Текст книги "Стратегия обмана. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 73 страниц)

   – Господи Иисусе, – запричитал полковник, – взрослый мужчина, тридцать три года, а ума как у пятнадцатилетнего. Вернёмся домой, всё скажу твоему отцу.

   – Да вы посмотрите – не отставал Ник, подсовывая полковнику кальцитные жемчужины, – какая интересная симметрия, вот одна не круглая, а похожа на правильный куб. Это ведь самое настоящее чудо природы.

   Но полковнику эти подробности были малоинтересны. Он потушил фонарь и вернулся к рюкзаку, сказав Фантине, что пора плыть.

   – Что, Пэлем, – ехидно вопросил Грэй, – наверное, когда выйдешь на пенсию, напишешь книгу по занимательной спелеологии для пытливых умов?

   – Не завидуй, Грэй, – отвечал Ник, вытирая руку платком, в который и замотал свои диковинные находки, – для меня работа хотя бы в радость.

   Хейман хотел было сказать что-то в ответ, но полковник не дал – настало время переправы. Полковник хотел уже отвязать лодку, но Фантина остановила:

   – Не надо, её привязали с двух концов – здесь и там, – она указала в сторону узкого тоннеля, – Если кто приходит, а лодки нет, он тянет за веревку и она приплывает.

   – То есть, плыть недалеко? – уточнил полковник.

   – Всего-то с дюжину гребков.

   – Ладно, тогда сделаем так, первыми плывём мы с Фантиной, потом я возвращаюсь, забираю Грэя и потом возвращаюсь за Пэлемом.

   – Так мы и сами вдвоем можем... – начал было Ник, но полковник оборвал его вопросом:

   – Что, сможете грести одним веслом на двоих, с двумя рюкзаками на борту? Что-то я не помню, чтобы в колледже ты занимался спортивной греблей.

   Профессионализм и физическое превосходство полковника были неоспоримы, потому Пэлему пришлось согласиться. Когда все четверо и с рюкзаками оказались на другой стороне переправы, самой чистой выглядела Фантина в своем белом одеянии. Все же остальные успели перемазаться белым налетом, пока, полусогнувшись, протискивались в лодке по полузатопленному тоннелю.

   На другом берегу озера, как ни странно, был почти отвесный подъём. Взобравшись на него, чтобы идти дальше, после пришлось спускаться вниз. Войдя в новый зал, они огляделись по сторонам – пол был испещрен провалами многочисленных колодцев, ведущих неизвестно на какую глубину. Полковник распорядился, чтобы все обвязали себя одной веревкой и только после этого дал добро идти вперед.

   Преодолев дырчатый зал, они вошли в лабиринт многочисленных ходов, в котором, если бы не Фантина, они блуждали бы очень долго. В следующем зале было не так экстремально, даже разочарующе минималистично – подчеркнутая пустота, и только пятиметровая спираль спускалась с потолка на камень в самом центре зала.

   – Это ещё что такое? – изумился Грэй, ранее не подозревавший что в пещерах может быть что-то помимо сталактитов и сталагмитов.

   Он уже намеревался ощупать спираль, как полковник сказал:

   – Это геликтит. Не трогай.

   Грэй охотно послушался. Через минуту он не вытерпел и все же спросил:

   – А что с ним не так?

   – С кем?

   – С этим геликтитом. Он опасен?

   – Чем? – не понял полковник.

   – Ну не знаю. Кожу разъедает или... что-то ещё. Вы же сказали не трогать.

   – Вот именно, нечего трогать, а то сломаешь такую красоту. Природа здесь только с виду каменная, а на самом деле хрупкая.

   – Так эта спираль сама по себе не опасна? – на всякий случай уточнил Грэй.

   – Думаешь, это гипогеянцы придумали геликтиты, чтобы губить любопытных смертных? – насмешливо спросил полковник. – Расслабься, это явление природы, только необычное и редкое.

   – Что-то есть хочется, – признался Ник и обратился через плечо к Грэю, – ты как на этот счёт?

   Хейман поглядел на наручные часы и нахмурился:

   – Чертовщина какая-то, сломались что ли? А сколько мы уже идём?

   – Долго идём, – заключил Ник, – надо передохнуть.

   После привала для двоих смертных, все четверо двинулись дальше. Полковник знал сколько прошло времени, но так же как и Ник говорить Грэю не стал, чтобы не нервировать лишний раз. Они шли уже двадцатый час. Лично полковнику и Фантине абсолютно все равно, какое сейчас время суток, Ник не первый день в спелеологии и знает, что под землей биологические часы сбиваются и три дня порой кажутся одними сутками. Но Хеймана пугать не надо, пусть лучше думает, что все идёт как положено и часы его правда сломались, чем начнёт причитать и проситься на ночлег не по надобности, а по привычке.

   Прошло ещё пять часов блуждания в подземелье, прежде чем Фантина остановилась у мощной колонны сталагната и объявила:

   – Здесь начинаются владения вольных странников.

   – Прекрасно. Так мы можем войти?

   – Людек хотел встретить вас сам. Мне нужно идти, позвать его.

   И Фантина покинула их, скрывшись во тьме коридоров. Прошло уже много времени, но она всё не возвращалась. Это заставляло нервничать. Ещё больше опасений вызвали фонари, когда они один за одним стали мыркать из-за разряженных в сыром воздухе аккумуляторов.

   – Но мы же услышим их в темноте? – наивно вопросил Хейман Грэй, – шаги ведь видеть не нужно.

   – Мы их услышим только когда они сами того захотят, – поспешил разочаровать его полковник.

   – То есть?

   – Гипогеянцы умеют ходить бесшумно.

   В отрывистых вспышках ультрафиолета вдали коридора появились силуэты. По мере приближения стало видно, что их трое: Фантина, ещё одна женщина и, видимо, Людек.

   Стоило им приблизиться к фортвудцам, как ультрафиолетовый фонарь окончательно погас. Доставать обычный не было времени. Напряжение зашкаливало. Трое гипогеянцев стояли напротив, а может уже позади, а может уже не трое, а больше...

   Внезапно всё изменилось – стены подземелья засияли зеленым свечением. Оно лилось отовсюду, приглушенное, тёмное, обтекая зубатую неровность потолка так, что отчетливо был виден каждый нарост, причудливый и уникальный.

   – Приветствую вас, люди из подлунного мира – произнёс по-итальянски гипогеянец с густой бородой, – зовите меня Людеком и будьте моими гостями.

   Фантина стояла от него по правую руку. Она была взволнованна, и полковник понял почему. По левую руку от Людека была другая женщина, слишком многим из альваров известная и всеми единодушно нелюбимая. Её звали Амертат, вернее это она всем так представлялась. Высокая и статная, с неизменно коварной полуулыбкой-полуусмешкой, она недолго смотрела на полковника – больше всего её внимание привлекли смертные.

   Гипогеянцы повели фортвудцев через светящийся коридор. Когда Пэлем с любопытством ощупывал стены, пытаясь понять, что служит источником света, полковник напряженно думал, как выпутаться из скверно сложившейся ситуации. Готовившись к спуску, он старался предусмотреть всё – и обвал и затопление, неприветливость гипоеянцев, в конце концов. Не учёл он только то, что здесь будет Амертат, та самая псевдо-цыганка из Карпат, что являлась ему в самые тяжелые моменты смертной жизни. В последний раз это было ровно пятьсот лет назад, год в год. С тех пор он её не видел, но многое успел услышать от других. Например, то, что она персидская ведьма, поклоняющаяся демонам, приносящая им человеческие жертвы, что она общается с падшими духами, любит предсказывать людям прошлое и будущее, насылает наваждения, или, как хотел считать полковник, умеющая гипнотизировать. Амертат боялись многие, кто попадал под её влияние и ментальную силу. Её опасались уже не юные альвары, а тут двое смертных людей, на которых она уже недобро и хищно посматривает. Смертный не альвар, альвара, особенно старого, нельзя загипнотизировать и заставить видеть того, чего нет. Но что может сделать Амертат Пэлему и Грэю, и как понять её намерения, чтобы защитить их?

   Вскоре они вышли из коридора в гигантский, размером с четыре футбольных поля зал с высоким куполом. Всё вокруг было заполнено людьми, молчаливо взирающими на пришельцев. Несколько сотен мужчин и женщин всех рас, побелевших и ещё не утративших краски лица. Они жались к стенам и редким сталагнатовым колоннам, пропуская своего предводителя Людека с гостями вперёд. Полковник внимательно смотрел по сторонам, изучая обстановку, но он тут же позабыл о многочисленных кровопийцах вокруг, как только понял, что на первозданных сталагнатах начинает встречаться отчетливая декоративная резьба. Лихорадочно обдумывая, как это возможно сделать и зачем, он к ещё большему изумлению увидел колонны, подпирающие свод, не сталагнатовые, а самые что ни на есть рукотворные, выполненные каменщиком. А потом он пригляделся к стене зала и не поверил своим глазам – то, что на первый взгляд казалось многочисленными провалами в породе, было грандиозным подобием подземного амфитеатра в пять ярусов. Вот только проёмы вели не наружу во внешний мир, а в помещения. Из некоторых выглядывали гипогеянцы и тут же ныряли обратно во тьму. Эта стена была чем-то вроде фасада многоквартирного дома в пять этажей, только вместо окон дверные проёмы без дверей.

   Они остановились посреди зала в окружении многочисленных гипогеянцев. Людек доброжелательно глядел на своих гостей и полковник понял, что пора начинать, и подал зал Нику. Пока тот расстёгивал рюкзак и копался в его нутре, полковник произнес:

   – Благодарим тебя, Людек, что принял нас в своей обители. – Поколебавшись, он все же добавил, – Благодарим и тебя, Амертат, что почтила нас своим вниманием. Благодарим всех жителей этого места, за то, что не отказали в приёме. Мы служащие Общества по изучению проблем инженерной геологии, что базируется в Фортвудсе на острове Великобритания.

   – Конечно, мы знаем об Обществе из Фортвудса, – заверил его Людек, – и о тебе, Старый Секей, и что уже больше века ты в подчинении у смертных.

   – Сейчас это называется вольнонаемным трудом, – мрачно заметил полковник.

   Людек только улыбнулся на его замечание:

   – Не обманывай, не обманывай себя, Старый Секей. У всякого человека в подлунном мире есть господин и повелитель, как бы ласково он себя не называл.

   – Что же, ты считаешь, что к тебе, свободному повелителю подземного города, пришел раб?

   – Ну что ты, что ты, – запротестовал Людек, – ты мой гость, я не вправе наносить тебе обиды.

   – Ты прав, не будем ссориться. Ник?

   Полковник посмотрел через плечо на Пэлема, а тот уже стоял с увесистым свертком в руках.

   – В знак наших добрых намерений мы принесли подарки для тебя и твоих подданных.

   Инициатором преподнести гипогеянцам подарки были перечитавшие средневековых легенд кельтологи. Им казалось жизненно необходимым задобрить хозяев подземелий хотя бы самим фактом, что гости пришли не с пустыми руками. Когда полковник резонно спросил, что по мнению кельтологов может быть нужно добровольно ушедшим из мира смертных гипогеянцам, те наконец-то призадумались, но ничего толкового так и не предложили, пока сам полковник не подсказал, что если и дарить, то самое нужное.

   Ник торжественно подошёл со свертком к гипогеянцам:

   – Здесь ткани, из которых ваши женщины могут сшить новую одежду.

   Фантина тут же с интересом заглянула в сверток и, обнаружив два отреза темной и белой материи, радостно улыбнулась.

   – Там ещё есть коробка, а в ней лежат ножницы, нитки и иглы, – шепнул ей Ник.

   Людек согласно кивнул, Фантина приняла свёрток и тут же обошла с ним вокруг толпы кровопийц, видимо, чтобы показать подношения.

   – Благодарю вас, – произнёс Людек, – ваш дар очень важен для нас.

   – Надеюсь, он послужит на благо твоих подданных, – отвечал полковник.

   – Они мои братья и сёстры по крови, я не повелитель над ними и они не рабы подо мной.

   – Рад это слышать, Людек. Мы очень долго шли к этому городу. Позволишь ли ты отдохнуть нам в уединенном месте?

   Людек понимающе кивнул:

   – Даже в мире без луны, её власть берет верх нам смертными, – туманно произнёс он. – Будьте спокойны, я провожу вас к временному пристанищу, там никто не посмеет помешать вам.

   Людек привел их к торцу амфитеатра и повел вверх по лестнице. Это были самые настоящие ступени, выдолбленные в камне, только очень узкие, и, чтобы подняться по ним, приходилось прижиматься к стене. Сойдя на третьем ярусе, они вновь обогнули зал, но уже на высоте шести метров, с замиранием сердца глядя на толпу внимательно следящих за ними кровопийц внизу, куда в любой момент можно было оступиться и упасть.

   Наконец вчетвером они зашли в проём. Зеленое свечение внутри оказалось заметно тусклее, но всё же позволяло разглядеть фигуры и лица. Комната была совсем крохотной. Самое угнетающее в её обстановке оказалось то, что никакой обстановки не было вовсе – ни камня, служащего стулом, ни плиты в виде кровати – комната была абсолютно пуста.

   – Нравится ли вам ваше временное пристанище? – поинтересовался Людек.

   – Оно более чем комфортное, – учтиво ответил полковник. – Об отдельных укромных апартаментах мы и думать не смели.

   – Я рад, что они пришлись вам по душу, – произнёс Людек на прощание.

   Комната хоть и была маленькой и тесной, но оказалась вполне пригодной для того чтобы разложить в ней два спальных мешка. Полковнику вместе с рюкзаками пришлось устроиться в узком коридорчике. Ник и Хейман уснули мгновенно, стоило им лечь и закрыть мешки. Полковник посмотрел на часы – они пробыли на ногах почти тридцать часов. Если Ник с Хейманом проспят столько же, всё это время ему придется сидеть тут, полусогнувшись в коридорчике и выглядывать в проём, наблюдая за гипогеянцами снаружи, что ходят рядом – лишь бы они не заходили внутрь.

   Изматывающее ожидание длилось бесконечно. Полковник размышлял над увиденным – под Альпами существует самый настоящий пещерный город. Кто и когда, какими силами и сколько времени создавал его, пока оставалось загадкой. Полковник прикидывал, сколько в стене проёмов, и сколько здесь может быть комнат и сколько человек может там разместиться, как напротив входа кто-то остановился. Полковник уже привык, что время от времени люди проходят мимо, видимо, расходясь по своим комнатам. Но сейчас незваный гипогеянец стоял в полутора метрах от полковника и не двигался с места. Лица через изгиб коридора не было видно. Полковник произнёс:

   – Кто бы ты ни был, иди с миром. Людек дал свою защиту смертным людям и обещал им спокойный сон.

   Незнакомец не уходил, и это начинало напрягать.

   Полковник достал из рюкзака фонарь с обычной лампой, так неприятной гипогеянскому глазу. В подтверждении серьёзности своих намерений он включил его и произнёс:

   – Если хочешь говорить со смертными, подожди, когда они пробудятся.

   – Нет, Старый Секей, я хочу говорить с тобой.

   Такой знакомый венгерский говор... Это был голос Амертат. Уже прошла половина тысячелетия, но он вспомнил её голос. Полковник слышал его, будучи дважды между жизнью и смертью. Тогда он считал Амертат злым духом, горным демоном, пока не понял из рассказов других, что она не просто реальна – она подобна ему.

   Полковник не ждал, что Амертат зайдет без спроса, не попросив погасить свет, но именно это и произошло. Гипогеянка смотрела на него с дерзостью неестественных для неё голубых глаз. Пепельно-серые волны густых волос спускались ниже колена. Не уклоняясь от света фонаря, Амертат присела напротив полковника – слишком близко, и это держало в напряжении.

   – Мне не страшен искусственный свет, – довольная своим эффектным появлением, произнесла Амертат.

   Полковник внимательно разглядывал её сероватый оттенок кожи и понял, что она слишком часто для подземного жителя бывает на поверхности. Вряд ли она может ходить под прямыми лучами солнца в погожий денёк, но, определенно, обитать на два мира у неё хорошо получается.

   – Говори тише, – сухо произнёс полковник, – мои люди устали и им надо выспаться.

   – О, их сон будет крепок, – загадочно улыбаясь, пообещала она, – пока я здесь, они не проснутся.

   Для полковника это прозвучало как отчетливая угроза.

   – Тогда будь добра, уйди.

   Амертат только рассмеялась:

   – Что же ты, боишься, как бы я не проникла в их сны, а потом и в их души?

   – Сами альвары не зря стараются обходить тебя стороной. Вот только мы никогда не спим. На ком ещё тебе здесь отрабатывать искусство наведения кошмаров?

   Амертат больше не смеялась, она пронзительно смотрела на полковника, отчего тому хотелось сорваться с места и уйти прочь.

   – Я послушна словам Людека, – произнесла Амертат и кивнула в сторону спящих. – Не веришь, можешь проверить.

   Коварства ей не занимать. Доказать, что-либо решительно невозможно, не будить же Ника с Хейманом и не спрашивать их, что им только что приснилось.

   – О чём ты хочешь говорить? – спросил полковник.

   – Узнать, сбылось ли моё пророчество.

   Это было больше пятисот лет назад, никто в отряде господаря Влада не решился дать руку Амертат, чтобы она предсказала судьбу. А полковник дал. К их следующей встрече не сбылось ничего из предсказанного ею, он умирал и потешался над гадалкой, что предсказала ему долгие годы жизни, красавицу-жену и четырех, а потом и пятерых детей. Но тогда он выжил, потом женился, и Маргита действительно родила ему двух сыновей и двух дочерей. Не сбылось только одно, и он припомнил это Амертат в их последнюю встречу. Тогда она разозлилась не на шутку. Её слова походили на проклятья, она грозила, что не даст ему умереть, что он будет жить так долго, что замучается считать свои дни, что будет проливать много крови, но не на полях сражений. После этого много лет полковник думал, что Амертат прокляла его за дерзость, пока не понял, что жажда человеческой крови свойственна не ему одному.

   – А ты тщеславна, – только и сказал полковник.

   – Ты сам оскорбил меня, дважды сказав, что я ошиблась. А я никогда не ошибаюсь.

   – Уверена? Став альваром, я остаюсь бесплодным, так что поверь, пятого ребенка я за эти века не зачал.

   – А всех ли своих детей ты знал? – ехидно вопросила гпогеянка, сощурив светлые глаза.

   Полковник невольно рассмеялся.

   – Ну, коль так, может я и был грешен в смертной жизни, раз прижил ребенка на стороне. Только вот не помню где и с кем, уж извини, что без подробностей. Так стоило ли из-за этого ждать меня пятьсот лет, чтоб спросить?

   – Я буду ждать ещё дольше, пока ты не признаешь, что видел её.

   – Кого?

   – Свою дочь, пятого отпрыска, это несчастное дитя с двумя отцами и без единой матери. У неё желания женщины, что остались с её смертной природой, фигура юноши и сила мужчины, которую и дало твое бессмертие. Ты видел её в первый раз посреди гор мертвецов, а потом ещё и ещё раз.

   – Амертат, – вздохнул полковник, – уж прости, но мне нечего тебе сказать. Я понятия не имею, о какой ещё дочери ты постоянно говоришь. Умерли все мои дети, и внуки и правнуки. Ходят мои потомки по земле, но не всех из них я знаю в лицо.

   – Она не порождение твоего семени, – настаивала Амертат. – Ты породил её из своей головы, когда пожалел Меритсегер.

   И как когда-то давно, Амертат вновь коснулась указательным пальцем его лба у переносицы. Полковника словно ударило током. Он вспомнил это ощущение, далекое и неприятное, когда ассистент доктора Джона Рассела пятьдесят три года назад ввел металлический крючок ему через ноздрю и, вытягивая его обратно, задел нерв и зрительную мышцу. Призрачная боль вновь вспыхнула в том же месте, откуда доктор извлек шишковидную железу полковника.

   И тут смутные ассоциации и догадки неприятно зашевелились в голове, на сердце сразу стало тяжело. Полковнику вспомнилась железа, что доктор Рассел извлек у Мэри, вспомнился и профессор Книпхоф, что увёз эту железу в Баварию в качестве препарата. А ещё перед глазами встали снимки, привезённые из недавней поездки в баварский Мюнхен. Что-то неуловимое в этом калейдоскопе фактов, догадок Сарваша и собственных наблюдений начало складываться в призрачную, но всё же картину.

   Коварная улыбка не сходила с губ Амертат. Она наблюдала, как полковник меняется в лице после её манипуляций словами и не могла не радоваться такой перемене.

   – Скажи, что произошло в лаборатории доктора Метца? – только попросил он.

   – Я сказала всё сполна ещё тогда в Карпатах, – отрезала Амертат.

   – Ты все ещё злишься на меня? Тогда прости мне те слова. Если ты предсказательница и видишь через века и километры, то скажи, как всё случилось? Я только хочу знать, правильно ли то, что смертные сестры переродились по воле смертных докторов?

   – Не будь твоей доброты, – ответила Амертат, – и близнецы остались бы близнецами. Не твоя теперь забота думать о свершившемся, это забота смертных, что давно лежат в земле. А их порождения будут бродить по земле вечно. Меритсегер скоро увидит свою дочь, а твоя дочь придёт к тебе. В часы печали ты будешь видеть только её.

   – Почему ты говоришь о печали? Что должно случиться?

   – Я видела Аль Ка-Сандру прежде чем видел ты. – Амертат ехидно улыбнулась. – Она глупая. Она совсем ничего не понимает.

   Наслаждаясь его растерянностью, Амертат рассмеялась и вышла из коридора прочь. Ещё долго полковник слышал в голове её смех и думал о сказанном. Так мало слов, и лишь один жест заставил его всё понять и вспомнить об Александре Гольдхаген и докторе Метце, о старой операции по извлечению шишковидной железы и чудесном преображении близнецов в совершенно непохожих друг на друга женщин.

   Полковник совсем забыл о времени – для исконных обитателей подземелий его и так не существует. Он взглянул на часы – прошли ровно сутки, как он сидит, согнувшись в этом коридоре, и ждёт пробуждения Пэлема и Грэя. Через два часа первый вылез из мешка и с заспанным лицом спросил:

   – Ну, как обстановка?

   – Замечательно, – буркнул полковник, – поскорее бы вернуться домой.

   Пока Ник будил Хеймана, а тот недовольно что-то бубнил в ответ, полковник вышел из выруба в скале и окинул взглядом зал внизу в поисках Фантины. Она как по неведомому ментальному зову тут же появилась на верхнем ярусе. Полковник со спокойным сердцем поручил ей отвести смертных в укромное место, чтоб те умылись и занялись прочими утренними делами, благо недалеко в соседнем зале протекал подземный ручеек с чистой от белого налёта водой.

   Когда Ник и Хейман вернулись в комнатку, полковник успел услужливо вытащить для них из рюкзаков термос с остывшим кофе, банку джема и галеты.

   – Жаль, что костер нельзя развести, – искренне произнёс Ник, – чая горячего хочется.

   – А что, огонь в Гипогее запрещён? – апатично надкусывая галету, произнёс Хейман. – Ну да, они же как дикие звери боятся огня и яркого света.

   Полковник не оставил этот комментарий без внимания:

   – Если международный отдел ещё питает иллюзию, что сможет начать переговоры, то не помешало бы взять в ум, что не только мы здесь говорим по-английски.

   – А кто услышит?

   – Мало ли, – заметил Ник, – вон там в стене дыра, откуда мы знаем куда она ведет? Вентиляция это или акустическая ловушка для подслушивания? Так что не шути больше про огонь. Его здесь никто не разводит, потому что не из чего. Деревья под землей не растут, представляешь?

   – А ты бы не умничал, – начал заводиться Грэй.

   – А чего ты такой дёрганный?

   – Не выспался совсем, а ты ещё и жаворонок, – недовольно глянул он на Пэлема. – Чертовщина какая-то снилась, весь разбитый как будто накануне не по пещерам лазал, а беспробудно пил.

   – Что снилось? – спросил полковник.

   – А вам зачем это знать? – не понял Грэй.

   – Мне-то незачем, но ты имей в виду, что здесь Амертат, так что на будущее оба учтите – никогда не надо ей смотреть в глаза.

   – А то что? Она опасна?

   – Для вашего физического самочувствия – не всегда.

   – Тогда что?

   – У неё есть склонность к злым экстрасенсорным шуткам над смертными. Вроде гипноза. Уяснили? Если она будет на переговорах, а она там явно будет, в глаза не смотреть, словами с ней не играть. Почувствуете что-то нехорошее, тут же дайте мне знать.

   Судя по реакции Хеймана Грэя, он не особо поверил, что гипогеянка может его загипнотизировать.

   – Это к Пэлему, – отмахнулся он. – На него тут больше всех засматриваются.

   – Да иди ты, – огрызнулся Ник.

   – Что случилось? – озабоченно спросил полковник. – Если что-то произошло, пока вы ходили к ручью, об этом нужно было сразу доложить мне.

   – Да собственно не о чем докладывать, – пожал плечами Ник, намазывая джемом очередное печенье. – Просто одна местная обитательница прицепилась по дороге.

   – Он ей приглянулся, – ехидно прокомментировал Хейман, – для чего, не знаю. Наверное, для всего сразу – и приятного и полезного.

   – Не завидуй, Грэй.

   – Да ни в жизни, Пэлем.

   – Что она хотела? – продолжал спрашивать полковник.

   – Понятия не имею. Она говорила по-французски, я мало что разобрал.

   Хейман и тут не смолчал:

   – Она сказала, что он красивый юноша и приглашала пойти с ней.

   – Что ты придумываешь? – вяло возмутился Ник.

   – Я передаю смысл. Та платиновая блондинка на тебя всерьез запала, раз так откровенно предлагала то ли себя, то ли наоборот, чтобы ты с ней кое-чем поделился. Пэлем, после этого путешествия, ты точно не вернешься к своей Мадлен.

   Начинающаяся перепалка из острот и придирок закончилась, как только в комнатку вошла Фантина:

   – Людек зовет вас на площадь, держать совет перед всеми.

   Её слова оказались точны до буквального. Казалось, внизу в зале собрались не только гипогеянцы, что обитали в здешних выдолбленных нишах, но и пришедшие из других подобных залов по соседству, если они, конечно существовали. Те, кому было тесно внизу, взирали на собрание, со всех пяти ярусов амфитеатра.

   Полковник Кристиан, Хейман Грэй и Ник Пэлем стояли в самом центре в плотном окружении подземных жителей. Сотни глаз взирали на них и эти взгляды давили отовсюду. Чувство неуверенности и тревоги передались даже полковнику.

   К ним из толпы вышли Людек и Амертат. Полковник подозревал, что ведьма не просто так здесь, а сейчас ещё больше убеждался в своей правоте. Может она услышала о намечающихся переговорах, как только Ник передал с Фантиной это сообщение в Гипогею? Наверняка Амертат пришла сюда не только из-за давнего предсказания. Что-то подсказывало, при Людеке она важная персона в этой общине.

   – Снова рад приветствовать гостей в нашей обители вольных странников, – начал Людек. – По душе ли вам наше гостеприимство, спокоен ли был ваш сон?

   Полковник толкнул в бок Ника, чтобы тот ответил:

   – Да-да, – закивал он, – всё замечательно, благодарим вас.

   – Мы признательны за великодушный приём, – добавил Грэй. – Но хотелось бы без промедления начать запланированные переговоры.

   Полковник с замиранием сердца скрестил руки за спиной. Ещё лет сто назад такие словеса расценили бы за оскорбление, а гипогеянцы старомодны во всем, особенно в речах и смыслах.

   Но вовсе не Людек, он только улыбнулся и произнес:

   – Понимаю, век смертных короток, потому вы всегда и во всем спешите. Вы наши гости, потому первое слово будет за вами. Что же привело трёх прислужников Фортвудса в обитель дваждырожденных?

   Хейман Грэй собрался с мыслями и начал по памяти излагать суть дела:

   – Уже сто пятнадцать лет Общество по изучению проблем инженерной геологии ведёт надзор за подземельями Лондона и все эти годы мы и наши предки изучали вас и ваш быт. Наверное, сто пятнадцать лет – ничтожно малый срок для любого жителя Гипогеи. Но на поверхности, в мире смертных за это время изменилось многое. Империи и королевства, в которых родились многие из вас, больше не существуют. Мир поделён надвое из-за необъявленной войны, от исхода которой зависит, поработит ли весь мир тоталитарная диктатура, или же он останется свободным.

   Полковник слушал эту речь впервые, ибо международный отдел писал её весь год и счёл генеральную репетицию в Стенах Фортвудса ненужной оглаской внутриведомственных секретов. И вот теперь полковник слушал и поражался: кому пришло в голову увещевать отшельников-гипогеянцев в черно-белых пропагандистских тонах, что на поверхности, куда они поднимаются в лучшем случае на одну ночь в месяц, идет "холодная война". Кому здесь это может быть интересно? Что гипогеянцам делать с этой малопонятной для них новостью? Но Хейман Грэй продолжал:

   – Если противоречия Западной и Восточной держав станут непреодолимыми, если война вспыхнет кровавым пламенем, в ней погибнет весь мир. Человечество смогло изобрести оружие, которым можно уничтожить не только противника, но и Землю и всё живое на ней. Вы можете сказать, что здесь, глубоко под Альпами смерть не доступна вам и оттого не страшна. Может это так, может оружие нового века пощадит ваши бессмертные тела. Но знайте, смертные, чью кровь вы вкушаете, умрут. Все до единого, потому что после того, как земля будет выжжена в войне, наступит долгая зима, которую никто из них не переживёт.

   Полковник смотрел на лица гипогеянцев, внимательно слушавших речь Грэя и отчетливо понимал – увещевания о ядерной зиме не произвели на них никакого впечатления. Но Хейман и этого не замечал:

   – Фортвудс как представитель мира смертных хочет знать, что в Гипогее думают о возможной войне на поверхности?

   Наступило гробовое молчание. Вопрос был задан, но никто на него не ответил, даже не шелохнулся. Гипогеянцы напряженно смотрели на переговорщиков, а те не знали, что и делать. От этой гнетущей тишины становилось просто страшно.

   – Прости, Людек, – начал полковник, – мы что-то не то спросили?

   – Нет, – заверил он, – мы просто ждем Лидию.

   Что он имел в виду, полковник не понял, пока не заметил движение в амфитеатре. Некая дама, переходя с яруса на ярус, спускалась по ступенькам. А потом толпа гипогеянцев расступилась, и она подошла к Людеку. Глядя Грэю в глаза, она заговорила по-английски с отчетливым шотландским акцентом:

   – Мы родились к жизни смертными и умерли однажды, чтобы переродиться к жизни вечной. Мы видели многое и о многом слышали. Были дни, когда долгая ночь опускалась на землю не раз и не два. Много смертных людей погибало от мора, большой воды, разверзшейся земли и жизни без солнца на небе. Я видела три великих погибели и знаю наверняка – жизнь не умирает, всякий раз она обновляется и расцветает вновь. Коль случится война, быть тому. Сильные спасутся.

   По Грэю было заметно, что он не знает, что на это ответить. Всё что ему пришло на ум так это судорожные оправдания:

   – Ну, послушайте, я не могу объяснить вам принцип работы ядерного реактора. Вряд ли кто-то из вас знаком с ядерной физикой, и поймет о чём речь...

   Пока он говорил это, полковник готов был поклясться, что за спиной кто-то на незнакомом ему языке прошептал отрывистую речь, в которой он отчетливо узнал слова "Манхеттен" и "Оппенгеймер".