Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)
– Я не находила себе места, знала ведь, во что ты ввязался! Дамблдор! Ты договорился с ним, с кем еще, даже сомнений нет, – она потерла глаза, и Малфой только сейчас заметил тени усталости на ее лице. – Где Снейп? Ты ведь знаешь. Где они оба? Что за секретные задания?
Драко растерянно посмотрел на нее. Он не давал клятвы молчать, но… Панси прочитала его взгляд без единого слова.
– Нет, Драко Люциус Малфой, ты не заставишь меня давать Обетов и прочего, потому что я, мать твою, заслужила знать правду! – прошипела она. – И если ты настолько заигрался в гриффиндорца, что забыл, кто я такая, то лучше скажи это мне в лицо, и я молча уйду!
Она была взбешена ожиданием и неизвестностью. Драко опомнился. Перед ним ведь была Панси, которая знала его лучше всех, лучше Крэбба с Гойлом, лучше, чем Дафна, бывшая его невестой. Вспомнив ее смерть, приуныл. Ему казалось, он любил ее, но сколько времени понадобилось, чтобы после ее смерти сдаться Поттеру? Дни. Слишком многое на него свалилось.
Паркинсон по-прежнему смотрела на него испытующим взглядом, кажется, без труда читая смену выражений его лица как открытую книгу.
– Все очень плохо, Пэнс, – признался, наконец, он. – Я не знаю точно, что случилось со Снейпом, Поттер не говорил, но судя по всему, ничего хорошего, и Дамблдор…
Его несло минут тридцать, голос охрип. Он ощущал себя крошечной птичкой, попавшей в тайфун собственных мыслей и чувств, интриг и военных действий. Едва делая паузы между предложениями, он захлебывался ужасной правдой, оказывается, мешавшей ему все это время даже дышать.
Панси долго молчала, пока он хватал ртом затхлый воздух чулана и наслаждался свободой от тайн. Поттер – это другое, он никогда не был ему другом. Панси была почти частью него самого.
– Мы по уши в дерьме, – наконец, изрекла она, кусая губы. – Ты же понимаешь, что они не пойдут на спасение заложников? Не сейчас, когда того и гляди начнутся открытые боевые действия. Я даже не знаю, почему они не начались до сих пор…
– У Лорда, видимо, были запасные планы. Убивать детей? Ерунда, мы ему нужны больше, чем кажется, – он устало потер глаза, с трудом соображая, как могла бы выглядеть картина с той стороны. – Он хотел вынудить меня отдать Поттера, чтобы замок сдался сам…
– И я безмерно удивлена тому, что ты не помчался делать это, используя его гриффиндорскую тупость, – Паркинсон внимательно взглянула ему в глаза; он умолчал о том, что происходило между ним и Поттером, смутно надеяться, что она не догадается. Зря. Она горько усмехнулась и ласково погладила его по щеке: – Я знала, что однажды с тобой произойдет нечто похожее. Видишь, каково было мне? На всем свете ты не смог бы найти кого-то менее подходящего для привязанности. Чем он тебя взял? Впрочем, не говори. Я догадываюсь.
Она помолчала, поднявшись и меряя комнату неторопливыми задумчивыми шагами.
– Не ожидала от Уизли, что она рванет на ту сторону, – наконец, проговорила она. – Что она там искала? Мести? Глупо, хотя и вероятно, гриффиндорка. У нее на руках было много карт, в том числе то, что ее исчезновения не заметили, и она знала о Поттере все… почти все, – осеклась Панси, покосившись на Драко; тот поморщился. – Нет, и впрямь все. Может, ее козырем было это знание? Ведь в письме, как я поняла, Темный Лорд намекает именно на твое влияние на Поттера. Если бы она и впрямь его выманила… Или если бы ты не встал на другую сторону… Да, Лорд запасся планами, просто удивительно, что ни один не сработал! Всего-то череда случайностей… Знаешь, я думаю, что все решится на днях.
– Последняя битва? – сразу же понял ее Малфой.
– Да, которая все решит, – кивнула Панси. – Как я понимаю, нас не выпустят? Это хорошо, – она задумалась и бросила на Драко понимающий взгляд, – но не для тебя, так?
Тот удрученно кивнул.
– Если весь Слизерин будет здесь заперт, ты не сможешь уйти.
Кивок.
– А если и сможешь, представляешь, на какие мысли это наведет всех, в особенности Тима и Теда?
Снова кивок.
– В твое отсутствие вспомнят, что я твой друг. И Винсу с Грегом достанется.
Тоскливый кивок.
– Но ты все равно попытаешься.
Кивок почти не был виден, Драко спрятал лицо в ладонях и прижал колени к груди.
– Ради родителей или ради Поттера?
Выстрел был точно в цель. Малфой дернул плечами, но глаз не поднял.
Панси кивнула, принимая. Глупый вопрос. Ответ она и сама знала. Слизеринцы всегда в первую очередь думают о семье.
До тех пор, пока не влюбляются до темных кругов перед глазами.
Хотя, конечно, и тогда все еще пытаются.
***
Утро встретило Гарри неприятной головной болью. Решив, что это остатки сна или банальный недосып, он умолчал, памятуя, что мадам Помфри не следует ковыряться в его здоровье, слишком много там такого, чего вообще никому знать не стоит.
Медсестра, пряча глаза, сообщила о времени похорон Джинни и отправила его в башню и на завтрак. За дверями медпункта Гарри наткнулся на двоих авроров, одним из которых была Гестия Джонс, ей он кивнул. И даже почти не удивился, когда после ответного кивка эти двое пошли за ним, видимо, провожать в башню. После инцидента с Пожирателями все поняли, что только глупость последних да странные намерения Джинни спасли Хогвартс от вторжения. У главной лестницы Гарри встретил патруль АД – Невилла и Колина.
– Слушай, нам нужно поговорить, – сказал Лонгботтом, и Гарри с удивлением отметил, что в голосе друга появилась несвойственная ему ранее уверенность, хотя он и был полон едва сдерживаемой грусти. – Это касается Джинни. Ты должен рассказать, как все было, мы не знаем почти ничего.
Меньше всего Гарри хотелось делиться историей предательства – в первую очередь, собственного. АД тоже полагала, что ее лидеры вместе, Джинни всячески это подчеркивала, и как ему подать это?
Врать, врать напропалую. То ли для нее, то ли для себя… А если и для нее, то это утешение слабака, помощь слегка запоздала. Как ни крути, а ты дерьмо, Гарри Поттер.
Голова заболела еще сильнее.
– После завтрака подойдет? – быстрее отделаться, как можно быстрее остаться в одиночестве.
– Я попрошу у МакГонагалл класс Трансфигурации. Скоро начну к ней как на работу ходить, – слабо улыбнулся тот, но глаза остались грустными.
– С тобой все хорошо? Выглядишь не очень. Ой! То есть я понимаю, ведь такое… – начал Колин и осекся, боязливо и виновато косясь на Поттера.
Он кивнул, просто принимая как данность. Нужно прийти в себя и казаться бодрее, они не заслужили такого командира. Они заслужили такую как Джинни.
В голове словно что-то стрельнуло.
Авроры проводили его до башни, а потом – до Зала. Гестия Джонс не заговаривала с ним (может, ей было запрещено), а сам Гарри чувствовал себя отвратительно.
Умывшись, он привалился к стенке, борясь с внезапно накатившей тошнотой. Когда вырвало, стало попроще. Он уставился на себя в зеркало. Кого он мог вдохновить такой миной? Помятый, скулы торчат, под глазами черным-черно… Он пригляделся. Показалось, или в глазах тоже что-то не то?
Тревожное состояние. Надо бороться. Не сейчас.
Завтрак впихнул через силу, на вкус был как картон. Слизерин косился все время, ненависть ледяными стрелами вонзалась в лопатки. Вопросы, вопросы, чужие мысли… Как он отвык от этого, как хорошо без них. Что такое?
Как добрался до класса, почти не помнил. Наверное, на автомате или кто-то помог. Все эти лица, такие знакомые и незнакомые… почему они так изменились за пару дней? Словно что-то поняли, осознали. Надо сказать. Надо соврать. Кажется, они принимают это за горе по Джинни – это хорошо, замечательно. Он не умел врать так хорошо, как Малфой.
– Джинни… – он проглотил комок в горле, услышав несколько всхлипов. – Джинни была лучшей из нас. Я… она любила меня, я тоже… ее любил. Она была душой нашей армии, тем, кто готов сражаться до последнего. Она ненавидела зло, ненавидела несправедливость. И погибла, борясь за новый мир, в котором не будет войны.
– Как это случилось? – спросил кто-то.
Гарри без сил покачал головой, не думая, что делает.
– В Хогвартс проникли Пожиратели, – он обвел невидящим взглядом АД, – мы с ней наткнулись на них случайно, их было слишком много… Авроры подоспели слишком поздно, но она успела обезвредить нескольких. Я знаю, без нее вы не будете прежними, но важно понимать, что война всегда отбирает у нас тех, кто сражается. Наша победа не будет легкой, но она стоит того.
Позже, на похоронах Джинни тем вечером, они запустят в воздух золотого феникса, и с помощью Флитвика тот споет песню, не такую, как спел бы настоящий феникс, но все равно затронувшую каждого. Феникс пел без слов, но пел о том, что все еще будет хорошо.
Гарри хотел ему верить.
– Вы должны знать кое-что, – пересилив себя, начал он. – То, что я должен сделать – это почти самоубийство. Если я погибну, не прекращайте сопротивляться. Моя смерть не означает поражение, ясно? Прикрывайте друг другу спину, создавайте боевые группы, вместе вас сложнее взять. Не гнушайтесь ничего. Невилл, я не смогу тренировать вас… скорее всего скоро все кончится, – будешь за главного. На пару слов.
Идея была ясной. Вряд ли он успеет уничтожить змею, но если их будет много…
– У Волдеморта есть большая змея, – начал он, массируя виски и пересиливая головную боль, – нет ничего важнее, чем ее уничтожение. Попросишь у МакГонагалл Распределяющую Шляпу, там меч Гриффиндора, только им это возможно сделать. Скажи всем, если увидят, пусть гонят ее к тебе.
– Хорошо, – серьезно кивнул Невилл, веривший в своего командира. – Я могу спросить, зачем?
– Без этого его невозможно убить, – кратко отозвался тот. – Извини, мне надо…
В голове вдруг словно взорвался фейерверк и рухнуло что-то. Гарри моргнул несколько раз и, спешно что-то пробормотав, вышел. Он бежал до тех пор, пока не оказался в туалете Миртл. Если авроры и следовали за ним, то он этого не заметил, поглощенный ужасной мыслью.
Открыть окно. Запереть дверь. Дышать ровно.
Стало тепло, еще теплее, почти жарко. Руки мелко задрожали, стиснув палочку.
Гарри заскулил, свернувшись в клубок на полу и слабо стуча кулаком по плиткам. Вместо стука выходило неясное глухое цоканье. Нет, нет, только не это, слишком рано.
Он чудом достал из кармана монетку и дал знак Малфою, уже не думая, как тот найдет его. С руками что-то происходило, они отказывались слушаться. Монетка в итоге выпала из пальцев, внезапно переставших ее держать.
Он очнулся от того, что кто-то лил ему на лицо воду. Открыв глаза, он не сразу понял, кто это, очертания расплывались, не складываясь в лицо. Он прохрипел, и чья-то понимающая рука надела спавшие очки.
Это был не Малфой. Гестия Джонс, чье квадратное лицо в обрамлении коротких седых волос смотрело хмуро и обеспокоенно.
– Лучше? – спросила она и, получив кивок, попросила: – Открой рот, выпей воды.
Вода была прохладная, стало легче. Тяжесть в голове, правда, никуда не проходила, все тело ощущало присутствие давней подруги, а теперь – врага.
Тьма проснулась, но почему-то еще не захватила контроль.
Гестия подала ему монетку и палочку.
– Хороший способ связи, мы такой в детстве использовали, тайно от родителей. Все возвращается в моду снова, – она коротко улыбнулась. – Кого ты пытался позвать?
Он промолчал, не зная, что сказать. Почему Малфой не пришел? Не смог выйти из Подземелий? Засунул монетку черт знает куда?
Не получив ответа, аврор снова нахмурилась.
– У всех нас есть тайны, многие очень неприятные. Но нет ничего постыдного в том, чтобы быть анимагом.
– Я не… еще не… – осекся он, поднимаясь.
– Еще нет, но уже частично принимаешь форму. В зеркало посмотри, – снова улыбнулась она; несмотря на сурой внешний вид, она была приятной женщиной, наверняка внуки, если они у нее были, ее обожали.
Гарри, трепеща, заглянул в зеркальные глубины. Оттуда смотрел он, но… Вместо собственных ушей торчали два серо-белых уголка, дико смотрящихся на человеческой голове. Гарри моргнул, но мог бы поклясться, что видел, как уши пряднули и прижались к голове, прежде чем смениться человеческими.
Так быстро… почему?
Прислушавшись к себе, Гарри понял, что Тьма никуда не ушла. Она здесь, только что-то ее… держит что ли. Ей оно не нравится, но она ничего не может с этим сделать. Это вселило в него надежду и внезапную радость.
Кажется, они все верно поняли.
Он от души улыбнулся Гестии Джонс.
– Мне нужно увидеть Драко Малфоя.
Та подняла брови в удивлении.
– Может все-таки профессора МакГонагалл и мадам Помфри для начала? – попыталась она.
– Нет, в этом, как вы правильно сказали, нет ничего необычного, – покачал он головой. – Он… вы же знаете, он наш союзник. Только нужно, чтобы его привели вы, иначе слизеринцы узнают и ему не поздоровится.
Гестия Джонс хмыкнула, оценив правильность хода.
– Что ж, это несложно. Подожди меня в классе Зелий, он ближе всех к гостиной Слизерина. Я постараюсь отправить Уорфика (это второй аврор) погулять.
***
Малфой был взволнован. Утро выдалось пасмурным и вьюжным, за окнами Большого Зала почти ничего не было видно. Вьюга взметывала снежинки и тревоги. Не сегодня? Или как раз наоборот?
Он устал, это было ясно. В том числе устал ждать. После завтрака МакГонагалл вызвалась лично препроводить факультет Слизерин в гостиную, это что-то значило. Что – выяснилось очень скоро. Поджав губы и строго глядя на всех и ни на кого, она сообщила о своем решении, которое видится ей «наиболее разумным», привлечь два старших курса Дома Слизерин к приготовлению зелий для нужд медпункта. «Разумеется, вам предоставят куратора, это будет профессор Слагхорн, нужно, чтобы кто-то следил за правильностью приготовления», – сообщила она, скрывая недоверие в голосе. Конечно, чтобы они не наделали лишнего. Старик Слагги будет всячески стараться быть дружелюбным, еще бы, он трус, ему нужно иметь путь к отступлению, а курирование Слизерина подходит как нельзя лучше.
После ее ухода в гостиной состоялась приличная свара, зачинщиком в которой был Тед (вот сюрприз!); Теду не нравилось сидеть, не нравилось прислуживать «грязнокровкам и шавкам Дамблдора», не нравилось то, что его заставляют что-то делать в пользу этих самых… «Ты уж определись, хочешь ты сидеть или делать дело!» – не выдержал Эд Пьюси. Ответное заклинание не заставило себя ждать. Нотта быстро обезвредили, но Эдриан весь оставшийся день гнусавил из-за разбитого носа. Надо было обладать его везением, чтобы из-за простой подножки так удариться.
А еще через полчаса, когда все только-только улеглось, явилась седая аврорша и затребовала себе Малфоя. Он смутился, провожаемый настороженными взглядами сокурсников, и от души надеялся, что эта настороженность относится к ней, а не к нему. Когда они отошли от гостиной достаточно далеко, она произнесла:
– Твой друг звал тебя, почему ты не пришел?
Драко растерялся, уставившись на ее суровое лицо. Тон голоса с этим выражением не вязался.
– Кто?
– У тебя много друзей вне Слизерина? – коротко улыбнулась та. – Таких, которым нужна помощь и у которых есть секретная монетка?
Малфой осекся. Монетка осталась в кармане другой мантии. Мерлиновы кальсоны!
– Что случилось?
– Думаю, он сам расскажет.
Она подвела его к знакомому туалету для девочек, из которого доносились голоса: высокий капризный девичий и поттеровский. «Кто это там?» – удивился Малфой. Гестия Джонс тактично осталась снаружи.
– Миртл, я пытаюсь сосредоточиться!
– Но у тебя такой милый… ой. Ну куда ты его дел? Я хотела его потрогать.
– Ты же призрак, как бы ты это сделала?
– Вечно ты! – фыркнуло привидение, а это было именно привидение девочки лет пятнадцати в уродливых очках на все лицо с двумя крысиными хвостиками по бокам. – Ну покажи его еще раз, ну Гарри.
– Ладно, только не верещать.
Глазам Драко предстало удивительное по своей нелепости зрелище частичной трансформации анимага. А именно – хвост. Серый хвост какой-то однозначно псины.
– Морганова отрава… – проговорил он шокировано. – У тебя и впрямь вышло.
– Ты даже не представляешь, насколько, – Поттер обернулся, сияя.
У Драко перехватило дыхание от того, как изменилось его лицо. Оно словно светилось изнутри, как фонарь в темноте. Всего лишь улыбка, а какие изменения.
– Животное действительно подавляет Т… ты понял, – просиял он. – Она здесь, она проснулась сегодня, и сегодня же вот, – он указал на хвост, – или он, или уши, иногда лапа.
– И зубы, – прошептала Миртл театрально, – вот такущие! – и приставила пальцы ко рту, показывая клыки.
Малфой подошел и медленно потрогал хвост рукой. Шерсть на нем была жесткая, черно-серая.
– Я – пес. Вот уж не думал, – улыбнулся Поттер.
Драко еще раз ощупал шерсть, попросил показать уши, осмотрел и их.
– Наверное, хотя, по-моему, это странно. В тебе ничего от пса. Как у тебя вообще все вышло так быстро?
– В книге же было написано…
– К Моргане книгу, – покачал головой Драко, – никакая книга не научит этому. Техникам осознанного сна или высвобождению подсознательного животного, Мерлин знает чему, наплевать. Это все равно слишком быстро.
Гарри вздохнул. Какая разница? Это сработало, значит, лезть в причины смысла нет.
– Варианта два: либо у меня очередные врожденные способности, либо я просто очень захотел. Выбирай на свой вкус.
Его легкий тон заставил Драко еще крепче заподозрить подвох, просто потому что слишком легко. Но теоретически… перед ним ведь Поттер, вечное исключение из всех правил, это раз. А два…
Он ведь действительно хотел этого, с недавних пор все больше, ведь он снова захотел жить. Он никогда не говорил в открытую, но часто упоминал, что нужен волшебному миру лишь как голая функция – убийца. Есть ли вероятность, что облик животного для него значил свободу? Потому что если есть, то все приобретает черты очень логичного исхода.
– Главное не это, – улыбка Гарри просияла снова, – главное, я смогу ее удержать до того, как… и может даже после. Я, возможно, выживу, понимаешь?
Драко улыбнулся в ответ, чувствуя, как волны чего-то странного разливаются внутри. Словно рука, сжимавшая его горло все это время, вдруг ослабила хватку. Если они победят…
Он сделал шаг вперед и, не слушая возмущенно-удивленные визги привидения, поцеловал Поттера.
***
Ему не хотелось к ней идти и, по правде, все было хорошим поводом этого не делать. Он ее очень любил, по-своему она заменила ему маму и добрую тетушку, он ценил ее и всегда подбирал для нее подарки более личные, чем домашняя утварь или, не дай бог, деньги. Они с Гермионой долго искали что-нибудь, бывало аж за два месяца, Рон, конечно, ничего не знал. Гарри старался не причинить ей неловкости, а она никогда не заставляла его стесняться, за подарки благодарила лично и очень тепло, как любимого сына.
Эта ее скрытая за импульсивной и громкой добротой деликатность была столь уникальна, что Гарри втайне очень гордился, что смог ее открыть. Это была такая черта миссис Уизли, о которой наверняка не знали сыновья, разве что дочь.
И ради Джинни он должен был с ней поговорить. Он совершенно точно знал, что она никогда не придет сама расспросить его или сказать что-то, но точно так же он знал, что миссис Уизли ждала его слов. А он… он отнял у нее дочь, заставил сына желать смерти, разве он заслуживал ее любви?
Малфой после поцелуя мгновенно стал колючим и язвительным – это был его щит, скрывавший ту крохотную хрупкую частичку, которую другие легко показывали. Он ушел, мотивируя тем, что скоро отбой и ему еще делать вид, что его допрашивали. Гарри молча усмехнулся, заставив его прищуриться и фыркнуть. Легилименция, да-да.
Времени до отбоя оставалось предостаточно. Предлогов отклоняться от разговора больше не оставалось.
Молли жила вместе с другими фениксовцами в гостевых спальнях, полных трансфигурированной мебели и кое-как почищенных. Уважая ее горе (а может, просто занимаясь делами), Орден оставил ее одну. Она сидела в кресле, копия которого стояла в Норе, и вязала, пересчитывая петли. По ней не скажешь, что несколько часов назад она была безутешна. Все перегорают, но она, конечно, просто устала, а завтра горе вцепится в нее с новой силой.
Ее лицо было мирным и уютным, как всегда, и лишь припухлость и бледность подсказывали, что что-то здесь не так. Гарри не стал стучаться, тихо пройдя к ней и опустившись возле ее колен.
Он собирался что-то сказать, но слов так и не нашел. Молли опустила руку ему на голову и ласково взлохматила непослушные вихры. От этого жеста хотелось взвыть, но Гарри проглотил его вместе с исповедью. Вместо этого он уткнулся лбом ей в юбку, обнял ее колени и закрыл глаза.
– Ты не можешь быть виноват во всем, Гарри, дорогой, – непривычно хрипло, но как всегда мягко проговорила она; Молли Уизли хорошо успела его узнать.
– Но я виноват в… этом, – выговорить оказалось сложнее, чем он думал. – Она любила меня, понимаете? А я… не… но я пытался, я правда пытался. Нет, я плохо старался, я не доверял ей до конца, и Рону, и Гермионе… Но если бы они узнали, кто я… – путано проговорил он, попытавшись объять необъятное, но просто рвано выдохнул и понял, что никогда не сможет рассказать это.
Молли грустно улыбнулась, не прекращая ободряюще гладить его по голове.
– Я – убийца, миссис Уизли, – выдавил он и наконец заглянул ей в глаза.
– Все мы убивали, дорогой, – вздохнула Молли, – или еще убьем. Такова война. Мы хотим, чтобы наши дети жили в лучшем мире и готовы делать для этого все…
– Но я убил, понимаете? Беллатрикс Лестрейндж, ее мужа и Питера Петтигрю! И еще должен убить Волдеморта! Убил и думал, что так правильно.
– Ох, Гарри, дорогой мой, – Молли погладила его по щекам. – Я не знаю, что тебе сказать, не знаю, как сделать, чтобы тебе стало легче. Для меня ты все равно что мой ребенок. Я не могу тебя судить.
Он помотал головой, пытаясь выразить, что его не нужно ни в чем убеждать (хотя он нуждался в этом, более чем).
– Рон… я виноват перед ним. Моя попытка вывести МакЛаггена на чистую воду… Гермиона… Даже не могу рассказать, сразу начинаю оправдываться!
– Рон простит, я уверена, – Молли приподняла его за подбородок и заглянула в глаза. – Он поймет потом. А Джинни… – она вздохнула, – нельзя заставить кого-то любить, уж я-то знаю. Но… – ее голос тоже сорвался, слезы тихо заструились по щекам, и она прижала его к себе.
Вот и все, что вышло из их разговора. Ничего и капелька сочувствия. Вряд ли кому-то стало легче, но по крайней мере Гарри знал, что у него все еще есть семья.
Ночью он спал без снов.
***
Гарри забаррикадировался в Выручай-комнате и пытался отдышаться. Он поторопился с выводами.
Через два часа после частичных превращений ему снова стало плохо. Уже зная, что это Тьма дает о себе знать, Гарри напрягся и трансформировал уши на пару секунд, и она отступила.
После обеда головная боль накатила так резко, что пришлось привалиться к стене. Ему кто-то помог, и он поспешил укрыться от всех. Ситуация выходила из-под контроля. Малфой примчался сразу, соврав, что идет в медпункт, и теперь сидел рядом, время от времени применяя Enerveit или Aquamenti, не давая Гарри терять сознания.
Во всем замке только он и Малфой знали, что Гарри – Адепт.
Тело сходило с ума: повышалась температура и кружилась голова, накатывало желание убивать, руки скребли пол. Драко сказал, что выглядит он в такие моменты как живой мертвец, жутковато, глаза и те чернеют. Смешок у него вышел горьким. Потом анимагия пересиливала, звуки и запахи усиливались, сознание очищалось, но здание ощущалось как гильотина над головой и больше всего хотелось выпрыгнуть в окно и сбежать.
– Либо животное, либо Темный Маг, – выдохнул Драко, поняв. – Это истощит тебя до предела, если не убьет. Может, все-таки..?
– Нет, – упрямо хрипел Гарри, удерживая сознание на грани между двумя состояниями; сил на это уходило слишком много, и он выключался, но процесс продолжался и без него.
Драко понял, что в бессознательном состоянии все еще хуже: тело то выгибалось в дугу, рискуя сломать что-нибудь, то принималось хаотично трансформировать что угодно: нос, глаза, уши, руки, ноги, участки кожи и одновременно словно пыталось уйти куда-то, дергаясь на полу.
Жуткое зрелище.
Оба не знали, сколько это продолжалось: час, два или полдня. Enerveit начал действовать слабее, и Драко сфокусировался на маггловских способах привести в сознание: похлопывал по щекам, поливал водой, кричал, иногда бил более чувствительно.
Наконец, Гарри очнулся в более-менее сознательном состоянии, по крайней мере, выражение глаз не было таким диким. Попытался встать и не смог.
– Черт, – пробормотал он, – по мне будто слоны топтались.
– Почти, – улыбнулся Драко, но улыбка получилась такой слабой, что он ей сам не поверил. – Хочешь чего-нибудь?
– Пить, – подумав, ответил Гарри, – спать. В туалет.
– Поесть?
– Неа, – он поморщился. – Что-то мне подсказывает, что в таком виде лучше никому не показываться. Поможешь?
Малфой кивнул и даже не смог начать ругаться. Смог только после того, как сводил в предоставленный комнатой санузел, поместил на диван, напоил и сел рядом.
– Я тебя ненавижу, – прошептал он, нахмурившись, – ты долбанный ублюдок, Поттер.
И, словно какая-то плотина внутри сломалась, уронил голову на руки и беззвучно завыл. Гарри растерялся. Он никогда не видел Малфоя плачущим: худые плечи вздрагивали, покачиваясь, лицо было спрятано в коленях. Беззвучный комок отчаяния и горя. Кое-как он смог поднять и опустить руку на малфоевский хребет, поразившись в который раз его худобе.
Драко не мог остановиться. Наверное, это была истерика, да? Слишком много всего свалилось: родители там, он здесь, возможно, они все умрут, включая этого придурка, на которого он поставил и которого как-то умудрился полюбить. А теперь и он рискует сдохнуть еще до того, как прикончит Лорда и обеспечит им поддержку и жизнь. Если Лорд не нападет в ближайшие дни, они лишатся Избранного и, вероятно, жизни. Это было ясно как день, стоило только взглянуть на этого героя, у которого Тьма и животное боролись за жизнь в одном теле. Да он палочку поднять не может! И никто, никто на свете не должен об этом узнать! Только он, Малфой, должен быть рядом, поддерживать, пытаться сделать хоть что-то… За что это ему? Не лучше ли было сдаться сразу?
– Не лучше, – слабо проговорил Гарри, откидываясь на диван; легилименция в таком состоянии далась ему тяжело, но как еще было понять Малфоя? – Вряд ли он дал бы вам жить спокойно.
– Откуда тебе знать? – всхлипнул Драко.
– Я не знаю, – прикрыв глаза, ответил тот, – но я знаю его. Твой отец подвел его, но даже не в том дело… По-моему, он никогда вам не доверял. Так у вас больше шансов выжить. И еще кое-что.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– Он начнет скоро, у него нет выбора. И даже если я умру, – этого, видимо, все-таки не избежать никак, – я умру с пользой для дела. Все будет хорошо.
– Ты сам-то в это веришь? – Малфой покачал головой, немного успокаиваясь.
– Я пытаюсь, – слабо улыбнулся Гарри и отрубился.
***
После ужина Хогвартс затихал, расходясь по гостиным. Это был особый вечер, хотя еще никто об этом не знал.
В Башне Гриффиндора АД отчитывалась Невиллу, и эти отчеты состояли из “происшествий не было”. Потом они начали тренировку и случайно сломали кресло; их смех разносился по гостиной весь вечер. Те, кто не хотел лезть в битву, держались в комнатах, резались в карты и читали книги, стремясь отвлечься.
Бен Китон сидел на широком подоконнике, защищенном утепляющими чарами, и смотрел сквозь белое стеклышко в витраже во двор. Во дворе Хагрид неизвестно зачем расчищал дорожки, словно это было кому-то нужно. Мимо прошли профессора Спраут и МакГонагалл, Спраут ушла в теплицы, а декан Гриффиндора долго смотрела в сторону Хогсмида, потом подновила несколько заклинаний (Бен завороженно наблюдал за вспышками в темноте) и ушла обратно. Хагрид тоже вскоре остановился, оперся на свою гигантскую лопату, позвал свою собаку, – из сугробов на него выпрыгнул Клык.
– Ты здесь? – в комнату заглянула Оливия, игнорируя шепотки “Невеста пришла!” от соседей Китона. У них обоих была эта потрясающая способность игнорировать неважные вещи, такие как чужое мнение. Для Бена она была необходимостью, а Оливия, кажется, родилась с ней.
Она невозмутимо забралась рядом с Беном на подоконник.
– Что будет, как думаешь?
Бен пожал плечами.
– Ничего хорошего.
– Ты видел Гарри?
– Его вообще не видно.
– Это плохо?
– Не знаю, может и нет, – Китон вздохнул и снова уставился во двор, который пересекали Хагрид с псом по дороге к хижине.
– Нас ведь не позовут защищать школу, – Оливия закусила губу.
– Мы много и не навоюем, – рассудительно сообщил тот. – Но если что, от первокурсников они точно не будут ожидать беды, – и он улыбнулся.
Оливия хитро прищурилась.
В гостиной Рэйвенкло Луна рассказывала малышне сказку о Ганзеле и Гретель; старшие курсы делали вид, что читают книги, но тоже слушали. Из книг преобладали списки иллюзий и защитных заклинаний. Рэйвенкло не нападал без крайней необходимости и знал, что светлые умы нужны всем. В тишине голос Луны множился и тек, подкрепляемый треском костра.
Хафлпаффу было веселее – кто-то с третьего курса купил в магазинчике Уизли портативное озеро два на пять и теперь в гостиной стоял гвалт. Терри Буту пришлось пригрозить владельцу, что если он станет брать деньги, то перестанет быть членом факультета. Владелец внушился и теперь принимал только сладости и всякие полезные мелочи.
И только в гостиной Слизерина стояла привычная настороженная тишина, прерываемая шелестом и тихими шепотками. Слизерин чувствовал неясные колебания и тревогу, замкнутый в своем знании. Панси снова обнаружила пропажу Драко и твердила всем, что это из-за авроров, которые ему что-то нарушили, и он теперь лежит в медпункте. Ненависть к аврорам притупляла бдительность, но надолго ли? Что он опять затеял? Или просто сбежал миловаться с Поттером?
МакГонагалл и Флитвик утверждали стратегию защиты, созданную аврорами, и рассматривали варианты, стремясь убрать учеников подальше и перерывая параллельно свитки о собственной защите Хогвартса. Бэйли только что окончательно принял решение не реагировать на шантаж Малфоями и не рисковать, Лоуренс подтвердил правильность, Дженкинс что-то осторожно высказал, и это можно было рассматривать как согласие.
Все были заняты своими делами, и никто не смотрел в окно в тот момент, когда в Хогсмиде громыхнуло заклинание, от которого в небо поднялся столб зеленого пламени.
***
Его не привели, его притащили, почти что принесли. Нарциссе пришлось закусить губу, чтобы не расплакаться от беспомощности и жалости. Нагайна пригрелась у нее на коленях, и хотя выглядело это безобидно, миссис Малфой знала, что это означает.
