Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

– Неслабо, – присвистнул маленький охотник, рассматривая труп. Лица у него не было, разбитая ударом копыта голова была похожа на шарик сырого фарша.

– За узду хотел схватить, – Алек встал на колени, разглядывая руки ночного татя. – Хорошо, у меня удила эльфийские.

– Думаешь найти? – спросил Норик. Молодой вой недобро улыбнулся. Пегаса так и не нашли – видимо, всё-таки где-то в лесу коня поймали и увели.

– Думаю. И найду. Но сначала надо решить, что делать дальше.

Гарий неподалёку навострил уши, делая вид, что всецело занят быками. Моне тоже было интересно, что они будут делать дальше.

Войи не спешили преследовать нападавших. Алек вытащил из пленников необходимые сведения. Большинство из них было наёмниками, другие бессвязно плели что-то о каком-то вожде, который пока отсутствует, но вот-вот вернётся и устроит всем неверным весёлую жизнь, и реки потекут кровью…

Алек выяснил и местоположение лагеря татей, но если они не совсем дураки, то уже снялись с места. Лес большой, полностью его не прочешешь, а летом можно раскинуть стоянку где угодно.

К тому же следовало сначала позаботиться о защите.

– Товары почти целы, – сообщил Норик. – Утащили и поломали немногое. Всё ещё можно восстановить и продолжить путь.

Он посмотрел на дочь, которая старательно притворялась, что не слушала. Продолжить путь, через эти разбойничьи леса? С жёнами-детьми?

– Может быть, разделиться? – неуверенно предложил Джурай. – Войям пойти дальше, отпустить домой тех, кто…

Станет нам обузой. Он не закончил фразу, но все ясно уловили несказанное.

– Никого отпускать не будем, – тяжело сказал Алек. – В крайнем случае нам придётся их проводить. А вообще-то нужно строить лагерь, постоянный, защищённый от нападения. И время от времени гулять по лесу.

Джурай, Джонатам и ещё несколько молодых войев тут же предложили составить ему компанию. Алек безучастно кивнул, думая.

Эта дорога, Ярмарочный Путь, была проложена на второй год после войны. Совет войев и гильдийских мастеров решил, что отныне воличи будут торговать. Будь у них нормальное торговое сообщение с соседями, вряд ли они зевнули бы войну. А так, сидючи на своих землях и посмеиваясь над соседями, которые боятся "страшных Еретиков", немудрено даже и сошествие Ангры с небес пропустить.

На дорогу от границ земель воличей до бывшего Посёлка Проклятых ушло много человеческих сил. Были проведены аж целых две ярмарки, зимняя и летняя. И радоничи с охотой торговали с западными добытчиками и мастерами. Выспрашивали, как им живётся в соседстве с этими страшными Еретиками.

И сейчас воличи собирались на ярмарку, не на рать. Войев было немного. Женщины, дети, мастера. Чудо, что никто не погиб в бою.

– Власти Радона должны узнать о разбойниках, – сказал Алек. – Но пока мы доберёмся до церковных форпостов, пока те раскачаются, все разбегутся. И потом, церковники могут ещё не среагировать должным образом, сочтя, что это наше дело… ведь на самом деле эти земли – "серые". Они не заселены и принадлежат Империи лишь формально.

Совещание затянулось надолго, и всё-таки с небольшими дополнениями все приняли предложение Александра.

– А империя не воспримет это как нападение? – поинтересовался Гарий, фыркая и отдуваясь. Глотнул ещё и вернул кувшин, кивком поблагодарил.

– Откуда мне знать, – Мона приняла. – Кто из нас жил в Каррионе? Вот ты и скажи.

Мальчишка нахмурился.

– Эти земли не заселены. Просто принято считать, что граница проходит по Мете. Мы не собираемся здесь жить, – Гарий обвёл рукой, – разве это похоже на постоянное поселение?

Мона внимательно проследила за его жестом, оглянулась вокруг:

– Не-а. А вот на крепость как раз очень похоже.

– На временную крепость, – Гарий поплевал на ладони и снова взялся на продольный топор, которым выбирал паз на торце бревна. Поморщился от боли. Мона со вздохом отошла. Несправедливо, что на самих целителях раны заживают плохо. Опять вечером зашептывать ему мозоли.

– Упрямый баран, – пробормотала себе под нос. Отпила из кувшина там, где касались его губы – этакий поцелуй на расстоянии.

С пробуждения после боя, когда она, вставая с кровати, едва не наступила на своего "сторожа", Гарий обращался к ней с ровной доброжелательностью. Отвечал на вопросы, улыбался спокойно и даже почти не краснел. О произошедшем не напоминал.

Крепостца встала за два дня. Мона и Гарий с удовольствием бы променяли строительные хлопоты на разведывательные рейды по лесу, которые вытребовал себе Алек и иже с ним. Ну и что, что опасно!..

Однако войи и не думали брать с собой детей. Стоило Гарию заикнуться о участии в прогулке брату, Алек жёстко его одернул. Даже Джурай, несмотря на свою репутацию безбашенного нарушителя правил и приказов, в ответ на робкую просьбу посмотрел на него как на идиота.

Я знаю, что я пока никудышный вой!.. Но если меня не будут никуда брать, то чему же я вообще смогу научиться?!.

Гарий обнаружил, что уже довольно долго без толку шлифует лезвием выруб, так, что дерево уже блестит. Поднял голову в поисках руководящего работой на этой стене.

– Тёть Линда, куда это? – спросил. Мать Моны обернулась, прищурилась, и бревно медленно воспарило в воздух. Гарий проводил его взглядом и перешёл к следующему, царапинами наметил выруб и заработал инструментом.

Остановившись смахнуть пот, он покосился на висящую рядом на сучке перевязь. Уже чуть потёртая рукоять даги ( вот уж не думал, что первый убитый этимклинком – и вообще первый убитый, окажется моим сородичем) на месте, а ножны длинного меча были пусты. Гарий зарычал сквозь зубы и яростно застучал топором, представляя, что сокрушает голову врага, презренного вора.

– Ничего, – бормотал себе под нос, нанося удары. – Придёт время… и я всё верну…

Работающий недалеко парень, года на четыре его постарше, косился с ужасом, без нужды закатывал рукава и нервно трогал новенький ошейник из скверного железа.

Да, вместе с воличами на постройке крепости работали и невольники, в которых превратились незадачливые налётчики. После боя воличи сложили горн и живо заковали всех легкораненых в железо. Таких оказалось семеро, и с десяток валялись по фургонам. Вообще нападавшие не отличались числом, их было не больше сорока – верно, собирались взять быстротой не проснувшихся людей. Или вовсе хотели пограбить и тут же смыться. Спрашивая пленных, этот вопрос так и не удалось прояснить.

Все попытки сопротивляться или бежать были жёстко пресечены Алеком. Тогда он молча стоял и слушал вопящего, брызгающего слюной мужика. Тот с пафосом возвещал, что "свободные никогда не будут рабами", что "король вернётся, и восплачут неверные". Дождавшись, пока мутный поток невнятного красноречия иссякнет, Алек предложил ему вернуться к работе, вызвав новый шквал ругательств.

Молодой вой не стал создавать несильную молнию в оковах– несложный и доступный даже для детей способ укрощения строптивого раба. Он лишь пожал плечами, утёр с лица чужую слюну и уставился на него равнодушным взглядом. Бранчливый герой икнул, осёкся, тонко завизжал что-то о пощаде, о помутивших разум злых духах или происках Еретиков… захрипел, взмыл в воздух, хватаясь за горло. Потом его голова с хрустом повернулась на пол-оборота. Звонко лопнули звенья цепи.

– Расковать, – коротко приказал Алек. – Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать?

Почему-то ни у кого не возникло такого желания.

– За работу, – велел молодой вой.

Крохотная деревянная крепость, возведённая трудами воличей и рабов-через-бой, была почти закончена. Осталось дошить верх стен, построить деревянные надстройки и подвести под крышу надвратные башни. Припасов довольно, пока можно кормиться охотой.

Но уходящие в лес заняты охотой иной. Рыщут в поисках ночных татей, ищут следы, проникают в Живу, пристально вглядываясь в отпечатки на лесной земле – и на изнанке мира.

Добыча в руки покуда не давалась. Следопыты навестили лагерь первым делом – как и ожидалось, он был пуст. Воличам противостояли лесные жители, и они тоже имели представление о выслеживании добычи, о скрадывании. Так что найти следов не удалось, ни обычных, ни мысленных – а вот это уже было странно. Алек ходил мрачный.

Гарий ждал. Когда все убедятся, что ночных татей так просто не отыщешь, он сделает свой ход. Выбросит старшую карду восходящих козырей.

Мальчишка прервался, потрогал вырубку, проверяя, достаточно ли глубока. С лесом им повезло – когда делали ярмарочный тракт, вырубленные деревья сложили в сушильные амбары вдоль дороги. Так пришлось бы рубить из сырого дерева. Гарий ещё пару раз шкрябнул лезвием и отправил бревно на стену.

А потом поднялся и сам.

Чутьё не подвело, к крепостце приближались горе-охотники. На плечах у Норика лежала косуля, Алек держал за уши зайца. Остальные хвастались комками перьев – должно быть, утиную стаю проредили.

Гарий мысленно усмехнулся. Снова не та добыча, чего и следовало ожидать. Может быть, он бросит свой козырь уже сегодня.

– Что-то задумал? – мальчишка вздрогнул от неожиданности. Мона подкралась, а он и не заметил.

– С чего ты взяла? – очень правдоподобно удивился он. Мона разглядывала хмуро, обычно такой взгляд вызвал бы у него муки совести и побудил мгновенно покаяться в грехах, но сейчас ему было наплевать. С каких пор он стал таким бесчувственным? Вспомнилось – хрип, отвратительное ощущение расходящейся под клинком плоти… он передёрнулся.

– Не надо, – серьёзно сказала Мона.

– Чего не надо?

– Что бы ты там не задумал – не надо. По крайней мере, посоветуйся…

– С тобой, да? – резко спросил мальчишка.

– Нет. Хотя бы с матерью. Гарий… – она помедлила. – Мы что, поссорились?

Мальчишка поморщился, с силой потёр лицо.

– Нет. Извини, просто я сейчас… – в плохом настроении, угу. Кто недавно считал, что плохое настроение – не причина? Срываться на друзей или на… он не был сейчас готов сказать, кем ему приходится Мона.

– Я сейчас дурак, – сказал он. Девочка вытаращила глаза. Ну, по крайней мере, перестала смотреть с обидой. – И потому невыносим в общении. Скоро я поумнею и снова стану добрым, покладистым и милым… тьфу, аж самому противно стало. Ну, ты ведь подождёшь, да?

Мона звонко рассмеялась, даже работники оглянулись.

– Ладно, я подожду. И спасибо! – не стесняясь видоков, обвила руками за шею и чмокнула в щёку. Гарий застыл столбом, чуть топор себе на ногу не уронил. Девочка отвернулась, показала язык сразу всем и убежала.

Гарий поглядел ей вслед, покачал головой. Девчонки…

Он проследил, как охотники во главе с Алеком вошли в ворота, перебрасываясь бодрыми восклицаниями со свидетелями их возвращения. Вручили женщинам добычу, сами отправились к "журавлю" колодца. Воличи строили на совесть – хоть крепость и выглядит потешной, но колодец стали копать и собирать для него сруб сразу после разметки углов.

Гарий прищурился, пытаясь угадать настроение названного брата. Внешне – суховатый юмор, усталость, второй слой – досада, пока ещё не злость. Глубже мальчик идти не стал, зная, что увидит тёмный пламень, антагонистичный его собственному таланту.

Алек почувствовал его взгляд, вскинул глаза, кивнул. Гарий принял это за разрешение приблизиться, отложил топор и стал спускаться.

– Как дела? – поинтересовался брат.

Гарий обвёл руками крепость, предлагая полюбоваться.

– Сегодня к вечеру закончат. Нужно только доделать ворота, да и крыши на башни. С завтрашнего утра я смогу отправиться с вами.

Алек устало вздохнул.

– Ты опять… – начал и вдруг прервался, внимательно поглядел на названного брата. – А ну, выкладывай! – потребовал. Гарий прикусил язык. Чтобы собрать мысли (и храбрость), ему потребовалось дважды вдохнуть и выдохнуть.

– Я чую их, – признался Гарий и на всякий случай зажмурился.

– Чуешь, – странным голосом повторил Алек. Гарий разжмурил один глаз, опасливо посмотрел на брата. Тот стоял, сложив руки калачом, разглядывал его с задумчивым неодобрением.

– Могу почуять, – уточнил Гарий. – Их…

– Их?

– Его, – снова поспешил дополнить мальчик.

– Его?

– Меч, – Гарий смутился. Перес… перчен… персонификация оружия. Названный брат говорил о чём-то таком, но мальчик никак не мог вспомнить, считается ли ошибкой персоф… одушевление!..

Александр удивлённо заморгал. Ну, хоть какие-то эмоции. Гарий немного расслабился, возможно, его не утопят прямо в этом колодце.

– Давай-ка ещё раз, – предложил брат. – Ты сможешь почуять свой меч?

Гарий решительно кивнул.

– Я в некрополисе пошёл за вами. И тоже… – невольно потрогал шрам, оставшийся с того дня.

– Хвастался перед девчонкой, знаю, – нетерпеливо сказал Алек. Усмехнулся удивлению на лице мальчика. – Не обязательно смотреть, чтобы видеть.

– Я не хвастался!.. – Гарий покраснел. – Наоборот, хотел бы, чтобы она ушла…

– Как скажешь, – ухмыльнулся Алек. – И из-за этой жертвы ты сможешь его чуять? Гм, гм, интересно…

– Просто так – не смогу, – сказал Гарий. – Мне нужно глубже пойти в Живу. Погрузиться в медитацию, – припомнил он имперское словечко.

– И ты, конечно, думаешь, что мы должны взять тебя с собой.

Мальчишка кивнул, вскинул подбородок.

– Что ж, похоже, ты прав, – задумчиво сказал Алек.

– Детский сад, – сказала Архивариус. Трудно было понять, укоряет она стратига или насмехается над происходящим. Стагор Матис покосился на пожилую женщину. Самый могущественный человек провинции малость побаивался скромную служительницу.

– Впрочем, этим древним стенам не повредит немного молодости, – пробормотала Архивариус. Матис глубокомысленно кивнул. Да, древним стенам… и древним людям.

– А что мне оставалось делать? – спросил он и понял, что как будто оправдывается.

– Да, ничего, – вздохнула Архивариус. – Мы в ответе за тех, кого мы приручили, – повторила она древнюю тесху.

– А мы их приручили? – поинтересовался стратиг.

– Похоже на то, – Архивариус пожала плечами. – По крайней мере, эту троицу. Ты знаешь, юные девчонки привязчивы и даже влюбчивы.

Она со значением покосилась на чефа, Матис сделал вид, что это его не касается, но на тёмном морщинистом лице отразилось смущение. Стратиг раз оглядел "приручённых" девчонок.

Двое стояли в коридоре, из которого Дикарка привыкла прыгать в тренировочный двор. Сейчас этот самый двор был полон народу. Меж древних стен металось эхо, ошалелое от гомона, повторяло смех, беззлобную брань и подначки, звонкие детские голоса.

Дикарка плясала с двумя разномерными деревянными мечами, выполняя характерную для статовского обоерукого фехтования форму. Глазок краем глаза наблюдала за ней и время от времени отпускала комментарии, не прекращая при этом теснить Искру. Девочки бились на деревянных ножах. На взгляд стратига, чеф беспризорников была сильнее и искушённее, но Глазок беззастенчиво пользовалась своим талантом предвидения, всякий раз воздвигая преграду деревянному клинку своим. Ей даже смотреть на соперницу было необязательно. В нападении такой фокус не прошёл бы, но защищаться и выматывать – самое милое дело…

Ещё на поляне было с полдюжины малышей. Не пытаясь притворяться, что заняты тренировкой, они бегали и вопили, гонялись друг за другом с прутяными мечами. Стратиг потряс головой, словно желая вытрясти из неё невыносимый гам. Не преуспел и сбежал. Архивариус поулыбалась ему вслед и снова воззрилась на детей.

Несмотря на шум, она услышала эти лёгкие быстрые шаги. Поздоровалась, когда звук замер у неё за спиной.

Тания ответила на приветствие, становясь рядом.

– А где… – начала и осеклась. Архивариус и не думала подсказывать, ей было интересно, как женщина стратига его называет. Но Тания молчала. Встала рядом, поводила рукой над перилами, кивнула какой-то своей мысли.

– Только что ушёл, – подтвердила Архивариус. – Сбежал от хаоса. Я даже не успела посоветовать ему остаться и попытаться привыкнуть. Ну как в будущем его ждёт собственный выводок таких сорвиголов.

Тания улыбнулась, смущённо и гордо. Посмотрела на беспризорников и погасла.

– Настоящий праздник для них.

Архивариус была далека от мысли повторять вслед за древними стариками, что раньше небо было син ее, а трава зеленее, сетовать о минувшем. Тем не менее она отчётливо помнила, что в прежние временав Таноре, да и в других крупных городах Империи, не было такого количества беспризорников.

Она поделилась этой мыслью с девушкой. Та лишь плечами пожала.

– У нас… Ну, у воличей то есть, – нет круглых сирот. И я раньше вовсе не понимала, как такое может быть, – ведь у каждого человека есть родственники, кровные и названные, друзья и добрые знакомые… Случись что, обязательно заберут детей к себе. Но лишь в этом городе поняла, что чем больше людей, тем дальше они друг от друга.

Она помолчала.

– Я поговорю с… с мужем, – решительно докончила.

– Ему сейчас совсем не до этого, – сказала Архивариус. Девушка смотрела набычившись. – Конечно, если ты скажешь, он что-нибудь придумает. Прикажет… да вот, хотя бы Бете, она, оказывается, любит с детьми возиться. Или мне. Но в это время разбрасываться временем и вниманием ценных людей, отвлекать на такую задачу…

– Которая кажется вам неважной, да? – сквозь стиснутые зубы спросила Тания. Архивариус покачала головой.

– Нет. Задача очень важна. Однако есть множество столь же важных первостепенных задач…

– Так что же – оставить всё как есть?!.

– И это тоже нельзя, – Архивариус разглядывала девушку с отстранённым интересом. – Значит, нужен человек, который этим займётся. Не входящий в "старую гвардию", не искушённый в делах особого рода, чтобы его отвлечение не сказалось на боеготовности команды стратига. Зато достаточно близкий к нему самому, добрый и светлый, молодой, не успевший нахвататься цинизма, который именуют житейской мудростью.

Тания кивала, смотрела с подозрением.

– Ну, и где взять этого распрекрасного человека?

Мона сидела на бревне у колодца, отдыхая, она до того устала, что даже ногами болтать ленилась. Но подошедшего Гария одарила приветливым взглядом исподлобья.

– Получилось?

Гарий состроил было непонимающую физиономию. Мона глянула так, что виски закололо.

– Эй, ты чего?!. – возмутился парень, сбрасывая насланную головную боль.

– Не фиг врать! – рявкнула Мона, сползая с бревна.

– Я разве врал?

– Ты рожи корчил!

Это что, запрещено? – Гарий благоразумно прикусил язык.

– В следующий раз я иду с ними, – признался он. Мона посмотрела со жгучей завистью:

– Но не я.

Гарий попытался сделать вид, что ужасно этим огорчён.

– Будь осторожен, – тихо сказала девочка.

И это всё? Гарий ожидал грозы.

– Я думал, ты взбесишься, – неосмотрительно ляпнул он.

– Я и взбешена, – меланхолично ответила Мона. – Ты отправляешься в пасти к тварям Проводника, а я остаюсь дома и послушно держусь за мамину руку. Ух, как я зла-а-а!.. – конец фразы смазался зевком. Гарий рассмеялся с облегчением.

– Знаю я, за что ты будешь держаться, – указал глазами на её пояс. Мона небрежно погладила рукояти громобоев, которые теперь носила постоянно. – А твари, что твари… У тебя ещё будет шанс разглядеть их зубы с близкого расстояния.

Девочка улыбнулась.

– Когда идёте? – поинтересовалась.

– Сегодня ночью я грезю… грежу… медитирую!.. Завтра утром ещё раз, неглубоко, а потом – идём.

Мона кивнула.

– Хорошо. Удачи тебе… всем вам. Надеюсь, ты заполучишь обратно свой меч.

– Да, меч, – Гарий засмеялся довольно. – И от глупых ритуалов иногда бывает толк…

Мона заинтересовалась, и он объяснил, как именно намерен искать логово ночных татей. Потом они немного повздорили, так, чтобы не потерять сноровку, помирились и тут Гария позвал названный брат. Они коротко переговорили и ушли в фургон.

Был уже вечер. Девочка немного поболталась вокруг, отправилась к своим, без охоты съела ужин, немного подумала, не стоит ли завалиться спать пораньше. Мускулы ныли от работы, весь день ей доставались поручения типа "подай-принеси", и она таскала брёвна, инструменты. Под конец ещё строгала из лиственницы деревянные гвозди и перепачкалась в смоле, занозила руки и набила мокрые мозоли.

Она снова принялась скитаться по крепости, пока не поняла, что ноги всякий раз приносили её к фургону названных братьев. Ладно, вряд ли будет какой вред, если она подслушает.

Оглянувшись по сторонам, девочка скользнула в тени и скорчилась под днищем фургона.

– …Могу, – голос Гария звучал как-то тускло, устало. – Просто нужно больше времени и усилий. Если я уйду слишком далеко, придётся долго добираться назад.

– А ты не заблудишься? Может быть, не стоит… – начал Алек, брат перебил:

– Стоит. Не заблудюсь… не заблужусь.

– Не заплутаю, – шёпотом подсказала ему Мона.

– Сейчас отдохну немного и попробую ещё раз.

И воцарилось молчание – хотя в фургоне было полным-полно народу. Интересно, не будет ли ему легче, если всех оттуда изгнать? Мона всегда считала, что такие путешествия – дело лишь самого путешественника и, может быть, какого-нибудь близкого человека, который присматривает за телом и подстраховывает.

– Вот что, – как будто подслушав её мысли, сказал Алек, – подите-ка вы все прочь.

Никто не возмутился грубоватой формой требования. Фургон закачался, когда собравшийся в нём люд безропотно повалил к выходу. Мона припала к земле, вжалась в тень, обернувшись ею со всех сторон и впустив в свои мысли. Кажется, её никто не заметил.

– Так лучше? – спросил Алек, когда все вышли.

– Да, спасибо, – вздохнул Гарий. – Зря я всё-таки растрепал всем.

– Если ты не… – опять начал молодой вой, и мальчишка снова перебил:

– Я уверен!.. просто нужно больше времени.

Повисло молчание. Мона живо представила себе, как Алек стоит у кровати, внимательно разглядывая мальчишку и решая, чего больше в этом утверждении – уверенности в своих силах или мальчишеской бравады. Гарий лежит, опустив веки, твердит про себя какую-нибудь тесху или просто дышит. И постепенно уходит, перестаёт присутствовать в своём теле, начинает ощущать всё вокруг.

– Там за дверью Мона подслушивает, – сказал Гарий сонным голосом. – Позови её, пожалуйста.

Мона обмерла, словно пойманная на проказе маленькая девочка. Первым её побуждением было немедленно удрать, но она медленно-медленно выбралась из-под фургона. Послышались шаги, дверь Алек открыл дверь, приветственно кивнул. Мона вошла.

Гарий лежал не на кровати, прямо на полу, сунув под голову плащ. Улыбнулся ей коротким движением губ, повёл глазами. Мона опустилась рядом на колени.

– Если меня ещё и ты спросишь, уверен ли я, – вздохнул Гарий, – я чего-нибудь утворю.

– Утворяй, – разрешила Мона. – Только возвращайся побыстрее.

– Как получится, – Гарий несколько раз вдохнул и выдохнул. – Посиди здесь, ладно? Если ты будешь рядом, у меня окажется больше причин возвращаться.

Люди, поступки, время, вещи и намерения сливались в единый поток. Тёмная река несла его, тащили струи, течения, волны накрывали с головой, швыряли.

Он отдался на волю волн. Пробуя воду на теплоту и вкус, наблюдая, как течения взаимодействуют друг с другом, образуя волны, водовороты и стоячие места, он скоро нашёл искомое и поплыл назад.

Главное – не забыть, вновь став человеком, и суметь соотнести сведения, полученные в этом невообразимом пространстве, с реальным миром и человеческим мышлением. Тёмная глубина манила обещанием покоя, волны шептали, стремясь рассказать ещё что-то, но он упорно держался на поверхности реки, плыл к берегу, выгребая против течения на далёкий огонёк.

В тёмной реке не было ни слов, ни имён. Когда имя появилось, понял, что почти добрался до берега.

– Мона, – позвал, и тёмная волна выплеснула его на камни…

На доски пола. Гарий замычал, дёргая головой, как в припадке. Невесело отходить от глубокого транса, снова привыкать к присутствию в собственном теле. Чьи-то руки ухватили его и принялись разминать конечности. Во мраке плавали туманные пятна.

– С возвращением, – сказало одно пятно, превращаясь в лицо брата и учителя.

– Как ты? – заботливо спросило второе, бледное, сверкающие глаза, волосы – яростный костёр… Гарий протянул руку и осторожно погладил пламя. Со дна рассудка медленно всплыла мысль, что он делает что-то не то. Но обдумывать было лень.

– Я? Лучше не бывает, – он пропустил пряди огня меж пальцев.

– Ты нашёл? – спросил учитель. – А завтра найдёшь?

Получив утвердительные ответы, Александр кивнул и вышел. Гарий перевёл дух. Он любил названного брата, но иногда его присутствие было трудно выносить. Особенно сейчас, когда он с особой чёткостью воспринимал внутреннюю суть гения Ненависти – всепожирающее тёмное пламя.

Он с облегчением перевёл взгляд на Мону, любуясь её огнём, ярким и жгущим, но после учителя – почти домашним, спокойным и безопасным.

И всё-таки понял, что не так. Подскочил в замешательстве, отдёрнул руки – словно действительно в костёр сунул. Мона тоже отпрянула, но убегать погодила. Оглянулась на дверь и уселась рядом.

– Извини, – торопливо сказал Гарий. – Я ещё не совсем очнулся… и спросонья… твой огонь такой красивый, понимаешь, я шёл на него, и ты как будто…

Он запутался и умолк.

– Ничего страшного, – Огнёвка дёрнула плечами, гадая, какой такой огонь он увидел. – Если тебе надо было… Я не сержусь…

Он больше поверил её беспечной речи, если бы она не покраснела так – и в полутьме фургона можно было заметить.

Повисло неловкое молчание. Мона кашлянула.

– …Но непременно рассержусь, если ты сейчас же не расскажешь мне, где-ты-был?!.

Гарий засмеялся, с удовольствием её разглядывая.

– Ещё кулаки в бока упри – и будет как раз жена, которая дождалась мужа с гулянки.

– Так? – Мона упёрла.

– В самый раз, – одобрил Гарий. – Значит, где я был… сложно сказать… Везде. Или нигде. То ли в глубине самого себя, то ли бродил по миру…

Он разводил руками, изображая что-то этакое, то сжимая кулаки, то делая плавные движения раскрытыми ладонями. Сделав ещё несколько попыток объяснить, и в конце концов беспомощно замолк.

– Да не знаю я!.. Нет таких слов!..

– Понятно, – задумчиво протянула девочка, наблюдая за его жестами. – То есть, конечно, ничего не понятно.

Гарий попытался встать.

– Пойду… Верно, надо сказать всем.

– Не надо, – Мона уложила его. – Учитель сам всё расскажет, и получше тебя. Ты только будешь опять маячить, – она поводила руками, передразнивая.

Гарий невольно улыбнулся.

– Ты ещё не совсем ты.

– Ну да, – признался Гарий. – И завтра я был бы уже совсем я, который я другой.

– Спи давай, – помолчав, велела Мона. – Завтра, чую, будет тот ещё денёк.

Она помогла ему перебраться на кровать, пожелала спокойной ночи и вышла. Гарий закрыл глаза, воскрешая в памяти ощущение, когда жёсткие рыжие волосы скользили через его пальцы.

Это казалось ему самым важным итогом его запредельного путешествия.

Мона проснулась как раз вовремя, чтобы увидеть отбытие войев.

Полночи она проворочалась с боку на бок. Одолевали беспокойные мысли, то и дело тянулась вниз, поглаживая рукояти лежащих на полу у койки громобоев. Приняв наконец решение, она чуть было не отправилась будить Гария прямо сейчас, но вместо этого провалилась в поток сумбурных сновидений. Хаос яростного боя, сталь блестит, отражает пламя, кавалькада всадников, скачущих на гротескных тварях, по виду вовсе не предназначенных для верховой езды, и она сама среди них. Потом – она и Гарий, в странной, стыдной, невозможной ситуации…

Мона проснулась, вскочила, едва не скатившись с кровати. На окно была накинута кисея предрассветного тумана. Родителей не было, – а ведь просила разбудить!.. кажется… Девочка ужаснулась – проспала!.. Подхватилась с места, накинула рубаху, подхватила перевязь с громобоями и, босая и простоволосая, сиганула из фургона.

Оказывается, команда только выходила из ворот только что отстроенной крепости. Алек мыслью удерживал противовес, заполненную камнями сетку, и при этом непринуждённо беседовал с Джураем и Нориком. Линда стояла в сторонке.

Мона запрыгала на одной ноге – какая-то щепка неудачно подвернулась. Не обращая внимания на боль, вертела головой, силясь углядеть среди высоких широкоплечих войев небольшую фигурку.

– Гарий!

Мальчишка обернулся. Судя по физиономии, ему было здорово не по себе. Впрочем, он тут же напустил на себя суровый вид, какой, по его мнению, приличествовал мужчине, который отправляется на Опасное Дело.

Мона, задыхаясь, остановилась перед ним.

– Куда спешишь ты, страх ночной? Решил удрать, не попрощавшись?

– Нет… я… в общем… – Гарий разводил руками, заикался и мычал. Вся его "бывалость" куда-то делась.

– Вот, держи, – переведя дух, она вынула громобой, протянула рукоятью вперёд. – Заряженный. Да бери, не беспокойся, у меня ещё один есть. Кнопка подарила, спасибо ей.

– И тебе спасибо, – Гарий оглядел себя, прикидывая, куда бы пристроить стальную трубку. Мона помянула тварей Проводника и принялась разбирать перевязь, распутывала ремни и чуть ли не зубами грызла узлы. Команда топталась у ворот, девочка заранее морщилась, ожидая, что Гария нетерпеливо окликнут, но все ждали молча.

Наконец управилась.

– Вот так, – помогла Гарию затянуть все ремни и приладить пороховницу. – Учти, я рассчитываю, что ты вернёшь мне его. Побыстрее.

– Как получится, – мальчишка глуповато улыбнулся. Мона неловко подёргала его за ремни, сделала ручкой и отошла к матери.

– Поцеловать, – сказала та.

– Что? – переспросила Мона, решив, что ослышалась.

– Поцеловать. Парня. На удачу.

Мона открыла рот, но не издала не звука.

– Слабо? – осведомилась Линда.

– Ма! – девочка почувствовала, что сейчас вспыхнет и сгорит дотла. – Ты на что меня толкаешь?

– Я? – очень правдоподобно удивилась Линда. – Это очень старый обычай.

И отвернулась, показывая, что ей вообще-то всё равно.

Мона поглядела на неё, на парня. Шевельнула губами, мысленно окликая. Парень оглянулся. Нётвердо ступая, Мона подошла, спрятала руки за спину, привстала на цыпочки и чмокнула в щёку.

– На удачу, – объяснила.

– А. Спасибо, – Гарий кивнул, ошалело моргая. Мона неловко похлопала его по плечу, развернулась и дала дёру. Даже не посмотрела, как команда покинула крепость.

В поход отправились две дюжины человек. Двадцать пять, если считать и маловозрастного проводника.

Алек шагал размеренно и неторопливо, время от времени косился на него – правильно ли идём? Братец всякий раз кивал, но вид при этом у него был такой рассеянный и обалделый, что молодой вой не удивился бы, заведи он их куда-нибудь к нордам или темнокожим. Хорошо хоть оглядываться и спотыкаться перестал.

Надо сложить сталат, подумал Александр. Или даже химн. Если ты прошёл все испытания, получил серьги и татуировки – погоди считать себя войем. Если ты убил врага – всё равно ты ещё не вой. А вот если девушка перед боем целует тебя на удачу – вот тогда ты вой. Подсказать идею Джонатаму, пусть сочиняет. Самому Алеку Бог не дал таланта к обращению со словами.

– Долго идти придётся? – негромко спросил он брата. Тот опустил веки, представив тёмную реку, вслушался в шёпот её волн: