Текст книги "Стратегия обмана. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 73 страниц)

   – Полно, Тео, не кори себя. Ты сделал всё, что мог, чтобы помочь архиепископу Ромеро, это ты предупредил его об опасности, и не твоя вина, что убийцы совершили страшное злодеяние, пролив его кровь на алтарь.

   – Но я служу тем, кому безразлична жизнь любого сальвадорца, любого католика, живи он за пределами Града Ватикана. Как знать, если вчера святой отец закрыл глаза на реки крови в Сальвадоре, может, завтра он погонит поляков на баррикады против коммунистов и так же равнодушно будет взирать на смерти католиков, ведь они погибнут во имя какой-то странной свободы, которая понятна ему одному.

   – Что ты Тео, не говори так, папа не может быть настолько жестокосердным.

   – Нет, Манола, если бы ты только слышала его слова, если бы ты была рядом, когда архиепископ Ромеро прибыл в Ватикан на аудиенцию... Не передать тот холод и безразличие, что я слышал от святого отца, не передать всю боль и отчаяние, что овладело архиепископом. И мне стало несказанно больно, когда я услышал о его смерти, страшной смерти. Но больше я был напуган, когда услышал новость о том страшном злодеянии, что свершили с американскими монахинями эскадроны смерти. – Подняв голову, отец Матео посмотрел сестре в глаза. – Скажи мне честно, без утайки, ведь я твой брат, не свершили ли подобного злодейства с тобой?

   – Что ты, Тео, – с удивлением уставившись на него, произнесла Манола. – Что ты такое говоришь? Никто не надругался надо мной, я чиста.

   – Я знаю, сестра, что никогда душой ты не посмеешь согрешить, но тело уязвимо для зла извне, насильник и убийца с этим не посчитается.

   – Перестань, Тео, я говорю это не для того, чтобы успокоить тебя, а потому что так и есть на самом деле. Никто меня не трогал, – смутившись, она добавила. – В тот день, когда убили архиепископа Ромеро, когда убили еще множество человек в городе, да, за мной гнались трое и угрожали всяческими мерзостями. Но я смогла убежать, я тогда свалилась со склона, и то падение спасло мою честь. Но мои глаза и уши, когда я... Впрочем, я рассказывала тебе о том кровавом ужасе, что устроил майор. Так что не терзай себя, Тео никто не оскорбил меня.

   Отец Матео заметно оттаял:

   – Как же я рад это слышать, сестра. Видимо, я начинаю терять веру и забывать, что не надо верить гадателям, раз стал прислушиваться к ложным пророчествам ведьмы Амертат. Она говорила такие страшные вещи, чтобы испугать меня, и заставить поверить в её пророческий дар.

   – Что же она сказала? Что я в опасности?

   – Она предрекла тебе то, что случилась с теми несчастными сестрами из Штатов – жестокое, зверское насилие и убийство. Манола, я слышал её слова за два года до того как всё случилось, и время от времени я не мог не вспомнить те страшные, но лживые пророчества. Господь уберёг тебя, за то я благодарю Небеса каждый день.

   – Давай помолимся вместе, брат, – произнесла она, и они вдвоем опустились на колени перед распятием не стене, чтобы славить Бога и просить мира для всех угнетённых.

   Придя на следующий день в Апостольский дворец, отец Матео встретил в коридоре монсеньора Ройбера в весьма задумчивом расположении духа. Зайдя в кабинет, секретарь конгрегации по делам духовенства изложил суть своих забот заместителю.

   – Святой Престол в растерянности. Кажется, расследование дела о покушении на папу на площади Святого Петра возобновляется.

   Отец Матео недоуменно вопросил:

   – С чего вдруг? Разве Али Агджа не пойман, не осуждён и не сидит сейчас в тюрьме?

   – Боюсь, что не всё так просто. Не так давно он признался следователю, что у него были сообщники.

   Отец Матео замер и даже не решался моргнуть. Он думал, что знает, о чём сейчас скажет монсеньор Ройбер, знает, почему он затеял этот разговор именно с ним. Но ожидания не оправдались.

   – Агджа признался, что его завербовали болгарские спецслужбы.

   От неожиданности отец Матео не знал, что и сказать. Он думал, что весь это разговор затеян, чтобы в приватной обстановке показать ему ту самую компрометирующую фотографию и спросить, что же он передал Агдже в конверте. Но нет, никаких обвинений, а напротив, какая-то странная история.

   – Но это же газетная утка? Разве нет? – наконец выдавил из себя отец Матео и принялся рассуждать вслух. – О причастности к покушенью стран соцблока писали американцы ещё в том году. Из-за этого Святому Престолу даже пришлось давать опровержение.

   – Увы, в этот раз заявление сделала не пресса, а преступник, а значит это не "утка" а показания.

   Монсеньор Ройбер порылся в бумагах на столе, достал газету и протянул её отцу Матео:

   – Вот, прочтите.

   Под громким заголовком "Болгарские подстрекатели для турецкого убийцы" значилась информация, что в Риме арестован некто Сергей Антонов, представитель болгарской авиакомпании "Балкан", на квартире которого проходили встречи заговорщиков. В их числе значились и двое болгарских дипломатов, в виду иммунитета которых, арест невозможен. Агджа опознал Антонова по фотографии, где тот запечатлён убегающим с площади Святого Петра в день покушения. Так же Агджа детально описал квартиру Антонова, что является бесспорным доказательством причастности Антонова к заговору с целью убийства папы.

   – Я не понимаю, – честно признался отец Матео, – разве это возможно? Поверить не могу, чтобы Болгария была в этом замешана. Советы, конечно, не могут быть довольны позицией папы по "Солидарности", но чтобы организовывать убийство?.. Нет, это как-то неправильно. В КГБ должны были бы понимать, что первые на кого падёт подозрение, будет СССР. Да так и вышло, вспомните, что писали в том году, да и пишут до сих пор. Трагедию для миллионов католиков, чуть не потерявших папу, тут же превратили в антисоциалистическую провокацию.

   – Да, наша пресс-служба придерживается того же мнения.

   – Но как же доказательства? Если Агджа делает такие громкие заявления и следствие принимает их к сведению, значит всё очень серьёзно.

   – Боюсь, что да, – признал монсеньор Ройбер.

   – Но почему Агджа сделал это признание только сейчас? Он, кажется, уже полтора года в тюрьме, а на суде в прошлом году заявил, что покушение задумал и осуществил в одиночку. Почему сейчас он решил выдать сообщников?

   – Думаю, всё дело в новом законе о смягчении наказания для раскаявшихся террористов. Возможно, Агджа хочет, чтобы ему сократили срок.

   – У него пожизненное заключение в Италии и смертная казнь в Турции, – напомнил отец Матео. – Мне кажется, в его случае лучше не выходить из итальянской тюрьмы, чтобы не быть экстрадированным.

   – Кто знает, может и в Турции ему многое простят, – туманно произнёс монсеньор Ройбер и добавил. – У статс-секретариата есть превеликое желание разобраться во всей этой истории с Агджой, Антоновым, Болгарией и СССР. Она ведь задевает и интересы Церкви.

   – Разумеется. Не хотелось бы, чтобы покушение на понтифика превратили в судебно-развлекательный аттракцион, как любят это делать в некоторых странах вроде США.

   – Это вы верно заметили. Дело в том, что статс-секретариат ищет человека, который бы мог за пределами Ватикана проследить за всеми перипетиями следствия, а после, и суда, чтобы иметь представление, что происходит вокруг дела о покушении на папу. – После краткой паузы монсеньор Ройбер произнёс. – Я предложил вашу кандидатуру

   – Но я всего лишь служащий конгрегации по делам духовенства, – тут же принялся отнекиваться отец Матео. – Я не имею не малейшего понятия как должно проходить судебное расследование. Всё, чем я занимался в последние годы, были жалобы на духовенство и имущественные дела Церкви. Я не разбираюсь в светском уголовном праве.

   – Отец Матео, вам это и не нужно. Всё, что хочет статс-секретариат, так это, чтобы служащий Ватикана внимательно наблюдал за ходом расследования и будущего процесса. С вашей феноменальной памятью это получится идеально.

   – Вы хотите, чтобы я посещал судебные процессы? – на всякий случай уточнил отец Матео.

   – Конечно, нам нужно знать всё из первых рук. Никто, кроме вас, лучше не справиться с этим.

   – Может лучше воспользоваться материалами съемочных групп из разных телекомпаний? – все же попытался отговорить его отец Матео. – Статс-секретарь или его помощники могут лично отсмотреть всё, что их интересует.

   – Нет, отец Матео – твёрдо произнес монсеньор Ройбер. – Может, техника и в состоянии запечатлеть отдельные кадры, но живой человек может охватить своим взглядом всю перспективу, почувствовать настроения вокруг и увидеть куда больше чем камера, направленная в одну точку. Конечно, пленки будут заказаны и отсмотрены. Но вы нужны как живой наблюдатель. Статс-секретариат уже одобрил вашу кандидатуру, так что крепитесь с силами, это будет тяжёлая работа.

   Поняв, что спорить с монсеньором и отговаривать его бесполезно, раз решение уже принято, отец Матео погрузился в размышления о своём нынешнем положении. Он представил, что будет, когда он пойдет в суд, сядет в зале, а Агджа из клетки увидит его и опознает как человека, который отдал ему приглашение, а значит, участвовал в подготовке покушения, как и тот Сергей Антонов. То, что Агджа его вспомнит, отец Матео почти не сомневался – Антонова ведь он вспомнил после полутора лет изоляции.

   Тут же в памяти отца Матео всплыл образ той блондинки-ирландки, которая свела его с Агджой, втравила в эту историю с покушением, и видимо предполагала сделать его крайним. Кто тогда она? Агент КГБ с очень умелой маскировкой, узнаваемым ирландским акцентом и информацией о деятельности Опус Деи в различных странах? Нет, всё это слишком неправдоподобно. Откуда у соцстран информация о работе католического ордена в странах Запада? А судя по содержанию документов, данные собирались на местах. Может, конечно, информация досталась КГБ случайно или обманом, и они решили пустить его в ход, чтобы у блондинки был повод завязать с отцом Матео разговор.

   И тут ему вспомнилось, как она обставила швейцарскую гвардию и проскользнула через тевтонское кладбище к Залу аудиенций. И как же он раньше не подумал, что о самом существовании тевтонского кладбища знают в основном только родственники или соотечественники тех, кто там похоронен. Голландцы, датчане, шведы, но главное – немцы. Если та женщина не ирландка, то может быть гражданкой ГДР, и тогда всё сходится – Агджу наняли Советы через своих союзников по восточному блоку, псевдоирландка подготовила вариант прикрытия, чтобы отвести подозрение от соцстран и переложить его на самого Мурсиа.

   Но тогда остается непонятным сам факт, как фотография, где он запечатлен с Агджой, попала прямо на его рабочий стол? Подозревать, что агенты КГБ разгуливают по Ватикану, было всё-таки глупо, скорее всего, фотографию подложил тайный недоброжелатель, который хотел запугать Мурсиа – а за годы службы таких недоброжелателей у отца Матео накопилось множество.

   Но как тот самый недоброжелатель получил доступ к фотоматериалам, если и сам не был частью заговора против папы? И от осознания этого Мурсиа стало не по себе. Соучастники покушения совсем рядом, здесь, в Ватикане и раз они захотели подставить отца Матео один раз, то не исключено, что командировка в суд поближе к Агдже, это вторая попытка.

   Но раз так, тогда не так уж важно, кто замыслил покушение на папу, и чья страна к этому причастна. Главное, что преступление координировалось через Ватикан. Кто-то знал, что замышляет Агджа и молчал, а может просто ждал, когда тот завершит своё чёрное дело и предвкушал скорую смерть понтифика.

   А что, если и болгарин Сергей Антонов стал жертвой чужих интриг? Ведь это очевидно – если бы он был причастен к спецслужбам и замешан в покушении, то сразу же после выстрелов на площади Святого Петра ему бы срочно приказали уехать из Италии и побыстрее, дабы не попасть в руки карабинеров после того, как Агджа начнёт давать показания. А Сергей Антонов никуда не уезжал, полтора года прошло, а он упрямо жил и работал в Риме, как будто ему нечего было бояться. Видимо действительно было нечего, пока на него не надели наручники.

   В последующие месяцы отец Матео с особым вниманием изучал прессу, как итальянскую, так и зарубежную, благо в Ватикане всегда вовремя делали необходимые переводы.

   Что только не писали о Сергее Антонове: и что он шеф отдела специальных операций при Варшавском Договоре, что его жена Росица управляет террористической сетью в Италии, что некогда болгарские спецслужбы организовали похищение и убийство Альдо Моро, и вообще за Красными Бригадами скрываются болгары – это они сейчас терроризируют архиепископа Парижа, перевозят контрабандой наркотики по Европе и вообще, где бы что не случилось за последние десять лет знайте – это проклятые болгары.

   Турки писали, что Советы задумали рассорить Турцию и НАТО, поэтому и наняли Агджу убить папу. Какая связь между НАТО и никогда не входившим в него Ватиканом, отец Матео так и не понял.

   Во Франции же нашёлся болгарский перебежчик, который признался, что будучи помощником атташе по торговле в посольстве Болгарии в Париже, он был осведомлён о готовящемся покушении на папу. Первым делом после прочтения отец Матео задался вопросом, с чего вдруг помощнику атташе кто-либо стал бы сообщать такие сверхсекретные сведения?

   Из альтернативных источников отец Матео докопался до истины. Она, как водится, оказалась куда веселее. Беглец из страны тоталитарной кровавой диктатуры к дипломатии никакого отношения не имел вовсе. На самом деле он был всего лишь механиком сельхозтехники при болгарской торговой фирме во Франции, умудрившийся прикарманить деньги из кассы, за что и был отозван на родину. Но возвращаться домой так не хотелось, что пришлось выдумать себе пространный титул атташе, припасть к ногам западной разведки и наплести им небылиц о покушении на папу. Но отцу Матео подумалось, что может быть небылицы из уст проворовавшегося перебежчика и были платой французской разведке за предоставленное убежище подальше он неблагодарной родины, где на вора уже заведено уголовное дело.

   Значит, все-таки провокация западных стран с целью очернить Советы и сподвигнуть папу на более жесткие действия в отношении Польши. Но это было только гипотезой.

   За большей информацией отец Матео отправился к адвокату Сергея Антонова. Набравшись смелости, он договорился о встрече, чтобы прояснить, что же делает следствие и насколько подтверждается вина Антонова.

   – Да никак, – эмоционально отвечал адвокат. – Все так называемые улики сплошная липа и следственный судья об этом прекрасно знает.

   – То есть как? – не понял отец Матео. – Следствию не на чем построить обвинение, но оно всё равно продолжает держать вашего подзащитного под арестом?

   – Вот именно. Знаете, куда ездил прокурор до ареста Антонова, чтобы собрать дополнительные сведения для обвинения? – и, взмахнув руками, ответил. – В Вашингтон. Здорово, правда? Преступление совершено в Риме, Агджа родом из Турции, будучи в бегах, путешествовал по Европе, но сведения для обвинения прокурор поехал икать в США. Поэтому я не особо удивлён, что Сергей Антонов арестован на основе таких бездарных улик.

   – А как же фотография, где Антонов убегает с площади? – спросил отец Матео и ожидал услышать поток словоблудия и размышлений, что двойники тоже существуют, но нет.

   Адвокат достал из портфеля несколько фотографий и начал поочередно раскладывать их перед Мурсиа. На первой со спины был запечатлён бегущий человек. Голова его была повернута в сторону, и потому можно было разглядеть, что у него есть борода, усы и одеты тёмные очки. На второй фотографии мужчина был запечатлен анфас, и его лицо можно было разглядеть во всех подробностях.

   – Конечно, – как бы оправдываясь, заговорил отец Матео, – из-за качества первой фотографии сложно сказать, кто на ней, но если сравнивать со второй, то сходство всё же есть.

   И тогда адвокат подал еще одну фотографию Антонова, но уже без бороды.

   – Что скажете? – с интересом спросил он. – Фото бегущего по площади человека и Антонова без бороды сделана в мае 1981 года, второе же фото, где у Антонова борода, сделана в день ареста полтора года спустя.

   Отец Матео еще раз внимательно оглядел три снимка.

   – Но тогда получается, что Антонов и бегущий совершенно разные люди.

   – Вот именно, – подтвердил адвокат, – я даже могу вам сказать, что бегущим является американский турист. Мы уже связались с ним, он готов свидетельствовать в суде, что на снимке он и никто другой.

   – Хорошо, – согласился отец Матео, – американский турист и Антонов разные люди, с этим спорить невозможно. Но ведь Агджа смог опознать Антонова. Ему показывали другой снимок?

   – Нет, этот же.

   – Но это же бессмысленно. Если бы они встречались накануне покушения, Агджа бы знал, что Антонов бороду не носит и никак не смог бы опознать его по этой фотографии.

   – Однако, с позволения сказать, опознал. Он так и сказал следователям, что Антонов носит бороду, дал и прочие словесные приметы. У меня есть только одно объяснение этому. Впервые Агджа видел Антонова только на фотографии, причём довольно поздней.

   – Вы сможете опровергнуть показания Агджи в суде?

   – Конечно, фотография строго датирована. Это важное доказательство невиновности Антонова, но оно не единственное. Просто у Сергея есть железное алиби. Агджа назвал дни, когда он встречался с Антоновым в Риме до покушения. Но на самом деле Антонова не было в эти дни в Риме, он отдыхал с семьёй в Югославии. У меня есть датированные выписки из билетов и книги регистрации в гостинице – это неоспоримое доказательство. Далее Агджа утверждает, что все три дня до известных событий он вместе с Антоновым ездил на площадь Святого Петра, чтобы отрепетировать будущее покушение. Но это опять же ложь, потому что у Антонова есть алиби – в эти дни и часы он был на работе в офисе "Балкан", и его коллеги могут абсолютно точно это подтвердить. Так что, когда Агджа утверждает, что он когда-либо встречался с Антоновым, знайте, это наглое враньё.

   – Но по поводу этих встреч... – попытался напомнить отец Матео и тут же запнулся – Агджа утверждает, что встречался с Антоновым на его квартире, где они и обсуждали план покушения. Он даже смог точно описать интерьер квартиры. Как же так? Так он бывал в квартире Антонова?

   Адвокат хитро улыбнулся.

   – О, видимо вы слышали только о части его показаний. Агджа утверждает, что он встречался с Антоновым на его квартире в то время, как там были жена и дочь Антонова. Можете себе представить, как агент болгарской разведки приглашает к себе в дом наёмного убийцу, не взирая, что тот увидит его семью?

   – Да, это действительно нелепо. Так как же быть с описанием квартиры?

   – После покушения её трижды вскрывали.

   – В каком смысле?

   – В обыкновенном. Взламывали замки, заходили в квартиру, ничего не брали и уходили. И так три раза. Антонов трижды заявлял в полицию, но взломщиков не нашли.

   – Получается, что кто-то приходил к нему в дом, но не для того чтобы ограбить, а посмотреть на обстановку квартиры?

   – Выходит, что так. Иного объяснения я не вижу. Агджа не был у Антонова лично. Кто-то дал ему описание квартиры, и поэтому он споткнулся на жалюзи.

   – В каком смысле?

   – Он сказал, что на окнах квартиры Антонова висят жалюзи. Это логично, потому что у всех соседей Антонова по дому есть жалюзи. А вот в его квартире их нет. На окнах у него висят шторы. И как можно перепутать шторы и жалюзи, я не представляю. Скорее всего, тот, кто составлял описание, будучи во взломанной квартире, торопился и на окна внимания не обратил, а добавил в описание жалюзи потому, что во всём доме они есть, и логично предположить, что и у Антонова тоже. Но это была ошибка, и, слава Богу, что она было допущена, потому как послужит в суде ярким доказательством, что Агджа к Антонову в гости никогда не приходил.

   Выслушав доводы адвоката, отец Матео всёрьез ожидал, что скоро следствие закончится, обвинение развалится, и болгарина Антонова отпустят на свободу. Но время шло, а никаких изменений в следственном процессе не наблюдалось. По телевидению всё крутились репортажи о злобных Советах, в газетах писали о всемирном коммунистическом заговоре, и каждый журналист считал должным в первую очередь упомянуть коварного агента болгарской разведки Антонова как олицетворение мирового зла. И, похоже, только не многие понимали, что Сергей Антонов невиновен. Но узнай об этом репортеры, им вмиг стало не о чем писать. Не будет той страшной фигуры агента КГБ, значит, иссякнут темы для материалов о злобе Советов.

   В круговороте нечистых политических интриг, отец Матео чуть было не упустил из виду важную новость для всего католического мира: был издан новый канонический кодекс. Пролистывая его страницы, отец Матео с удивлением, а после и с негодованием обнаружил для себя, что в новом кодексе нет канона, запрещающего католикам вступать в масонские ложи. Почти двести лет действовал этот канон, что под страхом отлучения отваживал католиков от опасных связей с масонством. Но почему-то сейчас, в XX веке, пока в Италии идёт расследование деятельности ложи П-2, Конгрегация доктрины веры во главе с кардиналом Ратцингером решила, что масонство перестало быть опасным для Церкви и людских душ? Отца Матео такое лицемерие не могло не возмущать.

   В замен старого канона о масонах, в кодексе появился новый, где говорилось о запрете вступления в ассоциации, которые работают против Церкви. Помня перипетии Второго Ватиканского собора, когда многие документы в виду неточности и расплывчатости формулировок смогли истолковать так, что в последующие годы отец Матео не успевал отписываться от жалоб на священников, причащающих прихожан кока-колой, венчающих гомосексуалистов, забивающих ритуальных козлов на алтаре, по такой же неопределённой ссылке на некие ассоциации, канон можно прочесть как угодно. Кто-то видит в масонах врагов Церкви, а кто-то скажет, что масоны эволюционировали, и разрушать Церковь больше не собираются, а значит, под новый канон не попадают. Отец Матео был согласен с обеими сторонами – масоны как исконные враги не только Церкви уже не станут посягать на неё, потому что более плачевного состояния Церкви, нежели сейчас, им добиться будет трудно. И не исключено, что они приложили руку к обмирщению и деградации Церкви стараниями своих адептов, вроде архиепископа Буньини, который на Втором Ватиканском Соборе продвигал губительную литургическую реформу, а после как разоблаченный масон был сослан в Иран.

   Но Буньини был разоблачен и выслан. А еще сто двадцать масонов в сутанах так и остались в Ватикане. Отец Матео даже не задавался вопросом, чьими именно стараниями был написан новый канонический кодекс. Его просто поражала та наглость, с которой антимасонский канон отменили в такое неспокойное для Италии время.

   Прошло пару месяцев, и стало понятно, что кардинал Ратцингер отменил канон не зря, ибо знал, что делал. Истёк срок расследования по делу ложи П-2. Итог, по мнению комиссии, таков: Джелли – обманщик и интриган, члены ложи – бедные и обманутые им люди, П-2 – не сборище заговорщиков, а заигравшиеся карьеристы. Не осталось и следа от первоначальных обвинений в военно-политическом шпионаже, терроризме, коррупции судебных властей и секретных служб, убийствах и подозрительных самоубийствах. В конце концов, оказалось, что П-2 чиста, как и масонство в целом.

   Как так получилось? Кажется, в прессе писали, что 952 разоблаченных пидуистов были лишь частью из 1800 членов ложи. Стало быть, не рассекреченные братья из судейского и следственного корпуса отчаянно спасают репутацию, как Джелли, так и свою.

   Примерно в это же время суд поставил точку в другом громком деле – похищении и убийстве Альдо Моро. Осудили двадцать пять бригадистов, хотя многие эксперты говорили, что в такой проработанной и профессиональной акции похищения приняло участие как минимум шестьдесят человек.

   Но то, что дело Моро не окончено, стало понятно через месяц, когда следствие захотело допросить, ни много ни мало, а бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера. А всё потому, что вдова Моро как-то обмолвилась, что её покойный муж получал в свой адрес угрозы именно от госсекретаря. Глупо было удивляться, но Киссинджер на допрос не явился.

   Отцу Матео вспомнился убитый четыре года назад выстрелом в рот журналист Мино Пекорелли, которому он некогда передал список ватиканской ложи. Именно Пекорелли в свое время написал, что Моро был приговорен к смерти сильными мира сего, потому как нарушил "логику Ялты" и пошатнул баланс сил, когда допустил коммунистов в итальянский парламент. Пекорелли рассуждал, что покарала Моро за это Москва, об этом же писали и сейчас в свете покушения на папу и дела Антонова.

   А вот Отец Матео считал, что следователи правы, и Киссинджер мог бы рассказать много интересного, если бы пожелал. Ведь кому как не Вашингтону было желать смерти Моро, пошедшего на сделку с коммунистами, кому как не Вашингтону сейчас выгодно раздувать шум вокруг персоны Антонова, называя его агентом КГБ, а СССР "империей зла"?

   В это не самое спокойное время вдова Роберта Кальви добилась, чтобы суд, теперь уже итальянский, повторно рассмотрел дело по поводу кончины её мужа и опроверг решение лондонских следователей, что якобы Кальви покончил с собой. С вдовой было трудно спорить. Ведь не возможно самому затянуть веревку на шее так, чтобы остались нехарактерные повреждения, как при удушении посторонним лицом, стоящим за спиной, и нельзя пролезть к строительным лесам на мосту без лодки, если, конечно, не умеешь ходить по воде. Самоубийце легче прыгнуть с моста и не пытаться выплыть, но никак не устраивать такой мудрёный приём с веревкой и лесами.

   Во вторую годовщину выстрелов на площади Святого Петра, в одном американском издании написали потрясающую по своей глупости заметку: якобы папа отправил в СССР для переговоров с Брежневым ни кого иного, как архиепископа Марцинкуса и не просто так, а чтобы заявить – если Советы вторгнутся в Польшу, то папа отправится на родину, чтобы возглавить сопротивление. Представитель ватиканского пресс-бюро тут же дал опровержение этого вздора.

   Через месяц папа действительно отправился в Польшу. Сопротивление он не возглавил, но поддержал деятелей из "Солидарности". Отец Матео следил за этими новостями с печалью, понимая, что Святой Престол окончательно замарал себя в политических интригах. Как ни был плох Павел VI, но подобного он позволить себе точно не мог.

   Иоанн Павел II переживает за судьбу рабочих в Гданьской судоверфи. Тогда, почему он не переживает за судьбу тысячи рабочих судоверфи в Белфасте, которых в том году уволили без объяснения причин, а их семьи оставили без дохода – они ведь тоже католики и нуждаются в поддержке папы, хотя бы потому, что Британия в отличие от Польши, не социальное государство, работу там можно не находить годами, а пособия не всегда хватает на пропитание. Но нет, поляки важнее ирландцев, что тут не понятного, а СССР страшнее и коварнее Британии, этого бастиона свободы, где только в прошлом году королева соизволила даровать Канаде даже не конституцию, а некий конституционный акт.

   Не успел папа вернуться из Польши, как Ватикан поразило странное и печальное происшествие – похитили пятнадцатилетнюю дочь Эрколе Орланди из Службы папских литургических церемоний. Днём девочка посещала музыкальную школу, но к вечеру домой не вернулась. Не объявилась она и на следующий день. Что произошло с Эмануэлой, никто не знал, полиция предполагала, что юная особа сбежала из дома из-за любовной истории. Родители в эту версию не верили и предполагали худшее.

   – Бедная девочка, – горевала по своей тезке Манола, – а если ее похитила мафия? Страшно подумать, что с ней могут сделать.

   Но отец Матео не был столь сентиментален и потому сказал.

   – Если бы её похитили, то уже давно предъявили свои требования, позвонили родителям и назвали сумму выкупа. Так что тут не в мафии дело.

   – А в чём же? Неужели ты думаешь, что девочка могла убежать из дома из-за увлечения каким-то мальчиком?

   Отец Матео не хотел поднимать эту тему, но всё же решил объяснить сестре, что к чему.

   – Манола, ты пойми, что Эрколе Орланди потомственный служащий Ватикана, а его семья – граждане Ватикана, а Эмануэла не девочка, а юная девушка и вместе с родителями проживает в квартирке на территории Ватикана. Если ты думаешь, что её исчезновение связано с любовным увлечением, то тогда подумай над тем, кто мог быть её воздыхателем, если кроме как в лицее и консерватории она почти нигде не бывала.

   – Наверное, одноклассник, – пожала она плечами.

   – А если сосед?

   Услышав это, Манола удивленно захлопала глазами:

   – Ты что такое говоришь, Тео? Какой сосед? Из швейцарских гвардейцев?

   – Манола, – с недовольством воззрился на сестру отец Матео, – тебе уже 786 лет, что ты как маленькая? В Ватикане служат несколько тысяч мужчин, давших обет безбрачия. Я уже настолько стар, что об отношении полов вспоминаю только тогда, когда после исповеди у меня просят духовного наставления. Но в Ватикане... Ты слышала, что в Европе и Африке есть движение среди священников за отмену целибата? А слышала, что некоторые сановники просят разрешить, если не право жениться, то завести подругу. И это говорят священники, которые знают про таинство брака и беззаконие блуда.

   – Тео, – почти испуганно произнесла Манола, – ты что, вправду думаешь, что Эмануэлу Орланди совратил какой-нибудь священник или епископ... или кардинал? Ты, правда, так думаешь?

   – Я хотел бы думать, что Эмануэла Орланди, если и не сберегла невинность и душевную чистоту, то хотя бы сбежала с одноклассником. Поверь, окажись это так, у меня бы от сердца отлегло. Человек, преступивший клятву, предавший обеты единожды, способен на низости и ложь и дальше. Попади в руки к такому мерзавцу юное создание, кто знает, как глубока будет степень совращения, в которое её толкнет клятвопреступник и грешник.

   В истории с пропавшей Эмануэлой отца Матео беспокоило ещё одно обстоятельство. Он знал Эрколе Орланди лично, но по самому плачевному для себя поводу. Это Орланди как работник Службы папских литургических церемоний в тот злосчастный майский день 1981 года отдал отцу Матео пригласительный на воскресную службу, который потом отец Матео и отдал "серому волку" Агдже.

   Тревога усилилась спустя две недели, когда об Эмануэле Орланди не было слышно и слова, а папа во время публичной церемонии произнес: