Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

По своим лесным норам. Откуда приведут остальных.

Алек задохнулся. Нельзя просто так отпускать их. И нельзя спускать это наглое вторжение в Дорнох, похищение отца и проповеди, призывающие к бунту. Но что он сделает в одиночку?

Ты не один. Оглянись – на тебя устремлены горящие взоры. Недавно ненавидевшие тебя люди теперь готовы идти за тобой. Тем более очистить леса от заразы смуты в их интересах.

Церковь наверняка воспримет сбор ополчения как восстание. Ведь он действительно Дораж, потомок бывших доров – и не нужно быть имперским логиком, чтобы прийти к определённым выводам.

Однако медлить тоже нельзя. Оставить усмирение бандитов Империи?.. Они уже целое лето безобразничают, а церковники совсем мышей не ловят. Пока громоздкая военная машина раскачается, лесные братья успеют такого наворотить…

В голову отчего-то лезли выспренные древние формулы из легенд, вроде "принимаю сей народ под свою руку и клянусь…". В чём именно клянётся, Алек не вспомнил. Дёрнул головой, выбрасывая словесный мусор, и сказал просто:

– Я возьму нескольких охотников и следопытов, – оглядел людей. – Тех, кто вызовется сам.

Селяне переглядывались, переговаривались. Охотником здесь был каждый второй, а каждый первый – так, баловался время от времени между крестьянскими заботами. Это лишь по представлениям радоничей Дорнох – большой город, по меркам Империи – ну деревня деревней.

– Я пойду, – сказал Пегий. Тот, кому Алек дал меч, молча отсалютовал им.

– И я, – "зелёный". Его товарищи тоже поторопились высказать согласие.

– Я! – Серхо выпрямился и тут же охнул, согнулся, но упрямо продолжил: – Я пойду.

Из толпы селян протолкалась его жена и мачеха Дэна, набросилась на Серхо с причитаниями и укорами. Мужик попятился под натиском.

– Дор Александр…

– Что?.. – Алек спохватился, – я не дор.

Кажется, никто не поверил.

– Я знаю их тропы, мой дор, – сказал "зелёный" мальчишка. Толк выйдет, подумал Алек. Он вспомнил имя – Михаэл Рист.

– Хорошо. Но я не…

Даниэл ехидно хмыкнул и хотел что-то сказать, но тут жена, вконец затискавшая Серхо, узрела пасынка и обняла, заливая слезами. Ему сразу стало не до ехидства. Дэн сдержанно взвыл – объятия пришлись как раз за свежие раны.

– Останешься, – велел Алек. Даниэл вытаращил глаза:

– Че-е-его? Я с тобой!..

– С такой-то раной? Будь здесь. И организуй. Собери убитых, обыщи, раненых, если попадутся, спроси… что-нибудь.

Алек отвернулся, давая понять, что не намерен вступать в спор. Друг обиженно сопел.

– Ладно, – буркнул. – Но ты за это будешь мне должен. Что-нибудь.

И тут же начал распоряжаться. Алек со "своими" отошёл в сторону.

– Что будем делать, дор? – спросил один из вызвавшихся.

– Прежде всего прекратите называть меня дором, – буркнул Алек. – Мих!.. Рассказывай про их тропы…

Парень кивнул и, запинаясь, стал говорить.

Какое-то время Алек слушал и пытался вникнуть в полузнакомые именования разных мест. До деревни Проклятых имперская школа забирала почти всё его время – и на охоту, в отличие от большинства деревенских парней, он ходил нечасто. Надо бы как-нибудь не показать остальным, насколько скверно Дораж ориентируется в родном краю…

От неожиданно пришедшей мысли Алек даже вздрогнул. Какая ему, ко всем эштам и родственникам, разница, что подумают о нём односельчане? Он им не командир, и авторитет ему поддерживать не к чему.  Отставь в сторону войские привычки!..

– Довольно, – прервал Алек раздухарившегося Миха. – Вызвался провожатым – вот и провожай!..

Парень спохватился, смущённо затёр тропы-селения-реки, которые уже успел начертить в пыли, показывая расположение.

– Только я не знаю, на месте ли ещё этот лагерь, – сказал. – Стараются часто менять место диско… дисол…

– Дислокации? – предположил Алек. Мих кивнул, покраснев.

– Значит, нужно пошевеливаться, – сделал вой вывод. Оглядел своё воинство, прикидывая, нужно ли им прихватить еду или одежду. Насколько проще со своими, привыкшими к долгим выматывающим концам по лесу – налегке, лишь с мечом, мешочком сыти да флягой воды. Охотники-радоничи едва ли настолько выносливы.

Пришлось отпустить односельчан по домам на краткие сборы.  Очень короткие!.. – вой пригрозил, что ждать никого не будет. Сам подошёл перекинуться словечком с матерью и Даниэлом.

Обратно люди собрались очень быстро, и вопреки надеждам Алека, что охотники передумают и разбегутся, собрались почти все, и кое-кто присоединился. Молодой вой дал было команду на старт, но тут Мих с радостным воплем бросился через площадь к невысокому кряжистому дядьке:

– Дед!..

Алек только выругался устало. Пришлось перемолвиться ещё и со старостой Дорноха. Нестарый ещё мужик исподлобья сверкал недобро одним глазом, второй заплыл – тати во славу "правителя истинной крови" одарили, да ещё и забросили в опустевший погреб его же дома.

Но потом Рист, выслушав восторженные рассказы односельчан, сменил гнев на милость. И обратно на гнев, когда узнал, что Мих собирается провожать "дора" в логово лесных разбойников.

– Не отпущу!.. – взревел басом.

– Не сороми!.. – звенел несолидный фальцет Миха.

– Разбирайтесь сами, – устало сказал Алек и отошёл прочь.

Пока они ругались, вой озадачился ещё одним вопросом и не поленился сбегать посмотреть на бывшее узилище старосты. Погреб действительно оказался пуст, как и погреба в нескольких соседних, достаточно богатых домах. Повеселев, Алек вернулся на площадь.

– …На погибель!..

– …Погодки засмеют, девки отвернутся!..

Селяне грохнули смехом, но этот "последний довод", кажется, произвёл на старосту впечатление. Когда Алек подошёл к ним, Мих был зол, Рист ругался вполголоса.

– Отвечаешь мне за него, – сурово сказал Алеку.

– Я всегда за всех отвечаю, – отмолвился тот. Староста посмотрел ему в глаза, отрывисто кивнул и отошёл, потеснив Даниэла, который уже принялся распоряжаться – об укреплениях и оружии, о провианте, о том, что следует позаботиться о тридцати убитых в роще возле Дорноха.

– Уйдём мы, наконец? – отдуваясь, поинтересовался красный как варёный рак Мих.

– Кто-то идёт за нами, – Джонатам какое-то время прислушивался и только что в этом уверился. Все завертели головами, подыскивая, подыскивая, куда бы можно было заховаться вместе с конями.

– Друзья? Враги? Догонят нас? – Джурай сыпал вопросами, Джо лишь плечами дёргал, прислушиваясь к Живе.

– Ничего не видать, – и сам завертел головой. – Если они нашли тела на обочине… Зависит от того, насколько спаяно это бандитское войско. Может быть – плевать они хотели на товарищей по бандитству.

– А если что – здесь есть куда удрать? – мрачно спросил Джурай.

– Я плохо знаю эти места…

– Но вы ведь жили здесь недалеко!.. – сказала Луиса.

– Мы жили в деревне Проклятых, – бывший Проклятый споткнулся, когда пленница изумлённо глянула на него. – И если и ходили на охоту, рыбалку – то не в земли людей, а в сторону злого леса, к страшным Еретикам.

"Еретики" развеселились.

– Отсюда можно пройти к деревне Проклятых, – определился наконец парень.

– Не лесом, тропами, по которым можно коней провести? – поинтересовался Джурай.

– Угу. Где-то… – Джонатам махнул рукой вперёд. – Вот только ею давно не пользовались. Уверен, она заросла… Да, пройти можно, но провести коней – обязательно следы останутся.

Вожак неразборчиво выругался, колеблясь.

– Раньше о деревне Проклятых рассказывали страшные сказки, – добавил Джонатам. – теперь же пустойдеревне Проклятых стараются даже не упоминать. Вряд ли кто сунется сюда, тем более к ночи.

Джурай решился.

– Что ж, идём в деревню Проклятых.

– Похоже, они идут в деревню Проклятых… – Мих осёкся, опасливо глянул на Алека. Тот кивнул.

– Или, скорее, мимо.

– Мы догоняем, – прогнусавил Пегий. Шмыгнул распухшим носом, потрогал и покосился на Алека. Тот не слишком разбирался в таких ранах и попросту остановил кровь и поставил хрящи на место… ну, как мог. Нос получился почти прямой. И гнусавость пройдёт. Наверное. Показать Луисе, пусть оценит и исправит, если что…

Алек тряхнул головой, в которую лезла какая-то ерунда, вполголоса ругнулся. Почувствовал опасливый взгляд шагавшего рядом Миха и зыркнул в ответ так, что тот едва не упал. П-помощнички.

Будь Алек один, он наверняка бы пустился бегом и догнал отягощённых награбленным ворогов очень скоро. И в одиночку напал бы на отряд, угу. Зверь в глубине души глухо заворчал – ты что же, думаешь, что нам это не под силу?..

Не обязательно драться. Чем-нибудь отвлечь отряд, пока бегают да суетятся, аккуратно забрать отца. Или проводить до лагеря и дождаться ночи, а там… не зря учителя и витазы натаскивали в скрадывании, увести одного человека сумеет.

Он вдруг остановился. Остальные тоже повставали, недоумённо глядя… Алек обозлился сперва на них, потом на себя – а чего ожидал от необученного люда? Впрочем, кое-кто встал так, чтобы видеть одновременно и "дора", и окружающий лес. Алек краем сознания отметил их. Прошёлся туда-сюда, пытаясь понять, что же не так, завертелся на месте, как пёс, ловящий собственный хвост. Ага, вот где…

Он устремился к обочине, продрался через кусты и вскоре наткнулся на аккуратно уложенные тела. Мих, без приказа сунувшийся следом, икнул и схватился за рот. Но, видимо, было уже нечем. Или привык?..

– Кто-то тебя звал? – мрачно спросил Алек. Мих спал с лица, промямлил какие-то извинения и метнулся назад. Было слышно, как он ломится через растительность, потом забубнили голоса. Алек изучил тела, хмыкнул и вернулся на дорогу.

Люди посматривали, молчали. Вой махнул рукой, двинулись, мол.

– Что там, дор? – Пегий. Всё-таки осмелился спросить. Алек коротко объяснил.

– Не знаю, меж собой они подрались, или это мои постарались, – добавил. Вот ещё забота – не только за отца беспокоиться, но и думать, не вляпались ли друзья в какую-нибудь заварушку? С них станется, приключения искать умеют…

– Что?.. – встрепенулся.

– Лаг-Аргаран, – повторил Мих. – Барсова гора, скорее всего, туды бегут вороги…

– Угу?.. – Алек подумал. А ведь в самом деле, самое удобное место для разбойничьего лагеря. Не вдруг заберёшься, надо знать тропы. Легко оборонять, если что. Хороший обзор.

А ведь друзья, руководствуясь теми же мыслями, тоже запросто решат устроить привал там!..

Алек попытался досягнуть кого-нибудь из ушедших и с досадой понял, что Верея и Майнус не напрасно ругали его манеру хаотически мыслить. Стоит тебе хоть немного завестись, обозлиться, взбеситься, говорили они, и всё церковное воспитание, кое-как упорядочивающее суетное сознание, тут же с тебя слетает, и от привычки дисциплинировать мысли ничего не остаётся.

А без оной привычки нечего и пытаться очистить сознание и добиться состояния "внутреннего молчания", необходимого для разговора на расстоянии. Алек лишь сумел смутно почувствовать друзей.

Отдохнув, попытался снова достать отца. Может быть, если бы он расслабился, устроившись на земле… или в деревянном корыте, какими пользуются Слухачи, отрешился от беспокойных мыслей и отпустил душу в полёт, тогда бы что-то получилось. Но сейчас, на ходу, оставляя часть своего внимания дороге и происходящему вокруг… Алек смог самым краешком чувств ощутить Арагана. Слишком давно они не виделись, слишком высока была стена непонимания между отцом и сыном. Молодой вой понял лишь, что тот растерян, но как будто не напуган, а… предвкушает что-то.

Он вышел из транса. Лаг-Аргаран. Лежащий Барс.

– На круги своя, – пробормотал Алек и тихо выругался.

– Будь здесь Алек, он бы ругался, – задумчиво сказал Джонатам. – Или сказал что-нибудь типа «на круги своя».

Он попытался разглядеть через лес характерные очертания горы, похожей на огромную кошку.

– Да, чеф это любит, – буркнул Джурай. – Всякую мистическую чепуху. Значит, именно там, э?..

Симона пожала плечами.

– Я слышала, как селяне упоминали Спящую Кошку. Вроде бы у лесных братьев там большой лагерь.

– Кстати, о лагере, – Джонатам поглядел на солнце. Закатные лучи обрисовывали силуэт Лаг-Аргаран. – Что бы нам прямо в деревне Проклятых не остановиться? – поймал себя на том, что хочет попугать пленницу, уж больно спокойна девчонка.

Путники переглянулись.

– Почему бы и нет, – задумчиво пробормотал Джурай. – Вот только разбойники обязательно пройдут мимо…

– Именно мимо, – кивнул Джонатам. – Они не станут там останавливаться, считается, что это недоброе место. И там мы сможем переждать, пропустив татей мимо себя к горе, и не бояться, что пересечёмся с ними где-нибудь у лесных тропок.

Остальные переглянулись и согласились. Тролль всё никак не мог решиться спросить, есть ли какое-нибудь основание для суеверий здешних жителей. Деревня в прошлое посещение опасной ему не показалась – но тогда был день…

– Алек – это кто? – вдруг заговорила Симона. – Тот белобрысый парень?

– А тебе-то что за дело? – скрипуче поинтересовался Джонатам.

– Интересно, – пленница шагала на цыпочках, вытянув шею, смотрела в лес. То ли случайно, то ли нарочно передразнивала Джонатама.

Девушки!.. В окружении врагов идти в место с дурной славой – и ей, видите ли, всего лишь интересно!..

– Да, это он, – сказала Луиса. – И не белобрысый он – просто седой.

– А… отчего?

– От хорошей жизни, – буркнул Джонатам.

– Может быть, это… знак его "истинной крови"? – Симона не угомонилась. – В Стате такое бывает, даже в книгах написано – такое-то, мол, семейство сплошь рыжее, а у этого клана такие носы, что ни с кем не перепутаешь.

Ведь он на самом деле, как там его именуют лесные братья? – наследник, истинный властитель?

– Угу. Который скрежещет зубами и бесится всякий раз, когда ему напоминают об этой самой крови, – сказала Луиса. – Который не имеет никакого отношения к этим самым лесным братьям!..

Последние слова девушка почти выкрикнула. Симона низко опустила голову, вздрогнула плечами. Джонатам свирепо глянул на Луису. Могла бы и ему оставить возможность грозно рявкнуть!..

Сгустились сумерки. Дорога действительно заросла, и путники шли всё медленней. Временами совсем исчезала в растительности, и тогда они расходились шире, чтобы не оставлять очень уж заметного следа.

Тролль, не умеющий хорошо видеть в темноте, кое-где ощупывал перед собой дорогу древком топора. Луисе в конце концов надоело его спотыкание, девушка взяла берича за рукав, полузакрыла глаза – и зашагала уверенно, как на прогулке по Мечте. Джонатаму так же пришлось почти волочь Симону. Девушка совершенно вымоталась, Джо развязал ей руки и взял за запястье, ощущая, как стучит пульс. Как бы не загнать девчонку.

Он приостановился, осторожно присмотрелся к Живе. Ага, уже близко… ни с чем не перепутаешь мыслеощущение места, где долгое время жили Избавленные. Парень невольно поёжился, вспомнив. Мир, ставший вдруг чужим, линии Узора не слушаются, Жива молчит. Если бы не друзья, он, пожалуй, не выдержал. Стал бы бессловесным и покорным, не способным ни на чём сосредоточиться – и кто знает, сумел бы потом вернуть себя, как получилось это у Влада…

Симона вздрогнула, когда эта тоскливая безнадёжность через него нахлынула на девушку. А всё-таки мы вырвались отсюда, подумал Джонатам, воздвигая щит эмоций. Не стали прежними – это невозможно, однако мы опять люди. Не Избавленные, не Проклятые.

Он сделал шаг… что-то было неладно. Возможно, обращение к Живе обострило чувства. Или прикосновение к руке девушки протянуло мысленный мостик между сознаниями. Или упругие толчки под тонкой лихорадочно-горячей кожей уж слишком участились. Парень споткнулся…

И удар ногой пришёлся ему не в колено, выбивая чашечку, а лишь скользнул по щиколотке. Впрочем, этого хватило, чтобы Джонатам свалился.

Симону он не отпустил, и девушка упала сверху, при этом удачно заехав локтём в солнечное сплетение. Джонатам задохнулся. Симона взвизгнула, когда его рука стиснула запястье так, что захрустели тонкие косточки. Повернула кисть и…

Неприятно хлюпнуло-щёлкнуло, острая боль оказала услугу – он снова научился дышать. И немедленно заорал.

Где-то в стороне тревожно ржанули кони. Джонатам начал подниматься, Симона пнула его в голову и, провизжав: "Чед, беги!" – бросилась во тьму.

Парень проморгался от искр и звёзд в глазах. В стороне слышались крики, снова ржание, послышался топот копыт.

– Держи!.. – взвыл кто-то.

Сдавленно ругаясь, Джонатам ощупал пострадавшую руку, полюбовался ещё одним снопом цветного фейерверка, взялся за большой палец и потянул, ставя сустав на место. Вскочить, бежать…

Нет, не так!..

Он утишил сумасшедший стук сердца, заставил себя перестать чувствовать боль. Лёг в сырую траву, не обратив никакого внимания на холод. Бросил сознание в Живу.

Ага, маскируется. Но возбуждение бегства и страх не скрыть. Нет, девочка, мы почти коллеги, меня хотели сделать Слухачом. Ты от меня не спрячешься. Как же ярок твой огонь…

Вот оно. Металл, которого касались его руки – и запомнили.

Симона продиралась через заросли, перепрыгивала стволы упавших деревьев, огибала непролазные кусты, с разбегу перемахнула небольшой овраг, едва не свалившись. Дальше, быстрее, увеличить расстояние между убицами и ней. На бегу пыталась сорвать браслет, ломая ногти, раня пальцы о завитушки.

Нет, не справиться. Придётся… а вот получится ли?..

Ей рассказывали, как пластуны выскальзывают из наручников, вывихивая большой палец из сустава. Точно так, как сама Симона только что… кажется, всё-таки вывихнула своему пленителю, не сломала.

Девушка остановилась, вдохнула, выдохнула, взяла себя за руку, повторяя хват и тихо вскрикивая от боли. Вот же стиснул, троллище, чуть руку не сломал. Боясь передумать, резко потянула и замычала от боли. Показалось, вовсе оторвала себе палец, – но оказался на месте.

Вдох, выдох, выбросить из головы панические мысли. Боль – лишь ощущение. Голос тела.

Заклинание не помогало. Попробуй тут отрешись от тела, когда всё вопит от боли, усталости, а страх требует бежать куда глаза глядят, забиться под какую-нибудь корягу и сидеть там вечность.

Симона стиснула зубы и попробовала опять, на этот раз взвыла в голос и дёрнула со всей дури, подворачивая. Щелчок – и пришла страшная боль, возвестница свободы. Девушка со стоном повалилась на колени, баюкая руку.

Большой палец оказался торчащим под нелепым углом. Симона дёрнула за браслет, торопясь снять, неловко зацепила палец… В глазах вспыхнули искры, руку задёргала боль. Теперь снять, и…

Симона вдруг поняла, что искры были вполне реальны. Они прыгали между металлическими завитушками, болезненно покалывая кожу.

Нашёл. Издалека, не глядя, откуда ты на мою голову, такой мастер? Она попыталась закрыть металл от воздействия, но чужая воля с лёгкостью отразила её атаку. Почему медлит, желает, чтобы помучилась?

Тут же Жива принесла ответ.

Сдавайся

Ну уж нет!..

Видимо, такого ответа от неё и ждали. Симона дёрнула браслет и лишилась сознания – то ли от хлестнувшей бичом боли, то ли от удара электричества, наведённого в металле.

Джонатам пробирался через тёмный лес, ориентируясь на свет Луисы. Ещё один похожий свет лежал у него на руках. Тело беглянки безвольно моталось на руках, ноги цеплялись за ветки, стволы деревьев.

Найдя свою жертву, он пережил ужасные мгновения, вдруг вообразив, что молния, созданная человеческой волей, убила девушку. Когда же убедился, что она жива, вслед за нахлынувшим облегчением накатил гнев неимоверной силы, и он едва справился с желанием немедленно добить упрямицу…

Его почувствовали, и чужое внимание прошло совсем рядом, чуть коснулось, отступило, коснулось снова, выхватывая из темноты, словно луч прожектора…

Парень даже споткнулся, пытаясь осознать смысл слов и образов, которые вдруг возникли в разуме. По тёмному пространству бегает пятно света, мечется, разыскивая кого-то.  Луч? Прожектор?

Парень тихо ругнулся и дёрнул головой, отбрасывая прочь воспоминание о будущем. Запомнить, обдумать, но потом…

– Ну, что там? – спросил, подходя ближе и показываясь из-под мысленных щитов, чтобы ненароком не посчитали за чужака. В ответ раздалось ругательство и бряканье стали. – Этот парень всё-таки сбежал?

Возня, ругательства.

– Почти, – ответила Луиса. – Представляешь, вскочил на коня.

Зашипело, щёлкнуло, и Джонатам болезненно сощурился – вспышка резанула по глазам. Усилием воли он вернул обычное видение. В руках целительницы светилась небольшая лампа, прихваченная из чертога. Девушка осматривала лежащее тело.

– На хьёрна наткнулся. Повезло, удар пришёлся в грудь, чуть выше, угодило бы в шею или в голову. И при падении улетел далеко от дерева.

Джурай проворчал что повезло как раз беглецу, для них было бы лучше, избавься они от обузы. Луиса с неодобрением покосилась на него и продолжила заниматься раненым.

– Ушиб, может быть – сотрясение. Немного рёбра. Идти сможет. Надо перебинтовать туже. А ты свою "наречённую" поймал?

– Какую ещё?.. а, да!.. – Джонатам порадовался, что стоит вне круга света. Не видно, что он покраснел как мальчишка.

На краю поляны стоял Тролль, он следил за конями, Джурай тоже был где-то рядом, но на глаза не казался. Джонатам подошёл ближе и сгрузил Симону рядом.

– А с ней что? – Луиса коротко глянула, не переставая водить ладонью над грудью Чеда.

– Молнией ударило, – нехотя буркнул Джонатам. – Не зря надевал браслет.

– Не перестарался?

Парень присмотрелся к сиянию жизни, прослушал пульс.

– Да как будто всё в порядке…

– Что с ногой? – то ли услышала, что хромает, то ли почувствовала боль.

– Чуть в овраг не свалился, – он не стал упоминать, каким искушением была мысль оставить Симону в этом самом овраге.

– А с её?

Вместо ответа Джонатам закатал ей штанину, размотал перевязку и присвистнул. Рана уже подзатянулась тонкой розовой кожицей.

– То-то она оказалась так шустра… – одёрнул ткань, поморщился при виде ожога под браслетом. Придётся снять – взялся было за металл, девушка застонала сквозь беспамятство. – Эшты и прочая мелкая нечисть, у неё ещё и палец вывихнут!..

Луиса бросила быстрый взгляд, не отвлекаясь от Чеда. Джонатам одним движением поставил сустав на место, выдернул нож и запустил кончик лезвия между плетением. Поднажал, металл скрипнул и поддался. Симона дёрнулась всем телом и очнулась.

Её рука метнулась со скоростью атакующей змеи и оказалась в захвате. Джо уронил нож ей прямо в лицо, успел перехватить другой рукой, уперев кончик в яремную ямку.

– Точно, шустра. Да угомонись ты!..

Симона как будто угомонилась, но стоило парню ослабить хват, подалась вперёд, так, что лезвие ножа едва не вскрыло ей горло. Ругнувшись, Джонатам повернул руку, и кости девушки затрещали. Она ткнулась лицом в сырой мох и заскребла зелень свободной рукой, но не издала ни звука. Джо придавил коленом, освободил обе руки и слегка хлопнул Симону по ушам. Девушка обмякла.

– Вообще-то я обещал её убить… – изучив царапину на горле, он убедился, что опасности жизни не представляет. – Может, всё-таки выполнить обещание?

Луиса поморщилась и махнула рукой – решай сам. Джурай тоже не стал спорить. Едва угадывающаяся в темноте громоздкая фигура Тролля переступила с ноги на ногу и поспешно отвернулась.

Зато Чед завозился на траве и принялся отпихивать руки Луисы. Целительница повторила удар Джо, хлопнув по ушам, и мальчишка затих.

– Ладно, не буду пока, – пробурчал Джонатам. – Только потому, что мне очень интересно, зачем она сама так жаждет расстаться с жизнью.

Луиса наконец оставила Чеда и наклонилась над Симоной. Поморщилась при виде ожога, повторяющего плетение браслета. Потрогала кисть:

– А ведь это она сама сделала. Хотела вынуть руку из браслета.

– Огонь-девка, – сказал Джурай из темноты. Как будто даже с удовольствием. – И этот – оказывается, не совсем никчёма.

Джонатам сдержал улыбку. Друг в своём репертуаре – не терпит слабости, постоянно испытывает на прочность всё окружающее.

Луиса туго перетянула вывих девушке и ему, пощупала шишку на голове и заверила, что ничего страшного.

– Кстати, про шустрость, – Джурай возник в круге света. – Не пора ли нам отсюда?.. Джо, ты ничего не чуешь?

Джонатам огляделся вокруг в Живе:

– За нами идут. Вроде всё те же. Но… – он ощутил внимание – не сфокусированное (снова представился луч света на тёмном), а рассеянное. – Теперь они знают о нас.

– Что именно? – отрывисто спросил Джурай.

– Что кто-то есть.

– Неудивительно, мы нашумели на весь лес, кони эти, вопли… Показывай, где твой овраг, – скомандовал вой.

– Зачем?

– Добро перепрятать, – Джурай кивнул куда-то в сторону. Джонатам вгляделся, ничего не увидел, но мыслеощущение звериной смерти уловил. Служке повезло больше, чем его коню. Тот так и остался лежать под хьёрном, парализованный ядом хищного дерева и уже полуоплетённый белесыми корешками. То-то кони так беспокоятся…

Джонатам передёрнул плечами:

– Что, вот так его и оставим?

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Джурай. – Я его уже добил.

Вообще-то согласно неписаным правилам, которым подчиняются по обе стороны реки Меты, хищное дерево следовало бы сжечь, но сейчас это было бы несколько… неуместно. Жаль, нервная система хьёрна слишком примитивна и не поддаётся "выжиганию", дерево нельзя убить просто направленной на него отрицательной эмоцией – как, похоже, Джурай поступил с несчастной скотинкой.

Они вытянули "добро", навьюченное на коня, пожелали хьёрну отравиться и двинули к оврагу.

Алек тревожно посматривал на своих спутников, гадая, когда они свалятся. Сородичи удивили его – ломились вперёд на одном лишь упрямстве и шли быстрее, чем гружённые награбленным лесные братья. Но вот смогут ли драться, когда… если придётся?

Солнце давно спряталось за Лаг-Аргаран. Кровавый мазок четвертушки Луны, – во вполне обычном в это время года цвете Алеку помстилось недоброе предзнаменование, – скверно освещал путь. Люди пыхтели, спотыкались. Он привычно отошёл на полста шагов в сторонку и вслушался, гадая, не послышалось ли ему подозрительные звуки со стороны деревни Проклятых.

Вой вернулся к основному отряду. Люди немного взбодрились, когда тёмная фигура вдруг возникла из ночи, некоторые даже схватились за мечи, по большей части трофейные.

– Привал, – сообщил Алек. У некоторых даже хватило упорства запротестовать – "дор, мы можем идти!".

– Никто и не сомневается, – Алек уже оставил свои попытки пресечь своё именование. – Но всем следует отдохнуть. Похоже, мы нагоняем и сейчас слишком близко от них, и…

– Так это же хорошо?!. – вскричал Мих. Алек поглядел на него, и восторженный подросток опустил голову, принялся переминаться с ноги на ногу, изучая лесную траву.

– Конечно, это хорошо, – вздохнул вой, перестав давить сверстника взглядом. – Но вот так очертя голову бросаться в бой не годится.

Мих торопливо кивнул, всем своим видом показывая, что он всё понял, осознал и раскаивается. Молодёжь, вздохнул про себя вой. Потенциал есть, но учить их ещё и учить, школить и натаскивать…

Да что это со мной?!.. – он едва не залепил сам себе пощёчину. Очнись, придурок!.. Ты не дор, ты им не учитель, и никого ты не будешь «натаскивать»!..

Мих преданно смотрел на "дора" – не иначе, решил, что замерший столбом вой принимает важное тактическое решение или вовсе делает что-то там волшебное.

– Так что вы остаётесь здесь. А я пойду погляжу, что там происходит.

Мальчишка торопливо кивнул. Алек нашёл взглядом Пегого. Тот почувствовал, вскочил и подошёл.

– Дор?..

– Остаёшься за главного, – сказал Алек. Мужик открыл рот:

– Да, но… – Алек продолжал смотреть на него, и Пегий дёрнул головой. – Да, мой дор.

И дёрнул рукой, явно собираясь отсалютовать, но не знал, как это сделать, и закончил движение, нервно подёргав себя за пегую бороду.

– Пусть все отдыхают. Часовых поставь, и вообще, будьте настороже.

На каждое распоряжение Пегий размеренно кивал.

– Можете поесть, но много пить не разрешай.

– Дык, известное дело, – ухмыльнулся Пегий. – Охотиться каждый ходил. Да и Злой Лес караулить… – он крякнул смущённо и замолчал.

Алек одобрительно улыбнулся, и дядька аж просиял. Вой кивнул, повернулся и растворился в темноте.

– Дор, истинный дор, – пробормотал ему вслед Пегий.

Алек вошёл в сумрак, обнял себя им и с облегчением перевёл дыхание. Постоянно выдерживать чужое внимание, осознавать, что от него постоянно ожидают чего-то вовсе ему не свойственного только потому, что в нём, видите ли, кровь…

Тут и более сдержанный человек занервничает.

Может, ну их совсем? Бросить здесь, исчезнуть, раствориться в ночи… Сделать всё в одиночку. Зверь-внутри прав, ему – им двоим, – это вполне под силу.

Алек стиснул зубы и свирепо обругал себя, смешав родные высказывания, характерные выражения воличей и берские словечки. Конечно, зря он вмешал сородичей. Но раз уж начал – изволь играть до конца навязанную тебе роль…

Но куда же всё-таки направляются похитители? Впереди – только деревня Проклятых. Возможно, он недооценил суеверность здешних жителей. Добропорядочные обыватели, законопослушные селяне, может быть, по-прежнему боятся опустевшую деревню. А вот поставившие себя вне закона лесные хищники запросто могли, кичась смелостью друг перед другом, устроить логовище прямо тут.

В таком случае… Алек нехорошо усмехнулся. Что ж, добро пожаловать на моюземлю. Выздоравливая после экзорцизма, неудавшийся синоптик целыми днями бродил по окрестностям деревни. Потом Джонатам таскал его на охоту, рыбалку. Все места знакомы. Если разбойники будут настолько глупы, чтобы устроить привал где-то рядом, у него будет преимущество.

Да и друзья могут направиться прямо туда.

Он побежал, ориентируясь скорее на чутьё, чем на зрение, огибал тёмные массы густого кустарника, перепрыгивал невидимые в темноте стволы деревьев. Подозрительные звуки больше не доносились, но Алек погодил считать их наваждением.

Через несколько минут бега он услышал невнятные голоса и скрип телег, почувствовал резкий дух конского пота и тележного дёгтя.

Надо же, упрямые, не желают тащить награбленное руками, хотя дорога здесь уже не дорога, одно название. Всадник проберётся, но для подвод путь скоро станет непроходимым.

Алек пошёл тише, уже слыша смутный гул голосов. Кажется, спорили. Потом скрип стих, и послышалось несколько распоряжений. Слов не разобрать, но по интонации понятно.

Он едва не напоролся на часового. Того было не видно и не слышно, и Алек учуял его лишь благодаря запаху чеснока. Пришлось остановиться и поуспокоиться – это же надо взвинтить себя до такой степени, что даже не почувствовать человека, который вовсе не скрывался!..

Осторожно обойдя засидку, вой двинулся дальше и тут же едва не столкнулся нос к носу со следующим сторожем. Осторожничают тати. Или просто старшие ощутили, что за ними погоня?..

Алек покрутился около. При сноровке он смог бы подобраться к чужой стоянке вплотную, но решил не рисковать. Голоса в лагере гудели. Кони фыркали, тихонько ржали. Всё-таки до лесных братьев дошло, что телеги дальше не пройдут. Их разгружают и навьючивают коней. И, должно быть, друг друга. Самое оно, напасть сейчас, не готовы, замешкаются, растеряются… Он потянулся в темноту собственной души и помстилось – жёсткая шерсть колет ладонь, зверь подставляет хозяину загривок, смотрит вопросительно – давай убьём их всех?