Текст книги "Стратегия обмана. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 73 страниц)

   – Я хочу выразить живое участие и близость к семье Орланди, страдающей оттого, что их дочь Эмануэла, пятнадцати лет, с 22 июня отсутствует дома, не теряя надежды на чувство человечности ответственных за этот случай.

   Отец Матео был в недоумении от услышанного. Стало быть, папа считает, что Эммануела похищена, и её удерживают силой? С чего вдруг он так решил? Кто ему это сказал? Разве гипотетические похитители объявились и огласили свои требования? Они даже не присылали её фотографии на фоне газеты с датой, чтоб показать, что девушка жива.

   Отец Матео знал, что требований нет, и потому был абсолютно уверен, что никто Эмануэлу не похищал. И в то же время он всячески боролся с мыслью, что девушка пала жертвой разврата кого-то из клира, и потому каждый день молился за её спасение. Но больше его пугала другая мысль – ведь прошло столько времени, четырнадцать дней, а об Эммануеле Орланди по-прежнему не было никаких вестей. Даже развратник в сутане не посмел бы отнять ребенка у родителей больше, чем на день, даже на несколько часов, дабы не вызвать подозрений. Даже будь Эмануэла похищена с криминальной целью, за неё давно бы уже потребовали выкуп, иначе смысла держать её в плену не было бы. И от этого в голове всё чаще возникала страшная мысль – а что если уже она мертва? Только так можно объяснить затянувшееся молчание, необходимое, чтобы бросить концы в воду. И от осознания этого отец Матео ещё горячее молился о спасении Эмануэлы Орланди, если не её тела, то души.

   Прошло три дня с момента странного заявления папы и произошло неожиданное – в информационное агентство позвонил некий человек с американским акцентом и изрёк, что Эмануэла Орланди похищена, и он готов обменять её в течение двадцати дней на Али Агджу, что находится сейчас в тюрьме.

   Это обескуражило отца Матео. "Серые волки" говорят по-итальянски с американским акцентом? Или это не "серые волки" добиваются свободы для Агджи?

   – Вы должны выяснить, что происходит, – говорил отцу Матео монсеньор Ройбер. – Если к похищению гражданки Ватикана причастны турецкие террористы, это может привести к очень серьёзным последствиям.

   – К каким? – не без скепсиса вопросил отец Матео. – Что, Ватикан освободит Агджу? Как, позвольте узнать? Он, кажется, находится под юрисдикцией итальянских властей, ими же и осужден, и Ватикан не в силах что-либо изменить. Не папа вправе амнистировать Агджу, а власти Италии. Если бы похитителей действительно заботила судьба Агджи, они бы похитили родственника президента Италии, чтобы было на кого давить и выпрашивать свободу Агдже. К тому же не верьте в благородство "серых волков", которые почему-то говорят с американским акцентом. Нет, им Агджа сейчас нужен в суде, чтобы дать показания против болгар.

   – Так, может, болгарская разведка причастна к похищению девочки? – тут же выпалил монсеньор.

   Отцу Матео хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать очередную фантазию о вездесущих болгарах, которые и Альдо Моро убили, и в папу стреляли, и архиепископа Парижа шантажировали и теперь ещё начали заниматься похищением подростков.

   – Зачем болгарам просить освобождения того, – терпеливо спрашивал он, – кого по версии обвинения они хотели выставить фанатиком-одиночкой и тем самым прикрыть себя и отвести подозрения от Болгарии?

   – Но теперь они не хотят, чтобы он дал показания против болгарина Антонова, – настаивал монсеньор.

   – А если Агджа исчезнет, – натаивал отец Матео, – то обвинения против Антонова всё равно не снимут.

   Это замечание, наконец, заставило монсеньора Ройбера всерьёз задуматься:

   – Тогда в чём же дело? – недоумевал он.

   – В том, что исчезновение Эмануэлы Орланди не имеет никакого отношения ни к Агдже, ни к болгарам, а тот звонок от американца – обыкновенная провокация из желания сбить следствие по делу Орланди с толку.

   Собственные слова заставили отца Матео задуматься. Почему-то размышляя о неизвестном человеке, говорящем по-итальянски с американским акцентом, ему на ум упорно приходило только одно имя – архиепископ Пол Марцинкус. Скорее всего, дело было в предвзятости и взаимной неприязни и не более того. Но больше всего отца Матео заботил вопрос, что же на самом деле скрывает за собой звонок американца – сообщники Агджи захотели использовать шумиху вокруг дела Орланди, или похитители Орланди захотели использовать шумиху вокруг дела Агджи? Где проходит граница провокации и во имя чего она была сделана?

   Когда до сведения отца Матео дошло известие, что Али Агджу на днях переводят из тюрьмы Асколи-Пичено в Рим, и вскоре откроется заседание суда, где осужденный преступник будет свидетелем обвинения против своих, то ли сообщников, то ли оговоренных им лиц, он и подумать не мог, что в дело вмешаются журналисты. Конечно, дело Агджи, как и дело Антонова, очень резонансно и потому интересно публике. Но ещё никогда постановочный спектакль так откровенно не выдавался за импровизацию. Трудно поверить, что несколько съёмочных групп случайно оказались именно около той квестуры, куда привезли Агджу. То, что ситуация была тщательно спланирована только для того, чтобы Агджа через телевидение смог сказать пару важных для умонастроений слов, сомневаться не приходилось.

   На телекадрах отец Матео видел, как карабинеры выводят Агджу из здания квестуры, и он успевает выкрикнуть в толпу журналистов на ломаном итальянском:

   – Я осуждаю покушение на папу... Я несколько раз был в Болгарии и Сирии...

   Кто-то из журналистов тут же крикнул в ответ:

   – Вы знакомы с Сергеем Антоновым?

   – Я знал Сергея, он был моим соучастником... Я против терроризма!

   Когда Агджу усадили в машину, чтобы отвезти в тюрьму, через окно автомобиля он продолжал кричать:

   – Я уже говорил, покушение на папу было совершено болгарскими службами!

   – И Антоновым? – спросил журналист.

   – Да, и Антоновым.

   На этом машина уехала, и Агджа больше ничего не смог сообщить журналистам. Почему отец Матео считал это мини-интервью спланированным? Да просто ещё никогда в Италии особо опасных преступников не вывозили для дачи показаний из тюрьмы в квестуру. Если что-то было нужно, следователь приезжал к осужденному сам.

   Понятно, Агдже дали шанс публично высказаться, но то, что он сказал, окончательно запутало отца Матео. Ведь Агджа настаивает на виновности болгар. А может, это адвокат Антонова беззастенчиво врал? В том-то и состоит его работа, чтобы добиться оправдания своего клиента. Только адвокату обвиняемого сподручнее убеждать в невиновности своего клиента суд, а не простого священника, который ни на что не может повлиять.

   Когда в Риме вновь объявился Ник Пэлем и попросил о встрече, отец Матео и не думал, что на встречу к нему придет сорокалетний мужчина.

   Они были знакомы пятнадцать лет, даже больше, и всегда Пэлем выглядел эдаким озорным юнцом только что покинувшим колледж, даже четыре года назад, когда отец Матео видел его в последний раз. Мурсиа даже стал задумываться, а что если в Фортвудсе открыли секрет вечной молодости и активно экспериментируют на своих же сотрудниках. Но нет, опасения были напрасны – за последние четыре года Ник Пэлем заметно постарел или повзрослел, тут уж было сложно сказать, что именно с ним произошло. Но больше серьёзности во взгляде у него точно появилось.

   – Чем обязан вниманию Фортвудса? – поинтересовался отец Матео. – Надеюсь, вы не за провожатыми в Гипогею ко мне пришли.

   – Как знать, сеньор Мурсиа, может и за этим, – не слишком-то весело отвечал Пэлем, что было для его легкой и веселой натуры весьма нехарактерно.

   – Так что случилось?

   – В Риме дети пропадают, а вы разве не слышали? В каждом месяце по одной юной девушке. Может, и сейчас в июле кто пропадёт.

   – Вы об Эмануэле Орланди?

   – Да, и Мирелле Грегори. Слышали, она исчезла в начале мая.

   – Да, что-то об этом писали. Кажется, мать говорила, что дочь ушла на свидание с одноклассником и больше домой не вернулась.

   – Почти как Эмануэла Орланди, правда? Только сорок шесть дней спустя.

   – И что вы хотите этим сказать?

   – Пока не знаю, – честно признался Ник Пэлем, – вы случайно не слышали, в под-Риме никаких кровавых оргий в последние месяцы не происходило?

   Вопрос буквально поразил отца Матео

   – С чего вы вдруг решили?.. – хотел было спросить он.

   – Так мы же Фортвудс, о чём нам еще думать? – как само собой разумеющееся, произнёс Ник Пэлем. – Мы ведь частенько занимаемся делами о пропавших без вести, выявляем, так сказать, очаги гипогеянских зверств, а потом упреждаем их. Так вы слышали что-нибудь от Фантины, как обстановка в под-Риме? Нет ли там пришельцев, что жаждут молодую кровь? А то, знаете, столько историй по всей Европе, особенно во Франции с её богатыми сатанинскими традициями, как молодых невинных девушек заманивают в чужие дома, обкалывают психотропами, а потом утаскивают в подземелья, где стоят алтари для черной мессы, потом приносят девственниц в жертву во славу Сатане...

   – Да-да, – в нетерпении с раздражением подтвердил отец Матео, – я знаю всё это, и о сатанистских сектах Парижа, и о подземных капищах, и о страшных жертвоприношениях. Но я не понимаю, при чем тут Фортвудс?

   – Ну, как же. Представьте, в подземелье убили невинную девушку. Как думаете, долго её тело пролежит там нетронутым, после того, как сатанисты уйдут?

   – Я понял вас, – мрачно кивнул отец Матео.

   Но Пэлем на этом не успокоился и решил посвятить Мурсиа во все неприглядные подробности:

   – Кстати, порой сатанисты вполне отдают себе отчет, кому потом оставят мертвые тела, они даже режут их особым образом, чтоб гипогеянцам было проще пить. Те, между прочим, тоже не упускают выгоду, когда понимают, что к чему, и для чего странные смертные толкутся в их подземельях. Они начинают представляться демонами и прочей нечистью, лишь бы им дали хлебнуть крови. Вот поэтому я и приехал в Рим, чтоб спросить вас, отец Матео, как там, в под-Риме, спокойно или тоже шастают демонопоклонники? Девушек не похищают?

   Это уже было слишком. Сначала собственные подозрения о развратном сановнике, потом непонятный звонок от американца и заявление, что Эмануэлу Орланди похитили "серые волки", теперь подозрения, что её убили сатанисты и отдали на прокорм гипогеянцам. Всё это не укладывалось в голове, не получалось вычленить факты и выбрать одну твердо аргументированную версию произошедшего, потому что фактов было слишком мало.

   – Вы разве не читали в прессе, – всё же спросил отец Матео, – что ответственность за похищение Эмануэлы Орланди взяли на себя "серые волки"?

   – Читал, а потом эту же статью прочитал полковник Кристиан и сказал, что это всё ерунда и мне надо ехать в Рим.

   – Он не поверил в историю с похищением для обмена?

   – Нет, – мотнул головой Пэлем.

   – А почему, вы у него не спрашивали?

   – Он в последнее время плотно занялся изучением приемов терроризма и психологии террористов, вот и авторитетно заключил, что террористы так детей не похищают.

   – Какой-то странный интерес для Фортвудса, – заметил отец Матео, – терроризм. С чего вдруг?

   – Так ИРА в Лондоне зверствует.

   – Но это дело полиции и контрразведки, разве нет?

   – В общем-то, да, – признал Пэлем и порылся во внутреннем кармане пиджака, – только бывают необычные исключения.

   Достав фотографию, он протянул её отцу Матео с вопросом:

   – Случайно не знаете никого из этих людей?

   Отец Матео чуть не отшатнулся, как только увидел на старой фотографии двух женщин, одна их которых оказалась той коварной блондинкой, что свела его с Агджой. Несомненно, это была она, но вот её одежда в ретро-стиле выглядела отнюдь не маскарадной.

   – Не может быть, – прошептал он. – Разве она альвар?

   Пэлем смотрел на отец Матео с не меньшим удивлением.

   – Так вы что, видели её? Узнали?

   – Два года назад она приходила ко мне.

   Тут отец Матео и поведал, то случилось с ним, кем перед ним предстала курчавая блондинка с ирландским акцентом, и в какую грязную историю она его втравила. Пэлем выслушал отца Матео внимательно и заключил:

   – С ума сойти. Восемь лет ищем её, а опознание было так близко.

   – Она действительно ирландская террористка?

   – Чёрт её знает, – пожал плечами Пэлем. – Вообще первым на неё пожаловался Ицхак Сарваш. Вроде как она ему немножко прострелила голову, но из криминальных побуждений. Так что вы ещё легко отделались, сеньор Мурсиа.

   – Не думаю, – мрачно заключил он.

   Пэлем суетливо повертелся по сторонам:

   – Нам бы найти спокойное местечко, чтобы мне записать ваши показания. Увы, у меня не такая хорошая память как у вас.

   Всё ещё взбудораженный неожиданно вскрывшимися фактами, отец Матео решил отвести Пэлема к себе на квартиру, совсем не подумав, что туда могла прийти и Манола. Меньше всего ему хотелось, чтобы сестра попалась на глаза сотруднику Фортвудса, но как назло, именно так и произошло. Манола как раз сидела в комнате брата, листала книгу в ожидании его прихода. Пэлем, видимо наслышанный о ней, вмиг признал в Маноле родную сестру отца Матео.

   Когда фортвудец показал старую фотографию Маноле, она не удержалась, чтобы воскликнуть:

   – Да это же Лили! Тео, помнишь, я рассказывала тебе о бедняжке Лили из Сальвадора, о том, как её жених из национальной гвардии убивал во дворе их дома людей и заставлял её пить их кровь? – Вспомнив, кого привел её брат в дом, она опомнилась и затараторила, глядя Пэлему в глаза. – Честное слово, она не хотела. Он мучил её и унижал.

   – Мучил или не мучил, – произнес Пэлем, – а нам все равно нужно поговорить и с ней.

   – Это из-за того, что Лили знакома с террористкой с фотографии?

   – Из-за того, что это террористка её сестра. Близнец, кстати.

   – Бедная Лили, – запричитала она, – сколько же страданий в её жизни. Она ведь так долго ищет свою сестру, так хочет её снова увидеть. Бедняжка, что же с ней станет, когда она узнает такую скверную правду о своей сестре? – немного подумав, она вновь обратилась к Пэлему? – Так вы арестуете эту террористку? Вы спасёте честь моего брата?

   – Нам бы найти её для начала.

   – А что, если Тео арестуют раньше, чем вы её найдете? Что, если придя в суд, этот турок укажет на моего брата и обвинит его в соучастии?

   – На этот случай мне надо проконсультироваться с полковником, – обтекаемо ответил Пэлем.

   И через пару дней он дал уже конкретный ответ, когда позвонил отцу Матео:

   – Предайте сестре, чтобы не волновалась. Когда начнётся суд, я буду рядом с вами.

   Отец Матео был скорее разочарован, нежели обрадован такой помощи.

   – И чем мне это поможет?

   – Во-первых, если вас и арестуют, то Фортвудс в экстренном порядке начнёт готовить ваш перевод к нам. А во-вторых, полковник Кристиан поручил мне лично проследить, чем закончится суд. Прямо, как и вам поручили в Ватикане.

   – Зачем это нужно Фортвудсу? – удивился отец Матео.

   – Просто полковник Кристиан неравнодушен к туркам, ещё со времен тех войн на Балканах и оккупации Венгерского королевства. А вообще он просто хочет быть в курсе дела, чтобы понять, какие претензии потом предъявить вашей обидчице, когда мы её поймаем. Она ведь соучастница Агджи. Пусть суд об этом и не знает, главное, что знаем мы.

   Суда пришлось ждать долго. Следствие неустанно работало над версией, что СССР с помощью Болгарии и руками турка Агджи устроил покушение на неудобного им папу-поляка. Однако следствие находило для этих обвинений всё меньше и меньше доказательств, но не сдавалось и продолжало искать вновь.

   Но самым странным во всём этом деле стал визит папы в тюрьму к своему несостоявшемуся убийце. По всем телеканалам показали, как сидя на стульях вплотную друг к другу Агджа что-то говорит Иоанну Павлу II и тот ему тоже что-то долго отвечает. Затем пресс-служба Ватикана поспешила огласить на весь мир, что в ходе беседы папа простил Агджу и отпустил ему грехи, когда тот признался, кто послал его на площадь Святого Петра.

   Отец Матео привычно недоумевал над поступком папы. Как он мог отпустить грехи нехристианину и с помощью какого-такого таинства? Простить мог – это его частное дело, вопрос его совести, но отпускать грехи... И вообще, просил ли прощение сам Агджа или просто назвал имя своих нанимателей? НО какое может быть прощение без покаяния? И зачем эта публичность для якобы состоявшегося таинства? Чтобы дать понять кому нужно, что теперь папа точно знает, кто хотел его смерти? Видимо так. Но что Агджа сказал папе, остается только гадать.

   Шло время, дату суда над Антоновым так и не назначили, зато из Швейцарии пришла неожиданная новость – из сверхохраняемой тюрьмы под покровом ночи при помощи союзников сбежал масон-пидуист Личо Джелли. Его братья по ложе подкупили охрану тюрьмы, наняли автомобиль до Франции, вертолет до Монако и яхту, которая увезла "Кукловода" в неизвестном направлении.

   И вновь начались разговоры о всемогуществе, а главное, безнаказанности деятелей из ложи П-2. Единственными виноватыми за время следствия по делу ложи оказались члены высшего совета магистратуры, которые и разбирались в правомерности деятельности П-2. Сенатор от христианско-демократической партии обвинил их в растрате государственных денег, которые пошли на заказ нескольких чашек кофе в обеденный перерыв – вот такое обвинение, видимо большего компромата на усердных судей, что хотели довести дело ложи до логического конца, у пидуистов, что гуляли на свободе, не нашлось.

   Но было и хорошее в побеге масона Джелли и последовавшем за ним резонансе в итальянском обществе – Конгрегация доктрины веры всё же одумалась и восстановила в каноническом кодексе запрет на вступление в масонские ложи. Видимо, пока самый неоднозначный магистр ложи пребывает на свободе, как-то трудно говорить о безобидности масонства.

   Шло время, закончился год и наступил новый 1984, а суд над Антоновым так и не начинался. В душе отец Матео надеялся, что никакого суда не состоится вовсе, как и говорил адвокат Антонова, из-за отсутствия внятных и неопровержимых улик. Но и сообщения, что следствие закрыто за отсутствием состава преступления, тоже не было.

   Антонова в виду болезни на время отпустили из тюрьмы под домашний арест. "Серые волки" или кто-то вместо них, вновь заявили через прессу, что Эмануэла Орланди до сих пор у них, и пока вопрос с Агджой не решился, они её не отпустят. Отцу Матео слабо верилось, что девушка может быть у террористов столько времени. Но когда они заявили, что и Мирелла Грегори, первая из пропавших в Риме девушек, тоже у них, он окончательно разуверился в правдивости их слов, и только продолжал молиться об обеих, живых или мёртвых от руки ли насильников или сатанистов, но подло ставших разменной монетой в околополитических интригах.

   А на ещё не осужденном Антонове некоторые бойкие журналисты тоже зарабатывали каптал, но не политический, а самый что ни на есть материальный. Некая американская журналистка по фамилии Стерлинг успела написать книгу о покушении на папу и причастности к нему болгар, продать её один раз и через год снова переиздать. Когда на пресс-конференции её спросили, на чём конкретно она основывает свою версию о виновности Антонова, Стерлинг внятно ответить не смогла, а когда каверзные вопросы начал задавать сначала советский журналист, а вслед за ним и итальянские, французские, британские репортеры, Стерлинг тут же пресс-конференцию закончила и ретировалась. Вслед за этим адвокат Антонова опубликовал официальное заявление, где опроверг все измышления Стерлинг и клевету в адрес Антонова.

   Но появилась в тот год еще одна книга, которая не могла не приковать внимание отца Матео. Он и раньше на протяжении последних трёх лет слышал, что с некоторыми ватиканскими сановниками то и дело хочет связаться и побеседовать некий британский писатель, потому как собирает материалы о жизни папы Иоанна Павла I. Отец Матео с большим интересом искал в продаже новое издание, озаглавленное как "Во имя Господа". Но когда он открыл книгу и прочёл первые страницы, то все внутри похолодело. Британец написал объемный труд именно о том, что терзало отца Матео последние шесть лет, о чём он всегда догадывался, и о чём не знали рядовые католики, которые свято верили заявлениям Ватикана, что папа Иоанн Павел I был слаб здоровьем и потому скончался на тридцать четвёртый день своего понтификата. Британец же посвятил свою книгу одному единственному вопросу – кто убил папу? Подозреваемых, по мнению писателя, было множество, но главное, он не ставил под сомнение один факт – Альбино Лучани, архиепископ Венеции, ставши папой, был убит.

   Отец Матео жадно вчитывался в скрупулезно собранные факты, находя в них подтверждения тому, что знал и лично видел сам. Читал он дома и по ночам, прекрасно понимая, что в Ватикане хоть больше и нет индекса запрещенных книг, но это издание явно попадает в их число. И не потому что оно богомерзкое и попирает мораль – ватиканским сановникам она не понравится хотя бы тем, что опровергает каноническую версию о естественной смерти Иоанна Павла I. В виду не такого уж давнего покушения на его преемника, одно это грозит вылиться в подозрение, что что-то не то происходит в Римской курии, где, как утверждает официальная история, последний убитый папа умер аж в 999 году.

   Как и следовало ожидать, официальное заявление по поводу книги было выражено Ватиканом в одной фразе "Сочинение теорий на новом уровне абсурда".

   Зато объявился адвокат-пидуист Умберто Ортолани, что после скандала с П-2 сбежал в Бразилию. Он обвинил британского автора в клевете на его доброе имя и потребовал изъять весь тираж книги об убийстве папы. Что его так разозлило, упоминание, что с его помощью произошёл сговор кардиналов-выборщиков перед конклавом, где избрали Павла VI или строки о том, что Ортолани участвовал в махинациях с активами Банка Амвросия, отец Матео не знал. Да ему и некогда было думать об этом, ведь, наконец, после двух лет следствия вот-вот должен был начаться второй судебный процесс по делу о покушении на папу Иоанна Павла II.

   Заручившись поддержкой Ника Пэлема, отец Матео отправился вместе с ним в зал для фехтования в здании спортивного комплекса, который из-за своей вместительности переоборудовали под зал судебных заседаний.

   Первые ряды плотно оккупировали журналисты, и за лесом съёмочной техники отец Матео спокойно, не боясь быть замеченным, проскользнул на задний ряд, где в обществе Пэлема принялся наблюдать за происходящим.

   В клетке для заключенных находились четверо – Агджа, изможденный Антонов и "серые волки" Челеби и Багджи, которых Агджа назвал на следствии своими сообщниками. Еще двух болгар и двух турок среди арестантов не было – болгарских дипломатов в виду иммунитета, "серых волков" из-за того что те скрывались в бегах – их предполагалось судить заочно.

   Отец Матео ожидал, что суд должен стать занятным мероприятием. Единственный свидетель обвинения – осужденный на пожизненный срок, а кое-где и на смертную казнь – Али Агджа. Улик нет, только слова самого Агджи. Чего ждать от заседания, отец Матео даже не представлял.

   Единственному свидетелю обвинения нечего было терять. Сейчас ему ко всему прочему решили вменить обвинение в незаконном провозе оружия на территорию Италии – того самого браунинга из которого он стрелял в папу. Почему Агджу не судили за это еще три года назад, когда он получил пожизненное? Кто знает, судье виднее. Кстати председатель суда на втором процессе стал Северино Сантиапики – тот же самый человек, что судил Агджу три года назад на первом процессе. Очень забавно, что он сам собирался исправлять свою же оплошность. Хотя итальянские суды настолько нелепы и загадочны, что предсказывать их ход и результат нет смысла. В этом отец Матео успел убедиться за последние десять лет не раз, пока шли следственные мероприятия и суды над многочисленными путчистами, неофашистами, коррупционерами, Синдоной, Кальви, Красными Бригадами, П-2 и прочими сомнительными личностями и организациями.

   Первый же день заседания прошел неудачно – из пятидесяти кандидатов в присяжные отобрать удалось только девять человек из двенадцати необходимых. После раздутой в прессе истории о якобы похищении якобы "серыми волками" Эмануэлы Орланди, люди боялись идти в присяжные., чтобы вынести решение о судьбе, в том числе и турецких террористов.

   На следующий день коллегия присяжных, наконец, была сформирована, и заседание началось. Отец Матео слышал, что на суде присутствует семья Антонова – жена, дочь и мать. Видел он здесь и немало мужчин восточной наружности, самоуверенных и подчас нахальных – видимо "серые волки", пока ещё не разоблаченные, пришли поддержать своих "политзаключенных".

   Когда председатель начал судебное следствие, все его вопросы были обращены к Агдже – каким путём он приехал в Рим, как провез с собой оружие.

   – От кого вы получили пистолет, из которого стреляли в папу 13 мая 1981 года? – задал вопрос председатель.

   И тут произошло то, чего не мог ожидать никто – Агджа вскочил с места и истошно закричал:

   – Я – Иисус Христос! Именем всемогущего Бога я объявляю – близится конец света! Скоро мир будет разрушен, человечеству осталось всего несколько лет. Ни американцы, ни Советы ничего не смогут сделать, чтобы помешать этому. Считайте меня сумасшедшим, но сам папа римский приходил ко мне, и я поведал ему, что Всевышний ниспослал мне видение распятия, воскрешения и вознесения. И папа не назвал меня безумцем. Я жду ответа от Ватикана! Если ответом будет молчание, я продолжу свои показания. Если мои слова опровергнут, я не смогу больше говорить.

   На этом его, кричащего и извивающегося, вывели из зала. Вдалеке ещё доносилось:

   – Я вновь повторяю, что я – Иисус Христос. В доказательство этого, я готов оживить любого умершего человека в присутствии президента Рейгана...

   На этом слушания прекратились.

   – Вот это цирк, – только и прошептал отцу Матео Ник Пэлем – Это что сейчас было? Беснование? Какой из него Христос?

   – На земле есть только один наместник Иисуса Христа, – заметил отец Матео, – Интересная инсинуация со стороны его несостоявшегося убийцы.

   Что хотел сказать этим Агджа, зачем устроил этот скандал, отец Матео пока понять не мог. Но этого его замечания об американцах, Советах, Рейгане и словах, которые могут быть опровергнуты, наводили на мысль, что дело тут не в безумии, а хитро зашифрованном послании. Понять бы его истинный смысл и кому оно адресовалось...

   Второй день процесса состоялся только через неделю. Придя в зал и устроившись на привычном уже месте в конце зала, отец Матео приготовился к новым неожиданным откровениям единственного свидетеля обвинения и не ошибся. Хоть Христом он себя больше не называл, но зато сказал много нового. Оказывается помимо папы, болгары собирались покуситься на жизнь профсоюзного деятеля из польской "Солидарности" Леха Валенсу.

   В ходе заседания Агджа вообще успел сказать три взаимоисключающих утверждения – сначала он говорил, что не состоит в "серых волках", потом, что "волки" считали его своим, но в дела не посвящали и под конец выдал, что на самом-то деле он руководитель ячейки "серых волков".

   К концу первого часа заседания отец Матео понял, что не в состоянии уследить за ходом допроса, потому как председатель задает один вопрос по делу, а Агджа отвечает совершенно невпопад и на другую тему.

   – Эмануэлу Орланди похитили люди из П-2, – заявил турок. – Это масонская ложа, они хотят обменять её на меня, а меня сделать своим послушным инструментом и внедрить в Ватикан. Но я предназначен для всего человечества!

   Ник Пэлем наклонился в уху отца Матео, чтобы ехидно заметить:

   – Скромняга.

   – Вот вам и новая версия, – ответил ему Мурсиа, – куда делась Орланди.

   – Что, думаете, это правда?

   – Я думаю, что он нагло врёт.

   Сейчас отцу Матео было крайне неприятно вновь услышать об Эмануэле Орланди, а именно то, как уголовник использует её имя в своих непонятных целях. Бедные её родители, которые спустя почти два года так ничего и не знают о судьбе родной дочери. Неизвестность хуже всего, но чем лучше ложная надежда, подкинутая явным вруном?

   А допрос Агджи продолжался:

   – Из Софии я позвонил Ялчину Озбею во Франкфурт-на-Майне и сообщил, что готовлю покушение на папу.

   – Так и сказали? – изумился председатель суда. – По телефону?

   – Да, сказал, что всё будут сделано за счёт болгар.

   Зрители в зале уже начинали недовольно переглядываться. Как-то не вязался образ профессионального террориста со звонком по телефону, который могли прослушивать спецслужбы.

   То, что у Агджи особый стиль ответов на вопросы, отец Матео понял после того, как речь зашла о его сообщниках:

   – Так участвовал ли Седат Кадем в покушении? – допытывался председатель суда.

   – Нет.

   – Почему же ранее вы обвинили невиновного?

   – Он в то время был в тюрьме, потому я и сказал.

   – И обвинили невиновного?

   – Да, хотел создать обстановку подозрения.

   Председатель заметно опешил:

   – И все же, Кадем был на площади Святого Петра или нет?

   – Был.

   Судья был явно обескуражен и еле собрался с мыслями, чтобы спросить:

   – Может, вы подвержены давлению со стороны? Почему ваши ответы столь противоречивы?

   – Нет никакого давления, – понуро ответил единственный свидетель обвинения, – я просто надеялся, что все об этом забудут.

   Но не прошло и десяти минут, как в ходе допроса Агджа изрек:

   – В тюрьме мне угрожали болгары.

   Зал загудел, раздался выкрик:

   – Вызывайте психиатра и кончайте этот фарс!

   – Господин Агджа, – с кислым выражением лица обратился к нему председатель, – Италия не слишком богатая страна, чтобы тратить миллионы лир на этот процесс. Не затягивайте его, говорите правду ,и побыстрей.

   После окончания заседания Пэлем спрашивал у Мурсиа:

   – Ну, как вам процесс?

   – Мне безмерно жаль Сергея Антонова, – только и сказал отец Матео.

   На следующем заседании, когда председатель призывал всех в зале успокоиться и замолкнуть, Агджа видимо не понял, что означает итальянское слово "pazienza" – "спокойствие", потому как вскочил с места и ринулся к микрофону.

   – Францеско Пацьенца? Да, я его знаю, знаю его хорошо! Этот Пацьенца сотрудник СИСМИ, но он сейчас в США, американцы не хотят его экстрадировать, а он мог бы многое сказать.

   Отец Матео попытался вспомнить, где уже слышал имя Франческо Пацьенцы. Это была газетная публикация о том, что он арестован в Штатах, и высокие покровители не спешат его экстрадировать на родину. Франческо Пацьенцу называли "человеком тысячи тайн" и связывали со многими громкими преступлениями последних лет. Если верить журналистам, то Пацьенца приложил руку к теракту в Болонье, и к исчезновению активов Банка Амвросия, и к побегу Личо Джелли, когда лично управлял яхтой, что увезла великого магистра из Монако. И вот теперь Агджа намекает, что Пацьенца что-то знает и о покушении на папу. Кто знает, правда ли это или очередной блеф.