Текст книги "Новый мир: О бедных ликанах замолвите слово (СИ)"

Автор книги: Вельга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 47 страниц)

Впрочем, Петуния и так об этом знала из газет, но там писали мало, замалчивая подробности. Также Каспар поведал ей, что Пожиратели смерти настоящие, пусть и бывшие, под руководством Тома и при его непосредственном участии, без устали роют землю, чтобы найти тех, кто под них работает. Это, по крайней мере, объясняло то, что Том совсем забросил остальные дела.

Хотя Петуния не без оснований полагала, что Тому просто надоело играть роль взрослого и ответственного бизнесмена в мире маггловском, поэтому он сбежал при первой же возможности в более привычный ему магический мир.

Атмосфера всеобщей таинственности с одной стороны напрягала Петунию, с другой она даже была рада, что никто кроме Амоса и Августуса не тянул её в свои игры. По правде сказать, ей хватало и этих двоих. Постоянное волнение за мальчиков последнее время сделало её какой-то нервной. Петуния подозревала, что если так пойдёт и дальше, то окончания учебного года она ждать не будет и поставит этот вопрос ребром.

Оказалось, что отпускать детей в школу она была совсем не готова. И чем больше проходило времени, тем лучше Петуния это понимала. Сентябрь потихоньку подходил к концу, до полнолуния оставалось не так много времени, а Каспар до сих пор не придумал, как незаметно забрать Робина и Невилла домой.

Насколько Петуния знала, он планировал подключить к этому Ксавьера, тот почему-то даже не сопротивлялся и с готовностью присоединился к экспериментам Каспара с защитными чарами Хогвартса. Петуния надеялась, что Гарри тоже вернётся домой, хотя бы на одну ночь, но Каспар пока не торопился давать таких обещаний.

Мальчики регулярно писали письма родителям и Луне, отсылая их со школьными совами в поместье Малфоев. Петуния отвечала на каждое письмо сына, но сов могли перехватывать, а почту просматривать, поэтому ничего важного они друг другу не писали. Гарри много рассказывал про Хогвартс, уроки и преподавателей, а Петуния о жизни в поместье и его обитателях, не называя имён. Оборотни как обычно чудили, поэтому рассказать было о чём. Но этих писем ей отчаянно не хватало.

– Петти, ты меня слушаешь?

Голос Амоса вырвал её из размышлений.

– Нет, – честно призналась она.

Слушать обо всех этих маггловских заморочках ей надоело ещё несколько недель назад.

– Очень хорошо, – проигнорировал её ответ Амос. – Так вот, если всё пройдёт гладко, то уже в начале следующего года мы получим разрешение на регистрацию нашего парка развлечений…

– Что? Как? Почему? – Петуния едва не подпрыгнула на месте. – Но разве тот пузатый таракан вчера не утверждал, что разрешение нам не светит в ближайшие года два? Что там у тебя?

Она решительно подвинула к себе бумаги, которые Амос подсунул ей на подпись чуть ранее. Пробежав взглядом верхний лист, Петуния поняла, что всё равно ничего не поняла.

– Я не поняла, – на всякий случай оповестила его она, отодвигая от себя пачку макулатуры. – Объясни, пожалуйста, только давай как-нибудь кратко и понятно.

– Если кратко и понятно, то один наш знакомый надавил на кого-то из начальства Уайта, – встретив её вымученный и непонимающий взгляд, Амос пояснил: – пузатого таракана, и наше дело передали дальше.

– В обход этого старого козла? – не поверила своим ушам Петуния.

– Ну Петти… – Амос шутливо погрозил ей пальцем.

– Ты не представляешь, как я устала видеть его. И слышать. Почему Том не может всем этим заниматься? Это же он хотел «парк развлечений дядюшки Тома»… Кстати, ты не знаешь, как там у них дела?

Амос убрал документы в папку, снял очки и задумчиво потёр переносицу.

– Я особо не в курсе, сама понимаешь, мне сейчас не до этого. Но я на днях отловил Тома по нашим с тобой делам, поговорили немного…

– А меня избегает, – Петуния невесело усмехнулась.

– Так вот, он говорит, что министерство делиться информацией по нападениям отказывается категорически. Объясняя это тем, что магические существа в нападениях по их данным не участвуют.

– Однако раньше это не мешало министерским скидывать на наших свою работу, к которой магические существа тоже никакого отношения не имели, – ворчливо заметила Петуния.

– Не мешало. Но тут всё серьёзнее. Это тебе не чьи-то приколы или стихийная магия дошкольников, это настоящие теракты.

– Всё так плохо?

Петуния ощутила запоздалый укол совести. Она так увлеклась своими переживаниями за сына, что не особенно следила за поступающей из штаба информацией.

– Я бы сказал, что пока жертв среди волшебников удаётся избежать лишь чудом.

– А среди магглов?

Амос отвёл взгляд и не ответил.

– И министерство ничего не делает? – Петуния почувствовала, что в ней поднимается возмущение.

– Как я понимаю, у них не хватает людей, чтобы реагировать на все вызовы. Часть переадресовывается на отдел Артура, а потом и к нам, но пока они думают, что можно отправить к нашим ребятам, а что нет… сама понимаешь.

Петуния понимала. Это объясняло и то, почему Люциус последние дни ходил злой. Вероятно, он пытался через свои каналы надавить на министерство, но у него не получалось.

– Ладно, не буду тебя сегодня мучить, – Амос поднялся на ноги. – С остальным я пока справлюсь и сам, сейчас от нас больше ничего не зависит. Хотя… если бы ты всё-таки согласилась немного ускорить процесс…

Петуния одарила его тяжёлым взглядом, и Амос замолчал. Этот разговор заходил уже не в первый и явно не в последний раз.

– Я понимаю, что ты устал от всей этой волокиты, но давай не будем уподобляться вампирам. Тем более, у нас нет такого опыта. Маггловская бюрократическая машина просто сметёт нас, нельзя учесть всего.

Амос кивнул и виновато улыбнулся. Петуния прекрасно понимала его стремление решить всё с помощью магии, но не считала, что это разумно. Она знала, что кое-где Амос действовал грязно, пуская в ход и взятки, и магию. И, в общем-то, была не против этого, но не на том уровне, на который они вышли сейчас.

Когда дверь за Амосом закрылась, Петуния вздохнула и начала перебирать отчёты из штаба, пытаясь найти в этой кипе информацию о нападениях. Дальше засовывать голову в песок было попросту глупо.

***

Спустя три учебных недели Гарри уже и без помощи Тилли начал ориентироваться в Хогвартсе. По крайней мере, ему очень хотелось так думать. К сожалению, активные поиски шляпы результата пока не принесли, но Миртл хотя бы помогла им составить внушительный список мест, где шляпы точно не было.

Последнюю неделю к поискам подключился и Рон, поскольку отработки у профессора Снейпа наконец-то подошли к концу. Посвящать нового друга в истинную цель их вечерних прогулок Гарри не стал, тот думал, что они просто исследуют школу. Близнецы Уизли несколько раз присоединялись к ним, чаще всего это случалось, когда Дора тоже решала составить друзьям компанию.

Близилось полнолуние, но ребята до сих пор не знали, где Невилл и Робин будут его встречать. Изначально взрослые решили, что в полнолуния домовики будут перемещать стаю в запретный лес, а Невилл и Робин тайком выбираться из замка. Но недавно Вальбурга сообщила, что планы поменялись. Дамблдор следил за всеми, кто приходил в Хогвартс и покидал его пределы. Да и в запретном лесу стало небезопасно.

Гарри снова начал опасаться, что их заберут из Хогвартса до того, как они найдут шляпу. И хотя шляпа всё равно никуда не делась бы, Северус обещал прибрать её к рукам сразу же, как только получит такую возможность, Гарри хотелось найти её как можно быстрее. Последнее время это стало его навязчивой идеей. Он уже не пытался подружиться с Грейнджер или с кем-то ещё, не особенно внимательно слушал на уроках, и выполнял домашние задания спустя рукава. Учёба перестала интересовать его.

Из них всех учебный процесс нравился только Тилли, в Хогвартсе магия волшебников его почему-то заинтересовала, и он начал учиться даже усерднее Грейнджер. Гарри это здорово удивило, но Тилли пояснил, что заниматься в мэноре ему не нравилось потому, что он толком ничего не понимал. А в Хогвартсе учёба началась с нуля, и это внезапно оказалось интересным. Друзья по-доброму посмеивались над ним, но всегда помогали, если он чего-то не понимал.

Остальным учебная программа Хогвартса, даже претерпевшая с прошлого года существенные изменения, казалась слишком лёгкой. Всё, что они проходили на уроках, ребята уже знали. Даже Робин, который мало что помнил из своей жизни до обращения и появления в Слизерин-мэноре. Но стоило ему увидеть новый материал, который в мэноре они не изучали, как в его голове всплывали пусть и обрывочные, но верные знания.

Пожалуй, Робин горел желанием найти шляпу так же сильно, как этого хотел Гарри. Они оба стремились вспомнить прошлое, только Гарри интересовал небольшой отрывок, а Робина – практически вся его жизнь, он помнил лишь то, что был сиротой с раннего детства.

За ужином в большом зале собралось на удивление много Уизли. Гарри уже привык, что близнецы частенько игнорировали последний приём пищи, предпочитая не тратить на него время, а перекусить где-нибудь чем-нибудь стыренным с кухни. Но сегодня они всё же почтили большой зал своим присутствием и заговорщицки перешёптывались о чём-то с Грейнджер и Джинни, которая последнее время отлипала от Грейнджер только во время уроков и после отбоя.

Гарри даже радовался тому, что у Гермионы появилась подруга. Он давно перестал звать её куда-либо, прекрасно понимая, что даже если Рон иногда бывает, откровенно говоря, балластом, то правильная девочка Грейнджер явно не поспособствует ускорению поисков шляпы. И всё же Гарри порой бывало за это стыдно, поскольку он видел, что друзей себе, кроме Джинни, Грейнджер так и не нашла.

Сама Джинни поглядывала на старших ребят с интересом. Рон рассказывал, что она все уши прожужжала матери о том, что хочет с ними дружить. Гарри был не то чтобы против неё, но он хорошо помнил разговор Альбуса Дамблдора с Молли Уизли, которому стал невольным свидетелем, казалось бы, в прошлой жизни. Тогда он счёл Джинни и её мать не самыми приятными людьми.

Когда Гарри поделился этими воспоминаниями с друзьями, Невилл сказал, что возможно не всё ещё потеряно, и что дружба с Грейнджер, а также снижение влияния матери прочистят мелкой Уизли мозги. Гарри хотел на это надеяться, но общаться с ней лишний раз не стремился.

Было видно, что близнецы очень любят сестрёнку. Они неоднократно намекали, что было бы неплохо взять её под опеку, поскольку у них самих на это совершенно не было времени. Впрочем, у Гарри и остальных его тоже было не сказать, что б очень много, поэтому ребята делали вид, что намёков не понимают. Да и Грейнджер отлично справлялась с ролью няньки.

Грейнджер и Уизли во всём своём многообразии, казалось, даже не заметили прихода остальных. Они отвлеклись от перешептываний лишь тогда, когда Дора громко покашляла, пародируя Долорес Амбридж.

– Кхе-кхе.

Амбридж в школе, мягко выражаясь, недолюбливали. Грейнджер одарила шутницу неласковым взглядом, Джинни испуганно ойкнула, а близнецы вытянулись по стойке смирно, нацепив на физиономии самые свои вежливые улыбочки, но распознав обман, расхохотались.

– Вы где пропадали? – недовольно поинтересовалась Грейнджер. – Ужин скоро закончится.

Рон буркнул что-то неразборчивое, а остальные промолчали, рассаживаясь по своим местам. Впрочем, Грейнджер и не ждала ответа, она вытащила из сумки первый попавшийся учебник и уткнулась в него.

– А чего это вы тут секретничаете? – поинтересовался Гарри у близнецов.

Джинни почему-то покраснела и умоляюще уставилась на братьев.

– Извини, дружище, это не наша тайна, – отсмеявшись, ответил Джордж.

Если, конечно, это был он. Близнецы периодически обменивались одеждой в течение дня, хотя Гарри подозревал, что они чаще врут, чем действительно это делают. Но различать их он так и не научился, поэтому приходилось за завтраком запоминать, кто из них во что одет и делать вид, что он им верит, когда дело доходило до очередного обмена именами.

Дора как-то однажды сказала, что если вдруг у неё когда-нибудь родятся близнецы, то она даст им одно имя на двоих. Близнецы Уизли шутку оценили, но Гарри, знавший Дору лучше, почему-то подумал, что она не шутит.

– Ну, а вы чем сегодня займётесь? – поинтересовался Фред.

Выглядело это как попытка сменить тему, но Гарри уважал чужие тайны.

– Профессор Люпин пригласил нас на чай, а потом мы планировали немного прогуляться по замку, – ответил он, пододвигая к себе тарелку.

– Я думала, вы его уже исползали от подземелий и до крыши, – не отрываясь от книжки, заметила Грейнджер.

– Даже мы за два года в Хогвартсе так и не изучили его до конца, – возмутился Джордж. – Ты же не думаешь, что первогодки могли бы уделать нас в этом?

– Нет, братец, им до нас ещё ползать и ползать, – поддержал его Фред.

– Профессор Люпин назначил вам отработку? – преодолевая смущение, спросила Джинни.

– Нет… почему? – удивлённо ответил Невилл ещё до того, как Гарри успел отреагировать.

– Ну… – Джинни окончательно смутилась и замолчала.

– Сестрёнка хочет сказать, что профессора не так часто зовут студентов на чай, – усмехаясь, заметил Джордж. – Подозрительно это.

– Профессор Люпин – классный, – вступил в разговор Робин. – На самом деле, я считаю его одним из лучших преподавателей. Если бы все так круто рассказывали на своих уроках, то заниматься реально было бы интересно.

– То, что вам не нравится учиться, ещё не говорит о том, что учителя скучно излагают материал, – нравоучительным тоном произнесла Грейнджер. – Просто вы – лентяи и лодыри. Но профессор Люпин действительно очень хороший рассказчик.

– Вот, – Робин наставительно поднял указательный палец вверх, – даже Грейнджер с этим согласна.

– У меня вообще-то имя есть, – Грейнджер бросила на него неодобрительный взгляд и вновь уткнулась в книгу.

Гарри скользнул взглядом по обложке и обнаружил, что по забавному стечению обстоятельств она читает как раз учебник по защите от тёмных существ. Он не сомневался, что это совпадение, поскольку Грейнджер обычно засовывала руку в сумку и не глядя вытаскивала оттуда первую попавшуюся книгу.

– А можно мы пойдём с вами? – снова подала голос Джинни, в этот раз удивив уже всех, включая Грейнджер и братьев.

– Ну… наверное, можно, – первым нашёлся Драко, он бросил неуверенный взгляд на Гарри и продолжил: – Профессор Люпин рад всем.

Гарри тоже считал, что профессор возражать не будет, тем более с ними и так шёл Рон, поэтому ничего важного они обсуждать не собирались. Тилли хотел уточнить что-то по теме сегодняшнего урока, а сам Гарри рассчитывал на домашние печеньки, которые передавала с профессором Снейпом тётя Белла. Делала она это достаточно часто, но поскольку отработки у профессора Снейпа закончились, сладости теперь перепадали им значительно реже.

***

Как и подозревал Гарри, профессор Люпин встретил их немаленькую компанию радушно. Было видно, что ему в Хогвартсе одиноко, поэтому он радовался любой возможности провести время в компании близких людей.

Гарри начал это замечать ещё пару недель назад, и когда поделился своими наблюдениями с остальными, Невилл подтвердил, что это действительно так. Без друзей, без поддержки стаи, среди чужих людей оборотни чувствовали себя не в своей тарелке. Тогда Гарри предложил почаще наведываться к профессору в гости.

– Как вас сегодня много, – профессор Люпин добродушно улыбался, пропуская их в классную комнату.

Четыре стола по обыкновению были сдвинуты в один большой, на нём уже стояли чашки, чайник и несколько тарелок с разнообразной выпечкой. Изумительный запах корицы, которую тётя Белла совала во всё подряд, приятно щекотал ноздри.

Они отлично провели время, впрочем, как и всегда. Грейнджер и Джинни по большей части молчали, а вот близнецы, хоть и присутствовали на этой встрече впервые, очень быстро нашли общий язык с профессором и подключились к разговору. Несколько часов пролетело незаметно.

– Профессор, скажите, а почему мы перешли к изучению оборотней, если их даже нет в нашем учебном плане за этот год? – ближе к концу посиделок спросила Грейнджер.

Гарри видел, что она немного робела в присутствии профессора, хотя и не понимал, с чем это связано. Обычно к учителям Грейнджер относилась как-то иначе. С уважением, да, но без робости. Исключением разве что был профессор Снейп, но его Грейнджер скорее всего просто боялась.

Даже на взгляд Гарри профессор Снейп мог быть достаточно резок с учениками. Не зная, какой он на самом деле, Гарри бы тоже его боялся, а может, даже возненавидел бы за непомерно высокие требования к ученикам и полнейшее отсутствие такта.

– Ты ведь слышала о последних изменениях в магическом мире? – заговорил профессор, отставляя свою чашку в сторону.

Грейнджер неуверенно кивнула.

– Джинни рассказала мне в общих чертах. Вы же знаете, я магглорождённая, – словно оправдываясь, ответила она. – А в школьной библиотеке не так уж и много актуальной информации. Я искала, правда…

– Ты уже подписалась на рассылку «Ежедневного пророка»? – наполняя чашки гостей по новой, спросил профессор Люпин.

– Да, конечно, сразу же. И на все остальные издания, которые доставляют сюда, – Гермиона благодарно улыбнулась, принимая чашку из его рук. – Но мне сложно разобраться во всём этом. И к тому же сейчас уже нигде не пишут о том, что именно тогда произошло. А к газетам за то время у меня доступа нет.

– В скором времени мне нужно будет отлучиться из Хогвартса по личным делам, я соберу для тебя всё, что найду за тот период. У нас дома валяется много макулатуры.

Глаза Грейнджер загорелись предвкушением.

– Это было бы прекрасно!

– А после мы обсудим твой вопрос, – Люпин сделал глоток из своей чашки. – Мне интересно услышать твою точку зрения относительно ситуации в магическом и маггловском мирах.

Гарри не мог не восхититься тем, как профессор умудрился съехать с темы, да ещё и настолько заинтересовать Грейнджер, что она, казалось, вообще забыла о своём вопросе. Впрочем, ему тоже было интересно узнать, что Грейнджер думает о ситуации в магическом мире. Гарри никогда не видел, чтобы за завтраком она читала принесённые ей совами газеты, но не просто же так она их выписывала.

В этот раз посиделки изрядно затянулись, закончились они лишь когда профессор Люпин вспомнил, что у него ещё есть дела. До отбоя оставалось всего ничего, поэтому близнецы пошли провожать Джинни, а остальные разбрелись по гостиным своих факультетов.

***

Заболтавшись с детьми Ремус и думать забыл о настойчивом приглашении на чай от Дамблдора. С той первой несостоявшейся встречи и до сегодняшнего дня господин директор больше не вызывал его к себе. Они расшаркивались в большом зале, любезно зубоскалили друг другу, уж что-что, а зубоскалить Ремус научился, и расходились по своим делам. А тут внезапно Дамблдор изъявил желание встретиться, чайку попить.

Ремус фыркнул, получилось как-то слишком уж по-волчьи даже на его собственный взгляд. Он огляделся, хотя в этом и не было особой нужды, обострившееся перед полнолунием обоняние подсказывало, что коридоры вечернего Хогвартса пустынны. Вероятно, Дамблдор просто хотел обсудить предстоящее полнолуние, убедиться, что детям в школе ничего не угрожает. Это было логично и правильно.

Но воображение Ремуса рисовало менее логичные и менее правильные картины. Например, как Дамблдор во всеуслышание объявляет его оборотнем и выставляет из школы. И хотя в этом случае Ремус мог бы вернуться к стае и наконец вздохнуть свободно, но оставлять Северуса и детей без поддержки ему не хотелось.

Горгульи у кабинета директора встретили его молчанием, проход был свободен, как и в прошлый визит сюда. Ремус негромко постучал, разрешение войти последовало сразу же, его действительно ждали.

– Добрый вечер, мой мальчик, присаживайся, – Дамблдор встретил его ласковой улыбкой, словно любимого ученика.

– Как скажете, – не слишком вежливо пробормотал Ремус, это обращение его всегда бесило.

– Скоро полнолуние, – словно бы невзначай заметил Дамблдор, когда Ремус опустился в предложенное кресло. – Я так понимаю, ты собираешься взять выходной на несколько дней?

– Одной ночи будет достаточно.

– Вот как? – Дамблдор выпрямился в кресле и заинтересованно уставился на Ремуса. – Как жаль, что мы так мало знаем о ликантропии… говорят, магглы уже давно хорошо изучили эту болезнь.

Ремус ухмыльнулся дежурной «волчьей» ухмылочкой, которую перенял у Рика. Он знал, что на людей неподготовленных она производит неизгладимое впечатление. Так и оказалось, Дамблдор от неожиданности вздрогнул и нахмурился.

– Да, магглы делают оборотням некоторые поблажки, – скрывая клыки, заметил Ремус. – В других странах, я имею в виду. У нас же, что в магическом мире, что в маггловском, прогресс явно застопорился. Впрочем, я бы сказал, что в маггловском мире дела обстоять даже чуть лучше, там нас хотя бы не травят и не засовывают в резервации против нашей воли.

Дамблдор задумчиво теребил кончик бороды и, уже не пытаясь скрыть своего интереса, в упор рассматривал собеседника. Ремус ответил ему тем же, тем более что посмотреть действительно было на что. Глаза Дамблдора за стёклами очков уже не казались глазами старика, взгляд был твёрдым и ясным.

Да и лицо его немного разгладилось, морщинок словно бы стало меньше. Не настолько, чтобы обычный человек вот так с ходу увидел разницу, но от внимательного взгляда оборотня это не укрылось. Ремус машинально принюхался, чем вызвал у Дамблдора приступ кашля, за которым тот явно скрывал смех.

– Простите, Альбус, – Ремусу стало чуточку стыдно, хотя он и сам не понял почему. – Я немного отвлёкся, на чём мы остановились?

– Ты планируешь покинуть территорию Хогвартса на эти дни или останешься в школе?

Ремус призадумался. Судя по всему, присутствие как минимум одного оборотня в школе Дамблдора не смущало. Возможно, не имело особого смысла скрывать и остальных. Где бы они ни решили встречать это полнолуние, стоило хотя бы попытаться забрать ребят из школы официальным путём.

– Да, я действительно хотел бы покинуть Хогвартс на ночь полнолуния. Не то чтобы это необходимо, но так было бы удобнее мне и спокойнее вам. Однако я хотел бы забрать с собой нескольких студентов.

– Вот как… – Дамблдор не выглядел удивлённым, скорее заинтересованным, в его взгляде промелькнул какой-то азарт. – Мистера Эванса и мистера Лестрейнджа?

«Мимо, господин директор», – не без удовольствия позлорадствовал Ремус.

– Мистера Лонгботтома и мистера Роули, – ответил он вслух, предвкушая реакцию собеседника.

Глаза Дамблдора удивлённо расширились, но уже через мгновение он справился с эмоциями и снова понимающе заулыбался.

– Вот как… – повторил он. – Я так полагаю, спрашивать что-то бессмысленно, ты всё равно откажешь старику в удовлетворении праздного любопытства?

«Правильно полагаете, господин директор», – подумал Ремус, но от ответа воздержался.

– Что ж, я не имею ничего против, но мне нужно официальное прошение от их родителей или опекунов, сам понимаешь, – Дамблдор будто бы виновато развёл руками.

Ремус усмехнулся и кивнул.

– Это всё? Я могу идти?

– Если тебе больше нечего сказать, мой мальчик…

Ремус почувствовал, что у него начинает дёргаться глаз, отсутствие поддержки стаи явно не лучшим образом сказывалось на его нервной системе.

– Доброй ночи, Альбус, – он быстро поднялся на ноги и поспешил покинуть кабинет, ещё долго ощущая спиной насмешливый и явно заинтересованный взгляд Дамблдора.

Впрочем, возможно виной тому была его разыгравшаяся фантазия.

***

Джинни Уизли вот уже несколько часов лежала в своей кровати без сна. Сегодня она почти набралась смелости отдать эту злосчастную тетрадку профессору Люпину, но в последний момент струсила. А может, поддалась на лживые уговоры Тома. Она и сама не знала.

Стоило выкинуть эту тетрадь ещё тогда, когда Том впервые заговорил с ней. В тот момент, когда выведенные её нетвёрдой рукой аккуратные буковки на чистой странице вдруг резко перестроились в слова «Привет, Джинни, меня зовут Том».

А лучше было бы просто всучить её обратно странному профессору, который и обронил тетрадь прямо перед носом у Джинни в её первый вечер пребывания в Хогвартсе. Профессор так наигранно удивился её находке, что Джинни решила сделать вид, будто поверила ему. И забрала тетрадь себе.

А потом она узнала, что этот профессор пропал. Якобы покинул Хогвартс по личным делам. Но Джинни подозревала, что и это ложь. Она неоднократно задавалась вопросом, а не из-за Тома ли он пропал?

Том говорил странные вещи, обещал всякое. Пугающее, волнительное. Поначалу они общались только письменно, но однажды он заговорил с ней образами. Вот тогда Джинни действительно испугалась. Ведь эти образы были ещё красочнее и ещё лживее, чем слова.

Она перевернулась на бок и нащупала под подушкой тетрадь. Стоило бы избавиться от неё, определённо стоило. Но Джинни не могла. Очень хотела, но не могла найти в себе силы это сделать. И рассказать кому-то тоже не могла. Даже Гермионе. Особенно Гермионе. Джинни казалось, что Гермиона обязательно заинтересуется лживыми обещаниями Тома.

Том не мог предложить Джинни ничего по-настоящему заманчивого, поскольку у неё и так всё было. Он предлагал ей деньги, любовь, власть, вечную молодость. В этих образах Джинни видела себя успешной, повзрослевшей и очень красивой. Мужчины, драгоценности, дорогая одежда… всё, чего бы она ни пожелала. И поначалу это действительно работало. А потом Джинни встретила Гермиону и как-то вдруг оказалось, что быть ребёнком, пусть и из небогатой семьи, не так уж и плохо.

С Гермионой было интересно, она учила Джинни тому, что Том предлагал дать так. Но учиться было куда интереснее, чем просто уметь. Гермиона не имела друзей в Хогвартсе и нуждалась в Джинни так же, как Джинни нуждалась в ней. А обещания Тома… Джинни чувствовала, что они насквозь пропитаны фальшью. И Том знал, что она это знала. Но они оба продолжали делать вид, что верят друг другу.

Джинни вздохнула и снова засунула руку под подушку, в этот раз просовывая пальчики между страниц. Она поняла, что заснуть точно не удастся, и мысленно позвала Тома. Он откликнулся моментально, словно ждал её. Впрочем, скорее всего так и было. Джинни поспешно закрыла глаза и начала погружаться в искажённую реальность Тома.

Когда она оказалась здесь впервые, против своей воли, напуганная и недоумевающая – это было страшно. Сейчас же она ощущала лишь лёгкое беспокойство о том, что вряд ли сможет вернуться назад в своё тело, если вдруг однажды он решит, что не хочет её отпускать.

– Привет, Джинни. Ты давно не навещала меня.

Том как обычно сидел на подоконнике окна, ведущего в никуда. Он повернул голову к ней и улыбнулся, но было в этой улыбке что-то зловещее.

– Привет, – Джинни огляделась, но ничего нового не заметила.

Обстановка здесь никогда не менялась, разве что в те моменты, когда Том показывал ей своё прошлое… или её фальшивое будущее. Но в остальное время было только это окно… и пустота.

– Снова трепались с Грейнджер? Чему она научила тебя в этот раз? – в голосе Тома отчётливо проскальзывало пренебрежение, словно его забавляло стремление Джинни учиться магии.

Впрочем, так оно и было. Том никогда этого и не скрывал. Будь он обычным человеком, Джинни бы уже давно перестала общаться с ним, поскольку её раздражало в нём абсолютно всё. Но Том не был обычным человеком, он был чем-то большим. Чем-то, что Джинни не могла понять, а спросить у кого-то боялась. И это интриговало её, заставляло желать этих встреч, желать через страх.

– Сегодня мы ходили пить чай к профессору по защите от тёмных существ, – произнесла Джинни, просто чтобы сказать хоть что-то.

И сразу же пожалела об этом. Том нахмурился, его надменная ухмылка ушла с лица, оно стало каким-то недобрым.

– Зачем? – напряжённо поинтересовался он, поворачиваясь к ней уже полностью и свешивая обе ноги с подоконника.

В такие моменты Джинни очень хотелось толкнуть его туда – в окно. И посмотреть, что будет. Но это было глупо, и она прекрасно это понимала.

– Ребята позвали, – солгала Джинни, хотя ей давно уже казалось, что он при желании может читать её мысли.

Том задумчиво кивнул, а потом спрыгнул с подоконника и улыбнулся, словно пытаясь успокоить её.

– Не хочешь прогуляться? – он подозрительно быстро сменил тему.

Но Джинни не была против, говорить про Хогвартс с Томом ей совсем не хотелось, а вот гулять по его вымышленным мирам она любила. После этого очень хорошо засыпалось, хотя просыпалась она обычно разбитой, и весь день чувствовала себя неважно. Но сегодня это почему-то не имело значения. Джинни послушно протянула ему ладонь, и мир вокруг них начал меняться.

***

Аргус не без облегчения вернул маленькую серебристую змейку обратно владельцу. Им наконец-то удалось создать полноценный проводник, позволяющий ему использовать магию поместья без необходимости таскать на себе эту вечно хихикающую и извивающуюся змеюку.

Не сказать, что Аргус так уж боялся или не любил змей, но конкретно эта его смущала. Вероятнее всего потому, что обладала собственным разумом. Он уже знал, что Том и Петуния умели разговаривать с ней. Мало ли, что она там про него рассказывала.

К сожалению, поставить на поток производство проводников они пока не могли. Конкретно этот был создан специально для Аргуса и откликался только на его магическую ауру. Наличие у него магической ауры вообще стало для Аргуса неожиданностью. Впрочем, за эти несколько недель он понял, насколько ничтожны его познания в магии. К счастью, Петуния охотно делилась с ним своими знаниями.

Аргус быстро сдружился с местными эльфами, они позволяли ему участвовать в жизни поместья. Составлять и сверять списки покупок, проводить инвентаризацию продовольствия и хозяйственных средств. Всё то, за что Аргус так любил свою работу смотрителя в Хогвартсе. И даже околачивающиеся в поместье оборотни перестали его смущать достаточно быстро. Не все из них своевременно мыли лапы, но в целом они были неплохими ребятами. А грязь на полу для Аргуса теперь не была проблемой.

– Ну и что, кто на очереди?

Голос Тома выдернул Аргуса из размышлений.

– По правде сказать, это всё довольно муторно, – отозвался Августус, было видно, что он буквально засыпает на месте.

Упорством этого мага Аргус не мог не восхищаться. Казалось, что последние дня три тот вообще не спал. Стоило ему почувствовать, что в этот раз они по-настоящему близки к цели, и Августус уже не мог остановиться, пока не закончил работу. Да и артефактологом Августус был очень талантливым, он не только играючи накладывал нужные чары, но и умел разговаривать с металлами, а главное – слышал их.

Аргус всю свою жизнь завидовал волшебникам, особенно если видел у кого-то настолько сильный дар или предрасположенность к какому-нибудь направлению магии. Однако с недавних пор эта зависть перестала сжигать его изнутри, ведь он и сам оказался особенным. Сначала Аргус отнёсся скептически к утверждению Снейпа о том, что он менталист. Но тесты показали, что это действительно так.