Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)
Ему показалось, что в ее взгляде были понимание и презрение, и это внезапно разозлило. Что она понимала? Сталкивалась ли она с тем, с чем он сталкивается теперь постоянно? Со страшным нечеловеческим лицом Повелителя, с пронизывающим взглядом сквозь кожу, с пробирающими речами?
Хорошо, что урок закончился, и можно было идти на обед. Хотя аппетита и не было, Драко кое-что запихнул в себя. К нему подсела Паркинсон.
– Что бы ты там не искал, прошу тебя, поторопись, – незаметно сказала она и чмокнула его в щеку сухими губами. Мало кто обратил на это внимание, все давно знали о том, что эти двое хорошие друзья. Дафна улыбнулась Панси, поймав натянутую улыбку в ответ.
– Что, не только твой, да? – прошипела Астория с невинной улыбкой. – Старые друзья опасные люди. Откуда ты знаешь, может они и спали уже, а? Ты-то все ждешь до свадьбы.
Дафна вздрогнула и едва не выронила вилку. До этого момента Тори молча смотрела на нее и Драко, обижалась, не решаясь открыто что-нибудь сказать.
– Это наше с Драко дело, во-первых. А во-вторых, сейчас не до того, – огрызнулась она. – В-третьих, прекрати, Тори, это просто свинство с твоей стороны. Я твоя старшая сестра, а не твой враг!
– Только поэтому с ним ты, а не я, – фыркнула та, надувшись.
Старшая Гринграсс порозовела от гнева.
– Да ты хоть похудей сначала! – проговорила она сквозь зубы и вышла из-за стола, чтобы не продолжать ссору. Херувимно пухленькая Астория, густо покраснев, отодвинула тарелку, щедро наполненную обедом.
Малфой, разумеется, ничего не слышал. Он спешно дописывал эссе по Травологии, чтобы не получить неуд. Снейп очень не любил неуды, бескорыстно отвешивая нерадивым язвительные реплики.
Дорога в теплицы с утра подмерзла, а теперь снова оттаяла. Громадные лужи приходилось обходить, Драко ворчал про себя, что не додумался взять метлу или хотя бы проштудировать водоотталкивающие и очищающие для ботинок.
Спраут гоняла их по подготовке к зимовке больших живых орхидей, которые были, конечно, красивы, но воняли ужасно и капризничали бессовестно. Испачкавшись с ног до головы пыльцой и землей, Малфой мечтал уже задушить свой экземпляр, когда тот, видимо, почуяв неиллюзорный шанс получить по первое число, притих и даже услужливо подвернул лепестки.
Оставалось пережить последнее: Зельеварение с Гриффиндором и Слизнем. Еще неизвестно, кто из них хуже; грифферы хотя бы не лебезили, вызнавая про родственников. И может хоть в этот раз Лонгботтом не взорвет свой чертов котел, потому что порцию какой-нибудь дряни на своей одежде Малфой бы уже не выдержал, запустив чем-нибудь малоприятным. Например, сглазом любви к чистоте. Неприятная для получившего штука, хотя и неплохая для окружающих: жажда мыть посуду, убираться, чистить все подряд и желательно без перерыва становится… неудержимой.
Но в этот раз всем повезло: за Лонгботтомом приглядывала Грейнджер, так что зачет он получил; к пусканию Слизнем слюней по Поттеру, грязнокровке и части Слизерина можно было не прислушиваться, а собственное зелье Малфоя проскочило у Слагхорна на раз-два.
И наконец, уставший, как последний гиппогриф, зевающий и мечтающий только поспать (какое тут, к черту, эссе по ЗоТС?) Драко медленно шел к Подземельям.
Но на этом его мучения вовсе не кончились, потому что сладкие мысли о том, чтобы послать все к такой-то Моргане, прервал никто иной как Дамблдор.
– Добрый вечер, мистер Малфой, – голубые глаза за очками-половинками хитро сверкали. – Мне кажется, вам бы не помешали чашка чая и сладкое. Идемте.
Драко слишком устал, чтобы огрызаться или возражать. Он и не закрывался толком, понимая, что сейчас не выстоит даже против плохонького легилимента. Он и ноги-то с трудом переставлял.
На автомате брел он за директорской мантией, волочащейся по полу; отстраненно вспоминал, как был в кабинете, входя в Инспекционную Дружину Амбридж. Были времена, когда это казалось таким важным, нагадить Поттеру как можно сильнее, доказать, кто прав, отомстить за что-то такое обидное… Как там Поттер сказал? Ненавидеть можно лишь врага. Они больше не враги. Истинный враг там, за стенами Хогвартса, снова замышляет что-то, не позволяя никому узнать все раньше срока. И даже этот могущественный, но безразличный старик не может быть врагом, потому что ему просто все равно.
– Присаживайтесь, мистер Малфой, – любезно кивнул на мягкое кресло директор, выуживая из бесчисленных шкафов вазочку со сладостями и чашку. Чай из старомодного заварника пах просто восхитительно. Старикан понимал в травах.
Под доброжелательным и в чем-то насмешливым взглядом Дамблдора Драко устало отхлебнул из чашки и едва не замурлыкал от удовольствия. Тепло и успокоение буквально разлились по организму. Да и сладости оказались ничего.
– Мне кажется, у вас что-то случилось, – без обиняков сообщил директор, продолжая улыбаться.
«Действительно? Как это я не заметил?! – про себя огрызнулся Драко. – Что, думаете, я не знаю, что вы один из лучших легилиментов страны?»
– Исключая то, что я плохо спал нынешней ночью и устал, пожалуй, ничего, – пожал плечами Малфой, из-за чашки наблюдая за директором.
– Могу ли я чем-то помочь? Возможно, попросить домовиков подлатать стены? Я слышал, у вас жуткие сквозняки по ночам. Из-за них вы, несомненно, и не выспались.
Драко едва не поднял брови, удержавшись от этого жеста в самый последний момент. Да, можно было предположить, что Дамблдор его читает. И речь, возможно, даже шла о тайном выходе из подземелий, о котором он, конечно, знал. Драко не верил, что не знал.
– Думаю, это не поможет, – аккуратно отставив чашку, протянул он, зацепляясь за возможность говорить иносказаниями и понимать друг друга. – Дыры, сквозняки – мелочи. У факультета есть несколько более серьезные проблемы, помощь в решении которых нам бы не помешала, – он пристально вгляделся в Дамблдора, чувствуя себя канатоходцем.
Директор печально вздохнул.
– Увы, мистер Малфой, не все проблемы мне под силу решить так же просто, как сквозняки. Полагаю, вы сами уже предприняли кое-какие меры. Думаю, они единственно верные в данной ситуации.
Драко опешил. Значит, Поттер проболтался! Ну держись, гриффиндорский недоумок…
– Разумеется, я имею в виду обращение к другому человеку, чьи руки не так сильно связаны, как мои, – невозмутимо продолжил Дамблдор. – Еще чаю?
Драко вздрогнул.
– Нет, спасибо, господин директор. Я, пожалуй, пойду.
– Всего доброго!
Когда Малфой был у самой двери, Дамблдор вновь его окликнул.
– И, мистер Малфой, – Драко обернулся. – Хогвартс и я всегда готовы помочь тем, кто в этом нуждается. Достаточно лишь попросить, – он улыбнулся в бороду и зашуршал бумагами, позволяя слизеринцу уйти.
Опомнившись у входа в Подземелья, Драко глубоко вдохнул. Нет, не сон. Вся помощь Дамблдора в данный момент состоит в обращении к Поттеру. Который, кстати, непонятно чем занят и все не дает ответ.
Прислонившись к прохладной стене, Малфой напряженно думал о том, сколько у него еще есть времени на получение ответа. Он был уверен, что скоро Гарри Поттер озвереет окончательно.
***
Появление детей на собрании Ордена было неожиданностью.
Открывшая было рот МакГонагалл, по-прежнему считавшая, что им не требуется знать всего, тут же закрыла его. Последним, мягко подтолкнув смутившегося Рона, вошел Дамблдор, благожелательно улыбаясь. Можно было подумать, что он проводит собрание кружка, а не Ордена Феникса. Все молчали, кто пораженно, кто неодобрительно, а кто и согласно.
Курлыкнувший Фоукс сорвался с жердочки и алой вспышкой порхнул на плечо директору. Взрослые члены Ордена всколыхнулись, словно это был условный сигнал.
– Альбус, чем же дети могут нам помочь? – первой спросила миссис Уизли, с молчаливой укоризной глядя на директора.
Дамблдор загадочно сверкнул стеклами очков и, прежде чем ответить, мягко указал неловко стоящим Рону, Гермионе, Гарри и Джинни на свободные кресла. Это немного сгладило ситуацию, поскольку кресла появились врассыпную.
– Они не просто дети, Молли, – тихо проговорил он. – Они вдохновители нашей маленькой армии и наши последователи.
– Но это же смешно! – вскипела МакГонагалл. – Что они могут против взрослых Пожирателей?
На этот раз взгляд директора был строг.
– Возможно, не так много. Но не все Пожиратели – взрослые.
Молли Уизли ахнула.
– Так он… Тот-Кого-Нельзя-Называть… он использует…. детей?
– Профессор Снейп? – обратился директор к мрачно молчащему декану Слизерина.
Снейп недовольно поднялся и повернулся к собравшимся.
– Разумеется, – подчеркнул он, – никто из вас не знает, что последние два курса Слизерина (чистокровные, конечно же) уже участвовали в нескольких рейдах. К счастью для них, им еще не пришлось участвовать в массовых убийствах. Однако…
– Разве нельзя это просто остановить? Не выпустить их из Хогвартса?
Обернувшись на голос, Гарри увидел Тонкс, выступившую из тени Ремуса. Волосы ее медленно становились гневно-красного оттенка.
– Понимаю вас, дорогая Нимфадора, – кивнул Дамблдор. – Этот выход кажется самым правильным и разумным. Но есть столь же очевидные причины для бездействия. Пока.
– Не могли бы вы их озвучить, сэр? – смело спросила Джинни.
Снейп насмешливо хмыкнул, однако догадывался о настоящих причинах лишь он один.
– Конечно, мисс Уизли. Я уверен, вы поймете меня, – Дамблдор некоторое время помолчал, словно собираясь с мыслями. – Если я вмешаюсь сейчас, я объявлю войну. Дети будут приравнены к военнопленным. Это спровоцирует нападение на Хогвартс, к которому мы пока не готовы. Но не это главная причина. Вторую, я также в этом уверен, в силах назвать любой из вас.
– Сэр, – несмело вмешался хмурый Гарри, вызвав долю удивления у многих собравшихся, – вы имеете в виду свободу выбора? То, что каждый из них должен сам, на своей шкуре понять, какую сторону выбрать?
«Вот, значит, чему вы его учите, – подумал Снейп. – Преемника воспитываете. Эту бездарность еще можно чему-то научить?»
– Именно так, Гарри, – ответил директор так спокойно, будто Поттер назвал ему, скажем, простейший рецепт успокоительного зелья. – Может быть, не так прямолинейно, но суть верно.
Он помолчал минуту, давая членам Ордена осознать услышанное. После чего кивнул и продолжил.
– Также я хотел сообщить вам новости из Министерства, любезно предоставленные Артуром. Ставленники Волдеморта везде, – сообщил он, словно не замечая, как вздрагивают при звуках ненавистного имени. – Каждый департамент имеет в штате как минимум двух, и их почти невозможно рассекретить. Скорее всего, в окружении Министра Скримджера также есть предатели. Я уверен, – он выдержал паузу, – что истинный размах действий мы увидим слишком поздно.
– То есть как, слишком поздно? – хрипло поинтересовался Рон.
– Это значит, мистер Уизли, – неохотно пояснил Снейп, – что уже ничего нельзя будет сделать. Только смотреть, как убьют Министра и еще верных ему людей. Как объявят новый режим и начнут террор, если вам это слово о чем-нибудь говорит.
Рон обиженно засопел, но его никто не услышал в гуле возмущенных и обеспокоенных голосов. Смотреть, как Темный Орден захватит Министерство? Ждать зачисток и допросов по департаментам?
Трудно было поверить, что бездействие так необходимо сейчас.
Гарри был, кажется, единственным, кроме Дамблдора, кто не принимал участия в горячих спорах. Каждый должен осознать свой выбор. Навязанные истины умирают первыми.
Только скольким людям эта новая, настоящая истина будет стоить жизни: своей, родных, друзей?
Дамблдор также молча наблюдал за своим учеником, и в глубине его глаз крылась печаль.
***
Прошло четыре дня после памятного собрания Ордена, на которое впервые были официально приглашены представители АД. Сама АД тренировалась теперь едва ли не каждый день, сократив даже тренировки по квиддичу. Попасть в эту маленькую элитную группу официально стало невозможно. Значки, шарфы, золотой искристый феникс, выпускаемые после каждой тренировки, принадлежали теперь только им одним.
Поначалу Гарри лишь фыркал, встречая в коридорах эти знаки и ничего не значащие разговоры с хмурыми лицами, где мелькали значительные и тяжеловесные «Дамблдор», «Орден», «атаки» и «способы защиты». Немногие удерживались от соблазна показать себе и другим, сколь важную роль они займут в предстоящей войне.
Среди этих других был Невилл. Будучи одним из первых членов АД, он искренне готовился защищать свой новый дом, своих друзей, но не более того. Когда его останавливали в коридорах другие члены, чтобы вовлечь в обсуждение сплетен и тревожных статей в «Пророке» или чтобы в десятый раз обговорить каждую реплику Дамблдора, уже несколько потерявшую первоначальный вид, он терялся, смущался и старался отговориться срочными делами. Как ни странно, это только добавило ему уважения других членов АД: мол, знает что-то важное, но наверняка молчит по поручению Гарри.
Гермиона тоже хмурилась при взгляде на эти группки, переговаривающиеся в тихих углах. Всем своим живым и гибким умом она понимала, как чувствуют себя эти дети, стремящиеся выглядеть взрослыми. Понимала она и то, что большинство из них не видели крови, не вредили значительнее, чем подножкой, и в полевых условиях могут прыгнуть под заклинания, забывая о том, что этот бой может стать последним, ведь они герои – а герои не умирают в первом же бою.
Как ни странно, не поддался обаянию командного духа и маленький Бен Китон. Нахохлившись, он принимал похлопывания по плечу и пожатия рук членов АД, но никогда не участвовал. Его голоса почти не было слышно на занятиях, и если он говорил, то говорил что-то уж совсем значительное, а зачастую и неприятное. Единственными, кто пробивался через созданный им вокруг себя вакуум, были Гарри и Оливия Грей. Лив, поначалу увлеченная романтикой полигонов Выручай-комнаты и командным духом, быстро угасла, находясь рядом с Беном. Кажется, только ей одной он что-то объяснял и рассказывал. И она слушала, день ото дня становясь все молчаливее и все чаще крепко сжимая руку своего нового друга. Что, впрочем, не мешало ей шалить с подружками с прежним пылом, не забывая получать баллы сверху.
«Пророка» ожидали по утрам, забывая дышать. Первое же шуршание совиных крыльев сталкивалось с тишиной, с глухим шлепком падали на столы свитки, нетерпеливо шуршали листы. Вздохи облегчения или напитанная током атмосфера зала характеризовали новость.
Но на этот раз был удивленный и разочарованный стон.
На передовице, подкрепленное колдографией человека в черном плаще, отороченном собольим мехом, с посохом, заканчивающимся острым драконьим когтем, распласталась безрадостная новость. «Институт Дурмштранг добровольно открывает двери Тому-Кого-Нельзя-Называть. Новый директор объявляет главные изменения в учебном плане».
На второй странице Гермиона с куда большим удивлением прочла: «На Министерство Магии Болгарии надежды нет». Она ткнула локтем Гарри и окликнула Рона. Вместе они погрузились в текст статьи.
«…Насколько можно судить, власти Болгарии очень вяло комментируют произошедшее. По словам заместителя Министра по связям с общественностью Мирослава Крыгорова, Дурмштранг принял это решение отдельно от Министерства, и «должен сам нести ответственность» за свои действия. Считается, что решение сдаться одному из самых кровавых преступников в истории Британии нынешний директор школы Александр Мглистый принял сразу после трехчасовых переговоров и, отказавшись как-то комментировать ситуацию, объявил только о «переориентации учебной программы Института на более углубленный курс Темных Искусств с введением новых дисциплин, таких как военная подготовка».
Пожелавший остаться анонимным член окружения Министра Магии Болгарии сообщает, что внутри правительственных кругов царит паника из-за невозможности просто напасть на оппозиционный теперь Институт. Причина в детях чиновников, проходящих там обучение».
На соседней странице были даны общие данные о местоположении Дурмштранга, закрытого от посторонних глаз естественными и магическими барьерами, препятствующих погодных условиях и отсутствии каких-либо новостей от детей или преподавателей: вся почта, все связи обрезаны.
– А вот и первая школа, которая будет готовить ему кадры, – скрипнул зубами Поттер. – Этих олухов из Министерства можно только поздравить. Теперь их дети будут участвовать в чужой войне, и никто ничего не сможет сделать.
– Вот поэтому мы и должны удержать Хогвартс, – проговорила Джинни, – просто обязаны. Тем людям хотя бы нечего вспомнить о нем. А нам – есть. Мы помним, сколько боли он уже причинил всем нам.
– Что будем делать? – Рон со вздохом отложил вилку и недоеденную яичницу.
– Ждать, – пожал плечами Поттер. – А что еще остается? Какая-то реакция должна быть.
– Что скажет Орден?
– Да то же самое, – фыркнула Джинни. – Это наша новая стратегия, наслаждаемся.
– Значит, она нужна. В ней есть смысл, – возразила Грейнджер, глядя на почти идентичные презрительные мины, такие редкие на лицах обоих Уизли.
***
Реакция последовала. Этим же вечером Дамблдор назначил педсовет по поводу окончательной подготовки к осаде, поручив профессору МакГонагалл собрать его. Пока ждали прибытия директора, потек разговор более приближенный.
– Я совершенно не поддерживаю эту инициативу, – проговорила МакГонагалл, поджав губы. – В конце концов, они не ощущают истинной опасности. А мы в ответе за то, чтобы они остались живы.
Она стояла, опершись на директорский стол, словно ища опоры и поддержки у отсутствующего Дамблдора.
– Дорогая Минерва, – из кресла прервал ее профессор Флитвик, не склонный быть столь категоричным, – под защитой Хогвартса они в порядке. По крайней мере, их боевой дух будет высоким.
– Дело даже не в этом, коллега, – печально покачала головой Спраут, – а в том, что когда дойдет до бойни, – а этим всегда заканчиваются эти ужасные осады, – они будут стоять рядом и прикрывать вам спину. И бросаться под заклинания. Но все, понимаете, все будут это делать. И вы тоже.
Флитвик открыл было рот, но вмешался Снейп, поднявший голову от отчета и состроивший брезгливую гримасу.
– Признайтесь же, вас больше задевает то, что их поставили вровень с вами, преподавателями, да взрослыми людьми, что уж там.
– Северус, но ведь это правда! – МакГонагалл совершила несвойственное ей резкое движение, будто намереваясь по-детски топнуть ногой. – Что они могут понять во всем этом? Это политика! Зачем им учиться… убивать? – голос ее затих.
– Да все за тем же! – повысил тон Снейп и даже поднялся с кресла. – Если уж на то пошло, то им придется уметь защищаться. Разумеется, я вообще не уверен, что они достигнут чего-то значительного под руководством… Поттера, но хоть что-то они будут уметь. И еще. Мои слизеринцы УЖЕ во все это вовлечены, о чем вы знаете. Они воспитывались в политике и через политику. Пора уже взрослеть и вашим питомцам!
Будто искра злости, бессильной с одной и спокойной с другой стороны, проскочила между ними. Спраут всплеснула пухлыми руками, Вектор воинственно поправила пенсне, и даже Трелони запрятала бутылку хереса под свои многочисленные юбки и многозначительно воздела кверху палец, готовясь заявить что-нибудь значительное.
Хорошо, что Дамблдор умел появиться вовремя. Его взгляд из-под очков половинок был непривычно строг. Он прошел к столу в полном молчании, медленно и тяжело опустился в кресло, сложил руки на столешнице и лишь после этого начал твердым голосом.
– Разногласия начались намного раньше, чем мне предполагалось. Я надеялся, в Хогвартсе, месте, которое было домом для многих поколений волшебников, придут к согласию. Иначе чем мы отличаемся от тех, кто хочет рассорить и разъединить нас?
Преподавательский состав на редкость единодушно спрятал взгляды: кто-то зашуршал отчетами, кто-то прочистил горло; Трелони разочарованно достала бутылку хереса, спрятавшись за спинкой кресла Снейпа. МакГонагалл обеспокоенно, словно извиняясь, посмотрела на директора. Дамблдор обвел взглядом педагогов.
– Отчеты я просмотрю к завтрашнему утру, спасибо за помощь, коллеги. Я рад сообщить, что если все в порядке, то основная часть подготовки закончена, мы обеспечены всем, чем нужно на большой срок, и с запасом. Однако, – он помолчал, – новости тревожные. Нам пора работать с программой.
– Но ведь СОВы, ТРИТОНы, – проговорила Минерва МакГонагалл растерянно.
– Боюсь, подготовку придется совмещать, – отрезал директор. – Я подготовил список тех заклинаний, зелий и навыков, которые студентам предстоит изучать в обязательном порядке. Можете ознакомиться, – он указал на край стола, несколько пергаментных свитков взлетели и шустро порхнули в руки преподавателей.
Прошла минута, пока сосредоточенные глаза осматривали длинные каллиграфические списки, пока пытливые умы прикидывали, как сделать лучше. Молчание нарушил печальный вздох Слагхорна.
– Я понимаю ваше огорчение, – медленно и тяжеловесно озвучил директор, – и понимаю также, что для многих из вас это – неприятные воспоминания о той, другой войне. Все вы в ней так или иначе участвовали, кроме, разумеется, тех, кто был слишком молод, – беглый взгляд на Снейпа.
– Простите, Альбус, но неужели мне придется разъяснять, что Bombarda и Aquamenti применимы к человеку в таком смысле? Эти знания… жестоки, по меньшей мере! – воскликнул, страдая, маленький профессор Флитвик.
– Но разве не вы их с таким успехом применяли в восьмом волшебном дивизионе, Филиус? – закусив губу, ответила вместо Дамблдора МакГонагалл. – И я, самонадеянная молодая девчонка, вдохновленная вашим примером… ушла из медсестер, доказывала всем, что мыслю ничуть не хуже иных мужчин, – она покачала головой, – когда испытывала на крысах заклинания, которыми потом убивали десятки людей. Ситуация того требовала.
– Третий курс не осилит Антирасщепитель, я вам говорю! – завопил вдруг Слагхорн. – Это под силу только четвертому, а сколько компонентов может быть испорчено!
– Неудивительно, – фыркнул Снейп, – там нынче одни бездарности. Кроме Слизерина, разумеется.
– Тише-тише, Гораций, – миролюбиво кивнул Дамблдор. – Если ты внимательно присмотришься, там в скобках стоит вариант. Анестетики или антисептики, не припоминаю точно. Нынешнее поколение немного отстает от нашего в том же возрасте, я иной раз забываю об этом.
– Зато всякую гадость варят, успевай отбирать, – снова буркнул Снейп, изучая свой пергамент. – Я вообще не уверен, что до среднестатистического гриффиндорца дойдет, что такое классификация боевых заклинаний и как ее определять.
– Северус? – окликнул его директор, и Снейп мгновенно замолк, растеряв ворчливость. – Есть какие-то существенные поправки?
– Нет, сэр, – бросил тот.
– Прекрасно. Кое-где часы придется урезать, и я надеюсь, вы мне это простите, коллеги.
Преподаватели покивали, кто с неохотой, кто с одобрением.
– На том можем считать совещание оконченным. Помните, что наша сила в единстве, господа, как бы банально это ни звучало.
Оставшись в кабинете один, Дамблдор тяжело махнул палочкой и призвал из шкафа чашу Думосбора. Достав из обширных карманов мантии флаконы со сверкающим содержимым, он вылил оба, наблюдая, как гаснут и смазываются лица на поверхности.
***
Старая луна уныло заглядывала в окно спальни мальчиков; Гарри дописывал остатки эссе по Трансфигурации и тер глаза. Наплевав на задуманный ранее витиеватый абзац с заключением, он черкнул четкий «голый» вывод и пробормотал что-то вроде «да пошло оно все».
Спать хотелось неимоверно.
Теперь ночью было не слинять в Выручай-комнату на закрытые тренировки с союзницей-Тьмой. Причина была настолько по-человечески банальна, что даже смешно. Он вымотался. Какими бы ни были силы, данные ему Тьмой, предел человеческих возможностей существовал. Сон не был простой физиологической потребностью (Гарри знал, что Тьма позволит ему бодрствовать долго, и теперь даже без последствий), но нуждой измученного потоком информации мозга, потребностью уставшего тела. Так что он плюнул и стал спать, иногда видя кошмары, иногда нет. Через толстый слой звенящей пустоты от переутомления не каждый раз пробивалась даже вездесущая Тьма.
Однако сегодня, именно сегодня, этот унылый глаз старой луны внушал Поттеру смутное беспокойство. Он отшвырнул пергамент и встал, разминая затекшие ноги. Кажется, все уже спали. С кровати Рона доносилось мерное похрапывание. Гарри подошел к окну и привалился плечом к стене, наблюдая за небом.
В чем дело? Что не так этой ночью?
Это было похоже на засасывающий разум туннель. Очень больно, но все же как будто легче, чем в прошлые разы. На мгновение Гарри почувствовал облегчение, боль отступила, но туннель не исчез, перестал засасывать и лишь слабо тянул. Интуитивно, доверившись инстинкту, Гарри медленно потянулся сам – может быть, мыслями? – и попал. Водоворот сжал его и мягко отпустил.
Мир показался черно-белым и смазанным, Гарри смутно увидел вокруг людей, большая часть которых была ему незнакома. И услышал знакомый голос.
– …дет на Коттингем, Йорк, через три часа. Волшебная деревня Лерчингтон, где сейчас скрывается нужный нам человек. Его доставкой займется Родольфус, а добычей информации… информации…
– Вам плохо, Повелитель? – донеслось справа.
– Молчать! – прорычал голос, и Гарри отчетливо почувствовал, как то чужеродное, в котором он оказался, источавшее беспокойство, сжимается вокруг него. И поспешно сдал назад, открыв глаза.
Нет, он не упал. Он попросту сполз по стене. Пижамная кофта задралась, и камень жадно поглощал тепло его тела. Вокруг была та же спальня мальчиков. Глубоко вдохнув, Поттер попытался прийти в себя, по крайней мере, прекратить неприятную тошноту и легкое головокружение.
Он бы не смог объяснить, как это сделал. Не смог, даже если бы заставили, не понимал, как вышло, что он увидел туннель, почему его не затянуло туда, зачем он пошел сам и как выбрался.
Неверной походкой добравшись до уборной, он сунул голову под кран с холодной водой и жадно выпил несколько глотков. Только дойдя до кровати и приняв горизонтальное положение, смог нормально думать.
Он был в голове у Волдеморта, это ясно, слышал о месте проведения рейда и времени. Как он туда попал? Через туннель. Что это за туннель? Такая штука, которая связывает их с Волдемортом, потому что с другими такого ощущения не было. Значит, связь. Туннель попытался втянуть его, почему? Раньше Гарри не замечал промежуточной станции между их сознаниями, Волдеморт либо вламывался сам, либо его эмоции…
Ах, да. Эмоции. Если он испытывает сильные эмоции, Гарри это чувствует. Они – то, что втягивает его в связь. Значит, либо эмоция была недостаточно сильна, либо что-то еще. Может быть, сам Гарри каким-то образом…
Что ж, неважно. Поттер встряхнул головой, забрызгивая полог стекающей с волос водой. Думай, думай! Все должно быть просто. Сработала связь, притом по инициативе самого Гарри. Он узнал важные сведения и понял причину своего беспокойства – Волдеморт был взволнован, это чувствовалось. Человек, которого должен доставить… Родольфус, Родольфус… Лестрейндж! Гарри будто током поразило. Муж Беллатрикс Лестрейндж!
Глаза заволокло пеленой. Стало зябко, и он закутался в одеяло. В ушах билось только имя, ненавистное имя – Лестрейндж!
«Он ее муж, – думал Гарри, – ей будет больно, безумно больно». Видения, одно за другим, заполнили его мысли, наполняя тело силой и нетерпением. Они были так сладки, так прекрасны, так желанны. Чем больше крови, тем лучше. Тем сильнее будет ее боль, тем громче ее плач, и она поймет, как это – терять. Сегодня она потеряет.
Он очнулся и едва не упал с лестницы. Гарри не помнил, как добрался до входа в Подземелья. Тьма была рядом, билась в каждой жилке, требовала кровавой дани, удерживать ее становилось все сложнее.
За считанные минуты, с особой осторожностью обойдя кабинет Снейпа, Поттер достиг двери. Он знал этот портрет и раньше, еще на втором курсе. Но вот пароля он не знал. Гарри растерялся, ища подсказку, но она не потребовалась – Портрет откатился в сторону, открывая взору лохматую светлую голову и длинный нос.
– Ну что там? – нетерпеливо донеслось из-за портрета.
– Снейпа нет, чисто, – ответил обладатель головы, и осторожно вышел. Это оказался подросток, мелкий и тощий, он оглядывался и подергивал острым носом, походя на землеройку. За ним сквозь узкую щель, пыхтя, пролез второй, намного крупнее и как будто даже взрослее.
– Куда пойдем? – спросил он.
– Спать, молодые люди, – тихо, но грозно провозгласил портрет, заставив обоих подпрыгнуть. Гарри не знал, как звали тощего джентльмена с чопорным взглядом, но слизеринцы, конечно, знали.
– Мистер Гриссом, сэр, мы же вернемся, – проговорил светлоголовый, делая умильную рожицу. – Мы никому не делаем плохо, только смотрим.
– Исследуем, можно сказать, родные Подземелья, – вторил ему с виноватым видом крупный.
– Ночью, мистер Грэхэм, мистер Бэддок. Снова. Мне придется сказать декану, – джентльмен картинно вздохнул и принялся чистить ногти тонкой пилочкой.
Светлый вздохнул.
– Вы хотите скипетр того монарха? Я могу снова попытаться упросить его одолжить вам на недельку…
Джентльмен брезгливо встряхнул длинной узкой ладонью.
– Фи, что вы обо мне думаете! Зачем мне снова этот кусок фальшивого золота? У меня рама треснула! – капризно отозвался он. – И облупилась. А я – вход в вашу гостиную, господа!
Бэддок и Грэхэм переглянулись.
– Это можно устроить, – оба закивали. – Скажем, на выходных.
– А до выходных мне рисковать вывалиться из рамы? Полноте, господа, декан сделает это быстрее.
– Хорошо-хорошо, – поднял руки светлый, – мы согласны. Завтра же поищем специальное заклинание для лакировки и покраски.
– Вы меня не поняли, молодые люди, – с удовольствием проговорил портрет, – Это вульгарно, понимаете? Заклинания! Фи! Но то, что сделано вашими руками… – джентльмен воздел палец кверху.
Гарри едва не прыснул со смеху; Тьма внутри нетерпеливо зашевелилась. Уже не вслушиваясь в спор, он по стенке прокрался к оставленной щели и пролез в нее, слегка подтолкнув портрет. Джентльмен, поглощенный торговлей с проказниками, даже не заметил этого.
Облегченно выдохнув, Поттер тихо шагал по направлению к спальням мальчиков, на ходу вспоминая свою недолгую бытность Гойлом на втором курсе. Дверь мягко открылась, и запахи чужой спальни и сна нахлынули на него вместе с темнотой.
Понять, где чья кровать, было почти невозможно. Гарри принюхался. Справа несло мандаринами, это, скорее всего, Забини, он постоянно их ест: и в коридорах, и в столовой, и даже иногда на парах.
Возле следующей кровати Гарри едва не хрюкнул: то ли Крэбб, то ли Гойл, но, по крайней мере, носки ему надо бы уже отдать эльфам на стирку. Отойдя, Поттер уловил смутно знакомый запах свежести. Парфюм. Вряд ли таким пользуется, кто-то, кроме…
