сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 51 страниц)
Ньют Моррисон не доверял никому, но ему поверил. Поверил Томасу. И эта вера была оправдана — удара не будет, предательства не будет. Ньют ни о чем не жалеет. Не жалеет, что Томас перевернул его жизнь с ног на голову, заставил увидеть себя, вернул ему веру в себя. Такую маленькую, но это лучше, чем ничего, верно? Лучше, чем никакой веры, правда?
— Ты должен тоже мне кое-что пообещать, Ньют, — сказал Томас.
— Я не умею обещать, Томми, — качает головой Моррисон. — Я до сих пор не уверен, что ты можешь мне доверять.
— Что ты имеешь ввиду? — спрашивает Эдисон.
— Ты видишь только красивую обертку от конфеты, Томми, но не заглядываешь внутрь, — уклончиво говорит Ньют. — Я боюсь не оправдать твоих надежд, поэтому не имею права давать обещания. Я не смогу их сдержать. Я до сих пор боюсь причинить тебе вред или сделать больно. Я не могу тебе ничего обещать, Томас. Не могу. Мои обещания ничего не стоят. И ты знаешь, что я прав.
Томас хмурится и смотрит на Ньюта задумчивым взглядом.
— Это не так, Ньют. Ты пытаешься измениться. И я это вижу. Я чувствую, что сейчас у нас с тобой всё по-другому. Совсем не так, как было раньше, потому что внутри тебя сердце. Оно чувствует. Оно живет. И оно не стеклянное, понимаешь? Ты не стеклянный. Ты живой. Настоящий и искренний, я знаю это. Где-то глубоко внутри себя мне страшно. Страшно уезжать, страшно терять тебя, страшно, что ты разобьёшь мне сердце, ведь делал это уже не раз, страшно доверять тебе, страшно сейчас находиться рядом с тобой, страшно проснуться и осознать, что тебя нет рядом. Мне страшно, Ньют, понимаешь? Страшно осознавать, что я никого не полюблю так сильно, как тебя, ведь сердце не выбирает кого попало. Оно чувствует родное. И ты моё, родное, слышишь? Именно ты. Я тоже хочу быть уверенным, что, оставляя тебя, с тобой не случится ничего плохого. Я хочу, чтобы ты тоже был счастливым, Ньют, поэтому обещай мне, что так и будет. Это тоже важно для меня. Очень, слышишь? Пожалуйста, Ньют. Я верю тебе, и знаю, что ты тоже заслуживаешь быть счастливым. И если ты не станешь счастливым, то и я не смогу, понимаешь? Пообещай, ладно? Мне будет легче отпустить тебя.
— Хорошо, — тихо прошептал Моррисон. — Я обещаю, Томми.
Томас улыбнулся; осторожно, почти незаметно и снова обнял Ньюта, пытаясь запомнить эти невероятные мгновения на всю жизнь. Это его счастье — маленькое, крохотное, хрупкое, но такое важное. Попытаться быть счастливым, когда Ньюта нет рядом, будет сложно, но Эдисон попытается.
Ради Ньюта, потому что тоже пообещал ему.
Будет сложно.
У обоих — дыра в сердце.
У обоих — разбитые мечты.
У обоих — боль в лёгких вместо воздуха.
Но с этим можно жить. Томас улыбается и целует Моррисона осторожно и нежно. И в этих поцелуях заложено так много любви, что на всю жизнь хватит. Томасу важно, чтобы Ньют знал, что он любит его всем сердцем.
— Спасибо, — тихо шепчет Эдисон в ответ.
Ньют вспоминает их последний вечер вместе. Помнит каждую фразу, помнит каждое прикосновение, помнит каждый поцелуй, помнит каждое крепкое объятье, помнит каждую легкую улыбку на красивых губах. Томас улыбался, и в этой улыбке сквозила обреченность, но глаза светились счастьем. Тем самым. Особенным. Неповторимым.
— Я люблю тебя, — прошептал Томас, — я очень сильно тебя люблю.
Ньют знал, что это правда, но от этого было еще больнее где-то внутри. Глубоко внутри, потому что в каждом его «люблю» был крик, едва слышный, но такой душераздирающий, заставляющий сердце сжиматься в комочек. Эти чувства были светом в конце туннеля, но они же и были для Ньюта проклятьем, от которого невозможно избавиться. Он не сможет сказать этим чувствам «нет».
— Я тоже, Томми, я тоже, — прошептал Ньют, — я тоже тебя очень сильно люблю.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Томас прижимается щекой к щеке Ньюта и закрывает глаза, позволяя кристальным слезинкам скользнуть по щекам. Всего лишь на одно мгновение, и почти сразу они впитываются в ткань чужой футболки.
Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо, потому что по-другому быть не может.
***
Всё, что осталось у Ньюта — это воспоминания. Единственное, что связывает Ньюта и Томаса сейчас. Если бы не он, кто бы понял Ньюта? Кто бы доказал ему, что его нынешняя жизнь — всего лишь иллюзия? Томас единственный, кто смог пробиться через эту бетонную стену безразличия и равнодушия.
«Я обещаю»
«Я обещаю, Томми»
Имел ли он право давать обещания?
Томас ему верил. Всегда.
Но это было чертовски хрупкое доверие, которое Ньют чертовски боялся разрушить.
Он не был уверен, что Томас может ему доверять. Он боялся навредить, не оправдать ложных надежд. Эдисон возносил его почти до небес и всегда прощал. Моррисон до сих пор привыкал к этим чувствам.
Он пытался жить, как все нормальные люди.
Но не мог, потому что прошлое не оставляло его.
Прошлое следовало за ним, а ночные кошмары не давали покоя. Казалось, что кто-то медленно высасывает из него жизнь. Стоило Ньюту закрыть глаза, как он погружался в темноту своего сознания, позволяя своим самым страшным кошмарам взять верх над ним.
Ньют понял, что контроль переоценивают.
Демоны живут в нас самих. И иногда они побеждают.
— Ты справишься, — голос Томаса, как ниточка света в его тьме. — Ты справишься.
Он думал.
И мысли, словно стая воронья, разъедали сознание.
Странное чувство тревоги забралось в самое сердце. Километры разделяли их. Время неумолимо бежало вперед, а мир Ньюта застыл на одном человеке. Как он? В порядке ли он? Поначалу Моррисону было даже легче от того, что Томас теперь так далеко от него. Но так было сначала.
Всё в порядке, Ньют.
Всё в порядке, Ньют.
Всё в порядке, Ньют
Он пытался сделать вид, что всё хорошо, но на душе неумолимо скребли кошки. Внутренний хаос никуда не делся, просто теперь Ньют пытался разобраться с ним, разложить свои чувства по полочкам. Любить Томаса… Это было так странно. Его равнодушие рассыпалось на мелкие частички, когда он вспоминал теплую улыбку на губах Эдисона.
— Ты достоин счастья, Ньют. — кивнул Томас. — Поверь мне.
В их объятиях было самое важное — любовь.
А самое главное то, что Томас вернул прежний огонёк жизни во взгляд Ньюта, будто вдохнул в него новую жизнь, заставил улыбаться, заставил дышать, заставил снова полюбить. И не было сомнений в том, что Ньют и правда любил Эдисона по-настоящему. Без фальши. Искренне. Так, как раньше, казалось бы, не умел.
Всё будет хорошо.
А Ньют продолжал думать.
Сколько же стоят его обещания? Имеют ли они смысл, когда Эдисон так далеко от него? Но вместе с этим — он всегда рядом. Частичка Томми навсегда осталась в израненном сердце Ньюта. Надолго. Навсегда.
— Ты тоже, Томми, — ответил он. — Ты тоже…
Правильно ли они поступили, когда отпустили друг друга? Ньют был уверен, что да. Он не имел права жалеть об этом выборе. Правильные решения всегда причиняют боль. И Моррисон соврет, если скажет, что ему не больно. Он не позволяет этой боли выбраться наружу, потому что знает, что тогда, скорее всего, погибнет.
Любить больно, а любить Томаса еще больнее. Наверное, из-за того, что Эдисон любит его еще сильнее, чем должен. И самое главное то, что Ньют научился верить словам Томаса. Они прошли долгий путь от «Я ненавижу тебя. Я хочу, чтобы тебя не было» до «Я люблю тебя. Останься со мной». Время и не думало останавливаться. Оно уносило с собой Томаса всё дальше от Ньюта.
И странное, нехорошее предчувствие преследовало его. Будто что-то было не так, но понять, что именно, он не мог. Просто чувствовал. И это чувство разъедало его изнутри. Он боялся. Внутренне. Страх заполнял его, не позволяя дышать.
Ньют правда ему благодарен.
Моррисон справлялся. Они все справлялись без Томаса почти на отлично. Тереза не позволяла Минхо грустить, постоянно напоминала ему, что всё к лучшему, и это не конец света, а Моррисон наблюдал за этими двумя. Ненавязчиво. Просто пытался узнать, сколько раз в день Томас звонил своему лучшему другу.
Оказалось, что ни одного звонка за неделю. Даже через две Томас не объявился. Минхо переступил через себя и решил поговорить с Ньютом. Конечно, они до сих пор не научились доверять друг другу, но Ньют стал терпимее. Это говорило о том, что он пытается быть лучше. По крайней мере, ему самому хотелось стать лучше. Это уже было немаловажно.
— Ты не разговаривал с Томасом уже две недели? — переспросил Моррисон.
Минхо кивнул.
— С того самого момента, как попрощался с ним в аэропорту, — добавила Тереза осторожно.
Ньют одарил её спокойным, но холодным взглядом. Он никогда не сможет ей доверять, но сейчас желания убить её у него не возникало.
— И на что вы намекаете? — спросил Ньют.
— На то, что с ним что-то случилось, — ответил Райт. — Я не знаю, но меня все две недели преследует странное чувство, будто он никуда не уезжал, и сейчас он в городе, но по какой-то причине не может с нами связаться.
— Шестое чувство? — усмехается Моррисон. — Ты экстрасенс?
— А ты придурок, — прошипел Минхо. — Я сказал тебе об этом не для того, чтобы ты издевался! Включай свой мозг, от Томаса ни слова уже две недели. Тебе не кажется это странным?
— Так, хорошо. Почему это должно казаться странным? Томас сейчас очень далеко отсюда, в новом городе, пытается привыкнуть к новому ритму жизни, и у него нет времени, чтобы звонить тебе каждый день. Ты не рассматривал такой вариант?
— Я рассматривал другой вариант, — Минхо перевел взгляд на Терезу, та закусила губу от волнения, потом снова посмотрела на Ньюта.
— Что? — немного раздраженно Моррисон, обращаясь к Терезе.
Тереза молчала.
— ЧТО? — не выдержал Ньют, соскакивая с подоконника. — Что?! Давай говори, о чем ты думаешь, ну же!
Едкая мысль забралась в сознание. Невыносимое чувство страха вернулось, захлестывая Моррисона практически с головой. Так не должно быть. Так не должно быть. Так не должно быть. Минхо снова стал стеной, защищая девушку от несдержанного Ньюта. По-моему, они начали думать в одном направлении. И эти мысли разъедали сознание на кусочки, заставляя дыхание прерываться.
— Успокойся, — говорит Минхо.
— Пускай скажет, о чем думает, — прошипел Ньют. — Давай, говори! Живо!
— Сегодня утром я нашла у себя под дверью записку, — начала Тереза, протягивая Моррисону скомканную бумажку.
Ньют тут же развернул её, и его сердце мгновенно рухнуло к пяткам, заставляя внутренности сжаться от паники и страха:
«Птичка в клетке»
Нет.
Нет.
Нет.
Ньют перестал дышать.
Не может быть. Нет.
Эти слова могли принадлежать только одному человеку — Алби Хилду. И первое, что почувствовал Ньют, когда понял, о какой птичке идет речь, заставило его мгновенно вцепиться руками в Терезу. Неконтролируемо, отпихнув Минхо в сторону, тот даже среагировать не успел, потому Моррисон не давал шанса остановить себя. Тереза зажмурилась, а Минхо схватил Ньюта за руку, пытаясь ослабить его хватку
— Отпусти её, Ньют. Отпусти! Хватит. Прекрати! Отпусти её! Она ни в чем не виновата. Пусти её! — но Моррисон не был намерен отпускать девушку. Он знал, что это её рук дело. Больше некому, потому что только она знала, что Томас уезжает, и именно она сдала его своему безбашенному братцу. Больше ведь некому. Только она могла помочь своему брату добраться до Томаса.
Единственное желание, которое снова переполняло Ньюта — это убить её и закопать. Может, тогда станет легче? Страх пробирался в каждую клеточку сознания. Страх за Томаса. Неконтролируемый. Почему всё именно так? Так не должно быть. Он не должен платить за чужие ошибки. Только не он. Только не Томас. Только не Соня. За что? Если кто-то и был должен был разбираться с этим дерьмом, так это Ньют.
Ни Томас.
Ни Соня.
Только не они. Только он.
Именно Ньют.
Страх под самой кожей.
Не слышен стук собственного сердца.
— Если с его головы упадет хотя бы один волосок, я клянусь, слышишь? Я клянусь, что убью сначала твоего брата, а потом тебя. Зачем ты это сделала? Зачем ты помогаешь ему? Разве Томас этого заслуживает? Я убью Алби, ты слышишь? Я убью тебя, потому что вы заслуживаете сдохнуть. Вам мало моей сестры было, да? Вам мало этого было? Вы испортили мне всю жизнь. Вы забрали у меня самое дорогое, что можно было забрать — мою девочку. Я обещаю тебе, что если с Томасом что-то случиться, то ты долго не протянешь, поняла? Если с ними что-то случится, то я обещаю вам, что моя месть не заставит вас ждать. Это не угрозы. Это то, что я собираюсь сделать, если с Томасом или Соней случится что-нибудь.
— МОРРИСОН! — заорал Райт, наконец отпихнув его от Терезы. — Если с ней что-то случиться, то ты будешь первым, кого я закопаю, понял? Она не виновата ни в чем. И я ей верю. Твои разборки не приведут ни к чему хорошему и не помогут нам вытащить Томаса. Хватит!
— Ты думаешь, что она здесь ни при чем? — прошипел он. — Ты думаешь она — божий одуванчик, который хочет для всех добра? Это нихрена не так. Я знаю, что она виновата в этом!
— Я не такая, как Алби, Ньют, — прошептала девушка. — Я сбежала от него, потому что я поняла, что пора исправлять свои ошибки. И я бы ни за что не сделала тебе так больно, я бы не поступила так с Томасом. Я не хочу больше этого, слышишь?
— Ты думаешь, что я поверю в то, что ты изменилась? — прошипел Ньют. — Ты правда думаешь, что я поверю тебе? Тебе напомнить, что ты делала для своего брата? НАПОМНИТЬ? Я помню абсолютно всё, что вы с ним сделали. Я помню, как ты подчинялась ему, выполняя каждое его поручение беспрекословно. Я уверен, что Минхо ты о многом не рассказала, правда?
— О чем он говорит, Тес? — спросил Райт.
Было видно, что девушка едва сдерживает слезы. Каждое слово Ньюта било прямо по сердцу, заставляя бедную девушку дрожать всем телом от приближающейся истерики. Никогда она не видела в людском взгляде столько ненависти по отношению к себе. И от этого было по-настоящему больно. Невыносимо. Казалось, что она просто сейчас рухнет к ногам Ньюта и умрет. Он так сильно её ненавидел. Возможно, даже сильнее, чем Томаса когда-то.
— Чего ты хочешь, Ньют? — прошептала Тереза. — Что мне нужно сделать, чтобы ты меня простил? На колени перед тобой встать или что? Чего ты хочешь? Ты убить меня хочешь? Убивай, давай, убивай, черт возьми. Я же такой монстр, который действительно не заслуживает жизни, верно? Ты так считаешь? Хочешь правду? Я сама себя ненавижу. Я ненавижу себя за то, что помогала Алби. Я слишком поздно поняла, что вы не заслуживаете этого. Ни ты. Ни Соня. Я здесь, чтобы помочь. Я здесь, чтобы всё исправить. И мне плевать, что ты думаешь обо мне, но я бы никогда не поступила так с Томасом, потому что я знаю, что Алби убьёт его, убьёт Соню. Он убьёт тебя, потому что ему нужен ты. Он хочет тебя. Он хочет, чтобы тебе было больно так же, как и ему. Вот в чем правда, Ньют. И пока ты будешь выяснять, кто в этом виноват, Томас и Соня погибнут.
Каждое слово Барнс отдавалось в голове, ведь она была права. Алби нужен Ньют. Он хочет, чтобы ему было больно. Он хочет отомстить. И сделает всё возможное, чтобы превратить Моррисона в ничто. Минхо по-прежнему старался держать Ньюта подальше от Терезы, иначе он мог вцепиться руками ей в лицо. Ненависть зашкаливала до предела. Казалось, что Моррисон едва ли может себя сейчас держать в руках. Он терял контроль над своими эмоциями. Снова.
— Если ему нужен я, то он меня получит, — прошептал Ньют.
Моррисон ринулся со всех ног по коридору. Тереза с Минхо кинулись следом, пытаясь остановить его. Они знали, что сейчас Ньют абсолютно не в том состоянии, чтобы что-то решить. Эмоции снова захлестнули его с головой, не позволяя здравому смыслу взять верх.
Единственное, что чувствовал Ньют — это страх. Под самыми ребрами. Там, где сердце. Страх потерять Томаса, потерять Соню, навсегда потерять смысл своей жизни, ведь Соня и Томас — это люди, которые заставляли Моррисона жить, дышать, бороться. Если он потеряет их, то потеряет и себя. Его не будет без них…
— Что ты собрался сделать? — спрашивал Минхо.
— Убить его, — прорычал Ньют.
— Нам нужен план. Стой, подожди! — Минхо преградил путь Ньюту. — Что ты собираешься сделать?
— Я никому не позволю трогать людей, которые мне дороги. Я устал бегать и прятаться, плясать под чужую дудку. Я вытащу Соню и Томаса любой ценой. Даже, если это цена — моя жизнь. Мне плевать, но я сделаю это.
Ньют снова делает правильный выбор.
Ньют снова выбирает Томаса.
Потому что Томас и Соня — это и есть его жизнь, и ради них умереть не страшно.
Ньют больше ничего не боится.
— Ты уверен?
— Я должен.
Потому что он любит их.
Комментарий к 22.
