Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

– Странно, что тебя не заловили, – Тания указала глазами, Дикарка смутилась. Она остановилась за кругом света от свечей, надеясь, что её испорченную одежду не засекут.

– Я… постираю. Сама, – она взялась за грязный рукав и угодила пальцами в прореху. – И зашью…

– Есть хочешь?

Дикарка бы не отказалась.

– В твоей комнате. Только помойся сначала.

Она пожелала спокойной ночи и торопливо ушла. Тания снова открыла книгу, но мысли её блуждали далеко от печатных страниц. В первый раз за все эти годы Дикарка не только изъявила желание общаться со сверстниками, но и привела кого-то сюда. Нелюдимость и душевная холодность девочки не нравилась Тании, она вполне могла вообразить, что это первый шаг к "оттепели". И пусть на гостье такая же ледяная корочка. Может быть, они помогут друг другу…

Дикарка торопливо сбежала вниз. Двор с дельфинёнком был пуст.

Всё-таки удрала, с досадой подумала девочка, на всякий случай окинула местность внимательнымвзглядом и засекла биение жизни у стены.

– Вылезай, – предложила.

– А, это ты… – Искра показалась из-под теневой пелены. – Я услышала, кто-то идёт, и…

Перетрухала, закончила за неё Дикарка, с удивлением разглядывая стену. Интересно, как?.. Впрочем, ясно. Самое необходимое умение для воровки.

– Ну и что тебе сказали твои? – храбрясь, небрежно спросила воровка.

– Если коротко – мыться, жрать и спать!.. – ухмыльнулась Дикарка.

– Тебя даже без ужина не оставили… Что, сильно попало?

– Так, фигня.

– А меня здесь не засекут?

Где-то наверху Тания усмехнулась отчётливо "прозвучавшей" для неё опаске гостьи. Засекли давным-давно… но будем притворяться.

– Да что ты, думаешь, пастыри всемогущи и всевидящи? – вообще-то раньше Дикарка считала, что так оно и есть, но сейчас изобразила, что ей не впервой скрывать что-то "своих".

Присев на бортик фонтана, девочка зачерпнула воды и брызнула в рыло дельфинёнку. Побарабанила пальцами по камню, и вода запарила.

– Мыться…

– И жрать!.. – наскоро умывшись, они поднялись в башню, где их ждал поднос с холодной птицей и кувшином чернолистника.

Стул в комнате был только один, и девочки уселись прямо на устланный шкурой пол, поставив поднос на кровать.

Дальше был только хруст за ушами.

– Слабо заварили.

– По мне, в самый раз.

– У нас крепче пьют. Получается такое жуткое хлебово, с непривычки даже опьянеть можно. Сделай так ещё, – предложила Искра, постучав пальцами.

– Сама не умеешь?

– Умею, но… плохо.

– По силе.

– Нет, по контролю. Ещё подожгу чего или разломаю…

Дикарка уважила её и подогрела птицу и кувшин.

– Спа… – голос Искры дрогнул на непривычном слове. – Спасибо.

– Много не ешь, – посоветовала Дикарка. Рука беспризорницы, протянутая за хлебом, застыла в воздухе.

– Мне не жалко, – торопливо объяснила девочка, – просто после голода нельзя много есть…

– Я знаю. Кому объясняешь-то?.. – Искра всё-таки взяла кусок и отложила в сторону.

– Спросить.

– Ну… валяй.

– Что тебе не так в моём имени?

Искра усмехнулась.

– Сразу видно, что тебе не приходилось бродяжничать. Так бы ты знала, почему ты – никакая не Дикарка, а от Искры дала бы дёру, как от тварей Проводника.

– Да что за ерунда с этими прозвищами? – сердито спросила никакая не Дикарка.

– На дне города в ходу в основном погоняла. И если банда более-менее организована, она зовётся колодой. Сечёшь? И прозвища в ней даются по масти и значению кард фантаса. Но никто ведь не будет говорить "Леди Огня" или "Принцесса Огня". Искра – и всё тут. А Леди Леса именуется…

– Варварка.

– Сразу видно, что ты не отсюда. Дикарка она называется.

Разговаривая, они перебрались в окно.

– То есть…

– То есть одним своим именем ты заявила, что, во-первых, состоишь в колоде, во-вторых, из крутых. То ли подруга самого главного, то ли сама верховодишь.

Дикарка захлопнула рот. Надо же, система воровских званий!..

– Тот мальчишка назвал тебя принцессой, – вспомнила она. – Я думала, он к тебе клеится.

– Вот ещё! – "принцесса" покраснела.

– Ну и как у тебя это получилось – стать главной во взво… в колоде?

– С трудом, – неохотно буркнула Искра.

– Ох, извини. Не спрашивать, я забыла.

– Да ничего… мы ведь сейчас не в трущобах. А у церковников принято как раз наоборот, лезть в душу, – не удержалась Искра.

– Я не буду лезть, – Дикарка помолчала. – Не любишь ты их, – осторожно намекнула.

– Не люблю, – отрезала Искра. – Опять лезешь?

Дикарка изобразила, что ей стыдно.

– Интересно же. Девчонка – и вдруг Леди Огня… Тут нужны мозги и умение обращаться с людьми.

– Ну да, не без этого. Но главное – не бояться. Никого и ничего.

– Значит, не бояться… И что, ты так-таки ничего не боишься?

– Почему, боюсь. Но притворяюсь…

Ночь медленно крутила над башнями Дворца звёздный ковёр. Девочки говорили.

– Готовы?!. На счёт «три»! Корни смотрите. Кнопка, не спи! С твоей стороны всё нормально?

– Отстань!

Взрослые, узнав, что здесь происходит что-то интересное, столпились поодаль и переговаривались негромко, весело. Солнце жарило вовсю, и белые срубы пеньков там, где ещё недавно возвышался тальник, наполняли воздух сиянием. Под кроной черёмухи царила ароматная тень. Кучи земли возвышались там и тут, обнажённые узловатые корни казались скрюченными пальцами, которыми дерево в испуге вцепилось в твердь…

…С утра пораньше Улитка и Кнопка, гадая, куда подевалась Мона, взяли топоры и отправились исполнять урок учителя Александра. Позже, когда девочки извели какую-то часть, – весьма небольшую, – кустарника и устроились отдохнуть, явилась Мона в компании Гария. Троллик, удивлённо оглянувшись по сторонам, поинтересовался, что это они тут делают. Получил исчерпывающий ответ с использованием образных выражений в адрес учителя и глупых парней, которые задают глупые вопросы вместо того, чтобы помочь. Почесал в затылке, буркнул что-то о неженском деле и ушёл, вернувшись в компании друзей-приятелей, вооружённых острым железом.

Очень скоро с кустарником оказалось покончено, и молодёжь столпилась вокруг черёмухи, которая тоже чуть не попала под раздачу.

– Думаешь, сможем?

– Ну, учитель бы запросто…

Прозвучала ещё пара-тройка имён.

– Гном? – с сомнением позвал кто-то.

Парнишка отошёл в сторону, чтобы целиком увидеть черёмуху. Опустил голову и закрыл глаза, прослеживая, как корни идут под землёй.

– Можно попробовать. Только сперва подкопать надо. И дерюгой, что ли, укутать корни.

– У нас как раз и материал есть! – Улитка оглянулась на иссушенную крапиву.

Притащили старые мешки и лопаты. Мотыги и заступы вгрызлись в землю, обрубали корни. Очень скоро черёмуху подкопали так, что достаточно было сильного толчка или порыва ветра, чтобы она повалилась.

– Гном?

– Угу, – парнишка сосредоточенно смотрел на деревце. Александр на всякий случай подошёл поближе. Он не сомневался в возможности мальчишки поднять даже и втрое больший вес, но всё-таки решил подстраховать.

Гном протянул руку. Тут же опустил, покосившись на учителя, даже спрятал за спину. Тот сделал вид, что ничего не заметил. В имперской Школе, где учился Алек, подобное действие, использование явного жеста для направления силы, считалось ошибкой. Нельзя было допускать, чтобы линии Узора "стекали" с твоей руки – ведь тогда конечность попадёт в зону искажения Узора. Хорошо, если обойдёшься синяками и ожогами, бывают и внутренние кровотечения, и ставшие хрупкими кости…

Макшем однажды сфокусировал искажение Узора прямо в своей ладони. После чего нервная ткань руки стала очень быстро отмирать…

Гном исподлобья уставился на черёмуху, и та принялась с треском выдираться из земли. Лопались корни, осыпалась земля, всё дерево тряслось так, что ветки и листья издавали тревожный шелест. Казалось, что дерево летит, махая ветвями.

– …Словно гигантский крылатый орешник, – пробормотал кто-то рядом. Алек убедился, что Гном вполне уверенно "держит" черёмуху, и оглянулся.

– На юге растут такие, в Стате, на краю Великой Пустыни, – пояснила Верея.

– И что, они летают? – спросил Алек.

– Не они сами, семена. У них такая крыльчатка, – Верея сложила ладони, показывая, какая. – И они пересаживаются, порхая с места на место…

Пошевелила запястьями. Алек лишь головой покачал, дивясь многообразию жизни. Наверное, для кого-то банальные черёмуха, огонь-дерево или хьёрн, хищный куст, покажутся такой же экзотикой.

– Может, доведётся увидеть, – пробормотал себе под нос.

Гном неторопливо шествовал, не сводя взгляда с дерева, которое уже поднялось на высоту в человеческий рост и летело, мерно покачиваясь. Толпа так и шла, замкнув круг вокруг мальчишки и его непредставимой ноши. С корней, замотанных дерюгой, сыпалась земля.

Процессия достигла Поляны. Гном остановился у только что откопанной ямы с жидкой грязью на дне, и принялся медленно-медленно опускать черёмуху вниз. Корни коснулись земли, заскрипели, словно жалуясь.

– Закапывайте, – велел Гном.

Яму мгновенно засыпали и старательно утоптали вокруг, ещё полили. Гном устало улыбался, друзья столпились вокруг, хлопали по плечам.

– Отстаньте, я на ногах не стою! – отмахивался мальчишка, стараясь не задирать нос.

– Ой-ёй-ёй! Неужели наш могучий мыследей может устать? – насмешливо пропела Кнопка, которая, видимо, тоже озаботилась тем, чтобы парень не возгордился чрезмерно.

– Одно дело – бревно закинуть на стену. А эта… – рыжий кивнул на черёмуху.

– Полегче брёвен вроде…

– Угу. А ветки мотались, а земля сыпалась, да ещё и тащить надо было на целое поприще!

– Ну молодца, молодца, – снисходительным тоном говорила Кнопка.

Алек спрятал улыбку, вспомнив, как он сам примерно таким же образом выпендривался перед Линой.

Тут же появились яркие ленточки ткани, даже некоторые взрослые принялись повязывать ветви. Гарий стоял в сторонке, стараясь не очень завидовать приятелю. Почувствовав чей-то взгляд, повернулся.

Мона смотрела ему в глаза. Гарий подошёл, девочка выпутала ленту из волос.

– О чём загадываешь? – поинтересовался он небрежно.

– Чтобы ты нашёл своих, – просто сказала Мона. – И чтобы вспоминал нас хотя бы иногда.

Гарий сглотнул. Зашарил рукой у пояса, решая, то ли повязать просто гашник, то ли отхватить ножом клок от подола рубахи.

– Я вовсе не собираюсь уезжать…

– …Прямо сейчас, – докончил за него Александр, вдруг появившись рядом. Его ладонь легла на плечо ученику. – Так что у вас ещё будет время…

Учитель посмотрел на дерево.

– У нас повязанное лентами дерево считалось колдовским. Мол, злые Еретики насылают проклятья и болезни на честных людей.

Дети посмеялись вместе с ним, и учитель ушёл, потянув Гария за собой.

До самого вечера у Гария не было возможности поговорить с Моной. Учитель утащил его к травному дому, где под наскоро сбитыми навесами собирали фургоны. Представительный мастер гонял сыновей и подмастерий и озадачивал всех попадающихся под руку поручениями типа подай-принеси-найди-скажи. Визжали пилы, сыпля жёлтые опилки, стучали топоры. Вкусно пахло деревом.

Позже запахло менее приятно, пропиткой для дерева и плотной парусины, предназначенной на обтяжку фургонов. Основная работа кончилась, и Гарий подумывал, не удрать ли ему. Решил, что не стоит – мало ли какие ещё работы нужно сделать.

Собирая щепки и опилы, вспомнил своё обещание. Подобрал подходящую деревяшку и принялся резать, устроившись в наветренной стороне от вонючего действа. Рядом дядька Шон и сыновья собирали запасные колёса, Бэзил тоже расположился со своими ремнями и дратвой.

Несколькими уверенными резами наметив форму будущей игрушки, Гарий заработал ножом и скоро позабыл обо всём.

– Ловко выходит, – одобрил дядька Шон, заглядывая ему через плечо. Гарий невольно вздрогнул. – Не думал мастером деревянных дел стать?

– Нет, – мальчишка покачал головой и хотел объяснить, что вообще-то собирается уехать на этих самых фургонах, скелеты которых стоят под навесами. Что за нужда учиться какой-нибудь работе, если не знаешь, пригодится ли она там, куда едешь? Вот если поиски окончатся благополучно, и мать согласится отправиться назад, в земли страшных Еретиков, тогда можно задумываться о ремесле… Пока Гарию было интересно всё, и он учился всему понемногу, благо среди друзей-приятелей было немало знатоков разных дел, которые лишь из-за недостатка возраста и опыта не были пока подмастерьями. А Кнопка так и вовсе ухитрилась…

С Кнопки мысли перескочили на её подругу, и тут-то Гарий вспомнил, что никуда не едет. А ведь в самом деле, теперь придётся выбирать себе ремесло, учиться, и не как-нибудь, а старательно и вдумчиво.

– Нет, не задумывался, – и он по-новому посмотрел на фургоны.

– Так вот, подумай, – посоветовал дядька Шон. – Чутьё к дереву у тебя есть…

Гарий благодарно кивнул и обещал подумать. Дядька начал было расписывать, какое у дереводела необходимое ремесло, вдруг крякнул и заткнулся. От него потянуло досадой и презрением, почти брезгливостью. Мясистые губы зашевелились, сплёвывая беззвучные ругательства.

Троллик удивлённо вскинул глаза.

Из травного дома медленно выковылял давешний берич. Он немного поправился, но выглядел всё ещё болезненно. Высокий, когда-то, должно быть, тяжёлый и мощный, но сейчас свободная одежда болталась на нём как на тренировочном болване. Лицо худое, вытянутое, заросшее жёстким чёрным волосом.

Берич опирался на корявую палку и жмурился от солнца. И, наверное, от чужих недобрых взглядов, устремлённых на него со всех сторон.

Кое-то, впрочем, смотрел удивлённо.

– Это ещё кто? – пробормотали за спиной. То ли не узнали, то ли не слышали это историю.

Дядька Шон повернулся к младшему сыну и что-то негромко сказал. Тот удивлённо уставился, вздрогнул от резкого окрика и метнулся прочь.

Вернулся очень быстро, сжимая в руках трость. Палка была сделала с любовью и тщанием – искусная резьба, оплётка из подрезанных и оставленных на дереве полосок коры, прозрачный лак, набалдашник и пятка из меди.

– Папа, – жалобно начал парень. Шон зыркнул, и сын неохотно сделал шаг к травному дому.

Тут берич, который всё ещё неловко топтался на его пороге, повернулся и вошёл внутрь, словно выдавленный с улицы чужой неприязнью. Колыхнулась занавесь с иеро "вита", Жизнь. Юный древодел беспомощно оглянулся на отца, Шон снова тихо выругался и жестом подозвал его.

– Потом вручим подарок… – буркнул, забирая трость. – Проводник его проводи, выполз, выползок болотный, всё настроение испохабил… Наум!.. – рявкнул.

Из-под навеса, где возились люди химического цеха, явился шустрый старичок.

– Чего тебе, Шогонар? – спросил, близоруко щурясь.

– Сегодня что деревянное ещё будем делать? – вопросил Шон.

– Нет, – ответствовал старичок. – Чтобы пропитка держалась, надо… короче, завтра, всё завтра.

– Ладно, тогда я пойду. Народ, сворачиваемся! Ты, ты и ты – мусор прибрать. Пока, Наум!

– Заходи на пиво, Шон.

Приглашение не улучшило настроение старшего мастера древодела.

– Подарок? – недоумённо пробормотал Гарий, глядя, как дядька Шон, ругаясь под нос и раздражённо размахивая палкой, шёл прочь.

– Легенду о дареном коне знаешь? – спросил Алек.

– Которому в зубы не смотрят?

– Что ты!.. – учитель усмехнулся невесело. – Кто вчера к Каленадарам ездил и звёздное небо рассматривал? Легенда о том, как Амар Атаму коня подарил, да с намёком – выметайся, мол, надоел… Вот и здесь так же… Бери палку, выздоравливай быстрее, и чтоб духу твоего здесь не было!..

Вот только идти-то ему некуда. Свои его не примут, мы – тоже…

– Но мы приняли тех, которые тогда же, у Двух Камней, – вспомнил Гарий. Один из этих, принятых, как раз сегодня помогал им с фургонами.

– Те – другое дело. Их, по сути, предал собственный народ…

– А этого – разве нет?

Алек подумал.

– Его не передавали нам специально. Просто стечение обстоятельств. Сломанная нога, суеверие соплеменников. Если бы Юлия не проходила мимо, он бы едва ли выжил.

– Если бы его соплеменникам пришла бы в их тупые головы мысль притащить его сюда нам на съедение, он бы заслуживал большего сочувствия?..

– Может быть. Но переданные были жертвами войны. Они заслуживают сочувствия. Этот же – просто представитель враждебного нам народа. И он явно участвовал в войне и, конечно, убивал, раз жив остался.

– Но переданные тоже участвовали…

– Нет. Воинов среди них раз, два и обчёлся. Руго, да Паль, да тот пацан-недоучка… Все вои знают, что Руго выступал против глупого похода беричей, но всё-таки сражался. И это только добавляет ему уважения в наших глазах.

А остальные… Верно, прихватили для ровного счёта тех, кто под руку попался.

Девчонку помнишь, Лидию? Замуж не пошла, вот в чём её вина. Паль? Виноват он, что таким родился? Если кто и виноват, то его мать – как раз за то, что пошла замуж, послушавшись старших, за человека, который был ей чуть ли не братом. А те брат и сестра? Сиротами остались в междоусобной резне. И у каждого такая история…

Гарий опустил веки, опасаясь, что учитель ненароком заглянет в его мысли и зная, что думает он сам. Зря завёл этот разговор, растравил рану неосторожным словом.

– Учитель Александр.

– Что?

– Вы пойдёте на поляну сегодня вечером?

Узел Судьбы. Выбор Гария Курта Конара

Я не слишком хорошо знал все эти истории о преданных своими же. Конечно, слышал краем уха, но не интересовался специально. Я знал их в лица и по именам, но для меня они не слишком отличались от невольников из беричей, захваченных в последние дни войны – разве что были вольными.

Города воличей отстраивались. Рабы постепенно возвращались в свои леса и болота. Кто-то оставался – в основном женщины и подростки.

А ещё оставались эти.

Пусть их свободу никто не ограничивал, они оставались здесь. Просто им некуда было идти.

Александр говорил с горечью. Чувствовалось, что он хорошо знает всех поименованных и принимал живое участие в их судьбе. Почему? Что ему за дело до этих преданных?

И тут я понял. Ведь и с ним и его друзьями всё было почти так, как с этими, переданными-преданными. Он – все они, пятеро Проклятых, – оказались примерно в такой же ситуации. Родные от них отреклись, отставили в сторонку, как ненужные вещи, лишь потому, что церковь так пожелала. Алека так и вовсе пытались убить.

А моя семья, попавшая под Акт Шод Тамнэ, повторив ту же судьбу?.. Мать, сёстры и братья, в чём они виноваты?..

И тогда я решил.

С несправедливостью мира спорить бесполезно. Судьба слепа.

Все эти разговоры и мысли о ремесле пришлись удивительно вовремя. Что за дело может быть нужнее и важнее, чем уменьшение горя на земле и торжество справедливости?

Но для того надо стать сильным.

Учитель Александр, вы пойдёте на поляну сегодня вечером?

Мона после торжественной пересадки дерева и не менее торжественного украшения ленточками прогулялась с Кнопкой до её цеха и полюбовалась возгонкой чего-то с кошмарным запахом. Потом они крутили и пропитывали фитили. Устроив проверку, сожгли несколько и взорвали баночку с горючей пропиткой. Невовремя появилась Хлоя, высказала падчерице своё неудовольствие и забрала её перебирать цеховые записи.

Мона в них не разбиралась, да и не положено было посторонним заглядывать в тайные свитки. Предложив подруге найти её, когда она закончит, девочка отправилась домой. Но там тоже всем было не до неё. Норик на днях вернулся из своей обычной прогулки по лесу и тут же был вовлечён в суету вокруг отъезда, Линда ему помогала. Снова подумав о Гарии, Мона затосковала окончательно и отправилась к дому учителя Александра, надеясь выловить если не его, то хотя бы рабыню, помахать мечами.

Там тоже царила суматоха. Учителя не было. На другой стороне улицы жила семья жены, и Сэра, мать Лины, присматривала за детьми. Она сказала девочке, что Алек занят и едва ли вернётся раньше вечера, и усадила её обедать.

– Все помешались на этом отъезде, – пожаловалась Мона Роки. Мальчишка серьёзно уставился на неё, явно уловив печаль. Невразумительно гукнул что-то утешающее и великодушно поделился игрушкой.

Как назло, это оказался деревянный бык. Сразу вспомнились поделки Гария и Беломордый.

– Спасибо, хоть ты меня понимаешь, – вздохнула Мона. Ребёнок скуксился, готовясь зареветь, и она торопливо встряхнулась, не хватало ещё своими эмоциями расстроить это жизнерадостное трио!

Она немного поиграла с Роки, Дереком и Джереми и отправилась искать Войко.

Весь день прошёл в скитаниях подходящего для боя напарника. Наверное, было бы легче, найди Мона себе какое-нибудь дело… но сейчас любое напоминало о скором отъезде Гария.

В конце концов девочка забрела на Поляну, наведалась к черёмухе. Уже обросшая понизу густой бахромой ленточек, она стала похожа на мохнатое дерево. Сколько люди мечтают… Хотя на то они и люди. Учитель Александр говорил, что человек – это зверь, умеющий мечтать. За время обучения в своей школе успел нахвататься всякого-разного, не только боевых ухваток, но и таких сон… санти… сентенций, во!..

Мона постояла немного у дерева желания, нашла свою ленточку и сбивчивым шёпотом произнесла просьбу, которая отличалась от озвученной утром. Тут же устыдилась.

– Может быть, тебе было бы лучше, останься он по какой-нибудь дурацкой причине. Но ему-то каково!.. Не смей этого желать! Слышишь, ты, дерево? Я отменяю свою просьбу! И утреннюю тоже, плевать мне, будет помнить или нет!..

Девочка отвернулась от дерева и пошла на стук деревянных мечей.

Гарий и Александр, легки на помине, плясали в круге. То есть плясал Гарий, учитель же стоял на границе круга, едва двигал кистью, с небрежной ленцой отмахиваясь от мальчишки. Моне вдруг захотелось самой взять учебный меч и наставить Троллику синяков. Тогда он точно её надолго запомнит.

– Бери шинай, – Мона даже вздрогнула, Алек словно прочитал мысли. Троллик лишь покосился, тролль толстокожий.

Мона протянула руку, выбрав на подставке шинай, который больше всего понравился, и учебный меч прилетел ей в руку. От избытка сил крутанув "мельницу" и прикинув незнакомую деревяшку к руке, девочка вошла в круг.

– Как? – спросила, надеясь, что скажет – против друг друга.

– Против меня.

Девочка разочаровано вздохнула.

Но сначала… – Алек, то воздвигая преграду деревянному клинку, то заставляя противника проваливаться, коротко глянул в сторону. С другой подставки сорвался войлочный доспех, прыгнул и мягко, невесомо двинул Мону по голове. Так, что она ласточкой вылетела из круга.

Тихо ругаясь, Мона торопливо зашнуровалась в доспех и двинулась напролом. Алек был выше её, его шинай вроде короче, но руки длиннее, значит…

Она закрутила меч широко, размашисто, действуя долгими прохождениями и попросту забыв о Гарии.

– Ты мешаешь напарнику, – обронил Алек. Мона азартно наскакивала, едва не выталкивая мальчишку из круга. Спохватилась и умерила прыть.

– Ближний круг, – прошептал Гарий, и она поняла, что на самом деле он держится из последних сил. Алек лишь вспотел. Мона перешла в ближний круг, но едва уловила ритм боя, как учитель его поломал.

Казалось, Алеку некуда было отступить, но он снялся с места и пошёл по самой границе круга, выстраивая противников в линию со стороны Гария. Верно, решил добить самого усталого и потом без помех разобраться с Моной. Троллик запалённо дышал.

– В сторону! – рявкнула девчонка, она ничего не могла сделать из-за его спины. Может быть, Гарий и рад был бы отодвинуться, но Алек сам перешёл на долгие прохождения и построил слева и справа от противника стены из тяжёлого свистящего воздуха.

Мона бестолково топталась за спиной Гария, видя, как его разделывают, но сама ничего не могла поделать. Разве что…

Она перекинула меч в левую и поймав усталый экономный ритм напарника, вошла в его движение, закрутила. Дети оказались недопустимо близко, чувствуя тепло тела друг друга, но разойтись уже не могли – узкие стены так и сдавливали. Мона плохо владела левой, а Гарий слишком устал. Стоять так было неудобно, приходилось следить, чтобы случайно не толкнуть напарника, и поддерживать общее равновесие. Они перешли на короткие прохождения, и два рваных рисунка боя дополняли друг друга, образуя близкую довольно хорошую защиту.

А потом Алек ускорился. Его меч заплескался, замелькал вокруг, успевая поддерживать и стены, и пытаться развести противников. Удары, направленные между ними, приходилось сбрасывать в сторону. Гарий заплёл меч учителя и попытался отвести, открывая его Моне. Та, уловив момент, сделала глубокий выпад, но не достала, потеряла равновесие. Меч Алека метнулся, целясь девочке в правый бок…

Гарий бросился вперёд, выходя на долгое прохождение, и снова отбросил меч учителя в сторону, повалился ему под ноги. Раздался глухой удар. И в это мгновение Мона в длинном прыжке метнулась через напарника и с размаху ткнула Алека в грудь.

Тот сделал шаг назад, удивлённо помянул тварей Проводника. Запустил руку под войлочный доспех и почесал место ушиба.

– Плохо, – обронил Александр холодно.

Мона всё ещё не могла поверить, что смогла достать учителя.

– Но я же?..

– А он? – Алек кивнул себе под ноги. Гарий лежал лицом вниз, тяжело дышал. С трудом перевернулся на спину.

– Больно? – без особого сочувствия поинтересовался Алек. Мальчишка постарался изобразить на потном лице презрение к боли, но этому мешали слёзы из глаз и кривящиеся губы.

– Ничего, – хрипло прошептал. – Я могу…

Пошарил вокруг рукой. Шинай, лежащий в стороне, пополз к нему и ткнулся в пальцы.

– Могу… – и стал вставать, опираясь на меч.

– Оставь.

Мальчишка замотал головой, замотались завязки шлема, полетели капли пота.

– Хватит, говорю. Запалишься. Мона!

Девочка подскочила.

– Расседлай его, выгуляй и своди к реке, – в голосе учителя ясно прозвучала насмешка. – Только пить сразу много не давай…

И Алек ушёл.

Мона озадачено поглядела ему вслед. Гарий стоял, покачиваясь, и девочка принялась "расседлывать" его, сражаясь с завязками войлочного доспеха. Давно пора какие-нибудь ремни придумать. Попросить Бэзила или отца…

– Что это с ним? – поинтересовалась вполголоса, оглянувшись и убедившись, что Алек ушёл достаточно далеко.

Гарий пожал плечами. Как-то не слишком убедительно.

– Сам на себя не похож… И ты, кстати, тоже! – с досадой дёрнула она неподатливый шнурок и оторвала напрочь. – Чего это ты удумал под меч кидаться? Тем более тот удар ко мне шёл?

Гарий уронил шинай и принялся развязывать шлем. И скривился, когда Мона неловко задела место ушиба.

– Чего у тебя там? У-у-у! – положив ладонь на рёбра слева, девочка аж перекосилась. – Пр-р-роводник и др-р-раконы его! Тоже мне, мастер, меч остановить не мог! Или хотя бы повернуть!

– Он повернул, – вступился Гарий за учителя.

– Если бы не плашмя, он бы вовсе тебя прибил, – пробормотала Мона, разглядывая будущий синяк. – Холод надо…

Шевельнула пальцами, но от спешки промазала и лишь обожгла вдруг морозом. Гарий дёрнулся, скривился.

– Извини. Сейчас… – во второй раз получилось лучше. Гарий замычал от удовольствия.

– Ты не лыбься, – сердито сказала Мона. – Ответь на вопрос, – какой твари Проводника ты под меч бросился?

– Чтобы тебя не задело…

– Ты думаешь, я сама себя не могу защитить?

– Тот удар… – Гарий всё ещё отдувался. Или притворялся, как немедленно заподозрила Мона.

– Думаешь, не отбила бы? А и попади мне – не ныла бы так, как ты!

Гарий, который вовсе не ныл, торопливо нацепил каменную физиономию.

– Ты что же думаешь – я слабачка?

Мальчишка торопливо замотал головой, но её уже понесло.

– И не обязательно было меня прикрывать своим немощным телом! Тоже мне, вой-герой нашёлся! – Гарий даже сутулиться начал под весом её претензий. Он молчал – не говорить же, мол, больше не буду?

Буду, и ещё как, – подумал.

Не дождавшись ответа, топнула ногой и ушла. Гарий постоял немного, набираясь сил, но только сделал шаг, девочка вновь появилась рядом.

– Забыла. Мне велели тебя выгулять и выпоить, – стянула свои доспехи, унесла войлочные куртки и оба шиная на подставки.

– Пошли, – потянула его за локоть.

– Угу, – Гарию сейчас ничего не хотелось, только лечь и уснуть, но он заставил себя переставлять ноги.

Недалеко стучали мечами Алия и Алия. Вернее, нияз лёгоньким прутяным мечом гоняла по всему кругу свою маленькую тёзку. Та почти волочила за собой неподъёмный для себя цельнодеревянный шинай, но увёртывалась довольно ловко. Видно было, что для них это просто игра.

– Шустрый зверь Улитка, – пробормотала Мона, наблюдая за пляской.

– Подождите! – весело крикнула девочка. – Я сейчас с ней закончу и с вами пойду!..

Немногие свидетели этих догонялок веселились вовсю, а Улитка удвоила шустрость, время от времени подставляя под связку прутьев свою деревяшку. Держала она её словно копьё или боевой посох.

– Такое впечатление, что меч ей только мешает, – пробормотал Гарий.

– То же говорили и об Алии-старшей на испытаниях, – отозвалась Криста, дети вздрогнули, до того неслышно подошла войя. – На мечных, конечно. Тогда она примерно так же бегала. Только круг поуже, и противников трое…

А учитель Алек, вспомнил Гарий, был единственным в том году, кто не просто продержался, а вовсе победил своих испытателей.

– Сдавайся! – весело предложила Криста Алии-старшей. – Всё равно ведь она тебя шустрее!

Нияз остановилась и отсалютовала своей мелкой сопернице мечом. Та с комичной серьёзностью повторила жест и поклонилась. Забрала у учительницы оружие, вернула мечи в держаки и подбежала к друзьям.

– Видали, как я её? – гордо спросила малявка.

– Хотела бы я увидеть, как ты побегала бы в доспехе, – заметила Мона.

Криста, уличив момент, поглядела в глаза Гарию, тот едва заметно качнул головой. После того случайного предвида ему не случалось заглянуть в будущее. Криста в свою очередь отправила эмоцию отрицания. И отвернулась, поклонилась Алии. Та кивнула, и девушки отошли к подставкам шинаев.

– Чего ей надо было? – подозрительно спросила Улитка.

– Она восхищалась твоим несравненным боем, – огрызнулся мальчишка. Этого делать не следовало. Улитка очень серьёзно и со знанием дела стала восхищаться их боем – она, хоть и удирала в это время от нияз, видела достаточно. Мона невольно вспомнила Александра, который в бою ещё и мыследеять мог.

Особо пристальному рассмотрению и бурному одобрению со стороны малявки подверглась концовка боя.

– Какая самоотверженность! – Улитка делала большие глаза. – Какая готовность защитить напарницу и отдать всё ради…

Проворно отскочила в сторонку, избегая подзатыльника, издалека показала язык, приплясывая.

– А что бы нам не заловить эту великую воительницу? – предложила Мона.

– Думаешь, справимся вдвоём? – усомнился Гарий.

– Будь со мной мой верный меч, я бы вам показала! – грозилась ловимая воительница, когда напарники оттеснили её к зарослям, суля страшные кары.

– Несчастная, моли о пощаде!

– Ни за что! – и Улитка мгновенно качнулась в одну сторону, в другую. Мона и Гарий ненароком налетели друг на друга, а она проскользнула меж протянутыми руками.