Текст книги "Оплачено сполна (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)
Гарри сделал шаг, приподнимая меч. Рука мгновенно отяжелела, а мысли – рухнули с высоты в пропасть. Вспомнились печальные глаза Джинни.
Нет, не вспомнились. Она стояла здесь, на поляне, залитой лунным светом. Он никогда ее такой не видел. Всегда боевая, гордая Джиневра Уизли выглядела сломленной: тусклые волосы соломой рассыпаны по плечам, усталые глаза обвиняюще смотрят на него.
– Я люблю тебя! Почему ты не можешь ответить мне взаимностью, Гарри? Неужели ты такой бесчувственный?! – закричала она, плача.
– Я… Прости, – растерялся Поттер, отступая; Джинни, наоборот, сделала шаг к нему, протянула руки и упала на колени, безудержно рыдая.
– Тебе никто не нужен! Ты пропитан безразличием! А я могла бы быть верной женой, родить тебе детей! За что ты так со мной?
Гарри с ужасом обернулся на Дамблдора, но тот вряд ли смог бы оказать ему поддержку: застывший взгляд источал беспомощность, он явно тоже кого-то видел, кого-то совершенно другого. Вот он бессильно зажмурился и покачал головой, отказывая тому, кто, видимо, тоже любил его.
Это немного отрезвило Гарри, и он сделал несколько шагов, поднимая меч. Джинни исчезла, а вместо нее у самого хоркрукса появился Малфой, удивительно реальный, с тем же холодным взглядом, скрывающим слабость.
– Тебя легко провести, Поттер, – улыбнулся он высокомерно. – Ты все тот же доверчивый гриффиндорец. Я в опасности, мой герой, спаси меня и мою семью, ведь я так за них боюсь, плачь на моей груди… Как сопливо, – бросил он брезгливо.
– Что? – хрипло пробормотал тот, недоуменно моргая и все же чувствуя странную пустоту. – О чем ты?
– Я обманул тебя, – Драко наклонил светловолосую голову. – Я заставил тебя выдавать мне тайны, верить мне. Убедительно, правда? Сам в восторге. Когда станет опасно, истинный слизеринец уходит в сторону. Я бы устроил свою показательную гибель на твоих глазах, а сам вернулся бы туда, где мое место – к Повелителю. Ты бы залил слезами все, правда, Потти? Ты же такой одинокий и никем не понятый, маленький недоделанный герой?
Гарри почувствовал, как затряслись руки.
– Не смей! – закричал он, чувствуя, как ворочается внутри Тьма, просыпаясь ото сна.
– Это почему же? Думаешь, ты мне нравишься? Может даже речь о каких-то чувствах? Брось! – Малфой издевательски хмыкнул. – Ты просто…
Рыкнув и поняв, что еще чуть-чуть, и Тьма прорвется, он сделал единственное, что хотел больше всего – ударил по Малфою, разрывая… призрак.
«Нет, Геллерт, тебя здесь нет, – услышал он позади отчаянную мысль. – Но я помню твои слова и твои глаза, тогда они говорили правду, хотя и лгать умели прекрасно».
Это отрезвило его окончательно и, пока хоркрукс не собрал силы на новый мираж, Поттер поднял тяжелый меч и ударил им по диадеме.
Свист ветра в ушах превратился в нечеловеческий вой, вековой дуб пересекла свежая трещина, а диадема почернела, превратившись в покореженный кусок металла. Поток воздуха, полный бессильной ненависти, сбил его с ног.
Позади он услышал тяжелый вздох и шуршание мантии, но сил обернуться или спросить у директора, все ли в порядке, не было. Хоркрукс и борьба с ним выжали его досуха.
Маленькая диадема Рэйвенкло все еще оставалась красивой. Ее легко было представить в чьих-то темных волосах.
***
Кингсли привел в порядок последний отчет и спрятал в сейф последнее дело. В движениях его была скупая сосредоточенность человека, принявшего свою участь. Окинул взглядом кабинет еще раз: лампа, тяжелый стол с секретером, шкаф, стул, карта Британии с пометками, ничего лишнего. Наугад наложил на сейф еще несколько заклинаний – дольше повозятся, а может вообще уничтожат, не станут выколупывать.
Покинув душный кабинет, он с той же сосредоточенностью оглядел пустой Аврорат, все еще пахнущий кофе и сигаретами, будто все авроры лишь минуту назад покинули его. Взгляд упал на часы – прошло пятнадцать минут; много, им должно хватить, чтобы добраться до Хогвартса. Дамблдор все-таки очень предусмотрительный человек. Пока хватятся, пока обнаружат баррикады и наспех наложенную, сплавившуюся в непредсказуемую комбинацию защиту… Вскрывать не станут, проще взорвать. Если уйти в архив, то можно будет прихватить с собой двоих-троих на внезапности. Можно было отдать приказ привести все в порядок, но тогда они бы потеряли время и создали хаос, а нужно было планомерно расположить цепь приготовленных заклинаний замедленного действия. Это должен был сделать кто-то один.
Кингсли не сомневался, что погибнет, лучше бы – сегодня, чтоб не успели вытащить лишнюю информацию.
В голову слабо пытались лезть дурацкие мысли о жалости к себе, своей жизни, о надежде увидеть новый мир без Волдеморта, но Шеклболт был опытным аврором, не раз участвовавшим в захватах преступников, он знал истинную стоимость жизни и привык рисковать собой.
Пройдя в архив, он взял со стола обнаруженную пару часов назад листовку – такие внезапно оказались раскиданы по всему Министерству. Простая желтоватая бумага, очень плотная, на которой значилось: «Министр Скримджер – прихвостень Пожирателей Смерти!» Ничего ясного и фактического в статье ниже так и не обнаружилось, но даже сам Министр признал, что вышло убедительно. Верный Аврорат не усомнился – Скримджер долгие годы жизни провел в этом Департаменте, – но были и другие.
Они недооценили подготовку блицкрига, а именно блицкриг это и был.
В третьем часу в Министерстве стало шумно – какие-то одиночки, уже теперь неясно, кто именно, поднимали панику, цитировали эти листовки, кричали на углах. Когда безобразия приобрели массовый характер, зачинщиков было не определить, потому что вопили уже все.
Тогда-то эти люди и появились. Выбор отряда Кингсли оценил.
Это были непримелькавшиеся лица без отпечатков Азкабана или бегов, обыкновенные крепкие молодчики, вероятно, профессиональные наемники, некоторые ярко выраженные арабы, но в большинстве своем европейцы. Они представились особым отрядом несуществующего общеевропейского ведомства, чья миссия – арестовать Министра по обвинению в связях с международным преступником, чье имя так и не было названо, но толпа как-то по умолчанию решила, что это Тот-Кого-Они-Не-Называют.
В конце рабочего дня взбудораженных министерских рабочих успокоили и отправили домой, соблюдая тишину и заверяя в том, что все уже под контролем, теперь всех поймают и непременно посадят, чтобы маленьким людям жилось хорошо. Ни на какие больше вопросы молодчики не отвечали. Министра или авроров никто не видел.
Скримджер поднял Аврорат за два часа до конца рабочего дня и не собирался сдаваться. Неужели целый Департамент не разобьет каких-то двадцать человек? Ему не хватило дальновидности. Пока Кингсли всеми силами отговаривал его от общения с взбешенными сотрудниками, просил подождать до завтра и не делать поспешных шагов, у Скримджера в гривастой голове сконденсировалась неведомо откуда взявшаяся уверенность, что британские маги не могут поверить такой наглой безосновательной клевете.
В четыре тридцать он вышел на балкон, чтобы объявить «ту правду, которой поверит всякий здравомыслящий человек». В четыре тридцать одну Министра скрутили и увели, а Кингсли потратил бесценных полчаса на то, чтобы уговорить авроров не бросаться делать глупости вслед за Министром.
Без пяти пять главы следственных отделов приняли его доводы и еще некоторое время создавали общими усилиями экстренный портключ до Хогсмида. Тем временем выходы были перекрыты, а в Министерстве творилось черте что. В заколдованные двери Аврората несколько раз били тяжелые заклинания, но и только.
«Министр пал, шпионы могу действовать свободно, – объяснял Кингсли. – Им потребуется совсем немного времени на сочинения вранья. Мы не выдержим, а Хогвартс – последнее, что осталось. Защищайте детей, здесь никто не погибнет, иначе рухнет легенда».
Волдеморт избрал неплохую тактику – Скримджеру вменили в вину замалчивание войны, прикрытие беспредела Пожирателей, пособничество на этом основании… Он сам дал им оружие – притворился кем-то другим. Им осталось только подтвердить то, что все знали и так, – война идет, Пожиратели нападают, тревога не беспричинна. Теперь и они могли притвориться кем-то другим – правоохранительными службами, например.
Дамблдор предупреждал их, что случится. По стране начнутся операции по отлову якобы Пожирателей Смерти, а на самом деле – магглокровок и просто неугодных личностей. Истинные Пожиратели станут неофициально править страной, а при правильной подаче информации будут провозглашены героями.
В дверь принялись настойчиво колотить грубыми разрывными заклинаниями. Кингсли слышал грохот и скрип.
Когда они войдут, он успеет прикончить двоих-троих, прежде чем погибнет сам, а цепочка замедленных подрывных заклинаний сделает остальное.
Пожелать Поттеру удачи в бою.
Полчаса назад Руфус Скримджер под Imperio подписал бумаги о добровольной передаче Министерства в руки Пия Тикнесса, а также о вводе режима военного положения в стране, после чего был убит за ненадобностью.
***
У профессора Дамблдора всегда было с собой две вещи: запасной вариант и портключ до Ховартса, кабинета директора – это Гарри уже сообразил. Не сообразил только, что директор больше не отвечает на его мысли и очень хрипло дышит, повиснув на плече худощавым, но тяжелым балластом.
– Сэр? – неуверенно позвал он. – Как вы?
Дамблдор не ответил, натужно дыша. Перепугавшись, Поттер опустил его на ковер и привел в сознание заклинанием. Голубые глаза открылись, очки свалились на пол, сверкая в лунном свете загадочными стеклами-половинками, а роскошная мантия директора устилала пушистый ковер.
– Геллерт, – позвал Дамблдор хрипло. – Геллерт! Ты… Ариана…
– Профессор, это я, Гарри, – проговорил он, оглядываясь в поисках чего-то, что могло бы вызвать профессора МакГонагалл или мадам Помфри. – Послушайте, я приведу помощь, если вы подождете.
«Он мертв, он умер прошлой весной, просто сердце, он знал, написал письмо. Его нет», – словно мантру, подумал директор, и в глазах немного прояснилось.
Хоркруксы отравляют все вокруг. Без исключений.
– Гарри, – позвал он привычно уверенно, но слабо. – Гарри, мальчик мой… Я не рассчитал его силы, не думал, что это так сильно подкосит меня… – он закашлялся и долго содрогался, пока Поттер держал его.
– Что мне сделать? Позвать мадам Помфри, профессора Снейпа? – отчаянно бормотал он, удивляясь ощущению худобы под руками; мантии директора, видимо, скрывали больше, чем секреты государственного масштаба.
– Нет, пока нет, – покачал головой, откашлявшись, директор. – Помоги мне сесть.
С трудом Гарри приподнял старика и подвел его к креслу, постаравшись опустить как можно аккуратнее. Дамблдор откинулся на спинку и прикрыл глаза. Взгляд Поттера упал на пораженную проклятьем руку.
Черные пятна дотянулись до локтя. Объяснять, что это означает, было лишним.
– Я не думал, что все случится так скоро, мне еще требуется чуть-чуть времени, – пробормотал старик тяжело. – Ну что ж, раз так… Хотелось бы мне никогда не рассказывать этого.
Он снова замолчал, собираясь с силами.
– Загляни в Думосбор, мальчик мой. Там все, что ты должен узнать, ответы на твои вопросы. Возможно, ты возненавидишь меня после, я не знаю. Но настало время увидеть то, что я скрывал от тебя долгие годы, чтобы подарить тебе детство, – печальные глаза виновато посмотрели на Гарри. – Я очень полюбил тебя, ты заменил мне детей и внуков, которых никогда не было, я оберегал тебя… старался уберечь. Увы, даже это не в моих силах. Вскоре ты узнаешь все.
Он замолчал, обессилено откинувшись и с трудом дыша. Лица на портретах бывших директоров внимательно смотрели на него, кажется, даже сочувственно, а Финеас Найджеллус и вовсе, виновато.
Гарри, мало что понимая, но предчувствуя беду, приоткрыл дверцы шкафа, и Думосбор сам прыгнул к нему в руки. Клубящийся дым воспоминаний, неизвестные и смутно знакомые лица на мгновения мелькали в его глади.
Еще раз оглянувшись на старика, он опустил голову, чувствуя прохладные касания чужих воспоминаний.
***
Когда в семь вечера в Большой Зал вбежали братья Криви, никто не обратил на это внимания – эта рыжая неугомонная парочка носилась по всему Хогвартсу в поисках приключений и проблем, и всегда то и другое находила в избытке.
Когда тот, что помельче, – Деннис – побежал прямиком к преподавателям, кое-кто обратил на них внимание.
Когда Колин, то ли не выдержав, то ли считая это наиболее правильным, завопил, что Хогвартс осаждают, на его голос обернулись все.
В тот же момент первые, пробные и довольно слабые еще заклинания коснулись защиты купола, взорвавшись фейерверком и озарив школьный двор светом, заползшим и в окна Большого Зала.
Паника началась мгновенно. Кто-то куда-то пытался бежать, слизеринцы переглядывались, стараясь понять, куда им идти теперь – за купол к родителям или в подземелья, чтобы не быть подозреваемыми в предательстве. Каждый понимал, что, узнай Хогвартс, что они хотят сбежать, не миновать расправы, и никто их не защитит. Вся мощь детского беспощадного гнева прольется разом, и никакой Снейп не поможет.
Когда профессора худо-бедно успокоили паникующих студентов, слизеринцы испуганно переглянулить – куда-то пропал Снейп. Что это – задание Повелителя? личная инициатива? попытка их защитить? или предательство?
Драко оглядел зал в поисках Поттера и, конечно же, не нашел. Загадочный придурок, почему тебя снова нет, какие такие индивидуальные приключения опять происходят у тебя? Уж не сбежал ли ты сражаться, глупый… Драко вовремя вспомнил, что Поттер больше не тот гриффиндорский идиот, да еще теперь без Уизли и Грейнджер. Девчонка Уизли выглядела менее потерянной, чем все прочие; Малфой заметил ее решительной лицо, она пошушукалась с одними, пошепталась с другими и ринулась к МакГонагалл. Конечно же, Армия их драгоценного Дамблдора, гребаная гвардия Поттера, им нужно дело.
К великому удивлению Драко, МакГонагалл действительно кивнула и дала какие-то указания – ого, когда это они стали такими влиятельными?
Их отвели в подземелья, но Снейп так и не пришел. Его не было в кабинете, не было в гостиной или в его апартаментах. Тимоти вернулся через двадцать минут весь в паутине и продрогший, рассказал, что сбежал искать тот ход, через который Снейп их выводил – там то ли пароль, то ли какое-то заклинание, ничего не работает.
Хотят они или не хотят, до прихода Снейпа им придется быть в Хогвартсе.
Драко с тоской и беспокойством думал, как там родители, и где, черт побери, Поттер.
Осада Хогвартса началась.
========== Свет ==========
..зол моих из смертных, опричь меня, не вынесет никто.
Эдип-царь.
О знанье, знанье, тяжкая обуза, когда во вред ты знающим дано!
Эдип-царь.
Да, Большой Зал тогда был другим. Меньше свечей, меньше детей. Какой это год?
Гарри огляделся. Чего-то здесь не доставало, во всей этой веренице лиц. Веселья? Беззаботности? Неужели военное время?
За преподавательским столом не было ни одного знакомого лица. Во главе сидел подслеповатый старик с бородой до заметного под мантией брюшка. Он щурился на вошедшего, и Гарри узнал в высокой худощавой фигуре молодого Дамблдора. Он был в расцвете сил, хотя очки-половинки сверкали на его носу уже тогда.
Дамблдор вдруг остановился у слизеринского стола и тихо что-то сказал красивому темноволосому юноше. Гарри узнал Тома Риддла. Подойдя поближе, он услышал:
– Вы собираетесь на каникулы куда-то, Том?
– Нет, сэр, – ответил, сверкая глазами, Риддл.
– Я бы хотел попросить вас о небольшой помощи в опытах, – что-то в голосе Дамблдора заставляло подумать скорее о наказании, чем о помощи. И Риддл это тоже слышал. Однако он тонко улыбнулся.
– Конечно, профессор Дамблдор. Буду рад стать причастным к вашим открытиям.
Дамблдор кивнул и ушел на свое место за преподавательским столом. Между тем, Гарри увидел напротив Тома за столом Слизерина девушку со знакомыми чертами лица. Высоко поднятый подбородок, безукоризненно прямой профиль и синие глаза… что-то блэковское, как у Сириуса. Заинтересовавшись, он подошел еще ближе.
– Что ему нужно на самом деле? – спросила девушка.
– Как всегда, беседа с попыткой вытащить у меня из головы правду, – безразлично отозвался Риддл.
– Ты выстоишь?
– Нет другого выхода, – просто ответил Том. – Я никого не пускаю в свои тайны. Тем более его.
– Даже меня? – рука девушки в волнении запуталась в темных жестких прядях на затылке, как-то безумно знакомо, внутри разлилось тепло… Гарри задохнулся.
– Дореа, – мягко, очень мягко сказал Риддл, – ты знаешь намного больше других. Прошу тебя, не лезь во все это. Неужели мало того, что я сказал несколько дней назад?
Девушка улыбнулась, и Гарри вновь засомневался, несмотря на блэковскую внешность, было в жестах и улыбке нечто совсем другое… Том закончил обед и галантно протянул ей руку.
– А теперь, мисс Блэк, если не возражаете, мы с вами прогуляемся, – театрально предложил он.
– Совсем нет, мистер Риддл, погода сегодня превосходная, – ответила она в том же тоне.
Нет, все-таки Блэк. Воспоминания сплелись в серебристую петлю и развернулись другом картиной.
Молодой Дамблдор, видно, имел привычку сутулиться и свешивать каштановые длинные волосы на лицо. Конечно же, ему за это влетало, но по части внешности он всегда страдал весьма избирательной забывчивостью. На его счету уже были степень и множество научных работ, при всей своей консервативной натуре Диппет не хотел терять перспективного преподавателя, хотя и преемника в нем видеть пока не желал.
Дамблдор производил впечатление забывчивого подростка, не умеющего управляться с внезапно вытянувшимся в метр девяносто телом. Обогнув кусты, он, все еще свесив лохмы, побрел через поляну. Возможно, они бы и не заметили друг друга – двое были слишком увлечены своими чувствами, а Дамблдор – собой, но…
Из-под длинной ноги выскочил непонятно откуда взявшийся камешек, злорадно хрустнул, и удивленные вздохи вырвали молодого Альбуса Дабмлдора из задумчивости. Он заозирался, как вытащенная на свет сова, впечатление усиливали очки, которые Гарри сразу не заметил. Лохмы отодвинулись, демонстрируя узкое длинное лицо с совершенно не преподавательским потерянным выражением.
– Профессор Дамблдор, – первым нарушил неловкое молчание Том; уже более статный, подросший… Пятый или шестой курс. Осознание своей привлекательности и силы уже сквозило в каждом его жесте, впечатление портило только настороженное выражение лица. Девушка – Гарри теперь знал, что ее зовут Дореа Блэк и она приходится родственницей Сириусу, – внимательно и напряженно наблюдала за ними.
Гарри невольно залюбовался ею – статная, по-блэковски гордая, с синими пронзительными глазами, она казалась смутно знакомой, смутно родной. В ее черных растрепанных волосах, приглядевшись, Поттер заметил диадему Рэйвенкло. Вряд ли она знала, что это за диадема, иначе бы, вероятно, не приняла подарок или постаралась спрятать от учителя… Нет, она не могла знать, Том вряд ли ей рассказал.
Дамблдор тоже не знал – видимо, тогда еще не догадался, даже предположить не мог. Узнав Тома, он подобрался и изменился в мгновение ока; вероятно, здесь он еще не победил Гриндевальда – кстати, кем он был для Дамблдора? – но уже повоевал, видимо, был в отпуске. Сутулая спина распрямилась, и рост стал ощутимым фактором, как и небольшая бородка, как очки и статус преподавателя, солдата – все заиграло, и Том невольно отступил и зло прищурился. Ему уже тогда не нравилось, что кто-то так открыто демонстрирует свое превосходство над ним.
– Том, – кивнул тот, и это было еще одним жестом, вызвавшим неприятие. – Извините, что потревожил, не имел такого намерения. Пожалуй, пойду.
Он поспешил пересечь опушку уже совершенно другим шагом – прямым, чеканным. Гарри еще успел увидеть ненавидящий взгляд Риддла.
Почему эти воспоминания? В конце концов, хоркрукс уже уничтожен, а Дореа Блэк, вероятнее всего, умерла и ничего не расскажет.
Воспоминания серебристым потоком свернулись в клубок и развернулись уже совершенно другой картиной.
Это был кабинет Дамблдора таким, каким его знал Гарри – жилищем восточного мага. Значит, уже директор. Дамблдор, в чьих забранных в хвост волосах и длинной бороде виднелись пряди седины, хмуро и несколько даже удивленно смотрел на гостя, и Гарри тоже перевел на него взгляд.
Это был массивный мужчина с серьезными серыми глазами и светлыми волосами, зачесанными назад. В его простых чертах выделялись массивный квадратный подбородок и идеально прямой нос. Во всем его облике присутствовал образцовый порядок, четкость и нечто властное.
– Правильно ли я тебя понимаю, Чарлус? – медленно и тяжело начал директор. – Вчера ночью она появилась у тебя на пороге?
Мужчина, названный Чарлусом, кивнул и бесстрастно ответил:
– В три пятнадцать эльфы впустили ее и разбудили меня.
– Почему она не вернулась к семье?
Чарлус отвел глаза и некоторое время молчал. Это почему-то обеспокоило Дамблдора и он поднялся с кресла, уперев руки в столешницу.
– Почему, Чарлус? Твое молчание никогда не предвещало ничего хорошего. Он отказался жениться на ней, и она побоялась позора, верно?
– Хуже, – глухо пророкотал глубокий голос гостя. – Он сделал ей ребенка, а сам уехал, не оставив никаких данных, куда и зачем.
Дамблдор сел и пожевал губами, сложив руки домиком.
– Он знает, что Дореа беременна?
– Она сказала, что сама узнала неделю назад. Ей… было страшно. Она многое поняла, – Чарлус снова отвернулся; тема почему-то была болезненной для него.
Может, Дореа – его сестра? Гарри, кажется, видел его редкое имя на древе Блэков. Нет, он слышал его от Сириуса, имя выжгли. Или как-то по-другому?
– Поэтому вернулась именно к тебе, – тихо закончил за него Дамблдор и откинулся в кресле; кажется, информация имела значение. – Что ты намерен делать, друг мой?
– То, что всегда хотел, – ровно отозвался Чарлус. – Жениться на ней, избавить ее от влияния рода Блэков и ввести в дом Поттеров.
Гарри пошатнулся; ему показалось, он ослышался. Но перед ним действительно стоял…
– Одобряю твое решение, Чарлус, – кивнул, как равному, Дамблдор. – Сила твоего характера и твоей любви сможет подавить в ребенке наследственность Тома. При условии, что ты действительно полюбишь его, – голубой взгляд остро полоснул по Чарлусу.
Тот встретил его смело и спокойно.
– Для меня это ее ребенок.
– Она знает о твоем решении?
– Да. Она согласилась сразу. У нас всегда были теплые отношения.
– И ты верил, что когда-нибудь так и будет, – снова закончил за него директор. – Что ж, вера иногда творит чудеса, а любовь совершает невозможное.
На этом кабинет исчез, свернувшись в дымку бесплотных воспоминаний. Гарри старательно пытался вспомнить древо Блэков, чтобы понять, кем ему приходится Чарлус Поттер. Сириус ведь что-то такое упоминал…
Он не успел. Ответ развернулся перед ним.
Очаровательная лопоухая эльфиня в голубой чистой наволочке была обладательницей этих воспоминаний, именно из-за ее спины Гарри снова увидел Дореа Блэк, изменившуюся лишь чуть-чуть, материнство пошло ей на пользу, смягчив скулы и засветив в синих блэковских глазах нежность. Кто она ему?
– Подогретое молоко, хозяйка, – подала эльфиня бутылочку.
Дореа дала молоко младенцу, ласково заглядывая ему в глаза.
– Мой малыш, – погладила она его. – Слава Мерлину, что ты похож на меня… Он дал тебе только свои темные глазки. Забудь, малыш; у тебя есть настоящий папа, который любит и никогда не бросит. Какое красивое он тебе дал имя, правда? Джеймс Чарлус Поттер. Ты будешь лучшим, папа тебя всему научит…
Эльфиня тряхнула ушами, подав платок, и исчезла.
Гарри оказался в кабинете Дамблдора; он судорожно схватился за обод Думосбора, дыша сквозь зубы и не отваживаясь взглянуть на директора.
Он получил свой ответ.
Дореа Блэк – его родная бабушка.
***
Роберту Бэйли было тридцать восемь, он возглавлял следственный отдел Аврората и считал, что его жизнь удалась, несмотря на смутные времена. Роберт Бэйли верил, что Министерство незыблемо, а Министр знает, что делает. Роберт Бэйли знал старый порядок как самый надежный, ведь именно он привел его к креслу главы следственного отдела и помогал ловить преступников. О том, кто эти преступники, Бэйли никогда не задумывался, ибо верил в Министра и в Министерство.
На тридцать девятом году жизни Роберт Бэйли прорывался через первые отряды Пожирателей Смерти в Хогвартс и впервые в чем-то сомневался.
Кордоны пока не утвердились окончательно, это были только самые первые отряды, подтягиваемые на осаду Хогвартса. «Министерством можно пожертвовать, его не станут захватывать прямо, главная их цель – школа», – так сказал Кингсли и, оказывается, был прав, хотя Бэйли не верил до последнего. Хогсмид постепенно затягивался черными отрядами в масках, заходившими в дома и устраивавшими там штабы командования. Кто-то из людей успел сбежать под стены Хогвартса, кто-то остался. Может быть, их убили сразу, может, оставили с какой-нибудь целью – кормить, обслуживать подтягивающиеся войска.
Купол защиты Хогвартса вспыхивал всеми цветами радуги, и Бэйли понял, что они готовятся к осаде. Их провел через защиту маленький профессор Флитвик, не производивший впечатления силача, но когда трое отчаянных Пожирателей кинулись в погоню за аврорами, один взмах его палочки беззвучно разложил всех троих по снегу. Флитвик смешно кивнул, защита сверкнула синим в том месте, где они прошли – больше никто не коснется с той стороны.
Бэйли видел круглую сосредоточенную Помону Спраут, под палочкой которой огромные чудовищного вида цветы сплетались в сеть прямо на куполе, щелкая челюстями. Еще успел заметить элегантную Вектор, от каждого взмаха которой защита тонко звенела, будто струна гигантского музыкального инструмента.
В коридорах Хогвартса авроры с удивлением встретили пустоту (каждый ожидал паникующих детей и готовился распоряжаться), а те, что встретились, представились какой-то директорской армией, и Бэйли запоздало понял, что в чем-то Министр был прав – Дамблдор ухитрился выдрессировать себе молодую гвардию под началом, конечно, Поттера, а кого еще. Ребята со значками с серьезным видом патрулировали коридоры, все больше у Подземелий.
– Зачем это? – осведомился не очень довольный глава оперативников Эдгар Лоуренс.
– Это защитит слизеринцев, – поджала губы МакГонагалл, и стало понятно, что она непреклонна.
– Слизеринцев? – опешил Лоуренс. – Это ведь их родители там, за куполом! Откуда вы знаете, что эти малолетние преступники не…
– Вот именно поэтому там и стоят эти дети, – весьма раздраженно выдала профессор и повела троих глав авроров (сам Бэйли, Лоуренс и заместитель Главного Аврора Пол Дженкинс, с ними должен был быть и сам Главный Аврор, но того взяли под стражу раньше) в кабинет Дамблдора по опустевшим коридорам школы, останавливаясь, чтобы оживить рыцарскую статую или старинное оружие.
Все шло на защиту школы.
***
– Так значит, вы всегда знали, что лорд Волдеморт – мой кровный дед? – сообщил Гарри сам себе, отшатнулся от чаши и с силой сжал лицо руками.
Противно. Мерзко. Жутко. Как будто окунули в чан с кровью. Как будто оказался среди гниющих мертвых тел.
– Так вот почему я связан с ним! Вот почему я змееуст! Вот почему его хокруксы тянутся ко мне! Господи! – он зажал рот рукой, сжал кулак и прикусил пальцы, чтобы сдержать что-то, рвущееся наружу.
Ноги стали совсем ватными, как бы не упасть. Или падать больше некуда, наследник убийцы столетия?
– Так я и есть… наследник Слизерина! – он уставился на директора, будто все еще надеясь, что сейчас ему скажут другую, красивую, замечательную правду, в которую он верил до того.
Его мама умерла за него, подарив защиту. Его отец – доблестный аврор. Его дедушка был Чарлус Поттер, а вовсе не…
– Остановись, – устало сказал Дамблдор. – Остановись, или мысли приведут тебя к худшему.
Тут до Гарри дошло кое-что еще, и он навис над стариком.
– Тогда выходит… что он убил собственного сына и невестку! Он же не… он не знал? Скажите, он ведь правда не знал?! – требовал-умолял он.
Дамблдор покачал головой.
– И тут мы возвращаемся в месяц их смерти. – с усилием продолжил он, борясь с предающим телом. – Я уже говорил, что твой отец отдал свою жизнь за твою. Но это не отвечает на вопрос…
–… почему погиб Волдеморт? – подхватил Гарри, немного приходя в себя. -Так почему? Уже вторая Avada Kedavra бы сработала.
– Но не сработала, – весомо прервал его директор. – Магия – не камень, брошенный в воду, она не опустится на дно. Магия не бездушна, хотя многие считают это бреднями. У меня по-прежнему нет точного ответа на твой вопрос, но есть мысль.
– Что, магия отказалась меня убивать? – нервно усмехнулся Гарри и тут же осекся под серьезным взглядом.
Мир казался до предела сюрреалистичным. Он словно смеялся. Вот ты был в хорошей команде, знал, за что боролся, продолжал дело отца, дело деда… А теперь условия изменились, ты больше не молодец, ты убийца. Если кто-нибудь узнает, разница между тобой и Волдемортом исчезнет. Она и так тонка – ты сам ее чувствуешь? Где же она? Там, где кончается твое сознание и начинается – его? Он убил свою семью, своего сына и попытался убить внука… Как ты будешь смотреть ему в глаза? Тогда, на первом курсе, помнишь, он предлагал тебе стать его соратником?
Если бы он знал, если бы тогда понимал, КОГО вербует… Если бы знал ты…
Перешел бы? Смог бы? Ты тогда еще не умел ненавидеть его, он был просто злой и непонятный, а дети такие легковерные. Если бы только он обещал семью, если бы соврал… Ты бы пошел? Ты ведь так хотел семью, хотел кого-то родного.
Нет?
Или все-таки да?
Дамблдор строго взглянул на него.
– Однажды ты и сам поймешь, что прошел единственно верным путем. Что других исходов не было и нет. Он пытался убить свою семью, тех, кто унаследовал его кровь и его способности…
– Подождите, разве папа тоже..? – ужаснулся Гарри.
– Кто знает? – Дамблдор едва ощутимо пожал плечами. – Он никогда не беседовал со мной как с другом. Но он был анимагом и освоил это в рекордные сроки, а это что-то да значит, верно? Он был удивительно умен. Быть может, способности остались невостребованными и не раскрылись, – пощадил он мальчика последней фразой.
Тот кивнул, оценив жест, и снова что-то прикинул в голове. Уже немного легче, но ноги все равно стоят плохо. Ответа нет, разум говорит одно, а сердце тянется то туда, то сюда…
Да?
Или все-таки нет?
***
Люциус стоял на пригорке, глядя на огни Хогвартса издалека. Каждая вспышка купола, каждое новое заклинание вселяло в него чуть больше уверенности.
Драко был прав, он вырос и стал понимать больше. Нужно было бежать раньше.
Лорд приказал ловить всех сов, читать письма и ничего не писать детям. Наверняка прикидывает, как использовать их получше, пока не отсекая как предателей. Их, конечно, должны охранять. Это правильно. Для остальных – информационная блокада.
