Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)
Может быть, они еще успеют спастись. Может, сумеют занять подобающее место при Повелителе и тем оградить себя и детей от его гнева. Шаткая неопределенность пугала больше всего остального.
Если взлететь туда, к небу, все покажется мелким и незначительным. Эти копошащиеся кучки людей вокруг замка и озера. Их еще мало, но завтра-послезавтра подтянутся еще отряды. Свои, наемники, предатели… и великаны, способный крушить горы, ядовитые говорящие пауки из лесов, оборотни, в горячке битвы едва способные отличить своих от чужих. Люциус догадывался, что Грейбек воспользуется ситуацией и обратит как можно больше молодежи. У него будет сто и одно оправдание, а Лорд не в том положении, чтобы порицать.
Сегодня, говорят, прорвались отряды авроров. Пока те, кто их пропустил, пытаются скрывать, но вскоре Повелитель вызовет их к себе, залезет прямиком в виноватые головы и хорошо, если не убьет, даст шанс самим погибнуть в бою. У него нынче рука потяжелела. Видно, безумие сжимает свои объятья и гонит, гонит к недостижимой цели.
В замке безопаснее.
Где-то сейчас Северус, дали ли ему какие-то указания?
Лорд будет осаждать замок не меньше пяти дней, которые потребуются для устрашения и подтягивания войск. Может и все семь.
***
– Скажите… – Гарри сглотнул. – Я никогда не спрашивал, но… Вы знали о нападении?
– Знал, – кивнул старик. – Я предпринял все меры, провел ритуал, помог поставить защиту, но твои родители доверились не тому человеку. Те же меры были приняты по отношению к Лонгботтомам, на всякий случай.
– Почему же вы не защитили Сириуса? Вы же знали… – начал Гарри.
Дамблдор очень строго прервал его.
– Не приписывай мне лишнего знания, я не всеведущ, мальчик мой. Даже Ремус поверил, а это что-то да значит. Сириус тогда вернулся из длительного пребывания в горячих точках и был, мягко говоря, не в себе. Мы были шокированы и отказывались верить, но доказательства… Сириус сам тогда был лучшим доказательством.
“Я убийца, я внук убийцы. Мы, кровные родственники, никогда не знавшие этого, должны будем сразиться друг с другом и убить, – думал Гарри отупело, раз за разом прокручивая в попытке осознать. – Жизнь уже не станет прежней. Цепочка случайностей и незнания…”
– Незнание хуже всего, – ответил директор хмуро. – Потому что последнее, что я должен тебе сказать, касается именно незнания.
Гарри слабо отмахнулся, показывая, что его теперь ничем не напугать. Он внук своего главного врага. Он убийца, темный маг, причина смерти многих людей. Хренов Избранный.
– Ты не спросил, что случилось с твоими бабушкой и приемным дедом, – тихо сообщил Дамблдор. – Джеймс остался сиротой в пятнадцать лет, когда темный орден вошел в силу, Том вернулся и приступил к изготовлению хоркруксов.
Поттер в ужасе поднял голову.
– Он что… и их?
Директор глубоко вздохнул и прикрыл глаза, будто прячась от обвиняющего взгляда.
– Чарлус был мне верным другом, лучшим соратником и одним из основателей Ордена Феникса. Дореа с самой свадьбы редко выходила в свет, а вернувшийся Том почему-то не искал ее, приняв весть о ее предательстве спокойно – прошло немало лет, его соратники долго не могли ее найти и писали, что она сбежала. Не знаю, остались ли у него чувства к ней или он отдал их хоркруксу, но, вернувшись, он ее больше не искал. У него был новый враг – Орден Феникса. Чарлус часто вставал ему поперек горла, и однажды лорд Волдеморт послал отряд Пожирателей уничтожить дом Поттеров вместе с семьей.
Дамблдор помолчал, переживая тот далекий момент, когда сова принесла письмо к Чарлусу обратно отправителю, как позже ему сообщили, что Чарлус и Дореа погибли.
– Я точно знаю, что сам Том был тогда в другом месте. Но он отдал приказ. Пожиратели разрушили защиту и выставили непроницаемый купол вокруг дома Поттеров, а внутрь пустили Адское Пламя, – его голос сорвался, пришлось откашляться. – У меня нет данных, знал ли он о том, что Чарлус Поттер женат на той, кого он любил. Где-то в глубине души я надеюсь, что нет, что это трагическая ошибка, что знай он, все пошло бы как-то иначе.
Голубые глаза встретились с взглядом Гарри.
«Когда вы встретитесь, ты напомнишь ему о событиях тех лет».
– А теперь, если я ответил на все твои вопросы… – директор снова прикрыл глаза и улыбнулся. – Завещание, юридически заверенное, лежит в шкафу. Думосбор я оставляю тебе вместе с еще некоторыми вещами, они тебе еще понадобятся. На краю стола пакет с записями – он твой, там исследования природы хокруксов и кое-что из указаний по их поискам. Воспоминания забери сейчас. В остальном… на этом мы закончим.
Гарри замер, почувствовав во фразе намек на что-то другое.
– Вы не можете просить сейчас, – воскликнул он, паникуя. – Я не готов! Назначьте другой день и… Прошу вас!
Дамблдор снова открыл глаза; в их глубине плескались боль, усталость и бесконечное облегчение.
– Мальчик мой, сегодня хоркрукс показал мне человека, чьей любовью я пожертвовал ради всеобщего блага… и который тоже добивался всеобщего блага, но другими путями. Я выполнил свою миссию, я рассказал тебе правду. Больше я ничем не смогу помочь.
Поттер качал головой, отчаянно жмурясь. Старческий вздох разнесся по кабинету.
– Пойми, я умираю. Моя смерть от проклятья будет мучительной. Разве ты хочешь видеть, как тот, кем ты восхищался, медленно лишается способности двигаться и ходит под себя?
Гарри содрогнулся от отвращения к видению и к себе самому. Дамблдор прав, как и всегда. Пора перестать быть подростком, пора перестать думать только о себе – куда это его привело? Сколькие погибли от его эгоизма? Он должен сделать это ради Дамблдора.
В конце концов, убивать ему не впервой. Хотя вот так, добровольно…
Директор, услышав эту мысль, блаженно зажмурился, улыбаясь. Гарри поднял палочку.
Дверь отлетела к стене, отброшенная потоком магии. Клубок темноты ворвался в кабинет и оказался непривычно румяным и тяжело дышащим Снейпом.
– Директор, Темный Лорд осаждает Хогвартс!
И замер, увидев палочку, направленную на Дамблдора.
***
Джинни только что закончила распределение отрядов АД на каждый из известных ей тайных ходов в Хогвартс. Гарри мог бы дать ей Карту Мародеров, но его самого никто не мог найти. Опять дела с Дамблдором, не иначе. Жаль, что нет Рона, он был бы хоть какой-то подмогой…
Пять человек из АД, кому она особенно доверяла, остались возле входа в Подземелья. Все понимали, что найдутся такие уроды, которые захотят «поговорить» со слизеринцами. Да и среди слизеринцев найдутся те, кому захочется сбежать к родителям. Нет уж. Какими бы виноватыми те ни были, в обиду их давать нельзя, это не по-гриффиндорски. Но и отпустить – не выход. Снейп куда-то делся, слизеринцев отводила МакГонагалл…
Джинни была рада, что не обязана сидеть в гостиной факультета, как все остальные, и чего-то ждать. Жаль, что Бена и Оливию пришлось отправить в Башню, но зато они, в случае чего, организуют младшие курсы не паниковать.
Почему Дамблдор все еще не вызвал Орден на совещание? И где вообще Орден?
Мимо проходили приведенные отряды авроров, неодобрительно или с любопытством косящиеся на АД. Их было немало, но орденцев среди них не было, не было и Кингсли, это беспокоило.
Может быть, что-то случилось? А им опять никто ничего не рассказывает.
Если Гарри появится вечером, его нужно расспросить, АД захочет узнать…
Но где же он?
***
Снейп замер.
– Что вы делаете, Поттер?
– Исполняю Нерушимую Клятву, – сосредоточенно и неприязненно ответил Гарри, облизывая губы и пытаясь призвать дрожащую руку к порядку.
Это необходимо, так? Это просьба, это клятва. Это милосердие.
Раньше брал жизни из-за спины, а теперь не можешь взять из милосердия? Верно Дамблдор сказал, жалость – худшая из всех зол.
Только вот не было такого, чтоб он искренне любил тех, кого убивал.
Что ж, начал спуск в пропасть – продолжай и не проси пощады.
– Опустите вашу палочку, – приказал Снейп зло, – и поясните, что здесь происходит.
– Не прерывай его, Северус, – выдохнул, поморщившись, Дамблдор. – Мальчик делает свое дело. Жаль, что ты оказался здесь сейчас.
– Что еще за дело? – прорычал Снейп, делая шаг к ним. – Пытается вас убить?
– Ты прекрасно знаешь, что я умираю, – отозвался директор. – Кто-то должен это сделать.
– Вы должны были приказать мне! – внезапно рявкнул Снейп, и его всегда бледное лицо пошло некрасивыми красными пятнами. – Я должен это сделать!
Дамблдор открыл глаза и прищурился; Снейп дернулся.
– Не лезьте ко мне в голову!
– А как я еще должен понять, почему ты так хочешь меня убить? – старик с трудом приподнялся в кресле. – Извини за отсутствие обычной деликатности, но мое самочувствие оставляет желать лучшего.
– Потому что вы виноваты в ее смерти! – отчаянно взвыл тот, но шага вперед так и не сделал.
– Лили или Леонарда? – уточнил Дамблдор; Снейпа от этих слов аж подбросило.
– Вы прекрасно знаете, что она была беременна! Вы уже сказали этому заносчивому ребенку, что у него мог бы быть брат?!
Гарри никогда не видел декана Слизерина в таком гневе. Гнев этот выглядел тем более жалко, что был старым, давним и много лет бессильным.
Его уже ничто не удивляло.
– Прекрасно. Мало того, что я внук Волдеморта, так у меня еще должен был быть брат, – он тоскливо рассмеялся; Снейп с ненавистью взглянул на него.
– Это не вся правда, Северус, – вздохнул директор. – Что же мешает тебе сказать вторую ее часть? Страх? Мальчику и так нелегко, а это знание ничего не изменит, но раз уж ты начал…
Декан Слизерина снова уставился на Поттера, и это был пронзительный ненавидящий взгляд раненого животного.
И молчал. Казалось, Дамблдора это развлекло – он слабо улыбнулся, не открывая глаз.
– Неужели ты всю жизнь ждал только этого момента, мальчик мой? Почему же не смог раньше? Чтобы гарантировать смерть Тома? Ты мог это сделать столько раз… Неужели не хватало смелости? Или жалости? Или ты руководствовался только благоразумием, как всегда?
Снейп молчал, тяжело дыша.
– Не сможешь, – констатировал директор. – Что ж, я сам. Вскоре после твоего рождения, Гарри, профессор Снейп сварил лучшее зелье Амортенции, какое смог, а потом встретился с Лили Поттер. Ее не могли найти несколько месяцев, пока она сама не появилась на пороге дома, не помня ничего с того дня, как пропала. Позже стало ясно, что она беременна. Джеймс решил ребенка оставить. Почему ты не пошел до конца, Северус?
Молчание можно было резать ножом.
Гарри казалось, он должен был ненавидеть Снейпа за то, что случилось тогда. Что горячая волна сейчас образуется в горле и опустится в живот, а палочка сама собой вскочит вверх, ведь это низко, это подло… Он ошибся.
На Снейпа было жалко смотреть. Он несколько раз пытался открыть рот, но все что у него вышло, это…
– Я не мог позволить себе.
– А похитить, опоить зельем – могли? – спросил Гарри, чувствуя только презрение. – Струсить – могли? А виноваты все вокруг, кроме вас, правда? У вас же все время так получается.
Он говорил медленно, словно во сне, а слова резали Снейпа будто ножом. Вот он стоит, грозный когда-то декан Слизерина… Жалкий трус, не доведший в жизни до конца ни одного поступка – ни злого, ни доброго. Не принявший ничьей стороны, не верящий ни во что.
Гарри отвернулся, встретившись взглядом с Дамблдором.
«Не осуждай его, мальчик мой, – подумал тот. – Иногда люди достаточно осуждают себя сами».
«Он ведь искренне считает, что должен вас убить, ведь вы не защитили их».
«Пусть сделает. Может быть, что-нибудь поймет, – глаза Дамблдора прикрылись. – Пусть моя смерть послужит ему утешением. Я снимаю Обет с тебя, Гарри Джеймс Поттер».
– Принимаю, – кивнул Гарри, подошел к старику и обнял, ощутив снова хрупкость и худобу. – Прощайте, профессор Дамблдор. Я прощаю вас и благодарю за все, что вы сделали. Идите с миром.
– Спасибо, мой мальчик. Выживи, построй этот мир заново, – слабо улыбнулся директор.
Сил на боль не осталось – слишком много смертей. Ничего, кроме пустоты.
Гарри, не оборачиваясь, вышел из кабинета и услышал вдогонку:
«Держите мою смерть в тайне до конца осады».
Это было мудро. У Дамблдора всегда были в запасе портключ до Хогвартса и лишний план.
***
Отзвуки неслись со всех сторон. Что такое? Он проверил весь дом от подвала до чердака, выгнал отсюда всех; кроме него, здесь никого не было.
Опять они не дают ему думать.
Сначала он думал, что знает их, по крайней мере, иногда ему так казалось, но потом хор стал слишком… насыщенным. Лучше не прислушиваться, они обретают плоть.
Почему именно ЭТО? Они знают? Смерть дает им ответы на все вопросы? Они мертвы, он не оставлял таких в живых. Только после смерти они становятся такими смелыми.
Одно слово.
«Грязнокровка!»
Они могли бы назвать его убийцей – это все равно, он носил проклятья как титулы с детства. Могли бы назвать тираном, деспотом, кровавым преступником, властолюбцем, бессердечным – не ошиблись бы, не обидели. Но нет.
«Грязнокровка!»
Слово кашляют стены дома, скрипят двери, пищат ставни, гудит кран с водой.
Нельзя прислушиваться. Иначе… Не успел.
«Грязнокровка!»
Это ты, Максимилиан? Конечно, ты, каким ты был в расцвете лет перед самой гибелью. Вы, Нортоны, все щеголяли фамильными клювами и глазами цвета вишнево-шоколадного пирога, который готовили каждое воскресенье, ему ли не знать, он обожал его. Ты пришел пожелать удачи?
«Грязнокровка!»
Зря надеялся. Все вы приходите к нему, только чтобы сказать это. Как будто и не было ничего другого. Уж ты-то должен помнить больше: как вы стащили самокрутки у твоего отца и курили, закашливаясь от едкого дыма, как он читал тебе отрывки из Макиавелли в вашем вишневом саду. Помнишь? Нет, не помнишь. Тебя давно здесь нет, ты призрак, пришедший напоминать ему, кто он есть. Но ты не прав.
Он Лорд Волдеморт, Наследник Слизерина.
«Грязнокровка!»
Опять то же. Уйди, ты давно умер, и он лишь смутно помнил, как. Куда все делось? Ты умер в бою, правда? Почему он не помнит? Он оставил свою боль в хокруксе, да? Он не мог с ней жить?
«Грязнокровка!»
Нет, только не ты. Ты этого никогда не знала, не могла знать. Для тебя он всегда был непогрешимым наставником, духовным отцом. Ты исповедовалась ему и мечтала дать в руки своего сына. Почему ты говоришь ему это? Ты не веришь в его победу?
«Грязнокровка!»
Опять, опять. Он не нуждается в сне, но нуждается в отдыхе, вы мешаете ему. Вы настигаете повсюду. Как бы там ни было, вы хотите стать ему врагами, но он все равно одержит победу.
Он Лорд Волдеморт, величайший маг века, и новый век он встретит покровителем Британии. Как Оливер Кромвель, как Отто фон Бисмарк в короне кайзера, как Иоанн Ужасный.
Вот вы и исчезли. Он зол на вас.
Хогвартс падет перед ним ниц и станет новым оплотом его господства. Дети внемлют ему, узреют истинную свою роль в истории и пойдут за ним, заменив трусов, что служат ему теперь.
Он исполнит свою волю.
Он Лорд Волдеморт. Никто, даже Дамблдор, ему не помешает.
***
– Получили, что хотели? – тихо спросил Гарри, присевший в нишу окна.
За окном горели по-зимнему далекие звезды, а в Хогсмиде загорались огни вражеского лагеря. В такую ясную ночь не должно быть войны. В такие ясные ночи умирают только своей смертью, от усталости. В такие ночи нельзя предавать.
Снейп посмотрел туда, за холодное стекло, чувствуя потерю чего-то важного и не умея объяснить ее даже себе.
– Да, Поттер, – бросил он раздраженно.
У него тряслись руки и никак не хотели успокаиваться. Но он сделал свое дело. Исполнил давнее обещание. Он отомстил. Что не так?
– Посмотрите на меня, Поттер, – сдался, наконец, он. Не сдался бы никогда! Но внутри разливался странный холод, который чувствуешь, стоя во вьюжном зимнем поле, не чая выжить. И даже потеря лица стала такой мелочью перед этим холодом, что Снейп закутался в мантию в тщетной попытке согреться и взмолился:
– Неужели вам трудно? Посмотрите на меня, негодный мальчишка!
Зеленые глаза по-прежнему хранили цвет глаз Лили. Но более в них от нее не осталось ничего. Не было веселой зелени весны, которая принесет победу и новую жизнь.
Там не было даже того, прежнего, дерзкого и безрассудного мальчишки.
– Все приходят к одному, профессор Снейп. Вы пришли к тому же, к чему пришел и я. Оказывается, не становится легче от мести и прощать не получается. Тем более, если дело касается детских обид, которые давно пора забыть.
– Ваша мать не была детской обидой, Поттер! – рявкнул Снейп. – И не смейте касаться этой темы!
– Она моя мать, а это побольше чем любовь мужчины и женщины, – отрезал Гарри.
Снейп замолк. Кажется, стало только холоднее.
– Вы ее любили. А Дамблдор не защитил их, потому что не всеведущ, а они доверились не тому человеку, – Поттер смотрел исподлобья, без обычной ненависти.
Снейп впервые понял, что сильнее, чем ненависть, ранит презрение. Глубокое, сильное, замешанное на жалости к неудачнику.
– Дамблдор был человеком. И он тоже совершал ошибки.
– Как вы можете, когда речь идет о вашей матери! – закричал Снейп, забывая про то, что перед ним всего лишь мальчишка. Дрожь по-прежнему била его, а холод неясного происхождения проникал внутрь.
– Да выслушайте вы наконец! У меня к Дамблдору намного больше обид, знаете ли! Я мог бы обвинять его во всем подряд, включая смерть Сириуса! Но я простил ему смерть родителей, не просто красавицы Лили, а смерть моей мамы и моего папы, мои несостоявшиеся полеты на игрушечной метле, собаку и какао по утрам! Простил ему даже то, что он в угоду тщеславию упустил шанс не дать моему деду стать Волдемортом! Простил смерть приемного деда и бабушки! Простил то, что он не сказал! Потому что он не знал! Он слишком многого не знал!
– Когда вы пришли в школу, он уже знал все! Это я узнал только недавно!
Гарри неожиданно перестал кричать и только вздохнул.
– Он знал, что будет, если я узнаю. Мне было плевать, кем становиться. Лишь бы только подальше от Дурслей. Он понимал, что узнай я об этом, первая же встреча с Волдемортом обернется моим переходом на его сторону. Так могло бы быть. Мне было совершенно плевать, как жить, только бы рядом был кто-то родной и любящий. Потом дед бы узнал правду сам или от Дамблдора. Он ведь умеет искать… всегда умел. И мне пришлось жить так.
– Дамблдор святой, вы считаете? – собирая остатки достоинства, спросил Снейп самым язвительным тоном, на который был способен.
– Нет, и за это я люблю и уважаю его еще больше, – кивнул Поттер. – Скажите мне, осталась ли у вас в жизни еще что-то, ради чего стоит влачить ваше жалкое существование?
Как мысли читал, негодный заносчивый мальчишка, еще больше похожий на своего папашу…
– Поттер, не смейте… это не ваше…
– Помните, вы сказали мне когда-то: «Слава это еще не все, верно, мистер Поттер?» Скажите мне, профессор Снейп: ведь умение сварить зелье любви – это ведь еще не…
– Замолчите! – рыкнул тот, делая неосознанный рывок в сторону Гарри. – Вы не знаете, о чем говорите!
– Я знаю, – тихо сказал Поттер, даже не поднимаясь. – Я не знаю, зачем вы убили его. Потому что вы и сами не знаете. Я чувствую только, что вина никуда не ушла и вряд ли куда-нибудь уйдет. Вы тоже участвовали в этом.
– Не смейте! – сорвался бледный до синевы Снейп. – Если бы…
– Сколько всяких «мог бы» в вашей голове, а «сделал» только одно. Спасая меня, думали искупить… – он безжалостно хмыкнул. – Вот он я, в таком во мне нуждается мир.
– Я любил вашу мать, Поттер! – сказал он и, кажется, снова принялся искать в его глазах отблеск тех, давно забытых.
– Если бы она осталась в живых, – губы Гарри дрогнули, – для вас не изменилось бы ничего.
– Откуда вам знать, откуда…? – прошептал Снейп, сползая по стенке, сгибаясь под грузом своих воспоминаний, своей вины.
– Я слышал то, что слышали люди, я видел то, что видели их близкие. Я знаю, что тьма в вас навсегда убила ее любовь.
Поттер тяжело поднялся и ушел в кабинет, даже не посмотрев в сторону декана Слизерина, жавшегося к стенке и дрожащего. Там был не профессор Снейп. Там уже давно был только обиженный подросток Северус, который так и не научился прощать.
Гарри был последним, кто его видел. После окончания войны его имя возглавляло список без вести пропавших.
Мавр сделал свое дело, мавр может уйти.
***
Когда Минерва МакГонагалл и трое авроров добрались до кабинета Дамблдора, Хогвартс закончил последние приготовления к обороне, ощетинился заколдованными стражниками, расцвел хищными растениями и слегка подрагивал маревом защитного купола.
– Мятные пастилки, – буркнула женщина и, подобрав мантию, резво взбежала по лестнице, неся важные вести и надеясь, что директор уже связался с Орденом Феникса.
В дверях кабинета ее прыть отчего-то закончилась, и Роберт Бэйли уперся в ее спину.
– Мадам, что слу… – начал он, но профессор шумно выдохнула и шагнула внутрь кабинета, будто каждый шаг давался ей с трудом.
– Быть не может, – не удержался Бэйли. – Как?
– Твою мать, – выругался менее сдержанный Лоуренс, привыкший с оперативниками не церемониться.
Дамблдор, восседавший в кресле, был абсолютно и окончательно мертв, хотя его поза ничем этого и не выдавала, но Бэйли насмотрелся на мертвецов. Сидящий рядом с ним подросток поднялся, глядя на авроров пустыми от шока глазами, и оказался Гарри Поттером.
Минерва схватилась за сердце, подбежала к Дамблдору и протянула руки, будто надеясь разбудить, но отдернула, сделав верный вывод.
– Поттер, – проговорила она сдавленно, – что здесь произошло?
Тот повернулся, скользнув по ней взглядом:
– Завещание на столе, – и замолчал.
– Enerveit! – бросил Бэйли, и, кажется, подросток оживился, но всего чуть; хорошо, шок не такой сильный, можно допрашивать. – Как это случилось? Давно?
– Не знаю, – неясно на что ответил тот. – Это проклятье, рука.
Лоуренс подошел к трупу директора и осторожно осмотрел руки, не касаясь.
– Мальчишка прав, – проговорил он. – Класс не определю без эксперта, но проклятье давнее, неотвратимое и его удерживали. Ты знал?
Поттер поднял на него взгляд и кивнул.
– От таких проклятий не умирают… чисто, – пощадил ребенка Бэйли.
– Завещание там, – снова повторил Поттер, как будто это что-то объясняло.
Может и объясняло.
На столе, в самом углу, в плотной папке обнаружились конверты. «Завещание Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора», «Гарри Поттеру лично в руки», «Поручения для Минервы МакГонагалл», «Письмо». Дженкинс, заместитель Главного Аврора, имевший больше опыта общения с бумагами, оттеснил их и взялся проверять завещание. Несколько раз он щурился на печати и даже достал из-за пазухи очки.
– Все верно, – вынес вердикт он. – Юридически заверено месяц назад в Министерстве. Все законно, эти бумаги можно передать адресатам. Кроме письма, оно для всех. Завещание должно быть оглашено в присутствии Ордена Феникса.
– Где мы его сейчас возьмем? – проворчал Бэйли, глядя в окно, за которым светились костры Пожирателей, пока редкие, но что будет завтра.
– Они прорвутся, когда мы им сообщим, – упрямо поджала губы МакГонагалл.
– Как вы им сообщите? Сов ловят, не дошло еще ни одного сообщения, а родители после того, что случилось в Министерстве, наверняка пишут скопом! – проворчал Бэйли.
– Интересно, что Он им отвечает? – Дженкинс потер переносицу. – Какого рода дезинформацию распространяет?
– Какая разница? – огрызнулся Лоуренс. – Наше дело – держать осаду. Неизвестно, сколько ресурсов у нас в распоряжение и не нападут ли они завтра…
– Хогвартс не сидел без дела! – прервала их декан Гриффиндора, воинственно вздернув подбородок; МакГонагалл несколько робела от их напора, но отваги ей было не занимать. – И без профессора Дамблдра не погибнет!
– Он просил держать его смерть в секрете, – ровно вмешался в разговор Поттер. – Это деморализует наших и поможет осаждающим. Нельзя.
Все четверо уставились на него, будто только теперь вспомнив. Дженкинс сверился с бумагой и добавил:
– Дамблдор оставил распоряжение звать его на все собрания и признать за ним право голоса, потому что “часть ответственности за победу лежит на его плечах”, – процитировал он.
Двое авроров синхронно возмущенно хмыкнули.
– А поконкретнее?
– Ознакомьтесь, – протянул им бумагу Дженкинс; он тоже робел перед грубоватыми коллегами, хотя и был выше их по званию. Во-первых, он занимался административной работой, то есть был офисным червем в их глазах, а во-вторых, ему и самому в этой ситуации хотелось отдать ответственность кому-то более смелому.
– Где Гестия Джонс? И Кингсли? – снова подал голос Поттер.
Авроры переглянулись.
– Мисс Джонс патрулирует с остальными, а мистер Шеклболт… – Дженкинс замялся, – погиб при исполнении задания.
– Пожертвовал собой, чтобы не дать им архив, – закончил Лоуренс и снова вчитался в бумаги.
Все эти юридические экивоки были ему глубоко непонятны. Дети не воюют и точка. Гарри Поттер – ребенок, значит, будет сидеть здесь, со всеми. Мало ли что говорят, Избранный – не Избранный… Его бы воля, он бы его прогнал.
Поттер поднял на него взгляд зеленых глаз, полный тяжелой печальной насмешки, будто знал, о чем тот думает.
– Если бы вы делали то, что делал я, вы бы не считали меня ребенком, – проговорил он ни к кому конкретно не обращаясь, но Лоуренс вздрогнул.
– Позвольте-ка, мистер Поттер, что это за пункт о том, чтобы разрешить вам покидать Хогвартс? – поправил очки Дженкинс.
– Это связано с Волдемортом, – обронил тот. – Мне нужно найти несколько предметов, без которых не получится его убить.
Авроры снова переглянулись, одинаковое недоверие в глазах. Дамблдор придумал ему квест? Что за игры? Заметив это, профессор МакГонагалл выпрямилась и воинственно прищурилась.
– Я запрещаю что-либо решать до визита Ордена Феникса.
– И как вы с ними свяжитесь, повторяю? – язвительно выспросил Лоуренс; Бэйли не был так категоричен.
Заместитель директора по-кошачья фыркнула и направилась к камину.
– Если вы его разблокируете… – начал Лоуренс угрожающе.
– Что, сюда хлынет поток Пожирателей Смерти? – вернула ему яд профессор. – Вы плохо себе представляете систему защиты Хогвартса. Пройти они не пройдут, но канал связи защищен.
В течение тридцати минут вопрос был решен: Грозный Глаз, ждавший этого вызова в Норе, активизировался и пообещал привести всех в течение суток, упомянув некоего Аберфорта, который «утопит ворчанием, но поможет».
– Можете идти отдыхать, мистер Поттер. Мы позаботимся о теле, – отдала распоряжения профессор МакГонагалл; ее взгляд, обращенный на тело Дамблдора, таил горечь утраты, но она не собиралась сдаваться.
Обессилевший Гарри кивнул и поплелся в Башню, прихватив свой конверт. Ему необходимо было многое решить и о многом подумать.
***
Панси, поджав ноги, сидела в гостиной Слизерина в обнимку с книгой, которую не могла читать. Это все равно было лучше, чем носиться туда-сюда как Нотт, пытаться взломать ход, как Тим Эйвери, плакать, как Милли, или шляться где-то, как Малфой.
Хотя, пожалуй, Малфою сейчас было полегче – он знал больше других.
Давно пора было помириться с ним, она знала, что ему не хватает той поддержки, которую могла дать только она – равная ему во всем, – но не могла. Потому что либо он сам поймет всю несостоятельность своих обид, сам повзрослеет и осознает… либо даже начинать не стоит.
С другой стороны, Панси себя не обманывала – она видела его задумчивый взгляд, ловила эти неосознанные движения в ее сторону, оборванные из дурацкой малфоевской гордости, но молчала.
Она не собиралась брать назад своих слов о том, что Малфой таков каков есть – и потому влюбится он один-единственный раз, но так, что вывернет все кости, потому что не быть его любви легкой и простой. Найдет ведь самого неподходящего человека…
Жаль Дафну. Так жаль, что слезы наворачиваются, и лишь упрямство удерживает их внутри. Дафна – последний человек, кого должна была тронуть эта война. Ну какой же она Пожиратель? Она – будущая жена и мать, тихая, покорная, ласковая… была. Паркинсон упрямо выдохнула и сморгнула наворачивающиеся слезы. Нужно было подумать о насущном.
Где Снейп? Без него они заперты в Хогвартсе и не могут уйти к родителям. У Панси осталась только мама, каково ей там, в холодном поле, одиноко смотреть на огни Хогвартса и понимать, что придется убивать может быть, и детей? Каково ждать знака, которого не может быть? Каково расплачиваться за ошибки родителей и мужа?
Семья на Слизерине – все. Но и расплачивается за ошибки одного тоже вся семья. Даже за ошибки, совершенные десятки лет назад.
Обстановка стояла напряженная. Уйти сами не могли, ход заперт, только Снейп мог провести их сквозь купол. Сделать ничего нельзя, иначе Орден Феникса быстро заклеймит их предателями и тогда ждать расправы от всего Хогвартса, не явной так тайной. Поттеровская армия наверняка захочет поучаствовать, там многие их ненавидят…
Что врать себе, их ненавидят все. Они сами тому виной, прошлое их семей.
Им, тем, другим, проще – от семьи можно отказаться, ведь свои личные заслуги, честь друзей… Слизерин судят так, как судили много лет назад.
Если Снейп не придет, им придется ждать здесь всю осаду. Им не позволят выйти до последнего, никто.
Но где же он? Отбыл по заданию Повелителя, наверняка. Теперь его сочтут предателем и не дадут появиться. Но где смысл?
Как бы над ними не учинили расправу в его сопутствие…
Может быть, отсидеться тут лучше? Может, в кои-то веки не им убивать не по своему желанию?
Может, Тони все-таки дождется ее? Все-таки будет семья, счастье?
Может?
***
Гостиная ульем гудела еще час назад, когда Гарри прошел сквозь нее, и толпа гриффиндорцев расступалась. Эти были и свои, и чужие – не АД, не друзья, так, кто-то ближе, чем большинство. Они бы и хотели что-то спросить, но так и не отважились, глядя ему в лицо и понимая, что не услышат ничего хорошего, что не имеют морального права высказываться. К их чести, многим было стыдно.
Гарри прошел в спальни в тишине. Спальня была пуста – все ее обитатели отдавали свое время АД и патрулировали коридоры. Вскоре предстояло объясняться с ними и врать, много врать, умалчивать, таить.
«Дорогой Гарри.
Это письмо важно, потому что я наверняка не смог сказать всего. Самое важное, конечно, обязан был успеть, да и воспоминания не оставили простора для оправданий или сладкой лжи… Я хотел бы никогда не говорить тебе подобного, никогда не требовать принять и смириться с этим, но увы, я и так тянул слишком долго. Пойми меня и прости.
В папке с записями ты найдешь все мои размышления и исследования хокруксов, которые помогут тебе найти их и уничтожить. Я надеюсь, это тебе поможет. Я также оставил тебе Думосбор – это мой личный артефакт, насчет меча все несколько сложнее. Отдать тебе его в пользование я не могу, поскольку он мне не принадлежит, но я оставлю тебе полномочия для временного пользования Шляпой, из которой ты можешь его достать.
