Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)
В те дни Гарри Поттер предпочитал не выходить из комнаты и не смотреть никому в глаза. Тьма набирала силы и готовилась к броску.
Она ждала.
***
Школа встретила детей полутемными коридорами и урезанным меню.
Вечно голодный Рон угрюмо посмотрел на курицу с пюре и огляделся в поисках чего-нибудь еще (нашел только тыквенный сок и немного яблочного пирога). Он переглянулся с удивленными гриффиндорцами, поймал взгляды сестры, Гермионы и Гарри, озаренные пониманием, и уткнулся в тарелку.
Дамблдор призвал к тишине и поднялся, чтобы сказать речь. Большой Зал, и без того оглашенный лишь шепотками и тревожным гулом, затих.
– Друзья мои! – начал директор. – Все вы читали газеты, но каждый из вас чувствует всем сердцем, что на самом деле происходит. Знайте – ваши предчувствия верны. Учитесь усердно, будьте дружны, и мы выстоим, вместе переживем трудные времена.
Его голубые глаза за очками-половинками сверкнули воинственным огнем, тем, которым наверняка сверкали много лет назад, во время войны с Гриндевальдом.
– Помните, чем мы сильны. Не безрассудными поступками и громкими речами, – его взгляд упал на стол Гриффиндора, – не умением хитрить, прятаться или планировать, – голубые глаза скользнули по столам Рейвенкло и Слизерина, – и даже не предусмотрительной приземленностью, – удостоился внимания и Хаффлпафф. – Мы сильны нашим единством, нашей верностью школе, нашей надеждой. Вместе мы выстоим против всего. И помните – Хогвартс дает поддержку и помощь всем, кто в этом нуждается.
Директор сел; аплодисментов, которыми обычно сопровождались концовки речей Дамблдора, не последовало. Растерянные дети попрятали глаза или посмотрели вопросительно на своих деканов, друг на друга. «Что вы знаете?» – думал кто-то. «Знаете ли вы, что…?» – мелькали мысли избранных слизеринцев. «Вы знаете», – понимали члены АД.
«Вот же политикан, – изумилась Панси Паркинсон, – намекает абсолютно прозрачно, а не придерешься! Ни одного конкретного слова, но все ведь понимают, о чем старикан говорит».
Все изменилось – это понимали все. Шепотков и предположений стало больше. Сов ждали каждое утро, затаив дыхание, делились неутешительными новостями от родителей. Магглорожденные чаще ходили в лазарет к мадам Помфри за успокоительным – маггловский мир не знал, почему ощущает смутную тревогу, почему то тут то там появляются странные люди, почему грабят магазины…
Что-то произошло и с программой: дети с удивлением обнаружили, что учат вовсе не те заклинания, что значатся в учебниках, что уроков стало значительно больше. Армия Дамблдора выглядела на этом фоне еще более значительно и тайно – эти всегда были в курсе всего, им было легче на уроках ЗоТИ, будто бы ярче сверкали их значки и глаза.
Драко угрюмо косился на эту поттеровскую элиту. «Какой бред, – думал он. – Да что вы знаете, что вы можете? На что надеетесь, что вас пожалеют? Что вы сильнее взрослых Пожирателей, наемников?»
И все же где-то в глубине души он отчаянно хотел быть с ними, в теплой обстановке поддержки и понимания, там, где прикроют спину, где сторону выбирать не надо, где нет такой ответственности и всего этого дерьма.
Поэтому он почти вздрогнул, когда на одном из ужинов Дамблдор вдруг сказал во всеулышание, закончив этой фразой нейтральную речь о всеобщих успехах в учебе:
– Я знаю, что у каждого из нас есть свои обстоятельства, но главный выбор делают не они, а ваше собственное сердце. Именно оно поможет вам решить все правильно.
Директор видел подозревающие взгляды слизеринцев и улыбнулся. Он прекрасно заметил и вопрошающий взгляд профессора МакГонагалл, и отвернувшегося профессора Снейпа, и опущенные книзу глаза Панси Паркинсон и Драко Малфоя, и прищуренные глаза Теодора Нотта, и удивленные – Дафны Гринграсс, и еще много других, разных в своих эмоциях.
Он должен им это сказать. Для кого-то это будет иметь значение.
***
Поттер выглядел плохо, хотя и лучился здоровьем; это «плохо» было совсем другим, и Драко даже задался вопросом, не стал ли он попросту искать эти особые признаки темной ломки, выраженные не на уровне трясущихся рук или бессонницы, написанной на лице. У Поттера бегали глаза, старательно не смотрящие на собеседника, куда угодно, только не на него; руки не тряслись, но беспокойно двигались, будто пытаясь чем-нибудь заняться. Поттер ходил туда-сюда и явно нервничал.
– Ты уверен, что вас возьмут? Это все-таки не какой-нибудь рейд для запугивания или отвлечения внимания, это, черт побери, Шармбатон, одна из крупнейших магических школ Европы.
– Своими ушами слышал, – в третий раз повторил Малфой.
В Выручай-комнате светил ночник, навевая на мысли о спальне, да и предоставленный диван больше напоминал кровать. Судя по всему, комната прекрасно уловила отчетливое желание Малфоя спрятаться от мира и выспаться, наконец, без кошмаров, без мыслей и бессонных часов ближе к подъему. Кажется, сокурсники начали это замечать, не далее как вчера Драко заметил сонный взгляд Грегори. Что ж, Гойл неразговорчив и на удивление деликатен – может пройти недели две, прежде чем он что-нибудь спросит.
Поттеру, к счастью, было плевать. Он внезапно остановился, долго шарился по карманам, чертыхаясь, и, наконец, выудил что-то, бросив это на колени Малфою.
– В подачках не нуждаюсь, – сообщил Драко, брезгливо оглядывая мелкую монетку. – Если это подкуп, то разве что для Уизли.
– Упражняйся в остроумии где-нибудь еще, – рявкнул на него и без того злой Поттер. – Это то, с помощью чего ты можешь меня известить о рейде. Касаешься палочкой, можешь написать дату и время – они отразятся на моей. Она нагревается, если надо.
Малфой кивнул и уважительно промолчал. Поттер, оказывается, времени зря не терял. Вот если бы еще…
– Я принес тебе информацию, Поттер, и не в первый раз. Когда ты заплатишь информацией мне? Я хочу знать, как обмануть Метку, – устало, но настойчиво спросил он.
Поттер снова остановился и все-таки посмотрел на него, будто что-то знал, но прикидывал, сказать или нет. Драко застыл.
– Я не уверен на сто процентов, предположение тебе не понравится. Когда буду уверен, скажу.
Малфой разозлился.
– Время утекает, мы теряем возможности! Вдруг уверен ты будешь когда войска будут стоять под нашими окнами? – угрожающе проговорил он.
– Хочешь жить – подождешь, – буркнул Поттер. – Я вообще не уверен, что мне стоит соваться в Шармбатон…
– А тебя уже не спрашивают, – не без злорадства пропел слизеринец. – Разве не чувствуешь, как хочется чего-то такого, а?
– Не твое дело! – рявкнул тот, но мельтешить не перестал.
– Ты пойдешь туда, – голова Драко медленно, но верно начинала болеть, все тому способствовало: неприятная тема, мельтешащий Поттер, недосып, нагрузка, – через неделю. Потому что условный сигнал подаст тетушка.
Гарри замер как вкопанный, обернувшись на Малфоя. Проняло, вон как ноздри затрепетали и зрачки сузились, – понял Драко, ощущая некоторое неудобство от пристального взгляда гриффиндорца. Неудобство и… что-то еще.
Мозг Драко, измученный и загруженный, плыл, от недосыпа мир казался несколько проще, чем есть, каким-то слегка сюрреалистичным что ли. По крайней мере, именно так он потом объяснял свои мысли.
Поттер выглядел опасным животным в клетке. Вся поза говорила о готовности к бою, об уверенности, словно бы Поттер стоял на земле не двумя ногами, а всеми четырьмя. И лицо будто бы приобрело немного звериные очертания. Драко потряс головой, беспощадно отозвавшей на это болью, и видение исчезло. И все же было в Поттере что-то такое, чего не было раньше – от беззащитного нелепого очкарика мало что осталось.
Этого Поттера Драко не мог не уважать, не мог и не бояться. Жаль только, что эти уверенность и осанка – не часть собственной личности Героя, а чертова Тьма, абсолютное оружие, уродующее человеческую душу.
– Значит, Волдеморт считает, что французское Министерство не было с ним честным? – вдруг спросил он.
Драко отчетливо вздрогнул, то ли от звуков ненавистного и пугающего имени, то ли от неожиданной смены темы.
– Насколько я понял – да. Возможно, они что-то готовили, и он счел нужным дать им неверную дату, чтобы они успели подготовиться по минимуму. Плюс, он не посвящал их в точный план.
– Который услышал ты? – довольно язвительно вставил гриффиндорец.
– До сих пор то, что меня не принимают всерьез, играло мне на руку, – огрызнулся он.
Когда Поттер ушел, Драко вдруг понял, что у него нет сил возвращаться в спальню через коридоры и холодные подземелья, нет желания видеть тетради с домашним заданием… Даже маячащие на горизонте хвосты и сопровождающие их суровые и язвительные ковры со Снейпом уже не казались такими страшыми.
«К Моргане все, – решил Малфой, – я заслужил немного сна».
В Выручай-комнате действительно спалось лучше.
***
На следующий день, вечером, закончив эссе по зельям, оставленное на десерт (ибо зелья Драко мог отвечать даже во сне), Малфой замучено откинулся на диван. Вокруг сидели такие же уставшие слизеринцы, сосредоточенно грызущие перья, пачкающие пергаменты или зубрящие заклинания. Всем было не до веселий – требовали больше и строже, времени оставалось только на сон.
Мутный от усталости взгляд Драко невольно упал на Панси; она учила Чары, полулежа в кресле, закутавшись в шерстяное пончо. Под глазами ее отчетливо виднелись круги («Хотя у кого их сейчас нет»), а выражение лица сложно было назвать обычным. Она держалась отстраненно, усиленно делая вид, что поглощена учебой так, что ей некогда болтать с Драко.
Наверное, она теперь его ненавидела. Одна часть Малфоя уверяла, что это не его компрометирующее поведение, не его проблемы, она должна чувствовать себя грязной, испачканной. С магглом – это же как… как с грязным бродягой, как с инвалидом, как со слюнявым идиотом! Нет, этот ее маггл, Энтони, не выглядел плохо, но ведь… Какие-то привитые с детства вещи были сильнее, чем даже намечающаяся приязнь Драко к магглам. Да и приязнь эта была другой. Ты можешь посчитать бродягу симпатичным, интересным, но спать с ним в одной постели…
Другая часть Драко понимала. Понимала тем лучше, чем больше сам Малфой испытывал отвращение к сложившейся ситуации, чем больше понимал, что в маггловском мире, в большой его части, по крайней мере, этой войны нет. Там есть спокойная сытая жизнь. И, наверное, Панси ищет эту крайность там, где нет магии. Может, ищет понимания – этот Дейн ведь пострадал от их рейдов, а значит, ненавидит виновника, хоть и не представляет, кто этот виновник.
Хотелось подойти и поговорить честно, но что-то всякий раз мешало. Может быть, потом.
Малфой устало поднялся и, восстановив пошатнувшееся равновесие, направился в спальню. Зайдя, он даже поленился зажечь свет на конце палочки. Он ожидал только мягких безопасных объятий кровати, но никак не того, что его схватят за руку и потащат в ванную. Опомнился он, когда кто-то излишне ретивый толкнул его совсем неучтиво и оказался Тедом Ноттом.
«Совсем обалдел?!» – хотелось заорать Драко, но вместо этого он, явно не готовый к конфликту и мечтающий только о кровати, выдохнул:
– Чего тебе?
Нотт смерил его прищуренным взглядом, сложил руки на груди.
– Я наблюдал за тобой, Малфой. Где ты ночуешь?
– В спальне, – довольно издевательски ткнул Драко на дверь ванной. – А ты разве нет?
– Не пудри мне мозги, вчера тебя не было! – процедил тот.
Малфой закатил глаза. В другое время вопрос мог бы его насторожить, но недосып давал о себе знать.
– С каких это пор ты следишь за мной? Нет своей личной жизни?
– Я заходил к Забини, – выплюнул Тед.
– Ну так может я пришел позже? – предположил Драко.
– Я заходил и позже тоже, ясно тебе? ты прошлялся где-то всю ночь, и я хотел бы знать, кто такой добрый пускает слизеринцев в свою спальню. Может, сам Дамблдор тебя в кабинете приютил, а?
– Так вот, чего весь сыр-бор, – почти умилился Драко, прекрасно соображая, что никаких данных у Нотта нет, иначе их бы предъявили сразу. – Детектив Нотт, вы не думали, что все проще? Я уснул в ванной старост.
– Правда что ли? – несколько опешил тот, и вся его подозрительность стала выглядеть карикатурой.
Малфой сонно хихикнул; врать в таком состоянии было легче.
– Когда я хочу спать, я не настроен на предательство. Даже если бы меня похитил Орден Феникса, как летом, я бы попросту уснул у них на глазах. И вообще, я так хочу спать, что сейчас просто вырублю тебя и уйду. Так что лучше отстань.
Недоверие из взгляда Теда никуда не исчезло, и Драко с внутренним содроганием понял, что тот теперь будет следить, чертов фанатик.
Даже в родном Слизерине есть такие ублюдки. В семье не без урода, – подумал он, опуская голову на подушку и мгновенно проваливаясь в сон.
***
Это походило на заданное природой движение молекул химических элементов.
Кто-то притягивался, безошибочно становясь в боевую пару, которая прекрасно взаимодействовала в простейшей комбинации прикрытие плюс атака. Кто-то выглядел в паре не так слито – например, Парвати выдавала на-гора и защиту, и атаку, но те два-три заклинания, что она пропускала, безошибочно восполняла Лаванда.
Лаванду было не узнать во время тренировки: сосредоточенная, собранная, она цепко наблюдала за атаками и будто бы даже анализировала ситуацию. Как только атакующая группа заканчивала, она, правда, снова становилась собой – хихикающей кокеткой.
Кто-то плохо сходился как боевая пара – в конце концов, все разбивались по жребию, – но неплохо действовал все равно. Как, например, Гермиона и Рон – эти никогда не могли прочно слиться в боевую двойку, но все равно продолжали действовать эффективно.
Полгода занятий – и вот, руки двигаются уверенней, заклинания получаются сами собой и невербально в том числе (шутка ли, твердить их так часто!), поза выражает готовность, а у кого-то даже вырабатывается стиль. Хотя, – думал Гарри, наблюдая, – большинство просто действует по внутреннему шаблону.
Были и такие, кому категорически не стоило становиться рядом. Вот, допустим, Невилл и Кормак друг другу все время мешали, уж слишком по-разному действовали. Кормак ждал удара, вел себя спокойно и по сценарию, но в конце имел привычку выдать серию, которой от него не ждали. Невилл же действовал одинаково четко и продуманно, выстреливая в ответ самыми удачными комбинациями. Невилл действительно преображался, но не так, как Лаванда, а будто все то, что было в нем раньше, обретало, наконец, нужное выражение.
Помимо тренировки боевых двоек Гарри, делавший теперь упор не на запас заклинаний, а на умение создавать эффективные тандемы (он прекрасно помнил слабость бегущих слизеринцев во время рейдов), тренировал целые боевые группы по случайному жребию.
Поначалу дело шло туго – кто-то совсем не умел работать в группе, кто-то стремился вернуться в боевую двойку, но кое-какой прогресс намечался и здесь. Поскольку все члены АД знали друг друга и видели, кто на что горазд, они ориентировались на эти знания, позволяя занять каждому именно ту позицию, которая была привычной. Знали, кого стоит защищать, а кого лучше выставить в атаку. Уже очень скоро они поймут, как правильно сбиться в группу, кого беречь как туз, а кто прекрасно отвлекает внимание.
Но сейчас, конечно, в достойном состоянии находились только боевые двойки. Остальное неуклонно превращалось в свалку. Тренировки больше не могли продолжаться час, теперь они могли занимать от полутора до трех часов, и все уматывались как последние тролли. Самым удивительным было то, что никто не предлагал уйти пораньше и доделать бесконечные уроки.
АД приносила и совершенно другую пользу, которой никто от нее не ожидал – боевая группа с легкостью превращалась в учебную, и теперь в библиотеке можно было с легкостью встретить вместе, например, Энтони Гольдстейна, Луну Лавгуд и Симуса Финнигана, которые вне АД не слишком общались. Эти группки каким-то магическим образом организовывали подготовку домашней работы так, что получалось быстрее и куда как эффективнее: кто-то искал сведения, кто-то делал шаблон для эссе, кто-то тренировал заклинания, чтобы потом научить остальных (вслух всегда проще воспринять).
Видя неоспоримые результаты их общих трудов, Гарри забывал о Тьме внутри себя, улыбался, чувствовал дух единства и дружбы, что витал здесь, и гордился. До грозного рейда оставалось несколько дней, когда он впервые за много времени остановил Джинни, собиравшуюся сказать что-то вдохновляющее. Он хотел сам.
– Дамблдор был прав, – начал он, – наша сила в нашем единстве. Теперь я чувствую, что Хогвартс защищен, – его голос на секунду сорвался, но он быстро продолжил: – Пока мы вместе, мы непобедимы. У них так не будет никогда. Помните, они боятся больше вас, потому что их дело – неправедное, и каждый из них в глубине души об этом помнит.
И впервые за много месяцев Гарри сам, лично выпустил из палочки искристого феникса. Потому что они заслужили, чтобы в них верили.
***
Иногда Драко жалел, что не может рассказать о рейде своим. Предупредить, помочь морально подготовиться, хоть что-то. Для каждого из них это будет гарантированный страх неизвестности, сильнейший стресс. Их поведут куда-то как стадо овечек, не сказав, зачем и куда, выдадут задание и станут наблюдать, как опытные загонщики. И если появится волк, то их, конечно, быстро вернут в загон.
Отвратительно.
Хотелось сказать хотя бы Панси – потому что она найдет способ успокоить девчонок, которым всегда тяжелее. Хотя бы Дафне – потому что ей вообще тяжело такое переносить, ее нужно защищать, а не бросать в гущу боя. Кого она может напугать, ну в самом деле? Кому причинить боль? Драко доподлинно знал, что Дафна не умела применять Crucio и даже Evertostatio у нее работало через раз.
А еще хотелось рассказать Винсу и Грегу.
Крэбб и Гойл были его друзьями с самого детства, с тех времен, когда огромный как шкаф Гойл-старший привел в комнату Драко своего неразговорчивого сына и его друга. Грег тогда показался сущей букой и совсем неинтересным, в отличие от Винса. Драко, конечно, показал ему свои игрушки, книги и то, что он умеет колдовать. Гойл серьезно кивал и ничего не говорил, только попросил разрешения почитать книгу. Прошло часа два, Малфой заигрался с Крэббом, совершенно обычным улыбчивым ребенком, и совсем забыл про Гойла, когда тот вдруг заговорил. Кажется, задал какой-то неглупый вопрос к сказке, которую читал; Драко и Винсент неожиданно задумались, и они втроем принялись искать ответ, даже пришли с этим вопросом к взрослым… Малфой уже и не помнил сам предмет обсуждения, но хорошо помнил появившееся ощущение менее смелых, но верных товарищей за спиной.
Так и повелось: Крэбб придумывал веселье, Драко превращал его в пакость, Гойл огребал вместе с ними. Впрочем, и веселился иногда; если нужно было организовать делегацию к взрослым с просьбами, этим занимался Малфой, который даже в детстве обладал неимоверной важностью. Кажется, уже тогда это Грегори забавляло. На самом деле Гойл больше общался с Крэббом, – то ли дольше знакомы, то ли было проще, – но на первом курсе случилось то, что закрепило за ними статус его телохранителей и непроходимых тупиц.
Такое случается не только в Слизерине, просто находится какой-нибудь драчун или грубиян, которому страсть как хочется почесать кулаки или оскорбить. Один из теперь уже семикурсников, Мэтт Фриткин, таким и был, только из двух зол предпочитал оскорблять словами.
Может быть, кому-то действительно могло показаться, что молчуну Гойлу было плевать, но Драко хорошо знал (не сам, правда, от Крэбба), что тот от таких оскорблений неделями отмалчивается. Не то чтобы самодовольный эгоист Малфой сделал это по причине излишнего благородства, совсем нет. Просто он, залитый по самые уши гордостью за могущество и статус семьи, посчитал, что никто не вправе обижать друзей Малфоев. А разве он сам – не Малфой?
Фриткин, было, принялся хамить и ему, но во-первых, Драко уже тогда было палец в рот не клади («Ты знаешь, кто мой отец? И что будет, когда он узнает об этом?»), а во-вторых, Крэбб и Гойл стояли сзади молчаливой поддержкой. Так юный еще Малфой понял, что в большинстве быть хорошо, а еще – что у него теперь есть товарищи, которые вступятся за него. Полезно иногда проявлять благородство, так он это понимал.
Винса и Грега он, впрочем, по-своему любил.
Шло время, из Гойла вырос такой же шкаф, как его отец, по-прежнему молчаливый и не терпящий несправедливости. Драко порой удивлялся, как Грегори умудрился попасть в Слизерин – с таким-то внутренним благородством.
Ходить со свитой молодому Малфою понравилось, тем более, что ни Винс, ни Грег не затмевали Его Великолепие. С чего троица гриффиндорцев решила, что они тупицы, он и поныне не знал. Потому что молчали? Потому что смеялись его шуткам? Так ведь они слизеринцы, их чувство юмора такое же, как у него. Потому что слопали те странные пирожки, после которых спали часа три в каком-то чулане? Ну, и впрямь, оба знатные обжоры тогда интеллектом не блистали. Но чтоб совсем тупицами?
– Винс, – позвал Драко Крэбба вечером в спальне; Забини где-то пропадал, наверняка со своей подопечной Лизой; в комнате кроме них был только Гойл.
– М? – отозвался тот с кровати.
– Мне кажется, скоро нас снова куда-то отправят.
Он услышал, как Крэбб тяжело повернулся.
– Наверное, да. Целые праздники – так щедро. Обязательно какая-нибудь пакость случится, – неосторожно выразился он.
– Грег, ты что думаешь? – обратился Драко к Гойлу, который, если б его не спросили, точно б смолчал; тот вздохнул.
– Отправят. Раз собираются вместе, значит, большие планы.
Они помолчали.
– Что-нибудь знаешь? – спросил Винс у Малфоя.
– Неа, – соврал тот. – Слышал обрывки какие-то. Заграницу.
– Ого! – присвистнул Крэбб. – Это что же, нам придется…
– Молчали бы оба, – буркнул Грегори, отворачиваясь к стене. – Ничего не поменяется от болтовни.
– Что-то я не верю, что папе удастся меня отправить в военную академию… – вдруг проговорил Винс.
– С чего вдруг? – удивился Драко.
Тот горько хмыкнул.
– Сам подумай. Повелитель не одобрит. А что мы без Повелителя? Так, мясо.
– Как будто с ним по-другому, – приглушенно сообщил Гойл.
К несчастью или к счастью, пришел Забини, притащив на хвосте запах мандаринов. При нем было неловко. Он-то жил без этой войны.
Драко тоже отвернулся к стене. Вторая неделя истекала, но он так и не узнал точной даты.
Монетка в руке была едва теплой. Что ж, Поттер, вся надежда опять на тебя, гребаный ты Избранный.
***
Ему нельзя было попадать в медпункт перед рейдом, никак. Но холодный январский ветер со снегом не спрашивали, да прибавить к тому истощенное состояние из-за нагрузки, так что с жаром и соплями жить стало невозможно. К его чести, он до последнего сопротивлялся, и вообще в Больничное Крыло его притащили ругающиеся Винс и Грег – просто потому что иначе бы падал.
Мадам Помфри выдала по первое число: за то, что не пришел сразу (Малфою), за то что раньше не привели (ребятам), за то что не носят шапки и считают, что зима здесь лондонская (всем троим). После чего впихнула каждому по склянке с витаминами и выпроводила обратно. Драко же оказался в кровати, по соседству с двумя такими же простывшими учениками (Слизерин, третий курс и Хаффлпафф, седьмой). Он, правда, познакомился с ними только утром, потому что вечером его залили по уши зельями, жар спал, и Малфой уснул без снов.
На третью ночь, когда температура была сносной, но все еще выше нормы (о соплях и кашле и речь не шла, а эту пакость лечат или сразу, но кое-кто проупрямился, или полным курсом), из глубокого сна Драко выдернуло нестерпимое жжение в предплечье. Сообразив, что его разбудило, Малфой непечатно ругнулся и помчался в гостиную прямо в пижаме, рискуя ухудшить свое состояние (но мадам Помфри одежды бы не отдала, это точно).
Он мчался и мчался, чувствуя, как каменный пол ударяется в ноги в мягких больничных тапочках. Монетка осталась в спальне под подушкой, нужно было срочно найти ее и дать сигнал. В гостиной Слизерина уже было оживленно. Драко пулей залетел в спальню, поймав сочувственные взгляды однокурсников, быстро и тихо заколдовал монету, делая вид, что ищет что-то под подушкой, оделся и только после этого нормально высморкался и откашлялся. Чертова простуда, чертов Лорд, чертов Поттер.
Где он, кстати?
Через полчаса, когда все уже стояли в гостиной в ожидании Снейпа, он начал нервно оглядываться. Как Поттер планировал здесь оказаться? И не нужно ли ему помочь? И если нужно, то как? Он задумчиво осмотрел монетку – нет, то, что там было, колдовал он, иначе бы она нагрелась. По ногам прошел сквозняк, и Драко обернулся. Нет, только слизеринцы, нервно улыбающиеся или просто молчащие. В гостиную огромным черным вороном залетел Снейп.
– За мной, – бросил он закутанным в теплые мантии ученикам.
«Как, наверное, нелепо, – думал Малфой, – смотрятся эти маски с шапками и варежками. Какие мы Пожиратели Смерти, к Моргане?»
Что-то холодно коснулось руки. Чертовы сквозняки в подземельях… Но где Поттер?
– Здесь, – влился шепот прямо в ухо.
Естественно, Малфой вздрогнул и принялся тщательно оглядываться – ничего. На всякий случай он отошел от цепочки слизеринцев. Холодное снова коснулось пальцев.
– Поттер? – позвал Драко, чувствуя себя идиотом.
– Да здесь я, – вполне отчетливо прошипело от стены. – Не оглядывайся! Все равно не увидишь.
– Снова в плаще-невидимке?
– Предпочел бы официально представить меня друзьям? – довольно зло сообщила пустота.
Драко промолчал. На дурацкие вопросы лучше не отвечать.
Они молча шли еще минут десять. Когда в лицо ударил холодный ветер, а пушистые комья снега пощекотали красный нос, Малфой почувствовал первые лапки паники. И, видимо, не он один.
Дафна отстала от Трэйси Дэвис, чтобы подойти к нему. Лицо ее было испуганным и бледным, хотя она постаралась улыбнуться.
– Тебе лучше? Съел апельсины, которые я тебе принесла вчера? – спросила она. – Много витаминов.
– Угу, – он с улыбкой кивнул и высморкался, – лучше. За апельсины еще раз спасибо. И спасибо, что маме не написала, боюсь, что бы она натворила, узнав, куда я иду в таком состоянии…
– Я тоже об этом подумала, – вздохнула она и добавила с притворной бодростью: – Мне почти не страшно. Нас ведь защитят, верно?
– Конечно!
Малфой не стал напоминать ей о том рейде на деревню, где в него попали и пришлось добираться своим ходом. Ей так будет спокойнее. Скоро будут тестировать на выдачу лицензий на аппарацию, а он и не пробовал… Придется врать, что тогда был стресс и все такое. Прям по поттеровскому шаблону, гриндилоу его дери.
– Иди к Панси, – вдруг вспомнил он о том, что рядом Поттер, которому понадобится помощь. – Держись возле нее, ей везет как-то больше, чем мне.
– Тебе страшно? – вдруг очень метко спросила Дафна. – Почему? Ты ведь всегда…
– Пожалуйста, – попросил Малфой проникновенно. – Так надо, верь мне.
Девушка кивнула и ушла. Драко стало чуть спокойнее. Нынче рядом с ним опасно.
– Ты и впрямь боишься, – подтвердил проницательный шепот рядом.
Малфой опустил глаза туда, где должен был идти Поттер. Так и есть: следы на снегу появлялись и исчезали, будто затертые… плащом, наверное.
– Какая тебе разница? – устало шмыгнул он, понимая, что не от легилимента такое скрывать. – Главное, что я делаю дело.
Пустота согласно промолчала.
– Не бойся. Я уверен, вам в любом случае ничего не сделают. Вы школьники, дети.
– Под масками не видно, знаешь ли! Французы не станут выбирать, в кого бить заклинаниями.
– Ты предупрежден, Малфой, а значит, как говорят магглы, вооружен. Используй это, не мне тебя учить, – твердо и уверенно бросил Поттер.
Эта уверенность вдруг вселила в Драко надежду. И парадоксально напугала.
– Ты сегодня убьешь, и насытишь Ее, – начал он задумчиво. – Это будет уже третье убийство… Знаешь правило сказок, Поттер? После третьего раза точно что-то случится.
Тот тяжело промолчал. Малфой уже не надеялся получить ответ, но он последовал:
– Догадываюсь.
– Ты… хочешь этого? – нерешительно спросил он.
Пустота снова задумалась. До Хогсмида оставалось всего-ничего. Что их там ждало, – камин или порключ, – Драко не знал.
– Она – хочет.
– А ты?
– А меня не спрашивают, – огрызнулся тот.
– Не вернешься ли ты после этого демоном? – с содроганием спросил Малфой шепотом. – Ни любви, ни жалости, ни разума… Что от тебя останется тогда?
Поттер молчал. Они пришли в Дом Морриса, где их ждали портключи.
– Держись за меня, – шепнул Малфой в пустоту.
Почувствовав теплые сильные руки на талии, он понял, что кровь прилила к лицу, но стало как будто не так страшно.
Перед его глазами проявился уютные лес с тропинками. Парк Пор-Кро. Здравствуй, Франция.
***
Пор-Кро умел хранить свои тайны от магглов, даже находясь у них на статусе лесного заповедника и принимая каждый день по пять тысяч посетителей. Их шумные группы с фотоаппаратами и экскурсоводами ухитрялись слепо проходить мимо расположенного прямо на побережье моря огромного изящного здания в стиле рококо, светлого и отбрасывающего блики оконными стеклами. Ученики Шармбаттона давно их не замечали, даже в квиддич играли спокойно – подумаешь, маггл прошел метрах в трехстах. Бывает.
В Европе, если подумать, слишком мало места, чтобы прятаться. Маги живут с магглами в тесном общении, и да, магам здесь сложно ненавидеть фактически кормящих и защищающих их магглов – пусть те и не знают о них.
Британии повезло с этим больше. Или не повезло – тут как посмотреть.
Драко, конечно, знал об этом совсем немного – из того что слышал или успел прочитать неделю назад, морально готовясь. Детей охраняли трое: сопровождающий их Снейп, отец Панси и, как ни странно, Драко заметил прядь белых волос, мелькнувшую под капюшоном Люциуса. Не самые ценные, но те, кого хранят в резерве, то ли удерживая от риска, то ли отстраняя от истинных дел.
Что там на уме у Лорда, понять не так-то просто. Тем более им – теперь.
Их вывели из леса у небольших скал, самого безопасного места. Отсюда прекрасно был виден двор и кусок пляжа, зато сам замок не просматривался.
Ждать пришлось долго, по ощущениям, минут сорок. Ноги Драко успели озябнуть, Дафна пришла греть руки, забыв про его просьбу. Поттер куда-то исчез – пошел искать тетушку, конечно же. Что ж, у него было достаточно времени.
Наконец, он увидел их – три группы, отделившиеся от деревьев почти синхронно. Они бесшумно двигались к замку, стекаясь, как черные ручейки. Подмерзшая трава на лужайке озарилась светом – ровно столько, сколько оговаривалось. У Поттера не вышло? Слишком рано? Что происходит там, внутри кабинета директора? Все двери открыты, Шармбаттон без защиты, может он и магглам виден…
