Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

– …Курганы, – продолжил Алек. – В них просто зарывалилюдей, потому что люди не могли даже выбрать времени срубить простой некрополь, или сжечь между постоянными смутами!..

Гария аж перекосило. Алек поймал себя на том, что пытается убедить не сколько брата – всё-таки разумный парень и к тому же целитель, что даёт особый образ мышления, – сколько вот этих молодых разбойников, замороченных словесными кружевами о высоких целях.

Нет, подумал он, покосившись на рабов. Этим их не проймёшь, нужно что-то большее.

– Народ требует… – вякнул корноухий, осёкся, испуганно глядя в лицо Алеку.

– Народ? – зарычал вой. – Это вы, что ли, народ?!. Сборище обманщиков и обманутых!..

– Так ты и в самом деле крови доров? – поинтересовался один из рабов, который встал рядом с корноухим. Алек узнал и его – крикун, который молил о смерти.

– А если и так – вы что, будете мне подчиняться? – с вызовом спросил Александр.

– Нет. Тебе – не буду, – крикун скорчил рожу, долженствующую означать презрение к смерти, которой, он был уверен, его немедленно придадут.

– А почему? – Алек понял, что ему в самом деле любопытно.

– Ты продался Еретикам! – раб ткнул пальцем почему-то в Норика, – должно быть, именно такими он видел людей этого мифического племени. – И церковникам! – окинул взором крепость, словно ожидая увидеть белые одежды патэ.

– Не гляди, их здесь нет, – фыркнул Алек.

– Поклонись, – встрял корноухий. – Каким бы он ни был – он наш король!..

– Не поклонюсь, – крикун вскинул подбородок, явно позаимствовав этот жест от долговязого.

Кстати. Алек повернулся к нему. Похоже, он всё ещё не отошёл от своего короткого путешествия, лежал, свернувшись в клубок.

– Давно Стат работает здесь? – спросил Алек. – Отвечай!..

Голос хлестнул, как кнут. Длинный взметнулся в прыжке из невозможной позиции, бросился с нечленораздельным рёвом, грозя подобранной деревянной щепкой.

Алек сдвинулся в сторону, пропуская его мимо себя, поймал "нож" в захват. Раздался хруст, вопль, и долговязый тяжело грянулся о землю.

Молодой вой тихо выругался, глядя на распростертое тело, перевёл взгляд на ссаженные костяшки пальцев. Он не собирался убивать раба – но рука сама взметнулась, метя в горло нападающего. Не будь на том горле полоски железа, статовец уже здоровался бы с Проводником.

Он нагнулся над поверженным. Ошейник был смят мощным ударом, раня и без того искалеченное горло. Алек запустил пальцы под заклёпанную полоску железа, примерился и одним движением разорвал, отбросил.

– Гарий!..

Брат был уже рядом. Не отвлекаясь на руку – лишь переложил бережно, чтобы ненароком не задеть, он занялся горлом. Легко поводил пальцами, не касаясь кожи, хрящи становились на место, раненый снова мог дышать.

– Вот так… – мальчишка полюбовался своей работой и обратил внимание на руку. Раненый завозился, застонал, попытался открыть мутные глаза.

– Позволить ему очнуться?

– Не стоит. Тебе же проще будет.

Гарий тронул пальцами висок долговязого, и тот снова провалился в беспамятство.

– Ему было бы ещё проще, если бы ты не пытался убить, – резко бросила Луиса, которая оказалась здесь же. Гарий деловито вынул нож, как будто собираясь дорезать несчастного, но принялся кромсать на части его рубаху.

– Давай я, – негромко предложила девочка. Она сама не поняла, как оказалась рядом. Гарий передал нож, поднял голову.

– Ты, ты, ты и ты, – указал наугад. – Найдите мне палочки, вот такие, – деревянный "нож", грозное оружие несостоявшегося убийцы, прыгнул ему в руку. Мальчик примерил щепку к предплечью долговязого. Указанные, и пленники и воличи, не споря устремились на поиски, скоро рядом с мальчишкой выросла гора палок, которых хватило бы для разведения ещё нескольких костров для приготовления пищи. Мона расправилась с рубахой, дивясь странному покрою. Когда-то, должно быть, очень нарядная, но жизнь на острове, а потом прогулка через лес не пошла одежде на пользу. Гарий наложил шину.

– Вот теперь ему точно не следует готовить пищу, – сообщил Алеку. Мона с изумлением увидела, что вой смутился, больше, чем от упрёка Луисы.

– Отнесите его, – распорядился. – И покормите, как очнётся.

Рабы испуганно поклонились.

– А если он, того… не захочет есть? – спросил корноухий.

Алек поморщился, отмахнулся, показывая, что это его уже не касается. Посмотрел, как утаскивают статовца, обвёл остальных взглядом.

– Что ж он, твердивший вам о законном наследнике чего-то там, напал на этого самого короля? – для полной ясности он ткнул в себя пальцем. – Скажу вам. Если я продался Еретикам, церковникам, самому Проводнику… то вы, вы все – продались Стату. Даже не за деньги, не за силу. За глупые сказки.

– Нас обманули, – вякнул кто-то.

– Это не делает нас менее виноватыми, – отрезал Алек. – За работу!

– С чего ты взял, что этот парень из Стата? – поинтересовался Норик. Толпа всё-таки начала расходиться, но большинство людей всё поглядывали на Алека, переговаривались вполголоса.

Какое-то время казалось, что молодой вой не собирается отвечать, но всё-таки обронил неохотно:

– Оружие. Одежда. Чужой говор и характерные словечки, – Алек усмехнулся криво. – "Варвары" – так они называют всех, кто родился не в пределах Стата.

Да и стиль – их. Найти внутренние противоречия, влезть в трещинку и расколоть. Здесь самое слабое место Империи, – витаз говорил с такой уверенностью, словно сам придумал и распланировал вторжение. – Разрозненные племена, недавно покорённые, всегда готовые восстать. Власть не слишком сильна, к тому же недавняя война показала, что церковь уже не так что прежде. Раньше Стат не осмелился бы напасть на империю. Они много раз обжигались. Но, может быть, решили, что пора попробовать ещё раз?

– Вот только почему отсюда? – спросил Джонатам. – От Радона Стат далёче. Как они собираются контролировать?..

Алек посмотрел на него.

– А если они вовсе не собираются контролировать? Возможно, всё, что происходит здесь – лишь отвлекающий маневр. Получится – хорошо, империи придётся заниматься наведением порядка в своих пределах. Не получится – не больно-то и хотелось.

Он отвернулся, глядя туда, куда вёл ярмарочный тракт. Города и веси племени, которым когда-то правили его предки. Поля, реки, охотничьи угодья.

– Что-то происходит, – сказал Алек. – Что-то происходит, и мне придётся в этом разбираться. Король!.. – он усмехнулся. – Придумали же…

– И как ты намерен в этом разбираться, о высокий… – Джурай хотел добавить ехидное величание, но Алек метнул огненный взор, и шутник, изображающий поклон, так и застыл скрюченным. Осторожно распрямился.

– Покуда не знаю, – рыкнул Алек. – Вообще-то я хотел лишь прогуляться до родного посёлка, уговорить отца и мать на переезд ко мне и, если представится возможность, поговорить с церковниками. Думаю, теперь с церковниками мне придётся общаться в любом случае, а родителей заставлять едва ли не силой. Ведь отец – и есть тот самый потомок древних доров, и его всё то, что кричали здесь о короле, касается ещё в большей степени…

Он замолчал, поняв, что говорит слишком тяжеловесно и многословно. Только сейчас Гарий понял, чего ему стоит не вскочить немедленно на Пегаса, пуститься вскачь к Дорноху, где остались его родители.

Они спорили ещё долго. Собрались вокруг костра в центре двора крепости, и каждый держал речь. Алек вообще поначалу собирался уйти один, и всё-таки пытался отвязаться от непрошеной помощи, хотя без особого энтузиазма. Его друзья уже не пытались пустить в ход многажды повторенные аргументы, лишь снисходительно переглядывались – мол, почудит и перестанет. Норик подсчитывал, сколько охотников и войев можно освободить от работы в это время года без особого урона для посёлка.

Линда погнала детей спать. Гарий и Мона послушно ушли, выбравшись за круг света костра, залезли на один из фургонов, откуда было всё прекрасно слышно.

– Не смотри прямо на них! – шепнула Мона Гарию.

– Сам знаю, – отмахнулся он. Уставился в пламя костра, чтобы не засекли его внимания, и насторожил уши.

На середине ночи – и обсуждения Гарий понял, что доносящиеся голоса сливаются в невнятный бубнёж, а языки огня обратились в яркие ленты на ветвях черёмухи. Он стряхнул сон и попытался вслушаться, но вскоре снова одолевала дрёма. Веки тяжелели, хоть пальцами их придерживай. Мона клевала носом, клонясь с фургона. Гарий поймал её, выслушал сонную перемежаемую зевками тираду о наглых парнях, покорно со всем согласился и наполовину повёл, наполовину понёс девочку к её фургону.

– Сдаётся мне, придётся им как-нибудь обойтись без нашего одобрения… – сказал он ей на ухо. Мона согласно дрыгнула ногой. Гарий водрузил её на койку, стащил сапоги, пожелал спокойной ночи и отправился к себе.

Восходящее солнце подкрасило алым колья стен крепости. Алек подумал, не стоит ли это считать недобрым предзнаменованием. Он ещё раз оглядел свою команду. Джонатам, сильный сердцевед, могущий издалека почуять чужие недобрые мысли. Даниэл, опытный охотник и следопыт. Джурай, хороший мыследей и воин один из лучших в своём поколении. Луиса, сильная целительница.

И Тролль, не блещущий какими-нибудь особенными талантами. Впрочем, с секирой, по словам Норика, он управлялся неплохо. Да и охотник-следопыт отличный.

Изгнанник не пожелал вернуться с остальными в Мечту и напросился в отряд шестым. Алек только плечами пожал – отчего нет? Лишним берич не будет, и может уйти, когда захочет.

Он подошёл попрощаться с мальчишкой-целителем, неуверенно протянул руку. Гарий пожал эту лапищу, заодно убедившись, что последствия ранения окончательно сошли на нет.

– Доброго пути… тёзка.

Тролль кивнул.

– Как у вас?.. счастливо оставаться?..

– Нагнись, – велела Мона, стоявшая рядом.

– Что?

– Нагнись, дылда!

Тролль послушно согнулся, и девочка чмокнула его в щёку, уколовшись о бороду.

– Извини. И спасибо.

– За что? – ошарашено поинтересовался берич.

– Извини за то, что я тебя подстрелила. Спасибо за то, что спас папу.

Тролль почесал заросшую щёку, неловко поклонился ей и Гарию. Отошёл к Норику. Со стороны они гляделись препотешно – высокий черноволосый и чернобородый тролль, и маленький такой же буйнозаросший, но только рыжим волосом, гном.

– Желаю тебе найти, чего бы ты там не искал, – не слишком приветливо пробурчал "гном". Линда подобной сдержанностью не отличалась и тоже поцеловала бедолагу, так, что он даже залился краской. Норик крякнул, ошарашено глядя на это зрелище, подёргал бороду, свирепо глядя на жену и берича. Потом ухмыльнулся и всё-таки пожал ему руку.

– Пора, – произнёс Алек. Отбывающие в последний раз обошли друзей, пожимая руки, обнимая. Луиса остановилась перед Гарием и обняла, мальчишка возмущённо замычал. Мона рядом уставилась в небо, скрывая улыбку.

– Ладно, ладно, – усмехнулась целительница, когда покрасневший мальчишка вырвался от неё. – Бывай, ученик. И учись как следует.

– И присмотри за моим конём, – добавил Алек, возникнув рядом. К облегчению Гария, обниматься не стал, а солидно пожал руку.

– Я присмотрю за ним, – сказала Мона, не уточняя, Пегаса или Гария она имела в виду. Мальчишка посмотрел на неё с подозрением.

– Можно я? – спросил брата. Алек улыбнулся, ободряюще кивнул. Гарий сурово свёл брови, уставился на врата. Легко тронул Узор, обхватил искажениями сетку, наполненную камнями. Ворота дрогнули, ударили по основанию моста, под которым ещё не был выкопан ров. Не слишком чистая работа, укорил себя Гарий и мягко стал поднимать противовес.

Ворота медленно опустились на мост. Пятеро вскинули руки в прощальном жесте и вышли из крепости.

– Можешь уже отпустить ворота, парень, – сказал Норик после паузы. Гарий отпустил, и дерево грохнуло в дерево. – И за работу, ребята. Нам всем перед отъездом нужно много чего сделать…

Народ стал расходиться. Гарий повернулся и обнаружил рядом с собой Мону.

– Пошли, – вздохнула она. – Матери не терпится нагрузить нас работой…

Но прежде чем подойти к Линде и заняться тем, что она для них определила, дети поднялись на привратную башню и помахали рукой вслед уходящим. Алек не оглядываясь вскинул руку.

– Ты смотришь? – поинтересовалась Луиса.

– Конечно, – голос Джонатама звучал монотонно, глаза были полузакрыты, но он уверенно шагал по просеке. Алек чувствовал, как вокруг него расходится круг внимания. Всё, что происходило в радиусе пары сотен шагов, не оставалось незамеченным. Джонатам позволял сознанию скользить по реальности, оставляя только значимые события. Появление чужаков, чей-то недобрый взгляд, – всё это не останется незамеченным. И сопровождающее их мысленное внимание сенс почувствовал мгновенно.

– А, привет, Мона, – пробормотал. На удивлённые взгляды друзей пояснил: – девчонка подглядывала.

Алек тоже так умел. Но для этого ему пришлось бы лечь, расслабиться, забыть о собственном теле и погрузиться в полудрёму. А друг – знай себе шагает, как ни в чём не бывало, и не скажешь, что спит на ходу и видит во сне всё, что происходит вокруг.

Тролль прислушивался к разговору, Алек немного поотстал и объяснил ему смысл короткого диалога, заодно поведав о талантах друга. Берич помялся и спросил:

– А вот… мальчишка… в одиночку поднял ворота. И никто даже не удивился.

– А здесь нет ничего удивительного, – рассеянно отозвался Алек.

Тролль подумал.

– А возможно ли научиться этому кому-то из нашего племени?

– "Этому" – ты имеешь в виду вещи, подобные кругу внимания, или телепатии, или предвидению, или телекинезу и пирокинезу, погодному контролю?

– Угу, – Урэтхи выглядел несчастным, и Алека тут же угрызла совесть за насмешку. Вряд ли простодушный берич понял хотя бы слово – даже среди воличей немного таких, которые озадачивают себя запоминанием имперских терминов.

– Научиться можно чему угодно. Было бы время и желание.

Урэтхи глубоко задумался. Алек ему не мешал. Самый главный вопрос. Задай же его.

Но Тролль замолчал до самого обеда. Когда странники, устроившись посреди просеки вокруг костерка, на котором булькал травяной взвар, уничтожали прихваченные в дорогу сухари и полоски вяленого мяса, Урэтхи лишь буркнул что-то одобрительное насчёт здешних лесов.

Отправились дальше. Алек всё посматривал на Тролля, а Луиса одаряла ироничными взглядами его самого.

– Дай ему время, – шепнула наконец. Молодой вой сделал вид, что не понимает.

– Никуда он не денется. Но пусть считает, что он сам принял это решение, – сказала целительница.

– Привет, привет, – сказала Мона рассеянно.

– Как дела? – поинтересовался Гарий. Мона подскочила от неожиданности, едва не слетев с кушетки.

– Троллик!.. нельзя же так пугать!

– Извини, я думал, ты со мной поздоровалась, – удивился тот.

– И вовсе не с тобой, а с Джонатамом!.. – девочка решила жестоко отомстить попозже. – Провожала взглядом учителя и его команду, совсем недолго. Я не умею смотреть далеко, так, как ты…

Гарий вскинул брови. Мона и сама удивилась своим словам. Она что, его похвалила?..

– Потом кто-то – Джонатам, кажется, развернул круг внимания. Сразу почувствовал меня и отправил улыбку. Я тоже попробовала – и тут же вылетела. А потом ты меня напугал!..

Гарий потупил взор. Может быть, и не стану мстить, смягчилась Мона.

Она показалась матери, выслушала её задания и при первой возможности снова забралась на башню. Уходящих уже не было видно ни так, ни в Живе, Мона устроилась на кушетке, с которой Луиса прозревала окрестности. То ли давешнее присутствие целительницы незримо поспособствовало, то ли у Моны развились таланты, которыми она раньше не блистала – а может быть, хватило обычного упрямства, – и девочка смогла нырнуть в Живу так глубоко, как никогда ещё не забиралась.

– Думаю, мама уже меня ищет, – сказала девочка.

– Она отправила меня, – ответил Гарий. – И именно сюда.

Мона подхватилась, заторопилась. Они спустились с башни, и хлопоты захватили их, завертели и разнесли в разные стороны. Когда всё было закончено, Мона не поверила солнцу, которое утверждало, что вот-вот настанет полдень. По её ощущению времени, прошло денька три, наполненных суетой.

– Пора, – Норик оглядел крепость и махнул рукой, давая сигнал к отправлению. – Эй, парень, как насчёт ворот?..

Защёлкали бичи, замычали быки, и первые повозки двинулись вперёд. Гарий принял вызов, отошёл к воротам и снова оплёл противовес линиями Узора. В этот раз воздействие как будто далось легче. Но и держать придётся дольше, одёрнул он себя, не расслабляйся, ученик!..

Мимо него катились фургоны, потом шли рабы, потом снова фургоны. Держать становилось тяжело. Гарий дождался, когда последняя повозка выкатится за ворота и позволили противовесу медленно вернуться на место.

И понял, что останется в крепости последним. Не открывать же снова ворота, решил Гарий, поднимаясь наверх. Я же потом свалюсь, как после всех тех исцелений… Хватит уже, похвастался.

Он забрался на башню и свистнул, привлекая внимание. Первая часть каравана уже выходила на дорогу, но на крыше одного из оставшихся фургонов стояла рыжая фигурка.

Гарий отправил ей улыбку – то есть создал соответствующую эмоцию.

– Сможешь? – крикнул.

От Моны пришла волна паники, но потом – подтверждение. Гарий проскользнул в бойницу, расслабился – насколько можно было, вися вот так. Оглянулся через плечо, поймал взгляд Моны, почувствовал дрожание линий Узора.  Можно?

Девочка кивнула, и он разжал руки и оттолкнулся ногами, падая с башни. Мгновение полёта – и могучие мягкие ладони подхватили его. Гарий загрёб воздух ладонями, пытаясь управлять спуском, чужая воля крутанула его и аккуратно поставила на землю. Гарий покачался и пошёл к отряду.

Линда укоризненно покачала головой, Норик усмехнулся в бороду и дал сигнал к отправлению. Гарий подошёл к Моне, которая странно улыбалась.

– Не страшно было держать меня так? – спросил. Мона покачала головой:

– Я как-то летала так же. Только не со стены, а наоборот, вверх.

– Да, помню – Гарий вдруг нахмурился. – Тот парень, как его?.. Здоровый такой.

Он повёл своими неширокими плечами, показывая, насколько здоровый.  Угу, так я и поверила, что ты забыл его имя!..

– Жедь, – Мона короткий миг боролась с желанием поддразнить мальчишку, но он вдруг так явственно приуныл, что она спросила только: – Поносишь так меня когда-нибудь?

Гарий неуверенно улыбнулся. Мона ответила куда более яркой улыбкой, но мысленно обозвала его болваном. Дались ему эти мускулы, мечный бой и всё такое!.. Будто это главное.

– Вы решили остаться здесь? – насмешливо поинтересовалась Линда с высоты облучка. – Вообще-то мы уже отъезжаем.

Дети подскочили от неожиданности, ухитрившись забыть, что вообще-то кругом полно народу. Не дожидаясь ответа, женщина прищёлкнула языком, и фургон тронулся.

Мона взвизгнула, когда её подхватила чужая воля, швырнула вверх и вперёд.

– Я не имела в виду прямо сейчас! – прошипела, цепляясь за надёжное дерево крыши. Гарий только хихикнул и попытался залезть следом. Ну погоди же!..

– Помочь? – невинно спросила девочка.

– Не на… – кажется, он выругался одним из подцепленных у Александра слов, когда Мона аккуратно сдёрнула его с земли и подняла на высоту в три фургона.

– Ой. Перелёт.

Маленькую фигурку мотнуло вниз.

– Недолёт. Сейчас, сейчас…

Родители веселились вовсю. Мона ещё пару раз "промахнулась", пока Линда шёпотом не велела пощадить мальчишку. Гарий плюхнулся на крышу фургона, как лягушка, которую обронила цапля, приподнялся, мотая головой. Он был цвета нежной весенней зелени, но на "виноватый" взгляд Моны ответил кривоватой улыбкой, обещающей возмездие в будущем. Девочка перевела дух. Таким он ей нравился больше, чем тем холодноглазым воином или могучим целителем.

Ученичество начинается с выхода за пределы. Пределы привычного мира, своих представлений о нём и о собственных возможностей.

Антуанн Саммер

Урэтхи «созрел» к вечернему привалу.

Алек уже решил, что и он, и Луиса ошиблись. Когда тьма сгустилась, отряд зашёл неглубоко в лес, так, чтобы разведённый костерок не был виден с дороги. Они перекусили и стали располагаться на ночлег. Молодой витаз по привычке вой взял себе первую и последнюю стражу и отошёл подальше от гаснущего костра, чтобы не засветить глаза.

Тролль отошёл в темноту, вернулся. Покрутился рядом с ним, кашлянул, не зная, как начать разговор. Махнул рукой и плюхнулся рядом. Они помолчали.

– Мы идём в страну могущественных белых колдунов, – сказал Тролль наконец. – Они сильнее, чем мыследеи воличей?

– Трудно сравнить, – Алек с удовольствием отметил, что берич верно назвал слово. – "Белые колдуны" – те же мыследеи. Думаю, в чём-то они сильнее… Да, наверняка так и есть.

– И вы покоритесь им?

Алек покачал головой.

– Воличи сильнее беричей. Вы покорились нам?

– Ну, дань… – начал было Тролль, замолчал, нахмурился.

– Думаю, если бы империя начала воевать с нами всерьёз, история бы повторилась, – сказал Алек. – Мы бы так же скрыто сопротивлялись, уходили в болота, сколачивали отряды…

– И приносили своих провинившихся и лишних в жертву кровожадным белым?!. – перебил Тролль. Алек покачал головой:

– Вот это – вряд ли. И принимать помощь со стороны, идти на поводу у кого бы то ни было мы бы тоже не стали.

Тролль кивнул. Вздохнул, без нужды поправил висящую за спиной секиру.

– Ты научишь меня? – спросил резко, словно рубанул ею.

– Чему? – поинтересовался Алек лениво. Какое-то время ему казалось, что берич сейчас встанет и уйдёт, но Тролль смирил себя. Алек тоже взбесился бы, – ты просишь, а тебе этак через губу… Однако Урэтхи, видимо, возможность обрести силу была важнее, чем сохранение гонора перед мальчишкой младше его раза в три.

– Колдовству, – хрипло выдохнул Тролль.

– Мыследейству, – поправил Алек. – Ты же знаешь правильное слово.

– Да. Ему. Научишь?

Алек молчал.

– Отправляйся-ка спать.

Тролль замер. Алек улыбнулся в темноту.

– Ученик должен слушаться.

Мужчина задохнулся, вскочил. Алеку не нужно было смотреть в лицо великовозрастному ученику, чтобы ощутить охватившие его чувства. Тут и радость, и раздражение повадками учителя и вдруг возникшей необходимостью повиноваться, и опаска – не зря ли вообще попросил об этом. Мужчина поклонился неловко и ушёл к костру.

Алек откинулся назад, в ароматный лесной мох. Опустил веки, и перед внутренним взором предстал Тролль Урэтхи – большой, неуклюжий, невежественный берич. Будет ли толк?

Посмотрим…

Со второй попытки, – мысли сбивали, погрузился в дрёму – и в Живу, начиная вбирать в круг своего внимания место стоянки, лес вокруг него…

Когда убедился, что в достаточной мере контролирует происходящее, осмелился запустить свою мысль далеко-далеко. Где древний вой открыл слепые глаза, причувствываясь к ветру Живы. Усмехнулся, узнав.

Ты, ученик?

Алек тоже "поздоровался и стал "таять", пропадать из мысленного пространства. Такого рода беседы на расстоянии никогда не были "коньком" Алека. Он не умел отправлять внятную мысль на большое расстояние подобно имперским слухачам. Мог лишь обозначить своё присутствие и поделиться какой-нибудь простой эмоцией.

Майнус усмехнулся и сам недалеко прогулялся по телепатической дорожке, которая осталась в том непредставимом пространстве, где живут мысли.

– Вот как, ещё один ученик? – задумчиво произнёс. – Что ж, успехов вам обоим…

Старик уже знал о столкновениях и о том, что караван возвращается без пяти его участников, зато с прибытком в виде рабов. Благо в Мечте многие каждый вечер пытались достать своих родных и друзей в караване, и отрывистых сведений, передаваемых во время таких кратких контактов, хватало, чтобы составить цельную картину.

Он бросил ободряющую эмоцию – ты всё сделаешь правильно, – и разорвал контакт, с трудом поднимаясь из ласковых глубин Живы. Когда-нибудь ему захочется навсегда остаться здесь – и поутру родственники или ученики найдут остывающее тело со слабой улыбкой на лице.

Но пока рано. Майнус ещё полежал, думая, не стоит ли опять отправить мысль в полёт, решил не злоупотреблять. Всё равно особого толку не будет. В Мечте был только один человек, могущий хоть как-то контролировать свои мысленные путешествия и возвращаться невредимым и со сведениями. Сейчас она возилась с сыном, стараясь убаюкать.

Майнус не стал тревожить племянницу. Проще дождаться возвращения каравана и расспросить как следует. Если на родине Алека действительно происходят недобрые события, вполне возможно, он сумеет помочь – хотя бы советом.

– Я долго жил и всякое видел, – заунывно, словно излагая какую-то древнюю легенду, провозгласил Стагор Матис, – И считал себя опытным и многознающим. Но никогда не доводилось мне видеть более устрашающее зрелище, чем это, представшее передо мной сегодня…

Тания захлопнула рот, впечатлённая и речью мужа, и "устрашающим зрелищем" – впрочем, не таким, как прошлое вторжение детей на тренировочную площадку.

– Не видел ты прошлого, – вслух повторила она мысль.

– Да, он предусмотрительно удрал из крепости, – ехидно заметила Бета. – И даже из города.

– По делам!.. – защищался стратиг.

– Никто и не сомневается! – заверила его Бета. Но Тания, кажется, всё-таки засомневалась.

– Ты ведь любишь детей, – вкрадчиво заметила девушка.

– Не в таких количествах, – открестился Матис. – Мне и столько-то много.

– "Столько" – ты имеешь в виду их, – Тания глянула на площадку, – или…

Матис поспешил заверить, что говорил именно об этих.

Они трое стояли в коридоре над тренировочной площадкой и смотрели на хаос во дворе. Бедные тренажёры, подумала женщина-пластун, как будто мало им приходилось терпеть от дикарских выходок Дикарки и предыдущего посещения орды мелких эштов, зачем-то принявших вид маленьких детей. Теперь ещё энтузиазм Искры, изобретательность Глазка и неуклюжая мощь лопоухого парня. Бедные тренажёры, бедные шинаи, бедные каменные стены…

– Надеюсь, замок устоит, – Матис подумал о том же.

– Устоит, – заверила Бета. – Их же всего четверо, а не вся "колода" нашей Принцессы Огня.

– Зато здесь самые старшие карды!.. – сказала Тания.

Перебрасываясь кардочными шутками, они любовались происходящим на тренировочной площадке. Посмотреть было на что – не такое феерическое зрелище, которое благоразумно пропустил стратиг, но тоже неплохое.

Искра и Дикарка стучали мечами, азартно сопели через прорези масок, нападая и парируя, уклоняясь, кружа на площадке. Глазок, взяв перерыв, восседала посреди площадки с надменно-снисходительным видом статовской королевы, который не портили даже грязные разводы на лице и распахнутая защитная куртка из жёсткого каучука. Снисходительно посматривала то на подруг, то на Слона, который раздобыл где-то набор метательных ножей. Клинки упрямились, не желали лететь в цель, со звоном отлетая от болванов-мишеней. Выбросив все восемь ножей, мальчишка вздыхал и шёл их собирать. Иногда бросал не рукой – мыслью, и тогда клинок втыкался так глубоко, что выковырнуть его можно было опять-таки лишь телекинезом.

Глазок наконец заметила людей над тренировочным двором и пошла прямо через зону полёта клинков. Слон едва удержал руку и вслух вспомнил несколько уличных словечек, за что тут же огрёб от девочки подзатыльник.

– Наместник, – глядя снизу вверх, она поприветствовала стратига на статовский благородный манер, словно они повстречались на приёме во дворце, слегка оттянув полы великого ей каучукового доспеха, как юбку. Реверанс не показался взрослым смешным.

– Благородная сэнири, – отозвался Матис в том же духе и поклонился, как знатной даме.

– Мои сэнири, – Глазок изволила поприветствовать Танию и Бету наклоном шапки-шлема. – Искре было бы интересно узнать, как поживает её "колода".

– А почему бы Искре самой не спросить об этом? – спросила Бета, откровенно забавляясь.

– Ну, вы же понимаете, – Глазок обернулась на подруг. – Они бы сами подошли, да не могут оставить бой.

– Вообще-то в таких случаях принято кричать ничью, – сказала Бета.

– Боюсь, я не обладаю достаточной квалификацией и их уважением, чтобы… – Глазок запуталась в словесной конструкции и замолчала, вдруг перестав играть. – Пусть их. Устанут, лучше спать будут.

Смех исчез из глаз Тании.

– Опять? – спросила отрывисто девушка. Глазок поморщилась, кивнула.

– Всё то же самое. Пожары – Искре. Дикарке – кровь. Можно сложить сталат, – она невесело усмехнулась.

Тания тихо вспомянула каких-то недобрых духов пантеона воличей. Бета уставилась на девочек, которые разошлись не на шутку. Странно, что сразу не поняла – их энтузиазм происходит не только из тяги к самосовершенствованию и желанию превзойти друг друга. Женщина-пластун отлично знала это состояние, она и сама не однажды пыталась работать и драться так, чтобы вечером еле доползать до кровати и засыпать, не видя снов или не запоминая их.

Дикарке – кровь, Искре – пожары… действительно, звучит словно древний стих. Уже несколько дней девочкам снятся тяжёлыесны, если следовать терминологии церкви. Так говорится, если нельзя сразу определить, вещий ли сон, показывающий будущее, или видение о событиях, которые происходят где-то далеко сейчас, или просто данный в абсурдной форме намёк.

– Стоит их спрашивать, как думаешь? – как у равной, спросила Бета у Глазка. Девочка серьёзно подумала.

– Только если они заходят сами поговорить…

Все присутствующие знали, что они не захотят. Разве что друг с другом. Глазок значительно глянула на Бету и Танию. Обе усмехнулись, без труда расшифровав несказанное: не вздумайте лезть девочкам в души.

Женщина-пластун согласно опустила веки. Тания задумчиво щурилась, но в конце концов кивнула и она.

– Насчёт "колоды", – напомнила Глазок.

– Практически вся перешла на легальное положение, – сказала Бета. – Но лучше вам расскажет Тания.

И, показывая, что почти не при чём, отошла в сторонку.

Глазок с недоверием уставилась на девушку. Кажется, она не считала, что Тании можно доверить устраивать дела "колоды". Тания, без труда заглянув в её мысли, напряжённо улыбнулась.  Уж эти мне сердцеведы!..

Девушка начала рассказ, и по мере его течения Глазок расслабилась.

После недавних событий людям дна города было нелегко продолжать свою противозаконную деятельность. Искра вовремя попыталась пристроить своих подопечных на обычную постоянную работу, а теперь Тания закончила её труд. Она рассказывала, как ходила по мастерским и договаривалась в трактирах, называла прозвища и даже имена детей. Последнее убедило Глазок, что "колода" приняла девушку. Беспризорники в чём-то похожи на диковатых лесных жителей – чужому нипочём не откроют своего имени.

Глазок улыбнулась, поблагодарила вслух и извинилась за недоверие – не вслух. Тания улыбнулась, кивнула. Общение с сердцеведами всё-таки имеет свои преимущества…

Забавно – их, беспризорников, заставили сидеть в крепости и возиться с Роки и Дереком, а Тания самолично моталась по городу, улаживая дела "колоды". Конечно, с охраной, но всё-таки… Хорошо, что мало кто знает, что стратиг вообще женат. Глазок, например, не знала. А ведь беспризорники – те ещё прознатчики.