сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)
— Тогда тебе должно быть плевать на то, что завтра он уезжает в Бостон навсегда, верно? — снова спрашивает Минхо. — Всё еще плевать, Моррисон? Плевать на то, что он уезжает именно из-за тебя, потому что ты довел моего лучшего друга до нервного срыва своими «я тебя люблю», а потом «он мне не нужен». Он держится лишь потому, что я не позволяю ему сдаться, но отговорить его от задуманного я не могу, потому что он твердо намерен распрощаться со своей любовью к тебе.
— А вот про любовь втирать не надо, — говорит Ньют.
— Я еще не закончил, — резко отвечает Минхо. — Ты должен с ним нормально поговорить. Ключевое слово здесь: поговорить нормально. Нормально. Без всяких твоих любимых закидонов, без «сука, я тебя ненавижу, чтобы ты сдох». Ясно?
— Нет, не ясно, потому что я с ним разговаривать не буду, — отвечает Ньют.
Ньют встаёт и собирается уйти, но голос Терезы бьёт по лопаткам, заставляя Моррисона медленно развернуться.
— Соня бы хотела, чтобы её брат был счастлив, — говорит Барнс.
Моррисон начинает надвигаться на девушку, но возникший перед лицом Минхо не позволяет Ньюту приблизиться к Терезе.
— Даже и не думай. Мы помочь тебе хотим. Она рассказала мне о тебе очень много, поэтому просто послушай нас, — начинает Минхо. — Ты нужен Томасу, а Томас нужен тебе. Может, хватит уже играть в прятки? Ньют, послушай меня, если он уедет, то он никогда больше не вернется, а это значит, что вы никогда больше не увидите друг друга. Ты никогда не увидишь Томаса больше. Хоть ты и козел, но Томас полюбил тебя по-настоящему. Не разрушай эту любовь. Не позволяй ей уйти на дно вместе с Томасом. Поговори с ним. Просто поговори с ним. Это важно для вас двоих, хорошо? Я знаю, что ты не хочешь, чтобы он уезжал. Моррисон, ты должен поговорить с Томасом. Пожалуйста. Если ты этого не сделаешь, он уже никогда не вернется, и до конца жизни вы оба будете несчастливы. Понимаешь?
— Ты закончил? — резко спрашивает Моррисон. — До свидания!
Ньют уходит. Снова. Минхо скрипит челюстью.
— Кажется, я начинаю понимать, почему Томас не хочет с ним говорить, — говорит Райт. — Нам нужен новый план действий, потому что мирные переговоры с этими ребятами не работают.
***
— Эдисон!
Крик Ньюта ударил прямо в спину, и Томас мгновенно ускорился, чуть ли не сбив с ног Минхо. Моррисон кинулся следом за парнем, намереваясь выпустить пар. Не важно как — ударить или накричать. Хотя, уже не было уверенности, что Моррисон сможет поднять на него руку.
Моррисон уже не тот. Они оба изменились. До неузнаваемости.
Уйти у Томаса не получилось — Ньют настиг его на выходе из школы, когда парень хотел спуститься по ступенькам. Ньют схватил его за шиворот и швырнул в сторону, чуть ли не взрываясь от ярости. Томас отвечал тем же неконтролируемым взглядом пожирающего огня.
— Что тебе надо? — прорычал Томас. — Свали с дороги, Моррисон.
— Я думаю, нам уже давно стоит поговорить, потому что иначе я проломлю тебе череп, а этого, поверь мне, я не хочу, поэтому ты сейчас выслушаешь меня, а потом катись ты на все четыре стороны.
— Что, доперло, наконец? Но я больше не хочу тебя видеть, и слушать тебя я тоже не буду, понял? Уйди! Оставь меня в покое! — Томас взвизгивает от неожиданности, когда Моррисон хватает его за локоть и тащит за собой в свою машину. Неконтролируемо и резко, причиняя Томасу еще и физическую боль.
— Придурок, отпусти меня! — кричит Эдисон, но Ньют гораздо сильнее его. Он запихивает Томаса в свою машину, обходит её и садится за руль. — Выпусти меня! Совсем рехнулся? Моррисон!
— Замолчи, Томас! Просто заткнись хотя бы на секунду! — шикает на него Ньют.
— Куда мы едем? Да, черт возьми, Ньют! Ты с ума сошел? — продолжает кричать Эдисон, но Ньют его не слышит. Когда Томас понимает, что кричать бесполезно, он успокаивается, смотря на Моррисона слишком внимательно.
Ньют злится?
Возможно.
Томас знает, что Ньют злится. Он чувствует. Он, пожалуй, слишком хорошо знает Моррисона. Как никто другой. Конечно, сейчас он хочет избавиться от всех нитей, которые связывают его с Ньютом, но это практически невозможно. Все шансы Томаса обречены, потому что Моррисон не собирается его отпускать. Точно не сейчас. По крайней мере, пока они не поговорят.
Его машина притормаживает у знакомого для Томаса подъезда, и Ньют снова тащит Эдисона за собой, намертво вцепившись ему в руку. Эдисон еле успевает за Ньютом, потому что тот идет слишком быстро. Моррисон открывает дверь своей квартиры и смотрит на Томаса выжидающим взглядом.
— Сам зайдешь или помочь? — нетерпеливо говорит он.
Томас заходит в квартиру, и Ньют с грохотом захлопывает за ними дверь, бросая ключи на тумбочку.
— Ты хотел поговорить, я слушаю! — произносит Томас слегка дрожащим голосом. Ему всегда было трудно контролировать себя рядом с Моррисоном. Последний будто высасывал из него жизнь по крупицам, заставляя задыхаться. В какой момент всё стало так напряженно? В какой момент они стали так тесно связаны? Томас знал, что всё меняется. Томас знал это с самого начала: стоило только Ньюту впервые поцеловать его, как весь прежний мир Эдисона рухнул в одну секунду.
Томас помнит всё. Он ничего не забыл. Такое не забывается. Ньют уже въелся ему под кожу, и Томас чувствует его прямо под ней. Невыносимое чувство. Ньют видит его насквозь, читает, как открытую книгу и от этого прожигающего взгляда не спрятаться, не убежать, не скрыться. Томас привязан к Ньюту, а Ньют привязан к Томасу. И каждая попытка разорвать эту связь заканчивается громким фиаско. Избавиться от этого невозможно. Сильнее, чем проклятье. Любовь теперь не имеет значения. Ненависть на первом месте.
— Сколько ты можешь надо мной издеваться? — рычит Ньют. — Сколько можно, Томас? Неужели, так трудно забыть всё и оставить меня в покое? Почему ты говоришь о любви, которой нет на самом деле? Для чего выставляешь себя чертовой жертвой? Где тот маленький серый мышонок, которого я знал? Я же просил тебя оставить меня в покое и не попадаться мне на глаза. Знаешь, меня это уже достало. Ты достал меня, разве не понимаешь?
Томас спокойно смотрел на Моррисона, не выражая своих эмоций. Абсолютно никаких.
— А теперь, послушай меня, Моррисон. Я никогда не издевался над тобой. Я никогда не причинял тебе боль, я всегда молчал в тряпочку, когда ты бил меня, даже когда изнасиловал меня тогда в отеле, даже тогда, когда у меня случилась истерика по твоей вине и я потерял контроль — я всегда молчал, я всегда был тише воды, ниже травы, потому что боялся тебя, как проклятый, потому что боялся сделать лишний вздох при тебе. Я всё пытался понять, почему ты так сильно меня ненавидишь, из-за чего всё это, ведь я не сделал тебе ничего плохо. Мне было плохо. Из-за тебя. Всегда. Постоянно. Ты не знаешь, что я чувствовал тогда и чувствую сейчас, и ты еще говоришь, что это я над тобой издеваюсь? Ньют, повзрослей, черт тебя дери. Я пытался тебе помочь, но тебе не нужна моя помощь, верно? Ты же гордый. Ты со всем справишься сам.
— Эдисон, ты просто должен меня послушать.
— А ты меня слушал когда-нибудь? А? Ты когда-нибудь слушал меня? Ты пытался меня хотя бы просто выслушать и понять? Ты мог не причинять мне боль? Ты же прекрасно видел, как мне больно, но ты всё равно, всё равно добивал меня. И добил. Окончательно. Ты убил во мне меня и мою любовь. И всё, что я сейчас чувствую к тебе — это ненависть. Ненависть, понимаешь? Я ненавижу тебя.
— Ты должен понять, что мы никогда не будем вместе, — тихо прошептал Ньют. — Потому что я не хочу этого. Я не хочу быть с тобой, Томас. Я знаю, что веду себя, как сволочь, но по-другому никак. Я люблю тебя. Да. Томас, я люблю тебя. Я люблю тебя, слышишь? Ты ведь эту правду хотел от меня услышать? Я люблю тебя. Но вместе мы никогда не будем.
Сердце Ньюта разбивается вдребезги, когда он снова смотрит на Томаса и понимает, что у того взгляд абсолютно пустой. Без эмоций. Наверное, научился управлять собой благодаря Ньюту.
Томасу больно? Скорее всего.
У него начинают дрожать губы. Эдисон начинает дрожать всем телом. Надо держаться. Надо держаться. Надо держаться, но это так сложно, потому что Эдисон лучше, чем Ньют. И он уже знает, что не сможет удержать себя от прыжка в бездну.
— Хорошо, — голос почти не дрожит. — Хорошо, Ньют. Как скажешь. Я ведь тоже больше не хочу быть с тобой.
Кто научил Томаса так красиво врать?
Эдисон спотыкается об свою ложь.
И злость сходит на нет, возвращается боль, которую можно прочитать по глазам.
Оба умирают. И так сильно хочется плакать, потому что конец, кажется, выглядит именно так. Ньют позволяет себе настоящему открыться и подходит к Томасу, а тот не может сдвинуться с места. Моррисон просит безмолвного разрешения, и он его получает, когда Томас прижимается к нему всем телом. Это похоже на прощание и на прощение? Да, ведь, они оба прощаются друг с другом и прощают друг друга. Безмолвно. Эдисон знает, что это конец. Эдисон чувствует это. Ньют оставляет его. Ньют ускользает от него. И внутри так пусто. У обоих. Невыносимо.
— Прости меня, Томми, — шепчет Ньют, утыкаясь носом в его плечо, — прости меня, пожалуйста. Прости меня, слышишь? Пожалуйста.
И вот Томас уже почти плачет, хватаясь руками за края его футболки. Он не может справиться с этим. Его ломает изнутри, потому что они действительно прощаются, потому что Ньют навсегда отпускает Томаса. Осознанно. А Эдисон не в состоянии его оттолкнуть и послать. Он снова его прощает. Влюбленный придурок. Где же его равнодушие, когда оно так нужно?
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Запах клубники и шоколада заполняет лёгкие Ньюта. Так пахнет именно Томас. И это самый лучший запах на свете. Ньют отпускает себя и свои чувства, прижимая Томаса ближе к себе. Он пытается запомнить этот момент навсегда, потому что это не повторится больше никогда.
— Я не злюсь, Ньют, — прошептал Томас. — Я не злюсь. И я прощаю тебя.
Ньют улыбается, касаясь носом его виска.
— Это всё, что для меня важно, Томми, — а потом целует его в щеку, чувствуя, как тело Томаса мгновенно слабеет в его руках. Томас плавится в этих руках и ничего не может с собой поделать.
Это наваждение и проклятье. Они оба прокляты. По телу Томаса проходят заряды в двести двадцать вольт, когда руки Ньюта касаются его плеч, а губы нетерпеливо тянут ткань вверх, заставляя Томаса подчиняться. Томас не может сопротивляться этим глазам и мягким губам — он уходит на дно, утягивая Моррисона за собой. Они начинают целоваться. Нежно и осторожно. Ньют делает это впервые, позволяя Томасу сделать выбор, хочет он этого или нет, но ответ очевиден — он хочет, потому что только рядом с Моррисоном чувствует себя на седьмом небе, хоть и потом больно падать, но Томасу плевать на это. Всё, что сейчас важно — это Ньют. Такой настоящий и искренний. Такой добрый и нежный с ним. Такой осторожный и терпеливый. Такой медленный и горячий, как раскаленная лава.
Томас дышит, когда Ньют его целует.
Ньют чувствует себя живым только рядом с Томасом.
Он так важен. И так нужен.
Оба сходят с ума.
Ньют на самом деле боится прикасаться к Томасу в полной мере, он боится сделать ему больно или боится, что Томас просто исчезнет, но он никуда не собирался исчезать, он позволял Ньюту так много и желал большего. Сейчас всё это было абсолютно по обоюдному согласию и абсолютно по-другому. Не так, как раньше. Не так, потому что Ньют любит Эдисона до мурашек.
— Что ты делаешь? — шепчет Томас на грани слышимости.
— Прощу прощения, — тихо шепчет Ньют, продолжая целовать Томаса так, что у последнего подгибаются колени. — И прощаюсь.
Томас падает в бездну этих рук.
Тянет на себя и целует.
Мало. Ближе.
Эйфория заполняет Томаса до самых краев. Он живой, когда Ньют рядом.
Закипает кровь. Сердце стучит в висках. Нужно ближе. Жизненно необходимо. Они отпускают свои желания и отпускают себя. Это так важно. И так нужно. Томас больше не может злиться на Ньюта, а Ньют не может держать свои чувства в себе, позволяя им вырваться наружу.
Томас. Любовь всей жизни.
Ньют Моррисон так сильно ему благодарен.
И так сильно перед ним виноват.
Но Томас не держит обид, он разрушает в своем сердце стену боли и знает, что теперь сможет дышать даже без Ньюта, потому что это правильно. Правильные решения причиняют боль, но Томасу уже не больно, потому что Ньют больше не обманывает его, не обманывает себя.
Он любит Томаса. Так сильно. И Томас верит, потому что чувствует, что это правда.
Томас погружается в Ньюта с головой, а Ньют... Он готов к этому. Он готов отпустить Томаса навсегда, а Томас готов навсегда уйти, навсегда расстаться с Ньютом, расстаться с ним на такой прекрасной, но минорной ноте, отпустить свою любовь к нему. И оба знают, что эта ночь станет для них последней. Последней, когда они оба были счастливы.
Ньют просит прощения, когда целует медленно и осторожно, нежно и ласково, а Томас прощает Ньюту все его грехи, потому что не может иначе, потому что он сейчас рядом и большего не нужно. Томас позволяет, а Ньют делает счастливее, забирает боль и заполняет пустоту внутри Томаса собой.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Томас дышит рядом с Ньютом. И это так прекрасно. От этого по-настоящему сносит крышу и они оба не могут насытиться друг другом. Томас прижимает Ньюта всё ближе к себе, как обезумевший, как сумасшедший и улыбается, ловя губами нежную улыбку Моррисона. Они оба раскрываются в объятьях друг друга. И Томас не знает, почему Ньют улыбается, но эта улыбка так прекрасна, невероятна и изумительна.
Ньют хочет, чтобы Томас запомнил его именно таким. Таким настоящим. Ради него. Для него. Для Томаса. Ньют дарит ему свою улыбку. Осознано. И Томас не может не улыбаться в ответ, касаясь пальцами щек Моррисона и тот улыбается еще сильнее, целуя Эдисона снова.
— Почему ты улыбаешься? — спрашивает Томас.
— Потому что ты такой красивый, — отвечает Ньют. Без капли фальши. Искренне.
Фейерверк взрывается, и Томас тонет в океане счастливых эмоций, тоже улыбаясь, как ошалелый. И почему Моррисон никогда не замечал эту улыбку ангела, почему не видел, какие у него красивые глаза? Почему он заметил всё это именно сейчас? Почему не видел этого раньше?
Томас дышит и обнимает Ньюта за шею. Просто обнимает и всё. И теперь понимает, что его не оттолкнут, что удара не будет, что сам Ньют льнет к нему, зарываясь носом в волосы. Ньют настоящий. Прямо сейчас. Прижимает к себе Эдисона и улыбается. Улыбается. Улыбается. Улыбается, потому что его сердце снова бьётся.
Они прощаются и прощают друг друга. И оба счастливы.
Им не суждено быть вместе, но они впитывают это счастье в себя, чтобы запомнить.
Томас прощает, а Ньют прощается.
Но сейчас нет боли, потому что они вместе, потому что они рядом и ничего больше не важно.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох
Томас знает, что по-другому быть не могло, а Ньют благодарен Томасу за понимание. Отпускать больно, но это необходимо. И обоим хочется расстаться так, чтобы потом вспоминать с улыбкой на губах.
— Томми? — тихо зовет Ньют.
— Что? — улыбается Томас.
— Ты должен мне кое-что пообещать, — серьезно говорит Ньют.
— Всё, что угодно, — кивает Томас.
— Обещай, что станешь счастливым.
— Обещаю, Ньют.
Это кажется концом для их истории, потому что на следующее утро Томас уезжает в Бостон навсегда, а Ньют Моррисон остаётся совершенно один. Но у него остаются воспоминания. Самые лучшие, потому что Томас сделал его счастливым.
И Томас улетал с чувством свободы и счастья, навсегда запомнив прощальные слова Ньюта:
— Томми, пожалуйста, запомни, что я тебя люблю.
Томас запомнил. Навсегда.
========== 21. ==========
Первое время Ньют пытался свыкнуться с мыслью, что больше никогда не встретится с Томасом в коридорах школы, не увидит его, когда он будет сидеть за своим столиком в кафетерии вместе со своим постоянным спутником жизни — Минхо, на которого сейчас даже смотреть страшно.
Томас действительно бросил свою привычную жизнь, бросил Минхо и решил начать новую жизнь. Конечно, Томас обещал звонить лучшему другу, но последний все равно был мрачнее тучи.
Единственный друг был сейчас за сотни километров от него, и из-за этого Райту хотелось содрать кожу со своего лица и залезть на стенку. Без лучшего друга было слишком одиноко и тоскливо.
— Если он уехал, значит так действительно будет лучше, — сказала Тереза, ободряюще положив руку на плечо Минхо. — Не переживай так сильно.
