сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)
Он ненавидел всех и каждого, кроме своей сестры, но никто, кроме Моррисона, не знал о её существовании. Ньют и Соня были сиротами, потому что родители погибли в страшной автокатастрофе, когда Ньюту было семь, а Сонечке пять.
Соня была младше Ньюта на два года, поэтому подыскать для неё новую семью было проще. Конечно, для Ньюта тоже нашли подходящих родителей, но мальчик был абсолютно раздавлен и опустошен тем, что их с сестрой разлучили, после чего и озлобился на весь мир.
Их разбросало по разным городам и странам. Когда Ньют стал старше, то он решил найти сестру. Она была в руках у Алби, и у Хилда появилась возможность, чтобы шантажировать Ньюта, когда тот сказал, что больше не будет его личной игрушкой и не будет доставать ему дозу. Соня была единственным близким для него человеком, поэтому расстаться с Алби по-хорошему не получилось.
Предательство Алби еще сильнее заставило его разочароваться во всех людях. Когда он любил Хилда ему казалось, что его раны постепенно затягиваются, но парень окончательно сломал Моррисона. И он жил ради того, чтобы отомстить ему за все издевательства, за сестру, которая теперь, скорее всего, презирает его, потому что он не смог сдержать то проклятое обещание.
Соня тоже выросла без любви, как и Ньют.Детская психика была сломана.
Никто не знал о прошлом Ньюта. Для всех он был просто эгоистичным ублюдком, но никто не заглядывал к нему в душу и не смотрел, что там происходит. А там творился настоящий хаос, который сжирал Моррисона изнутри, не позволяя нормально дышать. Всё было хреново. Он полюбил не того человека и попался на этом, заставляя свою родную сестру страдать всё больше.
Сейчас ему восемнадцать. Ей шестнадцать. Она слишком важна для него. Ньют любит свою сестру всем сердцем и душой, и потерять её он не может. Он готов сделать всё, чтобы его сестра была в безопасности, но пока правила диктует только Алби, заставляя Ньюта прогибаться под него. Невыносимо.
Оставалось лишь надеяться, что Соня его простит, когда Ньют сможет вытащить её из этого дерьма
— В таком случае, твою сестренку найдут по частям в мусорных баках, например, — беззаботно отозвался Хилд, — сам решай, Ньютти. Или ты со мной вместе с живой и невредимой сестрой, или ты против меня, но уже с мертвой сестрой, разложенной по пакетикам.
Сердце пронзительно воет.
Все карты сейчас были в руках этого ублюдка.
И у Ньюта не было абсолютно никакого выбора
— Сука! — орет блондин. — Я убью тебя, слышишь? Я убью тебя, сука! Запомни!
Всё было хреново.
От очередного удара у парня темнеет в глазах и он почти теряет сознание. Его, избитого и покалеченного, выбрасывают на улицу, и он пытается дышать, уткнувшись лицом в асфальт, но сейчас это слишком больно. Он перекатывается на спину и тихо матерится, когда к нему подбегает Томас. Испуганный и взволнованный. Шоколадные глаза бегают по лицу Ньюта, и брюнет тут же поднимает его, перекидывая одну его руку через плечо. Эдисон слышит тяжелое и надрывное дыхание у себя на щеке, и его сердце встревоженно вопит, натягивая нервы как струны.
— Что случилось? Ньют? Ты как? — Томас лихорадочно соображает, что делать, пока Ньют у него на плечах тихо шипит от боли. Кажется, теперь очередь Томаса помогать Моррисону.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Томас не смог поступить иначе. Только не он. Он никогда никого не бросает. Возможно, что в определенных ситуациях это плохая черта характера, но сейчас он был чертовски рад, что не послушался Моррисона. Последнему сейчас явно нужна была помощь.
— Какого черта, Эдисон? — тихо рычит блондин, но Томас не обращает на это никакого внимания, осторожно поддерживая Ньюта за талию.
Томас не смог уйти без Ньюта и кажется не зря, потому что Моррисону изрядно досталось и сам он отсюда вряд ли бы выбрался. Брюнет бережно сомкнул пальцы на тоненькой талии блондина, не позволяя ему упасть, пропуская мимо ушей все его колкие слова, потому что сейчас они были не важны, Абсолютно. Для Томаса сейчас был важен только Ньют. И никто больше.
— Скажи спасибо, — тихо прошептал Эдисон, — и объясни мне, что случилось.
— Спасибо, — фыркнул Моррисон, — и то, что случилось, не твоего ума дело.
Томас снисходительно поджал губы, зная, что Ньют никогда не скажет ему правду, потому что он никому не доверяет, но попробовать стоило. Усадив Моррисона на ближайшую лавочку, Томас пошарил по карманам в поисках телефона, чтобы вызвать такси, потому что тащить Ньюта до отеля на собственных двоих было плохим вариантом. Эдисон помогал Ньюту просто так и не ждал от него никакой благодарности; он помогал, потому что хотел, потому что так было действительно нужно и правильно, несмотря на то, что Моррисон был самым последним козлом на этой планете.
Добравшись до отеля, Томас открыл дверь своего номера, и они оказались внутри. Посадив Моррисона на свою кровать, чтобы осмотреть масштаб нанесенного ущерба, Томас принялся стягивать с блондина футболку, которая была запачкана в крови, но блондин тут же схватил Эдисона за запястья, не позволяя ему никакие действия.
— Не смей, — тихо прорычал Ньют.
Томас непонимающе уставился на блондина.
— Нам нужно обработать твои раны, — совершенно серьёзно произнес Эдисон, — просто дай мне помочь.
Но Ньют не собирался позволять Томасу ничего из того, что он хотел сделать. Тупое благородство Эдисона раздражало всё больше и больше, Моррисон нихрена не понимал, что именно заставляет Томаса быть рядом с ним сейчас. Где презрение и ненависть во взгляде? Где то, что заслуживал Ньют? Никаких негативных эмоций не было, Томас просто смотрел на Ньюта спокойным взглядом, пытаясь внушить блондину, что ничего плохого больше не произойдет, потому что Эдисон не позволит.
Да, ему было чертовски сложно с Ньютом, но он старался понять его, принять его именно таким, какой он есть. Раньше он думал, что Моррисон — это самое страшное наказание для него, но сейчас всё было иначе: брюнет добровольно оставался рядом с ним, потому что хотел этого и в глубине души Эдисон знал, что Ньют не причинит ему вреда. Да, он угрожал. Да, он бил его. Да, он изнасиловал его, но именно сейчас Эдисон простил ему всё это, постарался забыть каждое гадкое слово, сказанное в свою сторону, потому что сейчас он чувствовал, что Ньют нуждается в поддержке, и Томас просто давал её ему. Осознано, не прося ничего взамен. Он просто был лучше во всех смыслах.
— Почему? — спрашивает Моррисон. Одним взглядом можно сказать многое. И Томас читает по взгляду всё, что испытывает Ньют. Томас улыбается уголками губ, даря ему эту маленькую улыбку.
Ангел внутри него не может по-другому.
— Доверься мне, — просит Томас, — пожалуйста, — еще тише добавляет Эдисон.
От его «пожалуйста» внутри Ньюта что-то с громким треском рвется и дышать становится трудно. Томас осторожно протягивает руку к лицу Моррисона и стирает с губы засохшую кровь. Шоколадные глаза смотрят на блондина с такой теплотой и пониманием, что внутренности Моррисона сжимаются. Он позволяет Эдисону стянуть с себя футболку и видит, как его зрачки испуганно расширяются от увиденного. Да, его поколотили хорошенько. Эдисон осторожно прикасается пальцами к ранам и слышит тихое шипение, тут же взглянув на слегка зажмурившегося Моррисона.
— Больно? — взволнованно спрашивает Эдисон. — Прости, пожалуйста.
Снова «пожалуйста». Томас, кажется, уже полюбил это слово. Странно. Неконтролируемо. Желанно
Томас хочет помочь, и он помогает.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Всё хорошо.
Томас верил в это.
Томас нуждался в этой вере.
— Сиди тут, я сейчас вернусь, — скомандовал Томас, — никуда не уходи.
Макушка Эдисона исчезает за дверью, и блондин фыркает. Беззлобно. Этот парень всегда вел себя слишком по-детски, но в таком поведении всё-таки была какая-то манящая особенность. Может быть Томас и не замечал, но Ньют всегда наблюдал за его поведением, хотя их отношения и не складывались, но в Эдисоне было нечто такое, что притягивало блондина, хотя Ньют понимал, что у них абсолютно нет будущего вместе, но так или иначе, именно Эдисон сейчас принялся зализывать ему раны, даже не спрашивая больше, что случилось; да и Моррисон не был готов отвечать. Томас помогал ему абсолютно бескорыстно, от чистого сердца. Именно поэтому, наверное, Моррисон никуда не ушел и терпеливо дождался Эдисона, который вернулся через десять минут с пакетом лекарств в руках.
— Ну что же, будем лечить тебя, — серьёзно произнес брюнет, вываливая на свою кровать всё содержимое маленького пакетика: разные баночки с мазями против царапин и ушибов, синяков и гематом, пластырь и прочие лекарства, в названия которых Эдисон особо не вчитывался. Главное, что это должно было помочь. — Рядом с отелем есть аптека, — пояснил брюнет, наткнувшись на слегка удивленный взгляд Моррисона. — Я надеюсь, ты не сожрешь меня, пока я буду обрабатывать твои раны? — шутливо спросил Эдисон.
Ньют промолчал, сосредоточенно наблюдая за действиями Эдисона, который определенно знал, что нужно делать. Он внимательно посмотрел на Моррисона, когда собирался обработать его разбитую губу перекисью, чтобы не попала инфекция, спрашивая разрешения взглядом на каждое последующее своё действие.
Это было важно, потому что Томас не хотел принуждать Ньюта. Он хотел, чтобы парень позволил ему это сделать. И Моррисон действительно позволил, лишь слегка качнув головой, чувствуя. как осторожно и даже с некой опаской, но бережно, Томас прикоснулся ватой к его губе, вызывав неприятную боль и заставляя поморщиться.
— Прости, — снова вырвалось из самого горла. Томас закусил нижнюю губу, выдавая этим своё внутреннее напряжение. Он не хотел, чтобы Ньюту было больно, поэтому всё делал медленно и аккуратно, чувствуя на своём лице пронзительный взгляд ореховых глаз. Это заставляло руки слегка дрожать, но Томас был слишком сосредоточен на своём занятии, чтобы обращать на это внимания. Он же будущий врач, а эта профессия обязывает быть более сдержанным и серьёзным.
Но когда Ньют в очередной раз дернулся и предупредительно зашипел, терпение Томаса лопнуло. Он возмущенно посмотрел на Ньюта.
— Терпи, — непреклонно говорит Эдисон, — я еще не закончил.
Ньют снова начинает морщиться и возмущаться, пытаясь отпихнуть от себя Томаса.
— Если ты не будешь сидеть смирно, то я тебя свяжу, — ляпнул Томас первое, что пришло в голову. И Ньют тут же поменялся в лице. Холодные иголки взгляда проткнули Томаса насквозь, и он испуганно посмотрел на Моррисона, тут же отдернув руку, словно его ударило током. Моррисон оттолкнул от себя Томаса, и тот даже пискнуть или осознать, что происходит, не успел.
Снова этот взгляд. Холодный. Душераздирающий. Эдисон непонимающе смотрит на Ньюта, но тот испепеляет его на мелкие кусочки, и Томас сглатывает слюну, пытаясь успокоиться.
— Мы закончили, — грубо бросает Моррисон и уходит, хлопая дверью так сильно, что у Томаса звенит в ушах и он зажмуривается.
Кажется, всё было плохо.
***
Задорный голос Минхо раздался в трубке, и Томас улыбнулся. Этот парень никогда не бывает грустным, а вот настроение Томаса стремительно приближалось к нулю. И всё из-за чертового Моррисона. Каждый раз, когда он пытается ему помочь, всё заканчивается ужасно. Томас был вымотан. Томасу обидно. Томасу больно, потому что его искренность не ценит никто, кроме Минхо.
— Ты когда возвращаешься? — Райт снова хрустел яблоком. — Я тут, между прочим, помираю со скуки. Быть в одиночестве не круто.
Томас грустно усмехнулся. Одиночество — вот, в чем он сейчас по-настоящему нуждается. Ему нужно было проанализировать ситуацию, понять себя, понять свои чувства. Внутри Эдисона творился какой-то хаос. Ньют постоянно лез к нему в голову. И это уже было вовсе ненормально, но прекратить думать о Моррисоне он не мог. Просто не получалось. Этот парень притягивал. Клятва никогда не связываться с блондином была нарушена, их контакт стал очень тесным и постоянным. И Томас боялся именно того, что происходило с ним, когда Ньют был рядом. Каждый его взгляд, каждое слово, каждое прикосновение Томас впитывал в себя, и Моррисон уже, казалось бы, жил внутри него. Томас знал, что катится в бездну, но остановить себя не получалось.
— Завтра, — ответил Эдисон, — я возвращаюсь завтра.
— Наконец-то! — обрадовался Минхо. — Эта неделя была самой худшей в моей жизни, потому что я не привык быть один слишком долго. Ты единственный, кто разбавляет мою холостяцкую жизнь весельем.
Томас понимающе хмыкнул. Да, эта неделя была самой ужасной в его жизни. Даже ужаснее, чем неделя Минхо. Эдисон не знал, стоит ли говорить лучшему другу о том, что происходит между ним и Ньютом. Томас был не уверен, что Райт его поймет, потому что это было похоже на самоубийство — сближаться с тем, кто ненавидит и презирает тебя. Брюнет прекрасно осознавал это.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Странные чувства, которых Томас чертовски боится из-за отсутствия над ними своего контроля.
— Минхо, я, кажется, влюбился, — обреченным голосом произнес Эдисон, услышав, как его лучший друг свалился с кровати, на которой сидел, а потом послышался истерический радостный вопль прямо в трубку, от которого Томас чуть не оглох.
Визг продолжался минуты три.
— Боже мой! Томас! Это случилось! Наконец-то! — честно говоря, Эдисон совершенно не разделял этой радости.
Потому что он любил Ньюта…
Человека, которого он должен был ненавидеть…
Правда утопия?
Об этом даже думать было страшно, не то что чувствовать, но брюнет действительно вляпался по полной программе. Это даже отрицать уже бессмысленно. И как сказать об этом лучшему другу? Только псих способен влюбиться в того, кто постоянно издевался над ним, да и Ньюту на него было абсолютно плевать. Из него ненависть и злость сочится водопадом и захлестывает Томаса с ног до головы, но всегда выныривает и плывет дальше, несмотря на то, что его всячески пытаются утопить. Это словно Стокгольмский синдром.
Непотопляемый псих.
Эдисон усмехнулся своим мыслям.
Слишком печально.
Потому что невзаимная любовь — это хуже всего.
Но от этого нельзя сбежать, потому что Моррисон уже прочно обосновался в его сердце и уходить, похоже, не собирается, а вот Эдисону хочется на стенку лезть от собственной беспомощности, потому что всё, что он чувствует от Моррисона по отношению к себе - лишь негативные чувства и эмоции. Никаких намеков на любовь. Томас боится, потому что с каждым днем, кажется, его чувства становятся сильнее. Он постоянно видит Ньюта. И сердце замирает от каждого его взгляда в свою сторону.
Это заставляет Эдисона нервничать.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Это было очень глупо. Томас уверен, что из этого не выйдет ничего хорошего.
— Это безответная любовь, дружище! — поникшим голосом произнес брюнет.
— Кто она? — серьёзно спросил Минхо.
Томас закусил губу, не решаясь сказать правду. Но терять ему больше нечего. Здравый смысл уже давно потерян.
— Это Моррисон, — выдохнул брюнет.
— Ньют? — шокировано произнес Минхо. — Ты серьёзно?
— Более чем! — ответил Эдисон.
Томас ожидал, что сейчас Минхо начнет говорить, что он совсем чокнулся, но Райт ничего не сказал, он даже не грозился убить Моррисона при любой удобной возможности, что заставило брюнета слегка удивиться, ведь его лучший друг никогда не питал симпатии к Моррисону. Это было весьма оправданно.
— Ты псих, — констатировал очевидное Минхо.
Томас тихо рассмеялся, соглашаясь.
Влюбленный псих.
После разговора с Минхо Эдисону стало немного легче, но всё равно внутри творилось что-то непонятное. Пересекаться с Ньютом Томасу сейчас хотелось меньше всего, поэтому он практически не выходил из своего номера. Говорить с ним было абсолютно бесполезно, - он всё равно не услышит, не поймет ничего. И чувства Томаса ему не нужны.
Эдисон заснул с мыслями о Ньюте.
***
Одиннадцать лет назад
Маленькая девочка сидела на коленях брата, пока тот бережно расчесывал её золотистые волосы. Из Ньюта был хороший старший брат, по крайней мере, ему так казалось. Соня всецело доверяла родному человеку, и блондин старался оправдать это доверие, не позволяя никому в детском доме обижать её. Он был её хранителем, который защитит её от всех бед. Так действительно было.
— Сонечка, милая, не крути головкой, ладно? — заботливо сказал Ньют. — Мне неудобно.
— Ньют, почему мама с папой не забирают нас отсюда? — хныкает девочка. — Почему их нет так долго? Где они, скажи мне?
