Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 40 страниц)

– Ты не простынешь? – беспокойно осведомился зануда, подгоняя свой фургон и залезая на него. Мона вздохнула.

– Ну, если ты настаиваешь, – и принялась расстёгивать рубашку. Гарий чуть не сверзился с облучка, поспешно отвернулся. Мона, досадуя на себя, оставила пуговицы в покое, вместо этого создала поток тёплого воздуха. С кем поведёшься – от того и нахватаешься всяких дикарских представлений о том, что "прилично" и "неприлично". Её досада порывом горячего ветра едва не смахнула Гария с фургона, раскачала его так, что повозка даже немного проехалась.

– Ну что, попробуем? – спросила Мона. Гарий не сразу понял, о чём она говорит.

– Будь сейчас учитель с нами, он бы напомнил о бдительности, – буркнул, оглядываясь по сторонам. Ну зануда же!.. – Впрочем, давай попробуем.

Привстав, он с сомнением оглядел дорогу. А потом без предупреждения обнял её повозку линиями Узора и двинул вперёд. Мона охнула, вцепилась в доски сидения. Фургон затрясло по колдобинам.

– Гарий! Чтоб тебя вот так же прокатило!

– Ну, прокати, – предложил мальчишка, покрепче вцепляясь в сидение.

Её фургон медленно катился по инерции. Немного непривычно было направлять мысль с чего-то движущегося. Мона всё-таки приноровилась, аккуратно взяла фургон за раму и направила туда же, куда катилась сама. Гарий подпрыгивал и стучал зубами.

– До-до-до-довольно!

Они всё-таки "покатали" друг друга, пока взрослые заканчивали переправу.

– Знаешь, я думаю, что вряд ли Титаны и древние именно так катались по своим дорогам, – объявила потом девочка. Гарий, нежно-салатового цвета, издал невнятный, но явно согласный звук. Сорвал жменю каких-то листьев и принялся жевать.

– Интересно, – пробормотал, отплевавшись от оказавшейся горькой зелени. – Как работают эти штуковины, летающие фургоны в Каррионе?

– Думаешь, так же? – хихикнула Мона. – Сначала один толкает по воздуху повозку напарника, потом второй?

Они какое-то время перешучивались, пытаясь вообразить эту картину.

– Надо спросить Кнопку, – сказал потом Гарий.

– Кнопка-то тебе здесь при чём? – осведомилась Мона, почувствовав странное неудовольствие. Почему-то не хотелось, чтобы Гарий общался с подругой.

– Подумал о её ракетах, и суперпорохе заодно, – Гарий поводил перед собой ладонями, изображая что-то летающее. – Вдруг можно придумать что-то такое, что позволит достаточно сильному взрыву забросить человека в небо.

– Вообще-то почти любая ракета может забросить человека в небо, – фыркнула Мона.

– …Не убив его при этом, – поспешил дополнить Гарий. Девочка выбросила из головы Кнопку. Сумасшедшая идея её захватила. Сесть верхом на ракету, как на облучок фургона, и отправиться в дальние края!..

– Угу, а приземляться как? – скептически поинтересовалась.

– У ракеты выгорит топливо, – начал Гарий вдохновенно и задумался. – Нет, скорость всё равно будет велика, по формулам… Ну, можно спрыгнуть с ракеты…

– И разбиться в лепёшку, – радостно провозгласила Мона. Кажется, Алек однажды говорил о Защитнике Проводника. Она тогда удивлялась – зачем тому, кто провожает мёртвых, ещё какой-то защитник? Оказалось, церковники так называют человека, который возражает, спорит, высмеивает какие-нибудь придумки. Не из-за вредности характера – просто кто-то должен найти слабые места, пока они не оказали себя.

– И быть пойманным кем-то. Даже необязательно линиями Узора, можно просто сетью.

Они ещё какое-то время развлекались придумками, Гарий увлёкся настолько, что достал из сумки книгу, открыл на специально оставленных чистыми страницах и принялся чертить рядом с собственными зарисовками лекарственных растений ракеты – с крыльями, с колёсами, с подобием седла… Мона заглядывала ему через плечо и ехидно комментировала.

Но тут перебрались родители. Норик отправился с остальными разводить и запрягать быков, Линда заглянула в фургончик и устроила дочери разнос – та, оказывается, не слишком аккуратно перенесла его через брод, и внутри воцарился хаос. Мона, ворча, полезла прибираться, а Гарий удрал к Пегасу.

Рядом обнаружился тот самый высокий раб. "Однорукий" и "одноногий", он был единственным из "ходячих", кому было позволено ничего не делать и даже ехать на каком-нибудь фургоне. Другие шли пешком.

Несмотря на туго заклёпанный ошейник и грязную рваную одежду, Длинный он не выглядел жалко. Всего лишь осанка и взгляд, удивился Гарий, и уже не обращаешь внимания на всё остальное. Надо взять на вооружение.

Длинный и Пегас грозно поглядывали друг на друга. Конь раздувал ноздри и щерился, Длинный стоял, опустив руки в боки – вернее, одну руку, другая была на перевязи. Гарий поморщился, чувствуя, как начало дёргать его собственную руку.

– Не дразни коня, – прорычал мальчишка. Пегас ткнулся мордой, фыркнул, Гарий потрепал за холку. Теперь они вместе недружелюбно смотрели на раба. Тот что-то проворчал, хрипло и неразборчиво, отвернулся. Гарий повёл было Пегаса прочь. Остановился. Помогать – естественное, почти инстинктивное стремление целителей, но иногда оно так некстати!..

– Давай руку, – обернулся он к Длинному.

Тот смотрел удивлённо, открыл было рот, собираясь ехидно прокомментировать, – и захлопнул, ничего не сказавши. То ли говорить было трудно, то ли уж больно неприветливый вид был у целителя. Раб молча выпростал руку из перевязи и протянул ему. Гарий поводил ладонью, проверяя, как срастается кость, мягко прокачал силу. Мимоходом стёр боль. Аккуратно проверил ногу, убедился, что раны заживают нормально.

– У вас всегда… – начал раб и закашлялся. Гарий молча подождал, пока приступ не пройдёт. Теперь длинный хрипло шептал.

– …Так заботятся о рабах?

Гарий удивлённо поглядел на него.

– Какая разница, человек раб или нет?

Теперь настала пора длинному таращить глаза.

– То есть как это – какая разница? Между свободным и рабом?

– Боль-то одна и та же… – юный целитель понял, что его не понимают. Дёрнул плечом и пошёл прочь.

– Монетку кинуть не могу! – крикнул вслед длинный. – Ваш сюзерен вывернул мне карманы, словно бандит с большой дороги!..

– …Сказал чеф головорезов и конокрадов!.. – огрызнулся Гарий и обругал себя мысленно. С этим препираться – совсем себя не уважать.

Он спиной чувствовал горящий взгляд раба. Пегас тоже чувствовал, нервно всхрапывал и плясал. Гарий успокаивающе похлопал его по морде. Через ту связь, которая возникает между целителем и исцелённым, он безошибочно ощущал его намерения. Побег – может быть, но не сейчас. Нападение – нет.

Бормоча Пегасу утешающие слова, Гарий отвёл его к фургону учителя. Мальчишку весело приветствовали, просто хлопали по плечам, улыбались. Он тоже старался отвечать, но тоска всё брала за сердце. Люди возвращаются домой… а он, едва углубившись в родные леса, вынужден "повернуть стопы".

– Ничего, – пробормотал сам себе. – Алек не взял обещание назад. Просто на это потребуется больше времени.

Он прикрыл глаза, пытаясь досягнуть брата. Ага… дрыхнет. Почему-то средь бела дня, то есть вечера. Знать, что-то делал прошлой ночью. Или собирается на кого-то напасть в следующую и отсыпается впрок?

Расстояние он определить не сумел. Но, кажется, брат успел пройти довольно много. Ещё бы, налегке, да с хорошей командой. Вот разве что "крестник" подкачал. Впрочем, Алек живо его натаскает.

Погодите-ка… С чего это он решил, что Алек будет натаскивать Тролля?

Да потому что тот просил взять его в ученики, принесла ответ Жива.

Мальчишка очнулся и засмеялся, Пегас покосился карим глазом, всхрапнул.

– Да я не над тобой… – Гарий оглянулся и присвистнул. Во время этой незапланированной медитации его тело продолжало механически шагать, и Пегас увёл мальчишку подальше от разрушенных строений и суеты переправы, поближе к зарослям кустов и сочной траве. – Тебя следовало бы назвать Хитрец.

Он поволок коня обратно. Пегас возражал, но Гарий его переупрямил. Добрался до Моны.

Её новость не удивила.

– Всё к тому шло, – заметила девочка. – Когда ты это увидел?

– Только что.

Гарий почувствовал, как мысль Моны стремится через реку, и дальше, в лес.

– Достала? – поинтересовался, когда она очнулась.

– Нет, – вздохнула девочка. – Характер у меня неподходящий.

– Обуздывай свой неподходящий характер и практикуйся усерднее, – провозгласил Гарий голосом до того наставительным, что самому стало противно. Когда Мона свирепо обернулась к нему, скорчил невинную физиономию. – Так сказал бы учитель.

– Выкрутился, – призналась Мона. – Только вовсе не такой у него голос. И не такой он зануда.

Она попробовала ещё раз, но вместо этого обратилась мыслями к Мечте. Увидела подруг, родственников, кто-то почувствовал её внимание, отправил приветствие…

Очнулась как раз вовремя, едва не свалившись Пегасу под копыта. Выпрямилась, опираясь на холку. Пегас наклонился и прихватил зубами рубаху.

– Всегда было интересно, почему звери не реагируют на обращение к Живе, – Мона вежливо отобрала. – Ведь это тоже мысленное действие, вроде создания огня.

– Может быть, потому что, трогая Узор, ты меняешьмир, нарушая его физические законы, что неестественно, а заглядывая в Живу, просто хочешь знать, это обычное дело, – предположил Гарий. Мона пожала плечами и как бы ненароком забрала поводья из его рук.

– Ты куда? – спохватился мальчишка.

– Разведаю дорогу! – она одним махом взлетела на спину Пегаса, хлопнула по крупу и умчалась, лишь рыжие волосы и грива коня метнулись по ветру. Гарий крикнул растерянно вслед об осторожности.

– Несносная девчонка, – пробормотал. – Ага, так я и поверил, что отец тебя просил об этом. Конечно, берег наш, но мало ли что…

Он встал попрочнее и отправил свою мысль вслед за Моной. Та, почувствовав, бросила эмоцию, эквивалентную показанному языку, и через какое-то время всё-таки поворотила коня.

Вернулась как раз к тому времени, когда Норик заметил её отсутствие. Поэтому Гарий не стал её ругать, лишь укоризненно покачал головой. Мона показала язык.

– Не занудствуй, – весело сказала, полученный от Норика втык не очень-то её расстроил, – впрочем, отец не слишком и старался. – Учителя тебе всё равно не удастся заменить!..

– А я как раз тебя хотел попросить… – Гарий понизил голос. Мона подошла.

– Чего? – насторожённо спросила.

– Не знаю, как сказать, – Гарий смущённо опустил взор.

– Так и скажи, – предложила Мона, уже начиная волноваться.

– Ты не могла бы… ну… – он выдохнул, как будто готовый признаться в чём-то сокровенном, – ворчать на меня иногда?

Мона уронила челюсть.

– Не поняла, – честно призналась.

– Занудствовать, ворчать почём зря, – начал перечислять мальчишка. – Ругать на чём свет стоит. Вопрошать небо, за что послало такого нерадивого ученика и призывать оттуда громы и молнии на его голову.

– Ты здоров? – озабоченно поинтересовалась девочка, порываясь потрогать ему лоб. Гарий расхохотался, уверив её в мысли, что с ним не всё в порядке.

– И так я буду чаще вспоминать учителя, – торжественно докончил речь. Мона выдохнула.

– А, так ты поэтому на меня всё время ворчишь? Вместо Алека.

– Ну да, – Гарий наблюдал за сменой её эмоций. Кажется, получилось. Теперь она не будет так реагировать на его слова и, может быть, хоть немного к ним прислушается. – Должен же хоть кто-то на тебя ворчать.

Девочка оглянулась на отца.

– По-моему, он не справляется.

– По-твоему, ты управишься лучше? – Мона дружески пихнула в бок. Гарий крякнул, потирая ушиб. – Ладно, – весело сказала девочка. – И первым моим ворчанием будет что-нибудь вроде…

Она набрала в грудь воздуха и заговорила низким утробным голосом:

– Перестань приставать к Моне со всякой чепухой!..

Случившийся рядом раб шарахнулся от её завывания. Дети переглянулись и расхохотались, ещё больше его напугав.

– Интересно, что с ними будет, – задумчиво произнёс Гарий, резко оборвав веселье.

– Разберут по цехам, – задумчиво сказала Мона. – Кто-то попытается убежать, кому-то это даже удастся… ну и скатертью им дорога – в болота беричей, уж те найдут применение!..

Гарий поискал глазами Длинного.

– А этот?

Мона приняла образ и пожала плечами.

– Он всё равно ничего не умеет. Драться разве что, но у нас и без него хватает специалистов. Да и рабу – оружие…

– Войко носит ошейник, а дерётся наравне со всеми, – напомнила Мона.

– Она – особый случай, – Гарий передёрнул плечами. Девочка удивлённо посмотрела на него. Кажется, брат учителя что-то знает о прошлом невольницы учителя. Спросить… потом.

Гарий наконец разглядел Длинного, тот уже устроился на фургоне, держа перед собой палку и отщипывая от неё кусочки коры.

– Сначала его Майнус поспрашивает, – в голосе Моны появилась нотка сочувствия. – И всё зависит от того, что останется от него после этого… спрашивания.

Дети поёжились.

– Этот упрямый, – сказал Гарий.

– Значит, останется мало, – сделала вывод Мона. Длинный казался всецело занят своим посохом, поднял руку к глазам, поморгал. – Ага, так я тебе и поверила, – пробормотала девочка. Длинный как будто услышал – оставив прикидываться, глянул прямо.

Дети отвернулись.

Фургоны наконец-то были выстроены в походный порядок, а к Гарию обратился Норик с просьбой заглянуть в Мечту. Мальчишка залез на крышу первого попавшегося фургона, Мона устроилась рядом. Гарий принялся было возражать.

– Тогда мы тебя привяжем, – пригрозила Мона. – Иначе свалишься.

Фургоны двинулись, и Гарий и впрямь едва не свалился.

– Или ступай вниз, ложись прямо на пол.

– Угу? – и Гарий и впрямь собрался было слезать. Мона смотрела удивлённо, почти обиженно.

– Доверяю, – сказал Гарий. Мона вскинула рыжие брови.

– Ты ведь это хотела спросить? – он едва не рассмеялся. – Нет, я не читаю мысли. Просто у тебя лицо выразительное.

Что Мона немедленно продемонстрировала, скорчив такую физиономию, что во рту Гария стало кисло.

– Я тебе доверяю и вполне могу позволить… м-м-м, посторожить моё тело, пока я брожу без него, – выбрал он формулировку. – Просто на этой крыше кого-то убили. Я отсюда не смогу.

Мона поводила рукой и невольно вздрогнула. Как раньше не заметила!..

Они перебрались на крышу соседнего фургона, Гарий лёг, Мона устроилась рядом. Её присутствие отвлекало. И тряска мешала как следует отстраниться от самого себя. Гарий выполнил короткое дыхательное упражнение, настраивающее мысли на нужный лад, погрузился в себя…

И вышел.

Самый сложный момент – когда ты уже стоишь на пороге самого себя, а в открытую дверь дует ветер, принося с собой информацию. Знания, возникающие сами по себе – о людях, живущих в этом фургоне, о строителях этого фургона, о мастерах, заготовивших дерево… Гарий сделал над собой усилие и выбрался из потока, не проследив, как росли деревья, из которых были сделаны доски фургона. Оставив тело, он велел ему вести себя смирно в своё отсутствие, немного полюбовался на сидящую рядом Мону, которая отсюда виделась странно и прекрасно. Тут было одновременно и физическое тело во всей волшебной гармонии его процессов, и разум с несколькими уровнями мышления, и недалёкое прошлое Моны, и веер путей её возможного будущего.

Не выдержав, он легко прикоснулся к ней. Девочка подняла голову, что-то почувствовав, рассмеялась. Гарий покрутился вокруг неё, бросил мысленное приветствие всему каравану сразу и полетел вдоль дороги, то и дело выпутываясь из посторонних потоков. Ему вовсе не хотелось утруждать себя знаниями о людях, которые рубили эту просеку и ездили здесь на телегах и верхом и просто ходили пешком…

Прошло какое-то время, и мальчишка понял, что добрался. Вот и Мечта. Гарий узнал приметный стоунхендж, на самом большом камне которого выбито три даты – образования первой Мечты, её гибели в созданном Алеком пожаре и строительства второй Мечты.

Удерживаясь за стоунхендж, как за якорь, Гарий медленно кружил вокруг него в потоках Живы. Нужно найти кого-нибудь спящего или медитирующего… Люди гляделись разноцветными вспышками, время дёргалось рывками. Опыта Гария не хватало, чтобы разобраться во всём этом.

Вот, должно быть, поляна. Всполохи веселья и азартной ярости – войи и ученики ведут потешные схватки. Гарий узнавал не всех, люди большей частью присутствовали в физическом мире. Ага, это Верея, её сила и знание. Вот Макшем, его физическое увечье явственно видно. Вот свой брат-целитель, уж слишком приметная аура… и почему-то двойная. Да это же Кати. А тут Войко, лишь у неё могут быть такие кошмарные шрамы на душе. А Мона-то, похоже, ничего не знает о невольнице брата…

Мысль о девочке едва не уволокла его обратно к ней и его телу.

А вот кто-то аж зубами скрипит – знать, прилетело мечом, несмотря на защитный доспех. Не выдержав чужой боли, Гарий коснулся мимоходом. Он не знал, можно ли вообще из Живы убрать чужую боль, но всё получилось. Человек поднял голову, издал удивлённый возглас – но мальчишка уже летел дальше.

В Мечте никто не спал. Гарий покрутился над посёлком, шарахнулся от мутного пятна зомби. Остановился у детского сада, похожего на Поляну – то же веселье, только чистое, безо всякой злости. Почувствовав его, дети подняли гам. Жалко, те из них, кто его видит, ещё неспособны внятно рассказать взрослым, а те, кто уже говорит, живут в основном в физическом мире и Живу ощущают немногим лучше своих родителей. Около детского сада Гарий обнаружил Самиллу, Дарину. Сестра завертела головой. Попыталась "нырнуть" в Живу, потом что-то виновато произнесла, указывая на детей. Ага, извиняется, что не может оставить.

– И ты извини, что взбаламутил их, – Гарий сделал ещё круг над Мечтой. Неужели придётся убираться несолоно хлебавши? У него умения не хватит, чтобы пообщаться с бодрствующим человеком.

Он пожелал вернуться на Поляну и сначала решил, что промахнулся. Огней боя больше не было, только тлело остаточное возбуждение прошедших схваток.

Гарий понял, что в прошлый "пролёт" его всё-таки заметили, и теперь там и тут люди погружались в медитацию, приглашая на контакт. У многих не получалось – трудно от интенсивных физических действий сразу перейти к спокойствию и пустоте. Гарий покрутился вокруг сумевших, выбирая наиболее подходящего собеседника.

Им оказалась Самилла.

– Привет, – сказала девушка вслух. – Да не вертись ты, сейчас всё дам…

Тщательно формулируя мысли, она рассказала ему о том, что происходило в последнее время в Мечте. Гарий не остался в долгу, хотя его "рассказ" был сумбурен и невнятен. Но Сэм была снисходительна.

– Молодец, – произнесла названная сестра названного брата. – Давай, отправляйся-ка назад, и передавай там всем привет.

– И вам всем привет, – Гарий махнул рукой остальным, почувствовал отклик людей. Повернулся спиной к посёлку и отправился прямо на приметный рыжий огонёк.

Гарий вдруг резко вздрогнул, открыл бессмысленные глаза.

– Эй? – Мона осторожно наклонилась над ним. – Ты уже здесь?

Вместо ответа Гарий дёрнулся, едва не скатившись с крыши, Мона прижала, навалившись всем телом. Мальчишку били судороги, его зубы клацали, пальцы скребли по дереву.

Постепенно затих. Мона приподнялась, недоверчиво глядя, позвала по имени.

– Можешь уже слезть с меня, – пробормотал Гарий, с трудом шевеля непослушным языком. – Долго?..

Мона помогла ему сесть, мальчишка изучил темнеющее небо.

– Скоро уже на ночлег останавливаться будем, – девочка спрыгнула с фургона, Гарий хотел последовать за ней, но промахнулся и с удивлением обнаружил, что лежит ничком на крыше. Как сквозь туман услышал слова Моны, она просила остановить фургон. Через какое-то время из заполненного туманом пространства возникли чьи-то руки. Гарий смутно осознавал, что его поднимают, встряхивают. Когда он всё-таки оказался на твёрдой земле – руки-ноги не слушались, Мона повела его вдоль каравана к своему фургону.

Норик сидел в открытых дверях, свесив ноги в проём, шлифовал секиру. Гарий поморщился, шкрябающие звуки ввинчивались в уши. Чеф каравана прекратил, оценивающе поглядел на мальчишку и помог забраться в фургон, усадил на стул-сундук.

– Вот, глотни, – в руке оказалась фляга. Гарий глотнул и поперхнулся, это была не вода, рябиновка.

Но в башке почему-то прояснилось.

Норик и Мона уселись рядом.

– Извини, парень, но лучше бы тебе рассказать сейчас. А то забудешь, как сон.

Гарий кивнул и клюнул носом. Да, сон ему сейчас бы не помешал. Собравшись с мыслями, он поведал о путешествии, рассказал, что в Мечте всё спокойно, что отряд в двадцать войев под предводительством Вереи отправился им встречь.

– Ты их не видел по дороге? – спросил Норик. Гарий нахмурился, пытаясь вспомнить, увиденное в путешествии уже подёрнулось дымкой забвения.

– Нет, едва ли. Должно быть, войи по привычке скрываются, вот я и промахнул мимо, – изобразил рукой что-то такое летящее и едва не смахнул Мону с сидения.

Норик задумчиво кивнул. Стукнул пальцем по фляге, и жидкость в ней запарила.

– Выпей всё, – велел маленький охотник, – и ложись спать.

Гарий кивнул, утвердительно мыкнул. Норик и Мона пропали, он тупо уставился на вдруг опустевшие стулья. Мотнул головой, со второй попытки сцапал флягу и медленно выцедил всю рябиновку. Осторожно сполз на пол, свернулся клубком и задремал.

Алек проснулся, едва Джонатам подумал, не разбудить ли его.

– Что-то случилось?

– Нет. Впрочем… не знаю, – друг длинно выдохнул через зубы. – Короче, они исчезли.

– Кто – они?

– Те, кого мы преследуем. Они пропали с дороги.

– Гм? – Алек посмотрел на небо. Был вечер. Они шагали всю прошлую ночь и часть дня, пока Тролль не начал спотыкаться, а Луиса не заснула на ходу. Алек неохотно дал отбой, они снова раскинули лагерь поодаль дороги. Может быть, догоним в темноте, подумал молодой витаз, должны же они остановиться!..

– Исчезли, значит, – промолвил он. – Свернули куда-то в сторону? Или просто закрылись?

Джо мотнул головой.

– Не закрылись. Так и не изменили своей наглой повадке, топали напрямик до самого своего исчезновения. А вот потом… – он замялся.

– Договаривай.

– Они взлетели.

– Че-е-его?

– Взлетели. Вспорхнули. Поднялись, – Джонатам для наглядности поднял Узором кусок чёрствой пресной лепёшки.

– Не играй с едой, – буркнул Алек, цапая парящую лепёшку. Вгрызся, глядя куда-то в пространство. – Непростые дела творятся со всеми этими "полётами".

Джонатам кивнул.

– Будить остальных, – полуутвердительно поинтересовался.

– Не стоит. Что бы то ни было – мы всё равно опоздали.

Джонатам кивнул и вернулся на "пост" – устроился спиной к дереву и как будто бы задремал.

– Взлетели, – шёпотом повторил Алек. Кто летает? Ангелы. Но их уже лет тридцать не видно. Игла. Но она за пределами атмосферы. Ещё летала Ангра, пока её не уложили спать в земле. И некоторые другие Титаны, но их тем более не видно уже целые тысячелетия. Если они вообще были "настоящими", а не "персонификациями природных сил", как выражаются некоторые историки Империи.

А ещё могут летать люди. В летающих фургонах, которые строят искусники Каррионы.

Алек задремал, постаравшись выкинуть из головы вопросы полётов. Получилось не очень – ему снились люди с крыльями, разноцветнопёрыми и перепончатыми, как у летучих мышей.

Гарий спал, не обращая внимания на тряску фургона, суету установки лагеря, возгласы и брань, но проснулся, когда рядом зашептали.

– Пусть останется здесь, не надо его будить.

– А я уже проснулся, – он сел на полу, поморгал, повертел головой – шея затекла. В открытой двери стояли Мона и Линда, смотрели на него.

– Есть хочешь?

– Немного.

На самом деле он хотел много, в чём и убедился, растерзав три куска холодного рыбного пирога. Вежливо пожелал всем спокойной ночи и ушёл.

– Может, его не стоило отпускать? – спросила Мона, поглядев ему в спину. – Бродит, как зомби…

– Может, остановишь его? – поинтересовалась мать насмешливо.

Мона подумала и решила не останавливать, но всё-таки проследила из небольшого окошка в стене фургона, как Гарий добрёл до костра.

Мальчишка поздоровался с людьми вокруг, равнодушно выслушал благодарности за добытые сведения – Норик уже поделился с остальными. На вопросы отвечал односложно, и его оставили в покое. Гарий сидел, уставясь в пламя, и постепенно задремал, ему казалось, что в огне танцует рыжеволосая девчонка.

Кто-то подбросил ещё дров, в тёмное небо взвилась стая огненных мух. Гарий вздрогнул и очнулся. Разглядев в пламени что-то интересное, сунулся голой рукой перебирать хворост. Рукав затлел, он погасил и завертел в руках загогулистый кусок слегка обгоревшего дерева. Достал нож и примерился, застрогал.

– Кажется, он в порядке, – решила Мона, отодвигаясь от окна. – Раз уж строгает.

Гарий сидел до половины ночи, работая в основном наощупь, пока нож и заготовка не стали вываливаться из пальцев. Отправился спать под первый попавшийся фургон.

Снились ему крылатые кони и люди, Алек с крыльями цвета запёкшейся крови, прыгающий из какого-то небесного фургона.

Под исход ночи приснилась рыжая девчонка, танцующая в огне и манящая за собой. Гарий шагнул в костёр, и пламя, не обжигающее, а тёплое и щекочущее, обняло его со всех сторон.

Вспыхнуло трескучее пламя, швырнуло в небо искры.

– Здесь, – мрачно сказал Джонатам. Алек уставился под ноги, друзья ломали смолистые ветки, зажигали. Луиса попросту развесила факелы в воздухе и опустилась на колени, изучая каждую пядь дороги. Алек присоединился к ней. Ночной тракт был не самым подходящим местом для проверки навыков следопыта, но всё-таки они нашли кое-что.

А потом уставились друг на друга, не веря следам.

– Ледяной Старец, – задумчиво сказала целительница. Алек понял не сразу. Засмеялся нервно:

– А ведь и вправду. У нас его называют Старик Мороз… – ещё раз изучил отпечатки полозьев на траве. Как будто в самом деле с неба спустились летающие сани Повелителя Зимы, а идущие по дороге сели в них и вознеслись на небо.

– Вот тебе твоя летающая повозка, – задумчиво пробормотал Джурай, стараясь не затоптать следы. – Приземлилась, забрала отряд и была такова.

– Похоже на то, – признал Алек. – Эй, глядите-ка, трава как будто примята…

Он запустил свой факел по широкой дуге, и все заметили, что пробившая тракт зелень действительно как будто прижата к земле ветром… расходящимся как раз от следа полозьев.

– Тут пахнет, – вдруг сказала Луиса. – Тем самым… химическим.

Алек потянул носом, ничего не учуял, но тренированному обонянию целительницы поверил.

– Запишешь в свою книгу, – велел сумрачно Джонатаму.

– Ещё и зарисую, – тот не менее сумрачно разглядывал следы.

– Говорят, когда проснётся Ангра и прочие Титаны, будет конец света, – сказал Даниэл. – Если Ледяной Старец уже проснулся, может быть, и остальным пора?

– Не чувствую я здесь ничего запредельного, – проворчала Луиса. – Это были люди. Вот только знающие побольше нашего. Летающая повозка, эка невидаль!.. Беричам наши грохоты и ракеты тоже кажутся каким-то опасным волшебством.

Все, как один, посмотрели на Тролля. Тому было не до следов – воличи, по своим меркам вовсе не торопились, но жителя болот мало не загнали насмерть, и он использовал остановку, чтобы хоть немного перевести дух.

Берич от всеобщего внимания смутился. Мотнул головой:

– Знаем, что не волшебство. Эти, как их… иркго… ингред… зелья!.. – в наших же болотах берёте. Красную землю, древесину огонь-дерева, кровь земли. Просто вы больше умеете.

– Даже у нас немногие умеют мастерить ракеты, – пробормотал Алек. – Вот бы найти того, кто умеет делать летающие повозки!..

Убедившись, что из следов они ничего больше не поймут, молодой вой дал команду отправляться. Обойдя место приземления Ледяного Старца, они двинулись, строясь в походный порядок. Какое-то время вопреки правилам говорили чуть ли не в голос, обсуждая увиденное, но потом привычка взяла верх, и дальше шли молча.

– Доброе утро! – провозгласила Мона, распахнув дверь.

Гарий поднял голову и заморгал, весь ещё во сне. Слишком жизнерадостное зрелище для столь раннего часа, решил он, оглядывая рыжую девчонку в заполненным солнечным светом проёме двери.

– Что, неужели такое доброе? – поинтересовался вяло.

– Вставай, бука! – засмеялась Мона. Гарий потянулся и почувствовал какое-то неудобство в постели. Проводник и все его твари, а особенно ламии, которые бродят ночами и смущают снами!.. Гарий торопливо рухнул обратно.

– Что с тобой? – встревожилась Мона.

– Ничего! – торопливо выкрикнул он. – Я сейчас встану, ты иди пока…

– Может, позвать кого-нибудь? – девочка явно вознамерилась влезть в фургон.

– Не надо!.. – замычал Гарий. – Я щас, мне только проснуться!

И изломил рот, изображая безудержную зевоту. Мона с удивлением посмотрела на страшноватую гримасу, сказала "ну ладно" и вышла.

Гарий торопливо вскочил, запутался в одеяле – навертел на себя во сне, – и скатился вниз. Собрав с пола свои кости и перевязь с мечами, он вылетел из фургона, предварительно глянув сквозь стену, не подкарауливает ли его Мона. Удерживая оружие перед собой и прикрываясь им, проскочил через лагерь, едва отвечая на приветствия, и плюхнулся в ручей ниже лагеря. Выдохнул, окунулся пару раз, смывая следы ночного безобразия, лёг на воду и тихо поплыл.

– Эй, ты утопиться решил?

Гарий действительно чуть не утопился, окунувшись от неожиданности. Отфыркиваясь, вынырнул, на берегу, над его отброшенной второпях перевязью, стояла Мона.

– Смотрю, дёрнул к ручью, словно штаны горят.

Почти угадала. Гарий залез в воду по самые уши, чтобы не было заметно, как они пламенеют.

– Я так… по бане соскучился, – "признался". Легко тронул Узор, и вода вокруг запарила.

– Да, я тоже, – Мона зачерпнула туман ладонями, примерилась спрыгнуть в ручей, но тут от лагеря раздался зов. – Пора ехать.

Гарий вылез из воды, кое-как отряхнулся, подобрал оружие и пошёл за ней следом, замедляя шаг, чтобы не догнать. Ему было неловко говорить с девочкой и даже смотреть на неё. Мона приостановилась.

– Ну, чего плетёшься? – вытянула руки, и с них подул горячий ветер, взметнул рыжие волосы.

– А ты мне снилась, – ляпнул Гарий.

– Правда? – Мона поглядела с интересом, ветер игриво толкнул в грудь, едва не сбив с ног. – Что именно?

– Не помню точно, – он мотнул головой. Наклонился, как будто подставляя волосы для сушки.

– А путешествие своё ты тоже забыл?

Гарий сначала не понял, о каком путешествии речь. Перед сном всё остальное казалось неважным, давно минувшим.

– Нет, путешествие помню.

– Ага. Значит, ты сон про меня забыл, а путешествие помнишь.

Гарий понял, что сказал что-то не то. Мона хмурила рыжие брови и, кажется, раздумывала, не обидеться ли всерьёз.

– Ты танцевала. Среди огня, – поторопился он сказать. Девочка заморгала.

– А. Ладно, – она помолчала. – Тебе снится будущее?

– Нет! – Гарий перепугался. Откуда она могла узнать?!.

– А если подумать? – Мона улыбнулась хитро. – Я этой осенью действительно хотела танцевать в огне. И мне уже можно.

Гарий торопливо перетряхнул свои знания о праздниках воличей. Ну да, осенью молодёжь веселится, поёт, прыгает через костёр, танцует на углях.