Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)
Личико Астории порозовело от гнева и стыда, она бессильно фыркнула и хлопнула дверью.
Всего год разницы, а как сложно общаться! Дафна продолжила заворачивать книгу, обдумывая, почему, например, они не дарят друг другу просто сладости или «Сто магических проделок», или, на худой конец, «Сказки Барда Биддля». Почему не всю эту веселую чепуху, которую читают на ночь или с помощью которой пакостят те же гриффиндорцы?
Да потому что нет у них больше времени это читать. Потому что приходится учиться выживать в экстренных ситуациях. Потому что они ничего не могут с этим сделать. Это сестра уверена, что они заняты аристократическими делами с загадочным Темным Лордом, а Темный Лорд – это просто великий волшебник и большой меценат, влиятельная личность магического мира. «Тот-Кого-Нельзя-Называть» из газет – вовсе не он, если, конечно, Тори вообще читает газеты, а не только справочники по косметическим заклинаниям и не журналы для ведьмочек. Еще Астория почему-то уверена, что пару Драко должна была составить именно она: якобы, она больше подходит аристократам Малфоям, а еще она блондинка, а значит, их фамильная черта будет сохранена.
Иногда Дафна почти завидовала сестре – ее неведению, ее увлеченностью мелочными проблемами.
Но хватит об этом. Завтра Рождество, и все проблемы нужно забыть, потому что на улице выпал снег, потому что они пойдут в магазин Чудес Дроссельмайера, где купят все, что захочется, и обязательно прокатятся на санях, посетят мессу, съедят рождественскую индейку и будут радоваться.
Кто знает, сколько еще радости им осталось.
***
В Кэнери Уорфе каждое дерево сверкало так, будто тысячи светляков устроились на нем на веки вечные. Идея провести рождественское утро на катке (на маггловском катке!) принадлежала Драко и была воспринята с молчаливым любопытством.
– В последний раз мы были здесь… когда, дорогой? – Нарцисса, легко стоящая на коньках, румяная от морозца, в своем сером пальто смотрелась девчонкой, вновь вставшей на лед: первые две минуты она только и делала, что вертелась и так, и эдак, будто всю жизнь занималась фигурным катанием.
– Ох, – Люциус, которому наклоняться было уже не так легко, несмотря на худощавость, поднял голову от зашнурованного конька и задумался. – Когда Драко устроил скандал, мол, ему с нами скучно, и он проведет рождественскую неделю у Крэббов. Сколько тебе тогда было?
Драко смутился, но многозначительно хмыкнул: теперь-то он прекрасно видел, каким капризным гаденышем тогда был.
– По-моему, двенадцать. На самом деле мы собирались, чтобы запланировать травлю Поттера и его дружков, – признался он.
– Ого! – Нарцисса фыркнула и переглянулась с закатившим глаза мужем. – Мы-то думали, это спонтанные идеи. Дорогой, тебе помочь?
– Не надо, – Люциус шумно вздохнул и тяжело поднялся на ноги; ноги, впрочем, тут же предательски начали подрагивать, пришлось Драко и Нарциссе его ловить под руки.
Все трое даже не замечали магглов вокруг или искусно делали вид. Никому не хотелось думать о плохом в Рождество, да и Повелитель закрывает глаза на некоторые вещи. Драко понимал, почему: чтобы держать семьи в повиновении, сплоченными и неделимыми, нужно не только связывать детей браками, но и давать проводить вместе как можно больше времени, чтобы цепляться друг за друга еще сильнее. В чистокровном мире это важно. Как говорится, кровь – не водица.
Драко спешно прервал поток мыслей, чтобы не портить такое прекрасное рождественское утро. В эти часы с родителями он был абсолютно и непередаваемо счастлив.
Многие в те краткие часы были счастливы.
Например, Оливия Грей и Бен Китон, которых привели в зимнюю «Страну Чудес» Гайд-парка, чтобы увидеть фестивали, выпить горячего какао, побродить по волшебным лабиринтам из льда и, конечно, покататься на каруселях. Сидя на качающей кабинке огромного колеса, они разглядывали Лондон внизу.
– Почти на самом верху, – выдохнула Оливия. – А давай закричим!
– Зачем? – опасливо поинтересовался Китон.
– Поздравим всех с Рождеством, конечно, – шапка Оливии сползла на спину, и рыжие кудри растрепались.
– Давай, – обреченно вздохнул Бен.
– С Рождеством, Лондон! – завопила та так внезапно, что мальчик едва не подпрыгнул. – Мы тебя любим! Теперь ты.
– Не могу, – Китон насупился и покачал головой. – Это глупо.
– Это здорово, – она взяла его за руку и пожала ее. – Тогда давай вместе! Эй, Лондон!
– С Рождеством! – завопил Бен, зажмурившись.
Из нижних кабинок им кто-то отозвался, весело махали руками другие дети.
У семейства Лавгуд вместо елки в гостиной стояла пышнохвостка хамелеоновая в бумажных фонариках, и Луна пила в кресле травяной чай, читая книгу, когда раздался стук в дверь. За ней стоял Невилл в нелепой шапке с помпоном и с подарком в руках; Луна улыбнулась и молча пошла наливать чай во вторую кружку. Невилл оставил подарок на столе и прислушался к мерному бормотанию отца Луны наверху – кажется, тому не нужны были пояснения, кто этот гость и что ему надо. Луна все так же молча отдала ему кружку и развернула свой подарок, засияв.
Этим двоим, казалось, вообще не нужны были никакие слова.
Гермиона рождественское утро провела дома, в последний момент сбежав от Уизли еще накануне. Она и так слишком мало видела своих родителей, к тому же, не хотела видеть Рона после того разговора. Ей о многом надо было подумать, и родная постель, мягкие игрушки и знакомые книги на полке очень этому способствовали. Вчера она весь вечер колдовала веселые и красивые иллюзии для родителей, чтобы не отвечать на их точные и тревожные вопросы. Ее никто ни о чем и не спросил.
Только утром в комнату бесшумно зашел папа с чашкой горячего шоколада, уселся на краешек кровати, поправил очки и попросил:
– Мы с мамой понимаем, что у вас есть секреты, но ведь… – он на секунду замолчал. – Но ведь тебя вовсе не волшебные беды гложут, правда?
Гермиона намеревалась улыбнуться как можно беззаботнее и рассказать про отличные оценки; поняла, что не сможет достоверно изобразить веселье, подумала о том, чтобы ограничиться усталостью, но папа вдруг отставил шоколад, пододвинулся и крепко стиснул ее в объятьях.
Гермиона разрыдалась, и слова полились из нее водой.
И ей тоже было в этот момент хорошо, прекрасно и легко.
А во дворе Норы семейство Уизли и Гарри заканчивали горку.
– Готово! Гарри, давай вместе! – крикнул Рон, заканчивая ровнять скат. – На счет три. Раз, два…
Aquamenti и Glacio прозвучали почти одновременно, идеальный скат горки засверкал свежим слоем льда, и Джинни, заскочив наверх, с хохотом скатилась с нее прямо стоя, сбила с ног не успевшего отойти Гарри, и оба долго валялись в снегу.
Мистер и миссис Уизли, только что вышедшие из дома, тоже решили прокатиться, охая, ахая и смеясь.
– Давай, братец Дред, покажем им, как надо, – завопил Фред, таща за собой Джорджа и включаясь в игру.
– Эгей, братец Фордж, что они знают о заклинании ускорения?
С заклинанием ускорения вышла накладка: длины горки не хватило, и оба великовозрастных рыжих ребенка улетели прямиком на замерзшие грядки, на которых когда-то росла репа. Правда, быстро реабилитировались, парными водно-заморозочными заклятьями протянув скат до тех самых грядок.
– Пойдем! – позвал Билл, потянув Флер за руку.
– Я не готова к таким… ‘азвлечениям, – заявила та и завизжала, барахтаясь на руках у мужа.
Уехала, в итоге, дальше всех, хоть и вперед головой. Впрочем, отряхнувшись, она даже не обиделась, а коварно запустила в Билла снежком, после чего в развлечение включились все.
Рождество присыпало беды и горести сверкающим снегом, позволяя видеть лишь праздничный блеск и ажурные бока снежинок.
Но на третий день после Рождества потеплело, и снег растаял.
***
Коттедж Паркинсон на самом деле назывался Паркинсон-холлом; это было большое каменное строение в стиле, копирующем Средневековые стандарты. На самом деле дом перестраивали совсем недавно – лет двадцать назад; со всех сторон его окружали отапливаемые теплицы и оранжереи. Семейство Паркинсон владело сетью аптек и зельеварен (в магическом мире это практически одно и то же), часть ингредиентов выращивалась прямо здесь, чтобы сэкономить на поставках. Мистер Протеус Паркинсон (сокращенно Тео) занимался непосредственно аптеками, а миссис Алиссандра Паркинсон – теплицами и оранжереями. На самом деле, конечно, не она сама – у Паркинсонов был самый большой штат домовых эльфов, три семьи, две из которых работали с растениями.
По сравнению с Малфой мэнором прилежащих территорий у Паркинсонов почти не было, антиаппарационный барьер захватывал всего ничего; но Драко, конечно, об этом не думал. Его путешествие было значительно короче – поместья были связаны частной каминной сетью.
Снег растаял, и все проблемы снова показались из-под праздничной обертки. Драко думал рассказать все Панси – в конце концов, ему было просто не с кем больше разговаривать о таком. Старая подруга, бывшая девушка, Панси знала и понимала его как никто. Ему требовалась ее поддержка – молчаливая, серьезная, разумная. Слишком много секретов, слишком большой груз.
Поначалу он думал послать сову, но отбросил эту мысль – в Паркинсон-холле он был желанным гостем для любого из членов семьи, включая семилетнего малыша Париса – брата Панси. Да и такие вещи лучше рассказывать напрямую.
У всех семей свои традиции: Малфои предпочитают оставаться блондинами, Блэки предпочитали жениться на членах своего клана, у Паркинсонов все носили греческие имена, хотя следов греческой крови уже не найти. Где там они затерялись, в каком веке и поколении…
Вышагнув из камина и даже не отряхнув мантию, Драко огляделся, готовясь поприветствовать семейство подруги, но никого не обнаружил.
– Эй! – позвал он и перед ним тут же с хлопком появился домовик, похожий на всех прочих их породы: лопоухий, большеглазый, в полотенце с гербом семьи.
– Мистер Малфой желает видеть хозяев? – осведомился он и тут же помотал головой. – Хозяин и хозяйка вместе с молодым мастером Парисом уехали развлекаться в Лондон.
– А Панси? – нетерпеливо спросил Драко, расхаживая по гостиной, все еще полный решимости поделиться всем, что случилось за это время.
– Мистрис Персефона в своей комнате и никого туда не пускает, – сообщил эльф; Малфой отмахнулся.
– Мне можно, – и быстро прошел к лестнице.
Эльф мгновенно возник на верхней ступеньке.
– Никого не велено пускать, – упрямо потряс ушами он.
– Панси давала мне допуски, – Драко нахмурился, вспоминая специальную формулировку, обозначающие пределы допустимого для гостя, которую дала ему подруга когда-то. – Ты не можешь меня не пропустить. «В этом доме тебя ждут как члена семьи», тебе это о чем-то говорит?
Эльф грустно поник ушами и покосился на дверь хозяйкиной спальни в конце коридора второго этажа. Долг перед всей семьей требовал пропустить гостя, долг перед молодой хозяйкой – не пускать. Тот, что перед всей семьей, был важнее, но…
Не дожидаясь решения домовика, Драко оттолкнул его с дороги и прошел в коридор; однако не успел он дойти до двери, как та распахнулась и навстречу ему вышла сама Панси…
В коротком шелковом халате, из-под которого выглядывала кружевная сорочка. Драко замер, с трудом поднимая глаза от голых ног к лицу подруги.
– Что происходит? – насторожился он.
– Тебя не учили, что вламываться нехорошо? – окрысилась Паркинсон так откровенно, что внутри Малфоя закопошился червячок сомнений; что-то точно происходило. И было оно там – за дверью комнаты Панси.
– Ты дала мне все допуски сама, – ответил он, делая шаг вперед; Панси не отошла.
– И уже жалею об этом, потому что такта в тебе – ноль.
– Дай пройти, – Драко замер в шаге, косясь на дверь, за которой происходило какое-то шевеление, и достал палочку.
– Нет, – отрезала та. – Атакуешь заклинанием? – ее темная бровь насмешливо изогнулась.
– Проще, – огрызнулся Малфой и, бесцеремонно оттолкнув ее, походкой уверенного в своем праве человека вошел в комнату, держа палочку перед собой.
Дерьмо.
Возле разворошенной постели стоял парень лет двадцати – русые волосы, большие голубые глаза. Успел натянуть только штаны.
Драко облегченно выдохнул и опустился на мягкий пуф, махнув парню, чтоб расслабился.
– Вот дерьмо, извини, я думал, тут что-то страшнее, – сказал он вошедшей и сложившей руки на груди Панси.
– Он – тоже? Как ты? – спросил «гость», с откровенной неприязнью косясь на палочку, которую Драко все еще держал в руках, забыв убрать.
– Да, – Паркинсон опустила глаза. – Мой сокурсник по школе, про которую я тебе рассказывала.
Малфой наоборот, поднял на них прищуренные глаза, снова напрягаясь – что-то ему во всем этом не нравилось. Судя по жесткому лицу Панси, она не собиралась ничего скрывать.
– Он был среди тех… когда вы…? – глаза юноши загорелись, кулаки сжались, и Малфой задержал палочку в руках, перетекая в боевую стойку; Панси кивнула, не поднимая глаз
– Кто он? – требовательно спросил он у Паркинсон. – Откуда?
– Энтони Дейн, – сквозь зубы процедил тот. – Как это вы называете? Такое мерзкое слово?
Он помолчал, на скулах заиграли желваки, в глазах – ненависть.
– Маггл, – закончил, будто опуская лезвие гильотины.
Драко снова упал на пуф, с недоумением, переходящим в ужас, переводя глаза с Панси на маггла, Энтони Дейна.
Маггл. Мерлиновы потроха, маггл в постели Панси Паркинсон. Невозможно!
Малфой, конечно, считал себя прогрессивным – в конце концов, ему нравился мир магглов, он искал в нем что-то противоположное их миру, находил в нем свою магию, думал о побеге в него, купался в свободе и незаметности, но…
Но ему бы и в голову не пришло лечь в одну постель с магглой! Это же… это…
Он встретился с темными глазами Панси, в которых полыхала решимость пополам с гневом.
– Вот так это и случается, Драко, – бросила она тяжеловесно.
– Как ты дошла до… – Малфой махнул рукой в сторону этого… этого… – Паркинсон улыбнулась так, как умела она одна: многообещающе и жестоко одновременно. Весь ее вид – эта кружевная сорочка, струящийся шелк, распущенные отросшие до плеч волосы, – не вязался с выражением ее лица. Такое лицо бывает у обреченного, но не раскаявшегося человека, который плюет в лицо обвинителям.
Драко прикрыл глаза рукой. Морганова отрава, да как можно было успеть разглядеть, наверняка она его еще и вытащила оттуда; а успела ли семью или… Он спешно задавил в себе эти сочувствующие мысли и взглянул на Панси снова. Ее взгляд замер на присутствующем маггле, и Малфой с отвращением и удивлением увидел в этом взгляде знакомую по отцу и матери спокойную любящую нежность. Была ли ответная, он и смотреть не стал. Ситуация была откровенно дерьмовой для всех участников.
В тишине прозвучал звенящий голос Паркинсон:
– Я знаю тебя очень давно, – она прищурилась, – и клянусь тебе, Драко, когда ты полюбишь кого-то по-настоящему, это будет самый неподходящий человек на свете. Но ты будешь любить его – так, как никого другого, пойдешь против всех и против себя, пройдешь через унижение и холод. Потому что мы с тобой похожи, и у тебя не будет по-другому. – Панси на секунду замолчала и, словно отмерив последний удар, закончила: – Ты узнаешь, что это такое – любить не того, кого положено.
Малфой замер, оправляясь от почему-то ударивших слов, встряхнулся и огрызнулся:
– Пророчества ситуацию не меняют. Где ты его… – он брезгливо покосился на маггла, – взяла?
Маггл негодующе открыл рот, чтобы ответить, но Панси покачала головой и сделала шаг, взяв его за руку.
– Он был в одном из тех домов, которые мы сожгли по приказу Лорда, – выплюнула она титул, словно ругательство. – Хочешь наступить своим мнением на мою личную жизнь? Не выйдет. Я плевала на все это, когда пустила его в свой дом, когда заставила эльфов поклясться молчать, когда решила отказаться от всего этого дерьма во имя того, чтобы найти свою дорогу. Ты ведь тоже был у Дамблдора, Драко, не мог не быть, разве тебе он не сказал? Мы сами выбираем свой путь.
– И ты выбрала, – пробормотал Малфой и покачал головой в бессилии. – Как ты собираешься скрывать это от Повелителя?
– Окклюменция. Тони, не мог бы ты пока выпить кофе или поесть? – мягко, непривычно женственно попросила она и потянулась поцеловать Дейна; тот был выше нее почти на голову.
Маггл неохотно кивнул, чмокнул ее, покосившись на залетного блондинчика, захватил футболку и, бросив последний ненавидящий взгляд на Малфоя, вышел. Драко надеялся на то, что когда ЭТОТ уйдет, Панси станет похожей на знакомую ему, но ошибся. Перед ним возникла разъяренная фурия.
– Ты дерьмо, Малфой, как ты мог считать, что имеешь право лезть ко мне в жизнь?! – прошипела она, и Драко растерялся.
– Я же сказал, доступ…
– Это формальность для эльфов, а не позволение заходить ко мне в спальню! Ты мог бы хоть задуматься!
Тот мгновенно подскочил с пуфа и вызверился.
– Я пришел к тебе, чтобы поделиться тем, что не знает никто, довериться тебе! Но теперь вижу, что доверием тут и не пахнет! Счастья и удачи в маггловском мире. Кстати, когда ты туда собираешься – прямо сейчас или когда Повелитель подчинит себе их мир и сделает их рабами?
Не дождавшись ответа, он вылетел в коридор, а затем и в гостиную, мимо сидящего на диване Дейна. В последнюю секунду, сжав в кулаке горсть пороха, обернулся и бросил:
– Ты даже не сможешь ее защитить, даже не осознаешь, куда лезешь! К черту вас всех, – и, не глядя на собиравшегося что-то ответить маггла, бросив порох, шагнул в камин, чтобы оказаться в родном поместье.
Он никак не мог понять, что чувствует и что должен чувствовать, от этого злясь еще больше. Она еще и в тайне от всех его держала! Паршивого маггла!
Он боялся, что мать и отец заметят его раздерганное состояние, и постарался принять вид как можно более легкий. Но этого не потребовалось. Отец сидел за столом, прикрыв глаза, мать крепко держала его за руку, бледная, с потерянным взглядом. Перед ними на столе валялся «Пророк».
– Что случилось? – спросил Драко замершим голосом.
Отец оторвал руку от лица и молча протянул ему газету.
На первой полосе красовалась тревожная надпись:
«Армии Того-Кого-Нельзя-Называть сдалось Министерство Магии Франции».
========== Падение ==========
Дорогие читатели! Извините, что так долго отсутствовала, но вы же знаете, как это бывает. После работы и домашних дел совсем не хочется ничего делать. Но я взяла себя в руки и писала, иногда даже на работе! Спасибо, что вы ждете и тем мотивируете меня!
Позор и слава в их крови
хватает смерти и любви
но сколько волка не корми
ему все мало
Би-2 «Волки уходят»
– Отойди с дороги, Драко, – бросила ему тетушка, проходя мимо по коридору мэнора.
Он прижался к стене, провожая взглядом ее изменившуюся фигуру. Нет, внешне все оставалось так же: темные тона, кожаные вставки на одежде, тяжелая копна длинных волос… Только в ней отчетливо виднелись пряди седины, тем более заметные в глухой черноте фамильного цвета Блэков. Но больше всего изменился шаг: скользящий, вечно заигрывающий со смертью, вечно крадущийся и немного пьяный, он вдруг стал стремительным, чеканящим, тяжелым, будто каждый давался с трудом. Если раньше поведение тетушки Драко мог описать как порывистое поведение сумасшедшего, то плавное и обманчиво спокойное, то резкое и неожиданное, то теперь оно становилось… отрезвленно нервным.
Раньше, сталкиваясь с Драко, тетушка любила нежно провести ему по щеке и тут же цепко схватить за подбородок, заглянуть в глаза, ища следы слабости; сейчас она просто прошла мимо.
В мэноре вновь собралась ставка Темного Лорда. Малфой старался не сталкиваться с ним лично, благо размеры поместья позволяли. По дому то и дело передвигались знакомые и малознакомые люди из Ближнего Круга, в основном они были в банкетном зале, где чертились планы, и в большой гостиной, где обсуждались боевые операции.
Еще некоторое время назад Драко бы постарался отстраниться от происходящего, ни о чем не знать, быть жертвой всегда легче, меньше риска, меньше ответственности… Но снова и снова вспоминались застывшие взгляды родителей тем вечером накануне сбора, тем вечером, когда все трое окончательно поняли, что Повелитель им больше не доверяет, лишь использует как полезный ресурс. Плохое положение, очень плохое – ни получить лучшее место в новом мире, который строил Лорд, ни сбежать к Ордену Феникса.
А еще он помнил, что чем больше сможет передать информации Поттеру, тем больше вероятность, что в операции что-нибудь сорвется. Роль двойного агента ему нисколько не нравилась, – тряслись поджилки, потели руки, страх разоблачения подгонял, – но ради них всех, ради шанса на спасение…
Они даже не ставили заглушек. Кто он для них, ну в самом деле? Ребенок, пешка новой армии Повелителя, слеп, глух и нем ко всему, что не относится к его собственной шкурке. Раньше опаснее всех была тетушка (в конце концов Темный Лорд редко чтил кого-то из детей личными беседами), уделявшая Драко аномально много времени и растившая преемника, то теперь Беллатрикс Лестрейндж меньше всего напоминала себя прежнюю; потеря мужа согнула ее железную волю и рассеяла туман фанатичной эйфории. Фанатики не чувствуют боли, не понимают до конца, что могут погибнуть. Смерть Родольфуса безжалостной рукой выдернула тетушку из ее уютного мира.
Поэтому Драко подслушивал и подглядывал, насколько мог. Он старался быть как можно менее заметным, но этого и не требовалось – увлеченные какой-то важной операцией взрослые сами ходили будто в воду опущенные (иногда, правда, напряженный гул разрезал развязный хохот МакНейра), бесцветный мальчик с потерянным взглядом, бродящий по дому, был им неинтересен.
И Драко услышал много интересного.
– Запасы Оборотного зелья, медикаментов?
– Уже закуплены, в Париже неплохие подпольные зельеварни, – отозвался длинный, будто вечно скучающий Яксли; кажется, именно он руководил операцией в Министерстве Магии Франции.
– Отлично, – кивнул Повелитель. – Люсьен?
Из тени выступил француз, недавно появившийся в поместье, которого при ином раскладе Драко бы даже назвал красивым: темные кудрявые волосы, обрамляющие чувственное лицо с мягким взглядом. Люсьен де Шеврез, представитель старейшего магического рода Франции. Насколько Драко понимал, именно он поддерживал контакт Темного Лорда с теми людьми внутри Министерства Магии Франции, которые устроили этот захват.
– Прошу ознакомиться, милорд, – он мимолетным движением, будто случайно, уронил на стол перед Повелителем пергамент, куда тот тут же заглянул. – Здесь те, кто сыграл решающую роль и кто жаждет быть отмеченным вашей милостивой рукой. Они ждали столь сильного и мудрого правителя годами, – пропел он.
Лорд дернул уголком узких губ. Лесть всегда ему нравилась, хотя он и не был откровенно слеп к ней.
– Торговля постами приносит свои плоды, – кивнул он. – Испанцы – жалкие трусы, им нужно было всего лишь невмешательство, всего лишь чистые руки. Вы же, французы, хоть от вас меньше всего можно было этого ожидать, жаждете сами быть великими и править судьбами мира и магии.
– Франция – родина интриг, милорд, – улыбнулся де Шеврез. – Будьте осторожны и милостивы, иначе они могут обернуться против вас.
– Вы мне что, угрожаете? – Повелитель даже обернулся к французу, но тот лишь встретил его взгляд.
Некоторое время между ними стояло молчание, и Драко (как, наверное, и де Шеврез) знал, что Лорд сейчас прощупывает то, что тот не говорит вслух. Наконец, Повелитель кивнул, усмехнулся и вернулся к бумагам на столе. Кажется, он счел найденное неопасным или, по меньшей мере, удовлетворительным.
– Что ж, пусть так, пусть так, – мельком бросил он. – Остался последний штрих, после которого наши руки будут развязаны, а Британия – скована по рукам и ногам страхом.
Ближний Круг, те из них, кто планировал, анализировал и подсчитывал, сидя за длинным банкетным столом, все разом замерли и прислушались. Однако Темный Лорд не торопился: он, скрипнув пером, размашисто кое-что подписал, оглядел зал взглядом красных глаз и проговорил:
– За отсутствие террора каждая страна платит свою цену. Испания предпочла деньги, на востоке мне сдали Дурмштранг, связав властям руки. Вы обошлись малой кровью, Люсьен, откуда мне знать, что это не притворство? О да, мне известно, что вы неплохой окклюмент, – он медленно обернулся к французу, не изменившемуся в лице, хотя это еще ни о чем и не говорило.
– Какую цену вы хотите, милорд? Поставки зелий? Отборные отряды боевиков? – с готовностью отозвался де Шеврез.
– Я хочу Шармбатон, – буднично бросил Повелитель.
По банкетному залу прокатился вздох. Дети. Заложники.
Де Шеврез, кажется, растерялся. Видя его замешательство, Темный Лорд не скрыл усмешки.
– Видите ли, вы сами мне только что сказали, что Франция – родина интриг. Мои любезные дипломаты подсказывали мне, что сдача Министерства не всегда означает полную победу. Особенно если дело касается Франции, – он поднялся, пристально глядя в глаза французу. – Я не хочу никого убивать, не думайте. Зачем мне настраивать против себя любящие семьи? Я всего лишь хочу, чтобы однажды руководство школы проснулось и сказало мне «Добро пожаловать». Видите, как все просто?
Де Шеврез несколько раз моргнул и кивнул.
– Разумеется, мы можем вам это устроить. Мы готовы даже выделить вам в сопровождение… ну, скажем, два отряда militaires, чтобы успокоить руководство.
– Нет-нет, – почти пропел Лорд, отходя от француза и прохаживаясь вдоль стола. – Как только мои агенты увидят хоть какой-то ваш отряд на подходе к Шармбаттону в ту ночь, я отдам приказ, и Министерство вдруг захватят настоящие террористы. Убьют кого-нибудь важного, что-нибудь сожгут и разрушат… Приятного мало, – протянул он. – Так что вы лишь очистите мне путь.
Де Шеврез кивнул, и все же, судя по довольному виду Повелителя, француз был растерян и испуган.
– Через три недели мы начнем операцию. Сообщите об этом принимающей стороне.
–Конечно, милорд, – де Шеврез откланялся и, поняв, что его выставляют, ушел.
Драко затаил дыхание. Через три недели. Но что сможет сделать Поттер? Эта операция явно не для детей…
– Болван, – изрек Лорд через большую паузу. – Им не перехитрить лорда Волдеморта, о нет. Две недели, не три. Я покажу им, как делают дела настоящие великие волшебники.
Младший Малфой несколько раз моргнул. Вот как.
– Беллатрикс, моя верная воительница, – позвал Лорд, и звук отодвинувшегося стула и чеканные шаги возвестили о том, что тетушка вновь рядом с ним, преданно заглядывает в глаза. – Я уверен, что никто лучше тебя не справится с этим.
– Как мы обойдем защиту, мой Лорд? – подал голос кто-то из присутствующих.
Яксли кашлянул, попросив слова, и поднялся.
– Как мы успели узнать, защита Шармбатона отличается от защиты Хогвартса – она завязана на артефакт. Сам артефакт хранится в кабинете директора, куда необходимо пробраться.
– Отдай это мадам Лестрейндж, она этим займется. Условный сигнал – три длинных вспышки света и одна короткая из кабинета директора. Окна на парк Пор-Кро?
– Да, милорд, – кивнул Яксли.
Ненадолго все замолчали, и Драко почти изнывал от любопытства, прислушиваясь.
– В операции будут участвовать три отряда по восемь человек, – подал голос Повелитель. – Два пройдут в замок, один останется снаружи. Будьте вежливы, но убедительны, не снимайте масок. И еще кое-что…
Он выдержал торжественную паузу.
– В захвате в качестве вспомогательных сил и для обучения участвуют молодые Пожиратели Смерти. За их безопасностью проследит третий наружный отряд.
Молчание на сей раз было потрясенным.
Драко почувствовал, как в живот упал и застыл холодный ком.
***
На той неделе «Пророк» разразился статьей о том, что «Нет нужды тревожиться, Британия в безопасности, отборные отряды Аврората патрулируют границы, усилена охрана на местах». Ободряющие комментарии занимали большую часть газеты, и лишь в качестве крохотных заметок по углам притулились факты.
«Тот-Кого-Нельзя-Называть почти у цели», – понимали все. Ободрение возымело обратный эффект.
«Что будет с нашими детьми в Хогвартсе?» – спрашивали родители и мчались в Косой переулок сметать предметы первой необходимости с полок магазинов. Цены подскочили в разы.
«Мои предки накупили у какой-то шушеры из Лютного переулка ящик артефактов, – хмуро сообщил Энтони Гольдстейн на занятиях АД. – Наверняка все фальшивка». Несколько детей подтвердили, что их волшебники-родители сделали то же самое. Откуда брались эти якобы артефакты, никто, естественно, не знал. Зато стоили они немало.
«Мама велела собирать чемодан, – обронила как-то Ханна Эббот расстроено. – Я сказала, что никуда не поеду, но она все равно помчалась в Министерство заказывать портключ до родных в Ирландии. Даже отпуск за свой счет взяла…». Очереди за портключами стояли огромные, но портключей так никому и не дали. «Нет нужды волноваться! – заявлял глава транспортного отдела. – Небольшой недостаток материалов, ничего больше».
Вопреки его словам вышел приказ Министра – для получения портключа кроме заявления теперь требовались разрешение с места работы, справка об уплате всех задолженностей, справка о состоянии здоровья на каждого из путешествующих и налог. Кто-то сразу понимал, чем это пахнет, и отказывался от идеи. Кто-то с фанатичным упорством собирал весь пакет документов, выстаивая длинные очереди, но портключа все равно не получал и возмущенно писал жалобы, которые как в черной дыре исчезали в Министерстве.
Когда и без того немногочисленные товары в магических магазинах кончились, паникующие маги бросили в маггловские супермаркеты. Зачастую не утруждаясь маскировкой, иногда даже не понимая, как это все работает, они вели себя самым неосмотрительным образом – прокатилась волна штрафов и временных заключений в Аврорате. Самые нечистоплотные просто заколдовывали продавцов и охрану, не понимая, что оказались запечатлены на камеры… У Аврората и Департамента по зачистке появилось много работы. Бардак усиливался.
Волна заявлений на больничные и отпуска обрушилась на столы начальников департаментов и Министра. Отказы поначалу работали, но очень скоро начнутся забастовки – это понимали все. И тогда работа Министерства окончательно встанет.
Немногие газеты и журналы, в их числе «Придира« Ксенофилиуса Лавгуда, отваживались писать правду. Война стояла на пороге, и Британия оказалась к ней не готова.
В те дни Драко Малфой, запершись в своей комнате в мэноре, боролся с собственным страхом и отчаянно наделся на то, что прежде чем окончательно сойти с ума, Поттер все-таки спасет их всех.
В те дни в Хогвартсе было отдано распоряжение переходить на режим военного времени.
В те дни Министр Скримджер до хрипоты утверждал, что Британия в безопасности, никакой войны не будет, а Министерство Франции никто не захватывал – это крупная газетная утка, за которую виновники уже наказаны.
