сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 51 страниц)
Наверное, он никогда не чувствовал себя настолько паршиво. Невыносимо всё, что произошло. Хочется все забыть и верить, что у него ещё есть шанс начать все сначала, но воспоминания навсегда останутся с ним, как вечное напоминание, что правильные решения не всегда бывают правильными.
Было невыносимо тошно от себя самого. Сколько же ошибок он совершил? Его ошибкам давно потерян счет, он не спас свою сестру и не смог осчастливить человека, который всегда был рядом с ним, несмотря ни на что. Почему он так поздно это осознал? Он не смог спасти Соню, но возможно он сможет спасти свою любовь? Если Томас сам этого захочет после всего, что натворил Ньют, если сможет его простить
— Я не могу потерять Томаса, — сказал он. — Я не могу потерять его.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Это всегда помогало Томасу успокоиться. Теперь, это помогает Ньюту, потому что ему действительно было очень хреново, и Минхо это видел. Кажется, что теперь до Моррисона дошло, что Томас любит его сильнее, чем кого-либо в этой жизни
— Ты любишь его? — серьёзно спросил Райт.
— Да, я люблю его, — честно признался Ньют. — Томас самый дорогой для меня человек, я потерял Соню, я не смог её спасти, но я не могу потерять еще и его. Я слишком долго бегал от самого себя. Я устал. И я хочу быть с Томасом. Я совершено точно знаю, что сойду с ума без него или чего еще похуже. Я надеюсь, что он сможет меня простить за всё, что я сделал, хотя я знаю, что такое не забывается и не прощается. Томас — мой якорь, и только он держит меня на плаву. Как бы странно это не звучало, но это правда. Он нужен мне.
Раньше бы Ньют сказал всё, что угодно, соврал бы, но не сейчас. От его вранья всегда становилось только хуже. Смысла врать больше не было. Его мир станет абсолютно пустым без Томаса. Это очевидный факт, который Моррисон, к сожалению, смог осознать только сейчас, но лучше поздно, чем никогда, верно?
Чувство раскаяния накрыло Ньюта с головой, а весь прежний мир, наполненный иллюзиями, рассыпался в прах, оставляя Моррисона захлебываться от чувства вины перед Томасом. Он будто очнулся от долгого забвения и сейчас сильнее всего ненавидел себя. Это было больно, но боль вернула прежнего Ньюта: того, который умел любить и чувствовать.
— Я должен поговорить с ним, Минхо, — ответил парень. — Я должен сказать ему правду, пока ещё есть время. Если я не сделаю этого, то всю жизнь буду несчастливым человеком. Я устал. Если Томас не захочет со мной разговаривать, то я всё пойму и оставлю его в покое, но я должен попытаться всё объяснить ему.
— Мне кажется, что сейчас передо мной сидит не бесчувственный эгоист Ньют Моррисон, которого я знал и который постоянно издевался над моим лучшим другом, а нормальный и адекватный человек. В чем подвох? — подозрительно сощурился Минхо.
Ньют впервые в жизни пропустил колкость мимо своих ушей и внимательно посмотрел на Райта. И сейчас в его взгляд не выражал привычной раздражительности. И Минхо понял, что всё слишком серьёзно. Моррисон не был похож сам на себя, и это пугало.
— Я могу остаться с ним? — спросил Ньют.
Минхо ничего не оставалось, как согласиться, но ни у него, ни у Ньюта не было уверенности, что Томас захочет разговаривать с ним по душам. Последний их разговор закончился, мягко говоря, не очень, но у Моррисона не хватило сил, чтобы уйти, хотя он всегда уходил. Но не сейчас. И это было правильно, потому что от этого разговора зависела их дальнейшая судьба.
***
Томас проснулся рано, потому что кошмары снова не давали покоя, но просыпаться по утрам совершенно не хотелось. Вчера он не нашел ничего лучше, чем напиться в хлам в честь своего выпускного Алкоголь — это плохо, но внутренняя опустошенность оказалась сильнее. Очередной разговор с Ньютом закончился тем, что он снова не захотел слушать.
— Черт, — прохрипел Томас, — голова раскалывается.
— Не удивительно, — констатировал рядом сидящий Минхо. — Ты вчера выпил гораздо больше меня, и я действительно впечатлен твоим организмом, но разочарован, потому что останавливаться ты не умеешь. Что вчера случилось у Ньюта?
Томас вздохнул.
— А ты как думаешь? — прошептал он. — Он не захотел меня слушать. В прочем, как обычно. Я пытался, как мог. До последнего, но ничего не получилось, поэтому у меня сдали нервы и я напился. Мне вчера было очень плохо.
Минхо неодобрительно покачал головой: у этих двоих стремительно ехала крыша. Они не умеют разговаривать. По настроению Эдисону стало понятно, что он абсолютно не готов к дальнейшим разборкам в их несуществующих отношениях.
— Он выкинул меня за дверь, как щенка, поэтому всё ясно. Я пытался пробиться через эту стену равнодушия слишком долго, и я устал, Минхо. Я устал быть его борцовской грушей. Всё, чего я хочу — остаться одному, пожалуйста. Спасибо, что побыл со мной эту ночь, но я справлюсь.
Томасу было невыносимо больно, потому что он слишком сильно был влюблен в того, кого любить невозможно.
Стоящий за дверью Ньют слышал всё это и самое болезненное, что это было реальной правдой: он никогда не ценил Томаса и не задумывался о его чувствах по-настоящему. И как Эдисону хватило сил пережить всё это? Тонну лжи, грязи и ненависти, которая всегда была лишь жалким прикрытием? И сейчас Ньюту предстоит расхлебывать всё это дерьмо, которое он натворил в жизни Томаса и не было абсолютно никакой уверенности, что он его простит. Разве такое можно простить? У Эдисона всегда было самое доброе и искреннее сердце.
— А если он придет и попросит у тебя прощения, ты его простишь? — вдруг спрашивает Минхо. Томас грустно усмехается этим словам.
— Он не придет, и уж тем более, не станет просить прощения, — как-то слишком обреченно отвечает Томас и утыкается головой в подушку. — У нас всё кончено, хотя о чем это я? У нас никогда, ничего не начиналось. Мне нужно время, чтобы справиться с этим, но я обещаю, что напиваться в хлам снова я не буду.
— Хорошо, — всё-таки соглашается Минхо. — Я пойду, но я заранее прошу у тебя прощения за это, — Томас не услышал его и азиат быстро ретировался за дверь, за которой стоял Моррисон.
— Он явно не хочет тебя видеть, — многозначительно говорит Минхо шепотом.
— Дай мне поговорить с ним, Минхо, — настаивает Ньют. — Я должен с ним поговорить.
— И всё станет еще хуже, — укоризненно отвечает Райт.
— Если он не захочет со мной говорить, то я уйду и больше никогда не появлюсь в его жизни, я обещаю, — говорит Моррисон.
И Минхо на свой страх и риск соглашается, пропуская Ньюта к Томасу, тот осторожно открывает дверь и проходит внутрь. Томас не реагирует на появление незваного гостя, полностью уверенный в том, что это Минхо забыл взять ключи от родительской квартиры на столе. Моррисон не решается сделать лишнего вздоха: этот разговор будет очень сложным, но от него действительно зависела вся их дальнейшая жизнь. Либо вместе, либо порознь. Третьего варианта не дано.
— Томас, — позвал его Моррисон, но тот не услышал. — Томас?
— Минхо, отстань! — прошипел Эдисон. — У меня голова болит. Я же сказал, что буду в порядке и всё правда хорошо, — не поднимая взгляд, ответил он.
— Томми, —тихо прошептал Ньют.
— Отлично, у меня глюки, — пробубнил Эдисон. — Отстань, Минхо!
— Томми, посмотри на меня, — чуть громче сказал Моррисон.
Томас резко поднял голову и наткнулся на всепоглощающий океан светлых ореховых глаз, а сердце пропустило удар. Парень тут же встрепенулся, поднимаясь на ноги и недоверчиво смотря на причину своих разбитых надежд и мечты быть счастливым. Казалось, что это сон, но Ньют был слишком реальным, но радости, как таковой, Эдисон не почувствовал от его появления. Скорее, он почувствовал, как просыпается обида и разочарование. Ньют просто смотрел на Томаса, а тот смотрел на него и никто не решался заговорить первым.
— Привет, Томми, — сказал Ньют.
— Что ты здесь делаешь? — безразличный голос Томаса ударил Моррисона прямо по ребрам. Кажется, он выстроил вокруг себя стену, которая не должна пропускать Ньюта. Неудивительно, но на самом деле Эдисону было очень больно видеть его. видеть причину своего разбитого сердца. Их встречи не приводят ни к чему хорошему. Томас хорошо знает, что, если поддаться своим чувствам, то можно умереть, ведь он был уверен, что Моррисон снова уйдет. Он всегда уходил и никогда не оставался.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Непонятно, кому из них было хуже — Ньюту, который осознал свои ошибки и теперь пытается их исправить или Томасу, который перестал верить в существование настоящей любви. Он видел этот взгляд, каким Томас смотрел на него: в этих глазах было слишком много боли. И в этом был виноват только он. Он сломал Эдисона, он растоптал его и почему раньше он не понимал этого? Почему позволял себе такое поведение? Разве он заслуживал Томаса? Определенно, нет. Не заслуживал, но без него Ньют не чувствует себя живым, а Соня бы хотела, чтобы он был счастлив, а для этого нужен Томас. Тут ни капли неискренности. Есть только правда. Настоящая правда.
— Нам нужно поговорить, — спокойно говорит Ньют, а лицо напротив не выражает никаких эмоций. Равнодушие Томаса было весьма понятно, но Моррисону нельзя было так быстро сдаваться.
— Нам с тобой не о чем разговаривать, — отрезал Томас. — Ты уже сказал всё, что хотел. Разве не так?
Обида Томаса хлестала Ньюта по щекам, хотя Эдисону было очень тяжело держать себя в руках, когда рядом был тот, кого он все еще очень сильно любит, но простить Ньюта было. кажется, выше его сил. Моррисон ожидал именно этого, ведь ничего другого действительно не заслуживал. Он всегда делал Томасу больно. Осознано, потому что его боль всегда была главным трофеем в его жизни. Собственная боль становилась не такой ощутимой, а злость была защитой, а теперь все это не имело значения, потому что Ньют был влюблен в Томаса, он любил его. Так, как умел, но любил. Это было самой настоящей правдой.
— Выслушай меня, — попросил Ньют.
— Я уже всё слышал, Моррисон, — ответил Эдисон. — Мне хватило, чтобы сделать свои выводы.
— Какие выводы? — тихо спросил Ньют.
— Тебе никогда не понять, что я на самом деле чувствую. Я устал от тебя, Ньют, понимаешь? Я устал унижаться перед тобой и говорить о своих чувствах, ты все равно меня не слышишь. И зачем ты пришел? Мы же всё выяснили вчера, я не хочу тебя видеть и слушать я тебя тоже не хочу. Хватит с меня боли и страданий. Я хочу просто жить спокойно.
Впервые Ньют не знал, что сказать он стоял и молчал, чувствуя как его сердце сжимается от каждого следующего слова Томаса, потому что он действительно разрушил Эдисона, он причинил ему столько боли, что не описать словами, как тяжело было этому хрупкому и слишком доверчивому парню.
Ньюту было отнюдь не лучше, он понимал, что Томас пытается попрощаться с ним навсегда. И надежды не было. Он заслуживал гораздо лучшего, но всегда выбирал Моррисона, потому что считал его самым лучшим и одновременно худшим человеком в своей жизни.
Всё будет хорошо?
Нет.
Если Ньют потеряет его, то никогда не сможет простить себя.
— Томми, — тихо прошептал Моррисон. — Я не хотел этого. Я запутался и не понимаю, что со мной происходит. Я не понимаю себя, своего поведения. Я знаю, что я виноват, но ты изменил меня, ты сам показал мне другую сторону медали. Я был уверен, что никогда больше никого не полюблю. Понимаешь, я знаю, что я не идеален, но ты мне действительно очень сильно мне нужен. Это правда. Я именно поэтому пришел, я хочу быть с тобой.
Томас опускает голову.
— А я уже не уверен, что мне это нужно на самом деле, — это слова ударили по самому важному, в них не было надежды на их счастливое будущее вместе. Моррисон был опустошен и обессилен, не зная, что ответить. Это должен быть выбор Томаса, он сам должен решить, что ему нужно на самом деле и сможет ли он жить без любви.
— Ты сам не позволяешь себя любить, – совсем тихо сказал Томас. Раньше бы Ньют не отказал себе в удовольствии сказать что-нибудь колкое прямо ему в лицо, а потом уйти, не объясняя ничего. Разбил бы ему снова его мечты А сейчас стоял в паре метров и молчал. — Мне кажется, что у нас действительно ничего не получится. Это неудивительно, знаешь, потому что ты не позволяешь никому влезть в свою душу, не позволяешь мне тебя любить. А любить в одиночку бессмысленно. Я понимаю причину твоего поведения. Ты столько всего пережил, потерял семью. Я понимаю, Ньют. Я всё это понимаю, но я же ведь тоже не железный, у меня тоже есть чувства, я не могу ненавидеть тебя, хотя я должен, потому что ты меня убил. Ни физически, а морально. Я совершенно потерял себя в своих же собственных чувствах к тебе, я не могу с этим справиться, как бы я не пытался, но я не уверен, что смогу тебя простить.
Ньют молчал, хотя ему очень сильно хотелось кричать от своего бессилия. Столько ошибок, столько обиды. столько разочарования. Как Томас смог пережить всё это?
— И что значат твои слова? – спокойно спросил парень. Несмотря на собственное состояние, сохранять самообладание ему всё же удавалось. Не хотелось сейчас терять голову и срываться на Томаса, хоть его уже и трясло от нетерпения.
— Ньют, между нами столько всего происходило, что мне сложно однозначно ответить, что я чувствую. Ты принёс в мою жизнь столько боли, что и словами не передать, — именно в этот момент сердце Ньюта, казалось, упало куда-то вниз. Он сжал челюсти, чтобы не выдать разочарованного стона. Разочаровывался, к слову, он в последнее время только в себе. — Сначала все эти насмешки, твоя нечеловеческая ненависть ко мне. И я не мог понять, что же со мной не так, раз я так сильно тебя раздражаю. Я смотрел на тебя в коридорах и думал — такой красивый, влекущий, но такой чертов эгоист, не видящий дальше собственного носа. Быть твоей борцовской грушей, способом снятия стресса, было неприятно, особенно, когда я смотрел на все синяки, которые ты оставлял мне после очередной драки и дальнейшего моего избиения и не понимал: за что мне всё это? За какие грехи? За что? А знаешь, почему я никогда не сопротивлялся и никому не говорил об этих избиениях? Потому что я наделся, что в тебе проснется что-то человеческое и ты перестанешь колотить меня, что ты поймешь, что я не причиню тебе ничего плохого, но ты продолжал, а потом изнасиловал меня. Мне тогда казалось, что хуже и быть не может, но оказалось, что может, потому что я влюбился в своего палача, — Ньюту было противно от самого себя: руки мелко задрожали, и он обессилено опустил их по швам. – Ты продолжал меня ненавидеть, презирать. Я пытался не обманывать себя, даже осознавал, что ты совсем не тот человек, который мне нужен, я пытался не зацикливаться на своих чувствах, пытался всё забыть и никогда не вспоминать. Мне хотелось, чтобы тебя вообще не существовало, потому что я сходил с ума от любви к тебе, но ты отверг мои чувства, ты снова втоптал меня в грязь. Я так сильно нуждался в тебе, что был готов терпеть всё, что ты говоришь и делаешь. Мне было плевать на самого себя, потому что ты был важнее всего, но ты меня не слышал, продолжал делать больно. Я считал тебя лучшим, я считал, что ты не такой, каким ты хочешь казаться. На первых порах мне было достаточно своей собственной любви, я был уверен, что рано или поздно, ты тоже почувствуешь это, поймешь меня, захочешь быть рядом со мной. захочешь быть счастливым И жаль, что ты почувствовал это поздно.
— Поздно? – как-то неверяще протянул он, сложив руки в замок.
— Поздно, Ньют. Если бы ты осознал всё это, когда я впервые признался тебе в своих чувствах, если бы ты сказал мне правду, если бы рассказал мне всё о своем прошлом, рассказал о своей первой, неудачной любви, рассказал бы о своей сестре, рассказал бы, что Алби шантажировал тебя её жизнью, всё было бы по-другому. Мы бы не разговаривали сейчас об этом, ты бы не был так ошарашен, я бы не был так выпотрошен в эмоциональном плане. Мы бы были счастливыми и я уверен, что мы бы смогли спасти всех, кого потеряли. Я уверен, что мы бы смогли спасти Соню, спасти Терезу. Не смотри на меня так. Минхо любит её, а для меня счастье лучшего друга — важнее всего. Мне невыносимо видеть его таким опустошенным. Он все время мне говорил, что она хороший человек. И я ему верю. Каждый человек заслуживает право на второй шанс. Если бы раньше пришел ко мне и признался в своих чувствах, то всё было бы иначе, но теперь это не имеет значения. Я хочу, чтобы всё это закончилось.
Ньют просто молчал, не зная, что ответить, но в следующие несколько секунд Томас подошел к нему и обнял. Моррисон почувствовал чужую дрожь слишком хорошо, словно, свою собственную. Томас просто прижался к нему всем телом, как маленький ребенок в поисках защиты. И Ньют обхватил его спину руками, прижимая еще ближе, хотя расстояния между ними и так не осталось.
