Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 74 страниц)

– Архив, Гвиннет, архив. У наших аналитиков практика в Магическом Университете, они вернутся только через неделю. И к этому времени у меня уже должны быть все возможные в нашей ситуации сведения.

– Вчерашнее?! За неделю отпуска я что-то пропустил? – юноша, уже почти переступивший порог кабинета своего шефа, обернулся и переводил взгляд с одного своего собеседника на другого.

– Да так, пустячок… на жизнь нашего свежеизбранного Министра покушались.

– Что с ним? Кому он успел перебежать дорогу за три недели работы? – вопросы были заданы абсолютно безразличным тоном, но на мгновение в зелёных глазах промелькнула тревога.

– Да небольшая царапина. Его спасло чутьё на опасность и собственная мгновенная реакция. Да уж, одного из предводителей бывших «головорезов Тёмного Лорда» сложно застать врасплох, к тому же авроры из охраны сработали профессионально. А вот,кому насоли-ил… это вопрос. Учитывая его славное боевое прошлое, в список может входить треть магического населения Британии и ещё неизвестно сколько магов со всего мира.

– Ну, так пускай Аврорат и расследуют покушение.

– Так-то оно так, но… ни один магический прибор не смог засечь угрозу, даже сейчас эксперты не берутся сказать, что это было. Просто прямо перед Министром внезапно материализовалось какое-то огненное существо, похожее на маленького человека и, буквально испепелив на своём пути двух охранников, потянулось к Люциусу. Что характерно, заранее почувствовали его приближение только Малфой со Снейпом. Последний просто не успел добежать до партнёра, но одновременно с «Агуаменти», запущенной тем, выпустил Замораживающие чары. Это задержало огненного демона, а потом подключились авроры.

– И они смогли справиться со стихийным духом?

– Так было написано в отчёте, но Кингсли разговаривал с Министром и председателем Визенгамота, те считают, что существо само исчезло, когда осознало, что его первая атака не достигла цели. Во всяком случае, никакого видимого вреда заклятия, насланные на него волшебниками, ему не нанесли.

– И?

– Ты – стихийный маг, Мастер Иллюзий…

– Это – приказ участвовать в расследовании происшествия? – Марк испытующе вглядывался в глаза начальника. Упоминание двоих мужчин, так жестоко поступивших с ним когда-то, до сих пор приносило ему боль. Он старался не находится даже в одном помещении с ними, если этого не требовали интересы Отдела, но… юноша великолепно понимал всю серьёзность произошедшего и знал, что не сможет оставаться в стороне, если этим двоим будет грозить смертельная опасность. И дело было вовсе не в приказах начальства. Просто… он не мог допустить их гибели. Не мог, и всё.

– Как прошла твоя встреча с Монкваром?

– Хмм, предполагалось, что у меня был недельный отпуск, и всё, что я в это время делал, не касается работы.

– Угум, исключая то обстоятельство, что артефакт, украденный при перевозке из французского отделения Гринготса, будет почище едва не уничтожившего в прошлом году Кэна «Зеркала Баала».

– А меня вот интересует, как «кольцо Дракулы», конфискованное после смерти Зерга, оказалось на хранении в Гринготсе?

– Успокойся, Международный Аврорат уже взял дело в свои руки. Кингсли тоже в этом участвует. Меня интересует другое. Судя по заявлению Димитрия Крама и Жиля Лемарка, Монквар дал им наводку на заговорщиков, но среди них не было исполнителей ограбления. Что это значит?

– Да так, ничего. Не волнуйся, Шеф, больше они на нашем горизонте не всплывут.

Марк улыбнулся, вспоминая прошедшие три дня. Не успел он тогда отоспаться после предыдущего головоломного и опасного для жизни задания любимого Отдела, и засесть за расчеты спецэффектов трюка, которые уже давно обещал Кэсу, как его вызвал Роквар и попросил помочь своему брату в одном щекотливом деле. Ну-у, дело было щекотливым вовсе не для гоблинов – они-то как раз за возвращение украденного у курьера после того, как они его уже выдали, артефакта, получали немалое вознаграждение. Занимался этим делом один из лучших «ищеек» банка, а по совместительству друг Марка – Теодор Зоррейн, но поскольку подобные случаи на протяжении полутора лет несколько раз уже происходили в Магическом Мире и каждый раз оставались не раскрытыми, Роквар решил подстраховаться. Уж больно опасным был артефакт. Курьер, которого уже допросили все, кому не лень, за прошедшие с момента похищения два дня был в маловменяемом состоянии, но один момент его воспоминаний заставил Маркуса усмехнуться. Похитители хорошо подтёрли тому память, и бедняга не помнил ничего, кроме того, что по дороге из Гринготса познакомился с какой-то красивой дамой и зашёл с нею в кафе пообедать. Что было дальше, он не знал. Соответственно, найти похитителей не представлялось возможным… для всех, кроме «Охотника». Преступники предусмотрели всё, кроме отражения в зеркале, мельком виденное незадачливым курьером. В нём отражались ничем не примечательные посетители кафе и авроры не обратили на него внимания, но Марк успел заметить быстро исчезнувшее лицо женщины, подозрительно напоминающей «Леди Шпильку». А учитывая образ жизни и навыки сей «дамы», такое совпадение могло быть очень… многообещающим. У Эдны Зоррейн ещё сохранился портключ, отданный ей когда-то Гелертом, и уже через пару часов любопытная летучая мышка и невозмутимая ворона изучали хорошо замаскированную вырубленную в скале крепость, когда-то являвшуюся убежищем «Ночных волков», а нынче – жилищем «сладкой парочки» «Крыс-Шпилька». Как оказалось, незваным гостям были рады. Любовники-напарники промышляли кое-чем последние полтора года, причем даже не из-за необходимости заработать себе на жизнь. Снейп с Малфоем своих людей не обижали, и у тех был достаточный запас средств, чтобы безбедно прожить лет двести. Но бывшим «головорезам» не хватало адреналина, и они с удовольствием проворачивали аферы и ограбления, но никогда не перебегали дорогу гоблинам. Инстинкт самосохранения крепко впитался в их кровь. В этот же раз они подрядились украсть артефакт, уже не находившийся под защитой банка, и всё бы было хорошо, но им не нравились заказчики, а уж когда парочка поняла, что имеет дело с «Кольцом Дракулы», то сразу почувствовала, что дело пахнет жареным. Во-первых, отдавать артефакт подобного рода в руки фанатиков, борющихся за власть, было просто сумасшествием, а во-вторых, исполнителей в таком деле обычно в живых не оставляли. Своих людей в Аврорате и банке у «головорезов» не было, поэтому, появлению Марка и Тео они были рады. В общем, на переговоры и разведку убежища ушло всего несколько часов. А вот на то, чтобы проникнуть в хорошо защищённое поместье заказчиков, охраняемое не только чарами, но и небольшой, но хорошо подготовленной армией фанатично им преданных магов, ушли ещё целые сутки. Ну, а оставшееся время они очень осторожно проводили в жизнь свой план по сдаче опасной, работавшей прямо под носом у авроров и имевшей осведомителей в Аврорате группировки вместе с артефактом в руки представителей закона. Хитрость была в том, чтобы те не «потащили» за собой «Рэта» со «Шпилькой». Операция прошла удачно. «Головорезы» сумели забрать положенное им вознаграждение от заговорщиков, да ещё и свою долю премиальных от банка и отбыли в Бразилию, чтобы не мозолить глаза гоблинам в ближайшие годы, Тео получил повышение и благодарность Аврората, а «Охотник» – деньги, удовольствие от решения интересной задачи и проведения в жизнь симпатичной пакости, и… полную засекреченность своего участия в деле.

Вернулся он восемь часов назад и едва не проспал на работу. В нескольких фразах парень рассказал о своих приключениях и стал ждать, пока шеф введёт его в курс дела по нападению стихийного духа на Министра Магии и объяснит, с какой из групп следователей ему предстоит работать. Так что следующие слова любимого начальства были для него полной неожиданностью.

– Мы решили включить тебя в команду охраны Министра.

– ЧТО-О???!!! Ты с ума сошёл?! Я не смогу работать с… ними!

– Это приказ. Я знаю, что ты бы и так не оставил этого дела, но для безопасности Люциуса эксперт нашего отдела должен постоянно находится рядом с ним в официальных поездках и визитах.

– Но почему я?!

– Ты что, пропустил мимо ушей всё, что я рассказывал? Мы имеем дело со стихийным духом, а ты у нас единственный маг с данными возможностями. Кроме того, его приближения никто даже не почувствовал, хотя там были опытные авроры, съевшие собаку на охране персоны Министра. И только Малфой и Снейп, контактировавшие ранее с магом-иллюзором, что-то заподозрили и смогли остаться в живых, отразив его первую атаку. Мне продолжать?

– Но, Кэс…

– Это я тебе дома Кэс, а здесь – начальник. Ты ведь прекрасно понимаешь, что это нападение – только разведка, если они возьмутся за Люциуса всерьёз, не обладающие властью над стихийной магией волшебники будут не в силах им что-то противопоставить.

Марк, пытаясь подавить вызванную известием бурю чувств, пытался объективно, как и положено Невыразимцу, оценить информацию и решение Кассиуса. По всему получалось, что отец прав, и это единственный способ защитить Люциуса от неведомой опасности, но… по правде сказать, мысль о работе в контакте с этими двумя мужчинами (а Снейп как председатель Визенгамота и Важная-Шишка-Магического-Мира участвовал практически во всех официальных мероприятиях и зарубежных визитах наравне с Министром) вызывала в душе парня настоящую панику. Но за свою жизнь восемнадцатилетний оперативник-невыразимец привык отодвигать в сторону собственные обиды и переживания, если этого требовали интересы дела. Особенно если он сам переживал за результат.

– Хорош-шо, Твоё-Начальничье-Седалище, но только потом не читай мне нотаций. Общаться с этой парой я буду только на собственных условиях. Боюсь… они засыплют тебя жалобами… – рука юноши, словно против его воли, нырнула под ворот рубашки и сжала висевший на шее медальон, тот самый, что он едва не выкинул, когда полтора года назад обнаружил в Сноукастле. Почти целый год Марк не прикасался к этому артефакту, пока не понял, что обуревавшие его всё чаще приступы тоски по близости и ласке больше не проходят после тесного общения с многочисленными подружками, даже наоборот, ощущение отвращения к себе, возникавшее после секса с этими девицами, напрочь убивает всё полученное удовольствие, и только медальон, который он однажды непроизвольно взял в руки в разгар самобичевания, облегчает состояние. За последние полгода он прибегал к помощи артефакта всё чаще, а в последний месяц и вовсе не снимал с шеи, старательно не думая о причине своей зависимости от волшебного украшения. Заставив себя разжать руку, Маркус продолжил:

– Мистер Джонс – отнюдь не лёгкий в общении человек.

– Ничего, они тоже заинтересованы в поимке заказчиков этого таинственного нападения, так что потерпят.

И вот на следующий день в приёмной Министра появился полный, невысокий, средних лет мужчина в нарочито маггловской одежде и, лениво чавкая жевательной резинкой, сообщил опешившей секретарше:

– Мне назначено.

Главы департаментов, ожидавшие совещания, даже рта не успели открыть, как он, ловко обойдя охраняющих кабинет авроров, проскользнул внутрь.

За большим столом, где Люциус, Сев и Кингсли разбирали результаты, которые дало расследование нападения, при виде прорвавшегося наглеца, наступила тишина, а незнакомый маг, не испытывая никакой неловкости, пододвинул себе стул, усевшись на него верхом и заявил:

– Моё имя мистер Джонс. Меня послал «Тень», чтобы разобраться с кое-какими произошедшими у вас недоразумениями.

Возмущённый Люц поднялся из своего кресла, собираясь указать наглецу на выход, и тогда тот насмешливо добавил:

– О-о! Господин Министр, а вот вставать в моём присутствии вовсе не обязательно.

Дальнейшее Кэс узнал со слов Кингсли, который в лицах передал ему разговор. Вкратце всё выглядело так: неприятный хам с нарочито маггловскими замашками проигнорировал прямой приказ Министра убираться из помещения, сумел уйти от пущенных в него проклятий двух бывших Пожирателей, заморозить всю вызванную в кабинет охрану и в пух и перья разнести сделанные следователями Аврората по поводу нападения выводы. Следом он озвучил собственные заключения по атаке стихийного духа огня, которые и остановили Малфоя и Снейпа от того, чтобы проклясть мерзавца чем-нибудь необратимым…

Так и началось сотрудничество нового Министра Магии, председателя Визенгамота, являвшегося параллельно деканом одного из факультетов Хогвардса, и невыразимца, в котором просто невозможно было узнать невысокого и сухопарого юношу, которого эти двое так хорошо знали когда-то. Да-а уж, низенький, почти квадратный лысый мужчина лет шестидесяти с маленькими бесцветными поросячьими глазками и вечно мятой маггловской одеждой ничем не напоминал красивого черноволосого зеленоглазого парня. К тому же обладал нарочито грубым голосом, своеобразным чувством юмора и способностью встревать в разговоры Министра в неподходящее время. Всё это просто бесило Люциуса. К тому же, упоминаемые чуть ли не в каждом предложении маггловские поговорки выводили его из себя, и поначалу прогноз, который озвучил Кэсу Марк перед началом операции, вполне мог осуществиться, но потом… Бывшие члены Внутреннего Круга Тёмного Лорда очень быстро поняли, что хамоватый невыразимец ни разу не сорвал серьёзные переговоры и, несмотря на свою шумность и порывистость, очень профессионально, не хуже опытных авроров из охраны, отсекал любые потенциально опасные для лорда Малфоя контакты. Кроме того, этот человек, в отличие от авроров, великолепно разбирался в подводных течениях Британской Магической политики и знал, кто на самом деле вершит дела в Магическом Мире, игнорируя тех, кто изображал из себя важность и значимость, являясь на деле чужой марионеткой. Прошло три недели, пара таинственных покушений была задавлена Джонсом в зародыше, хоть ему и не удалось пока отследить источник опасности, постепенно друзья стали прислушиваться к советам грубого и язвительного волшебника и даже перестали реагировать на его нарочито наглые комментарии. Наоборот, после всеобщего слепого поклонения и повсеместных преследований потенциальных женихов и невест, а также их озабоченных благосостоянием чад родителей возможность ответить кому-то со всей прямотой, не выбирая выражений, и просто выпустить пар воспринималась как своеобразная отдушина в их выставленной на всеобщее обозрение жизни. А уж когда этот самый Джонс во время одной из пресс-конференций с журналистами сумел заткнуть рот самой Рите Скиттер, партнёры прониклись к сволочному невыразимцу невольным уважением.

Чего не ожидал сам Марк, так это того, что поначалу мучительный для него процесс общения с двумя предавшими его когда-то мужчинами станет необходим ему как воздух, а скандалы, вспыхивавшие в первые дни буквально на каждом шагу, перейдут в язвительные перепалки коллег-единомышленников. История повторялась, юноша опять невольно поддался очарованию своих любимых негодяев и, как и три года назад, их общение было завязано на иллюзиях, лжи и недомолвках. А тут ещё и хорошо ему знакомые жесты партнёров, выдающие их духовную и телесную близость, даже не замечаемые ими. Парень стал ловить себя на том, что тело, помнившее их прикосновения, словно само тянется к ним, пытаясь вернуть утраченное тепло общения. Несмотря на железный контроль над собственным сознанием, юноша вновь стал видеть те старые сны, в которых они были вместе. Ничто не могло помочь – ни встречи с подругами, ни работа до полного изнеможения. И всё это многократно усиливалось магией медальона. Чтобы напомнить себе, чем это всё кончилось в прошлый раз, юный маг снял медальон с цепочки, заменив его кое-чем другим. Несмотря на то, что он вжился в образ грубого служаки и его вроде бы ни в чём нельзя было заподозрить, парень всё же боялся разоблачения.

Напрягало и то, что опасность, которую Маркус чувствовал всем своим существом, нарастала, а он никак не мог определить её источник. Единственное, что он сумел вычислить точно, в этом заговоре каким-то боком был замешан посланец Испанского Министерства Магии. А учитывая предстоящий визит Люциуса и Северуса в эту страну… Ничем хорошим эта поездка закончиться не могла. К тому же, у Дрея и Герми началась практика, на которую их заслали аж во Французский Магический Университет, лишив Отдел чуть ли не на две недели лучшей команды аналитиков. Правда, Малфой-младший вернулся накануне – ему, не спрашивая его мнения, ректор Британского Магического Университета выбил досрочное завершение практики. Ежу понятно было, что дело в его родстве с Министром, и поначалу Драко взбеленился, собираясь устроить скандал по поводу дискриминации маглорожденной студентки, так как Гермионе пришлось в одиночку завершать их совместный проект, но подруга его отговорила.

Как выяснилось впоследствии, лучше бы он тот скандал устроил…

Ничто не предвещало дополнительных катаклизмов. Министерство готовилось к запланированному визиту Министра в Испанию. Маркус, укрепившийся в уверенности, что не только испанский посланник, но и кое-кто из его сопровождения замешан в покушения на Люциуса по самое не хочу, пытался отследить британские связи заговорщиков. Там явно прослеживались какие-то личные мотивы, но, не зная, откуда у всего этого «ноги растут», отследить их было невозможно. Причин отказаться от визита не было. И в самом деле, не назовёшь же серьёзной причиной дурные предчувствия и голос интуиции какого-то невыразимца. Оставалось только отправиться в Мадрид и там, на месте попытаться раскрыть заговор. Вот только похоже было, что усилия Маркуса по раскрытию покушения кому-то показались очень опасными, и Люциус получил официальное обращение Министра Магии Испании с просьбой исключить из своей делегации магглорожденных магов, так как это «оскорбит элиту испанской аристократии», ведь в этой стране «грязнокровки» не допускались до сколько-нибудь серьёзных постов в Министерстве. Это было прямым намёком, что такой персонаж, как Джонс, будет нежеланным гостем в Магической Испании.

На следующий же день, Люциус вызвал невыразимца в свой кабинет и просто молча протянул ему свиток с письмом своего испанского коллеги.

Джонс пробежал глазами послание и криво усмехнулся:

– Этого следовало ожидать. Моя неаристократичная внешность оскорбляет эстетические вкусы чистокровных магов.

– И вас это остановит, Джонс? – голос Министра был полон насмешки.

– Ну, что вы, господин Министр… Оскорбляет – сменим, за чем же дело стало, – и хитро усмехавшийся маг, вернув начальству пергамент, официально не рекомендовавший ему появляться в Испании, удалился.

Гром грянул, когда его не ждали, и вовсе не с той стороны. Однажды вечером, за день до отъезда, Малфой и Снейп были срочно вызваны на экстренное заседание Совета Лордов. Марк, которому туда путь был заказан, остался проводить последнюю проверку системы безопасности перед дорогой, когда его по галлеону вызвал Дрей:

«Марк, Миона в опасности».

Глава 44. Раскрытые тайны

Глава 44

Гермионе было скучно. Занудную, изобилующую второстепенными деталями лекцию по Арифмантике, которую перед сдачей практики повторно читал для студентов профессор Леклерк, она хорошо запомнила ещё с начала курса. К тому же, её проект не имел к этой теме никакого отношения, и девушка только зря потеряла драгоценное время, которое можно было потратить с большей пользой. Например, доводя до ума выведенную ими с Дреем формулу корреляции совокупности магических аур, позволяющую контролировать в какой-либо местности не просто применение темномагических проклятий (это-то как раз при наличии опыта и достаточной подготовки можно было блокировать так, что ни один аврор не смог бы ничего заподозрить), а изменения полярности магического фона в целом. Причём формула помогала отслеживать только действительно тёмные ритуалы, не реагируя на родовую и кровную магию, если только там не творилось что-то совсем уж отвратительное.

И надо же было мистеру Дженкинсу, ректору Британского Магического Университета, «прогнуться», освободив Дрея от практики как раз в тот момент, когда они, уже отработав саму идею, подбирали литературу для обоснованного и логичного изложения работы в письменном варианте. Работа была не такой уж сложной, но кропотливой, муторной и требовала многочасовых поисков в библиотеке. Но Герми не позволила любимому устроить скандал, который тот намеревался учинить в деканате. Привычка скрываться и не привлекать внимания к их отношениям стала второй натурой. Да и от Маркуса приходили порой тревожные вести. Кто-то, похоже, вознамерился свести отца Драко в могилу и упорно пытался добиться этой цели. Люциусу могла потребоваться помощь сына, да и отделу без аналитиков приходилось работать в авральном режиме. Вот и приходилось девушке завершать всю неприятную возню с документацией в одиночку. Время было дорого, и эта длинная трёхчасовая лекция была сейчас совсем уж некстати.

Бывшая «охотница» внезапно напряглась, незаметно обводя взглядом присутствовавших в аудитории студентов. Тренированная интуиция и чувство опасности сигнализировали, что за ней опять, который уже раз за эту неделю, пристально наблюдали. Причём тот, кто это делал, не пытался скрыть своего интереса. Герми сделала вид, что выронила перо и, прикрываясь отросшими ниже плеч за эти три года волосами, исподтишка нашла глазами статную фигуру аспиранта Юджина МакЛаггена, соискателя на звание Мастера Рун, прибывшего, как и она, из Британии для получения рецензий на свою работу у профессуры Французского Магического Университета и намеревавшегося остаться здесь на год в качестве ассистента профессора Леклерка. Девушка знала, что такая система практиковалась в Магическом Мире для того, чтобы хоть как-то исключить влияние чистокровных семейств, властью которых были оплетены все сколько-нибудь значимые Министерские уровни, на оценку способностей и знаний будущего Мастера. Красавица невольно скривила губы в болезненной гримаске, уж её-то эта самая профессура всегда рассматривала досконально, словно под микроскопом. Даже в столь прогрессивной по сравнению с остальными сферами магической деятельности было достаточно предрассудков по отношению к магглорожденным волшебникам. Правда, подозрительность и недоверие быстро сменялись уважением и симпатией, стоило только учёным несколько часов пообщаться с талантливой ведьмой. Но в данном случае интерес приехавшего пять дней назад Юджина, приходившегося двоюродным братом её однокласснику Кормаку, никак нельзя было отнести к профессиональному. Его взгляд откровенно раздевал девушку. Красавец, хороший игрок в любительский квиддич, душа компании, и любимец хорошеньких юных волшебниц и волшебников явно «положил глаз» на Гермиону. За последние четыре дня он раз двадцать постарался попасться ей на глаза. Они сталкивались буквально на каждом шагу: в столовой, в аудиториях, на семинарах и в библиотеке. При этом двадцатипятилетний второй сын лорда Рована МакЛаггена каждый раз пытался оказывать ей знаки внимания и всячески очаровывать. Девушка вежливо отвечала на приветствия и игнорировала комплименты, стараясь избежать общения с навязчивым избалованным ловеласом, но тот не собирался оставлять её в покое. Остальные студенты, уже заметившие его интерес к ней, только хихикали и заключали пари на то, долго ли продержится английская недотрога. Гермиона же и без того уставала, всё время проводя в поисках необходимой ей литературы для завершения работы. Так что назойливое внимание самовлюблённого павлина, уверенного, что стоит ему только поманить пальцем, как любые девушка или парень упадут к его ногам, просто бесило «охотницу». Сказывалось постоянное напряжение, волнение за любимого и его семью, за жизнь лучшего друга, по уши увязнувшего в опасном деле. К тому же, они с Дреем впервые за почти три года разлучились так надолго. В общем, девушка как манны небесной ждала, когда же пройдут последние два дня, и она, наконец-то сдав работу на рассмотрение, будет свободна… А то порой ей очень хотелось применить к назойливому поклоннику что-нибудь из арсенала приёмов покойного Гелерта. Буквально сегодня утром она поймала себя на мысли, что, пытаясь отвязаться от сыплющего комплиментами красавчика, вполне серьёзно просчитывает, как максимально эффективно выстроить каскад боевых проклятий, которыми она хотела бы его угостить, чтобы уложить в местный магический госпиталь на всё оставшееся до конца практики время. Причём эта мысль вызывала у неё чуть ли не физическое удовольствие.

Но её мечтам не суждено было сбыться. Сразу после лекции МакЛагген отозвал её в небольшую нишу возле высокого окна под предлогом подготовки к сдаче их с Дреем работы и прямо заявил:

– Моя дорогая Гермиона, я договорился с ректором, и он согласился сделать меня куратором вашей дальнейшей учёбы в Университете. Как только вы сдадите вашу практическую работу, я помогу вам оформить перевод во Францию и…

– Я не планирую переводиться из Британского Университета и не собираюсь оставаться во Франции. Я долго терпела ваши недвусмысленные намёки, надеясь, что вы поймёте: меня не интересуют близкие отношения с вами, но вы ничего не желаете понимать, ведь так? – Герми была взбешена тупостью и самодовольством этого болвана и его попыткой манипулировать её жизнью. – Так вот, я вынуждена заявить вам прямо: вы мне неприятны, и ваши так называемые знаки внимания не вызывают во мне ничего, кроме раздражения! Оставьте. Меня. В покое. Надеюсь, теперь я ясно выразилась?

Миона вырвала руку у попытавшегося удержать её мужчины и быстро ушла по коридору. У их разговора всё же были свидетели, и девушка надеялась, что оскорблённый публичным отказом маг прекратит её преследовать, но она недооценила его настойчивости и больного самолюбия. В тот же вечер, когда она дописывала последнюю часть работы в библиотеке, туда проскользнул МакЛагген и, выпроводив парочку засидевшихся студентов, с места в карьер предложил ей патронат*.

– Что-о-о???!!! – Герми поначалу показалось, что она ослышалась, ведь подобный древний способ покровительства предлагали юношам, но никак не девушкам, которые, по идее, вообще должны были оставаться девственницами до свадьбы. – Вы что, меня не поняли? Я ведь ясно дала вам понять этим утром, что…

– Да-да, конечно, моя дорогая, – не вслушиваясь в её слова, отмахнулся широкоплечий шатен МакЛагген, с лёгкостью удерживая пытающуюся выйти из зала хрупкую невысокую девушку. – Я понимаю, что вы бережёте свою репутацию. Но… давайте поговорим начистоту. Вы с вашим происхождением не сможете рассчитывать в нашем мире на брак с достойным человеком. Но вы же умная, талантливая и красивая девушка. Я предлагаю вам покровительство и статус моей официальной протеже. Поверьте, я предложил бы и брак, но мой отец, лорд МакЛагген, никогда не смирится с грязной кровью ваших родителей, – увидев румянец, вспыхнувший от гнева на её щеках, он неверно истолковал его, погладив своей лапищей маленькую ручку зажатой им возле стола пленницы, – О! Я вовсе не виню вас, ведь родителей не выбирают. Но, будучи под моим покровительством, вы сможете добиться неплохого местечка в Министерстве, это я вам обещаю…

– Немедленно отпустите меня и исчезните из библиотеки, – голос студентки был холоден и спокоен. Если бы здесь присутствовали Марк, или Дрей, они смогли бы пояснить незадачливому воздыхателю, надеявшемуся получить не только красивую игрушку в постель, но и умную ассистентку в научной работе, о соавторстве которой никто даже и не будет догадываться, что этот тон ничего хорошего ему не предвещает и ему бы срочно стоило поискать убежище… желательно, как можно крепче и как можно дальше, но… их не было во Франции, а у этого барана напрочь отсутствовали интуиция и чувство опасности.

Гнев и раздражение, которое Гермиона испытывала по его вине всю неделю, внезапно улеглись, осталось только холодное бешенство, как перед боем. Сам того не подозревая, походя презрительно отозвавшись об её родителях и тем самым унизив её саму, ловелас переполнил чашу её терпения. А уж его попытка воспользоваться «беспомощным» состоянием девушки и поцеловать, прижав к книжному стеллажу, послужила спусковым крючком всех последующих событий.

Британского посла в Магической Франции предупредили о прискорбном случае, произошедшем в Магическом Университете, но он был занят серьёзными переговорами и велел своему секретарю поставить в известность лорда МакЛаггена о событиях, произошедших с его сыном и переправить обоих участников конфликта в британский Аврорат. Разозлённый лорд, узнав, что его любимое избалованное чадо посмела проклясть и позорно левитировать к колдомедикам какая-то грязнокровка, потребовал арестовать её за магическое нападение на аристократа. В ответ на это следователь, опросивший обе стороны, отказался возбуждать дело:

– Если ваш сын настолько беспомощен, что не мог справиться с маленькой пигалицей, которую даже ветер унести может, то это его проблемы. Но в будущем я бы не советовал ему возобновлять знакомство. На этот раз нашим колдомедикам удалось вернуть ему человеческий облик и репродуктивную функцию, но в следующий раз, боюсь, он так легко может не отделаться. Уж больно ведьма талантлива.

Лорду МакЛаггену стоило бы прислушаться, но сам факт плачевного состояния его сына, наличие свидетелей этого позора, которые уж точно молчать не будут и, главное, личность буквально размазавшей его отпрыска ведьмы заставили его потерять всякую осторожность и своей властью члена Совета Лордов потребовать сбора экстренного заседания.

Гермиона, конечно же, могла сбежать и не присутствовать на этом судилище, но, во-первых, она не считала себя в чём-либо виноватой, во-вторых, не собиралась бегать от охотившихся на неё чистокровных мерзавцев всю жизнь и, наконец; в-третьих… собиралась доказать этим снобам, что она достойная пара лорду Блэку и с ней тоже стоит считаться.

Большое заседание Совета Лордов проводилось, как всегда, в подземном пещерном зале под Стоунхенджем, надёжно скрытом древними чарами, почти забытыми нынешними волшебниками, от магглов и… недостойных присутствия магов. Гриффиндорка много читала об этом месте, и не только в официальных книгах, но и в дневниках Блэков, когда-то состоявших в Совете, а также в чудом сохранившихся записках Персиваля Поттера. Все источники в один голос восхищались полным магии древним святилищем и… на все корки ругали собиравшихся там «старых скорпионов». Судя по всему, что двести лет назад, что во времена отца Сириуса общение с сильными, наделенными настоящей, а не вымышленной властью магами не было лёгким делом. Но Гермионе настолько надоело прятаться, приглушать и скрывать свои ум и силу, что она была готова к этому столкновению. К тому же долгое общение с обладающими наследственными магическими силами магами и изучение темномагических книг сформировало в ней собственное понятие о чести, очень близкое древним родам. Не тем чистокровным, которые ради выгоды семьи готовы были обречь фактически на рабство одного из её членов, а таким, как Рочестер, который вот уже пятьдесят лет являлся бессменным главой Совета. И ради себя, ради своего счастья с Дреем Герми собиралась показать, чего она стоит, и заслужить хотя бы толику уважения, а оно всегда зиждилось на внутренней силе человека.