Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 74 страниц)

– Не-ет, ты не посмеешь! У тебя самого терпения сейчас не хватит.

– Хочешь поймать меня на слове? Проверить?

– Нет. Прекрати издеваться, Люц. Ты же хочешь этого не меньше моего, – Сев почти задыхался, а блондин по-прежнему прижимал его к полу, но переместился так, чтобы иметь возможность ласкать его анус. Тонкие пальцы то почти невесомыми прикосновениями пробегали по сморщенной коже, то – резко, но неглубоко проникали внутрь, не доходя немного до простаты. Дикая смесь из лёгкой боли от вторжения в неподготовленное тело, возбуждения от ласк и импульсов наслаждения от трущегося о ковёр напряжённого члена, вызывали желание кричать и умолять о большем, и Северус едва удерживал рвущиеся с языка слова. Он великолепно знал, что это раззадорило бы Люциуса ещё больше. Вместо этого Сев стал извиваться, стараясь вжаться в любовника как можно плотнее и провоцируя закончить игру. Его расчет оказался верен: Люц не продержался и десяти минут. Рывком перевернув любовника, блондин нанёс чуть больше смазки и ввёл сразу два пальца, ловя вскрик Северуса своими губами:

– Прости.

– Иди к Мордреду! Я хочу тебя! Сейчас! Ну же! – высвободивший из захвата руки Сев привлёк к себе любовника, впиваясь в его рот грубым поцелуем, и… Люциус не выдержал… подчиняясь приказу и собственному желанию.

Утомлённые, они так и остались лежать на ковре возле камина, и разомлевший Люц не уловил момента, когда в руках его друга, откуда не возьмись, появилась подзабытая за последние несколько месяцев коробка. Тепло прижавшегося к нему тела Северуса успокаивало, нежно поглаживающие его спину и бёдра пальцы погружали в сладкую полудрёму, а слова, которые нашёптывал ему на ухо любовник, завораживали. Он даже не вникал в их смысл, наслаждаясь просто звучанием любимого голоса… а зря. Нет, руки Сева, которые осторожно переместились к его ягодицам и сейчас поглаживали анус, он одобрял. Ласка была осторожной и нежной, вызывающей не бешеное желание, но тёплую волну, поднимавшуюся откуда-то из глубины тела. Проникновение осторожного пальца несло удовольствие, и Люциус пропустил момент, когда вместо него в анус проник чужеродный предмет и, быстро расширившись, принял свой исходный размер, вызывая сильнейшую волну почти болезненного возбуждения.

– Северус!!! Что… – предмет запульсировал в такт ударам его сердца, и аристократ едва подавил вопль, рвущийся из горла. – Что за…

– Ш-ш-ш, как ты сам сказал: «Хочешь получить удовольствие – терпи».

– Сволочь! Что за игрушку ты…

– Хмм, а вот это будет моим секретом. Возможно, это обычный расширитель, а может быть…– он довольно рассмеялся, отталкивая от себя любовника и ловко поднимаясь на ноги, – Как насчёт поединка?

– Иди к Мордреду! – Люциус пытался добраться до мучавшей его игрушки, но у него ничего не получалось, а Сев только посмеивался.

– Не-ет, Люци, эту вещичку могу удалить только я. Так как насчёт поединка? Если выигрываешь ты, я немедленно прекращаю её действие.

– А если ты?

– Тогда, я смогу делать с тобой всё, что захочу, целую ночь. Согласен?

– Ладно. Пошли, – блондин было попытался рывком сесть, но тут же выгнулся и застонал. – Ты… мучитель недобитый! Ну, ничего, я этого так не оставлю. И не надейся!

– Тебе помочь? – зельевар с притворно-сочувственной улыбкой протянул ему руку. Малфою ничего не оставалось, как воспользоваться этим предложением – сесть на многострадальную задницу было выше его сил.

Они заклинанием вернули себе часть одежды и почти ползком (быстрее у Люца не получалось) добрались до тренировочного зала. Люциус кривился от каждого шага и посылал любовнику убийственные взгляды.

Естественно, что в таком положении победителем в дуэли оказался Северус. Первое, что сказал Малфой после наложенного на него «Фините инкантатем»:

– Это была нечестная игра, Сев.

– Зато выигрышная.

– Это не по правилам.

– Зато по-слизерински, – Северус повалил любовника на маты зала и продолжил медленные ласки, сводящие с ума его партнёра. Спустя почти полчаса криков, угроз, мольбы и стонов, зельевар сжалился над Люциусом и, одним заклинанием удалив так сладостно мучивший его предмет, прошептав заклинание смазки, вошёл в извивающееся под ним тело.

Ужинали они в кабинете уже почти в час ночи, после того как приняли душ и привели себя в порядок. Правда, Люц не обольщался подобным «милосердием» любовника, он знал, что тот просто даёт ему прийти в себя, а самому себе – набраться сил. Понятно было и то, что до утра им спать явно не придётся, но хозяин поместья вовсе не имел ничего против.

Отдых и еда немного прояснили его сознание, и он вспомнил о заинтересовавших его сведениях, которые хотел рассказать сегодня Северусу, да так и не успел… Понятно по какой причине.

– Сев, – блондин отпил маленький глоточек коньяка, смакуя дорогой напиток. – Я сегодня узнал одну вещь…

– Что за вещь? – Северус провёл тыльной стороной ладони по его лицу, убирая за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос.

– Навский сказал, что в его школе занятия у восьмых и девятых курсов начались почти на три недели позже, чем у остальных*. Вроде бы это связано с какой-то летней практикой. Наверняка, он создал специальные лагеря, где будет муштровать будущих Пожирателей.

– Ну, это как раз понятно. Если уж он продался нашему Лорду с потрохами, поступить так было логично. И старшекурсников можно контролировать, и ПСов новых вербовать. Что тебя смущает?

– Занятия начались 20 сентября…

– И?

– Тигрёнок исчез девятнадцатого.

– Мордред! Ты думаешь…

– Очень уж много совпадений. Ему 18 – 19 лет. Он разбирается как в Светлой, так и в Тёмной магии. Я специально проверял: заклятие Самоубийцы из арсенала Грин-де-Вальда негласно используется в Восточной Европе наравне с нашим «Круациатусом».

– Ты уверен в сведениях, которые получил от Навского?

– А какой смысл ему врать?

– Возможно, он заподозрил твой личный интерес в этом деле и пытается выяснить, в чём он состоит?

– Вряд ли.

– Неужели… Тигрёнок – студент Дурмстранга?

– Мы даже проверить это, не привлекая к нему внимания, не можем, – Люциус отставил в сторону пустой бокал, подскочил с кресла и заходил по кабинету. – Но если он не появится и через две недели, я попытаюсь проникнуть в эту школу и познакомиться со старшекурсниками.

– Можно попробовать убедить Лорда в том, что для неофитов нужен более строгий отбор, и напроситься с инспекцией.

– Можно.

– Но это на самый крайний случай, у Хозяина чутьё на такие вещи, мы можем подставить малыша.

– Значит, будем ждать.

– Да, будем ждать, – Северус ещё не знал, что провести в Малфой Меноре все выходные ему не удастся, утром его вызовет Дамблдор, а в школе состоится «приятная» встреча с Грюмом.

Студент шестого курса факультета Слизерин Школы Чародейства и Волшебства Хогвардс с невозмутимым видом сидел в кабинете директора и развлекался тем, что давал допрашивающему его Грозному Глазу ответы, которые не являлись ложью, но и не содержали никакой ценной информации.

– Мистер Малфой, вы утверждаете, что девять студентов вашего факультета, которых мы нашли в коридоре, ведущем к Астрономической башне, напали на вас?

– А разве я сказал что-то подобное? – Драко состроил удивлённую рожицу в стиле своего крёстного. – Я этого не помню.

– А что вы помните? – Грюм сдерживался из последних сил, у него уже давно чесались руки свернуть шею издевающемуся над ним мальчишке, да присутствие Дамблдора останавливало.

– Что в коридоре, ведущем в Астрономическую башню, на меня напали девятеро неизвестных. Лиц их под капюшонами я не видел, и сказать, кто они, не могу.

– Мальчик мой, что вы делали в этом месте в столь позднее время? – голос директора был полон доброжелательности и сочувствия.

Дрей, научившийся за время близкого общения с Маркусом хорошо различать искренность слов обращавшегося к нему человека, замер. Дамблдор говорил правду. На мгновение захотелось ему довериться и всё рассказать, но… он вспомнил Поттеров, Сириуса Блэка, и закрыл рот, оборвав уже почти сорвавшиеся с губ слова:

– Со всем уважением, директор, я как староста патрулировал коридоры школы перед отбоем, выявляя нарушителей.

– Но бой возле лестницы в башню произошёл в полдвенадцатого ночи! Как вы это объясните, Малфой?! – Грюм не сдержался и повысил голос, предвкушая, что мальчишка из ненавистного ему рода сейчас начнёт изворачиваться и юлить.

– Мистер Малфой, к вашему сведению. Старостам разрешено нахождение вне гостиных до 23.30. Я как раз заканчивал обход, когда на меня напали.

– И что было дальше?

– Я отбивался, сколько мог, но потом поймал какое-то неизвестное заклятие и потерял сознание. Не могу сказать, сколько времени я отсутствовал, но, когда пришёл в себя, увидел лежавших вокруг нападавших, которые уже начали подавать признаки жизни, и поторопился покинуть коридор до того, как они нападут вновь.

– И?

– Поняв, что до своей гостиной добраться не успею, я зашёл в пустующий кабинет, наложил Запирающие заклинания и потерял сознание, а когда всех на нашем факультете допросили, незаметно вернулся в свою комнату. «Тут тебе ничего не светит, бешеный, даже те, кто поддерживают Лорда, ни за что не выдадут тебе своего собрата-слизеринца! Не дождёшься!» – юноша повернулся к директору, – Я не понимаю, в чём меня обвиняют?

– В том, что… – Грюм даже приподнялся со стула, нависая над наглым мальчишкой, но его тираду прервал предупреждающий возглас Дамблдора.

– Аластор… Мистер Малфой, Драко, скажите, почему студенты с вашего факультета могли напасть на вас?

– Со всем уважением, господин директор, но я не видел лиц нападавших, и меня настораживает, что вы так упорно называете их слизеринцами. Почему, к примеру, вы не считаете, что это были гриффиндорцы? Я не знаю, кто и почему на меня напал, и повторяю, что: во-первых – не я использовал «Круцио», вы можете проверить мою палочку, это элементарно; во-вторых – не я наколдовал эту дымку, что мешала вам подойти к нам, я вообще не знал, что вы находитесь в коридоре, и, наконец, в-третьих – Я! Никого! Не видел! Кроме лежащих на полу девятерых людей в масках. Это всё, что я знаю. «А того, что я этих придурков и по голосам узнал, вам знать не обязательно».

Дамблдор, по-прежнему, делая знаки Грозному Глазу держать себя в руках, продолжил проникновенным голосом:

– Я соболезную вашему горю, мой мальчик. Потерять мать – это очень тяжело… и я должен признаться, что знаю, кто убил её. Насколько я понимаю, вы после её смерти не вернулись в дом отца?

– Вы хорошо осведомлены, господин директор.

– Драко, вам надо было только обратиться ко мне, и мы предоставили бы вам защиту и убежище…

– Нет!!! Я не просил вашей помощи, профессор Дамблдор. К тому же я знаю, чем придётся за неё заплатить. Благодарю покорно, но мне дорога жизнь отца, а Тёмный Лорд непременно убьёт его, если я соглашусь на ваше предложение.

– Да как ты смеешь, мальчишка? – аврор не выдержал и грозно навис над допрашиваемым студентом. – Тебе предлагают защиту, а ты… неужели думаешь, что твой папаша-Пожиратель поможет тебе?! Да он сдаст тебя своему хозяину, не задумываясь, да ещё и…

– Аластор!!!

– Ты слишком носишься с этим сопляком, Альбус! Ещё два месяца назад надо было взять щенка в оборот, и его папенька, сиятельный лорд Малфой, был бы в наших руках! – Грозного Глаза прорвало, долго копившаяся ненависть ко всем аристократам вообще и к Люциусу Малфою в частности прорвалась наружу.

– Мистер Грюм, прекратите это немедленно!!! – на всегда добродушного и немного смешного старого волшебника страшно было смотреть. Немудрено, что, услышав такие слова, сказанные тем самым тоном, аврор немедленно замолчал и, отвернувшись от студента, отошёл к окну. – Мистер Малфой, вы можете быть свободны, но я прошу вас подумать над моим предложением.

Драко откланялся и, обещав выполнить просьбу директора, как можно быстрее покинул его кабинет. Нахождение в одной комнате с таким настроенным против аристократов психом выбивало его из колеи.

Накинув мантию-невидимку, он поспешил в Гриффиндорскую башню. Проскользнул в спальню к Гермионе и наткнулся там на хохочущих во всё горло друзей и… Кэна.

– Интере-есно! И что это тут происходит? – Дрей плотно притворил за собой дверь в спальню.

Присутствие в маленькой комнате Кэннета, этого весёлого и шумного человека, сняло неприятный осадок с его души, появившийся после допроса. К тому же, он переживал за Миону и Марка – ведь, насколько ему было известно, после ночного происшествия допрашивали всех студентов, к какому бы факультету они ни принадлежали. Школу буквально наводнили дознаватели Аврората и представители Визенгамота. Даже Северус не смог присутствовать на допросе своего крестника: как только он появился по вызову директора, его как декана провинившегося факультета сразу окружили блюстители порядка и едва не разорвали на части, добиваясь ответов сразу на десяток-другой вопросов. Он и сейчас, похоже, отбивался где-то от этой орды.

В общем, юноша ожидал чего угодно… только не этой милой картинки, где его друг и любимая девушка чуть ли не катались по полу от хохота вместо того, чтобы отбиваться от наседавших на них авроров.

– Как что? Допрос. По всем правилам. Вон, даже протокол пишу, – аврор насмешливо кивнул на зависшее в воздухе самопишущее перо и пергамент. – И какого Мерлина тебя понесло в этот коридор? Что, нельзя было найти менее очевидное место для свиданий?

Самопишущее перо переместилось на новую строчку и каллиграфическим почерком вывело: «Вопрос к студентке шестого курса факультета Гриффиндор Гермионе Джейн Грейнджер, магглорожденной: – Не выходили ли вы за пределы гостиной после 23.00? Ответ: – Нет. Я спала и никуда не отлучалась из своей спальни».

Драко, заглянувший в пергамент, едва сдержал истерический смех, но его выдало фырканье, теперь он понимал, почему его друзья так веселятся:

– Хороший вопрос. Мы с Мионой как раз и собирались поискать такое место.

– Ага, зато теперь, как я вижу, вы его нашли. Да, кстати, я привёз тебе копию портрета твоего прадеда, а то я вам не сова, чтобы каждую неделю письма носить. И еще там тебе письмо от отца и какие-то книги от Кэса. Ребята покажут. Но на будущее – постарайтесь больше не высовываться. Это ж надо?! Заклятие Непроходимого Тумана! Да вашего директора чуть кондрашка не хватила. А стёртые неизвестно чем воспоминания? Эксперт из Св. Мунго чуть кипятком не писал! В общем, ладно, мы постараемся замять что можем. А вы уж тут держитесь.

– Кэн, все наши выходы из замка перекрыты. Ничего не получается, – Марк разочарованно развёл руками. – Не подскажешь, что делать?

– А у вас головы на что? Вас трое – вот и думайте, время на это есть…

– Ну, Кэ-эн, – состроил умоляющую рожицу Маркус – в этой ипостаси недокормленной жертвы магглов жалобность действовала безотказно. Непонятно, в чём тут было дело – то ли это Магия Иллюзий так защищала своего Мастера, то ли вид худенького полудетского личика с огромными зелёными глазищами, скрытыми нелепыми очками, будил родительские инстинкты. Мерлин его знает… только ни на Снейпа, ни на весёлого аврора все это нисколько не действовало. Единственно, что Кэн ответил на умоляющую гримасу юноши, было:

– Мда-а, а ведь Кэс меня предупреждал… Ладно, талантливые вы наши, отвечу правду. Когда мы восстанавливали Защиту, то думали не о похождениях укушенных бешеной мантикорой шестикурсников, а о безопасности всех студентов. Так что пытайтесь найти лазейку сами. Мерлин в помощь. Не забудьте только сообщить, если что-то получится.

– Ага, чтобы вы и этот лаз перекрыли? Благодарим покорно, – Дрей отвесил насмешливый поклон Кэннету. – Ладно, сами что-нибудь придумаем, всё равно от вас никакой помощи ждать не приходится.

– Ну, вы и наха-алы! – Кэн расхохотался так заразительно, что у вымотанных недосыпанием, тревогой и допросами ребят даже настроение поднялось.

– Спасибо, Кэннет. Эти невежи вовсе не хотели тебя обидеть, – Гермиона в притворном гневе дала обоим друзьям по подзатыльнику, те склонились в преувеличенно подобострастных поклонах и на два голоса заныли:

– О, мудрейший и умнейший наиглавнейший аврор, простиии нас убогих…

– От-т, клоуны! Ладно, безобразники, будьте только предельно осторожны.

– Мы понимаем, Кэн, и постараемся найти выход из замка самостоятельно, не подвергая других опасности, – Марк ответил человеку, которого уже считал партнёром своего приемного отца, вполне серьёзно, отставив в сторону шутовской тон.

– Ладно, ребятки, мне пора, а то Грюм меня и так едва переваривает.

– А за что? – не удержалась от вопроса Гермиона.

– Да, как тебе сказать… в общем, это не для девичьих ушей.

– Вот-вот! Как что-то разгадать, так Гермиона, помоги! А как рассказать что-то интересное – это не для девушек. Так я и знала!

– Ладно. В общем, когда Грозный Глаз начал придираться к Кингсли, мы с ребятами терпели долго. Да и Шеклбот запретил нам реагировать на всякие идиотские подначки, но однажды, когда его не было, а наш заслуженный параноик вновь затянул старую песню «об аврорах, поднимающихся по служебной лестнице, подставляя всем желающим свой зад», мы не выдержали и… в общем, выставили нашего «наибдительнейшего» полным идиотом. Вот, собственно, и всё. Не знаю, почему он обвинил во всём именно меня… – плутоватая физиономия Кэннета попыталась приобрести выражение, свойственно святым на маггловских иконах, но потерпела в этом полное фиаско.

Друзья от смеха катались по кровати, особенно если учитывать, что те самые подробности, что утаил аврор, им шёпотом на ухо пересказывал оказавшийся в курсе скандала Драко. На этой весёлой ноте они и расстались.

А всю следующую неделю Гарри-Марк был занят так, что даже забывал поесть, и спал только по несколько часов в сутки. Он искал выход из Хогвардса, но пока что у него ничего путного не получалось. Кроме того, когда Забини с Ноттом на следующий после стычки день тайком принесли в Гриффиндорскую башню уменьшенные вещи Драко, Гарри с Гермионой пришлось решать ещё одну проблему. Мантия-невидимка, конечно, защищала их друга от взглядов гриффиндорцев, но пользоваться ею постоянно было опасно. Во-первых – Дамблдор видел сквозь неё, во-вторых – Полная дама могла заподозрить невидимку и рассказать о появлении странного жильца башни профессору МакГонагалл, ну и, наконец, в-третьих – каждый раз проходить в спальню Герми через гостиную было просто неудобно. Особенно если учесть крутой нрав лестниц, ведущих к девичьим спальням. Поэтому всю вторую половину дня в субботу Мио с Дреем просидели в библиотеке, разыскивая старинные планы замка и подробные чертежи факультетских спален и гостиных.

А вечером того же дня подруга отыскала раздосадованного неудачей Гарри и «вывалила» на него кучу собранной ими информации. Оказывается, спальни старост в Гриффиндорской башне раньше не относились к общежитию студентов, а были частью личных покоев Гриффиндора. У остальных Основателей тоже были личные комнаты, из которых на данный момент использовались только кабинет и комнаты директора, которые раньше были жилищем Ровены. Тайная же комната являлась частью покоев Слизерина. Кстати, в старинных записях упоминалось, что между этими апартаментами был какой-то прямой проход. Что касается комнат Гриффиндора и Хельги, то они считались утерянными, и местоположение их было давно забыто. На то, что покои Годрика находятся всё же в Гриффиндорской башне, любопытную и умеющую делать выводы девушку натолкнули старинные чертежи, на которых студенческие спальни имели несколько другое расположение, а две комнаты старост входили в состав каких-то покоев, чьё назначение на пергаментах не было указано.

Гарри, Герми и Драко целую неделю бились над тем, как получить доступ в остальные скрытые помещения, и это было не блажью, а суровой необходимостью. Маленькая спаленка девушки с трудом вмещала двоих, а поддерживать расширяющее пространство заклинание можно было лишь несколько часов в сутки, и это вызывало чуть ли не магическое истощение. К тому же Дрею был необходим выход в коридоры школы, который не заставлял бы его каждый раз идти через гриффиндорскую гостиную, где слизеринец мог попасться каждую минуту. Кстати, эти самые неизвестного назначения помещения находились как раз за крохотной ванной комнатой Мионы и раньше, судя по чертежам, их соединяла дверь. Драко, Герми и присоединившийся к ним позже Маркус потратили почти целые сутки, пытаясь восстановить этот проход. Всё было тщетно. Стена стояла, как влитая, не оставляя даже намёка, что здесь когда-то была дверь, и, если бы Гарри-Марк сам не видел старинные чертежи, он бы в это поверил. Они перепробовали всё, что знали, но не добились ничего. И только на следующий день в голове Гермионы зародилась идея, которая помогла им получить доступ в комнаты Годрика. Вечером после занятий она куда-то исчезла и вернулась, пряча под мантией книгу, унесённую втихаря из Запретной секции:

– Смотри, Марк, как ты думаешь, вот это может сработать?

Юноши внимательно вчитались в написанный архаичным языком ритуал, переглянулись и кивнули.

– Да, пожалуй. Но это Ритуал Крови, – задумчиво протянул Дрей. – Только потомок Годрика может воспользоваться им.

– Точнее, это Ритуал Признания, но для этого на стене должно быть что-то, чего мы не заметили. Какой-то знак, имеющий отношение к Гриффиндору, а мы облазили её всю, но ничего не нашли.

– Мы не отодвигали зеркало, – Миона решительно направилась в ванную и постаралась сдвинуть или снять волшебную стекляшку со стены. Зеркало только противно хихикало, время от времени вставляя ехидные комментарии. Только пятая попытка оказалась успешной. Магическую вещь необходимо было развернуть горизонтально и надавить на неё двумя руками, и тогда в открывшемся проёме появлялся геральдический лев Гриффиндоров.

Сам ритуал был несложным – всего одна фраза и капля крови Гарри-Марка, размазанная по маленькому, выбитому в камне барельефу. Юноша проделал всё необходимое, и после того, как изображение льва засветилось золотом, толкнул стену, и… ничего не произошло. Зеркало на стене просто заливалось злорадным смехом, пока Герми ему что-то сердито не прошептала, и хихиканье оборвалось мгновенно. А не сдержавший досады Марк выругался:

– Мерлиновы подштанники! Да чтоб Мордред побрал эту проклятую стену!

Вот тут-то в стене и возник дверной проём, который они так долго искали. На всякий случай ребята, прежде чем совать свой нос в помещения, где их могли ждать ловушки, выяснили, что дверь отзывается именно на упоминание этой части туалета великого волшебника и ни на что другое. Дальнейшее было делом техники: у Марка ушло всего минут десять, чтобы установить свободный допуск для Драко и Гермионы в помещения.

Остаток ночи они провели, приводя в порядок найденные комнаты. Покои были небольшими: уютная гостиная с камином (к сожалению, полностью блокированным), большая спальня с огромной кроватью, шикарная ванная и кабинет, уставленный стеллажами с рукописями Основателя. Гермиона тут же вцепилась в них мёртвой хваткой, и парням пришлось уговаривать ее отложить их чтение на потом.

Друзья закончили убираться почти в семь часов утра, на сон времени уже не оставалось. Быстро привели себя в порядок и по обнаруженному в гостиной второму выходу выскользнули в коридор. Снаружи вход был замаскирован очень искусно, и никому бы и в голову не пришло, что в этой нише скрывалась дверь. К тому же портрет Полной дамы находился за поворотом и не мог засечь странные перемещения старшекурсников. Весьма довольные собой Гарри и Миона, больше не скрываясь, пошли в Большой зал, а специально отставший от них Драко прокрался к спуску в Подземелье, скинул мантию-невидимку, спрятал её под одежду и своей обычной неторопливой королевской походочкой отправился на завтрак.

На занятиях прокуролесившим всю ночь студентам тяжеловато пришлось. Даже обычно самая активная на курсе Гермиона едва не засыпала, стараясь как можно меньше обращать на себя внимание преподавателей. На счастье, в понедельник по расписанию не было Зелий, иначе друзьям-приятелям пришлось бы очень туго. А в Чарах, Трансфигурации и ЗОТИ они всегда опережали однокурсников, так что обошлось без особых эксцессов. Правда, профессор МакГонагалл всё же кинула в их сторону пару заинтересованных взглядов, но ребята смылись из кабинета, как только прозвенел звонок, и избавили себя от необходимости отвечать на неудобные вопросы. Такое везение не могло длиться бесконечно, и «гром» таки грянул. После обеда на Гербологии уже вконец вымотанные и слишком рано успокоившиеся друзья допустили ошибку. На сдвоенном занятии шестых курсов Гриффиндора и Слизерина студенты должны были заниматься подкормкой бешеных огурцов, славившихся своей непредсказуемостью и чувствительностью к определённому виду удобрений. Их слизь в малых дозах добавлялась в Противоожоговое зелье, но в большой концентрации сама могла вызвать сильные ожоги. Из последних сил борющийся со сном Гарри пропустил мимо ушей почти всю лекцию профессора Спраут и, когда настало время переходить к практике, просто от усталости перепутал навоз гиппогрифов с драконьим, подсыпав последний под корни почти взрослых растений. Он ещё успел увидеть расширившиеся в ужасе глаза Гермионы, а в следующий момент в теплице №4 начался кромешный ад. Привередливые магические растения, оскорблённые таким обращением «в лучших чувствах», открыли прицельный «огонь» по нарушителям своего спокойствия. Со всех сторон раздавались крики ужаса, визг девчонок и ругань парней. Студенты, застигнутые врасплох, метались, пытаясь увернуться от бьющих в них струй едкой слизи, но у них ничего не получалось. Первыми опомнились профессор Спраут и Гермиона и погнали слегка дезориентированных шестикурсников к выходу из теплицы. Потом все удивлялись, узнав, что эта «огуречная катастрофа» заняла всего минут пятнадцать. Но этого времени вполне хватило, чтобы шестнадцать человек (Гойл с Креббом, получившие ранения в стычке, всё ещё «загорали» в Больничном крыле под охраной авроров) были изгвазданы с головы до пят в вонючей и вызывающей зуд жиже.

– Мистер Поттер! Двадцать баллов с Гриффиндора! О чём вы думали?! От вас я этого никак не ожидала! Отработка в течение недели для восстановления вот этой самой погубленной вами теплицы, – маленькая и кругленькая, обычно добродушная преподавательница Гербологии чуть не подскакивала на месте от злости, но, увидев плачевное состояние студентов, засуетилась вновь. – Немедленно все в душевые! Девушки – налево. Юноши – направо. Я дам эльфам указание принести вам чистую одежду. Необходимо немедленно смыть всю эту слизь!

Душевые, прилегающие к каждой теплице, были пристроены как раз для таких случаев, но не рассчитаны на большое количество пострадавших, и в небольших помещениях было довольно тесно. Об отдельных кабинках речь даже и не шла, но всем было не до возмущений. Уж очень хотелось поскорее смыть едкую слизь, попавшую на открытые участки кожи и пропитавшую всю одежду студентов. И только когда мокрые и слегка продрогшие – всё же не лето на улице – Гарри, Драко, Симус, Рон, Невилл, Дин, Блейз и Тео вывалились в раздевалку и принялись лихорадочно натягивать на себя чистую одежду, принесённую эльфами, на устроившего им грязевую ванну гриффиндорца посыпались шуточки и ехидные комментарии. Больше всех старался, естественно, Дрей. Его же положение Слизеринского принца обязывало, да и легенду о вражде с Поттером надо было подновить. Гарри огрызался, как мог, иногда в шутку, иногда всерьёз. Голова его болела от недосыпа, отравления проклятой слизью и насмешек друзей и соперников. Чувство юмора, столь свойственное ему обычно, по-видимому, взяло отгул и отбыло в неизвестном направлении. В груди парня зарождалось глухое раздражение на гриффиндорцев, на слизеринцев… да на всех подряд, и неизвестно, во что бы это вылилось, однако Рон, верный друг и товарищ, одним грубоватым комментарием перевёл слова всех присутствующих в безобидную шутку и сам же первый захохотал над нею. Через минуту все находившиеся в раздевалке захлёбывались смехом, не в силах остановиться. Поттер с трудом перевёл дух, окинул однокурсников уже осмысленным взглядом и… застыл на месте. В метре от него, растеряв всю свою холодную сдержанность, так свойственную ему обычно, запустив руку в растрепавшиеся мокрые чёрные волосы и прищурив от смеха серые глаза, хохотал Теодор Нотт. Гарри-Марк не мог поверить своим глазам. Этот жест и этот смех, как будто немного всхрапывающий, ему были хорошо знакомы. Так же как и лучистые серые глаза, черты повзрослевшего за лето лица, интонации голоса… и юный Иллюзор, не задумываясь о последствиях, спросил:

– Скажи, Теодор, а у тебя, случайно, нет брата?

Нотт мгновенно оборвал смех, его лицо приняло прежнее невозмутимо-замкнутое выражение:

– А тебя это касается, Поттер? – но потом, видимо вспомнив, что как-никак стоявший перед ним парень спас его два дня назад, нехотя ответил: – У меня был брат, на три года старше. Он умер почти сразу после моего рождения. А с чего тебя заинтересовала моя семья?

Гарри огляделся. Симус, Дин и Рон ржали в другом конце раздевалки, обсуждая прелести какой-то своей знакомой девицы. Нев молча улыбался и слушал рассказы об их похождениях. Все четверо так шумели, что и себя-то слышали с трудом, не то, что тихий разговор в противоположном углу комнаты. Блейз искал завалившийся куда-то галстук, и только Драко осторожно прислушивался к их беседе. Но в этом деле тайн от друга и Гарри-Марка не было. Он решительно повернулся к Нотту:

– Прости, что спрашиваю, но как его звали?

– Зигфрид, а зачем тебе это надо?

Иллюзор отметил, как распахнулись от удивления и понимания глаза Дрея и попытался увести разговор в сторону. Прежде чем продолжать разговор с Теодором, ему необходимо было кое-что выяснить:

– Да так, показалось, что ты похож на одного человека… не бери в голову!

– Ладно. Эй, ребята, а вам не кажется, что мы тут засиделись? Хотите, чтобы мадам Спраут со всех нас вкупе с Поттером баллы сняла?

Вечером в новом убежище Герми и Драко ребята обсуждали сегодняшнее случайное открытие. Дрей пролил свет на положение вещей:

– Всё сходится. До двух лет определить, есть ли у ребёнка магические способности, невозможно. Потом в чистокровных семействах проводится специальный ритуал. Отец Зига наверняка его провёл, и…

– Убедившись, что его сын – сквиб, предпринял всё возможное, чтобы на свет появился «нормальный» наследник, а неудавшегося отпрыска подкинул в магловский приют, – договорил за друга Марк. – До чего же мерзко! И ведь выжидал, пока не родится здоровый мальчик, чтобы избавиться от первенца!