Текст книги "Стратегия обмана. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 73 страниц)

   – Да, – задумчиво протянул Сарваш, – и этим людям зачем-то служит синьор Кальви. Интересно, что он делает для ложи?

   – Кто знает, что синьор Кальви для них делает. Но не удивлюсь, если сейчас выяснится, что те деньги он перевёл в Швейцарию на нужды своих хозяев из П-2 и их прожекты. – Немного помолчав, вице-президент только добавил, – Уж лучше бы просто воровал для себя.

   После услышанного Сарвашу было о чём задуматься. Из небытия всплыла ложа П-2, чьи номерные счета держал при себе дон Микеле, который сейчас в американской тюрьме. Им же служит и синьор Кальви, который сейчас в тюрьме итальянской. И оба состоят в ложе, которую пресса из Пропаганды-2 метко переименовала во Власть-2. Кто бы подумал, что под прикрытием масонской ложи местные фашисты устроили подпольный клуб по свержению республики. Однако даже баварские иллюминаты в свое время не смогли приблизиться к таким высотам мысли, каких достиг мастер Личо Джелли.

   Поняв, что ключ к экстрадиции Микеле Синдоны может быть скрыт именно за фасадом ложи П-2, Сарваш связался со своим давним информатором в финансовой гвардии, с которым они частенько обменивались "мнениями".

   – Этот список нашли еще два месяца назад, – пояснил гвардеец. – Не знаю, чего правительство так тянуло с его публикацией.

   – Ну, это-то как раз понять можно.

   – Можно – согласился он, – но тогда зачем вообще решились публиковать? Поначалу, как я слышал, список хотели замусолить, как обычно это и бывает. Премьер точно хотел замять дело, все откладывал, тянул. Если бы мы, финансовая гвардия Милана, сами не обратились к президенту, всё бы осталось, как было, будто и не существовало никогда никаких списков.

   – Как гвардия вообще на них вышла?

   – Да по чистой случайности. Был анонимный, донос, что в Ареццо на вилле "Ванда", которая принадлежит Личо Джелли, хранятся документы, в которых можно найти доказательную базу против Синдоны. Такая интригующая новость, конечно, наши туда мигом рванули. Когда приехали, никого из хозяев на вилле, конечно, уже не было. Ну, начали обыск, искали хоть что-нибудь связанное с Синдоной, а нашли тридцать записных книжек с 952 фамилиями таких людей... Впрочем, ты знаешь о ком речь, раз читал прессу.

   – Кто этот Джелли? – поинтересовался Сарваш. – Я раньше никогда не слышал о нём.

   – Текстильный фабрикант – матрасы, одежда. Правда, он вхож в такие круги... Есть фотографии, где он присутствовал на инаугурации Рейгана.

   – Это о многом говорит, – кивнул Сарваш, – простых фабрикантов на инаугурации не приглашают.

   – Вот именно. Вообще-то информации о нём слишком мало, что крайне подозрительно, видимо, он научился заметать следы. Известно кое-что из ранних лет. Он ведь идейный фашист, участвовал с чернорубашечниками в гражданской войне в Испании. Во Вторую мировую он, ясное дело, тоже отметился, когда поступил на службу к немцам. А вот в 1943 году он поехал в Югославию, вернее в Центральный банк. Может ты когда-нибудь слышал, как в войну растащили весь золотой запас Югославии?

   – Шутишь? Конечно, слышал. Куда и сколько тонн золота бесследно пропало теперь уже не прояснить, загадка почище любой детективной истории.

   – Вот-вот, – хохотнул собеседник. – Всем досталось – и немцам, и англичанам, и американцам. И Муссолини тоже – молодой Джелли постарался.

   – Даже так?

   – А как же. Только тут начинается загадка в загадке. Известно, что Джелли со своей бандой в санитарном вагоне съездил в Югославию, вернулся обратно, и передал в госбанк восемь тонн золота – шесть слитками и два монетами. Но вопрос-то в другом.

   Сарваш понимающе улыбнулся:

   – Сколько на самом деле тонн Джелли вывез из Югославии?

   – Вот именно. Никто не знает, но все уверены, что прикарманил он себе немало. А как у дуче дела пошли под откос, Джелли начал сотрудничать с разведками союзников, да так активно, что теперь числится никаким не фашистом, а героем Сопротивления.

   – Что ж, с золотом Югославии можно многое купить.

   – Не то слово. А ведь Джелли скользкий тип. В войну он был чуть ли не тройным агентом, так и сейчас он играет и за американцев, и за неофашистов, и с масонами, и с Церковью. Между прочим, есть информация, что он финансово помогает Алпарслау Тюркешу. Знаешь, кто это?

   – Понятия не имею, но имя турецкое, – уверенно заключил Сарваш.

   – Так и есть. Этот Тюркеш в войну, как и Джелли, низко кланялся немцам. А потом основал в Турции Партию национального действия и ещё несколько полуподпольных милитаристских банд для большей политической убедительности. Одна из них, знаешь, как называется? "Серые волки".

   – Те самые? – поразился Сарваш.

   – Да, те самые. Это тюркешевский волчонок неделю назад стрелял в папу. Вот и что теперь думать? Что молодому фанатику мозги переклинило, или что Джелли не из простой фашистской солидарности шлёт деньги Тюркешу?

   Да, здесь действительно было о чём задуматься. Сарваш даже захотел при случае поговорить об этом с отцом Матео, послушать, что он думает. Но внезапно ему в голову пришёл вопрос совсем на другую тему:

   – Откуда вообще появился донос, что материалы по Синдоне нужно искать на вилле у Джелли?

   – Ну, этого наверняка никто знать не может. Хотя предположения имеются.

   В задумчивости Сарваш улыбнулся:

   – Донос мог быть от самого Синдоны?

   – Да запросто. Помнишь, четыре года назад по его заказу расклеили компроматом всю улицу перед вашим банком? Сейчас это даже не слухи, открыто говорят, что это было дело рук Синдоны, вроде как шантаж и разоблачение бывшего партнера Кальви. Синдоне ведь обидно, что дела воротили все, а в тюрьму упекли только его. Сейчас он сидит и, видимо, всё не может уняться, хочет отомстить всем тем, от кого не дождался помощи, когда она была так нужна, пока он был на свободе.

   – А почему в Ареццо послали людей из Милана? Что, провести обыск тамошними силами финансовая гвардия никак не могла?

   – Конечно, не могла. Говорят, что в Ареццо без воли Джелли даже листок на древе не пошевелится.

   – Ну, – улыбался Сарваш, – это что-то из разряда антиутопии про всемогущего властелина. Или весь Ареццо уже вступил в П-2?

   – А это и не требуется. Достаточно, что зять Джелли заместитель прокурора Ареццо.

   – Да, – согласился Сарваш, – тогда это всё объясняет. А где сейчас Джелли?

   – Кто бы знал. Скорее всего, в бегах, успел же зять предупредить тестя. Ходят слухи, что Джелли в Монте-Карло. Что у него там за дела, я не знаю. Наверное, клянёт сейчас Синдону за свои злоключения, жалеет, что вообще принял его в ложу.

   – О содеянном жалеть всегда поздно, – заметил Сарваш. – Тем более что в своё время Синдона успел сослужить службу Джелли.

   – В каком плане?

   – Он был казначеем ложи.

   Собеседник тут же насторожился:

   – Откуда такая информация?

   Сарваш только улыбнулся:

   – Знал кое-кого, кто с ним работал.

   – Да, – заинтересованно протянул финансовый гвардеец. – И что теперь с твоим знакомым?

   – Больше не работает, – лаконично пояснил Сарваш.

   Сейчас он думал о номерных счетах ложи П-2. Он помнил и номера счетов, и в каком банке они были открыты. Но стоит ли сообщать об этом финансовой гвардии? Однажды он уже передал копию соответствующего документа отцу Матео, тот как-то говорил, что отдал его судье, и было это лет пять назад. Однако глубоко въелась П-2 в судебную систему Италии, раз за пять лет никто так и не смог дать ход расследованию. Сейчас интерес к ложе появился, но изменит ли это хоть что-то? Пожалуй, дело сдвинется с мёртвой точки только, когда ту самую тысячу пидуистов удалят с их постов, особенно правительственных чиновников. А так...

   – Не знаю, чем всё это закончится, – вздыхал собеседник. – Легальные масоны из Великого Востока хотят откреститься от П-2. Правительство хочет сделать вид, что ложа лишь клуб по интересам. Забавные интересы у некоторых – создавать параллельную власть за фасадом законной.

   Пока социалисты на каждом углу кричали, что арест Роберто Кальви это заговор судей-коммунистов, Сарваш позволил себе отвлечься от дел Банка Амвросия и на выходные отправился в Рим. Сделано это было не по собственной инициативе, а по зову кареглазой красавицы Лили Метц. Что она делала в Риме, Сарваш мог только догадываться, но одно было известно точно – ей срочно понадобилась консультация и пройти она должна не где-нибудь, а в престижном деловом квартале в одном из офисных зданий.

   Лили встретила Сарваша на проходной и тут же пригласила следовать за собой, попутно оправдываясь:

   – Мне, правда, так неудобно, что вам пришлось ехать из-за меня из другого города. Понимаю, я сама должна была ехать к вам, раз помощь нужна мне. Но мой... друг наотрез отказался отпускать меня одну в Милан. Так что...

   – Не стоит извиняться, – мягко произнёс Сарваш. – К тому же у меня самого есть, что вам сказать. Я подумал, вы захотите услышать это лично, а не по телефону.

   Лили резко остановилась и обернулась, воззрившись на Сарваша растерянным взглядом:

   – Вы видели Сандру? Вы видели мою сестру?

   Сарваш смущенно улыбнулся, он не хотел тревожить женщину:

   – Давайте не будем говорить об этом в коридоре.

   Лили вняла его совету и быстрым шагом направилась вперед, только цокот каблуков звонким эхом разносился по коридору. Когда Лили завела Сарваша в кабинет, ему стало жутко интересно, кто же снимает здесь офис. То, что это тот самый ревнивый возлюбленный Лили, сомневаться не приходилось. Но вот только кто он и чем занимается?

   Обстановка и обустройство помещения выдавало в его владельце человека с тонким вкусом и не жалеющего денег, чтобы не просто казаться престижным бизнесменом, но и быть им. Вот только одно обстоятельство насторожило Сарваша. На стене висела фотография некоего долговязого седовласого мужчины с автографом в углу. Сарваш стал вспоминать, где ему приходилось это лицо, и вспомнил – в прессе. Это был госсекретарь США Александр Хейг, тот самый, что несколько месяцев назад на несколько часов узурпировал президентскую власть, пока Рейган лежал в госпитале. Что бы это не значило, а хозяин кабинета, по всей видимости, знаком с Хейгом и весьма этим гордится, раз выставляет фото с автографом на показ. А вот что кроется за этим знакомством?..

   – Вы уверены, что здесь нет прослушки? – спросил Сарваш.

   Лили неподдельно удивилась.

   – С чего вы это решили? Зачем Франческо прослушивать свой кабинет?

   Сарваш пожал плечами:

   – Зачем-то же он настоял, чтобы вы приняли меня именно здесь. Видимо хочет проконтролировать, чтобы я вас ненароком не обманул.

   – Ну, зачем же так? Вы ведь совсем не знаете Франческо.

   – Он меня тоже, – добавил Сарваш, присаживаясь около стола.

   Сесть в кресло за рабочим столом прямо под портретом американского госсекретаря Лили не решилась, только взяла стул, что стоял в углу, придвинула его к столу и, сев, спросила Сарваша, глядя на него с тоской:

   – А теперь вы расскажете о Сандре?

   – Ну, раз вы ничего не опасаетесь... – многозначительно протянул Сарваш.

   – Боже, ну чего мне опасаться? – всплеснула руками Лили. – Мы же говорим с вами по-немецки.

   Сарваш только улыбнулся её наивности и произнёс:

   – Хорошо. Для начала обрадую. Вас ищет Фортвудс.

   От одного этого слова женщина спала с лица:

   – Как?.. Что я такого сделала?..

   – Не надо так переживать, Лили, – попытался успокоить её Сарваш. – Это самая обычная формальность.

   – Нет, я не понимаю, что я сделала, – в отчаянии повторяла она, – я же никому не причинила вреда.

   Сарваш уже пожалел, что смог напугать юную альварессу одним названием контролирующей организации, и попытался исправить свою ошибку разъяснениями:

   – Послушайте, Лили, если Фортвудс начинает кем-то интересоваться, это не значит, что грядут аресты и допросы в казематах. Лично я отношусь к Фортвудсу как к обычному бюрократическому учреждению с самым широким спектром полномочий и интересов. Мне не раз доводилось беседовать со служащими Фортвудса и самим полковником Кристианом и, заметьте, ни разу мне не предъявляли обвинений или что-нибудь в этом духе.

   – Да, я понимаю, – призналась Лили, – но ведь ради своих целей они действуют так подло...

   Сарваш только улыбнулся:

   – Если вас запугала мадам Семпрония, лучше не слушайте её. В своё время ей не надо было играть злую литературную шутку на пару с ничего не подозревающим Брэмом Стокером. На её счастье, полковник Кристиан не злопамятен и долго обижаться на женщин не воспитан. Вы ещё ни разу не соприкасались с Фортвудсом?

   – Нет.

   – Тогда не бойтесь. Ничего серьёзного от вас там не хотят. Фортвудсу надо только прояснить несколько вопросов по поводу старых фотографий.

   – Фотографий?

   – Да. Там запечатлены вы, Александра и еще один господин почтенных лет.

   – Папа? – поразилась Лили.

   – Наверное. Точнее сможете сказать только вы, когда увидите эти фотографии. Кстати, хотел при случае спросить, кем вам приходится Юлиус Книпхоф?

   Лили непонимающе заморгала, но ответила:

   – Он мой прадедушка.

   – Забавно, – улыбнулся Сарваш, – я ведь когда-то был с ним знаком. А теперь знаком с вами. И Александрой.

   Услышав это имя, Лили тут же оживилась и начала требовательно сыпать вопросами:

   – Так, где вы её видели? Что с ней? Вы сказали Сандре, что я её ищу? Как она? С ней всё в порядке?

   Немного подумав, Сарваш ответил:

   – Вряд ли вы хотите знать, при каких обстоятельствах мы с ней познакомились. Это было вскоре после нашей с вами первой встречи, в 1975 году. Если честно, тогда я даже не вспомнил о ваших словах, не понял, что Александра очень похожа на тот словесный портрет, что дали мне вы. А потом мне показали ваши семейные фотографии, и я сопоставил факты, но было уже поздно. В последний раз я видел Александру шесть лет назад. Смешно признать, но я должен ей 2500 франков.

   – Где это было? Где вы с ней встретились?

   – В Швейцарии.

   – Вы говорили с ней?

   – Да.

   – Как она? – снова спросила Лили, но уже более обеспокоенно. – Она в беде?

   – Как вам сказать... – начал было Сарваш. – Мне кажется что да, ей кажется, что нет.

   – Скажите правду, – умоляла женщина, – что произошло?

   Сарвашу не хотелось стать гонцом, что принёс плохие вести. Скажи такой нежной и романтичной натуре как Лили, что её сестра, за то время что она её не видела, успела стать суровой террористкой, Лили это, мягко говоря, расстроит.

   – Простите, не уверен, что ваша сестра хотела, чтобы вы знали о ней всю подноготную.

   – Боже... – прикрыл ладонью губы, прошептала Лили.

   Поняв, что из-за одной расплывчатой фразы, женщина успеет нафантазировать себе уйму ужасов, Сарваш решил немного прояснить ситуацию.

   – Пожалуйста, не переживайте, ваша сестра в состоянии постоять за себя, если ей будет грозить опасность.

   – Вы не понимаете – покачала головой Лили. – Я так долго её не видела. Я так перед ней виновата, что готова сделать всё для её счастья и спасения, всё, что не сделала тогда, когда мы еще были вместе.

   Произнеся это, Лили тут же сникла, печально опустив голову.

   – Поверьте, – попытался ободрить её Сарваш, – мне тоже не безразлична судьба вашей сестры. Тогда в нашу последнюю встречу Александра очень помогла мне, казалось бы, в безвыходной ситуации.

   – Где она может быть? – бессильно, словно в пустоту произнесла женщина.

   – Я бы и сам хотел знать, – сказал он и улыбнулся. – Надо же мне вернуть ей 2500 франков. Александра, конечно, не говорила мне этого, но я подозреваю, что она живет в Англии. Поезжайте туда, заодно и в Фортвудс, может им известно её нынешнее местонахождение.

   – Что?! – забеспокоилась Лили, – они тоже ищут Сандру?

   – Как и вас, – спокойным тоном пояснил он, – должен же кто-то дать объяснение по поводу старых фотографий.

   На этом тема Александры и её поисков была закрыта. Лили, наконец, пояснила цель визита Сарваша в Рим. Ей действительно требовалась помощь, чтобы разобраться с банковскими счетами. После спешных переездов из Сан-Сальвадора в Майами, а из Майами в Рим, ей нужно было, как можно быстрее, закрыть старые счета, открытые на другое имя, и перевести сбережения на новый, чем Сарваш и пообещал заняться.

   – Опять скажете, что в вашем банке лучше счёт не открывать? – поинтересовалась Лили.

   Сарваш припомнил, что подобный разговор у них уже был в Нью-Йорке в офисе Франклинского национального банка как раз незадолго до краха Синдоны. Забавно, а ведь сейчас Банку Амвросия может грозить то же самое, если судьи решатся копнуть глубже и обнаружат недостачу, благо, коварная ложа П-2 раскрыта, и никто уже не должен давить на следствие против одного из её братьев.

   Когда они покидали кабинет, Лили снова заговорила о наболевшем:

   – Знаете, я ведь уже сорок пять лет не видела сестру. Даже не представляю, какая она сейчас.

   – Такая же сероглазая блондинка, как и раньше, – попытался пошутить Сарваш, чтобы снять нервное напряжение.

   Лили лишь вяло улыбнулась.

   – Да, но что успело произойти с ней внутри? Жизнь заставляет людей меняться до неузнаваемости и за пять лет, а тут прошло сорок пять. Как она сейчас живёт, как одевается, что делает по выходным, какие книги читает, на каком транспорте ездит, что покупает в магазинах? Я ведь ничего о ней не знаю, совершенно ничего. Я боюсь, что когда мы встретимся, я увижу совершенно незнакомого человека. Если она не простила меня... Я даже не хочу думать, что будет тогда, я этого не переживу. А если она попадет в беду, я не переживу этого вдвойне.

   Женщина окончательно сникла, и чтобы хоть как-то вернуть ей надежду на лучшее Сарваш сказал:

   – Я, конечно, не знал вашей сестры в те годы, когда вы были вместе, но думаю с тех пор она изменилась кардинально. От девушки тридцатых годов не осталось и следа, поверьте мне. Но это не повод ожидать худшего. Жизнь вокруг меняется, и мы меняемся вместе с ней, такова неотвратимая участь вечноживущих. Я знал вашу сестру не такое долгое время как вы, но успел понять, что она удивительная женщина. Лили, я обещаю вам, если с Александрой случится беда, я не оставлю её наедине с проблемами.

   – Правда? – в надежде спросила она.

   – Абсолютно. Она помогла мне, значит, и я должен буду помочь ей.

   И Лили просияла. От переизбытка чувств она обняла Сарваша, нежно положив голову ему на плечо. Объятия тут же возымели последствия. Как в дурной трагедии именно в этот момент в коридоре появился молодой мужчина. Заметив его, Лили вскрикнула: "Франческо" и поспешила отстраниться от Сарваша. Назвать выражение лица возлюбленного Лили дружелюбным было никак нельзя. Что он успел подумать о взаимоотношениях своей любовницы и Сарваша, угадать было трудно. Лили лишь спешно представила их друг другу и после краткого обмена дежурными фразами, Сарваш, сославшись на дела, покинул здание.

   Самым скверным в его нынешнем положении было не то, что Франческо мог без повода приревновать к нему Лили, а то, что Сарваш прекрасно знал, кто он такой.

   В миру Франческо Пацьенца занимался строительным бизнесом, и видимо, только что Сарваш побывал в его конторе. Но главным было не это. Пацьенца состоял советником-консультантом при Роберто Кальви в Банке Амвросия. Такое совпадение, что два служащих одного и того же миланского банка встретились в Риме из-за одной и той же женщины, было крайне странным для совпадения. Другое дело, что Сарваш знал консультанта президента банка в лицо, но вряд ли тот обращал внимание, кто занимает пост заместителя главы отдела расчётов, а если и знал, то вряд ли помнит.

   Пацьенца всегда казался Сарвашу подозрительным типом. И дело вовсе не в том, что он объявился в Банке Амвросия после знакомства с Кальви в Штатах на конференции МВФ. Странным было то, что Кальви, никогда не нуждавшийся ни в чьих советах, вдруг ни с того ни с сего год назад нанял себе консультанта. Зачем и почему именно Франческо Пацьенца – этим вопросом задавались многие в банке. Сарваш же видел разгадку весьма прозаическую. Ходили слухи, что Пацьенца занимается строительным бизнесом только лишь для прикрытия. А уж кто он на самом деле, гадать можно было до бесконечности – агент итальянских специальных служб, или американских, или и тех и других сразу – вариантов было множество, но суть одна: Пацьенца находится в Банке Амвросия не для того чтобы давать Кальви советы, а чтобы наблюдать за его действиями. И Кальви почему-то был вынужден на такое положение вещей согласиться. Но со скандалом П-2 логически появлялась и другая версия, что Пацьенца надзирает за Кальви не от имени спецслужб вроде контрразведки, а по поручению всемогущей ложи, при которой Кальви возможно является казначеем, переняв эстафету от дона Микеле.

   То, что имени Франческо Пацьенцы не было в опубликованном списке, Сарваша не смущало. Он уже успел прочесть интервью одного видного масона из Великого Востока Италии, где тот утверждал, что в тридцати записных книжках, изъятых на вилле Джелли, значится лишь часть членов ложи, что сам информатор знает многих братьев из П-2, чьи имена в опубликованных списках не значатся, и что Джелли как-то раз сам говорил, что списков ложи существует не один а три – один с рядовыми членами, второй с более важными, и третий, где имена братьев не доверены бумаге, и потому их знает только Джелли. Если всё обстоит именно так, кто знает, может Франческо Пацьенца и есть пидуист, который для магистра Джелли куда важнее некоторых министров и генералов. В таком случае, возможно именно сегодня Сарваш нечаянно нажил себе опасного врага.

   Вернувшись в Милан и отправившись в понедельник на службу, меньше всего Сарваш ожидал, что к нему в кабинет придёт человек, курящий трубку:

   – Доброе утро, синьор Луццати, – произнёс Пацьенца, назвав Сарваша по фамилии, которой он теперь представлялся смертным.

   – Доброе утро, синьор Пацьенца. – улыбнувшись, ответил Сарваш, хотя хорошее настроение в миг улетучилось подобно табачному дыму, что вырывался из трубки собеседника. – Чем обязан?

   Первое, что приходило в голову о поводе столь неожиданного визита, так это предстоящий незаслуженный скандал. Лили, конечно, красивая женщина и хороша собой, кто бы стал спорить, но в сравнении с родной сестрой она не так интересна и слишком предсказуема.

   – Меня уже два дня мучает один единственный вопрос, – не сводя с Сарваша цепкого взгляда, произнёс Пацьенца. – Как вы поняли про прослушку?

   Неожиданный вопрос, вовсе не тот, что ожидал услышать Сарваш.

   – Не знаю, – пожал он плечами. – Наверное, фотографии Хейга что-то навеяла.

   На миг ему показалось, что в глазах собеседника проскользнула растерянность, что тут же сменилась пониманием. Пацьенца рассмеялся:

   – А вы наблюдательны. Наверное, сейчас думаете, зачем к вам пришёл советник Кальви.

   – Признаться, есть такие мысли.

   – Не берите в голову. Я не ревнивый муж, на дуэль вас вызывать не собираюсь.

   – Однако прослушку в своём кабинете включили, – заметил Сарваш, – и отправили туда свою женщину с незнакомым мужчиной.

   – Это бизнес, – бесстрастно произнёс Пацьенца, – он всегда требует контроля. Меня вполне устраивает, что ваши давние деловые отношения с Лили подкреплены общими знакомствами. Это заставило меня поверить, что вы не какой-нибудь проходимец, не воспользуйтесь её доверчивостью и не обведете вокруг пальца.

   Ненавязчивый контроль да ещё с такими шпионскими методами говорил Сарвашу не о безграничной заботе и пылкой любви к женщине, а о банальной жажде всё знать и всё контролировать.

   – Стало быть, – заметил Сарваш, – вы слышали не только деловые переговоры.

   – Я не вмешиваюсь в её личные дела с сестрой, – тут же ответил Пацьенца, – ничего об этом не знаю, она меня в это не посвящает. Если вы хотите помочь и решить проблему, дело ваше. Да я собственно не о Лили собирался с вами говорить. Просто вдруг стало интересно, работаем в одном месте, а всё не было повода познакомиться.

   – Интересно, как быстро вы поняли, что я работаю в Банке Амвросия? – с хитрым прищуром поинтересовался Сарваш.

   – Вы родом из Швейцарии, кажется? – начал Пацьенца издалека. – Официально слишком мало о вас известно, даже зацепиться не за что. Только этот банк и больше ничего.

   Сарвашу стало не слишком приятно от столь откровенного признания, что прежде чем прийти сюда собеседник перешерстил все официальные сведения о нём. Конечно, их мало, как и поддельных документов, которые успел выправить Сарваш для новой жизни после смерти от возмездия Синдоны. Интересно было и другое – откуда у Пацьенцы доступ к информации о гражданах? На ум приходила только служба в контрразведке.

   – Так чем я обязан таким пристальным вниманием к собственной персоне? Если это не связано с Лили, то, что тогда?

   – Да, в общем-то, всё дело в нашей с вами общей службе. Вы же знаете, у банка сейчас сложности

   – Это ещё мягко сказано.

   Пацьенца сделал вид, что сарказма не понял и продолжил:

   – И у синьора Кальви тоже проблемы. Как его советник, я стараюсь разрешить ситуацию. Пока он в тюрьме, мне самому приходится вести переговоры с его партнерами, поддерживать его семью. Все очень удручены случившимся.

   – Чему удручаться, если ареста стоило ожидать? – и без тени наигранного сожаления произнёс Сарваш. – Три года Банк Италии вёл доскональную проверку Банка Амвросия. Неужели синьор Кальви не понимал, чем она закончится? Или рассчитывал на заступничество высоких покровителей? Тогда он сильно прогадал – их рассекретили через день после его ареста.

   Пацьенца внимательно посмотрел на Сарваша и заключил:

   – Вы прямолинейны, это очень хорошо.

   – Вы же не представитель прессы, чтобы перед вами миндальничать. Мы с вами оба причастны к банковскому делу, а значит, прекрасно понимаем, что никто не в состоянии удержаться от соблазна, когда в его руках большие деньги.

   – Так вы осуждаете синьора Кальви?

   – Через подконтрольные компании Банк Амвросия продал и тут же купил 1200 акций по завышенной цене. Двадцать три с половиной миллиардов лир переплаты осели в Швейцарии. По закону так не делается. Надо было действовать тоньше.

   Пацьенца улыбнулся:

   – И вам известна схема, как переводить крупные суммы за границу, не оставляя следов?

   Сарваш тоже улыбнулся, но куда лукавее:

   – Так вы о схемах хотели со мной поговорить?

   – Вообще-то нет. Вы ведь знакомы с Карло Кальви?

   – Сыном президента? Довольно поверхностно.

   – Но, тем не менее в летние месяцы раз в неделю вы регулярно встречаетесь с ним на корте, чтобы поиграть в теннис.

   Сарвашу ужасно не понравилось, что Пацьенца осведомлён и об этом, но вида не подал.

   – Карло учится в Штатах, в Милан приезжает на каникулы. Мы не так старательно поддерживаем контакты.

   Тем не менее, Карло Кальви сейчас в Милане, приехал поддержать отца.

   – Что ж, весьма похвально. Я-то здесь при чем?

   – Вы оба молодые люди одного поколения, наверняка именно сейчас вам будет о чём поговорить.

   Услышав про одно поколение, Сарваш невольно ухмыльнулся. Он ведь старше своего собеседника раз в девять-десять, что уж тут и говорить о студенте Карло Кальви. Сарваш спросил прямо:

   – Хотите, чтобы я разговорил его на интересующие вам темы? – Поймав на себе обеспокоенный взгляд советника, Сарваш продолжил, – Я так думаю, сейчас у нас всех интерес один и тот же. Но зачем мне передавать вам содержание разговоров с Кальви-младшим?

   – Хотя бы потому, что я не останусь перед вами в долгу. Сколько вы хотите?

   – Деньги меня не интересуют.

   – Разве? Не лукавьте, деньги нужны всем, чтобы хоть как-то скрасить скуку в жизни.

   – Я слишком много работаю, и у меня нет времени скучать.

   Наконец, Пацьенца понял, в чём дело, и он спросил:

   – Тогда что вы хотите?

   – Сведения в обмен на сведения, – тут же ответил Сарваш. – Вполне равноценный обмен, как вы считаете?

   Пацьенца задумался:

   – Не понимаю, какого характера сведения вам нужны. Если уж и говорить о равноценности обмена, то ничего экстраординарного от вашей дружеской беседы с Карло Кальви я не жду.

   – Не хитрите, синьор Пацьенца, – лукаво сощурился Сарваш, – вы сами сказали, что поддерживаете семью Кальви, значит, вхожи в неё. Стало быть, с Карло Кальви вы имеете возможность беседовать лично и внушать ему мысли, которые пошли бы на пользу вам. А от меня вы видимо хотите исправно получать сведения о его мыслях и настроении, какие возникают у Кальви-младшего, пока вас нет рядом. Если хотите контролировать его действия с обеих сторон, признайтесь честно, что собираетесь сделать меня своим осведомителем. Что-то мне подсказывает, что Карло бы это не особо пришлось по вкусу. Теперь понимаете, в чём состоит риск?

   Сарваш конечно не сказал, что может просто взять и рассказать о замыслах Пацьенцы самому Карло, но не стал. Пацьенца явно не глупый человек и уже об этом догадался.

   – Так какие сведения вам нужны? – спросил он.

   Сарваш довольно улыбнулся:

   – Когда ваш патрон Роберто Кальви соизволит продавать личные акции Банка Амвросия, а рано или поздно он обязательно будет их продавать, будьте добры, сообщите мне об этом первому.

   Пацьенца испытующе посмотрел на Сарваша и спросил:

   – У вас уже есть покупатель?

   – Можно и так сказать

   – Так в чём проблема? Пусть он напрямую обратится к Кальви хоть сейчас.

   – Прийти навестить в тюрьме? Нет, на данный момент предложение продажи походило бы на давление и выглядело бы весьма неэтично и бессмысленно. Время для этого предложения ещё не пришло.

   – Вот как? И когда же оно придёт?

   – Когда Кальви станет совсем трудно, и он сбросит цену до неприлично низкой.

   Пацьенца обдумал его слова и спросил:

   – А с чего вы решили, что так оно и будет?

   – Потому что с акциями банка покупатель будет вынужден приобрести и долги. Я работаю в расчётном отделе и знаю наверняка, что недостача есть и даже знаю в каком размере. – Выждав, когда Пацьенца переварит эту информацию, Сарваш добавил, – Только Кальви вправе решать, как поступать с недостачей. Если он найдет, чем покрыть долг, значит, банкротства не будет. Не найдет...

   И он многозначительно развёл руками, давая собеседнику шанс додумать самому, как в таком случае поступит его патрон. Сарваш рассчитывал, что Франческо Пацьенца всё поймёт и доведёт до сведения Кальви, что президент банка не единственный, кто знает о реальном положении дел. Зачем Сарвашу это нужно? Он был уверен, что Кальви смекнёт и предложит Сарвашу сотрудничество, подпустит к себе так же близко, как и Пацьенцу. Сарваш не думал, что может серьёзно просчитаться и доиграться до увольнения – знающих людей глупо делать врагами. А Кальви вряд ли воспользуется методом Синдоны и отдаст приказ на устранение сведущего специалиста – в конце концов, Сарваш ещё ничего плохого президенту банка не сделал, лишь собирается намекнуть через Пацьенцу, что знает о недостаче, вот и всё – дальше принимать решение предстоит одному лишь Кальви.