Текст книги "Новый мир: О бедных ликанах замолвите слово (СИ)"

Автор книги: Вельга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 47 страниц)

Наконец стая остановилась на какой-то поляне, только чудом не растеряв никого по дороге. Джарви остались где-то позади, а впереди мирно паслось с полдюжины не очень крупных особей местной фауны, отдаленно напоминающих кабанов.

«О, еда!» – обрадовался Никки, забывая обо всем и бросаясь к ним.

«Ник, нет! Твою мать…» – обречённо подумал Сириус, оттаскивая одного из этих зверей от молодого оборотня.

Никки несколько растерялся, обычно добыча предпочитала убегать, а не пытаться сожрать его в ответ. На яростное хрюкание пострадавших на поляну сбежалось ещё с десяток этих тварей. Они ходили кругами, нехорошо посматривая на сбившихся в кучу оборотней и анимагов, периодически будто растворяясь в воздухе и появляясь уже в другом месте.

«Это тибо, обладают способностью становиться невидимыми, жутко злопамятны. Никогда раньше с ними не сталкивался, только на картинках видел», – пояснил Донован.

Тибо ринулись в атаку. Сначала они пытались идти напролом, но быстро поняли, что голыми копытами им волков не взять. Разделившись на небольшие группки, они начали нападать с разных сторон. Сириус и Антонин вернули себе человеческий облик, но это помогало слабо. Воевать с невидимками было не так-то просто.

– А давайте сделаем вид, что мы их вообще не видели, – предложил выдохшийся Сириус минут через пять после начала активных боевых действий. Отправляя в полёт очередного хряка, он мысленно вызвал домовиков.

Когда эльфы перетащили всю их весьма помятую и мрачную компанию в маггловский лес, анимагии снова перекинулись в животных и стая наконец отправилась на охоту.

– Может, стоило им помочь? – хмыкнул Ильвис, глядя волкам вслед. – Кажется, они приняли поражение слишком близко к сердцу.

– Ну уж нет, – проворчал Каспар, – набегался я за ними по лесу, пусть здесь охотятся. Тут хоть за ними следить не нужно и убирать с их пути особенно зловредную «еду». Как они вообще на этих кабанов напоролись, мы же проверяли всё в радиусе мили.

Ильвис пожал плечами, и домовики вернулись в поместье, докладывать Петунии, что в магическом лесу никого не сожрали.

***

Остаток января обитатели мэнора старались ходить на цыпочках. Особенно оборотни, шутки которых последнее время частенько заканчивались весьма плачевно в первую очередь для них самих.

А всё потому, что Люциус и его компания заговорщиков наконец продумали свой план и теперь с нетерпением ждали приближающегося заседания палаты лордов, которое было назначено на последнюю субботу января.

Женщины сначала пытались выведать у них подробности, но быстро пришли к выводу, что до заседания им на глаза лучше не показываться. Чем ближе подходил день «икс», тем дёрганнее и невыносимее становились лорды.

С призывом новых домовиков пока решили не спешить, поскольку никак не могли определиться, к кому или к чему в этом мире их привязывать. Том сказал, что у них с Каспаром есть идея, но объяснять в чем она заключается, не торопился.

Все вообще ходили такие таинственные, даже явно задумавшие какую-то грандиозную гадость оборотни. Петунье становилось страшно при одной лишь мысли о том, во что всё это может вылиться. Дети и те, казалось, затаились. Они быстро приняли Невилла в свою компанию и постоянно где-то пропадали.

Беллатрикс и Августа после серьёзного разговора неплохо поладили. И теперь Августа проводила почти всё свободное время в компании остальных женщин поместья. К ним даже присоединилась Алекто, попросив только ни о чём её пока не спрашивать. Она сначала тоже входила в группу заговорщиков Люциуса, но вскоре вечно нервные лорды её достали.

И только Джина по-прежнему окопалась в библиотеке с остальными экспериментаторами.

Накануне дня «икс» Донован отловил своего вожака.

– Ты чего такой хмурый? Мы все нервничаем, но ты как оголённый провод, – спросил он без прелюдий.

– Это из-за Робина, – не стал скрытничать Рик. – Точнее нет… это из-за меня. Я не совсем понимаю, что со мной происходит.

– И тебя это пугает?

– Меня это злит.

– Тебя это злит, потому что тебя это пугает, – уверенно сказал Донован.

– Допустим…

– Ты не понимаешь, почему в тебе внезапно проснулся родительский инстинкт, так?

– Это настолько очевидно? – Рик нахмурился. – Я вроде стараюсь закрываться от связи.

– И у тебя отлично получается, но я бы на твоем месте боялся именно этого. Хотя на самом деле бояться нечего, это всё из-за ритуала. Он не навязывает какие-либо посторонние чувства по отношению к ребёнку, но укрепляет привязанность к нему и пробуждает этот самый родительский инстинкт. Если его изначально в человеке нет или если будущий родитель ничего к ребенку не чувствует, то ритуал ничего между ними не меняет. Кстати, в обратную сторону это тоже работает. Присмотрись к Лестрейнджам, они уже, кажется, забыли о том, что Тилли не их родной сын… и что он вообще не человек. А ведь раньше я был готов поспорить, что на такую льдышку как Беллатрикс ритуал не окажет никакого влияния. Теперь-то я понимаю, что это не так.

– Я не имею права выделять кого-то из своих волков, – Рик наконец заговорил о том, что действительно его волнует.

– Кто тебе сказал такую ересь? – недовольно поинтересовался Донован. – Забудь, живи и получай от жизни удовольствие. У тебя теперь есть сын, наследник. Проводи с ним время, учи его чему-нибудь… будь отцом, в конце концов.

– Если наша стая когда-нибудь начнет жить по законам вервольфов…

– А зачем? – перебил его Донован. – Зачем тебе нужен этот геморрой? Ты нам не доверяешь?

– Доверяю, всем вам. И ты это знаешь. Но если затея Люциуса сработает, то нас станет больше, много больше. И вот тогда без строгой иерархии будет уже не обойтись.

– Не обязательно, – Донован отмахнулся от его опасений. – Пусть сами создают себе стаи, с блэкджеком и… Эратами*. Ты же не думаешь, что Петуния будет в восторге, если мы сюда притащим ещё пару десятков, а то и сотен оборотней?

– Ну, я вообще-то думал, что мы…

– Переедем? А ты этого хочешь?

– Нет, но…

– Хватит! Ты слишком много думаешь. Прекращай, иначе свихнешься.

– Я наш вожак, я обязан думать, – огрызнулся Рик, понимая, что Донован прав.

– Ты обязан думать о стае и о своей семье. О каких-то левых оборотнях тебе думать не обязательно. Мы дадим им всё для того, чтобы они смогли начать новую жизнь. Но отдавать им свою жизнь ты не обязан. И не имеешь права…

– Потому что моя жизнь уже принадлежит вам?

– Именно, – Донован самодовольно ухмыльнулся.

– А как тогда мы будем контролировать новых оборотней?

– Что-нибудь придумаем, вон пусть Том над этим голову ломает. Он же у нас хотел создать новый мир, так пусть пашет. А то всю ответственность на Каспара свалил…

– На шею сел и ножки свесил, – Рик рассмеялся, напряжение последних дней наконец отпустило его.

– Ну вот, теперь я вижу, что ты в порядке.

– Спасибо тебе.

– Не за что, – Донован похлопал вожака по плечу и отправился по своим делам.

***

В субботу, когда Люциус и Августа спешно позавтракали и отбыли в министерство, никто так и не поднялся из-за стола. Все решили ждать до победного. И, надо сказать, заговорщики их не подвели.

На первом заседании в новом году по обыкновению собралась почти вся палата лордов, а также министр магии Корнелиус Фадж и верховный судья Визенгамота Альбус Дамблдор.

– Прежде чем мы начнем, – взял слово Люциус, – я бы хотел зачитать прошение, на днях поступившее в совет.

– Люциус, друг мой, – устало перебил его Дамблдор, – ты не мог бы объяснить нам своими словами, чтобы мы не тратили на это время?

– Хорошо, – покладисто согласился Люциус. – Ко мне, как к действующему главе совета лордов, обратился самопровозглашенный глава коалиции магических существ Британии. Он просит палату лордов поддержать представленный им законопроект, по которому все разумные магические расы будут приравнены к волшебникам, а их представители получат места в Визенгамоте.

В зале поднялся возмущенный гвалт, чистокровные обсуждали наглость презренных нелюдей.

– Тишина, тишина! – громогласно воззвал к порядку Дамблдор. – Ответьте им, уважаемый Люциус, что когда они будут готовы прислать своих парламентеров, мы с радостью их выслушаем. А пока говорить не о чем…

– А они уже готовы, – не слишком вежливо перебил его Люциус. – И если вы не возражаете, то прямо сейчас они появятся здесь.

– Насколько я знаю, сегодня в министерстве не было зафиксировано ни одной записи от каких-то там коалиции, а это значит, что они не смогут предстать пред нами прямо сейчас. Так зачем мы теряем на это время?

– Тем не менее, – Люциус упорствовал, – они готовы предстать перед советом незамедлительно.

– Ну что же, пусть попробуют, – снисходительно улыбаясь, Дамблдор скрестил руки на груди и откинулся в своём кресле. – Если аппарационный барьер и другие чары министерства для них не помеха, то мы с удовольствием выслушаем.

Люциус написал короткий ответ на своём пергаменте, и через мгновение в зале материализовалась разношерстная группа магических существ, спутать которых с людьми было практически невозможно.

Взгляды всех присутствующих сошлись на Каспаре, его внешний вид мало чем отличался от привычной ему человеческой формы, он только отпустил волосы, густой волной струившиеся по его плечам и спине, удлинил уши на манер эльфийских, да поменял цвет кожи и глаз.

– Эльф…

– Высший эльф, – то там, то тут по залу раздавался удивлённый шепот.

Справа от Каспара стоял Ильвис, он приложил немало усилий для того, чтобы у окружающих не осталось сомнений в том, что перед ними настоящий вампир. Слева от «высшего» эльфа стояли Рик и Донован. Первый представлял в коалиции оборотней, второй вейл, о чём тут же поведал совету Каспар, повторив свою просьбу, озвученную ранее Люциусом.

– Мы не можем дать вам то, что вы просите, – Дамблдор не стал тянуть резину.

На протяжении нескольких долгих минут он пытался магически прощупать эту группу, но не преуспел. Попытки Дамблдора сломать его защиту Каспар встретил ехидной ухмылкой. После такой демонстрации силы связываться с «высшим» эльфом Дамблдору расхотелось.

– В таком случае, – снова заговорил Каспар, – я – первородное дитя магии, от лица нашей коалиции и самой магии заявляю, что мы вынуждены разорвать какие бы то ни было отношения с миром волшебников. Отныне все разумные магические расы и любые разумные волшебные существа вольны сами выбирать, в каком мире они хотят жить.

– Мы сами будем решать, кому мы хотим служить – волшебниками или лидерам своих рас, подчиняющимся только действующей власти и самой магии, – взял слово Ильвис. – Вы слишком долго принижали нас в правах, мы уйдем туда, где нас примут и где с нами будут общаться на равных. Если однажды магическое сообщество Британии решит возобновить с нами дела, мы рассмотрим ваше предложение, но уже на наших условиях. Вы готовы к этому?

Дамблдор задумался. Если сейчас помочь этим клоунам пропихнуть их угрозу как законопроект, то его Госпожа больше не будет зависеть от правительства магической Британии. Ведь слова о подчинении действующей власти можно интерпретировать как угодно. Вот, например, он сам – верховный судья Визенгамота – самая что ни на есть действующая власть.

Его Госпожа определенно будет довольна. А то, что все эти низшие существа покинут Британию, так это даже неплохо. Наличие живых высших эльфов в стране было бы крайне нежелательным фактором для воплощения дальнейших его планов.

– Если вы этого хотите, – наконец решился Дамблдор, – пожалуйста. Мы не станем вам препятствовать. Я думаю, даже поможем вам в этом. Не так ли, Корнелиус?

– Что скажут члены палаты? – неуважительно оборвал его Каспар. – Совет лордов назначен самой Магией, мы будем считаться только с его решением.

– Верховный судья, министр, вы позволите дать им то, что они просят? – нехорошо ухмыляясь, спросил глава палаты лордов.

– Пожалуйста, мистер Малфой, – Дамблдор принял эту ухмылку за желание чистокровного мага наказать грязнокровных выскочек.

Люциус провёл рукой над своей регалией, на пергаменте начал проступать текст.

– Если возражений нет, то голосуем. Кто за то, чтобы принять этот законопроект на уровне палаты лордов, министерства и самой магии? – и первым поднял руку.

Волшебники насторожились, всем было хорошо известно, что Люциус Малфой ничего не делает просто так, а формулировка законопроекта, высветившаяся на пергаментах всех членов палаты, заставляла задуматься. Не осталось также незамеченным и небольшое изменение в дежурной фразе, которой глава совета обычно начинал голосование. Упоминание магии в ней упразднили ещё несколько веков назад.

Уже давно палате лордов не предоставляли права решать что-то самостоятельно, последнее слово всегда оставалось за министром и верховным судьей Визенгамота. Фаджа это удивило и взволновало не меньше, чем остальных. Дамблдор же со скучающим видом откинулся в своем кресле и ожидал итогов голосования.

Сразу после Люциуса в поддержку законопроекта проголосовала Августа Лонгботтом, вызвав небольшую цепную реакцию поднятых рук, Августу многие уважали. За ней, не очень уверенно, высказались положительно те немногие члены совета, что ели с рук Дамблдора. Он улыбнулся им поощряющее. Следом подняли руки сторонники Люциуса Малфоя, рассудив, что он знает, что делает.

Остальные судорожно пытались просчитать ситуацию. Магический экран показывал, что до принятия законопроекта большинством голосов осталось всего ничего, но лорды застыли в нерешительности.

Дамблдор начинал нервничать, он не понимал, почему аристократия медлит. Неужели он что-то упустил.

– Я выступаю от имени рода Роули, – наконец поднял руку Рик.

Магия палаты лордов подтвердила его принадлежность к названному роду, добавив его голос в «копилку».

– Я выступаю от имени рода Селвинов, – повторил за своим вожаком Донован.

Тишина, охватившая зал заседаний после реплики первого оборотня, буквально взорвалась криками. Как будто все сразу решили высказаться.

Дамблдор мрачнел. Внутренний голос, который он с недавних пор старался засунуть подальше, вопил благим матом, что тут происходит нечто более важное, чем он, ослепленный гордыней, смог разглядеть.

– Тишина, тишина! – Дамблдор попытался навести порядок в зале. Необходимо было срочно сделать перерыв и посоветоваться с кем-то из своих людей в совете. Поскольку его семья никогда не имела кресла в палате лордов, самостоятельно ознакомиться с текстом законопроекта он не мог.

Люциус понимал, что дедушка вот-вот сорвется с крючка, а неопределившиеся лорды, казалось, начисто забыли о голосовании. Он привлек внимание терпеливо ожидающего развязки Каспара к статистике на доске. Тот едва заметно кивнул, показывая, что всё понял. В Слизерин-мэноре Эмми получила приказ и передала его «резервным» членам совета.

– Законопроект принят большинством голосов, – перекрывая непрекращающийся гвалт, произнес Люциус. От того, что он воспользовался чарами усиления голоса, эта фраза прозвучала как-то особенно зловеще. Вспышка магии подтвердила его слова.

Все резко замолчали и уставились на доску, где под положительным вердиктом начали проявляться фамилии тех, кто высказался в поддержку законопроекта. Заканчивался этот список фамилиями Блэк, Кэрроу, Гамп, Бёрк, Лестрейндж, Деккер и Феркл.

Заговорщики заранее решили, что без необходимости не станут светить Гарри, Тома и Северуса. В идеале они вообще не хотели открывать своих карт, однако медлить было нельзя, пришлось задействовать всех бывших заключённых.

– Именем Верховного Судьи Визенгамота объявляю результаты голосования недействительными, – прогрохотал над залом голос Дамблдора.

Люциус снисходительно улыбнулся ему и покачал головой.

– Это не я решил, господин верховный судья. Это решение Магии.

В подтверждение его слов, вокруг почти осязаемо заклубилась чистая сила. Она прокатывалась по залу волнами, будто омывая всех и каждого на своем пути. Огромный талмуд законов магической Британии, лежавший перед Дамблдором, распахнулся. И одна из чистых страниц начала заполняться отливающими золотом буквами.

Дамблдор попытался было помешать этому, но получил весьма ощутимый ментальный удар. Он понял намёк и решил зайти с другой стороны.

– Эти люди, – Дамблдор указал рукой на доску с фамилиями, – беглые преступники, они не имеют права голосовать, а значит, результаты недействительны.

– Палата лордов всё ещё живет по своим правилам, господин верховный судья, – возразил ему Люциус. – Сама Магия решает, кто достоин иметь голос в совете, а кто нет.

– В таком случае, – не унимался Дамблдор, – проведем повторное голосование.

– Альбус, – тихо и как-то устало заговорила Амелия Боунс, но её почему-то услышали все, – ты не понимаешь, Магия уже утвердила это решение. Ни Визенгамот, ни министр, ни даже палата лордов с этим уже ничего не сможет поделать.

– Я неоднократно накладывал вето на решения совета, – высокомерно ответил ей Дамблдор и повернулся к министру. – Скажите им, Корнелиус, что они обязаны провести повторное голосование.

– Простите, Альбус, – Фадж покачал головой, – но против решения Магии я не пойду, и никто из чистокровных не пойдет. Мы все её дети, она найдет как наказать нас за ослушание…

Дамблдор обречённо опустился обратно в своё кресло, он даже не заметил, что вскочил из него.

– И что теперь? – спросил он у ожидающих чего-то представителей магических рас.

– Это наше предложение магическому миру, – Каспар ухмыльнулся и достал из рукава несколько скрученных в трубочку листов пергамента, – принимать его или нет дело ваше.

Бумаги плавно пролетели через зал и опустились прямо перед министром.

– Там же вы найдете всю необходимую информацию о нашей организации. Завтра эта информация появится в нескольких печатных изданиях магической Британии. Мы хотим, чтобы все узнали о том, что теперь у них есть выбор. И ещё кое-что…

Каспар закрыл глаза и сосредоточился. Почувствовав тоненькие нити связи с другими домовыми эльфами, он удовлетворенно улыбнулся. Раньше таких нитей было совсем немного, теперь же их стало гораздо, гораздо больше. Он чувствовал всех домовиков этого мира.

Так сложно было не утонуть в этой обретённой связи, не раствориться в мыслях своего народа. Магия наконец простила своих детей и дала им ещё один шанс, предоставив Каспару возможность проследить за тем, чтобы его народ больше никогда не ошибся в выборе пути.

Открыв всё ещё невидящие глаза, он громко заговорил:

– Я – первородное дитя магии, действующий глава коалиции всех магических рас и разумных магических существ Британии, признанный таковым действующим правительством сообщества волшебников и самой Магией, самопровозглашенный глава народа домовых эльфов, призываю всех членов нашей общины положить конец рабству и преклонению перед волшебниками. Любой желающий сможет получить приют и работу, на которой его будут поощрять и общаться с ним на равных. Если вы придёте ко мне и поклянётесь в верности нашему народу и нашей коалиции, то вам более не придется бояться потери связи с этим миром. Я ваш глава, я ваш отец, я ваш якорь в этом мире. Помните, что вы более не рабы, теперь вы вольны выбирать и вас в любой момент ждет коалиция. А сейчас я призываю вас уйти на некоторое время в наш мир. Я чувствую вашу боль, вашу слабость, вашу неуверенность в себе, магия нашего мира исцелит вас. Вы вернётесь способными принять самостоятельное решение относительно вашей дальнейшей судьбы. Если вы пожелаете, то можете остаться работать в своих семьях, но уже на ваших условиях. Не бойтесь ничего, я приму под своё крыло всех и каждого.

Каспар пошатнулся и упал прямо на руки подхватившего его Рика. Поддержка щита, а потом и трансляция речи по тысячам нитей связи забрала почти все его силы.

– Уходим, – отрывисто бросил Ильвис.

Донован показал ошеломленной и крайне задумчивой общественности язык, вцепился в Ильвиса и все четверо исчезли.

– И что это было? – спросил кто-то из членов совета.

– Кажется, – неуверенно протянул министр, после тщетной попытки почувствовать связь с домовиками своей семьи, – нас поимели.

– Это вы ещё текст законопроекта не читали, – весело заметил Люциус.

Дамблдор нахмурился и уставился в открытую на нужной странице книгу. По мере прочтения он становился всё бледнее, а глаза его всё больше.

– Освободить от обязательств перед волшебным сообществом… признать действующим органом власти…

Фадж, слушая его бормотания, тоже начал стремительно бледнеть.

– Статут о Секретности, – дрожащим голосом произнес Дамблдор, взмахнув рукой над книгой.

Свод законов послушно открылся на нужной старице. Просмотрев искомый текст, Дамблдор поднял взгляд на заинтересованного Люциуса.

– Мальчик мой, что же ты наделал? – убито спросил он, передавая книгу министру.

– Я уже староват, чтобы быть вашим мальчиком, – холодно ответил Люциус, улыбка слетела с его лица. – Я дал им то, что они просили. Вы сами мне позволили, если помните.

– Я не предполагал… – Дамблдор запнулся и вцепился руками в свою бороду.

– Что вы не предполагали, Альбус? Что я в кои-то веки поступлю правильно? В интересах кого-то, а не только своих собственных?

– Люциус, зачем?! – воскликнул Фадж, оторвавшись от чтения. – Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

– Честно говоря, не очень… судя по вашей реакции, – снова заинтересовался Люциус.

Дамблдор отнял у Фаджа книгу и взглядом велел министру заткнуться.

– Так что там? – Люциус не унимался.

– Ничего, ты добился своего, поздравляю. Магические существа могут катиться…

Его прервал громогласный безжизненный голос, который, казалось, звучал отовсюду.

– Поправка к закону от тысяча шестьсот восемьдесят девятого года, под названием «Статут о секретности». В связи с принятым законом от тысяча девятьсот девяносто первого года под названием «Отделение разумных магических рас и существ Британии от мирового волшебного сообщества», а также в связи с созданием нового действующего органа власти Британии, не заменяющего уже существующие, но дополняющего оные, «Статут о Секретности» признан недействительным по отношению ко всем существам, попадающим под юрисдикцию «Коалиции Магических Существ Британии».

Таинственный голос затих.

Люциус справился с эмоциями первым.

– И как вы собирались скрыть это от общественности, господин верховный судья? – язвительно поинтересовался он.

Дамблдор ничего не ответил.

– Это значит, что теперь оборотни могут выходить на улицы и закусывать кем-то из магглов, а мы ничего не сможем с этим поделать? – подал голос кто-то из членов совета. До них тоже начало доходить, какую глупость они совершили.

– Если эти оборотни будут находиться под нашей юрисдикцией, то вам не придется ничего делать, – со своего места поднялась Августа Лонгботтом, – мы сами с ними разберемся. Коалиция не допустит беспорядка в своих рядах.

– Августа, ты знала об этом?! – пораженно воскликнул Фадж.

Но Августа не обратила на министра внимания.

– Я и мой внук решили сменить сторону, Дамблдор, – сказала она, глядя в глаза верховному судье. – Мы больше не принадлежим к вашему сообществу. И если с нами что-то случится… вы понимаете меня, Альбус?

Дамблдор нахмурился. Он не очень понимал, но всё-таки кивнул.

– Также я надеюсь, что министерство осознаёт всю серьёзность происходящего. Это закон и его придется соблюдать. Каждый, кто попытается вставлять нам палки в колеса или дискредитировать нашу организацию, будет отвечать перед магией. И перед нами. Вы видели силу нашего лидера, с этой силой вам придется считаться. Там, – Августа указала на бумаги, оставленные Каспаром, – наши основные требования. Однако мы не думали, что всё обернётся настолько… неожиданно даже для нас самих. Поэтому нам нужно ещё время, чтобы определиться с позицией нашей организации относительно министерства магии и всего магического сообщества. Так или иначе, но нам придется научиться работать друг с другом. И не важно, хотим ли мы этого.

Августа взяла Люциуса под локоть, показывая, что закончила свою речь.

– Рокки, – вслух позвал Люциус.

Через несколько мгновений перед изумленной публикой появился маленький домовик. Он с достоинством поклонился и застыл в ожидании.

– Рокки, ты не мог бы перенести нас домой? И, кстати, – Люциус окинул взглядом зал, – я очень советую вам попытаться найти общий язык со своими домовиками. Вспомните, сколько поколений они служат вашим семьям, сколько ваших секретов хранят. И ради вашей же безопасности не пытайтесь им навредить… они теперь свободны и не нам, волшебникам, с ними тягаться. Уж поверьте…

Люциус на мгновение задумался, будто что-то припоминая.

– Ах да. Я добровольно снимаю с себя обязанности главы палаты лордов и покидаю должность главы попечительского совета, поскольку у меня просто не будет на это времени. Однако с вашего позволения, господин министр, я хотел бы оставить за собой место в попечительском совете, так как образование подрастающего поколения всё ещё касается меня, как и любого достойного члена нашего общества.

Дождавшись неуверенного кивка Фаджа, Люциус, Августа и Рокки с достоинством удалились.

– Что у нас ещё на повестке дня? – слабым голосом уточнил министр.

Ответом ему была тишина, все напряжённо думали.

– В таком случае, – заключил Фадж, – предлагаю на сегодня разойтись. На следующем заседании я изложу уважаемому совету требования наших…

Так и не найдя подходящего определения, он поднялся со своего места и не прощаясь побрёл к выходу из зала заседаний.

***

Когда Люциус и Августа вернулись в Слизерин-мэнор, в столовой они нашли только Ильвиса и бесчувственные тушки остальных обитателей.

– Хоть голыми руками их бери, – рассмеялась Августа.

– Спасибо, Рокки, – обратился Люциус к своему домовику, уже вернувшему себе человеческий облик. – Хогвартс покинули все эльфы?

– Кроме наших, – Рокки ухмыльнулся. – Только Добби наконец удалось отправить в наш мир.

– Это не может не радовать, – Люциус облегчённо вздохнул. – Может, хоть там его мозги встанут на место.

Добби был очень странным домовым эльфом, этого не мог не признать даже Каспар, пытавшийся пару раз провести с ним разъяснительную беседу. Добби не был безумным, как в своё время Кричер, однако и нормальным его назвать ни у кого бы язык не повернулся. Но, самое прискорбное, он наотрез отказывался уходить в свой мир.

Даже когда Люциус приказал ему прямым текстом, Добби его не послушал. Этот эльф вообще как-то странно реагировал на приказы хозяина. Именно поэтому при первой же возможности Люциус и сплавил его в Хогвартс.

Это какая-то новая модель? – поинтересовалась Августа у Ильвиса, указывая на омут памяти, стоящий на столе.

– Скорее очень-очень старая, – улыбнулся тот. – Кстати, они так и не додумались до того факта, что добропорядочным вампирам днём полагается спать?

– Неа, – покачал головой Люциус, – даже Дамблдору это, кажется, в голову не пришло. Ну или он просто очень тщательно это скрывал.

– А мы можем добавить свои воспоминания, чтобы остальные посмотрели и их тоже? – спросила Августа.

– И было бы неплохо, чтобы Каспар их тоже глянул, – заметил Люциус.

– Он сейчас в нашем мире, восстанавливается и общается со своими новыми подданными, – Ильвис показал Августе как добавлять воспоминания в омут памяти Салазара Слизерина и «подключился» к просмотру.

– Ну что же… – задумчиво сказал он некоторое время спустя, когда все «вынырнули» из воспоминаний, – такого мы и правда не ожидали.

– А про газеты – это вы серьёзно говорили? – спросила Петуния.

– Ага, у Люца имеются в этом направлении кое-какие связи, однако я всё ещё считаю, что нам нужно завести своё печатное издание, – ответил Сириус.

– Вот теперь, мой блохастый друг, я с тобой полностью согласен, – кивнул ему Люциус.

– Да ну? – удивился тот. – А кто громче всех орал, что пока это нам не…

– Во-первых, аристократы не орут, а просто очень громко высказываются исключительно по делу, – Люциус скорчил надменную физиономию, но не выдержал и улыбнулся, – во-вторых, тогда и теперь – разные временные отрезки. Вот теперь я полностью согласен с твоей идеей. Более того, я пошёл бы дальше и предложил бы завести своё печатное издание и в маггловском мире.

– А… – не найдя что ответить, Сириус так и остался сидеть с открытым ртом.

– Это создаст рабочие места для наших новых дармоедов, – одобрил идею Северус, вернувшийся ради такого случая из Хогвартса.

– Кстати, о рабочих местах, – Нарцисса нахмурилась, – вы продумали это? Представляете, сколько домовиков к нам потянутся, когда их импровизированные каникулы закончатся.

– Скорее всего, их будет не так много, как вы думаете – заметила Эмми. – По связи с Каспаром мы почувствовали, что в особенно бедственном положении сейчас находятся только домовые эльфы Британии, да и то не все. Например, эльфы Салазара из Мунго и других подобных заведений даже не отправились на «каникулы», их более чем устраивают их места.

– С нами уже связались несколько старейшин известных нам общин, – подтвердил Ильвис. – Они планируют вступить в коалицию, однако работать останутся в своих лечебницах. И даже не собираются требовать оплаты труда, разве что выторгуют у своих работодателей некоторые поблажки, вроде нового облика и магических курсов повышения квалификации.

– А курсы-то им зачем? – удивился Люциус.

– Так они смогут официально получить должности младшего медицинского персонала, – хмыкнула Эмми. – Зарплату они пока не хотят, но вот стать полноправными работниками своих учреждений явно не против.

– Большинство домовиков, служащих семьям волшебников, тоже вряд ли захотят поменять место работы. Не всем из нас так уж плохо живется, – Ильвис, в подтверждение своих слов, кивнул на сидящего рядом с Августой Эльдара, – да и привязываемся мы к своим семьям. Многие поколения выросли у нас на руках, в некоторых семьях детьми занимаются исключительно домовики. Вряд ли они захотят уйти от своих маленьких хозяев.

– Жаль, что матушка спятила и отпустила всех домовиков, – печально сказал Сириус. – К нам с Регом в детстве были приставлены два эльфа. Они были нам ближе, чем родители.

– Да и после предупреждения Люциуса, маги сами будут искать компромиссы, – ухмыльнулась Августа. – Никому не захочется, чтобы их многовековые скелеты повыползали из шкафов.

– А как быть с остальными магическими расами? – поинтересовалась Андромеда.

– У нас были некоторые мысли по этому поводу, – не стал скрывать глава заговорщиков. – Однако теперь, когда наши возможности значительно шире, придется пересмотреть приоритеты.

– То есть? – не поняла Петуния.

– Люциус имеет в виду, что теперь мы не ограничены одним лишь магическим миром, – пояснил Рик. – А в маггловском мире вакансий гораздо больше, особенно для оборотней с нашим-то уровнем физической силы и выносливости.