Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц)

– Гном и Тролль идут тропой,

И несут вино домой…

Тролль и Гном переглянулись.

– Тебе не кажется, что они нарываются на неприятности? – задумчиво протянул Гном. Был он не менее рыж, чем Мона, но в остальном походил на сказочного гнома не больше, чем Гарий походил на тролля. Длинный и нескладный кареглазый мальчишка, немного старше друзей.

– Мстя наша будет неотвратима! – и Гарий зарычал, изображая своего лесного тёзку, стал угрожающе надвигаться на Мону.

– Ой, страшно-страшно, – рассеянно сказала та.

– Была бы неотвратима, – сказал Гном, тормозя приятеля. – Если бы не бедственное положение одной из насмешниц… Не слишком-то красиво дразниться, пользуясь тем, что мы не можем дать тебе сдачи, Кнопка!..

Эрика старательно изобразила раскаяние и стыд. Гарий прищурился на неё и поёжился.

– Ух ты!.. – зашипел сквозь зубы.

– Извини.

– Дай-ка я тебя поправлю, – предложил, вставая напротив, уставился пристально. – Ты чего, под "коркой"? Убери.

Эрика честно попыталась убрать привычную броню на душе, не позволяющую другим в полной мере почуять её боль.

– Или хотя бы ослабь, – Гарий взял её руки в свои. – Гном, прекрати!..

– Чего?.. – пробормотал парень.

– Ты забиваешь меня, – сердито сказал Гарий. – Я всего лишь убираю боль. Отойди в сторонку и прекрати ревниво сопеть!..

Гном опустил взгляд, сравнившись цветом лица со своими волосами. Мона на всякий случай вовсе отвернулась. Эрика задохнулась, "уронив" защиту, и в это мгновение Гарий подловил её. Боль усилилась вдруг… и стала постепенно затухать, как пламя костра скрывается под углями.

– Вот так-то, – Гарий улыбался устало и довольно.

– Спасибо, – прошептала Кнопка, прислушиваясь к себе. Время от времени из углей выстреливали искры, вырывались огоньки.

Двинулись дальше. Гном, словно заявляя свои права, пристроился рядом с Кнопкой. Вздрогнул, когда укусила чужая боль, вопросительно посмотрел на Гария.

– Ну, тут уж ничего поделать нельзя, – парень покачал головой. – Вернее, можно. Только ты уснёшь.

– Я и так как будто… – Кнопка потрясла головой, с трудом сфокусировала взгляд. Гном придвинулся ближе, кривился, когда его задевало отголосками её боли.

– Отодвинься, – посоветовала девочка.

– Упади мне ещё, – парень, наоборот, придвинулся. Девочка падать не собиралась, но ковыляла неспешно, старательно глядя себе под ноги. Подняв голову, оценила расстояние до луга, откуда нёсся людской гам и запах вкусностей. Далеко… Ну же, обними меня, как будто помогаешь!..

Но Гном лишь держался рядом, готовый подхватить.

– Найди мне какую-нибудь палку, – попросила девочка. Гном оглянулся, повёл рукой, и куча сваленных у стены жердей раскатилась. Мальчишка высмотрел подходящую и шевельнул пальцами, играя на нитях Узора, палка прилетела ему в ладонь. Парень размахнулся укоротить небрежным ударом об колено, но переоценил свои силы и зашипел, запрыгав на одной ноге. Девчонки хихикнули.

– Шасса! – прошипел ругательство Гном. Дёрнул из ножен короткий нож, с такими ходили почти все дети Мечты. Несколько глубоких надрезов, и дерево хрупнуло, поддалось.

– Спасибо, – Эрика приняла укороченную деревяшку.

– Пожалуйста, – парень бросил обрезок на дорогу, поддал ногой. Троллик отбил. Какое-то время мальчишки и Мона перепинывали кусок дерева, пока его неловким ударом не выбило на обочину. Гарий протянул руку, шевельнул пальцами, и обрезок прыгнул к нему. Задумчиво покрутив деревяшку в руках, Троллик примерился к нему собственным ножом и заработал, брызгаясь жёлтыми стружками.

На подходе к поляне бросил нож в ножны и вручил Моне свою поделушку. Та удивлённо хмыкнула, разглядывая, и вдруг захохотала.

– Здорово! – обогнала друзей, повернулась и пошла перед ними спиной вперёд, демонстративно поглядывая то на деревянную фигурку в руке, то на Эрику.

– Как вылитая! И с палкой, надо же! – веселилась.

Эрика сердито засопела и вознесла упомянутую палку, словно собираясь вытянуть Гария поперёк хребта, но вместо этого бросила мгновенный взгляд на Мону. Фигурка рванулась у неё из рук и прыгнула в протянутую ладонь Кнопки.

– Ай! – взвизгнула Мона и затрясла рукой. – Кнопка, чтоб те!..

– А не зевай, – бросила та злорадно, разглядывая фигурку. Едва намеченная скупыми точными резами, она казалось, светилась изнутри. Поделка изображала ссутуленного перекошенного человечка. Вместо лица у него пустой овал, но узнать было легко – по одежде, позе и посоху в руках.

– Ничего себе так, – заметила небрежно девочка, перебрасывая поделушку Троллику. – На растопку сгодится…

Автор раскритикованного шедевра принял вид оскорблённого достоинства и снова достал нож. Приложился пару раз.

– А вот так? – Кнопка удивлённо разглядывала фигурку. Посох превратился в копьецо с наконечником-листом, и человечек теперь не просто на него опирался, а готовился отбивать атаки и разить сам. От сучка на боку тянулись тёмные слои дерева, и фигурка, казалось, истекала кровью, но упрямо выпрямлялась, превозмогая боль.

Мона, бросив зализывать царапину, подошла и присмотрелась.

– Ух ты, словно по-настоящему…

Поёжилась от вдруг налетевшего холодного ветерка. Подняла голову, нарочито усмехаясь, но насмешливые слова застыли на губах, Троллика не было.

Эрика, Мона и Гном удивлённо переглянулись.

У каждого народа имеются обычаи поминовения мёртвых. Фремены традиционно считают, что на поминках нельзя скорбеть. Родные и близкие не оплакивают умершего, упоминают о нём ровно, словно он просто-напросто куда-то надолго отлучился. Вспоминают, чем был славен поминаемый, рассказывают истории из его жизни, даже смеются.

Но это касается лишь умерших естественной смертью, от старости.

Погибшие по случайности и на войне заслуживают слёз.

Айрин че Вайлэ, «Обычаи человеческих и нечеловеческих племён», Глава «Чудны обычаи Фременов»

И слёзы были.

По кубкам разлили крепкое горькое вино цвета крови. Тишина опустилась на луг, войи, ремесленники, крестьяне, все воздали молчанием погибшим в боях первого дня Летней Войны. Тихо плакали женщины. Даже бессмысленные младенцы умолкли, чуя, что происходит что-то важное.

Миры и времена соприкоснулись. Алек опустил свой кубок, оглянулся вокруг, чувствуя рядом друзей. Дерек, Колин, Дамир… Олэн, Тахо, учитель Клайден, старик Хархан… даже Рыжка… И многие, многие другие, которых он не знал.

И – иные, те, что стояли по другую сторону черты. Патэ Киош. Тот мечник. И этот, с кистенём. И другой, обожжённый. Они приходили сами, Алеку не приходилось прилагать ни малейших усилий, чтобы вспомнить их. Противника тоже полагается помянуть, и горе тому войю, для которого лица врагов сливаются в одного Врага.

Эти чужие лица, голоса, имена. Вызванные на землю воспоминаниями живых мёртвые стоят рядом, шепчут… В смерти все различия стираются, и призраки смертельных врагов стоят рядом.

– Из-за чего тогда люди враждуют? Зачем воюют, если всё оканчивается этим молчанием из-за смертной черты? – спросил Алек в пространство.

Ни живые, ни мёртвые ответа не знали.

И вино было выпито, и слёзы были пролиты. Мёртвые ушли, и тишина рассеялась. Вначале воличи говорили негромко, сдавленными голосами, придвигали блюда. Потом заговорили в голос, пустились в воспоминания, где-то уже толковали о лете, погоде, видах на урожай, о других делах…

– Почему все обращаются с этим вопросом именно ко мне? – устало огрызнулся Алек уже в который раз.

– А к кому же? – фыркнула Криста. – К нему, что ли? – невежливо ткнула пальцем в Дэвани. Тот изобразил на лице тупую мину, показывая, что обращаться к нему с любыми вопросами совершенно бесполезно.

Парни, осушив несколько кубков, утянули со стола кабанчика и пару кувшинов и сбежали на край Поляны. Постепенно к ним подтянулись друзья, собрались все войи круга Алии.

Которые сейчас бессовестно хихикали, слушая, как Алек вяло переругивается с девушкой.

– Ну, к Майнусу обратись… – предложил молодой вой. – Или к Верее.

– Ты же знаешь, старшие не будут вмешиваться. Им то ли всё равно, то ли как раз наоборот, очень интересно, что получится именно у нас.

– К нашей нияз…

Которая сидела здесь же и на предложение ответила таким пылающим взглядом, что вино в кубке Алека едва не вскипело.

– Да найдите себе какого-нибудь войя постарше и его доставайте!.. – взмолился он, неосторожно опрокинул в себя кубок и зашипел.

– Не будет тебе пощады, – заявила Криста. – Все войи старших кругов, даже если и следовали обычаю ходжа, никогда не покидали земель воличей. За их пределами бывал лишь ты!

Так что собери мозги в кучку и соображай быстрее, что мы ещё забыли.

Алек тихо ругнулся.

– Как хорошо было быть простым войем, – тоскливо сказал. Вокруг "простого войя" закашлялись друзья, скрывая улыбки. – Никто не торопил, не пугал ответственностью, не заставлял выдумывать всякую ерунду…

– Ах, ерунду? – Криста упёрла руки в боки. – А ты знаешь, что зависит от этой ерунды?

– Я-то как раз не знаю, – хмыкнул Алек. – А вот ты знаешь. И даже ведаешь. Почему бы тебе не занять место во главе стола?

Криста покачалась с носка на пятку, недобро щурясь. Алек прикусил язык, вжал голову в плечи, запоздало сообразив, что это говорить не следовало.

Джурай же откровенно любовался девушкой. Гнев её как будто красил. Светлые с медным отливом волосы обрамляют правильное бледное лицо, глаза – синие-синие, как будто даже светятся.

Своими прекрасными синими глазами Криста видела странные вещи. Почти любой изредка видит будущее – урывками, смазанными и не связанными между собой кусочками. Толку от подобных "пророчеств" чуть, как правило, человек вспоминает о том, что ему случалось предсказать будущее лишь тогда, когда это будущее с ним случится. Какая польза от этих заглядываний в "завтра" (или в "через год"), если нельзя правильно сложить "картинки", истолковать увиденное? Всё равно что восстановить рисунок на ткани по одному крохотному лоскуту…

Криста же видела целые отрывки будущего, "заплаты", "отрезы", даже "полотнища". Талант, за который сильные мира сего многое отдали бы, девушку вовсе не радовал. Чаще видения будущего пугали её и удручали. Криста не любила провидеть – и очень не любила, когда кто-то напоминал о её даре.

Что неосторожно сделал Алек.

– На самом деле я не "ведаю", – неожиданно мирно сказала девушка. – Хочешь, попробую заглянуть?

Алек поёжился. Бывшие Проклятые не любили пророчеств. Когда-то давно видящий будущее предсказал их появление в землях воличей – и грядущие перемены, вестниками которых они будут.

Перемены не заставили себя ждать. Через год разразилась короткая и жестокая Летняя война.

– Лучше не надо, – пробормотал Алек, понимая, что Криста обыграла его по всем статьям.

– Славно. Не жди подсказок от будущего, каких-то там сокровенных знаний. Разбирайся сам.

Алек состроил физиономию "бедный я, несчастный". Его нияз, оценив пантомиму, улыбалась в кулак.

– Ничего, – сочувственно похлопала его по плечу. – Зато будешь знать, каково это – руководить!..

– Как будто мне недостаточно моих мальчишек… Гарий, – Алек кивнул одному из этих мальчишек, который маячил недалеко. – И девчонок, – нашёл их глазами. – Эрика, Мона!

Для детей были поставлены отдельные столы, но потом все снялись с мест, бродили, разговаривали. Кнопке бродить было тяжело, и она сидела на месте, неохотно ковыряясь в своей тарелке и прислушиваясь к разговору подруг, которые из солидарности оставались с ней.

– Да идите уже! – толкнула плечами сидящих по обе стороны от неё. – Думаете, без вас упаду с лавки?

– А иначе зачем мы тебя подпираем? – Улитка серьёзно оглядела её и подсела ближе.

– Странно, что ты вообще ложку до рта доносишь без посторонней помощи, – поддержала Мона, "подпирая" с другой стороны, протянула руку отобрать и получила ложкой по пальцам.

Какое-то время все вокруг изощрялись в остроумии. Мона отбирала у Кнопки ложку, та вяло отбрехивалась. Странно было не слышать в этой разноголосице глуховатого ломающегося баска Троллика.

Девочка поглядела на фигурку, стоящую меж чашек и кувшинов.

– Вон он, – подсказала Кнопка. Мона выпустила ложку и невольно глянула в ту сторону. Принялась оправдываться, что она вовсе и не думала о нём…

Подруга лишь отмахнулась с усмешкой и тут же удивлённо воззрилась на Гария.

– Чего ему надо от Кристы?

Парень нерешительно топтался рядом с синеглазой войей, не решаясь прервать разговор, пока его не заметил учитель Алек.

– Кажется, нас зовут, – Мона встала. Кнопка, тихо ойкая, выбралась из-за стола без посторонней помощи, прихватив с собой прислонённый здесь же посох. Улитка вопреки прозвищу ловко и проворно скользнула под стол и вынырнула с другой стороны.

Мона заметила, что Троллик явно избегает её взгляда. Когда девочки подошли к войям, он и вовсе попытался спрятаться за спиной Кристы.

– Как ты? – Алек посмотрел на посох Кнопки.

– Учитель, – девочка запоздало поклонилась, кажется, Алек готов был броситься вперёд, чтобы поддержать, когда она станет заваливаться. Эрика даже слегка разозлилась. Лучше бы посмеивались, говорили, как сестра – заслужила!..

– Спасибо-у-меня-всё-хорошо, – пробубнила девочка.

– Ну тогда добро пожаловать завтра на Поляну, – учитель прищурился, с лёгкостью "читая" её. Кнопка торопливо "сбросила" гнев и представила вокруг себя скорлупу, прикрывая эмоции.

– Гм, неплохо, – оценил Алек.

– А мне кажется, получилось так себе, – ответила Криста. Ну да, попробуй укрыться от взгляда той, что запросто смотрит в будущее!..

– Пожалуй, я знаю, в чём ты будешь практиковаться, – решил учитель. Кнопка кивнула, испытывая облегчение – наконец-то все перестали хлопотать вокруг неё. Алек оглядел учеников, все тут же сделали непроницаемые лица и накинули защиту.

– Да, это касается всех, – молодой вой улыбнулся, вспоминая.

Во время Летней войны старик Майнус призвал войев для жребия. Алек пришёл в восторг, когда ему выпало «важное и сложное задание»… и погрузился в уныние, узнав, в чём именно оно состоит. Талантливый подросток оказался перед почти непосильной задачей – разбудить тот же талант в других.

Среди его учеников были и дети, и ровесники, и взрослые намного старше его. Каково тому, кто сам недавно был учеником, среди великовозрастных опытных войев и мастеров? Завладеть вниманием разнородной толпы, просто и толково объяснить, показать личным примером?

Но он старался. И говорили, что выходило неплохо. К концу войны о молодом войе слышал чуть ли не каждый волич – и не только по боям, в которых ему удалось – вернее сказать, "угораздило" отличиться. О нём говорили и как об учителе.

Едва закончилась война, Алек побежал к учителю с требованием освободить его от этой обязанности. Старик Майнус только плечами пожал. Взрослым людям, не войям, в мирное время не было нужды учиться направлять духовную силу в бою или противостоять таким атакам. А вот состоящие в воинском сословии были не прочь выспросить у молодого мыследея, некогда учившегося в имперской Школе, пару секретов мастерства управления Узором, и время от времени требовали провести общие уроки. Впрочем, в том ничего необычного не было – у войев в традиции постоянно учиться друг у друга. Дети же…

Дети, узнав, что "учитель Александр" собирается их покинуть, устроили хоровой плач. На самом деле, конечно, они не ревели перед ним, упрашивая не уходить, но смотрели с такой укоризной, что в конце концов Алек сдался и снова пришёл к своему учителю.

Майнус лишь посмеялся:

– Я знал, что так и будет, – и дозволил ему учить и дальше.

Учить других. Учить детей. Величайшая честь. Тяжкая обязанность. Алек не раз испытывал желание бросить это дело. Но в обучении он сам узнавал больше и становился сильнее.

Алеку нравилось учить. Лучшей ему наградой становились успехи учеников. Он был горд, когда приходили к нему спросить совета, поделиться задумкой, объяснить приём боя или воздействия на Узор.

Зачастую он и сам учился у своих учеников.

– Эрика.

– Да, учитель.

– Я хотел спросить насчёт того суперпороха, которое ты…

– Нет.

– Что – нет? – удивился Алек.

– С вами в дорогу я дам столько зелья, сколько успею изготовить к отъезду. Правда, сначала надо как следует изучить, провести эксперименты…

Алек переглянулся с Луисой, светловолосая усмехнулась невесело, пожала плечами, мол, а ты чего хотел? Сам же воспитал их такими.

– Но никого из тех, кто уезжает, я не стану учить варить этот… как ты его?..

А вот это уже школа старого Наума, старшины цеха химиков. У каждого цеха есть свои секреты, недоступные тем, кто в нём не состоит. Но химики здесь стоят наособицу. Лишь несколько людей во всём цехе обладают тайнами изготовления самых опасных зелий, взрывчатых или ядовитых.

Держатель знаний… – Алек мысленно примерил к Эрике обычное назвище таких мастеров.

– …Суперпорох, гм… Так себе название, – критически заметила девочка. – Нужно придумать новое.

Алек отвесил насмешливый поклон.

– Как пожелаете. И в деле сохранения тайны, и в придумывании названия мы полностью поддерживаем госпожу мастера.

Кнопка покраснела от удовольствия и смущения. Она тихо гордилась тем, что стала подмастерьем аж в семь лет, но сама, здраво оценивая свои знания, признавала, что большего пока не заслуживает.

– В любом случае, мы ждём тебя на Большом Бедла… то есть, я хотела сказать, на Совете Юных, – вопреки своему обещанию не вмешиваться подсказала Криста.

Эрика бросила торжествующий взгляд на Улитку – "нужна я там, и слово скажу!", та лишь плечами пожала.

– И Хлою надо позвать, и старика Наума, – приземлила её Алия.

– И кузнецов… или гончаров? – задумался Влад. – Эти гранаты будут в глиняной рубашке или в железной?

– Ну вот, – с удовольствием сказал Алек. – Кажется, у нас что-то получается, э?..

Он поглядел вокруг, убедившись, что поминки постепенно сходят на нет, и предложил:

– Давайте прямо сейчас и начнём, к чему идти в дом собраний…

– Ещё бы, по дороге можно растерять деловой настрой и сосредоточенность, – ехидно добавила Криста.

Никто, впрочем, не возражал, и молодые люди принялись сдвигать столы, кто-то отправился искать цеховых мастеров и витазов, которые обычно присутствовали на Большом Бедламе…

Только Алек не принимал участие в общей суете, он ссутулился на лавке и закрыл глаза, мысленно выстраивая ход совета. Определял очерёдность вопросов, сортировал предложения и дополнения, подбирал доводы для упрямых, чтоб им всем!..

Он чувствовал, как в нём поднимается раздражение и робость. Как всегда в начале совета. Говорить, спорить, отстаивая правоту… Муть!.. Легко поругивать древних старцев, посмеиваться над ними. Как только упомянутые старцы предложили думать-решать молодым, – а точнее, предложил один конкретный старец, – как всё превратилось в совершеннейший бедлам.

– Подходящее название придумала Даника, – заметил он вслух и открыл глаза, почувствовав приближение сестры.

Та, что прицепила к Совету Юных это справедливое назвище, возникла словно вызванная мыслью. Даниэл стоял рядом с сестрой. Как-то чересчур рядом… Друг приветственно кивнул. И улыбка у него стала странная…

Алек не успел задать вопрос. Рядом беседовали Маритэ и Кати, старший мастер целителей Мечты выспрашивала у бывшей Проклятой о травах, что растут на землях Дорлунда. Они вовлекли в разговор и Данику, которая тоже неплохо знала лекарственные растения своей родины. Даниэл кивнул и отвернулся, заговорил с кем-то. Алек помотал головой, непонятная сценка напомнила ему детство. Словно Даника и Даниэл, как в прежние беззаботные времена, собираются как-то подшутить над букой-братцем.

Он пожал плечами и вернулся было к обдумыванию совета, но тут гомон голосов стих. Все обернулись в одну сторону, сидящие встали, выражая уважение тому, кто всё равно не мог оценить этот жест.

Между столами шёл высокий старик в потрепанной одежде. Шагал с неспешной плавной уверенностью, слегка поводя перед собой тяжёлым посохом, смотрел поверх голов, как будто видел нечто недоступное другим. Впрочем, так оно и было.

Верно было и обратное, – ясные неподвижные глаза старика не видели то, что доступно всем.

Высокий старик был слеп.

Алек тоже вскочил и поклонился своему учителю.

Совет Юных был общей выдумкой Дерека, Майнуса и Хархана.

Друг и учитель Александра Дерек погиб в первый день войны одним из первых со стороны воличей. Чуть позже старый вой Хархан остался прикрывать отход воличей и Алек принял тяжёлое решение. Пустив в ход свою силу, он поджёг деревню, прежнюю Мечту, почти взятую врагом…

И дальше во время Летней войны молодому войю не раз приходилось брать на себя ответственность, придумывать планы, командовать небольшими отрядами. Учитель Майнус наблюдал за учеником ("присматривал"), и вспоминал придумку другого своего ученика.

И, когда война кончилась и Алек было вздохнул с облегчением, старик призвал к себе ученика и вменил в обязанность юному войю как раз то, от чего он, казалось бы, избавился.

Командовать. Принимать решения.

Старшим войем круга Александра была Алия. Если кто из молодых войев был недоволен тем, что им командовала девчонка, после нескольких битв это прошло. Следующим в ниязы прочили Саведа, надёжный и хмурый Молчун говорил редко, но метко, и обладал хорошей интуицией. К тому же он сам себя назначил тенью Алии, защищая нияз в опасных ситуациях. Каковые случались не так уж и редко – всё-таки обычные разведывательные походы войев никто не отменял, а далеко не все кланы беричей смирились с недавним поражением. Джурай после Летней войны очень изменился, и дурной гонор слетел с него как шелуха, оставив лишь спокойную уверенность в своих силах. Некогда задиристый и честолюбивый, Дэвани теперь лишь изредка демонстрировал свои фирменные заскоки, чтобы друзья не расслаблялись. Этот новый Джурай командовать не желал, разве что иногда мог подать дельный совет или, подменив нияз, порявкать на обучаемых младших групп. Ещё он занимался тренировкой разведчиков и сам часто ходил в рейды. Луису перспектива командовать приводила в ужас, хотя при необходимости она могла выдать пару-тройку ценных замечаний.

Всё это Алек изложил Майнусу, пытаясь убедить его в том, что есть более достойные кандидаты для задуманного. Однако старик пропустил все доводы мимо ушей.

– Дерек был разведчиком, – коротко сообщил Майнус.

– Мне ли этого не знать! – Алек вспомнил долгие походы по лесу, тренировки на умение выжить и ориентироваться в лесу, игры в прятки, где найденного надо было "осалить" тупой стрелой или ударом шиная в бок. Ходить быстро и незаметно, находить спрятавшихся людей и ухоронки, запоминать местность и рисовать карты, учиться захватывать и убивать часовых. Потом – плавание, ученикам Дерека приходилось целыми днями не вылезать из воды, показывая умение задерживать дыхание, плавать бесшумно и незаметно, в одежде и с оружием.

– Хархану же случалось водить огромные армии, – старик помолчал. – И он постоянно указывал на необходимость тщательного изучения обстановки, а так же на методы обучения новобранцев… тьфу ты, заговорил как будто имперский циркуляр читаю!..

Алек подавился смешком, когда Майнус грозно сдвинул брови.

– Ты же был учеником и Дерека, и Хораса, и к тому же учился в ихней имперской Школе.

– Угу, – Алек с удовольствием вспомнил свою учёбу в "ихней Школе".

– Наступают новые времена, – сообщил Майнус. – Народы, которые не сумеют принять изменения, вовремя отреагировать на них, будут в лучшем случае поглощены своими более разумными соседями…

Тут он крякнул, прервался и озадаченно зачесал в затылке.

– А сейчас я словно че Вайлэ цитирую. Прямо хоть сам бери и пиши какую-нибудь книгу. Воспоминания или историческую… впрочем, тут разницы почти не будет.

– А и напишите! – вылез Алек, но старика не получилось сбить с курса.

– Что свойственно молодым людям, конечно, кроме наглости и непочтительности? – он сурово "поглядел" на ученика. – Свежий взгляд на мир. Чистое, незамутнённое восприятие. Умение находить нестандартные решения.

Да! – он энергично кивнул и ненадолго задумался, вспоминая, чьему книжному стилю подражает сейчас. – И что же следует из вышесказанного? – поинтересовался.

Из вышесказанного следовало, что молодым войям должно принимать более деятельное участие в жизни воличей… создать круг войев, который будет заниматься вопросами обучения и разведки.

– Но ведь у нас есть и прознатчики, и отличные учителя! – возразил Александр. – Знающие, умудрённые люди…

– Именно их умудрённость не устраивает меня, – буркнул старик. – Конечно, они будут продолжать делать своё дело. По-старому, как принято. А вы будете придумывать новое. И учиться, вы ведь наши преемники…

И в роли главы этого совета придумщиков нового слепой старец видел одного из своих учеников. Наглого, непочтительного, упрямого, непослушного и вообще наделённого многими добродетелями.

Всё получилось не совсем так, как рассчитывал старик. Молодой вой, не ослушавшись учителя, всё же нашёл лазейку. Объявил его волю друзьям и принял самое деятельное участие в организации совета…

Именно совета. Обычное для мирного времени положение Покона предписывало войям собираться вместе и избирать старших для принятия важных решений, как это делают цеховые мастера. Конечно, во время войны ни о какой демократии речи быть не может, но когда всё спокойно, отчего бы и не собраться-посоветоваться?

Так Алек всё-таки умудрился ускользнуть от ответственности. Но в последнее время всё яснее понимал, что бремени власти ему не избежать. Разношерстная толпа, которую он собрал, самоуправлялась с величайшим трудом, – как лодка с дюжиной гребцов, каждый из которых гребёт в свою сторону. Вместо высокопарного названия всё чаще звучало придуманное Даникой. Иногда собрание выбирало из старших самого старшего, причём почему-то чаще всего верховодить случалось именно Алеку.

Теперь он лишь по привычке отнекивался от высокой чести. А когда Даниэл предложил сходить в Дорлунд, повидать родные места, Алек попался. Большинством голосов общее руководство подготовкой к походу полностью возложили на его плечи.

Конечно, четверо бывших Проклятых помогали другу, но всё-таки ни один из них не был посвящённым войем.

Александр вертелся как угорь на рыболовном крючке. Майнус, присутствующий почти на каждом совете, и не думал помогать ученику, демонстрируя свою обычную насмешливую улыбку. Другие старшие войи, витазы, тоже частенько удостаивали Совет Юных своим присутствием, но не торопились делиться мудростью с "преемниками". Казалось, они откровенно наслаждаются растерянностью молодых людей, которым впервые пришлось решать такие сложные вопросы. На мольбы о пощаде умудрённые жизненным опытом вспоминали пословицу и отвечали, веселясь:

– Вы младенцы? Вот и глагольте истину!

Эти давние события промелькнули в памяти Алека, когда Майнус ответил на поклон – так подчёркнуто учтиво, что молодой вой немедленно заподозрил насмешку. Ну погоди у меня, сединами убелённый мудрый старец… Молодой вой коварно ухмыльнулся, но решил отложить месть на «после», когда обсудят все вопросы. Надо же как-то поднять себе настроение после бесконечных обсуждений и споров.

– Сегодня мы в очередной раз обсуждаем грядущее путешествие в Дорлунд… – скучным голосом начал он.

К его удивлению, споров было немного, и в основном по существу. То ли он в конце концов научился управлять советом, то ли сам совет устал от словоблудия.

Взрослеем, что ли, подумал Алек. Но от детского желания подстроить ответную пакость отказываться не стал. Он покосился на учителя, Майнус задумчиво рисовал посохом узоры на земле и, казалось, вовсе не пытался вникнуть в ход совета.

Кати робко залепетала о списке лечебных трав и зелий, которые необходимо взять с собой. С ней никто не спорил, признавая, что целительнице виднее. Приободрённая, девушка коротко рассказала о травах Дорлунда, раскритиковала работу тамошних знахарей и сборщиков трав. А так же упомянула, что есть уже заметки о том, что именно следует разведать для нормальной организации цеха целителей на чужих землях, буде воличи вдруг пожелают их захватить…

Вот этого у неё никто не требовал и не ожидал. Войи, которым неинтересно было слушать о травах, встрепенулись и с удивлением воззрились на развоевавшуюся девушку. Кати покраснела и беспомощно уставилась на Алека.

Тот и сам хлопал глазами, соображая, с чего это Кати стала такой воинственной, но заметки спросил. Кати передала тетрадь, сшитую из скверной соломенной бумаги, Алек полистал. Написано было толково. Сидевший рядом Джонатам тяжко вздохнул:

– Почему-то мне кажется, что сейчас мой суровый начальник вручит мне ещё одну очень срочную работу.

– Угадал, – и Алек вручил ему тетрадку.

– Вообще-то я люблю написанное слово, – сообщил Джонатам. – Но не в таких же количествах!..

Парень, бывший Проклятый, тоже учился в Имперской школе, но ещё меньше Алека. Друзей среди сверстников у него не было, – Джонатам сильный сердцевед, а кому понравится, что его мысли и чувства для собеседника словно открытая книга?

К книгам Джо и пристрастился.

Потом бывшие учителя едва не вынули ему душу экзорцизмом и поселили в деревне Проклятых. Появление нового Проклятого, побег к воличам… Здесь Джо постепенно "оттаял", и вообще стал душой компаний и покорителем девичьих сердец, но книги любить не перестал.

Во всех посёлках и городках воличей до войны было хорошо если три книгопечатни. За год Джонатам при помощи Влада, Маритэ и Хлои создал в Мечте ещё одну друкарню. Теперь, помимо наставлений о грамоте, по землям воличей ходили ещё и наставления о кузнечном, химическом и лекарском искусствах.

Когда был создан Совет Юных, Алек с облегчением спихнул на друга всю бумажную волокиту. Джонатам стенал и жаловался, но исправно создавал порядок из хаоса. Кажется, это ему даже нравилось.

После тетради с заметками Кати "секретарю" передали записки Влада, в которых тот плакался о недостатке лозоходцев. Людей, обученных смотреть сквозь землю и находить металлы и уголь, после войны требовалось очень много. Алек сделал заметку – что-нибудь предпринять по этому поводу. Потом Влад, откашлявшись, поинтересовался, следовать ли ему примеру Кати и придумать, как нужно создавать на захваченных землях кузницы и рудники.

– Валяй, – согласился Алек. – Пусть, лишним не будет.

Молодые войи смотрели на него с боязливым уважением, старшие же с откровенной опаской. Как будто он на самом деле готовится к большой наступательной войне!..

Дальше – больше. Говорили плотники, кожемяки, скотоводы… Джонатам смотрел на растущую перед ним кипу бумажек с тоской, Алек с удовольствием.

– Что ж, как организовать нам этот поход, мы вроде бы решили, – взял он напоследок слово. – Если у кого есть что добавить, пусть обращаются ко мне или к Норику. Да, и вот ещё что…