Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

Джурай вскинул меч над головой, и по этому знаку радоничи, атакующие разбойников, остановились и повернули назад.

Взрыв.

Железная и каменная дробь хлестнула по рядам, горящая деревянная щепа посыпалась на войско.

– Ну что, довольно с вас? – поинтересовался Джурай, отступив до исходных позиций.

Кажется, разбойники посчитали, что пока получили мало. Командиры пинками и руганью заставляли подняться, посылали в бой. Ещё одну ловушку заблаговременно обнаружили, мальчишка в строю завопил и шарахнулся, указывая куда-то вбок. Джонатам всё-таки зажёг замаскированный фитиль, и мина взорвалась, даже кого-то зацепила… в том числе и глазастого паренька… Ругнувшись с досады, сердцевед сделал зарубку в памяти.

– Отступаем, отступаем!.. – крикнул Джурай, и все отошли в… пожалуй, крепостью это всё же назвать было нельзя. За утро они умудрились разобрать два дома, и сложить брёвна между ещё двумя, с которых сняли крыши, огородив чердаки досками. Таким образом получилась почти крепостная стена в рост человека между двумя "башнями". Между двумя бревенчатыми стенами пробросили помост. В домах заложили двери и окна, кроме одного, чтобы можно было попасть внутрь, а оттуда – на крышу. Можно было построить нечто более величественное, но ни Джурай, ни Джонатам, ни Луиса не отличались талантами в области переноски весомых предметов. Строительство и без того их утомило.

Обороняющиеся заняли своё убежище. Полетели стрелы – у радоничей нашлись аж пять луков, охотничьих, конечно, с соответствующими стрелами, на дичь. Остальные метали кое-как изготовленные короткие дротики, цельнодеревянные, с заточенными топором и обожжёнными для пущей крепости концами.

Разбойники сообразили обходить подозрительные вязанки хвороста, разбросанные тут и там на пространстве перед "крепостью". Эта "военная хитрость" являлась именно тем, чем выглядела – у воличей не нашлось ни гранат, чтобы спрятать их в хворосте, ни горюч-воды, чтобы пропитать. У вязанок было другое применение.

Джонатам свистнул, и тут же двое радоничей оставили метание копий, вскинули огромные грубо сколоченные щиты. Вой высунулся в узкую щель между ними, ухватил взглядом одну из вязанок…

Через мгновение она прыгнула с места, запылала и покатилась в людскую массу. Конечно, большого вреда "бегающий" по полю костёр не мог причинить, но суматоху здорово умножал.

Но, как бы то ни было, теряющая силу людская волна всё-таки захлестнула укрепление, и закипел ближний бой.

Алек скрипел зубами и бранился вполголоса. Обычное упражнение в тренировках войев – биться с завязанными глазами, плохо ему давалось. Вой отбивал любые, сколь угодно хитрые удары – просто потому, что не видел их, а чувствовал намерения врага и опасность. Но сам при этом атаковал кое-как, создавая у противника впечатление, что над ним издеваются.

Зная об этом своём недостатке, он встал в пару с Джонатамом. Алек связывал боем, а Джо разил, подло, исподтишка. Они взяли на себя самый трудный участок – середину корявой бревенчатой стены.

– Проклятье! – взвыл Джо. Алек тревожно обернулся в его сторону:

– Что, ранен?

– Нет!.. – кто-то из татей, видимо, вдохновлённый огненным непотребством, творившимся вокруг крепости, попытался поджечь брёвна. – Я сейчас, Урэтхи, на моё место!..

Тролль шагнул, ругаясь на родном говоре и вращая секиру так, что воздух гудел под лезвием. Первым же ударом он разрубил грудь одному нападавшему, вторым отшвырнул другого на несколько шагов, тот врезался в своих и сшиб со стены.

Джонатам тем временем добрался до места горения, сосредоточился. Пламя поутихло, шипя, спряталось между брёвнами.

– Луиса!

Девушка тряхнула головой, откашливаясь от дыма. Огня было немного, но всю "башню", которую изображал… ну да, его собственный дом!.. – затянуло сплошь.

Впрочем, это оказалось на руку обороняющимся. В задымлённую башню тати не совались, опасаясь получить из дыма стрелу или удар копья или оказаться в пожаре.

– Гария бы сюда, – пробормотал Джонатам, перхая. Мальчишка обладал особым талантом в деле укрощения огня.

– Только Гария нам здесь и не хватало!.. – Луиса глянула укоризненно. Джо устыдился. Конечно, мальчишке здесь, среди смертников, нечего делать.

Кстати, о смертниках и мальчишках…

Из дыма послышался кашель и невнятные ругательства, и на Джо вывалился Чед с мечом. Он обнимал локтями лук, обожжённые, в волдырях руки держал перед собой.

– Жив? – Луиса перехватила, заодно лёгким воздействием убрала боль. Чед жадно укусил свежий воздух.

– Не уверен, – пробормотал мальчишка. – Что за день, все норовят удушить, то дым, то этот…

Тут он проморгался и разглядел "этого". Джонатам тоже смотрел на парня и не узнавал его. Тяжёлый лук – надо же, выделил-таки Пегий, и хороший!.. – был измазан кровью, на плечах болталась лопнувшая тетива. Пара царапин на щеке, на лбу – волдыри, подпалённые волосы, башкой он, что ли, бодал горящее дерево?

– Рад, что ты жив, – сказал он почти искренне.

– Да… я тоже рад, – промямлил Чед, – что я жив…

– Отойдите в сторонку, – велел Джонатам. – Я сейчас…

Он прищурился, глядя через огонь, убедившись, что людей там не осталось, вскинул ладони и легко встряхнул кистями.

Башня содрогнулась. Джонатам мысленно взял одну из стен и дёрнул.

– Хороший был дом, – вздохнул. Строение заскрипело, словно жалуясь, содрогнулось и покосилось, безнадёжно заваливая незаложенную дверь и окно. Чед едва не выронил лук, вцепился в то, что попалось. Это оказалась Луиса, и мальчишка отдёрнул руки, словно опять сунулся в пламя.

– Пошли, – велел Джонатам.

Они спустились с крыши на шаткий помост, идущий вдоль новопостроенной стены. Раздалось несколько выстрелов, Джо придержал Чеда – пуля свистнула мимо уха, а не угодила в висок.

– Смотри, куда идёшь.

– Надо же, у них есть громобои, – Луиса пригнулась и достала собственный. – Интересно, а то оружие, о котором упоминал Алек…

Их прервали. Какой-то отчаянный сунулся через стену, используя как опору собственное копьё. Наверху он оказался безоружным, и Джонатам сбросил его на головы товарищей телекинетическим импульсом. Луиса выпалила из громобоя в лицо следующего. Чед сунулся через стену, достал оставленное копьё.

– Моя башня потеряна! – крикнул Джонатам Джураю. Вой кивнул, виртуозя мечом – но всё же постепенно отступая. Недолго было ожидать потери и этой башни.

Чудо, что осаждённым вообще удавалось обороняться так долго. Слишком много было разбойников, слишком малую "крепость" они штурмовали – и неизбежно мешали друг другу. Нападать они могли лишь по очереди, и для этого нужно было преодолеть нехитрые, но труднопроходимые укрепления. Те, что получили раны и ожоги в первые минуты боя, вовсе не стремились на преграды.

Зато другие вовсю пытались их разрушить.

Вдруг стена поехала под ногами, перекосилась. Кто-то неумелый, но достаточно сильный пытался вытянуть брёвна из её основания. Джонатам высунулся, рискуя провалиться в дыры помоста, прищурился, глядя, откуда исходит искажение Узора.

– Там!.. – завопил, указывая на человека, который стоял, картинно воздев руки.

Луиса подпрыгнула и швырнула разряженный громобой, Чед схватился было за лук без тетивы, выругался и бросил трофейное копьё. Они оба промахнулись, но нарушили сосредоточение. Человек испуганно шарахнулся и отпустил стену, осевшую с мученическим скрипом. Джонатам провалился, и бревно сломало ему щиколотку, зажало.

– Чтоб тебя!.. – взвыл вой, пытаясь выбраться самостоятельно. Чед подхватил его под микитки, Луиса сдвинула бревно, вытянули. – Меч, достаньте мой меч!..

Но клинок упрыгал вниз. Пробираясь между дырами в помосте, парень и девушка утащили Джонатама на вторую "башню". Здесь лежали раненые. Симона сновала между, помогала как умела.

Вскрикнула, увидев Джонатама безвольно висящим на плечах товарищей, кинулась помогать. Общими усилиями его усадили в угол. Целительница наклонилась, её руки запорхали над переломом. Джо скрипел зубами.

Симона сунулась между и легко тронула сломанную ногу. В следующий миг закричала и повалилась, хватаясь за собственную.

– Проклятье!.. – Джонатам оборвал мысленную связь. Чокнутая девчонка!.. и о чём только думала, забирая его боль? Симона утихла, тихо всхлипывая.

– Займись ей…

– Это пройдёт, – Луиса лишь покосилась, продолжая трудиться. – В отличие от глупости.

Перелом был плохой, со множеством осколков. Луиса покачала головой, встряхнула кистями рук.

– Не надо, – проговорил Джонатам, пытаясь сообразить, не причудилось ли ему. Когда Симона забрала его боль, и оглушительный вопль собственного тела, обиженного жестокой болью, на мгновение стих, сердцевед услышал далёкий волчий вой. – Просто обезболь. Только не так, как она… – кивнул в сторону самоотверженной помощницы.

Луиса кивнула и закусила губу. Мягко махнула рукой вдоль щиколотки, и Джо облегчённо выдохнул.

И тут же вцепился в пол, шипя от боли, когда стену и "башню" снова сотрясли руки великана. Тролль высунулся наружу, вскочил на парапет и метнул свою огромную секиру.

Джонатам почувствовал, как со звоном лопнули нити Узора, колеблющие ненадёжное укрепление. Стена содрогнулась особенно сильно, и мужчина вывалился наружу.

Сверху покатились брёвна. Стена просела.

– Тролль!.. – Джурай бросился к месту, где над беричем или его телом громоздились брёвна, и едва избегнул удара копьём в лицо. Взмахом меча укротил копьё, следующим ударом – его хозяина. – Урэтхи!..

– Помогите встать, – сказал Джонатам.

Кажется, Луиса собралась возражать, но поглядела вокруг и одним рывком поставила его на ноги. Вой глубоко вздохнул и завыл.

Тоскливый заунывный звук ввинтился в воздух, наполненный криками, стонами и звоном оружия. Он длился и длился, то взлетал, то звучал низко. Даже бой замер, разбойники остановились, прислушиваясь к звуку, ёжились от пронзающих, вызывающих мурашки переливов.

Мы здесь старое поселение тяжёлый бой мало времени мало сил

Сил действительно было мало. Дыхание кончилось, Джо тяжело опёрся о брёвна и прислушался.

И откуда-то далеко раздался ответ, едва слышимый и почти нечитаемый.

Идём много держитесь

– А я-то думал, что мне показалось, – Алек засмеялся невесело, страшно.

Разбойники отшатнулись. Один как раз лез по обрушенным брёвнам и счёл за благо прыгнуть вниз, переломав ноги, лишь бы не иметь дело с человеком, который так смеётся. Другой замешкался, и Джурай зарубил его.

Воличи переглянулись. Джонатам покачал головой. Помощь не успеет.

Должно быть, среди разбойников оказалось несколько знакомых с повадками Фременов. По крайней мере пятеро бросили попытки взять крепость и побежали в сторону противоположную от далёкого воя.

Остальные замешкались. Кто-то вопил вслед удирающим, суля неправдоподобные кары. Джонатам перекинул свой громобой Джураю. Тот прицелился было, покачал головой…

И вручил Алеку.

Вой прицелился то ли на голос, то ли на биение жизни, шепнул "Давай". Джурай легко коснулся огненной мыслью (сам Алек не мог зажечь огонь… то есть мог, но не в какой-то конкретной точке, а везде).

Грянул выстрел, и вопящий упал, всплеснув руками. Алек с недоброй улыбкой опустил дымящуюся трубку.

Штурм поутих. Разбойники замешкались, думая, стоит ли удовольствие убить нескольких человек таких потерь, и гадали, что же значит зловещий вой.

Но всё же двинулись.

Кто-то снова попытался разболтать укрепление, потом поджёг, и Луиса и Джурай метались в ещё неразрушенных местах, подавляя огонь. Одно бревно пришлось вышибить из стены и перекинуть наружу, после чего «крепость» окончательно покосилась, и все выжившие собрались в «башне» – доме.

Джонатам торчал на месте, опираясь на стену. Его принимали за лёгкую добычу, но немногие позарившиеся на одноногого войя прожили достаточно долго, чтобы осознать, как они ошиблись.

В какой-то момент Симона оказалась рядом. На щеке девушки красовалась свежая царапина, Джо пришлось напомнить себе, что в яррке броситься на врага можно, когда у тебя две ноги.

Они посмели причинить боль…

Девушка что-то говорила, он не слышал, занятый битвой с собой.

– У тебя сажа на носу, – сообщил ей, управившись с припадком бешенства.

Она замолчала, удивлённо фыркнула и принялась вытирать лицо. Спохватилась.

– Да теперь-то какая разница!

Очередная волна, нахлынувшая на укрепление, развела их. Симона занималась пожаром и вернулась к нему ещё больше перепачканная.

– Помнишь, что ты обещал?

Джонатам честно попытался вспомнить, покачал головой. Мешала боль и рвущий лёгкие дым.

– Убить меня, – сказала девушка совершенно обыденным тоном.

Джо с клацаньем закрыл рот.

– Если будет уже совсем… – деловитый тон удержать ей не удалось. Симона всхлипнула. – Ну, безнадёжно… ты обещал, помни.

Парень кивнул и едва не свалился. Симона поддержала, вдруг обхватила за шею и потянулась губами…

Снаружи, совсем близко, раздался заунывный волчий напев.

И Джонатам тоже взвыл.

– Чтоб тебя!.. – Симона шарахнулась, хватаясь за оглушённое ухо. – Что он сказал? Кажется, героическая гибель отменяется?

Словно в ответ трескучий огонь охватил всё вокруг. Молодые люди переглянулись.

– Пока нет, – заключила девушка и бросилась, размахивая горелой тряпкой, в которой Джо опознал собственный плащ.

– Вперёд, помойные псы, вперёд!.. – визжал кто-то снаружи. Алек понял, что стоит в огне, отшагнул в сторону. Уклонился от свистнувшего меча, ткнул наугад. Вскрик, проблеск чужой боли разорвал окутывающую его темноту. Алек поспешил добить, широко махнул мечом. В лицо брызнула горячая кровь. Как небрежно, подумал, небось распластал, ровно свиную тушу.

Эшта шасса харай, да где все?!.

Снова пламя дохнуло, Алек отступил. Перехватил оружие следующего противника, примерился и столкнул в огонь.

И понял, что окружён этим огнём со всех сторон.

Пламя ревело, выло, кто-то старательно поддерживал его ярость. Алек даже "видел", кто, но добраться до него не было ни малейшей возможности.

Ладно!..

Один раз получилось, получится и вдругорядь. Не напрасно пленным завязывают глаза – мало кто может хоть как-то воздействовать на мир, если не видит этого самого мира.  Но я-то погодник!.. Воздуха я не вижу, но воздействовать на него могу!..

Алек выдохнул. Пламя взвилось и присело.

– Что?.. – растерянно вякнул кто-то поблизости. Алек встал, раскинув руки, опять за жестование придёт жестокая расплата, но что поделать, если ему так удобнее?

Жар, источаемый пылающим деревом, окружал его со всех сторон. Вот и хорошо, вот и славно, самых дурных разбойников уже прибили, а менее дурные не полезут к нему через огненную преграду… наверное.

Он представил себе зиму. Хрусткий морозный воздух, белый пушистый снег, вьюги, злые режущие ветра…

– Смотрите!..

– Что происходит?..

Огонь, ворча, прятался в промежутки между брёвнами. Похолодало, облака в небе завернулись в воронку над ублюдочной крепостцой.

– Алек, не надо!.. – испуганно ахнула Луиса. – Прекрати, ты убьёшь себя!..

Он лишь усмехнулся. Сейчас или чуть позже – какая разница?

– Укройтесь, – посоветовал.

Дунул порыв ледяного ветра, едва не свалив юношу, взвыл в закопчённых щелях стены, где только что бушевал огонь. И словно в ответ ему совсем недалеко взвыл волк, и засвистели стрелы. Послышались крики боли.

Алек пьяно засмеялся. Пошатнулся и сел на ещё горячее дерево. Ветер тут же забросил ему за шиворот пригоршню снега.

Короткий яростный бой кончился.

Подмогу привёл Даниэл. Отзвуки терзавшей Лаг-Аргаран бури разнеслись далеко. За какой-то день молодой вой собрал мужчин Дорноха и, разослав гонцов, призвал охотников нескольких окрестных деревень.

Подоспели они как раз вовремя. Невеликое воинское умение радоничей компенсировалось их числом, боевой дух разбойников уже несказанно пал, и выжившие сдались. Немногие попытались бежать, и селяне расстреляли их из луков.

Даниэл пробежал по серой каше грязного льда и вскарабкался на брёвна.

– Эй, люди!..

Джурай усмехнулся ему окровавленным и обожжённым лицом.

– Вы как раз вовремя, – сообщил. – Но раньше было бы лучше…

И медленно завалился. Луиса захлопотала около.

Даниэл оглянулся к своим, грозно наставившим копья на татей, выкрикивал имена. Люди оставляли оружие товарищам и лезли помогать наверх, оскальзываясь в грязи. Пятеро женщин, имеющих в Дорнохе и деревнях около репутацию ведьм, захлопотали у снятых с башни стонущих раненых.

А потом вниз снесли молчащих убитых.

Кто-то рычал, бился в рыданиях, кто-то бросился на безоружных разбойников – свои удержали и спеленали. Джонатам окинул взглядом радоничей, тихо ругнулся сквозь зубы:

– Помоги!..

– Алек, – зашептал, когда Симона подтащила его к другу, – давай, просыпайся. А то наших татей сейчас порешат!..

Вой жутковато усмехнулся.

– Так, может, и надо бы?

Джо наклонился к нему, забыв о переломе, и едва не взвыл от боли.

– Чтоб тебя, Волкобой!.. Ты в своём уме?!.

Алек поморщился то ли от ярости в его голосе, то ли от ненароком перехваченной боли.

– Не знаю, Воронёнок, – Алек тоже воспользовался прозвищем. – Ладно, помогите мне спуститься вниз…

Из Симоны и Джонатама помощники были так себе, пришлось звать Даниэла и ждать. За это время обстановка накалилась так, что хоть снова призывай снег.

Стоило помощникам поставить Алека на землю, как все поутихли. Вой обвёл людей взглядом… то есть повертел головой, ловя чужие чувства – страх, боль, ненависть… и радость, почему-то довольно много людей счастливы видеть его живым…

Выжившие разбойники, скученные, как стадо баранов, прятались друг за друга. Алек усмехнулся криво, и они попятились перед человеком с лицом, перехваченным повязкой.

– Брора, вольный командир моего войска, – торжественно возгласил Алек. – Я, твой дор, призываю тебя!..

В стаде произошло шевеление, и вперёд вытолкнули "вольного командира".

Сейчас он даже немного сдулся и выглядел откровенно жалко. Трясущиеся щёки, бегающий взгляд. Левой рукой он баюкал кое-как перевязанную правую. Всё-таки дрался, подумал Джонатам. Или, может быть, поцарапался, удирая?..

– Он прямо перед тобой, – тихо подсказал Алеку. Тот ничем не показал, что услышал.

Ненависть

Слишком громко вы вопили о возвращении истинного дора. А теперь, когда он в самом деле вернулся, спешите его убить…

Кто вы вообще такие? Наша земля жила себе под властью церковников… под властью, не под пятой, не под игом!.. И вот пришёл кто-то, кто счёл, что следует отнять у Каррионы эту власть. Для блага народа? Как же – для себя, родимого!..

И бросил сказку о наследнике истинной крови. Радоничи с восторгом подхватили. Неужели так уж тяжело было ярмо Империи? Едва ли… Необременительный налог, постепенное приобщение к единой вере, единый же закон – вот и все "страшные притеснения".

Неужели так хорошо было раньше? Постоянные междоусобицы между племенами и кланами радоничей, те же разбойники на трактах, случались эпидемии. Вот оно, наше славное прошлое, которое мы так любим идеализировать.

Я уже называл себя дором. Так, для смеха, чтобы показать, какие же вы дураки. Но тут другие дураки тоже стали называть меня дором. Уже вполне серьёзно.

Конечно, никакой я не дор. Сам не знаю, кто я – радонич, имперец, волич… Но я точно скажу, кем не являетесь вы.

Вы не свободные командиры. Не спасители, не освободители. Вы тати ночные.

Свой край я вам не отдам.

Алек молчал.

Все молчали. Смотрели на Брору.

И под давлением этих взглядов, этого молчания толстяк начал трястись и в конце концов рухнул на колени.

– Дор… мой дор…

– А, так я теперь дор? – прошептал Алек. – Помнится, недавно ты называл меня иначе.

– Мой дор!.. – Брора попытался ползти на коленях, но живот не располагал к таким упражнениям.

– Ползаешь теперь в ногах у сильного. Когда сам был сильным, что творил? И вы все, прикрываясь сказками…

Голос взлетал, слова были почти физически ощутимы, разили хлёстко и больно. И в такт с ритмом речи взлетали эмоции толпы.

Что он делает, подумал Джонатам. Он же их раскачивает… Луиса наконец-то добралась до него, и через дурман наркотика, отмеренного щедрой щепотью, через скрежет осколков своих костей, встающих на места, он всё равно "слышал" чувства.

Радоничи грозно гудели в такт словам. Когда Алек замолчал, повисла страшная тишина. Одно только слово, и всё сорвётся, и случится бойня!..

Но гений не стал говорить.

Поднял руку. С ногтей капала кровь, только что полученные стигматы пришлись на старые. Брора отшатнулся, опрокинулся на спину. Алек стащил повязку, открыв мёртвый взгляд и пятная чумазое от сажи лицо кровью. Толстяк тихо завизжал, под ним расплылась лужа.

Ударило гулким жаром. Словно хамун, сосредоточенный в малом объёме, охватил жирное тело.

Брора успел лишь вскинуть перед собой руки, то ли в жалкой попытке защититься, то ли в мольбе о пощаде. Прозрачный огонь сжёг крик ещё в горле, слизнул волосы, одежду и кожу, спёк плоть в чёрную корку. В выжженном круге корчилось уже мёртвое тело.

Ещё мгновение, и нестерпимый жар сменился таким же страшным холодом. Земля подёрнулась инеем, камни трескались и звонко стреляли от мгновенного перепада температур. Порыв ледяного ветра зацепил и остальных пленников. Они испуганно отшатнулись.

Алек опустил воспалённые веки. Повернулся в сторону выживших татей.

– На колени, – страшному свистящему шёпоту нельзя было не внять. Разбойники повалились дружно, как дикари, оправляющие свой культ поклонения кровавому богу.

Алек стоял над ними, и его лицо, раскрашенное чёрным и красным, обожжённое и жаром и холодом, действительно казалось маской какого-то свирепого бога.

Неужели он и их тоже…

– Вы все заслуживаете смерти, – произнёс Алек, и никто, ни радоничи, ни тати, не издал ни звука. Ни запричитали, ни охнули, ни сказали "так и надо". – Даю вам отсрочку – год…

И опять никто не вздохнул с облегчением, не издал возмущённый возглас.

– Ваша жизнь и смерть в моих руках, – совершенно мёртвым голосом проговорил Алек. И медленно надел повязку.

От места казни расползался холодный туман.

После полудня через восточные врата Мечты вошёл одинокий странник. Перед ним парили носилки с привязанным человеком.

– Уф-ф-ф!.. – Юлия опустила носилки в пыль. – Нанималась я вам тут всех спасать? Сначала Тролль, теперь этот…

Привратные стражи отсалютовали, растерянно глядя на странницу, на её ношу. Играющие у стены дети испустили радостные кличи.

– Юлия вернулась! – Улитка, которую турнули из дома Лины, с визгом бросилась к ней, повисла на шее. – И с гостинцами!..

Все с любопытством уставились на лежащего на носилках человека. Один сообразительный малёк тут же метнулся в травный дом.

– Кто это? – поинтересовалась Улитка.

– Чтоб я знала!.. – Юлия дёрнула плечами. – Встретила в лесу… вернее, услышала боль, пошла и споткнулась об него. К нему уже дхоу подбирались.

– Неудивительно… – девочка покривилась от отчётливого духа разложения. Нога, перевязанная какой-то грязной тряпкой, воспалилась и опухла, под разорванной штаниной на грязной коже было видно поднимающиеся вверх красные узлы. Раненый дышал тяжело, сипло.

– Заражение крови, – пробормотала Улитка. – Да где там эти?!.

– Уже идут, – Юлия подняла взгляд.

– Почти традиция, – поприветствовала Криста, подходя. Подруги обнялись. – Едва Юлия возвращается, ей тут же нужны целители…

– Не мне, – Юлия кивнула на человека.

Маритэ уже встала на колени возле носилок, поводила рукой.

– Это сделано сталью. Не зубами, не, скажем, шипом хьёрна. А потом за раной почти не ухаживали… или разбередили… бегом, например…

– Где-то я видела этого дядьку, – Улитка задумчиво разглядывала жертву. Выглядел он сущим оборванцем. Истрёпанная одежда, лохматые вечность не мытые волосы, цвет не определишь из-за грязи. Кажется, высокий.

– Взяли, – велела Маритэ.

– Взяли!.. – велел Джонатам, и бревно воспарило вверх. Отлетело в сторону и тяжело грянулось о землю. Парень досадливо дёрнул головой, не пожалела дурманики Луиса. Можно надолго забыть о таскании брёвен.

Из-под груды которых послышался короткий стон. Разбирающие переглянулись и заторопились, их и было-то всего – Луиса и Даниэл.

Тролль оказался жив. Брёвна завалили крепкое тело, сломали руку и чуть не расплющили грудную клетку. Когда его достали из под груды брёвен, он пришёл в себя и, перевязанный, мог бодро ковылять.

А вот Пегий погиб. Охотник отстреливался до последнего. Потом его так и нашли – с разрубленным луком.

Мих отделался несколькими неопасными ранами.

Джураю сильно порезали руку, сломали нос и пробили копьём щеку, вышибив несколько зубов.

Кэвин чуть не умер от кровопотери, не умея закрыть и не имея времени перевязать множество неглубоких порезов.

Чед остался без двух пальцев на левой руке, и ему сильно разбили голову.

Из радоничей погибли пятеро.

Ранены были почти все.

Из пятидесяти девяти разбойников в живых остались только двадцать два. Прознатчик, которого поймал в лесу Джурай, погиб в пожаре, заваленный брёвнами.

Выяснилось, что этот отряд ночных татей состоял из трёх групп разбойников. Все главари погибли – одного подстрелили, другого Тролль достал своей секирой, Алек спалил третьего. Разбойники торопились выболтать всё, что знали, по их рассказам, ни один из главарей не имел амулета связи с высокими. О существовании неведомых помощников знали, и только, ничего помимо того, что уже было сказано о них, сказать не могли.

Зато выяснилось, что статовцы действительно всячески поощряли разбой в Радоне, снабжали отряды находников оружием, давали опытных командиров. Че Кома был статовским дворянином, а ловкий Дага оказался прознатчиком в его подчинении. Также разбойники сказали, что где-то на западе должна действовать ещё одна довольно большая шайка под предводительством статовцев – "самый главный у них такой длинный, морда высокомерная, как будто на дхоу смотрит".

Знакомое описание, подумал Алек. Никак Длинный?

– Никак Длинный? – с удивлением сказал Норик, расплылся в нехорошей улыбке. – Где вы его? Кто споймал?

Он вместе с Максом, Владом и Рустой сидели под навесом у травного дома, что-то степенно обсуждали.

– Я его споймала, – буркнула Юлия. – Вернее, споткнулась об него…

Два стража внесли носилки внутрь травного дома и вернулись на свой пост. Странница тем временем коротко поведала, как повстречалась с длинным.

– Посиди с нами, – предложил огромный Руста. – Расскажешь, где была, что видела…

– Спасибо за приглашение, но я сначала мыться, потом есть… нет, жрать!..

– Так это мы счас! – хором сказали все.

Когда странница, умывшись и переодевшись, вернулась к травному дому, её ожидало несколько вместе составленных столов, уставленных снедью, и толпа любопытствующих. Отправившись за едой, мужчины сообщили новость о возвращении Юлии всем встречным, которые тоже возымели желание поприветствовать её, угостить домашним и выслушать что-нибудь занятное.

– Рассказывай!.. – велела Верея. – Где ты потеряла Жемчуг и остальных и где нашла этого страждущего?..

– Сами рассказывайте, – Юлия набросилась на угощение, как тролль на малинник, давая понять, что пока не подкрепится, чужому любопытству придётся подождать. – Кто он такой вообще, и почему в таком плачевном состоянии?

Участвующие в походе, перебивая и дополняя друг друга, рассказали о первом столкновении, строительстве крепости, бое на реке и побеге Длинного возле самой Мечты.

– Он, кстати, не удерёт снова? – Молчун встревожено оглянулся на травный дом.

– Он не в состоянии удирать, – хмуро сказала Кати, появляясь из двери. Макс вскочил, жена мотнула головой – нет, ничего. Приняла его помощь, бережно придерживая живот, опустилась на место.

– …Потому что просто не сможет ходить какое-то время. Слишком уж досталось его ноге. Очень плохие раны, Маритэ даже меня выгнала…

Из травного дома, едва не сорвав занавесь, выскочила девчонка, одна из учениц. Её лицо было нежно зелёного оттенка, взгляд диковато блуждал. Остановился на богато уставленном яствами столе, ученица булькнула и метнулась в сторону смородиновых кустов, заперхала.

Через некоторое время вернулась. Старательно не глядя на стол, поинтересовалась, где Самилла:

– Наставница Маритэ выгнала и отправила за ней…

Улитка сказала, что Лина пришла в себя после полёта, и Сэм как раз ею сейчас занимается. Девочка замешкалась, решая, стоит ли в таком случае отвлекать Самиллу, но тут у травного дома появилась толпа.

Ученица высмотрела Сэм и бросилась к ней.

Девушка выслушала, оставив Лину на попечение остальных, поспешила в травный дом. Коротко поприветствовала Юлию и нырнула в зелёную занавесь.

Странница с интересом изучила Лину.

– По какому поводу собрание? – поинтересовалась.

– Все эти добрые люди, – Лина широким жестом обвела пришедшую с ней толпу, едва не завалившись при этом. Кнопка и Мона поддержали. – Все эти добрые люди решили проводить меня к травному дому, отчего-то решив, что я ходить не могу. А у вас что за пирушка?

– Все эти добрые люди, – Юлия указала на сидящих вокруг столов, – были так рады меня видеть, что выставили кучу угощения. Отчего-то решив, что я смогу всё это съесть. Придётся тебе помочь.

Лина не возражала. Заботливые "провожальщики" помогли ей усесться за стол.

– Рассказывай!.. – велела Юлия. – Куда ты там летала?

– Сами рассказывайте, – пробормотала гений Ветра. Дети усадили её на лавку, Кати прищурилась, оценивая состояние, отыскала чистую кружку и плеснула травяного взвара:

– Вот, это поможет, – Лина промычала благодарность, шевельнула бровью. Блюдо с тыквенными оладьями подъехало к ней и едва не свалилось с края стола, что ясно показывало, насколько она устала в полёте.

Провожающие же переглянулись, перебросились словечком-другим и разошлись, чтобы вернуться со снедью и напитками в руках и лавками и столами, парящими на воздусях.

Кнопка и Мона помогли составить столы и чинно сели, Гарий замер столбом, хмурясь, оглянулся на травный дом. Кивнул чему-то неслышимому другим и исчез за занавесью.

– Что это с ним? – удивилась Кнопка.

– То ли почуял чего, то ли позвали… – Мона пожала плечами.

Юлия наконец утолила первый голод, отвалилась от стола и начала рассказ.

В земли беричей отправились войи и охотники, всего двадцать пять человек. Они планировали обойти селения клана Орла, поспрашивать о всём странном, что случалось в болотах, и посмотреть на разоренные железные выработки и оставленные лагеря разбойников. Отряд вели риш и Жемчуг.

Юлия изо всех сил старалась поменьше попадаться на глаза Элиану. Она брала ночные стражи и часто уходила от отряда в свободный поиск.

Риш тревожился за девушку сильнее, чем следовало бы. Оправдывался перед собой – мол, стоит девчонке из воличей пропасть в возглавляемом им походе, как все надежды на примирение с могущественными соседями уйдут в пасти к тварям Проводника.

Несколько раз собирался даже запретить её прогулки, но опасался, что строптивая девчонка из воличей его не послушает.