Текст книги "Перед бурей (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

Тут Джо проснулся, смутно понимая, что ненароком заглянул в чужие сны. Девчонку в кольце его рук явственно потряхивало. Бестрепетно, как же…

– Щас, – пробормотал Джонатам. – Так я и позволю тебе убить себя.

Мысленно потянувшись, он сдёрнул прочь недобрые тёмные сны, взамен оставив что-то своё. И сам угодил в ту же ловушку. Сон был наполнен согласным движением горячих тел, шёпотом и беззаботным девичьим смехом.

Симона проснулась, улыбаясь в блаженной неге. Снилось что-то хорошее. Она моргнула, открыла глаза. Прямо перед лицом маячило светлое. Девушка сощурилась.

Мускулистая рука с тёмными редкими волосками.

Симона едва слышно ахнула, мгновенно припомнив всё – и сны, и то, что им предшествовало. Кто-то завозился за спиной.

– Доброе утро, – пробормотал прямо в ухо сиплый голос. Рука, в которую она уже нацелилась вцепиться зубами, исчезла, непристойная обнимающая тяжесть ушла. Девушка подхватилась… и едва не заорала в голос. Забытые раны тут же напомнили о себе, взорвались болью, скрючив тело.

– Что?.. – ненавистное лицо появилось перед ней, руки запорхали. Прикосновения как будто вызывали электрическую щекотку.

Боль постепенно отступила. И гнев тоже, обнаружила девушка. Более того, хотелось так и сидеть, сладко ёжиться от прикосновений.

– Ты… скотина… – как сплёвывая слова, начала она, снова накручивая себя. – Ты чего мне всю ночь внушал?!.

А ты прям так уж и противилась, ехидно прозвучал чей-то голос. Её собственный, вот чей.

– Я не нарочно, – буркнул Джонатам, тоже смущённый донельзя. Девушка зарычала сквозь зубы и набросилась с кулаками, бестолково, забыв то немногое, что знала.

– Эй, эй, полегче!.. – Джонатам обхватил запястья, удерживая, и они вдвоём повалились на лежанку.

– Вы чего там возитесь? – пробормотала Луиса, ворочаясь с боку на бок. – Нашли времечко… Уже, пожалуй, пора вставать, что же не будят… ох!.. А где?..

Она рывком села на разорённой постели. Джо и Симона возиться прекратили, удивлённо уставились на неё – взъерошенную, с хвоёй в волосах, с фингалом на половину лица, уже спавшим и радужно зацветающим.

– Что случилось? – спросили в один голос.

В широко раскрытых глазах девушки ещё бродили тени снов. Луиса сморгнула их, прищурилась… и в ответ принялась неизобретательно и монотонно ругаться.

Симона пихнула Джонатама в бок, раз уж был столь неосторожен, что отпустил и подвернулся, и закрыла глаза.

– А и в самом деле, где?.. – Джонатам почувствовал, как её быстрая мысль что-то ищет в Живе. От недоброго предчувствия вдруг похолодело в животе.

– Где – кто? – уточнил он. Нет, быть того не может!..

Ответить никто не соизволил, и Джо сам закрыл глаза, погружаясь в золотое сияние Живы.

Вот Симона. Он потрогал её, ощутив отголоски боли, и физической и душевной. Вот Луиса, её в Живе ни с кем не перепутаешь. Надо ей сказать, пусть поможет Симоне. Вот люди снаружи, друзья, сородичи Алека. А вот тут ночью убили человека – Джонатам налетел и едва не выскочил в реальный мир от ударившего эха смерти.

Все люди светятся, кто-то ярче, кто-то тусклее. И нигде нет того тёмного провала в Живе, который с недавних пор обозначал Алека.

– Ушёл, – сделал вывод Джонатам, очнувшись. – Удрал, чтоб ему!

Он подхватился и выскочил из мастерской, застрял в дверях с Симоной. Луиса наподдала сзади, и они вылетели наружу.

Было раннее утро, но уже никто не спал. Люди стояли группой, переговаривались угрюмо. Кажется, сородичи Алека восприняли его тайный уход как личное оскорбление. Джурай вовсе в полной мере соответствовал своему прозвищу – бешенством от него так и плескало.

– З-з-записку оставил, – сообщил, потрясая лоскутом тряпичной бумаги. – З-з-заботливый придурок!..

– Чего там? – спросила Луиса, перехватывая его руку. – Отправляйтесь домой… возьмите мать, брата, Даниэла… сообщите остальным… мы вас догоним… позаботьтесь о Лине…

Джурай аж зарычал, его трясло от злости.

– Интересно, с чего бы это он просит позаботиться о жене, – пнул подвернувшуюся деревяшку, – когда тут же обещает догнать!..

– С него станется в одиночку на всех напасть, – задумчиво сказала Луиса.

– Угу. С него станется и напасть, и победить!.. – Джурай полоснул яростным взглядом, Луиса уронила полыхнувшую записку, торопливо затоптала. – Бешеный, чтоб тебя, держи себя в руках!..

Джурай закрыл глаза, стиснул кулаки и челюсти и ритмично задышал, выпуская воздух сквозь зубы.

– Я спокоен… – заунывно начал.

– Как весенний паводок и лесной пожар!.. – Луиса разглядывала то, что осталось от письма. – Ладно!.. Александр, конечно, придурок, но, может быть, ему хватит соображения не переть в лоб, а осторожно прокрасться и выкрасть отца?

Ответ пришёл тут же.

– Там этого… – выскочил из соседнего дома Пегий. Его пегая борода тряслась, – ну, того!..

– Чего – того? – раздражённо рыкнул Джурай.

– Трупа!.. – выдохнул Пегий. – Раздели!..

Все переглянулись и поспешили туда, где вчера положили тело. Действительно, на Даге остались только нижние портки. Пропали и ножны с ремнём, только сапоги стояли рядом.

– Может, и выгорит, – задумчиво пробормотал Джурай. – Телосложение у них одинаковое. В сумерках… говорили, Дага нелюдимый, никто не удивится, если… тут всё зависит от того, когда Алек ушёл…

Он повернулся к селянам. Один парень, тот самый, вчерашний бдительный страж, стоял, неловко перекосив шею и поддерживая голову рукой.

– Как раз ночь повернула на утро, – сипящим шёпотом ответил Мих, его здорово кренило в сторону. – Мне показалось, мышь кричала, и лошадь фыркнула… Я подошёл, а тут сзади и цапнул он меня за шею… опять…

– Опять?

Мих уныло кивнул, – ну, насколько он мог кивать. Луиса подпёрла его и занялась шеей.

– М-да… – вздохнул Джонатам. – Не переживай, ты всё равно не смог бы его задержать… и вообще удивительно, что заметил. Вернётся – покажет, каким приёмом он тебя снял.

– Жду не дождусь, – без особой радости буркнул мальчишка, а стоящих рядом вдруг одолел кашель.

– Ну, молодцы, что будем делать? – поинтересовался Пегий вполголоса.

– А что тут можно сделать? – буркнул Джо, туже затягивая ремень ножен. – Этот приду… может быть, он справится и без нас. Но я всё-таки намерен идти туда и помочь. Если не драться, то драпать.

Джурай сплюнул под ноги, показывая, что он думает о таких друзьях. Мужчины переглянулись – и согласились.

– А с этой что делать? – поинтересовалась Луиса, кивая на Симону. Пленница слонялась рядом с независимым видом, прислушиваясь.

– А чего с ней? – Джурай покосился. – С нами пойдёт, может, пригодится… для чего-нибудь. Врага там отвлечь…

Симона показала язык.

– Вот спасибо, храбрые воины, – пропела.

– Пожалуйста, – буркнул Джурай.

– Летучих мышей не хватает, – перебила Луиса, она как раз вернулась от лошадей.

– Чего?

– Одного кожана нет!..

Люди переглянулись.

– Вряд ли Алек выпустил его просто так. Кому-то отправил письмо, – пробормотал Джонатам. – Но кому? Если я всё правильно понимаю…

Симона поёжилась, когда все взгляды скрестились на ней. Дёрнула плечами.

– Кожаны знают дорогу только к следующему чертогу.

– Алек написал церкви, – сделал вывод Джурай. – Но зачем? Ерунда какая-то…

После короткого совещания было решено, что девушки останутся в деревне Проклятых вместе с другими радоничами. Однако Пегий и Мих смогли настоять на своём участии в походе за дором.

– Тогда не жалуйтесь на скорость, – буркнул Джурай. Те заверили, что это ещё не определено, кому придётся жаловаться.

Двинулись.

Джонатам на ходу соображал над смыслом поступков Алека. Друг, конечно, не мог знать, как церковники обычно пишут свои летучемышиные письма. Тайные знаки, почерк, может быть, есть даже какая-нибудь быстропись… В общем, адресаты тут же поймут, что писал не церковник. Как бы Алек не подписался.

Ночью говорили про Стат, вспомнил Джо. Может быть, Алек как раз написал церковникам, желая предупредить о работе здесь эмиссаров Стата. Письму от невесть кого они, конечно, просто так не поверят… но обязательно заинтересуются. И пришлют… кого-нибудь. Вот только кого?

Тот церковник, однокурсник Алека, говорил, что сам не раз пытался привлечь внимание старших к тому, что происходит здесь… и неудачно. Почему? Церкви не свойственно равнодушное отношение к беспокойным окраинам Каррионы.

Разве что…

Разве что церкви покуда не до окраин. Потому что неспокойно в самой Каррионе.

– Что ж я не учился на логика, – пробормотал Джонатам и сосредоточился на дороге, которой несколько часов назад прошёл Алек.

Алек решился.

Бесшумно встал. Где-то в темноте пульсировал разум сторожа, мужественно борющегося со сном. Алек обошёл его стороной. Дверные петли едва слышно скрипнули, вой тоже скрипнул зубами и затаился. Нет, не заметили…

Он шагнул во мрак, слабый цветочный запах щекотал ноздри. Кровь убитого уже густела, превращаясь в мир, однако тело пока ещё не окоченело и тяжело моталось в руках, пока Алек его раздевал. Молодой вой чувствовал себя осквернителем могил. Всего лишь плоть. Всего лишь одежда.

– Извини, – уложил тело на место. Натянул куртку и штаны, подёрнул даго на поясе и уложил капюшон так, чтобы торчащая из-за плеча рукоять меча была закрыта. Сойдёт…

Друзья, конечно, обругают – и будут правы. Время казалось ему подкрашенной водой, безвозвратно утекающей куда-то по трубочкам клепсидры, поворачивающей стеклянные колёса и ажурные снежинки тончайших медных шестерёнок… Жаль красивую вещицу, вот только вынести её из чертога не было ну никакой возможности…

Алек выбросил посторонние мысли из головы и погладил исцарапанную крышку стола. Нашёл более-менее гладкий уголок, пристроил бумагу. Убедившись, что караульный бродит поодаль, зажёг огарок спиртовой свечки.

Пенал для письменных принадлежностей так и лежал в поясной сумке, ни разу за время путешествия не открытый. Алек достал и растёр палочку чернил – за водой идти лень и опасно, так что собственной слюной. Мелкое металлическое перо, сроду не чищенное, скользило из пальцев и ставило кляксы, в конце концов первый вариант послания пришлось забраковать и кое-как обстрогать нормальную палочку-держак.

С письмом церковникам оказалось ещё сложнее. Пришлось писать мелко-мелко.

Сообщаю Церкви, что в Дорлунде происходит смута. Засылы Стата играют на чувствах местных уроженцев, используя легенды для создания образа некоего «законного правителя». Многие были обмануты и вовлечены в бунт против

Алек тяжко сглотнул, тихо ругнулся и вывел:

законной власти.

Лучше так.

Верноподданные жители Дорлунда, неприсоединившиеся к смуте, подвергаются грабежу и притеснению. Был разорён и сожжён чертог.

Это их встряхнёт.

Ради мира и спокойствия нужно успокоить мятежный край, взять возмущающих умы засылов Стата и вернуть законность в этот край.

– Придите к нам и володейте нами, – с отвращением пробормотал Алек. Вообще-то историю он любил, но легенда о том, как радостно приветствовали Карриону отсталые племена, казалась ему насквозь фальшивой.

Больше на бумажную полоску ничего не влезало. Алек подумал, как бы подписаться, поглядел на исцарапанный стол и коротким росчерком изобразил силуэт лежащей кошки. Сойдёт.

Спиртовая свечка фыркнула искрой, вспыхнула ярко и погасла. Алек впотьмах нашарил бронзовый цилиндрик для посланий, отправляемых с летучими мышами. Подул на лоскут бумажки, помахал, высушивая чернила. Наощупь защемил край в разрезе барабана и закрутил барашек, упаковывая послание.

Теперь последнее…

Кони так и стояли в роще поодаль. Конечно, их разгрузили, и богатства, собранные церковью, покидали просто на сырую землю. Клетка с мышами висела на дереве. Алек скомкал черновики писем, поджёг. Мыши тут же зашебуршились, писком и чириканьем выразили своё неудовольствие. Молодой вой облился холодным потом. Подсвечивая себе горящей бумагой, сунул руку в сонное копошение и, конечно, был немедленно цапнут.

Ругаясь вполголоса, Алек достал одного кожана, ощупал. В летучих мышах он разбирался слабо.

– Надеюсь, ты долетишь, – обратился к добыче. – Эвон какой здоровый…

Кожан не выразил энтузиазма. Спасаясь от очередного укуса, Алек спрятал его за пазуху, проверил цилиндрик с посланием в кармане. Уронил горящую бумагу и тщательно растёр сапогом.

Вовремя.

Алек услышал тихие шаги. Кому-то не спалось в ночь глухую. Впрочем… ясно кому. Надо же, какой старательный парень. И дрёма его не одолела после долгой прогулки по лесам…

Привлечённый писком летучих мышей и примерещившейся вспышкой света в стороне, Мих направился к коням, не озаботившись никого разбудить. Он крался… если это можно так назвать. Должно быть, сам себе парень казался ловким прознатчиком, бесшумно скользящим в ночи. На взгляд же Алека Мих топал как элифант, да ещё и сопел возбуждённо.

Развлекаясь, Алек пропустил парня мимо себя и зашагал следом.

Мих повёл носом и удивлённо ругнулся, почуяв запах гари. Поразмыслил и, видимо, всё же пришёл к выводу о необходимости поднять тревогу…

Вот только сделать это ему не дали. За спиной возникла тень, набросилась и смяла, схватила за горло, придушила.

Взвалив невезучего парня на плечо, Алек пошёл к деревне Проклятых. Сгрузил ношу у стены первого попавшегося дома и сначала зашагал. Отойдя подальше, выпустил летучую мышь и побежал – неторопливо, по-волчьи.

Небо на востоке чуть посветлело.

Перед самым рассветом он у самого основания был уже у основания Лаг-Аргаран. Одежда почти высохла, пришлось преодолеть две речушки напрямую, лишь скинув сапоги.

Несколько раз он находил и терял разбойную тропу, она, петляя, шла меж холмов, по распадкам и вдоль небольших рек до бродов. Алек шёл почти по прямой, не обращая на тропу внимания – и снова наткнулся на неё у основания горы.

А быстро добрался… недаром каждый год ходил в ходж из Мечты к некрополису. Тогда и научился впадать в транс движения, когда двигаешься легко и естественно, растрачивая ровно столько сил, сколько надо.

Он прикинул направления штурма. Много ли часовых? Они, конечно, разбойники, но, пожалуй, не стоит полагаться на раздолбайство врага. Да и чеф у них, судя по рассказам парней, крутой…

Алек начал восхождение и через какое-то время наткнулся на укрепление. Поднятые сюда стволы деревьев крест-накрест перегораживали тропу, за ними был копан небольшой ров. В стороне груда камней, которые так удобно сбрасывать на идущих по тропе.

Людей тут не было.

Пройдя через засидку, Алек решил сократить путь по скале и кустам, вскарабкавшись сразу на следующий изгиб тропы.

Серые камни дышали холодом и сыростью. За шиворот скалолазу капала роса с ползучих кустарников. Иногда попадались непролазные колючие заросли, их приходилось обходить.

Кто-то прошёл тропой, Алек затаился, приникнув к камню. Невнятный бубнёж, не иначе, горе-вояка жалуется на злого чефа. Скоро звук пропал, и Алек приникшей к камню ящеркой скользнул наверх, закинул себя на тропу. Пришлось поторопиться – разбойник развернулся и пошёл назад.

Следующая застава была сделана сразу за поворотом тропы. Алеку пришлось спуститься ниже и обогнуть её по уступу скалы, цепляясь за трещины, а то и за жёсткие колючие плети камнеломки. Снова послышались голоса. Ориентируясь по звукам и по мыслеощущению, Алек обошёл сторожевой пост.

И почти сразу же наткнулся на следующий.

Тропа здесь сужалась. Времени прятаться в кусты или тихариться меж камней не было, со спины шёл ещё кто-то – страж или праздношатающийся. Алек поглубже надвинул капюшон и внаглую попёр вперёд.

Сработало.

Несколько кольев, поставленных заслоном. Через узкий проход между ними вышли два разбойника.

– Сэнир Дага, – даже обозначили поклон. Алек невнятно буркнул что-то вроде приветствия и, видимо, ошибся. Левый нахмурился и шагнул вперёд, вглядываясь в полутьму под капюшоном. Правый поправил кобуру громобоя – не угрожая, скорее показывая начальству, что бдит.

Алек поднял руку, сдёргивая капюшон, прыгнул вперёд, и полоса тускло сверкнувшей стали вылетела из ножен. Любопытный повалился. Второй страж отскочил и ударился о заострённый кол, его пальцы скребли по кобуре, рот открылся для вопля…

Алек метнул дагу, и разбойник захрипел, навалился на кол спиной и зацепился одеждой, повис.

Вышедший из поворота тропы разбойник споткнулся, увидев незнакомца на тропе и два трупа. Алек повернулся, и разбойник шагнул назад, схватился за горло. Его шея сломалась с отчётливым хрустом, труп ещё немного повисел в воздухе, потом обвалился на камни, как брошенная тряпичная кукла.

Алек прикинул, сколько у него остаётся времени. Слишком уж всё…  правильно, да, именно так – всевозможные посты, бродящие между ними караульные, засеки… Как будто не разбойники сидят на горе, а воинский отряд. Скорее всего, убитых скоро обнаружат.

Он поспешил наверх, уже почти не скрываясь.

Камень сорвался с горы и ударил стоящего в висок, швырнул вниз. Алек прикинул, куда он упадёт – по всему выходило, что не на тропу. Удачно.

– Что случилось?.. – выскочил из-за поворота ещё один разбойник и налетел на метательный нож. Алек тихо помянул Проводника. Если среди разбойников есть кто-нибудь вроде Джонатама, Луисы… да хотя бы Тролля, в котором столь неожиданно появился талант сердцеведа!.. наверху уже знают, что идёт кто-то, без особого почтения относящийся к человеческой жизни. Остаётся надеяться, что люди, способные почувствовать издалека смерть, едва ли попадут в лесные тати, и разбойники не слишком связаны узами дружбы, чтобы ощутить смерть товарища.

Слабое утешение.

Ага, вот и лагерь. Куски парусины, натянутые между ветвями деревьев, обозначают палатки, на входе на площадку рогатки, при них сторожевой пост.

Алек не стал дуром переть на рогатки, он поднялся чуть выше. Там была небольшая площадка, обычное место конечного привала для традиционного Барсова ходжа. На этом камне он тогда сидел, вытянув натруженные ноги, вот кусты, которые он едва не сжёг. Кажется… Алек пригляделся к зелени. Ну да, сухие ветви, полусожжённые тем припадком бешенства, послужили опорой для новой зелени. Алек горько усмехнулся. Можно сказать что-нибудь высокофилософское…

Дальше площадка чуть расширялась, в конце её Макшем и Влад когда-то давно установили Знак. Алек подошёл и замер. В нос ударила явственная вонь.

Ах, скоты…

Желчь поднялась к горлу, по венам как будто плеснул жидкий огонь. Алек скорее ожидал, что Знак окажется выворочен из земли, небрежно брошен, может быть, даже сожжён… но деревянная конструкция всё так же возвышалась над камнями.

А под ней разбойники устроили отхожее место.

Алек отвернулся, глядя с Барсовой горы на ещё тёмное море лесов под ней, перевитое полосами утреннего тумана, на полоску света на востоке. Изыскивая спокойствие в красоте ликующей жизни, он пытался вытеснить из сердца чёрный гнев. Зверь рычал и бился на цепи: убьём их! убьём их всех!..

Послышались чьи-то шаги, немелодичное насвистывание, и на тропе появился разбойник.

Очень кстати.

Разбойник шёл привычной тропой, на ходу развязывая гашник. Вперёд он не смотрел и едва не натолкнулся на Алека, стоящего под опоганенным Знаком. Буркнул ругательство и только потом понял, что седовласый парень ему незнаком.

– Э-э-э… – разбойник потянулся за мечом, и с него немедленно спали штаны. А потом он увидел глаза Алека.

Разбойник открыл рот, но вместо крика тревоги оттуда вырвалось облако дыма. Тело изогнулось в агонии, и на камни рухнул уже труп с лицом, сожжённым, как забытая в костре картофелина.

Перебор, – сам себя укорил Алек. Убийство не остудило жажду крови, но он хотя бы снова стал внятно соображать. И понял, что бросаться на разбойничий лагерь сверху с берсерковским завыванием по меньшей мере неразумно.

Выбрав подходящую трещину между камнями, Алек принялся спускаться вниз.

Лагерь просыпался.

Алек чувствовал, как люди возились в своих палатках, слышал сиплые со сна возгласы, невнятную брань. Кто-то разводил костры, запахло пищей. Сумерки потихоньку расточались восходом.

Вой петлял между палатками и кустами, стараясь избегать людей. Пару раз он всё-таки налетел на них, пока выручала наглость – никто и предположить не мог, что враг вот так явится в разбойничий лагерь.

Ещё сверху он заметил, что лагерь выглядит как-то странно. Здесь, снизу, понял.

…Учеников имперской школы зачастую использовали в качестве дешёвой рабочей силы. Помимо учёбы и тренировок они должны были присматривать за садами и огородами – плодами с которых питались и сами. Ещё ученики участвовали в строительстве дорог, военных укреплений и даже замков. Считалось, что обсчитывать архитектуру строящихся зданий, мешать раствор и таскать туда-сюда тяжёлые камни – хорошая практика.

Именно на каменную разметку это и походило. На намётки будущего замка. Кресты и углы, выложенные из каменных глыб, брёвна, лежащие невесть как и явно мешающие ходить по территории, обозначали внутренние стены, срубы высотой в пять-десять брёвен – основы башен и пристроек.

Полог палатки откинулся. Алек спрятался в тень и расфокусировал зрение, избегая прямых взглядов. Тот самый, начальствующий над остальными разбойник вышел наружу. Оглянулся на палатку, скривив презрительную мину, что-то пробормотал.

Алек глянул на него, оценивая – коротко, искоса, стараясь не испытывать эмоций, смотреть бесстрастно. Верховный разбойник не слишком могуч и широкоплеч. Здоровяком не выглядит, но Алек прекрасно знал, какими неприятными противниками могут быть такие жилистые ребята. Дага, впрочем, был явно поопаснее, чем этот.

– Клянусь гербом!.. – бросил главарь в пространство. – Дага не появлялся?

– Никак нет, сэнир, – около палатки возникла пара… подхалимов, так их определил Алек. Угодливо склонённые спины, подобострастные улыбочки. – Вы уже проснулись, сэнир?

– Я не только проснулся, я уже успел с утра пораньше испортить себе настроение, – буркнул "сэнир". – Клянусь гербом, как же он мне надоел, этот немытый селянин!.. ума не приложу, зачем он понадобился нашим высокимпокровителям…

Интересно, что за высокиепокровители имеются в виду? Главарь явно вложил какой-то особый смысл в это слово. А подхалимов явственно передёрнуло. Боятся?

– И, главное, не кричит. Кто бы мог подумать, крепкий, – главарь улыбнулся. – Надеюсь, потом, когда они закончат с ним, мне можно будет его убить.

Алек прикрыл глаза и протянул руки в темноту, касаясь жёсткой шерсти зверя. Да, пообещал, обязательно убью – но потом, когда закончу с ним!..

Раздался тонкий перезвон, как будто ветер тронул ветряные колокольчики. Алек заморгал, завертел головой, стараясь понять, откуда идёт звук.

– Вспомни – оно и всплывёт, – произнёс главарь странную фразу и сунул руку в карман. Блеснула медь. Музыка ветра повторилась, она звучала с ладони главаря.

– Брысь, – спокойно сказал главарь, и подхалимы тут же заспешили прочь. Музыкальная фраза прозвучала ещё раз, и главарь чем-то щёлкнул.

– Слушаю, – с ленцой произнёс.

– Почему сразу не отвечал? – спросил какой-то безликий голос. Наверное, так могло бы говорить какое-нибудь механическое устройство.

– Я был занят, – поведал главарь. – Со всем моим почтением, у меня есть и другие, более важные дела…

– Кстати, о важных делах, – перебил странный голос. Алек от изумления едва не вывалился из своего укрытия. Голос доносился из ромба на цепи, точно такой же, как та, которую Алек перерезал вместе с горлом горлопана на майдане!..

Главарь потемнел лицом – как же, какая-то медяшка его перебила.

– Слушаю, – произнёс ровно.

– Он идёт к вам.

– Кто идёт к нам? – переспросил главарь как будто без особого интереса, но Алеку было видно, как он насторожился.

– Тот, кто нам и нужен. Седовласый мальчишка.

– Что ж, мы его поймаем, – снисходительно сказал главарь. – Выполним ваше условие. Надеюсь, что и вы не замедлите…

Он позволил фразе многозначительно повиснуть, не договорив: иначе…

– Не замедлим, – заверила медяшка. Она вроде бы не испугалась. Цепь свисала из кулака, чуть покачивалась. – Помните – брать его живым.

– Мы помним, – сказал главарь. – Погодите. Он что же, идёт один?

Медяшка издала смешок.

– Да. Его друзья только-только проснулись и обнаружили его отсутствие. Не знаю, когда он вышел из их лагеря, но он вполне может быть уже у ваших ворот.

Главарь фыркнул, очень похоже передразнив дерзкую вещицу.

– В таком случае мы его нежно спеленаем и передадим вам, – сказал.

– Не забывайте о наших подарках, сэнир Кома, – сказала медяшка. – И, кстати, чем вы там занимались, что не сразу ответили?

– У меня много дел, – главарь стиснул цепь в кулаке. – Очень важных.

– Несомненно, – в механическом голосе прозвучали ироничные нотки. – И все остальные тоже заняты? Очень важными делами? Передатчик за номером три не отвечает, последний раз его запеленговали где-то на дороге у чертога. Четвёртый передатчик какое-то время был в Дорнохе, а потом там случился пожар, и сигнал тоже пропал. Двойка у вас в лагере – но не отзывается на вызов. Что у вас там происходит?

Алек почти ничего не понял, но, должно быть, новости были недобрыми. Главарь помрачнел и пробормотал, что он выяснит, что случилось.

– Выясняйте, сэнир Кома, – с определённо издевательскими интонациями сказала цепь. – Мы свяжемся с вами, скажем, ближе к обеду. Или вызывайте нас, если поймаете седовласого. Конец связи.

– Конец связи, – повторил главный и закрыл ромб.

А говорят – Слухачи, Слухачи, подумал Алек, слушая, как главарь вполголоса бранится, тиская в кулаке вещицу так, что та аж скрипит. Он счёл момент подходящим и шагнул из тени.

Главарь мгновенно развернулся к нему.

– Дага. Явился наконец, – начал зло. – Вспомни, оно и всплывёт.

Ну и что же там, в лесу, тебя так напугало?

Алек неопределённо повёл рукой.

– В следующий раз бери передатчик, – прорычал главарь. – Наши высокиедрузья жаждут слышать твой голос. И плевать им на все неудобства!..

Ну, выкладывай, что там случилось? Тебя не было целую ночь и, наверное, ты знаешь, куда подевались Рыжий и Клаус?

Алек подошёл к нему почти вплотную и откинул капюшон, и главарь поперхнулся вопросом.

– Ты кто такой? – поинтересовался оторопело.

– Не узнаёшь? Вы ловите меня.

– Ага. Сам пришёл, – главарь помолчал, таращась, как на диковину. Нет, на что-то, чему не место в его картине мира. – А где Дага?

– Я его убил.

– А. Хорошо, – главарь помолчал. – Наконец-то хоть кто-то его убил. А Клаус, Рыжий?

– Обладатели цепей? Они тоже мертвы.

– Вот это хуже, – главарь нахмурился. – Они были дураки, но дураки исполнительные.

– Мой отец, – Алек решил, что его очередь задавать вопросы. – Что вы сделали с ним?

– Как ни странно – почти ничего, – главарь паскудно ухмыльнулся. – Он жив и почти здоров…

Почти. Алек опустил веки, чтобы не видеть, как мир теряет краски.

– Мы отдадим тебе его, – продолжил разглагольствовать главарь. – Если ты будешь послушным…

Алек улыбнулся, и главарь осёкся. Подобрался.

– Парень, ты в центре враждебного лагеря. Ты не сможешь выбраться отсюда. Стоит мне позвать…

– Сейчас я заберу его, – тихо сказал Алек. – И уйду. Так или иначе. Если ты позовёшь кого-нибудь – они умрут.

То, что сработало с Симоной, не впечатлило главаря. Он усмехнулся и нарочито медленным движением сунул в карман цепочку.

– Мальчишка!.. – прошипел. – Ты не представляешь, чьё внимание ты привлёк!

И обратным движением, откинув полу куртки, рванул из скрытой кобуры какое-то оружие, похожее на пистоль или данг, выстрелил от пояса. Штука не грохнула пороховым зарядом и не щёлкнула пружиной, а слабо зажужжала, и из дула вырвалось сиреневое свечение.

Алек шатнулся вбок, выхватывая меч… и уронил. Левая рука вдруг полыхнула болью, а потом онемела до самого плеча и беспомощно заболталась.

– Не брыкайся, – с досадой проговорил главарь, наставляя своё оружие ему в грудь.

Алек ударил силовой волной.

Оружие мотнулось в руке разбойника, и он закричал, когда невидимые щупальца стиснули его кисть, ломая кости – и заодно оружие, зажатое в руке. Вещица упала ему под ноги.

– Что это за хреновина?!. – Алек пытался вернуть контроль над левой рукой, которая висела, как парализованная.

– Ублюдок! – взвыл главарь, неловко выхватывая левой тонкий длинный меч. – Ты мне руку сломал!.. и парализатор – ты знаешь, во что он мне обошёлся?!.

Ага, парализатор, значит… Подходяще. Что ж, запомним. Алек повёл правой рукой, и меч прыгнул ему в ладонь. Верховный разбойник налетел – и отскочил, когда весь его натиск пропал вотще.

– Ух ты, – пробормотал, разглядывая разрезанный рукав куртки. Чуть дальше – и пролилась бы первая кровь. – Наконец-то достойный противник в этом медвежьем углу… Знай, о маленький варварёнок – перед тобой че Кома!.. Мой герб – серебряная цапля на зелёном фоне.

И че Кома весьма изысканно поклонился, умудрившись этим поклоном выразить презрение. Впрочем, ему тут же пришлось неловко отскочить вбок от мелькнувшей стальной молнии.

– А я Дораж, – прорычал Александр, наступая. – И мой герб – лежащий чёрный барс на красном фоне!.. – с каждым словом он наносил удар.

– Уж больно круто ты взял, че Дораж, – усмехнулся главарь разбойников. – Чёрный и красный – королевские цвета!..

– В самом деле? – восхитился Алек. – Надо же, как удачно совпало!.. Ведь я и есть наследник-истинной-крови!

Тремя ударами он загнал врага в промежуток между палатками, ограничивая ему свободу маневра. Че Кома ударил силовой волной, Алек защитился и отступил на шаг. Разбойник помедлил, удивлённо разглядывая юношу – по его расчётам, тот должен был улететь в колючий куст. Алек усмехнулся, подвесив перед собой меч жгутом силы, дёрнул плечом. Безвольно болтающаяся левая рука улетела за спину, он поймал её правой и заткнул за ремень. Во время тренировок точно так же приходилось браться за пояс, когда соперник "ранил" руку.

– Чеф!.. – привлечённый криками и звоном стали, из-за палатки выскочил разбойник с мечом в руке. – Что случи…

Возглас оборвался тихим сипом, когда висящий в воздухе меч Алека метнулся и перечеркнул ему горло. Струя крови забрызгала полог палатки, невероятно алая, даже светящаяся… Алек понял, что мир вокруг стал всевозможных оттенков серого. Лишь кровь имела цвет, и полыхали эмоции людей.

– Сэнир!.. – ещё один разбойник заорал, когда его рука, ещё сжимающая меч, упала ему под ноги. Эшта шасса харай, как же неудобно – правой Алек дрался лишь немногим хуже, чем левой, но рука, превратившаяся в бесчувственный кусок мяса, отвлекала, нарушая равновесие. Алек дёрнул плечом, и разбойник вместе со следующим за ним товарищем влетел в куст, который немедля объяло пламя.

Алек махнул мечом, с лезвия сорвались алые капли – словно брызги огня. Шатры вокруг немедленно полыхнули, гудящее пламя взлетело до небес.

– Ты что творишь?!. – че Кома осёкся, глядя на седовласого юношу. Тот наступал в огне, вокруг горела и опадала ткань палаток, языки огня как будто соткали за спиной багровые крылья.