Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Он бросил ещё один свирепый взгляд на берича, резко повернулся и ушёл.

Гарий ждал, что как только он позволит раненому прийти в себя, появится Норик с его «вопр-р-росами», но тот как будто забыл о бериче. Луиса недолго была рядом, убедилась, что мальчишка всё сделал правильно, сказала, что здесь ей делать нечего, и ушла. Пока остальные разбивали уже не временную стоянку, а лагерь на ночь, юный целитель успел ровно подзатянуть рану берича, косо-криво заштопать свою рубаху, поймать Мону, которая высмеяла его работу, на слове и отдать рубаху ей на починку. Ещё он зашептал собственные синяки, получил новые в очередной схватке с Моной, дважды поссорился с ней и дважды помирился. Теперь лениво листал травник, проверяя то, что выучил вчера.

На заходе солнца в лагерь ворвалась дюжина всадников, резко осадили коней у ложа раненого.

– Криста! – узнал Гарий всадника.

Разгорячённый скачкой Пегас нетерпеливо гарцевал, девушка с усмешкой глядела на раненого берича.

– Ну, что я вам говорила? – обратилась к отряду. – Вот он, наш пропавший.

Раненый попытался встать и очень удивился, когда ему это удалось. Горделиво выпрямился и выпятил подбородок.

– Госпожа Юлия, – поклонился девушке рядом с Кристой. Та спешилась, передала подруге поводья и набрала было в грудь воздуха:

– Почему?.. – поперхнулась вопросом, оглянулась и жестом пригласила Питера.

– Почему?.. – начал риван и точно так же остановился, оглянулся на беричей, сделал приглашающий жест.

Двое неуклюже слезли с коней – словом "спешились" это действие было не назвать. Беричи если и ездили верхом, то лишь на учагах, и в сёдлах другой конструкции. Молодой риш затоптался враскоряку, кривясь от боли и не обращая внимания на насмешливые взгляды воличей. Старший был покрепче.

– Эшван из Орлов, – по-орлиному клекотнул он, мрачно глядя на раненого. – Назови своё имя и клан.

– Урэтхи из Троллей, – прохрипел пленник. Кажется, старое берское слово "урэтхи" и означает "тролль", припомнила Мона, так что он "Тролль из Троллей". Именование, надо сказать, подходящее, не то что у Гария… Она хихикнула неуместно и пихнула мальчишку в бок:

– Твой родич?

Гарий свирепо оскалился в ответ и забормотал, заворчал по-тролльи.

Эшван хмурился. Тролли не входили в союз кланов, но и не поддерживали отколовшихся – по крайней мере, открыто. К тому же изгою невместно назвать себя именем рода. Что скрывает этот берич?

– Почему ты удрал?

Слово за слово, вопрос за вопрос, Эшван вытянул из Урэтхи всё, что Криста поняла ещё в посёлке. "Принесённый в жертву" берич знал, как к нему относятся в посёлке. Однажды он подслушал в лазарете разговор Джурая и Самиллы, которые как раз явились исцелять полученные в достопамятную ночь синяки. О том, что в посёлке представители беричей, о скором путешествии в какую-то неведомую сторону…

А ещё о том, что один из фургонов будет пустовать.

В ночь перед отъездом он удрал из травного дома, прихватив с собой пару сухарей и какую-то одежду, спрятался в койке-сундуке и ехал весь день, ожидая, что его вот-вот обнаружат и… что тогда? Убьют? Или упакуют в этот же сундук и преподнесут в качестве подарка непонятным беричам, которые вот так запросто пришли в гости к врагам?

Ночью Урэтхи на короткое время выбрался наружу, собираясь удрать, но не смог. Хоть воличи ехали по своей земле, войи всё же не давали себе расслабиться и выставили все положенные караулы. Он украл немного еды, едва не попался и снова спрятался в сундуке, решив покинуть караван следующей ночью.

Но Гарию понадобились иголка и нитки…

Эшван подёргал себя за бороду.

– Ты испугался, когда мы прибыли в посёлок. Может быть, ты из находников?

Тролль с кривой улыбкой покачал головой.

– Нет. Но я не рассчитывал, что мне поверят. Чего стоит слово изгнанника?..

Люди переглядывались.

– А зачем ты собирался ехать в неведомую сторону? – поинтересовался Эшван, воспользовавшись тем же оборотом, что и Тролль. – Почему просто не ушёл?

– Племя меня изгнало, – хрипло сказал Урэтхи, Гарий чувствовал его душевную боль не хуже, чем физическую. – Мне просто некуда было пойти… Проводник и все твари его, до недавнего времени я вообще не мог никуда пойти!.. и не знал, отпустят ли меня вообще.

– Ещё и напутственного пинка бы дали, – проворчал Норик. – Нужен ты нам…

И взмахом руки как будто предложил ему отправляться ко всем тварям Проводника.

Тролль недоверчиво поднял глаза.

– Неужели тебе не говорили? – спросил Алек.

– Я не спрашивал. Думал, меня ждёт рабство, и сначала было всё равно.

– Только зря всех взбаламутили… – Норик сплюнул себе под ноги, запустил пальцы в огненную шевелюру, с неприязнью глядя на Тролля. Тот съёжился.

– Зачем же вы меня исцеляли? – пробормотал.

– А что, следовало бросить тебя помирать у Камней?

По виду Урэтхи – да и всех остальных беричей, именно так и следовало поступить. Норик кивнул своим, и все отошли в сторонку.

Решение было принято быстро.

– Делай что хочешь, – Норик усмехнулся криво ошарашенному выражению лица Урэтхи. – Хочешь, вали в свои болота, эти, – дёрнул подбородком в сторону беричей, те не обратили внимания на невежливость, – тебя возьмут. Хочешь, попервах езжай с нами. Ты хоть и Тролль, авось не объешь нас. А в империи отправишься на все четыре стороны…

– Или на свою неведомую, – Эшван хмуро разглядывал Тролля.

Урэтхи обхватил голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Всадники переглянулись.

– Можешь думать до завтра, – предложил Питер. – Мы переночуем здесь, а утром в обратный путь.

Они вдвоём сидели на крыше фургона. Мона говорила не переставая, негромко, бессвязно и нелогично прыгая от темы к теме. Гарий покорно слушал, хотя у него уже звенело в ушах, подбрасывал реплики и пытался сообразить, как остановить этот поток красноречия.

– Как ты думаешь, что он решит? – Мона дёрнула головой в сторону, где у колёс соседнего фургона мирно спал берич – а может, не спал, думая, как поступить.

– Откуда мне знать…

– Если вернётся, то… плохо.

– Почему? – спросил Гарий.

– Если Тролли попросятся в союз беричей, а потом увидят там человека, которого они походя выбросили… – Мона покачала головой. – Они могут счесть, что Орлы и иже с ними слишком тесно сошлись с воличами, раз те вот так… подарили "жертву". И выйти из союза. А то и взбаламутить остальные племена.

– Наверное, – Гарий поразмыслил и понял, что Мона права. Но думать о беричах и союзах ему сейчас хотелось меньше всего – наконец-то понял, что у девчонки запоздалая истерика.

– А смелый он человек, тёзка твой.

– М-м-м?

– Не каждый осмелился бы пойти куда-то вот так… в неведомую сторону, – сделала ударение на словосочетании.

– Что это значит? – осмелился спросить Гарий.

– Неведомая сторона, – нараспев произнесла Мона. – Это такой оборот в сказках у Беричей. У нас говорится – тридевять земель. Но неведомая сторона значит и смерть, и другие страны, и вообще всё… неведомое. Мне Кнопка рассказывала, а той – тётка. Она этих сказок наслушалась, пока гостила у болотников…

– Успокойся, – Гарий осторожно тронул за плечи. Мона замолчала, вопреки его опасениям не дёрнула из-за пояса громобой. Вздохнула и привалилась к нему. Её ощутимо потряхивало.

– Испугалась? – спросил Гарий. Мона хлюпнула носом и кивнула.

– Реветь не будешь?

– Не дождёшься… – вяло огрызнулась девочка. – Ох, Гарий… как же страшно стрелять в человека. Хотя я и думала, что он на тебя нападает и вот-вот отправит… в неведомую сторону.

– Всё в порядке, – он осмелился её обнять.

– Помоги мне… – пробормотала девочка невнятно.

– Как?

– Убери эту противную дрожь.

Если бы я мог, подумал Гарий. Здесь пригодился бы не целитель, а сердцевед. При случае надо порасспросить Джонатама…

– Я не умею, – признался он.

– Толку-то от тебя… – прошептала Мона.

– Тихо, тихо, успокойся, – крепче обняв её за плечи, он принялся покачиваться, словно укачивая сына названного брата. Как ни странно, на девчонку тоже подействовало. Она затихла и лишь время от времени шмыгала носом.

– Гарий.

– Что?.. – он не сразу услышал, как его зовут по имени.

– Спасибо.

– За что? – спросил Гарий, кое-как выбравшись из сладостного марева.

– За спокойствие. Меня уже не трясёт.

– А… да пожалуйста.

– Гарий. Я уже успокоилась. Спасибо.

– Пожалуйста. Я рад.

– Гарий.

– Что?

– Спасибо. Можешь уже отпустить меня!..

А если не хочу? Мальчишка с неохотой послушался. Мона отодвинулась.

– Тогда и тебе спасибо.

– За что?

– За то, что собралась защищать меня.

Мона неуверенно улыбнулась.

– Смеёшься?

– Нет, что ты. На самом деле. Это был… очень смелый поступок.

Мона улыбнулась в темноте – он не увидел, но почувствовал.

– Не за что. Я ведь должна тебя оборонять, такого беззащитного. Иначе поколотить будет некого!.. – и махнула с крыши фургона.

– Девчонки!.. – буркнул Гарий и пошёл спать.

Солнце ещё не взошло, когда лагерь проснулся.

Тролль решил ехать вместе с караваном. Воличи не потребовали у него объяснений, беричи не стали уговаривать, и Урэтхи с облегчением вздохнул.

Итак, ранним утром гости покидали стоянку – в том же составе, что и прибыли.

– …Нет, всё-таки не в том же составе, – заявила Криста. – Минус конь.

Алек посмотрел вопросительно, девушка вручила ему поводья Пегаса.

– Но зачем? – изумился парень.

– Для будущего, – туманно объяснила войя, и Алек не стал уточнять, понимая, что ей виднее. В прямом смысле слова.

Криста потрепала коня по морде. Алек оглянулся и заметил названного брата и Мону, поманил их:

– Вот вам ещё одна забота.

– Ура! – едва не завопил Гарий в голос. – То есть… гм… вот спасибочки!.. – напустил на себя нерадостный вид. Алек оценил гримасу и взмахом ладони велел убираться вон и заняться делом. Гарий потащил коня за повод, Мона присоединилась, конь приветственно фыркнул ей в лицо.

– Убери улыбку! – зашипел на неё Гарий. Девчонка удивлённо посмотрела, он объяснил: – Если учитель дал дополнительное задание, нужно сделать вид, что изнемогаешь от непосильной ноши…

– …А не вопить радостно! – Мона подхватила игру и нацепила такую унылую физиономию, что Пегас шарахнулся, едва не уронив обоих. – Но, балуй!..

Конь оглянулся на хозяина с таким несчастным видом, как будто укорял его в предательстве – отдал на растерзание маленьким чудовищам!.. Мона и Гарий переглянулись и расхохотались.

– Интересно, для какого-такого будущего нужен Пегас, – вслух подумал Гарий.

Гости садились по коням. Юлия отходила прощаться с Троллем, – кажется, он даже поцеловал ей руку, – и все кони оказались заняты.

– Садись ко мне, – великодушно предложила Криста, восседавшая на том самом коньке, на котором ехала Юлия. – Хотя лучше вот так…

Перегнувшись, как будто готовая помочь подруге влезть к себе в седло, она подхватила Юлию подмышки, без особого труда подняла и… усадила на коня риша, который кстати оказался рядом.

Девушка издала слабый возмущённый возглас, риш замер столбом.

– Я тебя с твоей больной рукой и ногой не удержу, если что, – невозмутимо пояснила Криста. – Да и конь у него больше и выносливей.

Конюхи Мечты действительно не поскупились и то ли из уважения к ришу, то ли, что вероятнее, из желания посмеяться над неумеющим ездить верхом беричем выделили ему здоровенного жеребца. Элиан кое-как поладил со зверюгой, действительно способной без труда снести двоих. Тем более молодой Орёл не отличался грузной могутой своего отца, а странница Юлия за время своих путешествий привыкла ограничивать себя в еде.

– Я, наверное, лучше пойду п-п-пешком, – пробормотала девушка и сделала попытку слезть.

– С твоей-то ногой? Сиди, – усмехнулась Криста. Риш невольно придержал Юлию, та окаменела.

– Ходу, – распорядился Питер. – Мир по дороге!..

Все дружно откликнулись на древнее пожелание, и кавалькада покинула стоянку.

– Может быть, вовсе не Пегас важен для будущего, – Мона задумчиво глядела вслед, пытаясь постичь высший смысл прошедшего действа.

Жизнь быстро вошла в новую колею, – как колёса телег в продавленные на дороге десятками прошедших прежде. Гарий просыпался поздно, когда лагерь уже снимался с места. Находил остатки вчерашнего ужина или сегодняшнего завтрака, быстро обедал, выбирался наружу и принимался за штудирование учебника Луисы. Талант талантом, но без знаний немногого стоит…

Иногда его будила Мона – бесцеремонным потряхиванием за плечо, а то и гавканьем в ухо. После того, как Гарий выражал недовольство побудкой, а Мона высказывала всё, что думает о лентяях, они с удовольствием ругались и расходились по своим фургонам. Гарий после обеда Гарий читал не травник, а записи Вереи, а потом сходил с фургона и шёл пешком, на ходу отрабатывая очередную форму. Мона шла рядом и упражнялась не только в мечемашестве, но и в остроумии, комментируя его успехи. Гарий злился, но дело не бросал. Иногда они схватывались друг с другом, а потом приходилось нагонять караван. Благо шёл неспешно.

Настолько, что путники часто сходили с фургонов и шерстили окрестные рощи, охотились в полях на куропаток и зайцев. Еды было довольно, но одно и то же уже приелось, и каждый пользовался случаем разнообразить содержимое котлов.

Посреди дня не останавливались, жевали то, что было приготовлено утром. Когда солнце начинало клониться к закату, Гарий и Мона начинали спорить о том, кто отправится на Пегасе вперёд, чтобы подыскать подходящее для стоянки место. Там разбивали лагерь, готовили еду, ухаживали за быками и единственным конём в караване. Слушали байки войев и охотников – иногда до глубокой ночи.

На пятый день заведённый порядок был нарушен. Путешественники сидели в фургонах или шли рядом, разминаясь, но почему-то никто не исчезал в лесу, прихватив лук и стрелы. Гарий выбрался наверх и принялся за чтение, но потом забеспокоился, – Мона против обыкновения не явилась нарушить его покой.

Он слез и направился в хвост каравана. В проёме двери фургона сидела Линда, мотала на пальцы цветные нитки. Троллик поздоровался, мать Моны ласково ему улыбнулась, подхватилась, оставя своё рукоделие, и пригласила внутрь. Как-то странно добра она в последнее время, и посматривает этак оценивающе, и постоянно норовит угостить чем-нибудь…

– Спасибо, – он вежливо взял одно печенье. Несладкое. – А где?..

Что-то стукнуло наверху, по крыше пробежали лёгкие шаги. Гарий едва не подавился, когда с крыши фургона в дверной проём свесилась рыжая грива.

– Здесь я. Что, не можешь без меня ни дня прожить?

Гарий всё-таки поперхнулся, Линда одарила его хлопком по спине, а дочь укоризненным взглядом.

– Мона! Ну что такое ты говоришь?

– А чего? – невинно спросила Мона, прищурила глаз и высунула язык. Деревянная вазочка на столе подпрыгнула, из неё выпорхнуло печенье и медленно полетело в сторону девочки.

Фургон слегка тряхнуло, Мона ослабила сосредоточенность, и печение упало бы на пол, но Гарий шагнул и подхватил в ладонь. Линда покачала головой, но дочка проигнорировала её недовольство, фыркнула и исчезла.

Гарий торопливо выбрался из-за стола, поблагодарил и присоединился к девочке, без труда поднявшись наверх прямо из фургона.

– Что-то случилось? – протянул ей спасённое печенье, девочка изучила подозрительно, всё-таки взяла и принялась рассеянно жевать.

– С чего ты взял?

– Тебя не было.

– А я что, должна каждый раз бежать…

– Я просто так спросил, – поторопился сказать Гарий, чувствуя, что его вызывают на ссору.

– Лучше бы ты просто так молчал!.. – сердито сказала Мона.

– А ты… – он замолчал, не находя слов от возмущения. – При матери!.. Такое ляпнуть! "Ни дня прожить", это ж надо!

– А что, скажешь, не так?

– Не так, не так!

– Тогда чего припёрся?

– Как припёрся, так и упрусь!

– Вот и упирайся! – Мона отвернулась, тихо ругаясь под нос. Гарий вскочил и едва не махнул с крыши.

– Гарий, – остановил голос Линды изнутри повозки. – Зайди.

Мона смотрела в сторону. Парень уцепился за край двери, свесился вниз, перевернулся и оказался на пороге.

– Извини её, – тихо сказала Линда. Гарий закрыл рот.

– Я не понимаю…

– Просто у неё сегодня плохое настроение, – сказала Линда. – Тренируйся один. И не тревожь…

Такая причина, как плохое настроение, показалось Гарию недостаточно веской, чтобы прерывать тренировки, о чём он и сказал, дрожа от гнева и мало выбирая выражения.

– Видишь ли, милый мальчик, – Линда улыбнулась, заметив, как его передёрнуло от этакого обращения. – Иногда плохое настроение, которое длится несколько дней, как раз может обесценить все тренировки…

Гарий захлопнул рот и покраснел удушливо. Он понял.

– Ты понял, – Линда кивнула. – И знаешь, конечно, что сказанное ей сейчас не стоит воспринимать всерьёз…

– Я… ну… извинюсь перед ней, – пролепетал Гарий, пряча глаза и пылая ушами.

– А вот это как раз не обязательно, – твёрдо сказала Линда. – Какое бы плохое настроение у неё не было, вот так срываться на друзей недопустимо.

– Угу… – Гарий подумал. – Я… наверное, я могу… ну, как-то помочь?..

Повисла тишина. Гарий поднял глаза, женщина смотрела на него с удивлением и интересом.

– Гарий. Ты будешь великим целителем.

– Прям уж, – бормотнул мальчишка. И с чего она сделала такой вывод?

– Поверь. Но, мне кажется, моя дочь пока не способна оценить твоё искреннее предложение помощи. Сейчас – не стоит.

– Ладно, – сказал Гарий. – Тогда я… пойду?

Линда кивнула, улыбаясь.

– И помни, мы всегда рады тебя видеть – я, Норик… и Мона тоже, хотя ни за что не признается… Печенье возьми.

Гарий набрал полные горсти, попрощался и отправился к себе, едва не споткнувшись на выходе из фургона. Линда проводила его улыбкой. Смешной мальчишка.

– Юная барышня, – перестав улыбаться, она запрокинула голову к потолку и позвала негромко – если бы воспользовалась только голосом, дочь нипочём бы не услышала. – Извольте спуститься сюда.

Александр развалился на облучке, сдвинув на лицо соломенную шляпу. Поводья были намотаны на деревянную загогулину под рукой, Беломордый со товарищи шагали медленно и неутомимо.

Гарий вскарабкался наверх и сел рядом, хрупал печеньем, протянул и Алеку. Тот, благодарно качнув шляпой, взял и сунул под соломенные поля, захрустел.

И выпрямился.

– Вот те раз! Несладкое! – сказал удивлённо.

– Ну… да. А что? – удивился Гарий. – Мне нравится и такое.

Алек, не отвечая, встал, нахлобучил шляпу на голову Гария – села по самые уши, – и ушёл в фургон.

Вернулся с книгой в деревянном переплёте.

– Гляди сюда… – открыл на карте и принялся водить пальцем по изгибам дорог и рек. – Точно.

– Что? – Гарий послушно глядел, но мало что понял в пересечении линий и мелких завитушек надписей.

– Знаешь, где мы? – Алек указал. – У Трёх Братьев.

Гарий припомнил, что так называли место, обильное ручьями и небольшими болотцами.

– Кажется, есть какая-то легенда… – он по-прежнему не понимал, какая связь между картой и печевом Линды.

– Есть. Но дело не в этом, – Алек вздохнул. – Там стоят похоронные корабли.

– О! – произнёс Гарий. Ну конечно же, будет печенье несладким, когда мы собираемся проезжать мимо некрополиса!.. или не мимо, заедем?

– Ты видел сегодня Норика? – Алек думал о том же.

– Нет, – буркнул Гарий.

– Пойди поищи…

– Не пойду! – категорически отказался Гарий. Алек удивлённо посмотрел, понимающе ухмыльнулся:

– С Моной поссорился?

– Это она со мной поссорилась, – пробормотал Гарий, чувствуя, как снова заливается краской до самых кончиков ушей, до корней волос.

– Ладно, сам схожу, – усмехнулся Алек. Вручил брату карту, встал и пошёл назад по крыше фургона, в конце спрыгнул. Прямо на него шла следующая упряжка быков. Алек… шагнул навстречу между рогатыми лобастыми мордами, вскочил на упряжь, прошёлся по деревянным конструкциям упряжи, кое-где опирался на спины зверей, и вскарабкался на очередной фургон.

– Выпендриваешься? – Луиса лежала на крыше, при виде его села и ехидно прищурилась.

– Тренируюсь, – поведал Алек важно. – Не видела Норика?

– Он в хвосте, – Луиса оглянулась, полузакрыв глаза. – Ну да, вон там.

– Угу, – Алек кивком поблагодарил и отправился дальше, на поиски вожатого каравана.

Вообще-то раньше было обговорено, что Алек сам поведёт процессию, но когда молодой вой узнал, что Норик едет с ними, он с облегчением перевалил на него бремя ответственности – до самой Меты. Маленький рыжий охотник, похожий на сказочного гнома, великолепно знал дороги, мосты и броды, знал, где лучше пройти. Алек же в последнее время не усердствовал с пешими путешествиями. В одиночку или в компании пеших друзей он смог бы пройти из края в край земли воличей, но не был уверен, что проведёт караван.

Алек потянулся мыслью. Так, в этом фургоне кто-то готовит снедь для будущего привала, а здесь Линда за что-то распекает дочь, та огрызается мрачно, тут валяется и скучает большой Тролль, – после того, как он принял решение остаться, для него расчистили место в том самом фургоне. А здесь собрались несколько друзей, и идёт ленивый разговор о всём подряд и ни о чём конкретно.

Остановившись над этим разговором, молодой вой вежливо постучал пяткой.

– Заходи, – донеслось снизу и парень, как Гарий недавно, скользнул внутрь, поприветствовал людей. Ему предложили сесть, налили чаю и втянули в беседу о погоде и видах на урожай. Хотя Алек в земледелии не разбирался, а погоду предпочитал менять по своему усмотрению.

Улучив момент, спросил Норика, тот кивнул.

– Да, мы заедем туда. Кстати… – выглянул в окошко. – Скоро уже надо поворачивать, пойду на передний фургон.

И ушёл. Алек ещё немного посидел, слушая разговор, потом возок вслед за остальными свернул с основной дороги. Молодой вой вышел и пошёл пешком, без труда поспевая за караваном. Фургоны кидало по ухабам, они то и дело вязли – дорога была накатанной, за ней ухаживали, срубали кусты, но то была дорога для одиноких всадников или для пешцов.

Гарий присоединился к молодому войю.

– Уже недалеко, да? – спросил, невольно понижая голос.

– Кажется. Мы заходили с другой стороны, отсюда всё выглядит иначе, – Алек оглянулся. Некрополис закладывался не при нём, но на последних этапах постройки похоронных кораблей он присутствовал. А потом навещал каждый год. Он шёл с товарищами-войями через лес в традиционном ходже, взяв с собой только воды да немного сыти, а у кораблей встречался с приёмной семьёй – они шли обычной дорогой.

Скоро фургоны встали, не в силах преодолеть небольшой ручей. Алек поставил галочку на карте возле Трёх Братьев, заметив себе, что здесь неплохо бы поставить мостик, хоть для пешеходов, – и спрыгнул вниз, подхватил собранную заранее сумку и накинул плащ.

Люди молча собирались. Норик ломал придорожную полынь. Нарезал веточек и, зажав в кулаке, обошёл всех мужчин. Трое, кому досталась короткая, оставались при фургонах.

Алек, Джонатам и Даниэл жребий не тянули, никто не оспаривал их права увидеть учителя. Норик предложил дочери и Гарию остаться, но дети дружно замотали головами. Троллик с удовольствием бы остался, он всегда побаивался таких мест – и раньше укорял себя за трусость, недостойную мужчины, но теперь понимал, что это всего лишь чувствительность к смерти, характерная для целителя. Сейчас он не собирался потакать этой стороне своей натуры. Когда ещё придётся увидеть этот некрополис, и доведётся ли вообще?..

Прихватив с собой немудрящую выпивку и заедки, люди перебрались на ту сторону ручья и отправились вверх по руслу.

Алек шагал впереди Гария, иногда проламывался через тростник и спрыгивал в воду, шагал, распугивая быстрых мальков и взбаламучивая ил. Мальчишка смотрел, как тускло поблескивает рукоять меча, висящего у него за спиной, и бережно поддерживал собственные – до чего ж непривычно носить на поясе!..

Как будто таскать меч за спиной ты привык, – усмехнулся внутренний голос, до странности похожий на голос Моны. Ну да, раньше вообще обходился обычным для детей ножом.

Задумавшись, он споткнулся и едва не окунулся в глубоком месте. Кто-то хмыкнул за спиной – Гарий оглядываться не стал, узнав по голосу и мысленному ощущению. Какой твари Проводника она отправилась вслед за ними, шла бы, как остальные, берегом. Тем более в её состоянии гулять по холодной воде…

Холодная вода пришлась кстати – он снова залился краской, едва подумав о хвори Моны. Плеснул себе в лицо и выбрался на берег, оскальзываясь на жёсткой траве. Повернулся, собираясь помочь, но Мона проигнорировала его протянутую руку, вышла из воды сама.

Алек уже скрылся в зарослях.

– Ну и куда теперь? – поинтересовалась девчонка. Гарий повертел головой, закрыв глаза. Ага…

– Итак?

Он молча направился в нужную сторону. Мона догнала, пошла рядом, искоса глядя.

– Гарий.

Мальчишка лишь чуть повернул голову, показывая, что слушает. Не хочет разговаривать?.. ну и не больно-то надо!..

Она поотстала, сердито глядя ему в спину, и вдруг поняла, что, собственно, видит – войский плащ, парадно-траурный, чёрный, с вышитыми понизу языками пламени. Откуда?..

Гарий растерянно остановился перед зарослями.

– Заблудились? – ехидно спросила Мона.

– Нет, – мальчишка соизволил разлепить губы. – Корабли там, я шёл на эхо.

– Лучше бы ты шёл за учителем!

Гарий лишь повёл рукой, предлагая ей самой проследить за учителем. Девчонка засопела, не желая признаваться, что ляпнула глупость. Как же, попробуй его найди – ни следа, ни мыслеощущения. Гарий шёл не по следу, а на отпечаток в Живе, какой оставляла концентрация ощущения смерти.

Мона ткнулась туда, сюда, повертелась около непролазной рощи и вскинула руку, указывая. Кусты затряслись, заходили ходуном, трещали, раздвигаемые неведомой силой. Гарий торопливо положил руку поверх ладони девочки:

– Ты что творишь?!.

Рука Моны была лихорадочно-горячей.

– Да, что-то я совсем… – она уронила руку.

– Деревья-то в чём тебе виноваты?

Мона посмотрела исподлобья.

– Тогда веди меня.

Гарий решительно махнул рукой слева от рощи. Мона без звука последовала за ним.

Здесь кусты сплелись не в такую плотную живую изгородь, но всё же продираться было тяжело. Скоро попался ручей, и Гарий спустился в его русло – так идти было гораздо легче.

Позади тихонько вскрикнула Мона. Мальчишка обернулся, она стояла, согнувшись и прижав руки к животу.

– Что с тобой? – бросился на помощь.

– Не трожь!.. – выкрикнула Мона. Гарий застыл в нерешительности, потом ругнулся и подхватил её под руку. Мона слабо затрепыхалась. Он довёл до берега, снял и швырнул на траву свой чёрно-красный плащ, усадил её.

Девчонка смотрела на него свирепо, кусая губы, кривилась от боли.

– Ложись, – велел он, когда Мона не послушалась, опрокинул толчком и решительно подёрнул на ней рубаху.

Аж в ушах зазвенело от оплеухи. Он предполагал такое, но всё равно не заметил движения. Даже сейчас Мона была сильнее и быстрее его.

– Лежи смирно… смирно, смир-р-рно!.. – несколько раз повторил он, пошевелил челюстью, язык слушался плохо. Не кулаком ударила, и то хорошо, с неё бы сталось, с бешеной. – Я всего лишь хочу полечить.

– Это не лечится, – Мона скрипнула зубами, поправляя рубаху. – Это вообще не болезнь.

– Да уж знаю, – буркнул Гарий, бесцеремонно отвёл её руки и положил ладони на живот.

Наверное, его спасло только то, что она замерла от возмущения.

– Просто полечу, – снова повторил он, как будто внушая. – Думаешь, мне приятно постоянно ощущать твою боль? Тем более у тебя болит то, чего у мужчин вовсе нет – довольно жутковатое ощущение, между прочим!..

Бескорыстную помощь принять трудно. Едва Мона поняла, что Гарий заботится и о себе – или даже толькоо себе, она затихла и позволила себя обследовать.

Гарий не разбирался в такиххворях и потому лишь прокачал энергию через тело. Вреда не будет, но и помощь невелика – хотя бы боль утишить.

– Матери обязательно скажи, – велел он. – И Луисе. Ты как не девчонка, может, хватит притворяться мальчишкой-сорванцом?..

– Зато ты – словно не парень вовсе!.. – Мона прикусила язык и глянула испуганно. Однако Гарий, к её и своему удивлению, не обиделся. Как там Линда говорила – не воспринимай всерьёз сказанное.

– Прости. Я не считаю тебя… – Мона шмыгнула носом. – Не считаю…

От ладоней целителя шло мягкое успокаивающее тепло, хотелось просто закрыть глаза и лежать, наслаждаясь им.

– Пока всё, – заключил Гарий, в последний раз проводя пальцами по гладкой коже. С усилием оторвался.  Всё-таки – девчонка…

– Спасибо, – пробормотала Мона. Да что это с ней? Минуту назад была готова разреветься от боли и унижения, прибить вредного мальчишку, а сейчас чувствует беспредельное доверие и… ну уж нет, глупости!..

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался вредный мальчишка, помогая ей подняться.

– Гарий, – вставая, она уткнулась ему в плечо и с удивлением обнаружила, что чуть ниже.

– Чего?

– Зачем ты… ну, рубаху поднимал? – торопливо отстранилась и принялась заправляться. – Как будто ткань может служить преградой для Живы!..

– Не может, – согласился Гарий. – Но мне так удобней. Контакт лучше.

– Удобней, да?.. – подозрительно переспросила девочка.

– И приятней, – добавил Гарий.

С минуту она стояла с открытым ртом, осознавая его слова. Потом замахнулась и…

Удар пришёлся в раскрытую ладонь Гария. Мальчишка усмехнулся.

– Дважды на один и тот же трюк?..

– Я тебя придушу – и положу здесь же, на первом корабле!.. – Мона попыталась использовать другой трюк, и Гарий перехватил и левую руку. Двигаясь нарочито медленно, словно объясняя младшим боевую ухватку, потянул на себя и вниз, заводя её руки за спину и привлекая к себе. Наклонился и поцеловал.

У девочки подкосились колени, и Гарий обнял её за талию – при этом на всякий случай держа руки недалеко от рукоятей ножа и громобоя. Мало ли что она удумает…

Мона как будто не собиралась вырываться, хвататься за оружие. Ответила на поцелуй слабым движением губ.

Гарию пришлось отстраниться самому – хотя бы чтобы вдохнуть. А заодно оценить, не пора ли спасаться бегством.

Мона смотрела на него вполне мирно. Гарий снова наклонился к ней…

– Вообще-то у меня есть в запасе ещё один трюк, – сообщила Мона, переступив с ноги на ногу. Гарий торопливо отпустил, отстранился.

– Надо идти, – не узнав собственного голоса, вдруг ставшего странно хриплым.

– А ты знаешь, куда? – немедленно подколола Мона. Как будто ничего не случилось.

– Туда, – Гарий наобум махнул рукой и принялся ломиться через заросли, словно его тёзка – молодой тролль. Уши его пламенели. Мона ощупала собственные, потом потрогала губы. Вернулась к воде и поплескала себе в лицо. Лёгкое касание Узора – забытый на земле плащ прыгнул ей в руки.

О большей части погибших в первые дни Летней войны позаботились церковники. Но некоторые тела воличей остались целы, оказывая уважение чужим мёртвым, их только положили в лесах на наскоро сбитые помосты, жечь не стали, опасаясь устроить пожары.

Возвращаясь на покинутые земли, воличи восстанавливали деревни – и строили города мёртвых, некрополисы. В одном из них, возле Трёх Братьев, лежит человек, учитель Алека…

Книга Еджи

Гарий всё-таки угадал.