Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"

Автор книги: WhiteBloodOfGod

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)

Но все равно хотелось уйти – да хотя бы в лес.

Драко, заметив тоскливый, совсем потерянный взгляд, всем существом почувствовал, что Тьмы нет. Уважение к Поттеру должно было уйти – вот он, нелепый очкарик, никакой силы и власти, усталый и совершенно обычный. Но почему-то уважения стало только больше.

И пришла симпатия – именно к человеку, а не к Избранному или Адепту. К вот такому, тащившему груз обязательств и устающему от них тусклому парню.

– Наверное, артефакт после твоего ухода снова заработал. Может, его дезактивировали временно… В общем, сначала их закрыло в замке, а потом появились авроры. Они скорее всего давно были в засаде, – пауза. – Дафна погибла.

Зачем он это сказал? Поттеру ведь все равно.

Гарри поднял на него тусклые глаза и кивнул.

– Это только начало. Будут умирать и другие, пока этот ублюдок не умрет.

– Ты так просто к этому относишься, – не удержался Малфой.

Гарри посмотрел на него странным, строгим взглядом.

– Это не так, – он помолчал. – Я горевал, ненавидел… И куда это меня привело? Я просто не имею больше права на горе. Я убийца. И все, что я могу исправить – это убить другого убийцу.

Малфой не смог сдержать дрожи, прошедшей по позвоночнику. Он смерил гриффиндорца совсем другим взглядом.

Что с тобой произошло, Гарри чертов Поттер?

Почему я так понимаю тебя?

Почему меня так тянет твоя боль?

Пересилив апатию, Драко присмотрелся к Избранному. Гриффиндорец казался старше лет на пять.

– Что с НЕЙ? – выдохнул Малфой.

Такого ведь действительно не могло быть.

– Она уснула, – неохотно отозвался Гарри. – Не знаю, как надолго, но до этого момента мы должны найти способ ее сдерживать.

– Нет такого способа, – убежденно покачал головой Малфой. – Это невозможно.

– Возможно, – упрямо отозвался тот.

– Если только умереть и воскреснуть, – Драко отвернулся, случайно разбередив воспоминания.

– Тогда этого мало, потому что я уже умирал, – хрипло выговорил Поттер.

Малфой поднял на него негодующий взгляд.

– Это хреновая шутка, Поттер.

– Это не шутка. Я знаю, что это возможно. Мертвые не умеют врать, а они утверждали, что мы сможем найти способ, – упрямо процедил тот.

Драко замолчал, разглядывая гриффиндорца. Ушедшая, пусть даже на время, Тьма оставила свои следы в его осанке и движениях, но взгляд из властного снова стал просто упрямым взглядом подростка-гриффера, привыкшего переупрямливать обстоятельства.

Когда он успел умереть и воскреснуть? Или это просто оборот речи? Но, глядя в эти честные и удивительно усталые для подростка глаза, почему-то веришь, без оглядки на здравый смысл – веришь.

Ему нет смысла врать. Ложь – она для тех, кто дорог, кого берегут от ударов, от болезненного знания. Не для него, не для Малфоя, бывшего врага и нынешнего союзника.

Драко с удивлением понял, что за этот год слышал больше правды, чем за всю свою жизнь. Что же, раз так…

– Я больше ничего не сделаю без обещанной платы, Поттер. Мне терять уже нечего, – равнодушно проговорил Малфой.

– Нечего, говоришь? – и зеленые глаза вдруг вспыхнули. – Что ж, тогда слушай правду. Я не был уверен раньше, но теперь могу сказать точно. Вас обманули.

– Что? – не понял Драко.

Поттер с видимым удовольствием ухмыльнулся, и это была другая, жестокая и одновременно презрительная усмешка.

– Ваша Метка – обман.

– Что? – выдохнул Малфой и вдруг хрипло истерически рассмеялся. – Что ты сказал?!

Гарри внимательно смерил его взглядом и отвернулся, размеренно выкладывая логически выверенные выводы, каждый из которых разрушал все те опоры, на которых строилась жизнь Драко и его родителей. Те постаменты, на которых твердо стояла власть Темного Лорда над таким большим количеством людей.

Страх смерти.

– Я всюду искал эту легенду. Она не могла взяться из ниоткуда, я даже посылал запросы в официальный архив Министерства. Они прислали аннотации ко всем имеющимся книгам на похожую тематику. Там ничего нет.

– Это ничего не значит, – покачал головой Драко. – Мало ли где и как…

– Тогда я обратился к библиотеке Блэков, – продолжил Гарри, не слушая. – Некоторые книги оставляют буквально неизгладимое впечатление, – его рот дрогнул при воспоминании о прочитанном. – Не зря пыточных заклинаний так много, а подчиняющее всего одно.

Поттер перевел на Драко уверенный взгляд тусклых глаз. Как бы нелепо он ни выглядел, звучал убедительно, звучал знающе.

– Чары Imperius. Ваша Метка – примитивное заклинание-индикатор, не более. Она – смесь вашего страха перед ним и его беззастенчивой лжи. Но не более того.

Драко стоял, привалившись к холодному камню стены, и боролся с истерикой. Горько и тошнотворно понимать, что твой главный страх, главный страх твоего отца, все то, что было твоей цепью – призрак. Страшно, несмотря на нелогичность чувства.

– Мерлин и Моргана, – пробормотал Малфой, зябко обхватив себя руками.

Гарри смерил его полным жалости взглядом – взглядом того, прежнего Гарри Поттера, – и сказал, будто извиняясь:

– Том всю свою жизнь беззастенчиво использовал людей, полагающихся на семью. У него никогда не было своей, и ему эта связь видится слабостью…

– Откуда ты знаешь? – мертвым голосом спросил Малфой.

– Поверь мне, я знаю, – Поттер нервно взъерошил волосы.

Откуда он знал? Он видел, чувствовал.

И самую каплю – понимал.

– Я свою часть сделки выполнил, – вернулся он к насущному. – Нам нужно придумать, как удерживать в узде Тьму до последнего сражения.

– Того, в котором ты убьешь его, – процедил сквозь зубы Драко. – Обещай мне убить его, Поттер!

– Я обещаю сделать все возможное, – тяжело кивнул тот и отвернулся.

Как будто он ожидал чего-то другого.

***

Гарри слышал мир будто через подушку.

Это было более чем странно, учитывая, что мир регулярно напоминал о себе уроками, огромными домашними заданиями, активными тренировками АД и довольно унылыми – квиддичными. Но совсем не странно, если вспомнить, что все планы тренировок, попытки совместить сами тренировки с учебой перекрывало две мысли: как надолго Тьма затихла и что сделать, чтобы удержать ее в таком состоянии как можно дольше.

А жизнь вокруг шла своим чередом, и в этой реке Гарри был глухой скалой, которую течение не может унести с собой.

Будто сквозь сон он слышал вопросы ребят про реальную обстановку в стране, как трактовать новости и «Что мы планируем, Гарри?» Не «Что нам делать?», не «Что планирует Орден?», а «Что мы планируем?». Что-то отвечал, в основном, только начинал, а дальше Джинни или Гермиона подхватывали, и он мог молчать.

Иногда Бен или Оливия просили помощи с домашним заданием, и даже это Поттер ухитрялся делать на автомате, попутно дописывая очередное сухое эссе для Флитвика или МакГонагалл. Он ухитрялся совсем неплохо варить зелья у Слагхорна – вероятно, в его неуспеваемости где-то действительно была снейпова вина, – а у Снейпа получал свое «Выше ожидаемого», выданное с самым неохотным и недовольным видом. Снейп всегда придирался к теории, больше было не к чему. Но даже его придирки не могли вывести Гарри из странного состояния. Даже друзьям не удавалось пробиться через вакуум вокруг Избранного.

Рон и Гермиона попали в ту сложную ситуацию, когда вместе быть хочется, но хочется по-разному, и потому получается плохо. Разве что эмоционально ослепший Поттер и не замечал эти тоскливые взгляды, словно бы безответно влюбленные. Вот так глупо, каждый любит, но вместе быть не могут и сойтись не выходит.

Иногда Рон пытался жаловаться – больше бурча, чего-то требуя от вселенной, но больше молчал и дулся, оставляя мысли при себе. Иногда Гермиона просила с ней поговорить, но Гарри не мог поймать ее волну, она всегда вздыхала и уходила, не встречая понимания, – Мерлину ведомо куда.

Мерлину – или МакЛаггену.

Разве что Дамблдор, раз в неделю вызывавший его то смотреть воспоминания, то обдумывать местоположение хоркруксов, то просто на странные полувоспитательные беседы, где часто напоминал Луну – так загадочно говорил, – разве что директор смотрел на него с пониманием. Гарри все ждал подсказки от него, но пока не дождался, несмотря на все намеки и даже открытую просьбу. Все, что он получил – легкое покачивание головой и фразу «Я не могу знать, как она действует на тебя и от чего придется отказаться, чтобы изолировать ее. Это можешь узнать только ты сам, и ответ – где-то в тебе».

Больнее всего было Джинни, и иногда сквозь «колпак легилимента» пробивались обрывки ее отчаянных мыслей.

«Почему… я ведь по-прежнему… делала все… кем стать, как быть… он даже не ревнует… все без толку… люблю».

Это «люблю» било больно, но не перекрывало тех проблем, о которых день и ночь думал Поттер. Это «люблю» мучило и вызывало чувство вины. Это «люблю» было совершенно сейчас не нужно, сейчас война, нужно выживать, думать…

Мерлин, сколько оправданий было воздвигнуто! А правда была всего одна.

Да, Гарри Поттер не любил Джинни Уизли.

Может быть, если бы все не случилось так быстро, если бы все началось после победы, если бы она знала всю правду или если бы его не связывало столько с семьей Уизли… Может быть, тогда.

А может и нет. Нельзя сказать наверняка.

Поэтому, когда она вновь оказалась в его кровати – как она каждый раз ухитрялась? – он сел и просто сказал: «Я не могу. Хватит».

Он не знал, что было потом – мог бы узнать, спросив ту же Гермиону или попросту не выпив «колпак легилимента». Мог. Но не стал.

Джинни Уизли была не из тех, кто плачет и сдается, даже встретив отпор. Джинни Уизли разнесла у кромки Запретного Леса пару валунов, растопила снег на лужайке и накричалась до хрипа.

Но для Гарри ошибкой было считать, что она сдастся так просто.

***

«Мне кажется, я сплю!» – возмущенно думал Малфой.

Попасть на выходные домой стоило ему определенных усилий – пришлось изрядно исхитриться. В разрешении стояла подпись мадам Помфри и унизительная строчка «нарушение сна, нервное расстройство». Не то чтобы это была неправда, но Драко бы ни за что не признался при иных условиях.

Пришлось.

Снейп вздернул брови при виде притащенного ему бланка разрешения на отлучку из школы и пользование директорским камином, смерил взглядом строчку и крестника одинаковым недоуменным взглядом (он прекрасно знал, как тот ненавидит признаваться в слабостях) и, прежде чем поставить подпись, выдал унизительную фразу:

– Не знаю, кого ты пытаешься обмануть, Драко. Но раз тебе так сильно нужно, что ты даже поступаешься обычными принципами, то пусть будет так.

Дамблдора во время перемещения в кабинете не было, его провела старая кошка МакГонагалл.

Все в нем кипело, дрожало, думая о том, что будет, когда узнают родители. Поверят ли? Сколько придется врать? Как отреагируют? Какие пути к бегству изберут? Какую страну?

Драко бы выбрал Австралию или США. Это слишком далеко даже для тяжелой руки Повелителя.

– Мам, пап! – завопил он, выпав из камина, и даже запнулся о ковер, так спешил.

Слава Мерлину, ставка сместилась куда-то еще, и отец с матерью обнаружились на месте. А ведь могли бы отсутствовать: субботний вечер прекрасно подходил для планирования рейдов, операций и смет. «Действительно, – на секунду задумался Драко, – в выходные всегда был общий сбор. Тогда почему оба здесь?»

Отец общался с партнерами по бизнесу через камин – для властей он был в бегах, но бизнес есть бизнес. Многие из партнеров жили за границей, а кто-то был магглом, и с ним общался специальный представитель, избавляя от необходимости маскироваться. Мама в малой гостиной читала книгу, по-домашнему подобрав ноги под себя.

– Мама, папа, – более сдержанно выдал Драко, отдышавшись. – Мы спасены! Мы можем бежать!

Ему показалось, или лица обоих родителей потемнели? Они странно переглянулись, неосознанно приблизившись друг к другу, и замолчали.

– Драко, родной мой, – вдруг напряженным голосом спросила мама. – Не мог бы ты вспомнить кое-что для меня? Я потеряла брошь в форме змеи, помнишь, с изумрудом? Ты ее не брал?

И оба уставились на него испытующе.

Драко опешил. Что за…

– Не помню у тебя такой броши, ты же не любишь змей, – не понял он. – Какая ерунда! Мам, пап, я узнал про Метку…

– Что я сделал на твой восьмой День Рождения, сын? – холодно и настороженно перебил его Люциус.

– Чего? – Драко совершенно растерялся; почему они не слушают, а задают странные вопросы? – Ты купил мне Грейси, она была еще жеребенком, – пробормотал он и вдруг понял.

Лица родителей будто растаяли, снова став домашними и все равно оставшись немного испуганными. Они боялись, что кто-то… что кто-то проник в дом под личиной Драко, чтобы…

– У Повелителя что, снова..? – проговорил он.

– После смерти Беллы, – кивнула Нарцисса, поежившись и пряча глаза.

Какой бы сестра ни была, Нарцисса ее любила.

– Да, паранойя обостряется, – кивнул отец. – Он не собрал ставку или не сообщил, видимо, не смог или…

– Или считает предателями нас, – закончил за него Драко, чувствуя, как ноги начинают дрожать.

Родители молчали, они бы ни за что не сказали, но он – он больше не имел права не задавать таких вопросов. Потому что предателем отчасти был и он – хотя не он и, конечно, не Поттер вызвали этих авроров.

– Он смотрел ваши воспоминания? – прямо спросил он, затаив дыхание.

Отец кивнул, мама покачала головой – она не такая важная птица для Повелителя, ему достаточно посмотреть вскользь.

– Тогда наше предательство исключено, так? – надавил он.

Нарцисса поджала губы и отвернулась, отец затравленно поежился.

Нет.

Потому что чем дальше, тем меньше Лорд верит даже своим. Потому что он всегда был склонен к паранойе. И потому что его состояние уже некоторое время оставляет желать лучшего – перепады настроения, частое уединение, вспышки ярости уже и на Ближнем Круге. Так похоже на…

Конечно.

С тех пор, как Поттер стал темным магом, Повелитель, по слухам, стал тяжелее переносить ранее почти незаметные для него продукты Тьмы. Есть ли какая-то связь? Поттер ведь должен знать наверняка.

Драко опомнился. Сейчас это не его дело, у них есть уникальная, возможно единственная возможность оставить это позади. Навсегда.

– Мам, пап… Мне стала известна природа Метки, – начал он снова.

Нарцисса снова насторожилась, а отец повернулся к нему.

– Откуда, сын? – начал он, и в его голосе была опаска.

– Я искал сам и… мне помогли.

– Кто? – прозвенел голос матери.

– Дамблдор, – решился соврать тот и замер.

Сейчас решалось, верить ему или нет. Решалось, достойна ли дальнейшая информация внимания.

Он не мог сказать правду. Кто такой Поттер в глазах всех остальных? Пешка директора, у которого в руках куда больше информации. И фактически, единственным авторитетом для родителей мог быть именно директор, к тому же, это выглядело правдоподобно.

Лицо отца окаменело, мама замерла.

– Позволь узнать, с каких пор ты обсуждаешь происходящее с главой Ордена Феникса?

– Вот только не надо считать меня предателем! – сорвался Драко, осознав, в чем его подозревают. – Я не информировал его о том рейде! Я о них всех сам до последнего момента не знал, вы же знаете, нам не говорят! – ложь во спасение, даже почти правда.

– Тогда что ты говорил ему? – немного успокоился Люциус.

– Ничего, – в несвойственной ему обычно резкой манере выплюнул младший Малфой; его собственные родители – что они думают о нем?! – Я дал ему понять, – он ведь легилимент, – что мы вынуждены участвовать в том, чего не хотим. Он знал о рейдах, понимаете!

– Не мог не знать. Не глупи, – поторопил его отец.

– Он сказал мне, что каждый должен делать выбор сам, – продолжил Драко с нажимом. – Тогда я намекнул на что-то, что ограничивает выбор. Он сказал, что понимает, о чем я, ведь давно знает профессора Снейпа.

– Сынок, Северус двойной агент, ты же понимаешь… – мягко начала мама.

– Я-то понимаю, а вы нет! – отчаянно крикнул Драко. – Он дал мне наводку: не все, что говорит ОН, правда. Ведь после Его смерти вы – не умерли?

– Он возродился, а значит, не умирал на самом деле, – возразил отец.

– Да вы только себя послушайте! – вскипел тот. – Можно подумать, вы мечтаете остаться с ним навеки! А я нашел то, что никто не отваживался искать! Нет этой легенды, она – вранье. Единственное заклинание принуждения – чары Imperius, и все! Иначе в списке запрещенных заклинаний было бы еще одно! Метка – просто знак, просто индикатор его присутствия, мы можем бежать! – его голос сорвался и некоторое время он тяжело дышал.

Молчание капало с потолка, наполняя комнату.

С удивлением, возмущением и болью Драко увидел. Лица родителей не были радостными, какими им полагалось быть. Не были удивленными. Только проблески надежды загорались, не в силах остаться и укрепиться там.

– Как можно дальше, Люк. На другой конец света, – вдруг тихо сказала Нарцисса.

– Придется скрывать мысли, иначе… Моргана, тогда нам ничего не останется, – пробормотал Люциус.

– Чем быстрее, тем лучше! – рявкнул Драко, и руки его тряслись. – Прямо сейчас!

– Нужно время, – покачал головой отец. – Документы, бизнес… Хотя бы неделя.

– Папа, сейчас!

Взгляд Люциуса отвердел.

– Не будь безрассуден, сын! – потребовал он прежним, уверенным голосом. – Нужно ждать момента. Может быть, еще будет возможность занять лучшее место…

Драко готов был зарыдать от отчаяния. Глухая стена взрослых установок. А он-то!

– Я не хочу больше так жить! – крикнул он истерически. – Я устал! Не хочу больше терять! Черт с этим статусом, пусть это будет мир магглолюбцев или вовсе магглов! Я просто хочу жить нормальной жизнью, понимаете?!

– Драко! – строго одернул его отец.

– Сынок, просто… – начала мать.

– Я полгода искал, добивался этой проклятой информации, я перестал спать и есть, я сделал все, что мог, а вы… вы…

Отчаянно хотелось сказать что-нибудь злое, грубое, что рвалось с языка.

Но воспитание не позволяло. Это были его родители. Те, кого он любил и уважал.

И Драко попросту запрыгнул обратно в камин и оказался в кабинете директора раньше, чем его успели остановить.

Ему нужно было одиночество.

Оно и так окружало его все плотнее! Кому рассказать, кто поможет? Кто не осудит и поймет?

– Добрый вечер, мистер Малфой. Не думал, что вы вернетесь раньше вечера воскресенья, – раздался над ухом мягкий старческий голос.

– Добрый вечер, директор Дамблдор, – обреченно поздоровался Малфой.

Черт с ним. Он уже и так кругом предатель.

***

– Ты все еще здесь? – удивился Гарри, когда Малфой вызвал его монеткой в Выручай-комнату, их обычное место встреч. – Что-то пошло не так?

Драко с ненавистью и болью посмотрел на него и даже открыл рот, чтобы сказать что-то нелицеприятное.

И не смог.

– Они боятся, – выплюнул он. – Я понимаю, но… Момент может быть упущен. Это так…

– Глупо?

– По-слизерински, – бессильно выдохнул Малфой.

Выручай-комната больше не имела вида гостиной мэнора. Раздрай в голове Драко сделал ее похожей на веранду маленького коттеджа в Северной Америке, из окон которого виднеется озеро. В сумерках угадывались нереально близкие звезды. Драко присел на мягкую скамейку-качели и боролся с желанием остаться здесь навсегда.

Поттер оглядывался вокруг с ноткой любопытства. Потом присел на другой конец поскрипывающей скамьи и оттолкнулся ногами.

– Все не так, как ожидалось, да? Добро пожаловать в этот дерьмовый мир, – вздохнул он. – Зачем позвал?

– Ты ведь как-то связан с Повелителем, да? – бесцветно спросил Малфой; он уже и сам догадался.

– Ага, – как с давно известным легко согласился тот. – Отсюда и эти дурацкие обмороки.

– Вы как-то можете… ну, связываться? – с содроганием спросил тот.

У Гарри в голове начали появляться первые голоса, точнее, голос. «Колпак» заканчивал действие. Пора бы уже начать вырабатываться естественному блоку, но, видимо, он настоящая бездарность в окклюменции и где-то Снейп был прав.

Он вздохнул.

– Да. Раньше только он проникал в мою голову, теперь могу и я.

– Ты и продукты Тьмы туда… сливал? – подобрал Драко нужное слово.

«Звучит отвратительно», – пронеслось.

– Отвратительно и есть, – отозвался Гарри, поморщившись. – Я так понял, что да. Раньше связь работала на него, теперь на меня. Помнишь пророчество, которое искали в Министерстве?

Драко вздрогнул. Та провальная операция, после которой отца посадили. После которой он стал дерганым и каким-то иным, более беззащитным.

– Там не было ничего нового. Один должен убить другого. Когда я убью его, нужно будет убить меня, иначе Тьма переполнит меня безумием и жаждой убийства, – ровно продолжил он. – Вот так.

Они помолчали.

– Говорят, Ему плохо. Он переживает из-за смерти тетушки,– начал Малфой и сам не поверил, так глупо звучали эти слова по отношению к Повелителю.

Гарри внимательно уставился на иллюзорный темнеющий горизонт.

– А это правда. Он давно ничего не чувствовал, а теперь ему… пусто, да, так, – подобрал Поттер верное слово. – Как будто грудную клетку вспарывают корни поминутно растущего цветка. И когда он расцветет, все чувства вернутся разом с накопленной силой. И убьют его.

Драко с ужасом уставился на Избранного.

– Откуда ты знаешь?

Поттер посмотрел на него пустым взглядом.

– Он не закрывается. Его рвет на части. Он потерял что-то важное.

Словно бы они говорят о погоде! Словно бы не чувствовал сам! Словно Тьма уже вернулась!

– Еще нет, – снова отозвался на мысли тот. – И если я ничего не придумаю…

Слова повисли в воздухе гильотиной.

– Не знаю, кто пугает меня больше – Он или ты, – признался Драко горько. – И кого ты можешь спасти в таком состоянии.

Гарри вдруг наклонил голову и прислушался к чему-то, известному ему одному. Потом повернулся и уставился на Малфоя с холодным любопытством.

– Вот как, – проговорил он тихо и бесцветно. – А ты даже сам не понял! Вот как!

Драко его не услышал. На небе загорелись звезды, и летняя бархатная ночь запахла травами. Ненастоящая ночь ненастоящего мира. Было пусто, но тепло.

– Чертов мир рушится на моих глазах, а я ничего не могу сделать, – выдохнул он устало. – Я за что-то боролся, чего-то искал, а они… Со своей перестраховкой!

Он помолчал.

– Знаешь, что самое дерьмовое? Меня не понимают, не слышат, я знаю слишком много. И единственный, с кем могу быть собой – это чертов ты. Вот так.

– Я думал то же про тебя, – признался Гарри, снова приглядываясь.

Любопытство тянуло вперед. Что-то в голове Малфоя грело, как костерок, как этот летний вечер в не их мире, как несбывшаяся мечта, как спрятанное сокровище…

– Эй, Поттер, что ты…

Оказалось, что тот пододвинулся ближе. «Все равно веет силой, не Ее, а чьей же?»

– Что ты такое чувствуешь? – удивился Гарри, приглядываясь. – Что-то такое…

– Прекрати читать мои мысли, гад! – прорычал Драко угрожающе, но думать прекратить не смог.

«Ты же не… когда ты успел стать таким? И почему ты…»

– Не могу, – отозвался тот, – само выходит. Почему ты думаешь, что слишком близко? Раньше тебе было плевать. Я – кто? – опешил он.

– Ты – дерьмо! – рявкнул Малфой и, повинуясь напряженному и подкравшемуся на лапках желанию, перехватившему инициативу, притянул Избранного к себе.

И поцеловал.

«Ты – единственный, кто понимает».

Поттер не отстранился, хотя и не участвовал. Когда же зеленые глаза снова открылись, Драко увидел в них… надежду? любопытство? интерес?

Какая-то часть понимала, что надо бежать, потому что как раньше уже не будет, а то, что будет, грозит им обоим, но…

– Ты – тоже, – едва слышно и очень серьезно проговорил Поттер и, всмотревшись на секунду в черты Малфоя, несмело потянулся к нему.

И какая-то часть Драко сильнее всего на свете захотела остаться.

Гарри чувствовал, – сквозь то ли свои мысли, то ли чужие, – как где-то внутри медленно разгорается свет.

***

В библиотеке вечером среды почти все столики были заняты – сказывались домашние задания. Бледные и уставшие ученики корпели над эссе, справочниками и энциклопедиями. Кое-кто работал эффективными группами и оттуда слышались приглушенные объяснения. Кто-то сидел в библиотеке исключительно ради возможности присоединиться к чьей-то работе или вовсе списать, стреляя туда-сюда хитрыми глазами, приправленными легкой паникой: а ну как сегодня не удастся?

Для Гермионы библиотека теперь была лучшим местом для незаметных встреч с Кормаком: Рона сюда заносило редко (он повадился списывать у членов АД или работать вместе с ними, но второе – прискорбно реже), да и всегда можно было все списать на совместную работу. Не то чтобы они с МакЛаггеном много разговаривали – со временем все-таки было туговато, – но с ним и молчать было уютно, и если уж разговаривали, то увлекательно.

Отчужденность Гарри и слепота Рона совсем отрезали Гермиону от мира. Если раньше хотя бы Джинни она могла назвать подругой, то теперь у той была АД, был квиддич и какие-то проблемы с Гарри, так что найти ее стало сложно, а поговорить еще сложнее. Больше ни с кем так близко Гермиона не общалась, и в этом вакууме возле нее неизменно оставался только терпеливый Кормак, готовый подставить плечо, нужду в котором Грейнджер так отчаянно отрицала, но в котором тем отчаяннее нуждалась на самом деле.

Кормак был ненавязчив и откровенен, почти не задевал темы грядущей войны, развлекал ее рассказами о своем детстве, а еще – спрашивал именно о том, что ей хотелось рассказать, и одинаково внимательно слушал ее размышления и жалобы.

Кажется, в этом глобальном одиночестве ей совсем снесло тормоза: один осторожный рассказ о Роне повлек другой, другой потащил третий, в рассказах появился Гарри, ведь они все делали вместе, и вот…

– Я понимаю, почему Гарри такой, – кивнул как-то Кормак хмуро. – Он как король в шахматах: всего один ход в конце, но от этого хода зависит финал всей игры. Эти взгляды, эта избранность, они отрезают его. И чем дальше, тем больше он – фигура и меньше – человек. Вообще не представляю, как он живет. Я бы на его месте забился в самый дальний угол и никому не показывался на глаза.

– Да, наверное, – не очень уверенно ответила тогда Гермиона, – но мне все равно кажется, что здесь что-то еще. Понимаешь, то ли это беседы с Дамблдором, то ли он сам понял, но он действительно стал лучше учиться. Только как-то… между делом, что ли, – она озадаченно потерла лоб. – Да и способностей как будто прибавилось. Не нравится мне это.

– Ты похожа на детектива, – хмыкнул Кормак. – Вдруг у человека мировоззрение поменялось, а ты сразу – чудеса, ритуалы, подозрительные силы.

Грейнджер вздохнула. Поделиться мыслями хотелось, она уже привыкла встречать здесь понимание.

– Не так все просто. Я понимаю, что он взрослеет, да, становится организованным, осознанным. Но та легкость, с которой ему все достается, откуда она? Где он взял все то, чему учит нас на АД?

– Так ведь Дамблдор…

– Да, – она с сомнением кивнула, – и нет. Потому что там было и такое, что… Знаешь, мне не верится, что Дамблдор учит его всему этому. Особенно рунам. Гарри никогда не любил руны, но я видела, как он их рисует.

– Так ведь и ты руны учишь. Мало ли? – удивился тот пытливо.

Гермиона бессильно опустила руки. Интуиция по-прежнему что-то вещала, да вот логически все не складывалось, подсказок не было… Она не верила этим призракам предчувствий.

– Это другие руны, я таких не знаю, – призналась она. – Только они явно разрушительного свойства, такие характерные росчерки… Я не нашла их нигде.

Кормак нахмурился и взял ее за руку.

– Иногда мне кажется, что вы с Роном для Гарри – ангелы-хранители, так заботитесь… Но кто позаботится о вас?

И Грейнджер промолчала, растаяв и задумавшись над этим. А ведь правда – кто? Не сам же Гарри.

И потому не стала вспоминать остальные тревожные знаки из начала года, когда Поттер был как будто нездоров, все время пропадал, плохо спал, а ведь тогда Дамблдор еще с ним не занимался! И вот в одночасье все куда-то пропало. Странно это.

Мысль продолжала пульсировать в подкорке и изъела бы Гермиону, но ссоры с Роном, занятия и ее собственное недоверие к интуиции постоянно оттесняли подозрения. Даже, кажется, МакЛагген забыл про этот разговор.

– Смотри, что я нашел, – Кормак опустился рядом с увесистой книгой. – Легенды тринадцатого века. Судя по пыли, помнят еще Мерлина. Почитаем?

– Как здорово! – восхитилась Гермиона, любившая в глубине души сказки и легенды. – Где ты ее нашел?

– Не скажу. А то перестанешь удивляться, – улыбнулся тот хитро и принялся листать оглавление. – Так, это все старые: король Артур, Мерлин, Леди Озера, Джиневра и Ланселот… Вот эти интересные! Легенды о приворотах. Тут тоже про Моргану и Артура есть… Так, деревенский дурачок и принцесса, принц и нищенка… Да, не велико разнообразие!

– Вот откуда растут ноги у маггловских сказок, – фыркнула Грейнджер. – Я думала, тут будет что-то новенькое.

МакЛагген поиграл бровями и принялся изучать оглавление дальше. Гермиона снова погрузилась в старинные основы магической юриспруденции, продираясь через витиеватые формулировки и вникая в смысл магического родства и методов его выявления.

Она почти забыла о легендах, найдя в книге имя Армана Малфоя и увлекшись первыми попытками проследить систему титулов магов и ее соответствие титулам маггловских аристократов, когда Кормак вновь подал голос.

– А я что-то нашел, – пропел он загадочно.

– Угу, что? – не отрываясь, спросила она.

Сбоку фыркнуло.

– Ты такого не слышала. Я сам-то слышал только смутные слухи… – он вдруг понизил голос, будто ярмарочная гадалка. – «Из глубины веков появились они, темные маги, впустившие в свое сердце черноту, что давала им силы. Но и плату та сила брала немалую: выпивала она из них разум, и теряли они себя в ее черных объятьях, заливая кровавыми реками все вокруг».

Грейнджер невольно содрогнулась и отвлеклась.

– А дальше? – жадно спросила она.

Кормак хитро на нее взглянул.

– Что, понравилось? Мрачно, безнадежно – вся прелесть средневековья, – и, довольный, замер, улыбаясь.

Грейнджер потянулась за книгой, но книга, повинуясь палочке юноши, сорвалась со стола и зависла в проходе.

– Эй! – возмутилась девушка.

– За награду отдам и еще вслух почитаю, мрачненько, – пообещал он, смеясь.

– За какую? – не удержалась от ответной улыбки та.

– Один крохотный дружеский поцелуй, вот сюда, – он показал на щеку. – Все честно?

Гермиона покраснела. В библиотеке было много народу и среди них немало любопытных любителей слухов. Кто-нибудь непременно узнает и донесет, да и на людях…

Ну и дура! – одернула она сама себя. – Это просто дружеский поцелуй. «Может быть, Рон поменяет свое отношение, когда узнает», – злорадно сообщила маленькая частичка внутри нее. Да и фолиант ее так заинтересовал, эта легенда… что-то в ней цепляло, холодило кровь.

– Ладно, – выдавила Грейнджер и быстро-быстро, пока не передумала, клюнула МакЛаггена в щеку.

От него все так же вкусно пахло парфюмом и подчиняющей мужественностью. Как бы хотелось… Нет, нет!

Довольный Кормак притянул книгу и, открыв на нужной странице, артистично завел: