сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 51 страниц)
Томас поспешно кивнул и вновь посмотрел на Ньюта. Такого беззащитного и чистого прямо сейчас. Они вышли из комнаты, оставляя блондина одного. Сердце Эдисона начинало колотиться так быстро, что становилось больно.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Но успокоиться не получалось.
Особенно когда в твоей квартире лежит покалеченный Моррисон.
— Вы должны мне рассказать, что произошло, — требовательно начал Эдисон.
Тереза с Минхо переглянулись.
— Он подрался, — выдохнул Минхо, — но его вырубили бутылкой по голове.
— Что? — Томас непонимающе уставился на них. — С кем подрался?
— Какие-то пьяные мужики полезли к нему на вечеринке, он дал им по морде, потом прибежали еще четверо, короче, ему не хило так досталось. И повезло, что мы с Минхо оказались рядом, а то боюсь, что спасать было бы уже некого, — сказала Тереза.
— А может это ты? А? — взорвался Томас. — Может, ты натравила их на него?
— Томас, о чем ты говоришь вообще? — вступился за неё Минхо.
— А ты её спроси, она тебе расскажет! — выплюнул брюнет. — Правда, Тереза?
Барнс смотрела на Томаса с нескрываемым сочувствием и сожалением и будто бы просила прощения за то, что сделала. И только Томас сейчас понимал этот взгляд. Злость почему-то накатила на парня. Отчаяние, боль, потому что видеть Ньюта таким было невыносимо.
— Прости, — говорит Тереза, — но я здесь не потому, что снова хочу сделать что-то плохое, а потому, что хочу помочь, Томас.
— В какие игры вы играете? — злился Томас.
— Иди к нему, ты нужен ему сейчас. Томас, правда, — ответила Тереза. — А тебе я всё объясню, — она посмотрела на Минхо.
Томас скрылся за дверью.
Смотреть на Моррисона было слишком больно. Томас осторожно подошел к кровати и присел на корточки рядом с Ньютом, вглядываясь в черты любимого лица. Сейчас Эдисону так сильно хотелось прижать к себе блондина и никогда больше не отпускать, забрать себе каждую крупицу его боли. Это и есть любовь, когда ради любимого человека ты готов на всё. И Томас правда был готов ради него на всё. Он нежно коснулся щеки блондина своими пальцами и улыбнулся, убирая со щеки непослушную золотистую прядь.
— Ньют, — ласково позвал парня Томас.
Моррисон расфокусированным взглядом посмотрел на него.
снова
— Прости, Томми, — болезненно прошептал он, — прости меня, я пытался.
— Тише, — сказал Томас, — тише, всё нормально, Ньют. Я люблю тебя. Всё хорошо, тише. Я здесь. Я с тобой.
Томас осторожно приподнялся и оставил на щеке Ньюта лёгкий поцелуй, мягко прижимаясь губами к кровоточащей царапине на ней. Он осторожно взял Ньюта за руку и оставил след своих губ уже на ней. Ньют не мог ничего сказать, а Томасу и не нужно слов. Важнее лишь то, что он рядом с Моррисоном.
— Я люблю тебя, слышишь? — снова повторил Эдисон.
И снова прижался губами к ладони Ньюта, пытаясь сдержать слезы, которые так отчаянно рвались наружу. И только, когда соленая влага попала на ранки на ладонях, Ньют снова посмотрел на Томаса. А Томас продолжал целовать и целовать, как обезумевший. Так хотелось кричать и он кричал внутри себя. Он так сильно боялся потерять его навсегда. Так сильно боялся.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Дыши, Томас. Старайся дышать, но истерика накатывает. Страх потерять Ньюта слишком сильный. Он ведь чувствует, что что-то происходит. Он ведь чувствует, что теряет Ньюта, и это неизбежно. И это так больно. Томас, кажется, уже одержим Ньютом, но плевать, потому что сейчас нет ничего важнее него.
Томас никому не позволит причинять боль Ньюту.
Никому и никогда.
И он добьётся правды — даже, если эта правда убьёт его. Он больше не может смотреть на страдания блондина. Он сделает всё возможное, чтобы вытащить Моррисона из этого дерьма. Он сделает всё ради него.
— Я так сильно тебя люблю, — прошептал Эдисон.
— Я знаю, — тихо прошептал Ньют, — и я тоже люблю тебя.
Кажется, что внутри Томаса что-то взорвалось, когда он услышал едва различимый шепот. Пустота внутри вдруг заполнилась чем-то новым, а потом Томас улыбнулся сквозь слёзы и обнял Ньюта, пытаясь впитать его в себя, пытаясь запомнить этот момент в мельчайших подробностях. Похоже, что стена между ними рухнула, когда Ньют уткнулся носом в плечо Томаса, заполняя лёгкие его особенным запахом — шоколада и клубники. Ньют сейчас был слишком измучен и слаб, поэтому чертовски нуждался в Томасе, и тот это чувствовал. Эдисон улёгся рядом с Ньютом, положив голову ему на плечо и обнимая за талию. Страх что с Моррисоном может что-то случиться не оставляла Томаса ни на секунду. И он почти отчаянно прижимался к блондину, не скрывая своих слез.
Плакать не стыдно. Особенно, когда это слёзы счастья.
Чувствовать не больно прямо сейчас, потому что рядом тот, кто примет тебя именно таким, какой ты есть. Ньют засыпает, а Томас не может поверить в то, что так бывает. Ньют в его постели, в его объятьях, а слова похоже навсегда въелись в его сознание:
«Я люблю тебя».
Комментарий к 16.
Привет, ребятки ❤
Простите за маленькую задержку проды.
У меня вырубили свет вчера, поэтому не смогла выложить раньше, вот, я сейчас с телефона, а это жутко неудобно, поэтому у меня мало слов, но я старалась и жду вашей критики. Спасибо Машуле за проверку, мурк❤ люблю вас❤
========== 17. ==========
Реальность была слишком многообещающей, чтобы полноценно в неё верить: дыхание Томаса предательски срывалось, когда он чувствовал теплое дыхание Ньюта в районе своей шеи. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Ньют спал, а Эдисон боялся сделать хоть один лишний вздох, чтобы не разбудить блондина. Возможно, где-то в голове Томаса должны быть мысли о том, что это сон и такого не может быть в принципе, потому что Моррисон не может быть именно таким, какой он сейчас, но в голове Эдисона была блаженная пустота, он прижимался к чужому теплому телу и понимал, что для счастья нужно так мало. Он смотрел на Ньюта слишком обожающим взглядом и собственные внутренности и правда сжимались от той любви, что Томас испытывал к Ньюту.
Это не любовь. Это безумие. Всепоглощающее. И ему абсолютно нет конца, но Эдисон совершенно не уверен, что хочет, чтобы оно закончилось, чтобы Ньют исчез, чтобы он исчез и его жизни навсегда, но уверен в том, что исчезнет вместе с ним, потому что, кажется, теперь Томаса не существует без Ньюта.
Это не любовь. Это зависимость.
Томас слишком отчаянно жмется к этому телу и вдыхает, вдыхает, вдыхает запретный, но такой необходимый запах ментола и корицы и улыбается, осторожно касаясь пальцами руки блондина, и понимает, что с Ньютом он дышит, а без него задыхается. Немыслимо.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
По крупицам его в свои лёгкие. Томас, казалось бы, одержим. Всё внутри было заполнено только Моррисоном. И рядом с ним Эдисон сейчас раскрывался, как цветок раскрывается солнцу, а ответ слишком прост: Томас любит его до сумасшествия. А любить-то, казалось бы, не было причин, зато были причины ненавидеть, но Эдисону было плевать. Прямо сейчас он счастлив до чертовых мурашек по коже, до соленых слез по щекам. Это не слабость. Нет. Это чувства, которые не позволяют дышать, когда любимого человека нет рядом, и Томас осознал, что не дышал, когда Ньют был так далеко.
Пустота внутри заполнялась этим крышесносящим запахом ментола и корицы и Эдисон не мог надышаться Ньютом, изучая лицо спящего блондина слишком внимательным взглядом. Да, сейчас, смотреть на него было больно, потому что кровоточащие царапины на лице заметно выделялись и Томасу так сильно хотелось убить тех отморозков, которые причинили ему боль. Именно любовь к Ньюту делала Томаса таким… Таким бесстрашным? Возможно.
Брюнет был одержим мечтой увидеть в этих глазах искорки счастья. Такие, как у себя. Слишком многое случилось между ними, чтобы теперь Томас смог его отпустить: он знает, что не сможет, он не сможет позволить блондину уйти. Никогда. Если он снова оставит Томаса одного, всё окончательно поломается в их отношениях, а Эдисон прекрасно понимал, что тогда уже не сможет собраться по кусочкам: любовь к Моррисону сильнее, чем должна быть. Или её вообще не должно быть?
Томас появляется на кухне спустя тридцать минут, смотрит на Минхо и не видит Терезу: вероятнее всего, она ушла, а вот азиат прекрасно понимал, что Эдисону, скорее всего, понадобится помощь. Эдисон садится на стул и скрещивает свои ладони, смотря на них.
— Как он? — тихо спрашивает Райт.
— Уснул, — кивает Томас, — я его потеряю, Минхо, я уже его теряю…
Минхо непонимающе смотрит на лучшего друга, тот поднимает взгляд и в шоколадных глаз отчетливо читается страх, который сковывает брюнета изнутри. Безумный страх потерять Ньюта. У Томаса уже давно нет сомнений в том, что в жизни Моррисона происходит что-то по-настоящему страшное, то, о чём нельзя сказать, то, что заставляет Ньюта быть таким закрытым. И Эдисону так хочется помочь блондину, потому что смотреть на такого Моррисона уже нет никаких сил.
У всего есть свои причины. Человек не рождается жестоким, он становится таким под влиянием других людей. Эти слова матери очень хорошо запомнились. И Томас был на сто процентов уверен, что Моррисон чего-то боится, а точнее кого-то. Он собирался докопаться до правды. Даже если эта правда слишком ужасная. Он уже давно дал клятву себе в том, что вытащит его из этого состояния и из этого дерьма, даже если сам погрязнет в нём. Томас сильнее, чем Ньют. Он хочет его спасти. И он это сделает. Не важно как. Важно лишь то, что теперь он абсолютно уверен, что Ньют тоже любит его.
— Ты в порядке? — заученный наизусть вопрос. Минхо знает ответ уже заранее, потому что Томас никогда не признается, что ему плохо. Он всегда ответит, что всё хорошо. Азиат знал своего лучшего друга на все двести процентов, и одного взгляда хватило, чтобы понять, что Эдисон едва сдерживается, чтобы не выплеснуть боль, которая накопилась внутри. — Эй, дружище, с ним всё будет хорошо, поверь мне. Моррисон просто подрался, а это бывает с каждым, он придет в себя, не переживай.
Но Томас боялся не драк Ньюта, а то, что скрывалось за ними. Что-то внутри неумолимо царапалось, и было очень плохое предчувствие, а Томас никогда не ошибался в таких вещах. Он слишком хорошо чувствовал приближение чего-то страшного и непредсказуемого, а страх потери любимого человека вообще лишал здравого смысла.
Так хотелось кричать. И Томас действительно кричал. Внутри себя. И этот крик оглушал его, внутренности сжимались, а сердце болезненно ныло, обливаясь кровью. Томас запутался. В себе. В своих чувствах. В том, что происходит. В его квартире лежал Ньют — избитый и такой нуждающийся в помощи, но кажется, что самому Томасу сейчас нужна была помощь.
— Томас! — голос Минхо прорвался через поток неконтролируемых мыслей. — С ним всё будет нормально, ты должен успокоиться, ну же, давай же, дружище, тебе нельзя раскисать. И я тебе не позволю. Пошли со мной! — Минхо подхватил брюнета под руки и повел того в ванну. Эдисон не сопротивлялся, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над своими эмоциями. Он слишком сильно устал держать эту боль в себе, она отчаянно рвалась наружу.
И только когда холодная вода обрушилась на голову, парень немного пришел в себя, скатываясь по стене вниз и оседая в ванной, пока Минхо пытался сообразить, что делать дальше, потому что оставлять их одних не вариант. Эдисон сейчас не в полном порядке. И Райт знал, что ему совершенно точно стоит остаться рядом с лучшим другом и помочь с Ньютом.
— Давай, поднимайся, Томас, — скомандовал азиат, снова поднимая брюнета на ноги, — уже поздно, а тебе нужно поспать.
Томас отрицательно качнул головой.
— Я побуду с Ньютом, пока он не проснется, — прошептал кареглазый, — я хочу быть с ним.
Минхо неодобрительно взглянул, на едва держащегося на ногах Томаса, который пытался сделать вид, что всё нормально, но на самом деле нет, его организму нужен был полноценный отдых, но он боялся заснуть, а потом проснуться и понять, что Ньют ему на самом деле приснился, и признания в любви не было. Подобные сны убивали его. И он так боялся, что Моррисон исчезнет.
— Так, во-первых, тебе нужно поспать, потому что нарушение режима еще никому не пошло на пользу, во-вторых, Ньют никуда не денется в таком состоянии, он не исчезнет, не испарится и не сбежит от тебя, а в-третьих, я останусь с вами, проконтролирую, чтобы вы не поубивали друг-друга или еще чего похуже, — он уложил Томаса на кровать, за соседней стенкой спал Моррисон. Минхо заботливо накрыл лучшего друга одеялом и улыбнулся, когда увидел, как Эдисон пытается противостоять царству Морфея, но оно его окутывает. — Я лягу на диване в гостиной, не переживай, всё будет нормально.
На пол пути из комнаты, голос Томаса остановил Минхо:
— Ньют признался мне, что любит меня, — прошептал засыпающий Эдисон, — он любит меня, Минхо, я верю ему.
Азиат улыбнулся
— От ненависти до любви один шаг, дружище, — подмигнул ему Райт. — Спокойной ночи.
Минхо погасил свет и вышел из комнаты. Томас слишком стремительно провалился в сон и заснул он с улыбкой на губах. Ему казалось, что теперь в их отношениях с Ньютом всё будет иначе. Всё меняется. И это неоспоримо. Раньше Томас думал, что Ньют — самое страшное наказание для него, а теперь, что самая лучшая награда.
Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо.
Главное попытаться поверить в это, но у этих двоих слишком много боли в искалеченных сердцах и пытается верить здесь только Томас, ведь вера Ньюта уже давно сломана. И вернуть в это сердце свет и доверие будет очень нелегко, но только Эдисон всё равно не позволит себе сдаться, потому что они уже связаны. Томас не сможет без Ньюта и уверен, что нужен Ньюту. Просто тот не говорит об этом.
И как только у этого человека хватает сил, чтобы так жить?
Томас поклялся себе, что поможет Ньюту. Потому что, кажется, он единственный, кто рядом с ним.
***
Эдисон всегда просыпался с будильником, но сегодня утром он не сработал.
Парень лихорадочно подскочил с кровати, пытаясь понять, что произошло. Приснилось? Эдисону так сильно хотелось, чтобы всё, что вчера случилось, не было очередным болезненным сном, поэтому парень почти бегом направился в соседнюю комнату, где вчера заснул Ньют.
Судорожный, но облегченный выдох вырвался из грудной клетки, когда он увидел Моррисона по-прежнему лежащего в его постели, как вчера. Брюнет перевел взгляд на часы и ужаснулся, когда понял, что проспал школу, но сообщение, которое прислал Минхо, заставило расслабиться.
От кого: Минхо.
«Не беспокойся о школе, дружище, я тебя прикрою и Ньюта тоже, отдохните и без фанатизма, пожалуйста. Я приду сразу, как смогу. Там завтрак на кухне. Удачи»
Всё-таки Томас всегда благодарил всевышнего за то, что тот подарил ему такого друга, как Минхо, потому что в самых тяжелых ситуациях, он всегда был рядом, помогал и поддерживал и даже сейчас Томас не был один — Минхо всегда был с ним. И честно говоря, брюнет иногда не понимал, чем заслужил такой преданности, но не было ни единого раза, чтобы Минхо бросил его и за это Томас был искренне ему благодарен.
Посмотрев в сторону Ньюта, брюнет понял, что тот уже не спит. И сейчас от Томаса зависело очень многое, хотя ему всегда больно разговаривать с Мориссоном, он ожидал удара в спину, а теперь всё было гораздо сложнее. Блондин смотрел в потолок, не замечая присутствия Эдисона, тот крайне осторожно подошел к парню и чуть улыбнулся, когда Ньют всё-таки перевел свой взгляд на него.
— Доброе утро, — улыбнулся Томас. — Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно, — буркнул блондин, — я ухожу.
Томаса словно холодной водой окатило. Ньют снова вёл себя слишком отстраненно и слишком предвзято по отношению к нему. Неужели, снова? Неужели все слова, сказанные вчера ночью, оказались пустыми и не правдивыми? Неужели Ньют снова оттолкнет Томаса и снова причинит ему боль?
Хотя, ему уже больно. Потому что от одного взгляда трещит по швам собственное сердце. Парень проглотил желание вцепиться в Ньюта и никуда не отпускать. Ньют поднялся на ноги и всего лишь один раз посмотрел на Эдисона. Ножом в спину.
Томаса снова проткнуло насквозь, потому что в глазах не было ничего. Темно и холодно. Всё снова было как раньше: ни одного намека на любовь, но это ложь. Он ненастоящий. Это маска. Очередная. Горькая и душераздирающая. Томас смотрит в упор, а руки снова начинают предательски дрожать.
Он не может его отпустить, потому что умрет без него совершенно точно. Он не сможет. Просто не хватит сил. Он не справится, если Ньют снова уйдет. Он погибнет от неконтролируемых эмоций. Он не сможет обуздать свою боль. Он сейчас слишком слабый, а с Ньютом он чувствует себя иначе. Он уверен, что Ньют помнит каждое его слово, он помнит своё признание.
Очередная игра на чужих чувствах. Нравится?
