Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

Когда уже начало казаться, что остаток жизни им так и суждено скитаться в зарослях, они кончились, и дети оказались на просторе.

Алек стоял у грубовато сколоченных столиков, обернулся, посмотрел на детей с непонятной улыбкой. Гарий подумал, что он ушёл от них вперёд не просто так.

Может, спросить старшего брата, что же теперь ему делать?..

Но тут Гарий увидел похоронные корабли, и все возможные вопросы тут же вылетели у него из головы.

Первый корабль выглядел как настоящий – да и был им, наверняка если его спустить на воду, он поплывёт. Небольшой, шагов десять в длину. Плавные обводы, мачты без парусов, конечно, – лишь полоскались на ветру уже вылинявшие флаги.

Корабль стоял на подпорках над ручьём, который растекался здесь на несколько говорливых мелких потоков. Красивое место… это очень важно – чтобы место было красивым. Важно не для мёртвых, для живых.

Остальные "корабли" были гораздо больше – обычные грубые деревянные срубы, лишь своей неправильной формой похожие на ладьи. Они так же стояли над бегущей водой на мощных опорах.

Такие некрополисы часты в землях воличей. Лодка, переправляющая через реку смерти и забвения – очень старый символ.

Деревья вокруг некрополиса пестрели ленточками.

Мона подошла вплотную, её глаза были серьёзны. Пихнула ему в руки его плащ.

– А… спасибо.

Он поколебался, стоит ли брать её за руку. Хотелось – не в присутствии же мёртвых.

– Ты был здесь раньшё? – спросила Мона почти шёпотом.

– Нет, – Гарий покачал головой. – Алек и его товарищи меня не брали, я… не был достаточно силён для такого ходжа, – признался он. – Меня оставляли дома, присматривать за малышнёй, и я обычно не возражал, потому что… это не мои мёртвые. Не одна кровь.

И ещё потому что боялся.

– Не одна кровь, – повторил Алек, дети невольно вздрогнули. – Но это и твои мёртвые.

– Я не считал себя вправе, – прошептал Гарий.

– И зря, – Алек забрал у него плащ, расправил и накинул на его плечи. Кивнул Моне. – Пошли, поздороваемся…

Кажется, они прибыли первыми. Обычная дорога легче – но и длиннее. Гарий, с опаской поглядывая на корабли, перебрёл ручей. Ему казалось, что воздух помимо свежести воды пропитывает аромат цветов.

– Дерек на первом, – тяжёло сказал Алек. – Он удостоился, потому что одним из первых погиб… и успел предупредить…

Молодой вой сглотнул и быстро заморгал. Доски трапа не прогнулись под быстрыми неслышными шагами. Гарий и Мона последовали за ним.

Алек открыл небольшую наклонную дверцу, ведущую внутрь корабля и стал спускаться.

В палубу были врезаны пластины мутного стекла, эти окна давали достаточно света. Гарий оглянулся, щурясь, тихо охнул, когда Мона схватила его за руку.

Внутри корабля – назвать это трюмом, или каютами? – было полным-полно народу. Они сидели у стен, лежали на скамьях. Пахло цветами.

Прямо напротив входа сидел Дерек.

Спокойное белое лицо, закрытые глаза, сложенные на коленях руки… казалось, что человек жив и лишь дремлет. Но лесная куртка – всё та же, цвета жухлой листвы, со множеством нашитых лохматушек, была прорвана на груди, и в разрезе тускло посверкивал мир, кровь мёртвых.

Алек поклонился другу, брату и учителю.

– Здравствуй, – заговорил тихо. – Мы пришли. Мы помним. Здесь со мной Гарий и Мона…

Представленные вышли вперёд.

– Здравствуй, старший брат, – поклонился Гарий. Говорить с мёртвым было… странно. Ему казалось, что за ним следит взгляд из-под опущенных век, и убитый внимательно оценивает его.

– Здравствуй, – пролепетала Мона.

– Если тяжело, – Алек опустился на пол у ног тела, оглянулся на детей, – вам необязательно оставаться здесь.

Мона была бы рада удрать прочь. Но Гарий вопросительно посмотрел на неё, сам явно намеревался остаться. Дети сели, и Алек начал тихо читать стихи из старого Покона.

Мысль о смерти – как кислота, которой можно испытать дела своей жизни. Истинные из них только те, которые не растают в дымке и не обесцветятся под воздействием её.

Книга

Выходя из корабля, Гарий пропустил девочку вперёд. Алек шёл последним, болезненно зажмурился. После сумрака трюма свет дня показался ослепительным.

Голубой дым стелился над руслом ручья. Прибывшие зажигали огни не для готовки пищи – всё нужное, уже готовое, принесли с собой, – для поминовения. Разговаривали тихо, двигались неторопливо. Так диктовали правила уважения к мёртвым, но мальчишке на какой-то страшный миг все окружающие показались похожими на тех, что остались в деревянном чреве корабля.

Мона потянула его за рукав, указывая в сторону:

– Нас зовут.

Они подошли, и Линда вручила два берестяных стаканчика с крепчайшей рябиновой наливкой. Оглянулась:

– Наверное, будет правильно, если Алек скажет…

Алек не стал спорить и снова нараспев прочёл стихи Покона. Плеснул на нос корабля, и тёмно-красную струю унесла вода, остаток залпом выпил, и все последовали его примеру.

Гарий, подражая старшим, опрокинул в себя стаканчик и задохнулся, усилием воли придавил кашель. Ему случалось пробовать на праздниках слабое ягодное или молочное вино, но чего-то более крепкого – никогда.

Мона аккуратно похлопала его по спине, явно придавив желание врезать от всей души. Гарий кивком поблагодарил, говорить он ещё не мог, пыхтя и обливаясь слезами. Девочка поглядела на него и нерешительно сунула нос в стаканчик.

– Слушай. А мне вообще можно? Сейчас?

Гарий так и замер с открытым ртом, чувствуя, что он начинает разъезжаться в улыбке. Спохватился – ещё посмейся на поминках…

– Можно, – разрешил великодушно и тут же добавил, – немножко.

Мона осторожно отпила, передёрнулась и вылила остаток, разделив между ручьём и поминальным костром. Они отошли к столу, где уже были разложены самые простые яства. И, конечно, ничего сладкого.

Девочка подтолкнула локтём, глазами указала в сторону. Гарий изумлённо выдохнул через зубы, обнаружив за соседним столом Тролля.

– Какого он вообще припёрся? – свирепо зашептал он. – Почему не остался при караване?

Берич сидел, повесив голову и опустив кулаки на колени. Не нужно было быть сердцеведом, чтобы понять, насколько неуютно он, чужак, ощущает себя тут.

– Смерть всех уравнивает, – сказала Мона. – Если уж он припёр… пришёл сюда, пусть его.

Вот Алек что-то сказал Троллю, и он ещё больше вжал голову в плечи, съёжился. Неуверенно протянул руку, взял кусок грубовато накромсанной дичины, лепёшку.

Гарий фыркнул, глядя, как осторожно он жуёт.

– Небось думает, что навлекает на себя проклятье от наших мёртвых.

– Как раз этим мёртвым ни к чему проклинать берича, – задумчиво сказала Мона. – К племенам болотников они никакого касательства не имеют – здесь только те, что погибли в боях с империей. Куда это он?

Алек встал, Мона сначала подумала, что он хочет пересесть, избежав неприятного соседства с Троллем. Однако молодой вой пошёл куда-то в сторону кораблей.

Мона и Гарий переглянулись. Стараясь не привлекать внимания, медленно поднялись, отправились следом.

Парень миновал первый корабль, проведя по носу, на котором сохли потёки рябиновки. Зашагал, опустив голову, что-то разглядывая под ногами, одарил войскими поклонами прочие корабли. Несколько раз забредал в ручей и наконец остановился, найдя то, что искал.

Опустился на камень и медленно потянул из ножен меч. Полюбовался узором бесчисленных слоёв стали, вытянул перед собой клинок и легко подрезал себе правое предплечье, там, где на загорелой коже выделялись одинаковые шрамы.

Побежала кровь, яркая-яркая на серой стали. Алек что-то говорил, наблюдая, как кровь стекает от основания клинка к острию. Тяжёлые капли сорвались, запятнали камень, на котором стоял вой, замутили чистые быстрые струи ручья. Алек стоял, глядя на полоску крови на мече, наконец встряхнулся. Достал из поясной сумки чистую тряпицу, залепил порез, вытер клинок, омыл в ручье. Подержал перед собой, дожидаясь, пока вода испарится, и вернул в ножны.

Гарий тихо выдохнул сквозь зубы – оказывается, всё время ритуала он простоял, забыв дышать. Почувствовал в своей руке горячую ладонь Моны.

– Пошли, – тёплый шёпот щекотнул ухо. – Он же сейчас пойдёт обратно…

– Угу, – Гарий попятился.

Они укрылись в лесу, дождались, пока Алек пройдёт мимо.

– Думаешь, заметил? – опасливо прошептала Мона. Гарий пожал плечами. Выбравшись из кустов, покрутился на берегу ручья, покосился на Мону:

– Слушай, ты иди, я догоню…

Тон он взял неверный. Мона мгновенно приняла вид жены-ждущей-загулявшего-мужа – сурово насупилась, руки в боки.

– С чего бы это? – сурово спросила.

– Тю на тебя! Ну, оставайся, если хочешь!

Мальчишка прошёл на камень, где стоял Алек. Поглядел на бурые, успевшие подсохнуть потёки. Медленно потащил из ножен меч и дагу.

Мона сдавленно охнула и прикусила язык. Чуть не ляпнула, чтобы он перестал воображать себя войем. Такое не спишешь на все "скверные настроения".

– Ты хоть знаешь, что положено… как положено… – начала, запинаясь. Гарий усмехнулся.

– Не знаю. Но какая разница? Скажу что-нибудь, – поколебался. – Может, всё-таки уйдёшь?..

Мона замотала головой. Гарий посмотрел сурово, убедился, что она понимает всю серьёзность происходящего. Встал на колени и вытянул перед собой левую руку, подёрнув рукав. Мона торопливо села, полуотвернулась.

Короткое движение, и поверх бурых пятен на камень легли алые.

– Вот он я, – негромко сказал Гарий. Он на самом деле имел смутные представления о ритуале. – Вкуси моей крови и стань моей плотью, возьми моей силы и стань направлением её. Служи верно.

Край его багрово-чёрного плаща полоскался в воде.

Напоив и дагу, Гарий почистил оружие, высушил и вернул в ножны. Мона так и сидела, глядя в другую сторону.

– Всё, – тихо позвал Гарий. Девочка подскочила, как пружинкой подброшенная, метнулась к нему и едва не выругалась. Вот ведь резанул от души!..

Гарий неловко перебирал содержимое поясной сумки, держа левую руку на весу. Тканевые полоски были неуловимы. Девочка сдавленно зарычала и принялась помогать, парня замотало туда-сюда.

– Нашла…

Управились. Слегка побледневший Гарий лишь улыбался, когда Мона тихо его бранила. Они пошли назад.

– Я рад, – пробормотал Гарий, когда корабли уже были видны.

– Чему?

– Что ты не пыталась, – он глазами указал на её короткий клинок. Мона приостановилась.

– А ведь и вправду, – удивлённо сказала, роняя к нему руку. Подумала, мотнула головой: – Нет уж. Это в мужском обычае – играться с игрушками, придавать оружию какой-то особый смысл, громоздить ритуалы.

Практичность – отличное качество для будущей жены… он чуть было не засмеялся, представляя её реакцию, если бы он сказал это вслух. Задохнётся от возмущения, взбесится, набросится с кулаками.

Мона, вздёрнув облупленный нос, обогнала его. Передёрнулась, невольно потерла собственную руку. Эта чувствительность целителей имеет и обратную сторону…

– Шасса! – прошипела. – Затяни её наконец!

– По обычаю не положено, – сказал Гарий, лишь трогая порез. – Такие раны должны заживать сами.

– М-м-мужики! – выплюнула девочка. – Ты же целитель!

– И потому слабак? Неспособен терпеть боль и ждать, пока всё само заживёт? – зло поинтересовался Гарий.

– И потому энергия твоя направлена вовне. Любая царапина заживает на тебе как на каком-нибудь худосочном эльфе – слишком медленно! Перед кем ты тут выпендриваешься?!. – Мона осеклась, вдруг поняв ответ на вопрос. – Ладно, давай по-другому. Там, у ручья, ты сказал, что тебе неприятно терпеть мою боль. А теперь я твою постоянно цепляю!

– Ну так отцепись! Отойди в сторону! – мальчишка указал раненой рукой, в какую сторону ей следует отойти, и похолодел – а ну как в самом деле отойдёт!

Но девочка лишь перехватила руку и дунула на повязку. Несомая дыханием сила мягко скользнула по коже, вошла в рану, и боль – не такая уж сильная, чего Мона так распсиховалась? – утишилась, превратилась в надоедливое щекотание. Он в замешательстве отдёрнул руку и мысленно обругал себя за это. Мона, не удостоив и взглядом, прошла мимо.

Поминки окончились. Люди, очистив души общением с мёртвыми, возвращались к каравану в молчании – просветлённые и спокойные.

Алек снова пошёл через лес, но Гарий в этот раз предпочёл короткую дорогу надёжной, и Мону удержал. Та, к его удивлению, не спорила, и они отправились с основными группами, постепенно отставая от них.

– Как ты думаешь… – Мона оглянулась в сторону некрополиса и продолжила шёпотом, словно боялась, что их подслушают его обитатели, – они и вправду встанут?

Гарий пожал плечами.

– Если Творец сделал человеческое тело не подверженным тлению, значит, это для чего-то нужно, – пробормотал. Яркое воображение мгновенно нарисовало ему Последний Рассвет, над пустым миром раздаётся глас трубы Суитхи Водяного Змея, и мертвецы встают из некрополисов…

Гарий передёрнулся и мотнул головой, отгоняя страшноватую картинку. Судя по тому, как поморщилась Мона, девочка тоже вообразила себе что-то похожее. В другое время он не удержался бы перед тем, чтобы не попугать её, но не сейчас.

– А сожжённые тогда что же?

Гарий пожал плечами.

– Когда раздастся глас трубы, может быть, они соберутся из пепла.

– Нам лучше поспешить. Кажется, ужина сегодня не дождёмся, караван будет идти до глубокой ночи.

Они поспешили. Норик подтвердил догадку дочери и отправил её и Гария пересчитать всех путников.

Солнце уже стояло над вершинами деревьев, когда караван выбрался на основную дорогу.

Гарий и Мона сидели на крыше его фургона, говорили о всякой ерунде или молчали спокойно, мирно, не отыскивая судорожно тему для разговора. Когда стал поддувать холодный ночной ветер, Мона попрощалась и ушла к себе. Гарий посидел ещё немного, глядя на проклёвывающиеся в небе звёзды, и тоже спустился вниз. Рухнул на свою койку и подскочил с проклятиями. Днём он читал книги, которые так и остались лежать на кровати.

Мальчишка наощупь прибрал их, раздумывая о странных вещах. Например, не стоит ли ему начать писать что-нибудь, как делает Джонатам. Поистине, все события сегодняшнего дня необходимо обдумать.

Он довольно быстро задремал и ему снилось, что он стоит на палубе первого корабля флотилии мертвецов, которую должен вести через огромную тёмную реку забвения. А на них идёт страшная буря.

– Не такого сна я ожидал, – попенял невесть кому, проснувшись. – Почему мне, например, не приснилась Мона?

Ночь за окном не ответила.

Караван уже остановился, но люди ещё не спали. Поёживаясь со сна и от ночной сырости, Гарий выбрался наружу. Посреди лагеря, ограниченного выстроенными полукругом фургонами, горел костёр и звучали голоса.

Мальчишка приблизился. Сидящие у огня по кругу передавали флягу, кто-то как раз заканчивал речь, оглянулся на его шаги. Гарий узнал Джурая.

– Представления не имею, как Дерек всегда точно умудрялся определять, кто кому подходит, – молодой вой поболтал флягу. – Надо признать, он очень ловко умел сталкивать лбами молодых баранов…

Джурай широко повёл флягой в сторону Алека – слишком широко, едва не завалившись при этом, и Гарий понял, что он пьян.

– …И с тех пор мы держимся друг друга и время от времени бодаемся. Это и есть то, что завещал нам наш учитель, – плеснув немного в костёр, Джурай приложился к фляге.

А потом ткнул её Гарию.

Мальчишка взял, хотел было передать дальше, но все смотрели с ожиданием. Гарий сел у костра и рискнул отпить – что-то не менее крепкое, чем достопамятная рябиновка, но помягче.

– Я совсем мало знал его. Но все отзывались о нём с похвалой… если не считать учеников, – он невольно повторил жест Джурая, указав флягой на него и Алека. – Те от него стоном стонали… А я подумал – что стоило ему поддерживать в себе эту жёсткость. Ведь он был очень добрым и мягким человеком. Любил просто так скитаться по лесу…

Гарий помолчал, пытаясь проглотить комок, вставший в горле, и в конце концов смыл его очередным глотком.

– Мне кажется, ему бы понравилось… там, – он посмотрел в ту сторону, откуда они приехали. – Красивое место.

Он ещё раз глотнул и передал флягу, давая понять, что закончил. Кто-то принял и заговорил негромко о старом вое по прозвищу Клайден. Гарий уставился в пламя. Когда всеобщее внимание оказалось приковано к очередному рассказчику, он встал и неслышно отступил во тьму, вытирая слёзы.

В середине следующего дня они достигли Меты.

Большая река была границей между народами и цивилизациями, – собственно, иеро "Мета" и значило "отметка, черта, барьер".

Фургоны встали около берега, Норик, Алек и несколько других мужчин отправились проверять срубленные загодя плоты.

Гарий, притворяясь, что просто болтается без дела, сошёл со своего фургона и прошёл в хвост.

– Привет.

Мона сидела на облучке своего фургона, он запрокинул голову, щурясь.

Отчего так бывает? Вчера – друзья, или даже что-то большее, а сегодня она смотрит настороженно.

– Привет, – всё же ответила.

Как было просто вчера, словно вдохновение накатило. Перед лицом смерти всё то, что его ограничивало – смущение, неловкость, стыд, – показалось неважным, и он делал, не задумываясь.

Может и сейчас так и следует поступить?

– Пойдём, покажу тебе времянки, – предложил Гарий.

– Что я, времянок не видела, – фыркнула девочка. Оглянулась вокруг. – Ну ладно, – словно делала одолжение.

Гарий протянул руку, она с подозрением уставилась на неё, но всё же приняла помощь, спрыгнула вниз. Он как будто невзначай так и продолжал держать её за руку.

Они обошли крохотную пустую деревеньку – всего несколько домишек из грубо сложенных в "лапу" брёвен. Те, кто следил за дорогой и рубил плоты, жили здесь какое-то время. Гарий и сам бывал – в прошлом году прожил целый месяц с братом, пока старшие работали, он был на подхвате, рыбачил и кашеварил. Мальчишка с удовольствием припомнил, как хорошо засыпать под неумолчный шум реки.

Они спустились к воде. Мужчины ворочали брёвна, проверяли плоты.

– А вот здесь, – Мона потянулась мыслью и ловко брызнула в него водой, – можешь построить ледяной мост? Как через тот ручей?

Гарий так задумчиво оглядел реку, словно принял всерьёз её сумасшедшее предложение.

– Нет, вряд ли, – мимоходное касание нитей Узора, хруст, треск, и большой кусок льда, вдруг образовавшийся у берега, медленно потащило, поворачивая. – Будь это озеро… даже в два раза большее, только без течения, тогда, при достаточном времени – без особого труда.

– Угу? – Мона поглядела с сомнением. Махнула рукой, и глыба льда стала подниматься. Вокруг вскипели буруны, иглы и пластинки тонких льдинок с хрустальным звоном обламывались.

Мона шевельнула бровью, удерживая лёд над поверхностью воды. Гарий принял вызов, потянулся мыслью, и какое-то время они сражались за глыбу, тягая её в разные стороны. Глыба с хрустом ломалась, выстреливала парками кипятка и очень скоро развалилась на куски. Гарий принялся намораживать новую, но тут их позвали распрягать фургоны.

– Отведите быков подальше, – велел потом Алек. – И Пегаса, а то взбесятся…

Гарий переглянулся с Моной – "ты думаешь о том же, что и я?". Дети мгновенно сорвались с места.

Девочка успела первой. Опередив приятеля на пару шагов, она вспрыгнула на облучок фургона, а оттуда на неоседланного коня. Пегас фыркнул и переступил ногами. Мона очаровательно улыбнулась с высоты.

– Я тебе поддался, – заявил Гарий.

– Как же, – хихикнула девчонка.

Он только зубами скрипнул, и принялся суетиться, сбивая быков в одно стадо. Остановился перед Беломордым, бык меланхолично щипал траву, поднял морду, слюнявую, в зелени, вопросительно оглянулся на Гария.

– Шевелись, скотина!..

Беломордый только хвостом махнул – так человек отмахивается рукой. Мона откровенно веселилась.

– Ладно уж, – сказала снисходительно. – Помогу…

Небрежно вытянув руку в сторону, погладила струны Узора, и в руку ей прилетел кнут, лежащий на облучке.

Гария пробил холодный пот.

Улыбка гасла на губах Моны, в глазах отразился испуг – девочка осознавала, что натворила. Гарий прыгнул в сторону, не зная, что ему делать, пытаться ли схватить Пегаса за узду, или пытаться мыслью сдёрнуть Мону с коня.

Пегас заржал, поднялся на дыбки – Мона без труда удержалась, захлестнув злополучный кнут вокруг шеи, – и пошёл как-то боком, крутясь и кося налитым ужасом глазом. Мона, обхватив за шею, шептала успокаивающие слова и оглаживала голову.

Быки ревели и суетились, как молодые телята. Гарий изловил повод. Пегас остановился, дрожа крупной дрожью, фыркая и как будто даже икая.

– Эшт… тебя… побери… чокнутая!.. – выдохнул мальчишка. Мона смотрела на него огромными глазами, её губы тряслись.

– С ума сошла? – осведомился Гарий, малость поуспокоившись.

– Я… я забыла, – пролепетала Мона. – По привычке…

– По привычке она… – пробормотал Гарий. – Хорошо ещё, что у Пегаса, кажется, тоже есть привычка к таким штукам. Должно быть, и вправду привык – с его-то хозяином. Да и то, как он его спас тогда – ведь не взбесился от ужаса. А ну слезай!..

Не споря, Мона сползла с коня – это так не похоже было на её обычную лихость. Петли кнута соструились с её руки и легли на траву.

– Ты как? – Гарий, закинув поводья на крюк в стенке фургона, он осторожно взял девочку за плечи.

– Ну я и перепугалась, – сказала Мона, он чувствовал, как её колотило. Девочка шмыгнула носом и ткнулась лицом ему в плечо.

Они так и стояли, пока поуспокоившийся и возревновавший Пегас не толкнул девочку мордой.

– Знаю, знаю, – девочка смущённо отстранилась, погладила коня. – Ну дура же… никогда такой глупости… Извини.

Она охлопала свои карманы, глянула на Гария, тот нашёл у себя какой-то сухарик. Мона предложила коню, тот пофыркал и схрупал.

– Извини, – повторила Мона. – И спасибо.

"Спасибо, что не взбесился от ужаса…" Ни одно животное не выносит манипуляций с Узором в непосредственной близости от себя. А уж если мыследеять прямо у коня со спины…

– Неужели Пегас действительно привык к такому?.. – Мона думала о том же, о чём и он. – К выстрелам и взрывам кони ведь привыкают…

– Сравнила!.. Это всего лишь громкие звуки.

– К выстрелам Пегас привычен. Кнопке случалось стрелять у него под ухом.

– Ах, значит, палила? – зловеще произнёс Гарий. – Алеку будет интересно узнать…

– Ну ты же не скажешь? – Мона затрепыхала ресницами.  Что это она вытворяет? Мальчишка спохватился и торопливо захлопнул рот.

– Может быть, и не скажу. И что бы мне такое потребовать за твоё молчание? – продолжил он. Мона странно ухмыльнулась.

– Ну, потребуй… что-нибудь.

– Потом придумаю, – буркнул он, смутившись собственных мыслей.

– Вообще-то, конечно, не под ухом, – сказала Мона. – Просто она каждый вечер разряжала громобой близ конюшен… да ты знаешь.

– Знаю, – усмехнулся он. – И ты поступаешь так же. Именно из-за этой твоей привычки бедный Тролль едва не отправился через тёмную реку… Я не в укор, – поспешил добавить он.

Мона странно улыбнулась, потом её взгляд устремился куда-то вдаль.

– Ну конечно, – девочка уронила руку к громобою, мимоходом огладила рукоять. – Вспомни, как стреляют из этой штуки!

– Зажигают огонь внутри трубки… А!.. – догадался Гарий. – Значит, по-твоему, он всё-таки привык?

– Похоже на то, – Мона покачала головой. – Пирокинез – совсем крохотное воздействие, может, и привык понемногу…

– Что такое пирокинез?

– Создание огня.

– А я и не знал, что это вообще как-то называется, – удивлённо пробормотал Гарий.

– Ну, для нас, простых безыскусных воличей, всё это попросту "мыследеяние", – Мона искоса посмотрела на него. – А вот в имперских школах для каждого воздействия Узором своё определение. Это Алек так говорит… Ой, мы совсем забыли, что сказал нам Алек!..

– Про воздействие?

– Про быков, балда!..

Дети переглянулись. Мона подхватила кнут, который так и валялся у неё под ногами. Гарий вытянул было руку, изображая, что хочет позвать в ладонь другой, девочка ойкнула и размахнулась кнутом, как будто собираясь вытянуть его поперёк запястья.

– Ладно, ладно! – он решил не рисковать, хотя Пегас ( привычный?) – стоял не вплотную. Сходил за кнутом пешком, и они принялись отгонять быков в сторонку.

Тролль стоял в отдалении, не желая путаться под ногами, и наблюдал, как мужчины правили плоты. Из одного из домишек на берегу достали несколько десятков вёсел, разобрали. Наверное, ему тоже следует взять себе – негоже бездельничать…

Он поёжился, вспомнив жуткие корабли мёртвых и ту поминальную трапезу. Тогда парень, сидящий рядом – вылитый злой волшебник из сказки, молодой мужчина с седыми волосами и глазами много повидавшего воина, велел ему самому брать снедь. По обычаю воличей, оказывается, на поминках нельзя потчевать друг друга… Наверное, это не лишено смысла.

Пока он раздумывал, седовласый парень оглянулся на быков, что-то прикинул и встал перед крохотным посёлком, уставился на дома.

Словно под тяжестью недоброго взгляда брёвнышки времянок зашатались, стены заходили ходуном. У Урэтхи шевельнулись волосы на загривке, в последнее время он часто становился свидетелем могущества высников, но так и не смог к этому привыкнуть. В болотных поселениях к людям, умеющим чуть больше обычного – передвинуть щепку, зажечь на ней огонёк, зашептать царапину, – относились с недобрым подозрением.

Высники же… Тролль осторожно покосился на седовласого, тут же отвёл глаза – убедился уже, что он чувствует чужие взгляды. Проклятье, он нисколько не устал. Стоит себе, опустив веки, а ведомые его волей брёвнышки так и порхают.

Да, для воличей их возможности, похоже, были столь же обыденными, как дыхание. Вон, даже дети…

Он поискал их взглядом. Девчонка, подстрелившая его, и мальчишка, который лечил (ну всё у этих высников не так!), гоняли быков. Скоро всё стадо собралось поодаль у края вырубки, мальчишка привёл коня и намотал конец длинных поводьев на сушину.

Вопросительно обернулся к берегу, что-то сказал подруге и отправился в сторону седовласого. Проходя мимо фургона, слегка стукнул его костяшками пальцев по ободу, и повозка, словно послушное животное, сама собой покатилась следом. Урэтхи поёжился. Мальчишка шёл, что-то обдумывая, и было видно, что поддерживание движения фургона занимает крохотную часть его внимания.

– Как мы могли надеяться победить их? – пробормотал Тролль.

И зачем он следует в империю, которая, судя по неохотным упоминаниям высников, настолько же сильнее их, насколько они сами сильнее беричей? Что ждёт его там, среди могучих людей, носящих белые одежды?

К краю больших бревенчатых плотов установили всходы под размер оси. Мальчишка вопросительно посмотрел на седовласого, тот кивнул, и фургон, скатившись с береговой возвышенности – видно было, что теперь приходится его придерживать, – заехал на первый плот.

Через минуту началось действо, которое раньше напугало бы его до истерики. Воличи спускали фургону по склону и закатывали на плоты, крепили, забивая в брёвна костыли и обвязывая канатами. Тролль так и не осмелился подойти и предложить помощь и вместо этого отошёл туда, где сколачивали небольшие плотики из брёвен разрушенных времянок. Ему молча вручили верёвки и деревянные клинья.

В какое-то время он обнаружил рядом с собой беловолосого. "Волшебник" задумчиво посмотрел на него, кивнул остальным, и воличи стали по углам плота. Урэтхи замешкался и оказался четвёртым. Подняв плот, они перенесли его ближе к воде.

– А почему просто не?.. – Тролль поперхнулся, не зная, как называть это… колдовство, что ли?.. – и просто неловко поводил перед собой рукой. Алек усмехнулся, узнав характерный жест, сопровождающий направление мысли.

– Эти штуки не слишком прочно сшиты. Неловко схватишь – развалятся.

– Понятно… – седовласый как будто не сердился, и Тролль набрался храбрости задать ещё один вопрос:

– Я должен покинуть вас, как только мы переправимся через реку?

Алек испытующе глянул на него.

– За рекой – лесные пущи с редкими деревеньками. Это ещё не империя. Почему бы вам не забраться вместе с нами подальше?

Тролль кивнул, бормоча благодарность. Алек усмехнулся. Они принялись за очередной плот.

Потом он нарочно поотстал вместе с беричем, когда они возвращались от берега. Тролль потоптался, зыркнул по сторонам.

– Почему… вот это?.. – он кивнул на плот, на места, где только что стояли времянки. – Почему вы не уничтожали наши дома таким способом?

Алек заморгал, осознавая, что кто-то может не знать очевидное.

– Есть понятие своей земли и чужой, – размеренно сказал он и понял, что невольно подражает манере учителя в Школе. – На чужой земле – своей для живущих на ней, чужаку всё это даётся гораздо труднее. Земля как бы пропитывается силой людей, и врагу на ней Узор отзывается с неохотой…

– Понятно, – пробормотал Тролль. Интересно, что на самом деле понял этот берич?

Переправа заняла весь остаток дня.

Сначала на плотах переправили все фургоны. Потом несколько человек перегнали быков на пару поприщ вверх по течению, где был брод. Заодно выловили там же упущенный плот. Один фургон был безнадёжно разбит, его вытащили на берег и оставили, другой лишь слетел с плота в воду и выглядел неповреждённым. Его решили прихватить с собой. Отогнав быков, Алек вернулся, Гарий, Мона и берич из любопытства пошли за ним.

Урэтхи всю дорогу назад спотыкался, почти не отрывая взгляда от фургона. А ещё самокатящимся повозкам удивлялся!..

Да, Алек, не мудрствуя лукаво, сгрёб фургон в паутину Узора и нёс его высоко над тропой. Гарий даже подумал, как бы у его тёзки голова так и не осталась навечно запрокинутой, а глаза выпученными. Он поделился этим опасением с Моной. Девочка фыркнула.

– А ты бы так смог? – вполголоса спросила.

– Наверное, – сказал Гарий. – Только не так… долго. А ты?

Мона покачала головой.

– Наверное, но не так аккуратно. Скорее я бы развалила его.

Фургон поскрипывал и покряхтывал, словно нёсся по кочкам. Гарий был вынужден признать, что переоценил свои силы – наверняка тоже раздавил бы его в щепу и уж точно не смог бы нести так долго и далеко.

– Ну-ка… – едва выйдя на подобие дороги, Алек опустил фургон. – Залезайте!..

Дети восторженно переглянулись и вскарабкались на облучок.

– Держитесь крепче!.. – фургон вздрогнул и тронулся, подпрыгивая на ухабах. Гарий невольно поёжился, сильнее вцепляясь в край сидения. Непривычное и не слишком приятное ощущение, когда оказываешься на чём-то, что движет могучий мыследей.

– Ох!.. – Мона рядом подпрыгнула и уцепилась за него. Гарий не возражал, хотя хватка могла быть и полегче. – Самодвижущиеся повозки!.. – крикнула почти в ухо, оглушив.

– Чего?..

– Как самодвижущиеся повозки Амара!..

– Точно! – Гарий расхохотался и поделился возникшей в его воображении картинкой – двое на повозках, сначала один подталкивает повозку соседа, потом тот – его.

– Может быть, Титаны так и ездили? – весело спросила Мона. – Ты видел их дороги?

– Нет, но я читал про них. Вот бы по ним так прокатиться!.. – Гарий оглянулся. Алек шёл за их повозкой и подгонял, как недавно быков. Тролль шагал следом и, судя по физиономии, отчаянно завидовал.