Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 74 страниц)

– Погоди, Клаус, мы здесь не для того, чтобы срывать зло на тех, кто и так скоро станет падалью, – Руфус Скримджер остановил разбушевавшегося мага и улыбнулся, как можно ласковее обращаясь к Марку:

– Эти неудачники обречены. Мой коллега сказал правду. Мы, конечно, планировали привести в действие несколько другой сценарий. Запущенный на короткое время артефакт опустошил бы только эту провинцию, но запугал бы Магический Мир на столетие вперёд. А ответственными за всё объявили бы нашего друга Баретта. Мир его останкам. Но так, как получилось, даже лучше. Меньше вмешательства – быстрее разбирательство. После того, как тела авроров лучшей группы Британского Аврората во главе с их не слишком благонадёжным командиром найдут возле этой вещицы, полетят многие головы, и в первую очередь – всей верхушки нынешнего Британского Министерства: Малфоя, Снейпа, Шеклболта, а заодно и этого зарвавшегося варвара Крама. Миляга Корнелиус, – Скримджер перевернул ногой валявшееся неподалёку тело бывшей марионетки, в котором присутствующие узнали Фаджа, – никогда не был достаточно сообразителен, но тоже сыграл роль в нашем деле. После всех катаклизмов и обвинений в сторону Британии Магическое Сообщество с радостью подчинится тому, кто защитит их от нападок, – бывший аврор самодовольно усмехнулся, похлопав себя по груди. – Ты же умный, сильный и красивый мальчик, Гарри. Зачем тебе умирать вместе с ними? Ты даёшь мне Клятву Подчинения, и я предоставляю тебе жизнь и свободу. А также деньги… Много денег.

– А также место в вашей постели? – юноша тянул время, давая отдохнуть себе и своим товарищам, он понимал, другой возможности сделать это не будет. Его ум искал выход из сложившейся ситуации и не находил. Уничтожить этих двоих он не мог – слишком сильные защитные чары на них были – а воздействовать на подсознание через два щита не получалось. Видимо, амулеты, что их оберегали, блокировали и это воздействие. Пробить блок можно попытаться, но в этом случае он не смог бы поддерживать щит, и тогда духи убили бы их всех. Да и бессмысленно было уничтожать заговорщиков. Их воспоминаниям потом могли не поверить, да и «Зеркало» уже активировано. Ренсдорф едва слышно выдохнул ему на ухо:

– Тяни, сколько сможешь.

Иллюзор видел, как тот что-то шепчет, отчаянно вглядываясь в чёрное стекло, из которого в комнату продолжала выбираться мгла.

– Это мы с тобой обсудим не здесь и не сейчас, – Скримджер великолепно понимал, что его загнанные в ловушку противники ищут выход, но не собирался давать им ни единого шанса вырваться. – Да или нет?

– А если я хочу подумать?

– Никаких раздумий. Ты или соглашаешься, или подыхаешь вместе со всеми.

Марк скорее почувствовал, чем увидел, что что-то в окружающей обстановке стало меняться. Из тоннеля, в который превратилось тёмное стекло, теперь выходили не только сгустки тьмы, но и что-то неопределённо-прозрачное. Он сделал вид, что собирается принять предложение и произнести клятву, но тянуть до бесконечности было невозможно и юноша, мило улыбаясь, отчётливо, так чтобы было слышно всем, проговорил:

– А не пошли бы вы к Мордреду, старый козёл.

Скримджер лишь поморщился, отступая назад:

– Жаль. Я думал, ты умнее, малыш. Ну, что ж, ты сам выбрал свою смерть. Пошли, Клаус, нам здесь больше нечего делать.

Как только они отступили, атака духов и марионеток началась с новой силой, но обороняющиеся к ней уже были готовы, и немного отдохнувшие авроры на первых порах справлялись с ситуацией. Марк поддерживал щит, но натиск на него уменьшился, потому что большинство проклятых нашли себе временных носителей. К его удивлению, «Волк» почти не участвовал в бою, продолжая творить какие-то заклинания:

– Тор Великолепный! Не выходит!

– Что?

– Отец откопал, что вместе с проклятыми душами можно вызвать духи тех, кто расстался с жизнью ради кого-то, они могут защитить нас. Мне удалось уменьшить поток ЭТИХ, но те, кто нам может помочь, не отзываются! – Ренсдорф отразил нападение, прорвавшейся сквозь кольцо марионетки и вновь попытался призвать духи защитников.

Повинуясь наитию, Марк мысленно позвал: «Мама! Гелерт! Альбус! Если вы слышите меня, помогите!» – и внезапно почувствовал далёкий полный удивления отклик.

– Все! Зовите тех из ваших близких, кто погиб, защищая кого-то! Быстрее!

Когда он отвлёкся, щит немного ослабел и три теневых сгустка едва не прорвались под прикрывавший их купол. Но тут же были развеяны в клочья вырвавшимся из зеркала радужным потоком, мгновенно разбившимся на отдельные призрачные фигуры. Многих из них юноша не знал при их жизни, но молодую женщину, появившуюся первой, не мог спутать ни с кем:

– Мама…

Откликнувшихся на призыв духов было гораздо меньше, чем тёмных, но они отвлекли на себя большую часть проклятых. Воспрянувшие духом маги бросились в атаку на марионеток, оттесняя их от раненых и уничтожая по мере сил. Тёмные и светлые смерчи на огромной скорости носились по залу, сталкиваясь друг с другом. Обветшавшее здание содрогалось от скопления столь разнонаправленных видов магии. Стёкла дребезжали, взрываясь и опадая мелким крошевом на головы и плечи сражавшихся. Вздохнувший с облегчением Марк включился в схватку. Но радость его была недолгой. Проклятые использовали жизненную силу захваченных ими людей, а защищавшие их духи, лишённые магического источника, слабели и становились всё прозрачнее с каждой отражённой атакой. Их снова начали теснить. Юноша, стараясь вывести из строя как можно больше врагов, посылал каскады проклятий, прикрывая сражавшихся авроров и не забывая поддерживать щит. Он даже пытался поддерживать своей Силой призраков. Но истощение надвигалось слишком быстро.

Внезапно что-то врезалось в его бок, уводя из под удара вступивших в схватку Скримджера и Груббера. Видимо, режиссерам этого кошмара надоело ждать их уничтожения.

– Марк, тебя не задело? – встревоженный взгляд Римуса остановил парня от проклятия, уже готового сорваться с его губ. За спиной оборотня вырос живой труп, прорвавшийся мимо занятого боем с двумя противниками Рона. Маркус среагировал мгновенно, снося инфернала прицельной струёй огня:

– Нам надо прорываться. Долго мы не продержимся. Наши защитники слабеют.

– Мы увязли! С артефактом не уйти! – они уже сражались спина к спине. Через минуту к ним присоединился Север:

– Ренсдорфа ранили!

Марк нашёл глазами командира авроров и, успев увидеть, как к его оседавшему на пол телу тянут руки эти твари, выкрикнул:

– «Сектусемпра!»

Одну из марионеток располосовало на части, но вторая лишь отлетела за защитный периметр, тотчас же вновь кинувшись на авроров. Воспользовавшись этой секундной передышкой, Нев с кем-то ещё успели втащить командира внутрь круга к другим раненым. Люди сдавали и допускали ошибки. Почуявшие слабость противников проклятые яростно рычали. Этот низкий, всё усиливавшийся звук вызывал панический ужас, и уставшему Марку с трудом удавалось подавлять в людях это чувство. Тёмные духи давили ослабевших защитников, уничтожая их сущность, и только ставшая почти прозрачной Лили по-прежнему из последних сил отбивала их атаки, защищая сына. Юноша понимал, что шансов выбраться из этого ада живыми у них фактически не осталось.

***

Северус с Люцем, Крамом и сопровождавшим их десятком авроров материализовались возле каменистой осыпи. Навстречу им из неприметной расселины выскочил «Рэт»:

– Ну, наконец-то! Там Мордред его знает, что творится! – бывший Пожиратель кивком головы указал на трясшийся, словно во время землетрясения, дом, в разбитых окнах которого то сгущалась тьма, то сверкали яркие всполохи. – Мы не рискнули туда соваться без подмоги, а то бы и сами сгинули, и…

Договорить он не успел: в паре шагов от них послышались хлопки аппарации, и буквально из ниоткуда с палочками наизготовку возникли пятеро молодых людей, увешанных оружием и амулетами. Обе группы мгновенно перегруппировались для отражения атаки, и только тогда лорд Малфой узнал вновь прибывших:

– Драко? Миона? Тео? Что вы здесь делаете?

– Отец? Слава Мерлину! Там, в этом гадюшнике, Марк.

– Знаю, но вы-то как…

– Не всё ты знаешь. У заговорщиков «Зеркало проклятых».

Ужас, написанный на лицах их слушателей, лучше всяких доказательств показал, что те знают, о чём пойдёт речь.

– Вы остаётесь здесь!

– Нет. У нас есть защитные артефакты и изобретение «Слепого Карла», способное уничтожить «Зеркало», – Гермиона раздала магам амулеты и показала сумку с прибором, висевшую у неё на плече.

– Тогда за нами! Вперёд не высовываться. Вы только отслеживаете эту мерзость и сообщаете нам, – дождавшись согласия «охотников», Северус с Люциусом разделили отряд на две группы и, придерживаясь природных укрытий, повели их к поместью. Которое встретило их завыванием ветра и доносившимися откуда-то из дальних комнат звуками боя. Во внешних помещениях почти никого не было, но на всякий случай они обездвиживали всё, что казалось им подозрительным, как можно быстрее пробираясь к полю боя. И уже на самых подходах к залу родовые кольца партнёров внезапно раскалились, пронизывая их руки болью, а в голове зазвучал чуть слышный шёпот:

«Сев… Люц… Прощайте…»

***

Положение было безнадёжным. Из всех призраков-защитников тьма не уничтожила ещё только Лили. Но у Марка уже не было сил помочь ей чем-то, он истощён:

– Мама, уходи!

«Нет, сынок…» – напавшие на неё одновременно три сгустка тьмы едва не уничтожили её окончательно, как вдруг из тёмного стекла вырвался грозный смерч, переливавшийся всеми цветами радуги от тёмно-фиолетового до оранжевого. Яркий вихрь, полный свежих нерастраченных сил, словно разорвал сгущавшуюся тьму ставшего серым зала, тьма разлеталась клочьями от одного соприкосновения с двумя то переплетавшимися, то расходившимися слепящими глаза потоками, принявшими вдруг образы призрачных юношей, атаковавших их бестелесных врагов:

«А ну, бараны, пшли вон! В стойла! Ал, не отставай!» – в голове Марка раздался яростный голос Гелерта. Ему вторил более звонкий тенор Альбуса: «Ну-у, куда же вы так торопитесь? А солнечного света не желаете? Получите! Гел, куда ты? Гони их к зеркалу! Лили, девочка, не мешай!»

Бой вспыхнул с новой силой. Рядом с ним упал раненый Римус. Север кинулся ему на помощь и разорвал тварь, причинившую вред его мужу, но сам получил удар по голове от проскочившей внутрь круга марионетки. Маги падали один за другим, но единицам, оставшимся на ногах, пока ещё удавалось отгонять от них порождения тьмы. И тут среди носившихся по залу смерчей, криков, стонов и потустороннего воя Марк заметил пробиравшиеся к выходу две фигуры. Слишком много сил он уже потратил в этом сражении, но, не задумываясь, вложил последнее, что у него осталось, в невербальный «Ступеффай». В следующее мгновение его настиг чей-то удар, уставшее сознание не успело среагировать, а рядом не оказалось никого, чтобы прикрыть спину. Комната перед глазами закружилась, пол стремительно рванулся навстречу. Немеющей рукой он сжал висевший на шее медальон: «Сев… Люц… Прощайте…», и последнее, что увидел юноша перед тем, как провалиться в беспамятство – в щепки разлетающиеся двери зала, в которые ворвались Сев с Люциусом во главе десятка авроров. Уже не подчинявшееся разуму тело затопило облегчение: «Успели». Чьи-то руки сомкнулись на его горле и, проваливаясь во тьму, Марк успел подумать: «Ну, вот и всё…»

Он не видел, как прибывшие к ним на помощь маги, связали двух заговорщиков, уничтожили оставшихся марионеток и, дождавшись, пока призраки-хранители загонят последних проклятых духов обратно в зеркало, ликвидировали проклятый артефакт. Как из-под груды тел откапывали раненых, а Люц с Северусом, забыв о том, что за ними наблюдают посторонние, как сумасшедшие искали его, страшась найти лишь хладный труп. Как, найдя, не давали никому к нему прикоснуться и, свалив на опешившего Крама и только-только аппарировавшего из Британии Шеклболта все обязанности по расследованию заговора, двое высших магов Магической Британии просто исчезли, со всей осторожностью и нежностью удерживая на руках бессознательное тело юного Невыразимца.

Глава 48. Мы все не рыцари на белых конях

Глава 48

Его сознание словно плавало в каком-то сине-серебряном, пронизанном вспыхивающими звёздами тумане. В ушах тихо шумел ветер, и где-то далеко-далеко звенели колокольчики. На душе было легко, как никогда не случалось при жизни. «А смерть, оказывается, не такая уж и страшная вещь. Здесь хорошо и спокойно… Легко…» Кто-то упорно пытался проникнуть в этот тихий, даривший ему отдохновение мир, но Марку не хотелось возвращаться в страшную реальность: «Я же умер. Оставьте меня в покое!» Режущий уши шум схватки уходил всё дальше, погружая юношу в тишину и спокойствие призрачного мира. Он смутно, будто это происходило с кем-то другим, ощущал, как его израненное, уставшее тело кто-то перевернул и поднял на руки, как чьи-то встревоженные голоса звали его, но ему не хотелось им отвечать. Маркус провалился в спасительное беспамятство.

Сознание возвращалось постепенно. Тело было каким-то нереально лёгким. Не тем скованным болью и страшной усталостью, каким он его помнил. Казалось, каждая клеточка была наполнена негой. Вырываться из такого спокойного и безумно красивого призрачного мира не хотелось, но чей-то голос настойчиво звал его: «Маркус, вернись! Вернись к нам, Тигрёнок!» Юноша попытался зарыться с головой в мягкую, тёплую ткань, окутывавшую его, словно коконом, но сильные руки подхватили под спину безвольное тело и прислонили к чьему-то плечу, поднося к сомкнутым губам флакон с какой-то жидкостью:

– Маркус, выпей это. Выпей, я прошу.

Настойчивый голос не замолкал ни на секунду, не давая юноше вернуться в тот прекрасный нереальный мир, в котором было так хорошо и спокойно. Он чувствовал, как чья-то рука гладила его по лицу, а голос всё уговаривал открыть рот. Сопротивляться не хотелось, и юноша проглотил горькое зелье, только чтобы его оставили в покое. Голос и впрямь пропал, а тело вновь окунулось в негу мягких простыней. Видимо, на какое-то время он вновь провалился в беспамятство, вернувшись в своё сказочно прекрасное убежище. Но прежнего счастья и спокойствия не было. Чего-то словно не хватало. Парень беспокойно завозился в постели, и тотчас же на лоб ему опустилась прохладная ладонь, а всё тот же голос нежно прошептал:

– Спи…

Марк притянул к своей груди гладившую его волосы руку и вновь погрузился в сон. Сквозь него он иногда слышал приглушённые голоса, но когда обладатель захваченной им в плен кисти попытался освободить свою конечность, протестующее застонал. Тотчас же другой голос стал мурлыкать что-то нежно-успокоительное ему на ухо, и юноша успокоился, на этот раз уснув крепко и без сновидений. Разбудили его тихие голоса:

– Сев, нам надо вызвать колдомедиков из Св. Мунго. Он не приходит в себя третьи сутки.

– Ш-ш-ш, Люц, он просто спит. Поппи осматривала его, опасности для жизни нет. Просто серьёзное магическое истощение.

– Мерлин великий! Я поражаюсь, как он не умер после такого расхода Силы. Ты же видел: «Ступеффай», который он пустил в этих двух мразей, был последней каплей. Да ещё это ранение…

– Кэс считает, что Марка спасло его падение на тела ещё живых марионеток. Его дар защитил жизнь своего хозяина, забрав магию троих из них.

– Да хоть всех! Главное, что это помогло ему выжить!

– Тс-с-с, тихо. Не буди его. Ему нужно восстановить силу, – чуть шершавая рука Северуса убрала с лица Марка упавшую на глаза прядь и очень нежно погладила скулу. – Что там в Министерстве?

– «Охота на ведьм» в полном разгаре. Мне пришлось приструнить кое-кого, чтобы поумерили свою кровожадность. Руфус и этот Груббер такого порассказали, что не только нас, но и Европу будет лихорадить не один месяц. Кингсли рвёт и мечет, хоть и держится в пределах разумного. Я бы на его месте провёл чистку гораздо жёстче. Но он своих сотрудников лучше знает. Едва сумел вырваться: журналисты заели. Чуть не выполнил твоё обещание, данное Скиттер. Мерлиновы причиндалы! Северус, кто-нибудь, наконец, поставит эту крашеную тварь на место, или я её когда-нибудь зааважу?! Опять приставала с вопросами о браке. Намекнула, что обратится к членам Совета и в Визенгамот, если ты и завтра не появишься в Министерстве.

– Плевать я хотел на её угрозы. Рочестер был тут, я ему всё популярно объяснил. Он обещал попридержать этих акул, но посоветовал тебе усилить Защиту на поместье…

– Уже. Сев, иди поспи, ты вторые сутки на ногах. Я останусь с ним.

– Ты и сам в прошлую ночь не сомкнул глаз. К тому же… Я, кажется, попал в плен, – в низком голосе Северуса ощущался добродушный смех. – Тигрёнок не выпускает мою руку.

– Сейчас, – восхитительно мягкая поверхность, на которой лежал Маркус, прогнулась под чьим-то весом, и юноша почувствовал, как кто-то осторожно обнял его, прижимаясь к спине. Лежать так было тепло и приятно, и он вновь провалился в сон, выпустив из захвата удерживаемую им кисть руки. А чей-то тихий баритон опять напевал ему на ухо старую балладу.

Следующее пробуждение было не таким, как предыдущие. Несмотря на расслабленность во всём теле, сознание было ясным. Нигде ничего не болело, и Марк с удовольствием потянулся, выгнувшись на постели. В памяти мгновенно вспыхнул тот кошмар, который ему довелось пережить накануне, всепоглощающее чувство безнадёжности и так близко подошедшее к нему холодное дыхание надвигающейся смерти. Юноша поёжился, отгоняя неприятное воспоминание, омрачившее такое светлое утро. Но неприятный осадок всё равно остался. Тренированный разум предупредительно выдал пять самых вероятных сценариев развязок последнего приключения, и не в одном из них не было удачного для них исхода. То, что Люциус с Северусом нашли его… их, было настоящим чудом. А ни один оперативник в своих расчетах чудес не учитывал, иначе бы состав отдела полностью менялся после каждых двух-трёх проведённых операций. Удача была бонусом, а не вводной. И парень чувствовал, что лимит его удачливости скоро может закончиться: «Удивительно, как меняется восприятие мира и отношений между людьми после того, как побываешь на пороге смерти. А я ещё когда-то не мог понять Гелерта и его чересчур спокойное отношение к предательству Альбуса. Он просто знал, что перед смертью все равны и за её гранью уже нельзя будет ничего исправить». Перед глазами Марка, как наяву, встала сцена, которую он видел, прежде чем провалиться в беспамятство: отбивавшиеся из последних сил маги Ренсдорфа, раненые Римус с Севером, ворвавшиеся в зал авроры, которых вели два его самых любимых человека, расправлявшиеся с проклятыми душами Ал и Гел, Дрей и Герми, спешившие к «Зеркалу» с каким-то прибором… Они все могли погибнуть. А загробному миру было плевать на его обиды. Жизнь могла оказаться такой короткой, и от него зависело, как он собирался её прожить: гордо отвергнуть раскаяние любимых и быть несчастным или… дать им второй шанс.

Юноша открыл глаза, тут же зажмурившись от ярких лучей утреннего солнца, светивших в окно хозяйской спальни в Малфой-Меноре, и опёрся на локоть, осматривая комнату. На трансфигурированной из кресла кушетке неподалёку от камина спал Северус. Лицо его даже во сне носило следы усталости и волнений. В помещении витал запах каких-то зелий. Марк хотел было уже сесть, но его движение потревожило спавшего рядом Люциуса, и тот, прежде незамеченный юношей, вынырнул из-за его спины и склонился над парнем, тревожно поинтересовавшись:

– Как ты себя чувствуешь?

Маркус улыбнулся, окинув взглядом взъерошенного со сна мужчину. Люц был таким встревоженным и открытым, без своей обычной скрывающей все чувства великосветской маски, что юноша, поддавшись порыву и не задумываясь о последствиях своего поступка, обвил его шею руками, приподнялся и приник к губам мужчины. Тот ответил на поцелуй жадно, будто долго страдал от жажды и теперь никак не мог напиться. Языки сплетались в страстном поединке, а эти двое всё никак не могли оторваться друг от друга до тех пор, пока в ушах не зашумело от нехватки воздуха. Марк упал на подушки, а Люциус отстранился, тяжело дыша, но не делая попытки форсировать события:

– Это значит – «неплохо»?

– Это значит – «замечательно», – руки парня легко пробежались по шее и плечам склонившегося над ним мужчины, проникли под шёлк, нежно очертили ключицы, распахнув домашний халат и, скользнув по напрягшимся мышцам, обхватили того за талию, властно притянув к своему прикрытому простынёй телу. Люц тотчас же запустил пальцы в гриву его рассыпавшихся по подушке чёрных волос и захватил в плен смеющийся рот, перейдя затем от покрасневших, как вишня, губ на веки, скулы, линию подбородка и шею Марка. Он покрывал его лицо нежными поцелуями, не пытаясь добиться чего-то большего, и заставил себя остановиться, когда юноша застонал, выгнувшись и прижавшись к нему всем телом:

– Марк… Марк… ты понимаешь, что сейчас делаешь?

– А тебе не всё ли равно?

Мужчина резко, будто его ударили, отстранился, разорвав объятия Маркуса и прижав его руки к постели, не давая больше дотронуться до себя. В серых глазах промелькнула боль. Ставший вдруг безжизненным голос ответил парню:

– Нет. Не всё равно. Я… причинил тебе страшную боль и никогда больше, ни при каких обстоятельствах не сделаю этого снова. Магией клянусь! Если ты не можешь простить меня, нам лучше остановиться.

– Один мой друг – его уже больше нет в живых – сказал однажды, что если уж нашёл счастье, его надо поймать за хвост и не выпускать, что бы ни случилось. Мне тогда было сложно понять его. Как можно по-прежнему любить человека, из-за которого просидел в тюрьме больше пятидесяти лет? Но когда я увидел их вместе… пропасть между ними почему-то совершенно не ощущалась. Может быть, они были правы, и у каждого должен быть второй шанс? – Маркус неуверенно улыбнулся и посмотрел на кого-то за спиной Люциуса. Малфой обернулся и, обнаружив прижавшегося к столбику кровати Сева, выпустил из захвата парня. Юноша сел, совершенно не стесняясь своей наготы, и продолжил:

– Нас всех вчера могли убить.

– Три дня назад.

– Что?!

Северус присел на кровать рядом с Марком и пояснил:

– Ты чудом выжил и пролежал без сознания три дня.

– Не думаю, что всё так драматично, Мастера Иллюзий – существа живучие, и…

– Нет!!! Всё именно так, как я сказал. Если бы твоя Сила не выпила магию трёх твоих противников, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, – зельевар схватил его за плечи, ощутимо встряхнув. – Ты понимаешь это? Тебя бы уже не было! Не было! Тебя!

– Сев…

– Погоди, Люц! – мужчина до боли впился в плечи парня. – Сколько можно охотиться за опасностью?! Ты мог погибнуть, и…

Прервав очередную тираду всё распалявшегося Северуса, Маркус накрыл ртом его губы, заглушив готовые уже сорваться гневные слова.

– Единственное верное средство, – Люциус обнял обоих и прошептал. – Второй шанс мы не упустим…

Ласки были медленными и неторопливыми. Несмотря на горячность Марка, почти потерявшего контроль над собой, Северус с Люцем старались, хоть и из последних сил, сдерживаться. Они боялись причинить вред едва не погибшему недавно юноше и напугать его, напомнив о событиях двухлетней давности. Маркусу казалось, что он вот-вот потеряет сознание от сладкой пытки, которую творили их губы и руки, дарившие ему наслаждение. И юноша отвечал, как мог, растворяясь в их любви и нежности, однако долго терпеть эти мучения был не в состоянии. Сев, увлечённый ласками, стонами, которые ловили его губы, накрывая рот извивавшегося в его руках любимого мальчишки, прикосновениями и самим присутствием распалённого ничуть не меньше Люциуса старался удержать свой темперамент в узде, не дать вырваться живущему в его душе демону:

– Тихо… Тихо… Марк… Маркус… не так быстро. Ты не готов…

Он не видел, как в потемневших, словно зелёные омуты, глазах зреет искра бунта, но Люциус, готовый уже на всё и сдерживавшийся из последних сил, видел её великолепно. И вот уже тело Северуса было распростёрто под его партнёрами.

– Прости, но я больше не хочу ждать, – тихий, немного охрипший от желания голос Марка раздался возле самого уха зельевара. Острые зубки на мгновение прикусили мочку, юркий язычок лизнул пострадавшее место, но Сев ничего не успел ответить, потому что его рот накрыли губы Люциуса, и этот поцелуй отнюдь не был нежным. Северус, пытаясь не потерять контроль и окончательно не погрузиться в затягивающий его водоворот чувств и ощущений, запустил пальцы в гриву светлых волос, рассыпавшихся по плечам мужчины и накрывших их обоих, пытаясь отстранить партнёра. На мгновение его охватила паника, что Маркус снова исчезнет из их жизни. Но тонкие сильные пальцы впились в его затылок, не давая разорвать поцелуй. Люц прикусил его нижнюю губу, и в тот же момент горячий рот Марка накрыл его уже болезненно напряжённый член. Тело зельевара выгнулось, из груди вырвался низкий стон, и пытавшиеся оттолкнуть блондина руки втянули того в почти болезненный поцелуй. Сев отпустил себя, больше не сдерживаясь. Да и как можно было сохранить контроль, если два любимых, дорогих и чуть не потерянных человека сводили его с ума. Он не замечал, что его ногти оставляли царапины на белоснежной коже прильнувшего к нему глухо рычавшего Люциуса, прекратившего терзать его губы и покрывавшего поцелуями его грудь и шею. Эти поцелуи – почти укусы – и нежные, сильные руки, гладившие и сжимавшие его бёдра и ягодицы, горячий, настойчивый рот, доводивший почти до пика и отступавший, заставляли мужчину задыхаться и извиваться на постели. Каждое прикосновение к внутренней стороне бёдер, ложбинке между ягодиц, нежной, чувствительной коже промежности, осторожное, ласкающее проникновение вызывали неудержимую дрожь, а жалящий язык и горячий рот не оставляли в покое его ствол, заставляя глухо стонать. Из последних сил он вцепился в чёрную гриву склонившегося над его пахом юноши, отстраняя своего мучителя и, взглянув в переливавшиеся всеми оттенками зелёного шалые глаза, ни слова не говоря, шире раздвинул бёдра, словно сдаваясь на милость победителя. Люциус на секунду оторвался от игры с его сосками и чуть сдвинулся, подтолкнув Марка к Северусу. Парень, больше не сдерживаясь, прошептал заклинание и вошёл, ответив стоном на хриплый вскрик мужчины. Каждое движение посылало по телу импульсы острого, почти на грани болезненности, удовольствия, а жадно смотревшие на них глаза цвета расплавленного серебра лишь усиливали и без того нестерпимое возбуждение. Маркус не смог выдержать этого взгляда и привлёк к себе Люциуса, отчаянно целуя любимого мужчину. Рука Люца, ласкавшая Северуса, непроизвольно сжалась, и тот с едва сдерживаемым криком выгнулся на постели, резко рванувшись навстречу двигавшемуся в нём Марку. Это движение и судорожное сокращение мышц довели парня до пика и бросили в пропасть наслаждения.

Пришёл в себя он от осторожных поцелуев Люциуса и его шёпота:

– Маркус. Хороший мой. Родной. Ну же! Приди в себя. Вернись к нам.

– Я…

– Немного отключился, – чуть поддразнивающий голос Сева раздался сзади, над самым ухом лежавшего в его объятиях Марка. – Мне лестно, что такой старый ворон, как я, сумел так измотать самого «Ночного Охотника».

– Сев! – блондин осуждающе посмотрел на своего партнёра. Уж он-то знал, что тот всегда прячет свои истинные чувства за нарочитой иронией и язвительностью, но боялся, что только-только начавший им доверять Маркус обидится и вновь замкнётся в себе. Но юношу было сложно обмануть, да и голос всё ещё слегка задыхавшегося Северуса, несмотря на слова, был полон лёгкой тревоги и заботы. Парень с наслаждением потянулся, как бы невзначай потёршись ягодицами о бедро Сева и, почувствовав, как вновь наливается кровью член мужчины, довольно усмехнулся, демонстративно игнорируя последнего и втянув в глубокий поцелуй склонившегося над ним Люциуса. Но Северус недолго терпел игры расположившихся чуть ли на его теле любовников, присоединившись к старому другу в атаке на юного агрессора.

То покоряя, то позволяя доминировать над собой, они не могли насытиться друг другом несколько часов, как будто заново знакомясь и позволяя телам вспомнить то наслаждение, которое уже испытывали когда-то. Мужчины постарались сделать всё, чтобы из памяти Маркуса выветрились те страшные, болезненные воспоминания и появились новые, счастливые.

Трое любовников провели в постели полдня и, в конце концов, уснули, утомлённые тревогой, бессонными ночами и любовными играми, и домовые эльфы боялись даже показываться в хозяйской спальне, несмотря на то, что тучи сов атаковали поместье, а через блокированные камины постоянно пытались прорваться назойливые визитёры. И как когда-то, более чем два года назад, их разбудило вежливое, но достаточно громкое покашливание. Марк, которому очень не хотелось просыпаться, не открывая глаз, простонал:

– Максимус… Вы, как всегда, появляетесь в самое неподходящее время.

– Я рассудил, что уж лучше это буду я, чем все боевые чародеи Магической Британии, штурмующие наше поместье. Вы хоть знаете, что прошёл слух, что Министр и председатель Визенгамота вместе с «Ночным Охотником» получили какое-то необратимое смертельно опасное проклятие и отправились в Малфой-Менор умирать?

– Что-о?! – Северус, быстрее всех сообразивший спросонья, чем это было чревато, слегка поморщившись, сел в постели. – Да с чего они это взяли?

– Ну-у, всем, кто не знал о ваших трепетных отношениях с Марком, поведение неких присутствующих здесь первых лиц государства показалось, мягко говоря, неадекватным.

– А кое-кто из присутствующих здесь призраков клялся, что ноги его не будет в этом доме, – Люциус, которому под конец их сегодняшних игр досталось больше всех, выглядел взъерошенным, зацелованным и совершенно неприлично довольным. В общем, на данный момент его образ абсолютно не соответствовал имиджу прекрасного ледяного короля-аристократа, каким его привыкли видеть в Магической Британии.

– Дорогой внучек. Ноги моей в нашем доме с момента моей гибели и не было. Мои останки, слава Мерлину, всё ещё покоятся в семейном склепе. Но если ты, мой дражайший наследник, или вы, Северус, ещё раз посмеете устроить нечто подобное тому, что произошло два года назад, я лично… ты слышишь, Люц? Лично прокляну род Малфоев! А теперь извольте привести себя в порядок и всех успокоить, а то эта мегера… Как бишь её? А! Мисс Скиттер! Скоро доведёт страну до третьей магической войны. Тебя, Маркус, это тоже касается. Кэс и твои друзья места себе не находят. Вы сутки не подавали о себе вестей.

– Дементора по их душу! – Люциус, тяжело вздохнув, сел. – Придётся возвращаться в Министерство, хоть сегодня и суббота. Мордред бы побрал эту моровую язву!