Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)
Помни, что главная задача хокрукса – отвратить от себя опасность, а затем подчинить ближайшее существо и завладеть его волей. Сопротивляйся как можешь, я в тебя верю. Помни также, что хоркруксы – части души, а вместе с ними из Тома уходили связанные с ними чувства и, предположительно, воспоминания. Он может слабо помнить то, что связано с хоркруксом, и это – твое оружие.
Я не могу знать, как тебе тяжело, ведь ты всю жизнь пытался восполнить потерянную семью, а он, в некотором роде, единственный оставшийся родной человек… Помни – он больше не человек, его душа поделена. Если бы он смог добровольно слить душу воедино, через боль и раскаяние, но то лишь досужие мечты. Постарайся избежать их, они не помогут.
Тьма будет точить тебя изнутри, толкать в спину и призывать убить Тома – что ж, придется подчиниться, как ни страшно это признавать, в деле убийства ей нет равных. Том о ней не знает, и это тоже твое преимущество. Он владеет лишь собранными крохами темного могущества, ты владеешь пластом.
Когда ты используешь ее в последний раз, она постарается вернуться насовсем, захватив твое сознание, твою волю, превратив тебя в оружие. Тебе необходимо заглянуть в себя, понять, где она раскинула свои корни, откуда она пришла, из какой боли – только тогда ты поймешь, как закрыть эту часть, как выкорчевать ее, тогда сможешь пройти этот путь и выжить. В этом могут помочь любящие тебя люди, твои друзья мистер Уизли и мисс Грейнджер. Конечно, если ты им расскажешь, но ведь они никогда тебя не предавали и не осуждали, верно?»
Письмо писалось слишком давно, – понял Гарри. Рон сочтет предателем, а Гермионы больше нет. Помочь некому. Если только…
В голове всплыло виденное у хоркрукса. В диадеме была заключена отвергнутая любовь, преданная и забытая, и он не зря выбрал Джинни… и Драко. Почему Драко? Драко что-то к нему чувствовал, что-то такое… теплое и приятное, без слов. Прячущееся в уголках его сознания, стыдливое, затоптанное гордостью, оно все равно жило и никуда не уходило.
Но нет, Драко любит своих родителей, пользоваться им – ниже всякого предательства. Захочет сбежать – пусть бежит. Это его выбор, выбор слизеринца, выбор человека, верного семье. Он по-своему прав, ведь Гарри тоже верен своей семье, хоть той и нет много лет.
Он продолжил вчитываться в витиеватый старомодный почерк.
«Я постарался также дать тебе право голоса, но здесь все зависит только от тебя. Судя по твоему поведению, они захотят или не захотят принимать тебя в расчет.
Постарайся выжить, Гарри, мальчик мой, я хотел бы, чтобы ты нашел выход и смог дать этому миру еще очень многое.
Искренне твой,
Альбус Дамблдор».
Слово старческая рука протянулась сквозь строки письма и легла на плечо, будто светоч зажегся в темноте. Но слезы на щеках так не высохли.
Он погрузился в заметки о последних трех хоркруксах.
***
Пройти через гостиную ночью не составило труда – все уже вернулись в спальни. Симус, Невилл и Дин, утомленные больше других, спали – МакГонагалл не разрешила патрулировать ночью, но саму идею охранять ходы взяла на заметку. Видимо, Орден еще не появился, иначе ребята бы его разбудили. Удивительно, что Джинни не караулила в гостиной – с нее бы сталось.
Гарри шагал по коридорам в мантии-невидимке, глядя по сторонам – то тут, то там он встречал ночные дежурства авроров или кого-то из преподавателей. Его путь лежал в Подземелья. Монетка в кармане была теплой – он только что вызвал Драко, и незамедлительно цифры на ней изменились. Номер кабинета Снейпа, что было странно, если Снейп еще в Хогвартсе.
Малфой уже ждал его, оглядывая столешницу снейповского стола в поисках чего-то и хмурясь.
– Что ищешь? – спросил Гарри, усаживаясь на первую парту; он мог бы узнать напрямую, но голова гудела целительной пустотой и заполнять ее чем-то не хотелось. В пустоте не было вины. Пустота не плакала по Дамблдору и сокрушительному одиночеству, не выла на луну, страдая по собственной участи и проклятому роду.
– Следы Снейпа, – проворчал Малфой, заглядывая в ящики. – Его не видели с объявления осады. Неуютно, знаешь ли, без декана. Старая кошка что-нибудь знает?
– Если и знает, мне не докладывается.
– А Дамблдор? – Гарри уставился на слизеринца, но тот, видимо, задал вопрос без задней мысли, продолжая искать письма или значимые вещи, чтоб угадать смысл отлучки декана.
Сказать ему было нужно. Не для других слизеринцев, а просто – для Драко. Смутно чувствовалось, что так надо, так честно и правильно. Он уже так давно не поступал правильно, по-гриффиндорски, честно.
– Дамблдора больше нет, – выговорил он с трудом; на язык слова не ложились, горчили.
Малфой поднял голову.
– Что? Я не ослышался? – спросил он ровно, но, уловив кивок, спал с лица, нервно облизнул губы и опустился в кресло Снейпа. – Моргана… Как это случилось?
– Это случилось по его воле, – ограничился Гарри, но потом все-таки признался: – Снейп сделал это, хотя полагалось мне. Об этом никто не должен узнать.
Драко посмотрел на него больными глазами, но кивнул.
– Поэтому Снейпа нет?
– Отчасти, – Поттер отвернулся, не желая произносить грязную историю с приворотным зельем, не желая даже упоминать Снейпа и маму в одном предложении, не желая представлять, как его руки притрагивались к ней… Гарри передернулся. – Вы-то почему все еще здесь? Ход заперт?
– Да, – Драко закусил губу и задумался. – Он мог бы его открыть… Но Снейп ничего не делает просто так, значит, он хотел, чтобы мы оставались здесь. Когда вернется…
– Не вернется. Ну, очень вряд ли, – покачал головой Гарри. – Поверь, я говорил с ним. Не станет.
– И куда он? В бега? У него же ничего нет, – недоверчиво поморщился Малфой.
– Мавр сделал свое дело, мавр может уйти, – загадочно отозвался Гарри, и Драко мельком удивился, причем тут маггловский немецкий автор и откуда бы Поттеру его знать, бестолковщине.
– А мы? – несколько обиженно отозвался Малфой и в его речи слышалось то, старое «я», еще помнящее, каково быть центром вселенной.
– А что он еще может сделать? – безразлично пожал плечами Поттер.
Драко кивнул своим мыслям:
– Если победите вы, мы не будем причастны к ним, если победят они, на нас будет меньше крови и вины перед Ним никакой – нас держали в плену.
– Наверное, так.
– Не хочется верить, что он это от трусости.
– Не верь, – скривился Гарри, и Драко невольно задумался, что же такого Снейп сделал, чтобы заслужить столь сильное презрение.
Для него Северус всегда был язвительным и не в меру проницательным крестным, имевшим типично слизеринскую привычку потакать и выгораживать на людях и ругаться за закрытыми дверями. По-своему Драко Снейпа любил, хотя и не понимал привычек крестного. Снейп мог быть прекрасным наставником, но другом быть никогда не умел, всегда оставаясь слишком закрытым и удерживая всех на расстоянии. Быть может именно то, что лежало у крестного на душе, и изменило мнение Поттера о нем. Раньше это была чистая, ничем не замутненная ненависть, взаимная и понятная.
– Я пришел, чтобы позвать тебя идти со мной за хоркруксом, – неуверенно попросил Гарри.
– За чем? – не понял Малфой.
Поттер вздохнул.
– Бессмертие требует своей платы, вы никогда не задумывались, какой?
Драко фыркнул.
– Ты не понял, как у нас все проходит? Толика правды и фунт лжи в красивой обертке – вот его выбор. Он говорит, обещает, выглядит могущественным и непонятным – зачем ему объяснять истоки всего этого? Чтобы стать уязвимым?
Туше.
– Он разделил душу на семь частей, в каждом осталось что-то важное, запер каждый в значимый предмет и поместил в особые места. С каждым таким уничтоженным хоркруксом он умирает, а под конец останется только его тело, и он не сможет возродиться. Этим мы с Дамблдором и занимались. Осталось три.
Драко поднял на него недоумевающие серые глаза.
– Душа неделима, Поттер, это каждый знает.
– Ее делит убийство, предательство, – Поттер отвел взгляд. – Говорят, ее даже можно собрать через ужасную боль и раскаяние.
Малфой провел по лицу рукой, будто снимая паутину. Поверить в такое сложно, звучит как сказка. Но допустим, что это так, ведь четыре хокрукса уничтожены.
– Что это за предметы?
– Первым был дневник, – острый взгляд на слизеринца; нет, видно, что он не знал об этом, дело рук Люциуса. – Ненависть к себе, глобальное одиночество, отторжение и обида за свое происхождение. Вторым, наверное, чаша Хаффлпафф, ради нее положили целый маггловский приют; прошлое крепко его держало. Третьим – кольцо Гонтов, наследие Слизерина, его семьи, которую он убил своими руками. Это было разочарование и презрение; так он смирился с одиночеством и сломленной гордостью. Гонты находились в жалком состоянии. Четвертым стала диадема Рэйвенкло – преданная любовь; ее он оставил здесь, в Хогвартсе. Пятым – медальон Слизерина, преданная дружба, как предположил Дамблдор; так он забыл боль от собственного поступка. Медальон мы и должны найти и уничтожить.
Драко содрогнулся, представив пустоту, в которой живет Лорд, и поняв, как именно ему удается. Такое бессмертие… такое бессмертие куда хуже смерти.
– А последние два?
Поттер тяжело вздохнул.
– С последними будет сложнее.
Малфой долго думал и молчал. Гарри не лез к нему в голову. Наконец, слизеринец решил что-то.
– Я пойду с тобой и помогу, если нужно. Но с одним условием.
Гарри едва не фыркнул. Распределяющая Шляпа знала свое дело.
– На обратной дороге ты поможешь мне найти родителей и выбраться из Хогсмида. Из Англии мы выберемся сами, надеюсь, – закончил тот.
Что ж, это было большим, чем он рассчитывал. Чего ожидать от слизеринца, даже влюбленного, который всегда ищет свою выгоду? Который ему даже не друг? Он ведь – Драко Малфой, бывший враг, внезапный союзник. Как бы трусоват и осмотрителен он ни был, предательства в его мыслях не было ни на грамм.
– Принято.
Заключенный пакт словно снял с Малфоя какую-то маску, тот обмяк, сделавшись беззащитнее, чем есть. Он спрятал лицо в ладонях, несколько раз слабо шлепнул по столу, зажмурился. Запястья были изящнее обычных мальчишеских, под тонкой кожей рук билась синяя венка. Отросшие светлые волосы в беспорядке закрывали глаза.
Вот ты какой, Драко Малфой.
Гарри и сам не понял, как оказался рядом.
– Значит, все? – тихо спросил он.
Драко хотел бы огрызнуться, хотел бы соврать, хотел бы сказать, что ничего и не начиналось, хотел бы закричать, что не время думать о глупых чувствах… Не сказал ничего.
Уткнулся в живот стоящему Поттеру и шумно выдохнул, отчаянно прижимаясь и ища поддержки и утешения.
Все.
***
Орден Феникса прибыл на исходе второго дня осады, пройдя незамеченными по загадочному тайному ходу, вход в который находился за портретом в хижине некоего Аберфорта. Сам Аберфорт идти почему-то отказался, судя по ворчанию Моуди, этого от него и ждали.
Два дня школа жила по экстренному расписанию: вместо занятий – практикумы, Защита выпала из расписания, и МакГонагалл не отвечала на вопросы о Снейпе. Дамблдора тоже никто не видел, и ей пришлось соврать, что он занимается более важными делами. Ложь выглядела неубедительной, но другой не было. Ей повезло, потому что поползли слухи, что директор и зельевар на каком-то ужасно секретном спецзадании. Никому даже в голову не могла прийти смерть Дамблдора.
Орден был немногочисленным, но ощутимым прибавлением: параноидальные аврорские таланты Грозного Глаза, опыт Доминика Купера, дипломатичность Люпина, смешливость Тонкс… В кабинете Дамблдора находились только Моуди и Люпин из Ордена, МакГонагалл как и.о. директора Хогвартса, трое авроров-руководителей и Гарри. Присутствие последнего вызывало недовольство не только у двоих авроров (Дженкинсу было плевать), но и, как ни странно, у Моуди.
– Это просьба профессора Дамблдора, – пояснила МакГонагалл, прищурившись, и стало понятно, что она не позволит обходить волю покойного директора.
– Где он сам? – ворчливо спросил тот, но по тону было понятно, что и его коснулась горечь потери.
Декан Гриффиндора прошла вглубь кабинета и отодвинула тяжелую портьеру, пахнущую пряными маслами. За ней обнаружилась небольшая уютная спальня. На кровати под балдахином, заключенный в светящийся синим шар Стазиса, лежало тело. Заклинания сохраняли его от тления.
– Никто не узнал? – сдавленно спросил Моуди.
– Из наших – никто, – ответил ему Лоуренс, красноречиво покосившись на Поттера, мол, если только ребенок никому не проболтался.
– Гарри все понимает и никогда не сделает подобного, – Люпин мягко, но настойчиво отклонил подозрения, встал за плечом у Поттера и даже положил руку, показывая, что не позволит нападок. – Я привел нескольких представителей лесных общин, – добавил он.
– Есть беженцы из Хогсмида, – кивнул Бэйли. – Часть боеспособна.
– Я получила весточку от кентавров, – МакГонагалл печально посмотрела на труп директора. – Профессор Дамблдор уже вел с ними переговоры… Они отозвались туманно, но, кажется, обещали быть.
– Это как? – нахмурился Бэйли.
– «Звезды велят нам припасть к земле, но мы последуем велению неба», – проворчал Моуди, когда-то с кентаврами пересекавшийся; декан Гриффиндора строго на него взглянула и ответила в более сдержанном тоне:
– Они сказали, что в решающий момент помогут, потому что когда-то Альбус Дамблдор сделал то же самое для них.
Все невольно бросили взгляд на тело директора. Дженкинс подумал, что предусмотрительности и мудрости Дамблдора им сейчас всем не хватает; и каким бы тот был Министром Магии! Почему же отказывался? Знал что-то особенное?
Бэйли прокашлялся.
– Вообще-то мы здесь для другого. Чтобы озвучить письмо и завещание и чтобы понять, как выдерживать осаду.
– Минерва, где Северус? – тихо спросил Люпин; МакГонагалл обеспокоенно выдохнула.
– Я не видела его с тех пор, как он направлялся сюда рассказать об осаде. Даже к слизеринцам не вернулся. Мы патрулировали весь Хогвартс, но… – она беспомощно передернула плечами.
Нехорошие взгляды троих авроров сказали Гарри все раньше, чем те открыли рты.
– Он был Пожирателем Смерти, им и остался, – вынес вердикт Лоуренс.
Бэйли задумался.
– В последний раз вы видели, как он шел сюда, а ведь здесь был Поттер, – он повернулся к Гарри, смерив взглядом профессионального следователя. – Молодой человек, вы его видели?
Гарри неохотно кивнул. Сказать чистую правду – сделать Снейпа предателем, ведь именно так все выглядит со стороны. Снейп был ядовит, жалок, неприятен, но не враждебен, больше нет. Далеко остались все его попытки зацепить, сделать больно, отомстить. Собственная месть и так не принесет ему покоя, не даст нового смысла жизни. Стоит ли оно того?
Нет, не стоит.
– Он расстался с директором не в самых лучших отношениях, но кроме этого, не сделал ничего дурного, – сказал он наконец почти правду. – Он сбежал, но не предавал. Это их счеты.
– Подтвердить ваши слова некому, – Бэйли приподнял брови, – а звучат они не слишком убедительно.
– Я знаю. Но и обратное проверить нет возможности, – парировал Поттер спокойно.
Кажется, это добавило ему очко в глазах взрослых. Лоуренс, однако, убежденным не выглядел. Судя по всему, глава оперативников вообще благоразумием не страдал, это для него была неприятная болезнь, не более. Он неприятно прищурился и смерил Гарри подозревающим взглядом:
– В другое время, мистер Поттер, я бы постарался влить в вас капельку-другую сыворотки правды и послушал бы внимательно. Уверен, вы знаете больше тайн, чем говорите.
Моуди заворчал, как старый пес.
– Но-но, щенок, не у себя в отделе! Этот парень нам еще нужен.
– Господа, я приступлю к завещанию, если вы не против, – вовремя прервала их МакГонагалл.
Чтение не заняло много времени: Дамблдор предельно четко и кратко выдал поручения, раздал полномочия, а что не смог высказать юридически, написал в письме. Судя по взглядам собравшихся, отношение к главному – к праву Гарри перемещаться за пределы Хогвартса «ради того, что поможет нам победить», – отношение было неоднозначным.
– Это исключено, – покачал головой Бэйли. – Риски слишком велики.
– Это ребенок! – вспылил Лоуренс. – Избранный или не избранный, это просто ребенок! Любые сведения можно передать, а поручения выполнят профессионалы. Что он может, чего не можем мы?
– Убить Волдеморта, – смело (впервые) произнесла имя профессор МакГонагалл.
Лоуренс скептически фыркнул, но не возразил.
– Следует, по крайней мере, дать ему охрану, – предложил Дженкинс, поправляя очки.
– Здесь я с вами согласен. Впервые, – пророкотал Грозный Глаз. – У нас нет гарантии его безопасности. А он нам еще нужен.
– Как раз наоборот, – вдруг рассудительно возразил Бэйли. – Охрана привлечет больше внимания, чем один подросток.
«Два подростка», – про себя добавил Гарри. Малфоя не следовало показывать, но это было легко устроить, дав ему мантию-невидимку.
– Я согласен, – Люпин тоже кивнул, ободряюще сжав плечо Поттера. – Но до купола его все же можно проводить. Там он сможет аппарировать.
– Прекрасно, без лицензии, без экзаменов, – закатил глаза Лоуренс. – Валяйте, пусть его развоплотит.
–Гарри очень способный и ответственный, – Люпин улыбнулся, как умел только он один: ободряюще и чуточку печально. – Он справится.
– Нужен отвлекающий маневр, лучше два, – Моуди хмыкнул и деловито принялся сновать туда-сюда, стуча деревянной ногой и ища карту. – Я так вижу, это лучше сделать там, где меньше этих ублюдков, но не безлюдно, под видом диверсии…
Гарри позволил себе улыбнуться. Ему не давали вставить значимой реплики, но по крайней мере, давали делать его дело. Это уже неплохой результат.
Большего ему не нужно.
***
Эйфория и облегчение от того, что не придется сбегать, что его право приняли, расслабила Гарри, и он даже не пошел на кухню, чтобы пообедать, как делал последние дни, остерегаясь расспросов. Большой Зал встретил его неоднозначным гулом.
– Гарри! – услышал он, и оказался в объятьях Молли Уизли. – С тобой все хорошо?
– Да, миссис Уизли, – улыбнулся он неподдельно радостно.
– Мы рады, что смогли прорваться, – смущенно проговорил подоспевший за женой запыхавшийся Артур и тут же добавил: – Ты на Рона не думай, он не в себе…
– Ронни-бой в полной отключке от реальности, – сзади на плечи синхронно легли руки близнецов.
– И не спешит возвращаться.
– Он потерял Гермиону…
–…и мы его понимаем…
–…но нельзя обвинять своих…
–… тем более, если они не раз спасали его шкуру, как ты.
Глядя на сияющие уверенностью в его непричастности глаза близнецов, Гарри почувствовал, как свет разливается в его душе, тесня спящую Тьму и усыпляя ее еще ненадолго. Он обнял Фреда и Джорджа.
– Все хорошо, я не в обиде. Он здесь?
Близнецы переглянулись, но ответила миссис Уизли.
– Ему нельзя, это грозит нервным срывом, – она смущенно потеребила шаль. – Я оставила его с Флер, она беременна и ей тоже…
– Они под защитой? – обеспокоился Поттер.
– Ну конечно! – выпятил грудь мистер Уизли. – Сам ставил, сам проверял.
– Мы написали Чарли. Если письмо успеет дойти, вероятно… – Молли не договорила; вероятность получить на свою сторону хотя бы одного дракона была слишком призрачной, не Чарли хозяин той фермы, да и Румыния вряд ли станет вмешиваться, но хоть какая-то надежда…
– А где остальные? – огляделся Гарри. – Тонкс, Перси, Билл?
– Тонкс с аврорами, Перси ушел помогать Минерве, Билл ищет Хагрида, – сбоку появилась сияющая Джинни, соскучившаяся по родным. – Гарри, ты мне нужен. у меня вопросы по организации АД. К тому же, они заслужили объяснение ситуации. И неплохо было бы организовать для них тренировку, если найдешь время.
– Я объясню, – улыбнулся он; она была такая красивая в этот момент, такая нужная… по-настоящему на своем месте. – Спасибо, Джинни, ты просто находка. Хотя насчет тренировки обещать не могу, есть очень важные дела… Но ведь ты теперь и сама можешь это сделать.
Девушка зарделась и задорно прищурилась. Наконец-то он что-то понял. Лучше бы он позвал ее с собой, куда бы ни пошел, но ответственность за АД – тоже хорошо. Он стал слишком уязвим после потери Гермионы и обвинений Рона… Она могла бы помочь.
– Не хочешь поговорить? Можем уйти отсюда, – предложила она.
Поттер задумался.
– Что, если я расскажу тебе все, что нужно, а ты расскажешь им? Просто мне надо заняться одним важным делом, к вечеру мне нужно быть в другом месте.
– Тебя выпускают за купол? – нахмурилась она.
– Вот об этом и нужно поговорить.
Они поднялись почти на самую Астрономическую Башню, пока Гарри в общих чертах, минуя смерть Дамблдора, рассказывал о том, что есть вещи, уничтожив которые можно приблизить смерть Волдеморта, что Орден и авроры благодаря Дамблдору согласились на это рискованное мероприятие.
– Возьми меня с собой, – загорелись ее глаза. – Я помогу. Ты ведь раньше брал Рона и Гермиону, а теперь…
– А теперь это слишком опасно, – почти и не врал; это сложно, ведь он должен будет доставить к родителям Драко, да и не она, только не она. – Меня сопроводят авроры, не волнуйся.
– Ладно, – погрустнела она, и ему стало стыдно.
– Эй, – Гарри улыбнулся, – АД командовать кроме тебя некому. Расскажи им то, что сказал я, сообщи, что Дамблдор в них верит и… что Орден на них полагается.
Она ушла от него окрыленная. Все шло правильно.
***
– Это и есть твой плащ-невидимка? А с виду обычная мантия, – Драко недоуменно рассматривал мантию отца Гарри.
– В своем роде, это память о папе и подарок, – неожиданно поделился Гарри. – Верни мне его. Полагаюсь на твою честность.
– Ты же легилимент, – Малфой слабо улыбнулся, пихнув его в плечо. – Ты услышишь мои грязные предательские мыслишки.
– И все равно.
«Слишком серьезный и больной взгляд. Неужели ему не хочется, чтоб я уходил? А, черт, он же все слышит!»
– Не хочется, – признался тот, отвернувшись. – Но это твое право.
«У нас могло бы что-то получиться? Ужасно странное и глупое, как в сказках? Или разумное и простое, как бывает в жизни?»
На это Поттер ничего не ответил, махнув рукой, мол, идем.
Снаружи их ждали Люпин и трое авроров.
– Ну что, готов, Гарри? – мягко улыбнулся оборотень.
– Если честно, мне не по себе, – признался тот, вытерев руки.
– Ничуть не удивительно.
Один из авроров показал на огни со стороны Хогсмида.
– Они начали. Можно идти к ходу, – кивнул второй.
Это был длинный подземный коридор, выведший их куда-то за платформу. Авроры поминутно оглядывались и прислушивались, Люпин куда более пристально следил за Гарри. Было холодно, изо рта вырывались клубы пара. Они остановились.
– Отсюда уже можно аппарировать. Куда ты направишься? – Люпин с беспокойством оглядел Поттера.
– До общественной каминной в Косом переулке, оттуда в Йоркшир, – пояснил Гарри. – Оттуда аппарирую сюда.
– Сколько тебе нужно времени?
– Час-два, – прикинул он.
– Мы постараемся подождать у хода, но не больше двух. Завтра утром начнем бить тревогу, уйти.
– Я справлюсь раньше, – улыбнулся Гарри, но и сам почувствовал, как слабо вышло.
– Ладно, удачи, – Ремус взлохматил ему волосы. – Постарайся не попадаться никому на глаза.
– Никому не придет в голову, что я не в Хогвартсе.
Гарри тянул время, заведя руки за спину. Правую руку легко пожали, и он облегченно опустил их. Нечто теплое прижалось сзади, обняв за талию и подарив смутный прилив нежности. Малфой.
«Так ведь будет надежнее? И меньше неприятных ощущений».
Кого ты обманываешь, Драко? Если только себя.
На сей раз получится лучше, чем в их первую, случайную совместную аппарацию.
***
Они были в Торнтоне, Западный Йоркшир, через пятьдесят три минуты. Всю дорогу Гарри не снимал капюшона, а Драко не отпускал его руки. По счастью, патрули, если и были, то не обратили внимания на близоруко щурящегося лохматого подростка в смешной шапке с помпоном и зимней мантии. Без очков было плохо видно, но зато он становился незаметнее. После толпы общественной каминной Косого переулка бар в Торнтоне показался безлюдным и тихим. Всего несколько стариков за барной стойкой да благообразный усатый бармен, кивнувший ему совершенно безразлично. Мало ли что несуразному подростку тут надо. Может, приехал к родным.
Магический бар «Заблудившийся охотник» находился недалеко от йоркширской эстакады, им пришлось прогуляться минут пятнадцать вниз, в лощину. Гарри задрал голову, чтобы охватить величественное зрелище. Мягкие снежинки попадали в глаза и рот, тишина казалась оглушительной.
Здесь не было войны.
Сбоку появился Драко, мантия аккуратно свешивалась с его сумки. Снег был почти незаметен на его светлых волосах и бледной коже. Лишь пар от дыхания доказывал, что эта ледяная белокожая статуя – живой человек. Драко удивительно подходил этому месту, и место подходило Драко: величественный, стремящийся вверх камень, хранящий старину, холмы, покрытые снегом, тишина и пустота. И он, хрупкий и невообразимо сильный, беззащитный и изворотливый, горящее имя и холодные глаза. Такой отличный от всех, кого знал Гарри, такой неожиданно близкий.
Что думал сам Драко, осталось загадкой. Гарри не хотел знать, боялся. Иногда лучше не знать.
– Где он?
– Вот там, внизу. Камень видишь? – указал Поттер.
– Почему здесь? – озадачился Малфой, спускаясь в лощину.
– Когда-то здесь был бой. Молодые отряды террористов Тома Риддла бежали от авроров. Их прикрывали двое, он сам и еще один молодой аристократ, Максимилиан Нортон.
– Нортоны угасли со смертью последнего отпрыска, – кивнул Драко. – Я помню эту историю. Достойный род.
– В Хогвартсе у Тома было мало друзей, но среди них мелькал Нортон, Дамблдор считал его значимым для Тома, по крайней мере, так говорили многие. Здесь он погиб, по свидетельствам авроров – он остался сам, чтобы прикрыть отход товарищей. Дамблдор думает, что не все было так просто.
– Как ты их находишь? – удивился Малфой, осмотрев камень.
Тот стоял под эстакадой, огромный серый валун и ничего больше. Только вот снег на нем таял и стекал ручейками вниз. Если задуматься, становилось понятно, что камень все же не отсюда – здесь холмы, скалы дальше, к побережью. Он появился здесь не сам.
– Слышу, – коротко отозвался тот.
– Но почему?
Гарри вздохнул, достал из сумки старую шляпу, и Малфой с удивлением узнал в ней Распределительную, что каждый год пела им песни. Сейчас она, однако, не говорила. Выглядело глупо и странно.
– Лучше тебе не знать. Ты бы тоже промолчал, если б знал.
Сказав эту загадочную фразу, Поттер прислушался, кивнул сам себе и, попросив Малфоя отойти на двадцать шагов, надрезал руку Diffindo и прижал ее к камню. Некоторое время ничего не происходило.
«И что?» – успел подумать Драко, прежде чем ЭТО началось.
Раздался треск, и камень, дрогнув, развалился на две половины, обдав Поттера пылью и крошкой. Тот дернулся и отпрянул… попытался. Камень не отпускал, продолжая тянуть кровь. Гарри вскрикнул и что-то ему завопил.
Из трещины, тем временем, поднялся серый клочковатый туман.
Драко уставился на него огромными глазами и не смог пошевелиться.
Что-то держало его взгляд. Что-то проникало глубоко.
И тут он увидел их.
========== Измена ==========
Я сбыл мечты и откровения
в руках судьбы мое спасение
Би-2
На маме было домашнее голубое платье, Драко любил класть голову ей на колени и потому только различал все ее платья. Это было особенно мягким и приятным. Он даже почувствовал запах ее духов – конечно, это она, пахнет домом, теплом… И папа в неизменной деловой мантии, такой холеный, словно и не было войны, не было унижений, не было Азкабана. Такой, каким Драко его больше уважал и боялся, чем любил. Родители держались за руки.
Что случилось? Они ведь не могли… Или могли?
Драко сделал шаг к ним, уверенный, что все по-настоящему.
– Драко, – прохладно бросил отец; мама вовсе посмотрела мимо него.
Это подкосило Малфоя как подлая подножка, и он замер, будто наткнувшись грудью на невидимое препятствие.
– Мам, пап, – начал он несмело. – Что вы здесь делаете?
– Что ТЫ здесь делаешь? – нахмурился Люциус. – Тебя здесь быть не должно.
– Но я ведь собирался… – растерялся тот.
– Этот негодный мальчишка всегда думал только о себе, Люк, – протянула мама будто в пространство, морщась; она часто называла отца на французский манер. – Он считает, что мы терпеливо торчим под защитой Хогвартса, как какие-то собаки, ждем его.
– Но вы же здесь, со мной…
– Мы уходим, – старший Малфой кивнул в сторону. – Это наш шанс, а то, что его пропустил ты… Мы здесь ни при чем.
– Иногда мне кажется, что его воспитывал кто-то другой, не я, – поморщилась Нарцисса, и весь воздух из груди Драко кто-то вышиб.
Так не бывает. Родители так не сделают никогда! Он же знает это! Вся его душа вопила и кричала от боли, от ужаса, не желала этому верить…
К счастью, он услышал голос Поттера.
– Драко! – кричал тот, все еще пытаясь оторвать руку от камня, но уже вяло; он был бледен. – Это мираж! Морок! Хоркрукс показывает тебе неправду!
Малфой потерянно перевел взгляд на родителей, выглядевших так по-настоящему и так странно. Отец положил руку матери на живот и погладил его. Нарцисса нежно посмотрела на мужа.
– У нас будет другой ребенок, – пропела она.
– Он не разочарует нас, как это постоянно делал ты.
– Это ложь, неправда, – забормотал Драко, даже не замечая, что плачет. – Так не бывает, вас здесь нет…
Не вся боль родилась на войне. Некоторая осталась с детства. Маленьким Драко был уверен, что рождение второго Малфоя – предательство.
– Драко! Держи! – к ногам подкатилась заснеженная старая шляпа; Малфой медленно поднял ее и осмотрел; чем она ему поможет?
– Руку! Сунь руку! Здесь только я и ты, Драко! – закричал Поттер. – Это морок!
Слизеринец машинально последовал указанию. Пальцы встретили войлочную пустоту, но стало немножко легче, словно холодная рука отпустила сердце. Он ведь знает своих родителей, они бы никогда… А даже если так. Даже если они решат так, они будут по-своему правы.
Вытерев кулаком покрасневшие глаза, Малфой шагнул навстречу. Он верил и не верил – это ничего не меняло. Он слишком любил своих родителей и всегда был верен семье.
Собрав остатки храбрости, которой и так никогда не было в избытке, он решился.
– Мам, пап… – начал он, пытаясь проглотить слезы. – Я все понимаю. Вы правы, надо уходить, пока есть возможность. Это ничего, если все будет хорошо, я вернусь к вам, – он улыбнулся дрожащей улыбкой. – Если же нет… Расскажите обо мне ему, – кивнул на живот матери. – Я вас люблю и хочу, чтобы вы жили.
Лица родителей странно исказились, потом слились в единый серый клубок тумана, и тот кинулся на растерявшегося и не ожидавшего такого Малфоя.
– Меч! – страшно завопил Гарри.
И правда, ладонь нащупала что-то, пальцы машинально обхватили рукоять, а шляпа упала на снег. Он выставил руку перед собой; тень напоролась на сияющее лезвие, визгнула и кинулась обратно к камню, всосавшись внутрь.
