сегодня информацией. Входит ли в его обязанности не только меня катать и отгонять от меня поклонников, но и держать хозяина в курсе того, куда он меня катал и кого от меня отгонял?
– Домой, Кристина Сергеевна? – спрашивает Игорь, когда мы доезжаем до перекрестка.
– Да.
Нужно написать Полине. Все-таки, кроме этих трех девчонок у меня больше никого даже просто для «поболтать» нет, а я уже почти привыкла к нашим смешным перепискам. Но делать это точно надо не из машины. В нашем чате-болталке они с девчонками как ни в чем не бывало обмениваются какими-то шутками.
Домой попадаю к половине десятого.
Принимаю душ, подсушиваю и смазываю волосы средством для кудряшек.
Разглядываю себя, совершенно голую, в отражении.
У меня идеальная фигура.
У меня красивое лицо, полностью свое без, уколов красоты. Я, смешно сказать, даже брови не выщипываю, потому что у них от природы идеальна густота и изгиб. Папа рассказывал, что мама была очень красивой, что мужчины головы вслед ей сворачивали, но она выбрала его. Ее фото я никогда не видела. Не нашла в доме ни одного портрета, ни одного старого фотоальбома. А когда спросила об этом, отец сказал, что после ее скоропалительной смерти ему даже вспоминать о ней было больно.
Наверное, я похожа на нее очень сильно, потому что от отца во мне совсем ничего.
И мне кажется, именно поэтому он так сильно меня любил и баловал.
О том, что я действительно ни в чем не знала отказа, я задумалась только когда подумала о тех десяти или двадцати миллионах, которые Авдеев у него забрал. Отец давал мне все, что мог, хотя некоторые вещи, очевидно, доставались ему с большим трудом.
Жаль, что цену деньгам начинаешь понимать только когда оказываешься нищенкой.
Телефон в кармане пикает входящим сообщением.
Авдеев.
Я думала, что после перелета он ляжет спать, чтобы выровнять гигантскую разницу в часовых поясах, но Его Грёбаному Величеству явно не спится. Или водитель уже доложил обстановку?
Хентай: Надень завтра что-то такое, в чем тебе будет комфортно пойти в ресторан после работы.
Я несколько раз перечитываю его сообщение.
Он собирается повести меня в ресторан.
Он делает акцент на том, что мне должно быть удобно.
Интересно, насколько смешной я буду выглядеть, если прикинусь шлангом и скажу, что не планирую никаких ресторанов? Решаю не рисковать.
Я: Вадим Александрович, огласите, пожалуйста, весь список пожеланий к моему не_офисному дресс-коду.
Хентай: Без строгих рамок. Твое удобство – в приоритете. Еще вопросы?
Я: У меня аллергия на креветок и киви. Ненавижу устриц и острое. Люблю просто мясо. И минимум непонятных специй и соусов.
Я: В целом, в ресторанах я люблю есть вкусную и понятную еду, а не рассматривать сложенную шеф-поваром башню из банановых листьев за все деньги мира.
Я жду, что после такого длинного списка «претензий» он просто отдаст выбор ресторана мне на откуп, ну или хотя бы пришлет несколько вариантов на выбор, но в ответ прилетает только короткое, уже даже почти не раздражающее «ок».
Если водитель и рассказал ему о маленьком инциденте возле моей танцевальной студии, то Авдеев абсолютно никак не дал об этом знать. Хотя, как он там говорил? «Мне не о чем беспокоиться»? Чертовски самоуверенный мужик. Может себе позволить таким быть, потому что богатый, умный и просто охуенный.
Судя по тому, что переписка на сегодня закончилась, переключаюсь на выбор наряда на завтра. Определенно, нужно платье. То, в котором я ходила на Рождество к Виктории, вполне могло бы подойти, но оно довольно формальное, даже если на мне сидит как Victoria's Secret. Подумав, выбираю одно из тех платьев, которое привезла из Штатов – оно с распродажи, но это МиуМиу, классический «футляр» пастельного розового цвета. Чуть выше колена, буквально на два пальца, но с красивым квадратным декольте. Не провокационным, зато интригующим. Довольно романтично, но если накинуть сверху черный пиджак от Форда – я сразу становлюсь похожа на маленькую офисную мышку.
И, конечно, чулки. Раз меня возить водитель.
Ночью я сплю не так, чтобы спокойно.
Все время кручу в голове предстоящий ужин. Пытаюсь предугадать, о чем пойдет речь. Оцениваю разные варианты: начиная от самого банального и очевидного – предложения роли содержанки, и заканчивая самым разгромным – «Я в курсе, кто ты, Кристина Таранова». Последний вариант, скорее всего, существует только в моем воображении, но я все равно не сбрасываю его со счетов.
В офис приезжаю на десть минут раньше – водитель всегда забирает меня по звонку, а сегодня я хочу быть на месте в безупречное время. Ландыши, как это не печально, приходится выбросить. Я складываю их поникшие веточки обратно в коробку, закрываю сверху парой листов бумаги и прошу уборщицу, которая таскает по нашей секции моющую машину, выбросить их незаметно для остальных.
Около одиннадцати мне нужно на семнадцатый, в кадры.
Но когда передо мной открывается дверь лифта– я непроизвольно задерживаю дыхание, потому что в кабинке уже занято.
Авдеевым и его исполнительной тенью-помощницей.
Я знала, что сегодня он уже будет на работе, даже видела в окно стоящий на парковке «Бентли», но все равно впадаю в легкий ступор.
Наверное, все дело в его загаре.
Или в безупречном – как и всегда – темно-сером костюме и белой рубашке, хрустящей даже на вид. И его вечно расстегнутых двух верхних пуговицах.
Я запрещаю себе вспоминать, что у него под этим «нарядом».
И рассматривать его слегка дернувшийся левый уголок рта – тоже.
Бессмыслица, потому что я уже обратила на все это внимание.
– Вадим Александрович, – здороваюсь и захожу в кабинку. В последний момент ловлю уже висящее на языке «С возвращением». Алене просто киваю.
Поворачиваюсь к ним спиной.
Нажимаю на семнадцатый, ощущая, как сердце отбивает лишний такт.
Знаю, что он стоит позади. «Слышу» его всем телом, даже не видя.
Успокаиваю себя тем, что это просто потому, что он такой здоровый – когда мужика реально много, его невозможно игнорировать даже в довольно свободном пространстве модного лифта.
Проходит несколько секунд, а потом я слышу его короткое:
– Алена, выйди на одиннадцатом, мне нужно, чтобы ты уточнила детали по контракту с «Эйсами».
Я скорее чувствую, чем вижу, как мгновенно она кивает, не задавая вопросов.
Как только двери на следующем этаже распахиваются, выходит в коридор.
Лифт снова закрывается.
Я едва успеваю вдохнуть, прежде чем Авдеев разворачивает меня к себе, вынуждает задрать голову, чтобы встретиться с его взглядом.
Движение резкое, в открытую наглое, но настолько уверенное, что превращает в пыль малейший протест.
– Ва…дим, – дроблю его имя, потому что впервые произношу вслух настолько же неформально, насколько он только что сократил расстояние между нами до отрицательной величины.
Его губы накрывают мои с таким напором, что я забываю, как дышать.
Горячо, бескомпромиссно.
Он сразу забирает весь контроль, не давая ни секунды на сомнения. Одна его рука жестко прижимает меня к себе, но вторую он все так же расслаблено держит в кармане брюк. Я могу отвернуться, отойти, даже врезать ему от души – на все это у меня достаточно «воздуха».
Но, очевидно, недостаточно желания.
Черт.
Как же он целуется…
Берет мои губы, чуть прикусывает, двигает уголки ртом, вынуждая меня раскрываться глубже.
Я чувствую его силу и запах – все та же гремучая смесь чего-то лавандового и кожаного, перемешанного с его собственным теплом. Авдеев абсолютно доминирует в моменте, полностью захватывая меня этим поцелуем, не оставляя ни единого шанса на отступление, хотя мои пальцы все-таки цепляются в запястье той его руки, которую он до сих пор не пустил в ходу. Кажется, и не собирался, потому что в ответ на это движение самодовольно ухмыляется в мои губы, легко проводит языком по нижней и буквально достает из меня новый «да, блядь!» стон.
Я теряю почву под ногами, и если бы не его рука на моей спине – уже просто стекала бы по нему вниз как растаявшая карамель. Моя ладонь рефлекторно сжимает мужское предплечье – настолько твердое, что кажется каменным.
Контраст между нашими телами поражает еще сильнее: я слишком маленькая по сравнению с ним.
Но это ужасно заводит.
Подстегивает воображение дорисовывать и…
Его язык вторгается в мой рот, требовательно, уверенно, вызывая всхлип, который я не успеваю сдержать. Толкается. Очерчивает свои новые владения. Снова толкается, заставляя распахнуть губы шире. Наращивает темп, теперь уже слишком очевидно… похоже.
Господи, да…
Вот так.
Даже если бы по какой-то чертовой причине я хотела ему не ответить, то все равно не смогла бы этого сделать. Но я даже не пытаюсь. Сама подаюсь навстречу, позволяя ему брать больше и все, что он хочет. Капризно крепче сжимаю ладонь на его запястье, потому что хочу на себе обе руки. В ответ его пальцы на мгновение сильнее впиваются в мою талию, прижимая меня еще плотнее. Я чувствую, как мужское дыхание становится чуточку тяжелее, и меня прошибает волной триумфа от понимания того, что это я так на него действую.
Лифт резко останавливается, и звуковой сигнал возвращает меня в реальность.
Авдеев отстраняется, но не отпускает.
И вместе с осознанием того, что у нас всего пара секунд, чтобы отодвинуться друг от друга, приходит понимание – он контролирует даже этот момент. Потому что пока я пытаюсь вдохнуть хотя бы на половину легких, он лениво проводит большим пальцем по моей нижней губе. Никуда совершенно не торопясь.
Вопрос: «Какого черта?!» наверняка слишком громко читается на моем лице, потому что Авдеев, слегка растягивая приправленные насмешкой слова, объясняет:
– Хотел убедиться, что не поспешил с бронью стола.
Ах ты… мудак!
Авдеев резко, с нажимом впечатывает мне в губы последний поцелуй, двери лифта открываются, и он отступает, словно ничего не произошло.
Собранный, уже «вооруженный» телефоном, который – я только сейчас это осознаю – весь наш поцелуй настойчиво зудел у него в кармане.
Рядом с лифтом несколько сотрудников – они расступаются, как будто боятся попасть под раздачу за все прошлые грехи.
Но мне плевать.
– Будут какие-то замечания, Вадим Александрович? – ему в спину, даже не стараясь скрыть издевку и намек на личное.
Он уже приложил телефон к уху.
Но все равно слегка дергает головой в мою сторону, демонстрируя свой идеальный профиль.
Смазанная улыбка на губах, которые я все еще чертовски остро ощущаю на своих.
– Очевидно, абсолютно никаких, Кристина Сергеевна.
Самодовольный ублюдок.
Глава шестнадцатая: Хентай
В телефоне уже около десятка сообщений вот Вики.
Изучаю ее имя в строке отправителя, верчу в голове нашу сегодняшнюю встречу. Бросаю взгляд на часы – до нее еще два часа, но я почти уверен, что Виктория снова оседлала свою любимую лошадку под названием «давай сделаем вид, что это тебе – нужнее всех».
Точнее, я не почти, а абсолютно уверен.
Захожу в кабинет, прошу секретаршу сделать кофе.
У меня встреча с юристом по недвижимости, до нее еще пара минут.
Все-таки читаю сообщения от Вики, мысленно хлопаю себя по плечу. Типа, молодец, интуиция и нюх меня уже давно не подводят. Вика пишет, что у нее какая-то проблема после косметологической процедуры (она расписывает, что именно, но я не сильно вникаю, потому что все равно в этом не разбираюсь), поэтому она задержится на встречу. «Великодушно» позволяет мне сделать заказ и обещает, что это не продлится долго.
Я уже сотню раз пожалел, что позволил себе расширить рамки наших деловых отношений до секса. Мой косяк. За такие вещи всегда несет ответственность мужик. Вероятно, не всегда, но в моем мире я решаю, кого, как и когда я буду трахать. Даже если Вика, я в этом уверен, считает, что это была ее тонкая женская хитрость.
Я: Вика, если у тебя проблемы со временем – давай просто перенесем встречу.
Я: У меня много работы.
Это действительно правда – с предстоящей сделкой по отелям начала твориться какая-то нездоровая херня. Опять же, в рамках моей всегда безупречно берущей стойку интуиции, я понимаю, что другая сторона где-то слилась. Намеренно или нет – пока не понятно и это еще предстоит выяснить. Но на всякий случай мои безопасники уже потихоньку шарят в офисе. Стандартная «слепая» проверка.
Виктория: Я опоздаю максимум на десять минут.
Я: Ок.
Еще до Рождества я позвонил ей и предупредил, что нашел человека, который будет заниматься ее активами и счетами, и что, скорее всего, в конце января мы подпишем все документы. Попросил подумать, когда у нее будет время, чтобы познакомиться с ним лично. Вика просто начала крутить носом. Пришлось объяснить, что это нужно не мне, а ей – чтобы она посмотрела на человека, которому должна будет безоговорочно доверить все свои деньги. Вика согласилась, но после Нового года вдруг перезвонила и сказала, что ей нужно подумать, что она хочет кое-что обсудить, что появились «некоторые сложности». Так толком ничего не объяснив, назначила встречу.
– Вадим Александрович, – Алена заходит в кабинет первой, за ней – Игорь Софер, юрист.
Жестом предлагаю сесть.
Софер сразу раскладывает документы, протягивает мне договор.
Я взглядом даю понять, что жду подробности, отодвигаю Викторию в «не сейчас».
Пересматриваю договор, внимательно слушая все детали сделки.
Уже два дня мы обсуждаем покупку виллы в Палос-Вердес. Дом я видел лично – после забега в Диснейленд, забрал Стаську и поехал смотреть его первым из тех вариантов, которые нашел мой агент по недвижимости. У меня было не очень много строгих обязательных условий к американской недвижимости: максимальный комфорт и безопасность, минимум папарацци (конечно, не потому, что кому-то интересна моя рожа, а из-за знаменитых соседей) и личный пляж. Мы живем в городе с собственным выходом к морю, но Стаське очень понравилось плескаться в океане. Таким образом, отпали Малибу и Лагуна-Бич, и остался район Ранчо-Палос-Вердес – офигенные виды на Тихий океан, красивые зеленые холмы, элитно, но без пафоса, тихо и спокойно, потому что в соседнем доме живет не ДиКаприо, а такой же «безликий» инвестор, как и я.
Быстро найти элитную недвижимость – нифига не простая задача, потому что продается она обычно с закрытых торгов. Но деньги, как известно, решают все. Так что из трех вариантов, я остановил выбор на Casa del Sol. Приехал посмотреть, и когда Стаська рванула на пляж в маленькой бухте – понял, что этот дом будет моим.
Но, прежде чем подтвердить сделку, нужно проработать нюансы.
– Продавец согласен на ваш первый взнос, – завершает Софер, озвучивая вердикт. – Остаток суммы по графику в течение следующих трех месяцев – стандартные условия.
Цена соответствует объекту.
Еще раз пересматриваю сохраненные в телефоне фото дома. Скорее просто чтобы кайфануть, потому что я никогда не мну булки, если в принципе все решил. Не люблю надрачивать мозг ненужной жвачкой сомнений. Он у меня и так работает в режиме «хард-драйв» в последние годы почти без остановки.
– Готовьте документы для нотариального заверения, – выношу вердикт.
– Также нужно будет провести финальную проверку прав собственности и оплатить пошлины. – Софер удовлетворенно кивает. Любит со мной работать как раз, потому что я не ебу мозги там, где их обычно ебут. – Я направлю вам все платежные реквизиты, Вадим Александрович.
– Отлично. Когда закроем сделку? – уточняю.
– Если все пройдет без задержек, недели через три. Но на всякий случай держим в запасе месяц.
Я подписываю документ, откладываю ручку. Сделка почти завершена.
Жду, пока останусь один, делаю глоток уже почти остывшего кофе и позволяю себе тридцать секунд передышки. Переговоры заняли больше времени, чем я рассчитывал, поэтому времени на раскачку перед встречей с Викой почти не остается.
Откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза.
Пытаюсь поймать тишину, но вместо этого…
Лифт.
Губы Кристины.
Ее возбужденный, немного захлебнувшийся звук в ответ на мой язык во рту.
Все тридцать секунд в голове только один чертов момент: как ее ладонь сжимает мое предплечье в ответ. Как ее язык подается мне навстречу. Как она дергается всем телом, когда мои пальцы сильнее впиваются в талию.
Ей хотелось, определенно.
А мне?
Горло сжимается от короткого смеха. Да мне тоже, блядь, хотелось.
Делаю еще глоток, надеясь заглушить внезапно острый вкус ее рта, но это абсолютно не помогает.
Выдохнув, возвращаю чашку на стол, беру телефон и машинально провожу пальцем по экрану. Сообщений нет. Она молчит, хотя я был абсолютно уверен, что на меня посыпется шквал капризных эмоциональных шпилек, очень в ее духе. Но и эта тишина забавляет меня не меньше.
Что, коза, офигела?
Я тоже, потому что пока она не зашла в лифт, я вообще думал исключительно о работе. И отмазку о том, что мне надо было «попробовать», придумал тоже на ходу. Если бы я чувствовал, что что-то не то – я бы даже не начинал. Строго говоря, мне не нужно пихать язык женщине в рот, чтобы убедиться, что у меня на нее встанет. А тем более, чтобы проверить ее реакцию. То, что Барби поплыла, я считал еще в наши первый видеозвонок.
Но в моменте, когда она повернулась спиной и мой взгляд потянулся лапать ее тонкую шею, мне захотелось рвануть с места.
Я потираю пальцами подбородок, уже сейчас зная, что это точно не была «разовая акция». И что никуда не спешить с этой выпендрежницей может оказаться гораздо сложнее, чем я думал. Но это просто еще одна задача. Немного сложнее и забористее остальных, но от этого только еще интереснее.
Встаю. Прячу мысли о Кристине Барр до вечера и выхожу из офиса.
До ресторана добираться примерно двадцать минут. Я не спешу заходить, потому что с улицы вижу, что Виктория уже на месте – заняла стол около окна и уже пьет вино. Сидит, как обычно, как гвоздь. Голову и бокал держит так, словно позирует для десятка придирчивых фотокамер. В этом вся она – всегда держит себя наготове, не позволяете расслабиться и выдыхать. В этом мы с ней даже чем-то похожи, потому что пришли в эту точку из состояния боли, которую нужно было терпеть и прятать ради выживания.
Виктория заслуживает моего уважения, даже если сейчас я абсолютно ясно понимаю все ее попытки манипулировать и затягивать процесс передачи активов в другие руки. Ей хочется оставить между нами эту связь. Возможно, если бы не этот, абсолютно мой косяк, я бы трахнул Кристину еще примерно… в тот вечер, когда подвозил ее домой. Но вместо этого развел болтологию о том, какой я пиздец правильный мужик.
Я вхожу, быстрым взглядом оцениваю зал. Спокойное камерное место, в такой обстановке сложно устроить сцену, даже если очень захочется.
– Виктория, – кивком приветствую ее и сажусь напротив.
Она улыбается, чуть склонив голову набок. Выглядит прекрасно, как всегда. Одна из немногих знакомых мне женщин, кто умеет правильно подавать себя.
Терпеливо жду, пока официант принесет меню, но заказывать не собираюсь.
– Содовую, – спокойно говорю я, возвращая карту обратно.
Виктория улыбается с легким укором, пьет вино и медленно возвращает бокал на стол.
– Даже кофе не возьмешь?
– У меня нет в запасе пары часов, чтобы вести светскую беседу, Вика. Ты хотела обсудить активы? Давай перейдем к делу.
После того, как Таранов покатился в жопу, у Вики осталось примерно шесть миллионов. Не мало, если равнять средними мерками, но это была только небольшая часть того, что этот гнидный урод не успел промотать. Виктория отдала эти деньги мне, попросила сделать так, чтобы она могла жить на проценты и не рисковать, что однажды метеорит упадет на ее дом и она останется без крыши над головой. Часть денег я забросил на офшоры, часть поделил между небольшими инвестиционными фондами и парочкой трастов. Ничего уникального – эту схему мог бы провернуть более-менее тертый в нашем деле калач. Но Вика призналась, что доверять может только мне.
Вполне допускаю, что она захочет притормозить процесс еще и по этой причине.
– Я хочу обсудить дополнительные гарантии, – наконец, говорит Виктория. Ее лицо при этом выглядит по-настоящему напряженным. На игру не похоже.
– Твои активы в полной безопасности. – Откидываюсь на спинку стула, переплетая пальцы в замок. – Ты прекрасно знаешь, что мой выбор нового управляющего не ставит под угрозу твои интересы.
– Я знаю, – соглашается она, чуть улыбаясь, но я вижу, как ее пальцы нервно барабанят по ножке бокала. – Но в последнее время слишком много… непредсказуемых факторов.
Я молча жду, давая ей возможность объясниться. С моей стороны ничего «непредсказуемого» точно не произошло и исключено в принципе. Значит, это что-то ее личное.
– Вадим, – Вика напряженно проводит языком по темно-вишневым губам, смотрит на меня с легкой растерянностью, – дело не в тебе и не в новом управляющем. Дело в том, что… вернулась дочь Таранова.
Я переваривая услышанное.
– И?
– И я не знаю, зачем. – Вика снова нервно тарабанит ногтями по стеклу, пьет. Ставит пустой бокал на стол и просит официанта обновить.
Пока она пытается заглушить неприятный момент алкоголем, я вспоминаю, что знаю о дочери Таранова.
Не много.
Когда этот старый уёбок в полный рост вышел на сцену моей жизни, я знал о нем только то, что в определенных кругах за ним закрепилась репутация человека, любящего «определенный сорт игр с болью». Я всегда был очень далек от всего этого дерьма, но думал, что представляю достаточно, чтобы сложить о нем определенное мнение.
До момента, пока однажды он не пришел в ресторан Марины.
И она стала белее мела, и впервые – хотя я всегда считал ее достаточно смелой и сильной – сбежала на кухню и долго пряталась в подсобке, умоляя защитить ее от «этого чудовища» любой ценой.
Потом, когда маховик нашей с ним «дуэли» развернулся на всю катушку, Таранов пошел ва-банк и протянул руки к моей дочери.
Примерно тогда я понял, что в жизни есть вещи, которые не способен переварить мой рациональный ум и не готов пощадить внутренний флегматик. И тогда же в моей жизни появилась Виктория, со всеми ее шрамами и «скорбной повестью» о том, как однажды она думала, что выходит замуж за щедрого и умного вдовца, а оказалось, что вышла замуж за насильника и садиста. Ее исполосованная спина и покрытые ожогами ноги были самым лучшим доказательством правдивости ее слов. А еще – как она дергалась каждый раз, когда просто слышала его имя.
Я не собирался его убирать в буквальном смысле этого слова.
Просто хотел сделать так, чтобы у края пропасти, к которой я подведу Таранова, за спиной этого пидара появится достаточно желающих его столкнуть. В конечном итоге, так и случилось. Я даже не пытался вникнуть, сделал ли он это в здравом уме и добровольно, или ему «помогли».
Ни копейки его денег я не взял.
Я бы перестал себя уважать, если бы сделал это за каких-то жалких пять или шесть миллионов. Это было дело принципа. Это было «око за око». Абсолютно холодная месть за то, что моя маленькая дочь еще полгода писалась в кровать и кричала по ночам. И долгих три месяца даже не щебетала, потому что онемела.
Когда я спросил Вику, кто может попасть под раздачу, чтобы минимизировать риски, она рассказала только о дочери Таранова – молодой прожигательнице жизни, которая давно училась заграницей и после того, как жизнь отца покатилась под откос, просто оборвала все контакты, рассчитывая в ближайшее время выскочить замуж за сынка какого-то английского банкира. Это, пожалуй, единственное, что я знал о Кристине Тарановой. Остальное меня ни капли не интересовало. Какого хуя? После того, как этот старый гондон собирался превратить мою двухлетнюю дочь в гору мяса, я сам себе выдал карт-бланш и индульгенцию одной бумажкой вообще на все.
– Она просто пришла на Рождество, – говорит Виктория, выуживая меня из поганых воспоминаний. – Пришла вся такая… как будто жизнь удалась.
– Ты вроде бы говорила, что она подцепила какого-то мажора. Разве не логично?
Вика делает глоток вина, потом еще один.
Кивает, немного нервно.
Потом она залпом допивает вино и собирается поднять руку, чтобы снова позвать официанта, но я удерживаю ее на столе, накрывая своей ладонью.
– Мне кажется, тебе уже хватит.
– Тебе не все равно? – Она тут же подается вперед, проводит пальцем свободной руки по моим костяшкам, выше, до края манжеты. Царапает ногтем, но я никак не реагирую. – Переживаешь, что со мной что-то случится?
– Нет, Вика, просто помню, что с тобой делает алкоголь.
Когда она освободилась от Таранова, первый месяц была в такой сумасшедшей эйфории, что настойчиво игнорила мои намеки походить к специалисту. А потом ее по классике укрыло ПТСР со всеми сопутствующими – сигареты, алкоголь, желание заглушить боль адреналином и сексом.
Дерьмище, через которое я тоже однажды прошел.
И из которого сам же себя вытащил за волосы.
– Подбросишь меня домой? – Она тянется ко мне через стол, привстает с места.
– Подвезу, но если ты рассчитываешь на секс – нет. Давай не срать друг на друга на прощанье, Вик.
Ее запал мгновенно пропадает.
– Я не знаю, насколько все это случайно, – возвращается к дочке Таранова.
– Что именно тебя беспокоит? – уточняю я.
– Ты сам понимаешь, – Виктория на секунду ловит мой взгляд. – Она могла вернуться за деньгами.
– Хочешь сказать, что твои активы нужно дополнительно защитить от девочки, которая, насколько я помню, даже не поддерживала контакт с отцом? – Честно говоря, звучит странно. Но Вика всегда любила чрезмерно драматизировать.
– Тогда не поддерживала, – поправляет она. – Но кто знает, что изменилось? Она выросла, могла переосмыслить все и решить, что ей что-то причитается.
– Можно заморозить часть активов, переписать условия управления, еще больше замести следы. Это не проблема, – предлагаю варианты, которые самыми первыми приходят на ум. И еще раз подталкиваю: – Скажи честно, ты знаешь что-то большее или это просто паранойя?
Она отводит взгляд.
– Я хочу быть уверена, что все под контролем. – Втягивает воздух через ноздри и, наконец, расслабленно выдыхает. – Ты прав. Раздуваю из мухи слона. Но ты ведь сам учил, что лучше перестраховаться. Сделай это, пожалуйста. Я не смогу настолько доверять новому человеку, даже если за него поручишься лично ты.
