Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)
Гарри огляделся. Многие смотрели на них с любопытством и только Джинни – не смотрела. Конечно же, не хотела видеть. Она обещала не ревновать – и убрала внешние признаки.
Верная, преданная Джинни, готовая на любую глупость ради него. Она просила взамен совсем немного – любви. Что может быть проще, чем любить? Хотя бы эгоистично, хотя бы молча, хотя бы редкими урывками?
Невозможная цена.
Взгляд Гарри упал на Демельзу – такую красивую, ловкую, решительную и темную…
Впрочем, не только для Джинни.
***
Малфой напряженно оглядывался.
– Ты уверен? Это, черт возьми, туалет.
– Я догадался, – Гарри скривился, уверенно оглядываясь в поисках привидения. – Только давно нерабочий. Тут кое-что произошло.
– Знаю. Наследник Слизерина, – вздрогнул Драко.
– Ни черта ты не знаешь, – вздохнул гриффиндорец, усаживаясь на пол. – Миртл! Миртл! – ему никто не отозвался. – В трубах гуляет.
– Кто? – Малфой брезгливо прислонился к раковине.
– Плакса Миртл, привидение убитой девочки. Она даже запомнила глаза василиска.
– Да? И какие они? – Драко поднял брови.
– Желтые.
Неожиданная мысль подстегнула Малфоя приглядеться к Поттеру повнимательнее еще раз. Тогда он был несуразным ребенком, но сейчас все казалось более чем правдоподобным.
– А может, ты сам – Наследник? Дамблдор, конечно, отрицал…
– Он все верно сказал. Наследником был Волдеморт, – отмахнулся тот.
– Не произ… – огрызнулся было Драко, но оборвал себя на полуслове и поморщился. – Ладно. Как он сюда проник?
– Через дневник, – Гарри исподлобья посмотрел на Малфоя. – Твой папа помог.
– Не трогай отца, Поттер. Если уж был в моей голове, то…
– Да знаю я, – отмахнулся тот.
Они помолчали.
– Нашел что-нибудь про Метку? – осторожно спросил слизеринец.
– Пока нет, – честно признался Гарри, – но ищу.
– Ты не мог бы быстрее? – прошипел Малфой.
– Не мог бы! – огрызнулся тот. – У меня и без того куча дел.
Драко презрительно скривился, складывая руки на груди.
– Тренируешь личную гвардию? Значки понацепляли, ты посмотри! Храбрецы. Чему ты их учишь? Убивать с полприсеста? Надеешься, что их убьют не сразу? Что сначала порешат нас?
Он не понял, как оказался на полу, и Поттер навис над ним. Сознание Драко с трудом принимало тот факт, что убийца Петтигрю – Поттер. Что Снейп опасается нового темного мага небывалой силы – это Поттер. Что Лорд пытается понять, кто этот маг – а это Поттер.
– Не веришь, Малфой… До сих пор не поверил, – внимательно глядя на него, тихо сказал гриффиндорец. – Насчет моей армии – ты к ним присоединишься, если понадобится. Если захочешь выжить и спасти друзей – ты встанешь рядом.
– Для начала прекрати нависать надо мной, – процедил сквозь зубы тот.
Поттер хмыкнул, но поднялся и отошел.
– Руки не подаю, по традиции.
– Как ты смог? – положительно, помимо ста минусов, в легилиментическом даре Поттера был кое-какой плюс. Не приходилось подбирать слова.
– Убить? – тот задумался. – Не знаю. Это как-то само получилось. Только я его увидел и…
Говорить было легко, легче, чем с кем-либо еще. Причина стала понятна – это Малфой. С ним можно не пытаться ничего скрывать, а особенно – отсутствие эмоций. Вот почему так тяжело с остальными. Малфою плевать, он не посмотрит как на предателя.
Черта пройдена – пути назад нет.
– Не представляю, – слизеринец уставился в пол. – Я не видел… останков, но Снейп был в ужасе. Ты при этом что-то чувствовал?
Поттер замолчал и закрыл глаза. Драко уже начинал думать, что ответа не будет, или что он будет уже знакомым – ничего. Но ответ был неожиданным и пугающим.
– Облегчение.
Драко крепко зажмурился. Тошно, противно и руки – дрожат. Безостановочно.
– Неужели тебе… понравилось?
Взгляд гриффиндорца был полон злобы и ненависти, неживой, старой, но оттого не менее страшной.
– Стало спокойнее, – выдохнул он. – Как гора с плеч.
Оба замолчали. Поттер, хмуро оглядевшись, достал палочку.
– Что ты задумал? – тихо спросил Драко, настороженно глядя на него.
Палочка гриффиндорца дернулась и выдала маленькую черную ленточку, споро обвившую руку Малфоя, и тот мгновенно запаниковал.
– Не дергайся, – предупредил сосредоточенный Поттер.
Ленточка тем временем заползла под рукав рубашки, ее прикосновение напоминало скольжение по коже чешуи. Драко замер, с неподдельным ужасом косясь на собственную руку. Коснувшись Метки, ленточка проявила активность, кожа под ней зачесалась и принялась недобро светиться.
– Что происходит? – в глазах Малфоя была брезгливость напополам с паникой.
– Аdolygiad siar, – позвал Поттер шепотом, и ленточка скользнула к палочке. – Исследование на присутствие темной магии, можешь отмереть, – серьезно сказал Поттер. – Твою мать!
Он упал, встретившись лицом с кулаком Малфоя; тот так разозлился, что даже не подумал достать палочку.
– Предупредить не мог?! – заорал слизеринец.
Поттер издал смешок и внезапным рывком за штанину свалил Драко с ног, забравшись на него и капая на рубашку с зеленым галстуком кровью из разбитой губы.
– Не любишь змей? – с усмешкой спросил он, расширившиеся зрачки блестели смолой, он опасно наклонился на лицом Малфоя и вдруг сменил тему, став серьезным. – Ты меня больше не ненавидишь.
– С чего ты взял? – прошипел Драко.
– Я не чувствую ненависти. Ни твоей, ни моей. А знаешь, почему? – он наклонился к самому уху, тяжесть оказалась неожиданно приятной. – Потому что настоящая ненависть должна быть к настоящим врагам. А мы – не настоящие враги.
Его зеленые газа оказались совсем близко и пронзали насквозь. Не обозначивший пределы собственной силы зверь. Бессознательная смерть. Адепт Тьмы.
– Чем нас свело, я не знаю. Но то, что ты искал, способ, ответ… – тихо начал Поттер. – Он у меня. Все твои надежды – у меня. Победа – у меня. И я никому отдать этого не могу.
Он поднялся и подошел к зеркалу, залечил губу, смыл кровь. Долго держал лицо под водой, прежде чем уйти.
Когда Драко нашел в себе силы тоже дойти до раковины, на него из глубин зеркала смотрел незнакомый человек: румяный, серые глаза почти заполнены зрачком, живое лицо с каплями подсыхающей крови…
Невозможно.
Он спешно плеснул в лицо отрезвляюще холодной воды. Просто азарт схватки, не иначе.
***
Матч Гриффиндор – Рэйвенкло в этом сезоне был первым.
Октябрь шел своей дорогой. Предстояли темные времена.
Малфой сообщал, что ходят слухи о нападении на союзные Министерства. Он морщился, чувствуя себя шагающим по лезвию ножа. Появились новые кошмары. Спать ночью стало едва ли менее тяжело, чем ходить в рейды. Во сне повторялись убийства, то, как решительно поднимали палочку Эйвери, Нотт, многие другие. Снились трупы магглов, и от липкого ощущения он особенно яростно тер руки мылом.
Это всего лишь магглы, – убеждал себя он. Но их крики, их отчаяние сгущалось над его головой и превращалось в давящую силу, в топор палача.
Отец рассказывал, что в Испании почти истребили семьи темных магов: тех, кто был рожден под эгидой Тьмы, кто имел почти неуязвимые замки, старые кладбища для поддержания сил, среди них даже было несколько неслабых некромантов. Люциус не знал, как это происходило, все произошло летом, когда они, провинившиеся, отсиживались в Англии и за ними присматривал МакНейр.
Но те доверенные, которые вернулись вместе с Лордом, не поскупились на рассказы. Привезли даже одну из семей. Лорд лично пытался переманить их в свои войска, блокировав доступ к магии и использовав какие-то артефакты. Один из братьев был убит, второй сбежал и исчез.
Накрапывающий противный дождик намочил мантию. На поле было уныло, словно предчувствие беды опускалось на всех вместе с этим серым небом, и каждый понимал, что такой тяжести ему не удержать. Вместе легче, наверное, но эта ноша могла с той же легкостью придавить и десятерых, и сотню.
Под серое небо вышла из раздевалки гриффиндорская команда. Трибуны взвыли. Их крики показались Драко воплями толпы римлян вокруг арены со львами. Дождь лишь усиливал их ярость, их первобытное желание греться своим единством. Сырость заползала под рукава.
Гриффиндорские красные плащи горели огоньками и выделялись на сером фоне, Рэйвенкло в синем почти гармонировали с погодой. Так всегда. Там, где Слизерин и Рэйвенкло вольются в обстоятельства, Гриффиндор и Хаффлпафф будут яркими огнями. Им не нужно маскироваться и таиться, они бывают безумными и глупыми, но почему-то их при этом обошли смерть и убийство.
Может, горе слизеринцев в их уме и хитрости? Не они ли несут столько проблем?
Капитаны пожали руки, и Малфой невольно подумал, что новому капитану Рэйвенкло, кто бы он ни был, теперь должно быть жутко смотреть в глаза Поттеру. Но наверное, дождь сгладил впечатление, да и нужно ли Поттеру пугать всех своим внешним видом?
И кому, в конце концов, нужно заглядывать ему в глаза? Искать там спасения? Унижаться просьбами?
Никому, кроме него, Драко Малфоя.
Команды поднялись в воздух, заняв стратегические позиции. Ничто не помешало Поттеру подготовить их как следует. Драко стало противно, но на этот раз от себя самого: Поттер был в положении едва ли лучшем, чем сам Малфой; это несравнимо, конечно, но все-таки он был связан с Лордом, ему снились эти дурацкие пророческие видения, на него с надеждой смотрел старикан Дамби и все прочие. Он не спал ночами, не любил жизнь, вполне осознавая то, что будет убит или во время войны, что вероятнее, или позже, что тоже решено.
И при всем при этом он готовил свою чертову гвардию и свою чертову команду. Чтобы они не теряли воли к жизни. Чтобы они оставались собой, верили в глобальность своих мелких проблем и в то, что дело может решить тренировка. Гриффиндорский Золотой Мальчик по-прежнему притворялся золотым, стискивал зубы, улыбаясь, чтобы показать, что все замечательно, хотя уже не чувствовал вкуса этой самой жизни, отказался от нее, отодвинул, чтобы отомстить. Отодвинул всякую надежду и поиски правды. Отодвинул свою суть, свою природу гриффиндорца!
Истина повергла Драко в состояние стыда и недоумения. Он сам, считавший себя куда как умнее Поттера, делал на деле так мало для других. А ведь он стремился жить, хотел свободы, хотел для других… но только, как видно, больше для себя.
Странный парадокс. Поттер не хотел ничего для других, по крайней мере, на словах и в мыслях, но – делал все. А он, Малфой, много думал о своих друзьях, хотел для них всех лучшей доли – и в итоге заботился только о себе.
Нет, все же природу не отодвинешь. Слизеринец, который заботится о других, гриффиндорец, который думает только о себе… Не зря, ох, не зря все эти деления.
Свисток мадам Хуч прорезал густой холодный воздух, напитанный влагой. Квоффл и бладжеры покинули свои места в корзине, снитч блеснул и пропал в дожде. Охотники обоих факультетов сорвались со своих мест и кинулись в бой.
Драко почти не мог следить за матчем, поглощенный своими мыслями. Сбоку от него Тимоти и Теодор вовсю болели за Рэйвенкло, так, что даже солидарная с ними Триша отошла подальше. Трэйси и Дафна смеялись неподалеку, вполголоса обсуждая учебу. Они еще пытались жить по-старому, старались тем больше, чем меньше у них получалось. Но они старались, что куда важнее. А Драко не хотел и стараться.
***
Первые десять очков команде принесла Джинни. Ее агрессивная игра, как бы иной раз ни была она вредоносна, в общем и целом была команде полезна. После того, как она едва не пошла на таран с плечистым рэйвенкловским охотником и просигналила Джимми Пиксу бить в особенно наглого загонщика (судя по вою, он сломал ему палец), вторая охотница предпочла держаться от нее подальше, что дало еще десять очков.
С высоты Гарри понял, что капитан пытается исправить ситуацию, Джинни взяли в клещи, и несмотря на бешеные рывки метлы, ей пришлось отдать квоффл. Даже с такого расстояния он чувствовал, как пылала в ней жажда мести. Азарт игры пожирал в ней беспокойство, она была яростна и опасна в гневе, ей это было нужно. Нужна игра, нужна жестокость, нужна победа, даже ценой обиды ее многочисленных друзей с Рэйвенкло за агрессивную игру. Это, впрочем, была чисто гриффиндорская стратегия: жестокость – но в лоб, не хитростью.
Мяч перехватили охотники Рэйвенкло и начали стремительное продвижение к Рону на воротах. Гарри замер, пытаясь понять, как будет действовать Рон.
Ни единой мысли. Полный вакуум. Только натянутая струна и обостренные инстинкты. Поттер покачал головой в немом уважении: вот как оно бывает у других, эта жизнь в игре.
Охотники играли на обмане и отвлечении. Кэти попыталась перехватить квоффл во время обманной передачи, но промахнулась по скорости; включился третий охотник, игра стала жарче. Рэйвенкло славились своими обманками. У чужих ворот они играли так хорошо, будто двигались по собственной гостиной.
Рон начал теряться. Третий охотник и оставшийся загонщик не подпускали охотниц Гриффиндора к двум нападающим. В пелене дождя невозможно было понять, кто здесь кто. Одинаковые защитные головные уборы, одинаковая форма и очки… Нападающие времени зря не теряли: в самых резких и неожиданных местах они давали пасы друг другу. Гарри напрягся. Где-то далеко он слышал голос комментатора, но за сосредоточенностью даже не улавливал фамилий, номеров и вздохов стадиона. Он читал только карту тактики сверху, словно главнокомандующий.
Вряд ли кто-то понял, когда был забит гол. Только икнул рупор комментатора, да трибуны Рэйвенкло взорвались восторженными криками. Ярость Джинни вспыхнула с новой силой, перелившись через край. Один из охотников уже замахнулся для очень удачного броска, Рон кинулся туда, но охотник просто уронил мяч вниз, а второй беспрепятственно забросил его в боковое кольцо.
Третий охотник Рэйвенкло включился в игру и перехватил упавший мяч. Ему навстречу уже мчалась Джинни, подрезая ловца (им, кажется, так и осталась Чоу Чанг, да на ловца Рэйвенкло никогда и не полагался). Внезапно Гарри уловил резкое движение загонщика рэйвов и понял, что наперерез Джинни несется бладжер. То же самое, видимо, поняла Кэти Белл, потому что замахала руками, не давая Уизли окончить маневр. Джинни пришлось уйти вниз, и она не успела затормозить. На все еще высокой скорости метла столкнулась с землей, и Уизли распласталась на мокрой траве.
Жесткая игра загонщиков всегда была прерогативой слизеринцев, здесь это был скорее шаг наугад. Но рэйвы внезапно попали пальцем в небо.
Игра продолжалась. Команда Рэйвенкло еще не поняла, что избавилась от самого агрессивного игрока гриффиндорской сборной и не могла пока использовать это преимущество. Растерявшийся охотник сам едва увернулся от бладжера, пущенного Ричи Кутом, и не успел заметить Демельзу, вынырнувшую словно из ниоткуда. Одним точным движением руки она просто-напросто выбила из его рук квоффл, и тот стремительно полетел вниз, где его поймала Кэти.
Ее мастерство было заработано еще и опытом, так что защиту Рэйвенкло она обыграла легко, да та и была слабовата. Квоффл влетел в одно из незащищенных колец, вратарь не успел.
На поле случилась свалка. Когда клубок из охотников и загонщиков развязался, выяснилось, что Рэйвенкло лидирует. Демельза успела забить еще гол, воспользовавшись отвлеченной бладжером охотницей, но этого было мало.
Ловцы включились в игру.
Золотой шарик уже давно дразняще мелькал перед носами ловцов – словно знал, что пока его ловить не будут. Но как только счет стал достаточным для включения в игру, он исчез. Сквозь пелену дождя то тут, то там сверкали его крылышки, не давая сфокусироваться.
Игра внизу кипела, но Гарри ее больше не видел, снитч был где-то недалеко – блестящие крылышки замелькали чаще. Хуже было то, что Поттер не видел Чоу, хотя и знал, что она где-то рядом. При такой погоде удача значит даже больше, чем скорость.
Пятнадцать минут и еще несколько голов в ворота Гриффиндора: Рон перехватил пару мячей, но дождь усиливался, видимость стала настолько плохой, что охотники Рэйвенкло перестали применять излюбленную тактику, ограничиваясь классической игрой, которая, впрочем, действовала безотказно.
Наконец, Гарри четко увидел золотой силуэт у нижнего края трибуны. Скорость набирать было опасно, в случае чего он не успевал затормозить. Чоу крутилась выше, наблюдая за ним. Тихонько снизившись и сделав вид, что собирается что-то сказать Ричи, Гарри рванул в сторону, Чанг рванулась следом, но она явно не успевала сделать такой сложный маневр.
Снитч еще и сам не понял, что обнаружен, пришлось зайти сбоку. Порвав форму на плече и поцарапавшись, Поттер поймал его. Чтобы закончить игру, ему пришлось подлететь ближе к комментатору и почти помахать снитчем перед его носом, так как ливень усердно поливал поле, заставляя играть почти вслепую.
Трибуны взвыли вслед за голосом комментатора. Гриффиндор победил.
***
Гулкие коридоры поместья обозначали каждый шаг, пронзая тишину. Хотелось закутаться в плед и спрятаться в углу, но они стояли, внемля своему Повелителю, верные и оставшиеся без выхода.
– Нарцисса, Нарцисса… Неужели так трудно приструнить всего одного сына? Я же предупреждал, что он слишком избалован. Белла давно пытается мне доказать, что Драко еще и слаб, но я в это не верю, – Лорд покачал головой, его лицо не отражало больше эмоций, тело просто не было приспособлено для этой цели. Остался только голос. Жутко было слышать такую проникновенную речь из уст этого странного тела, обезличенного, нечеловеческого.
– Если хотите, мой Лорд, – не дрогнувшим голосом сказала миссис Малфой, – мы сделаем все возможное.
– Прекрасно, дорогая, – безгубая щель дрогнула в подобии улыбки. – Я всегда знал, что мои верные сторонники воспитывают детей для того, чтобы сделать их моими достойными наместниками. Но я отвлекся.
Он отошел от женщины к молча стоящим детям. Драко старался не смотреть ему в глаза, только в стену, чтобы скрыть мыслеобразы за какой-нибудь мелочью. Благодаря Поттеру он знал, что легилименты вроде Лорда услышат отголоски мыслей и эмоций. Оставалось надеяться на эхо чужих мыслей вокруг.
– Мои чистокровные соратники, дети лучших из лучших! Я знаю, как тяжело вам смириться с потерей одного из наших сторонников, – он шел вдоль шеренги молчащих юных Пожирателей, заглядывал в лица, кивал, и голос его был полон сочувствия. – Но Хвост был лишь перебежчиком, не лучшим из нас, неверным, трусливым, недостойным называться Пожирателем Смерти. Он боялся! Вслушайтесь в это недостойное слово! Он боялся смерти, боялся смерти за своего повелителя, за свою веру. Не пугайтесь этого убийства, всякий скажет вам, что никто кроме меня не сможет сотворить такое мощное и такое жестокое темное заклинание. Помните, что я караю виновных. И помните, что мое наказание справедливо, хоть и жестоко…
Конечно, думал Драко, он не может признать, что на его горизонте появился новый темный маг. Он может только предполагать, кто это, может только прятать от нас знание. Иначе его авторитет падет; под знамена нового темного мага потянутся те, кто захочет избавиться от власти Лорда. И вот следствие – внеочередная агитация, чтобы убедить всех в абсолютной закономерности происходящего. Малфой и сам бы поверил в это, если бы не помнил испуганного Снейпа, бледнее обычного, с неохотой разъясняющего подробности.
Детям нельзя знать такие подробности. Однако детям можно пытать и убивать.
А он ведь темный маг. Его тело, в сущности, только сосуд, вместилище для куска души. Как же он столько лет использовал Тьму без вреда для себя?
Драко задумался, совсем отключившись от пламенной речи Повелителя. Мимо его внимания прошло и то, как странно Лорд посмотрел на Трэйси, более внимательно, чем требовалось. Как оценивающе он оглядел Нотта, и тот с восхищением вперился в него взглядом.
Ведь все взаимосвязано, думал Малфой. Предыдущее тело было изуродовано бессмертием. Последние годы Лорд, как говорил отец, тяжело переносил физические следствия продуктов Тьмы. Дедушка Драко, Абрахас, как-то раз проронил, что Тьма была новой ступенью бессмертия. Вроде как она не должна иметь побочных продуктов и не доведет до смерти, ибо Лорд отныне не может умереть. Но обычно капризная и глуповатая мать Люциуса внезапно подала голос, после чего Абрахас едва не наложил на нее проклятье. Она сказала, что это не ступень, а лишь еще один пролет пропасти, и однажды полет закончится, он и так длится слишком долго.
Уже после, потеряв свое естественное изуродованное Тьмой и бессмертием тело, Лорд придумал создать новое, универсальное, которое оборудовано лишь минимумом жизненных систем. Не есть, не спать, не чувствовать боли от Тьмы, не сходить с ума, не позволять ей завладеть собой. Гибрид – вот что он получил. Голем, ставший прибежищем создавшего его мага.
Тьма не может его убить.
Но если он не ест, не пьет, не спит… чем же он живет? Как? На магии? Тьма поддерживает его жизнь? И если так, нельзя ли как-то…
Он поспешно спрятал эту мысль далеко-далеко, поняв, что может «проговориться», и услышал:
-… вскоре мы покажем нашу истинную силу. Англия окажется в политической изоляции, падет перед нами на колени. Вы сможете быть с нами, наши чистокровные отпрыски. Вы умеете больше, чем эти грязнокровки, вы достойны быть сильными и участвовать в свершении истории!
Драко поднял голову. Рейд на политически значимый объект?
***
В Больничном Крыле было светло и тихо. После шума дождя на высоте и гомона стадиона оно казалось маленьким раем. За окном нудно шлепала по земле поутихшая морось, из тепла на нее было приятно смотреть и ежиться, не завидуя, например, профессору Спраут, которая прямо сейчас бежала в теплицу, вспомнив, что позабыла покормить росянку. Или, скажем, Хагриду, который минуту спустя выйдет из леса и зашлепает в хижину.
Ярость и азарт игры сменились успокоением, опустошив Джинни. Она даже смогла поболтать с Мариушем, тем самым загонщиком, которому сломали палец. У него была какая-то сложная польская фамилия, много шипящих согласных, поэтому его звали просто по имени. Многие даже путались и говорили «Марио»; плечистого и по-медвежьи большого поляка это даже смешило.
Как и всякий рейв, он философски относился к спорту и силовым методам, что при его комплекции частенько вызывало недоумение. Даже преподаватели иной раз обращались к нему словно к ребенку, а когда вспоминали, что перед ними студент Рэйвенкло, который всегда без проблем заканчивает курс с крепкими средними оценками, смущались и тушевались. Это Мариуша тоже смешило.
Джинни легко нашла с ним общий язык, хотя до этого не знала поляка. Он в красках расписал ей окончание игры, заметив, что Чанг не лучший ловец, но надо же было кого-то туда поставить».
– У нее много друзей на факультете? – с любопытством спросила Уизли.
– Да как, – пожал плечами Мариуш. – Она и раньше была немного не из наших, иной раз как скажет что-нибудь – полдня смеемся, а она обижается. После того, как Диггори умер, она и вовсе странная стала. Мы даже думали, что она суицид по всем правилам устроит.
– Неужели могла бы?
Мариуш без особого вдохновения пожал плечами.
– Я не знаю, это у Эджком надо спрашивать. Так, слухи.
Про себя Джинни отметила, с какой брезгливостью было произнесено имя подруги Чоу. Сочтя за лучшее не развивать эту тему, она вернулась к квиддичу.
– Зачем вы держите ее в команде? И так ясно, что она ориентируется по Гарри. Раньше я понимаю, все знали, что они пытались встречаться, а теперь что?
– Тактику выведываешь? – рассмеялся поляк. – Ладно, тайны тут нет. Она потому и оставлена, что Поттер ваш у нее враг номер один. Обиды какие-то.
Джинни кивнула, вполне догадываясь, что за обиды. Она все это знала наверняка и даже чуть ли не наизусть. Как Чоу пыталась в Гарри найти то же, что было в Седрике, но Гарри это Гарри, Чанг совсем его не знала. Про то, например, что Избранный – это не просто почетный титул, но и груз. Что Гарри не умеет дарить поддержку, полно выражать чувства, потому что не знает, как, рос без любви. Что ему самому иной раз нужно плечо.
Неоправданные ожидания, несхожие намерения, «дай» с одной стороны и «не могу» с другой.
– Ее оставили, потому что она с него глаз не сводит, любое движение замечает, а значит, быстрее среагирует. Сам знаю, что ход наудачу, но мы за победой не гонимся. У нас уже, сама понимаешь, добрая половина команды к университетам готовится, им не до того. Кто-то уже и научные работы пишет.
– Вам по Дому положено, – рассмеялась Джинни.
– Да, это верно…
Он собирался еще что-то сказать, но в дверь Больничного Крыла вошла переодевшаяся в сухое гриффиндорская сборная. Поляк еще раз поздравил Гриффиндор с победой, пожал всем руки и ушел.
– Ты играла, как валькирия, – с улыбкой начала Кэти Белл. – Никогда не видела, чтобы так играли.
– Это было жестко, сестренка, – заметил смущенный Рон. – С такой игрой слизеринцев мы сделаем вчистую.
– За знаки спасибо, я бы сам не увидел, – кивнул Ричи. – Надеюсь, на это не сильно обиделись.
Уизли рассмеялась.
– Рейвы? Обидятся? На игру? Да скорее Хагрид заведет клубкопуха!
Гарри молча улыбался, за его спиной, тоже молча, стояла Демельза Робинсон. Все затихли, посмеявшись над шуткой. От капитана ждали слова.
– Как ты себя чувствуешь? – вместо этого спросил он.
– Нормально. Стрясла что-то, ударилась, ерунда, – осторожно ответила Уизли, не прекращая улыбаться.
– Хорошая игра, – наконец сказал он и замолчал.
И все? – подумалось Джинни, – Это все, что я заслужила? Своими стараниями, голами, травмой? Все? Не «ты молодец», не «ты всех сжелала», а так просто, безлично «хорошая игра»?
Внутри стало холодно, обидно и обмануто.
Разговор как-то сам собой сошел на нет, и команда засобиралась. Выходя из Больничного Крыла, Демельза чувствовала полный ненависти и обиды взгляд Джинни, буравивший спину. Пообещав прийти на вечеринку в честь победы, она свернула и окольными путями вернулась в Больничное Крыло, дождалась пока уйдет мадам Помфри и проскользнула к кровати Джинни, прикрыв ширму.
– Ты играла насмерть, – помолчав, ответила она на вопросительный взгляд Уизли, и это прозвучало как дань уважению.
Джинни фыркнула, но не удержалась от колкости:
– Не то что некоторые.
Робинсон вспыхнула.
– Этим некоторым он сказал: «Ты хорошо вливаешься в игру. Возможно, тебе нужно только дать несколько уроков». И этим же некоторым он предложил дать эти уроки лично.
Уизли побледнела.
– На что ты рассчитываешь? Неужели ты не понимаешь, что у тебя птичьи права на него? Да ты этого просто не видишь. Мы, все мы, посчитай нас на пальцах одной руки, пошли за ним в схватку со взрослыми Пожирателями, мы ломали власть Амбридж, мы дети Ордена Феникса. А кто ты такая? Чего ты добиваешься? Ну, трахнитесь вы с ним пару раз, что дальше?
– А сама-то ты кто? – задыхаясь, прошипела Демельза. – Думаешь, если твоя семья для него почти родная, а твой брат его друг, так он обязан тебя любить? Он наверное и сам так скоро думать будет, вроде как непорядочно не жениться! Это мы тут никто, с нами можно трахнуться и на виду у всех целоваться, он нам с этого ничего не должен! И только тебе, принцессе, раз уж и брат знает, и семья знает, и люди видели, только тебе он должен любовь и свадьбу! Ты разве не понимаешь, что о любви тут никто не говорил? Вот о долге – сколько влезет!
– Да откуда тебе знать о нем такое?! Он тебе что, докладывается?! – вспылила Джинни.
– Достаточно вовремя задать правильный вопрос. Он очень сильно задумался и не возражал, когда я сказала ему то же самое, что сейчас тебе. Ты не представляешь, как точит зерно сомнения. Он же парень, ему обо всем надо прямо говорить.
– Может, ты ему и о дуэлях сказала? – жестко усмехнулась Джинни, поднимаясь с кровати.
– Сказала. Имеет он право знать, какая ты на самом деле? – Демельзе, однако, сделалось неуютно.
– Ну раз ты так хорошо умеешь поставить всех на свои места, тогда тебе не составит труда подтвердить свои слова делом, – Джинни холодно посмотрела ей в глаза. – Как вызванная на дуэль, ты выбираешь время и день.
Демельза кивнула, внутри у нее что-то сорвалось.
***
Занятия АД шли полным ходом. Два, а то и три раза в неделю в Выручай-комнате собиралось пятнадцать человек, не считая Лив, Бена и самого Гарри. Джинни с гордостью оглядывала собрание; вскоре они должны были стать прекрасной армией.
Раньше они встречались таким составом вне занятий АД нечасто, поэтому когда в коридорах замка стали видеть странные группы, вроде Падмы Патил, Кэти Белл и Джастина Финч-Флечтли, многие заинтересовались. Джинни заявила сразу: АД это больше не кружок, куда можно прийти вместе с кем-нибудь. Не всем это понравилось, но когда Гарри подтвердил, что «ему не нужны сборища», большинство привыкло и даже гордилось осознанием закрытости АД. В отсутствие Поттера Джинни всячески поддерживала эти стремления.
– Это глупо! – взорвалась Гермиона. – Мы все друг друга знаем в лицо!
– Я бы все равно сделала себе татуировку с фениксом, – фыркнула Парвати Патил.
– Ну или АД, – поддержала ее сестра; присутствующие рейвы захмыкали.
– Когда-то ты была совсем не против такой идеи, – Уизли вопросительно посмотрела на Гермиону, та передернула плечами.
– Тогда это была партизанская война против Амбридж, а сейчас – зачем это? У нас официальное разрешение. Если ты думаешь, что нам позволят присоединиться к Ордену…
– Ордену давно уже нужны новые люди!
– Тогда зачем вся эта мишура отличительных знаков?!
– Отлично, – Джинни скрестила руки на груди. – Раз уж ты настолько против, мы сделаем проще.
Что это за «проще», они узнали только через несколько занятий. Джинни, убедившись, что Гарри еще не пришел, попросила внимания и под взглядами собравшихся под высокий потолок Выручай-комнаты из кончика ее палочки взлетел маленький феникс. Издав победный клич, он описал над всеми круг и рассыпался золотыми искрами.
– Что-то вроде патронуса, – пояснила она, – но не защитник. Если Пожиратели запустят в небо Метку, наш феникс раздерет ее когтями!
Когда Гарри зашел, все хором выкрикнули заклинание, и из почти двадцати палочек поднялся вверх огромный золотистый феникс, клич его эхом промчался по замку. Поттер хмыкнул:
– Вы тут без меня времени не теряете. Чья была идея?
«Джинни!» – и девушка вышла ему навстречу.
– Мне нравится, – он церемонно пожал ей руку.
Присутствующие смеялись и просили поцеловаться.
– Тоже мне, нашли время, – крикнул Поттер. – А боевые?
Таким образом, тренировка пошла своим чередом.
Обыкновенно они разбивались на пары или группы, в зависимости от силы заклинаний, и выбирали манекен. Отдельно тренировались Оливия и Бенджамин, они осваивали базу. За ними следил сам Поттер, но сегодня он разговаривал с Джинни, одновременно пытаясь убедить Гермиону перестать так неодобрительно смотреть на происходящее. Ее неодобрение было таким колким, что заглушало даже всеобщий эмоциональный гул. Кое-как выключаясь от кучи чужих эмоций и мыслей, Гарри все же не мог не почувствовать ее острое недовольство.
