Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 74 страниц)

– Вы неплохо подкованы в вопросе старинных Ритуалов и Клятв.

– Рад, что вы оценили, дражайший мой опекун, я старался. Жду ответа.

– Хорошо, – деваться-то было всё равно некуда. Эхх… не так представлял этот разговор будущий Министр, совсем не так. Но что поделаешь, проиграл – плати. Мужчина собрался с духом и чётко произнёс:

– Я, Руфус Пандорус Скримджер, своей магией клянусь не пытаться совершать каких-либо враждебных действий по отношению к Гарольду Джеймсу Поттеру…

– Его друзьям и родственникам.

–… и его друзьям и родственникам, – покорно добавил старший волшебник, поднимая в жесте клятвы правую руку, на которой тотчас же появился и пропал язычок магического пламени. – Теперь вы довольны?

– Да. Успокойтесь, если вы или ваши люди не попытаетесь причинить вред моим близким, я не буду вмешиваться в ваш подъём по карьерной лестнице. А сейчас, думаю, нам всем стоит как следует отдохнуть. Мне ещё надо подготовиться к балу, – юноша вежливым жестом предложил своему собеседнику первым покинуть кабинет, одновременно невербально снимая чары Сна, наложенные на Фоукса и портреты. Разговором Гарри был вполне доволен, а тем, что, полагаясь на чутьё, наложил свои собственные Сонные чары – тем более. Когда он вслед за чиновником вышел в гостиную директора, там уже разыгралась нешуточная драма.

– Что значит – всё останется, как есть?! – шипел прямо в лицо своему новому нанимателю Грозный Глаз. – Ты же обещал мне отдать мальчишку! Что это за игры, Руфус?

– Аластор, помолчи, я потом тебе всё объясню… не здесь, – Скримджера шипящим аврорам было не пронять, он и не такое на своём веку видел, а уж Грюма-то знал как облупленного. – Мы с мистером Грюмом вынуждены откланяться. Дела, знаете ли.

– О, как я вас понимаю, Руфус. Но что поделаешь, чем выше пост, тем больше забот. Надеюсь, вы нас ещё как-нибудь навестите?

– Всенепременно, – Скримджер нашёл взглядом отделавшего его как бог черепаху гриффиндорца и в очередной раз поразился быстрой смене выражения лица юноши. Сейчас перед собравшимися в директорской гостиной Дамблдором, Грозным Глазом, Снейпом и самим будущим Министром вновь стояло невиннейшее создание, едва вышедшее из детского возраста. И, если бы чиновник не был сам свидетелем, как это «дитя» распушило его-любимого со всем его опытом политических интриг в пух и перья, даже он бы купился на это представление.

– Мы вынуждены откланяться. Желаем всем счастливого Рождества, – с этими словами Скримджер зачерпнул из стоявшего на камине горшочка Дымолётный порох и, назвав свой кабинет в Министерстве, пропал в зелёном пламени. Следом за ним, одарив всех гневным взглядом, шагнул Грюм. В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь потрескиванием затухающего магического огня в камине.

– И что это было, мистер Поттер? – Снейп во все глаза уставился на невинно выглядевшего гриффиндорца. – Грюм нам тут все уши прожужжал, что после Рождества будет лично заниматься с вами Боевой магией, да и ваша учёба в Хогвардсе была, с его слов, под большим вопросом.

– Мне удалось переубедить моего магического опекуна, и всё останется по-прежнему.

– Почему вы сделали это, Поттер? Грюм – злопамятный хр… м-м-м… человек, вражда с ним может привести к неприятным последствиям.

– Северус, Аластор не причинит вреда мальчику.

– Я бы не был так в этом уверен, господин директор, – Сев продолжал сверлить взглядом невозмутимое невинное личико странного мальчишки.

– Я считаю, что научусь большему под вашим руководством, профессор Снейп, сэр, – и, уже проходя к двери совсем рядом с зельеваром, так, чтобы слышал только Северус, добавил: – К тому же, кое-кто из здесь присутствующих проиграл мне пари и теперь просто обязан обучить меня кое-каким своим секретным боевым приёмам.

Слизеринский декан не знал, то ли ему возмущаться, то ли восхищаться такой наглостью ученика, но на его лице сама собой уже появилась прорвавшаяся через все блоки и препоны улыбка:

– Хорошо же, но вы ещё пожалеете о своей настойчивости, Поттер. Я с вас семь шкур на тренировках спущу.

– Вот и славно! – подошедший незаметно Дамблдор потирал руки, весело посверкивая глазами из-за очков-половинок. – Не волнуйся, Гарри, профессор вовсе не так кровожаден, как хочет казаться. Я вижу, у вас дело пошло на лад. Ох, Мерлин великий! Уже почти полдень! Нам всем надо отдохнуть перед балом и привести себя в порядок, – и, услышав недовольное хмыканье со стороны зельевара, добавил, уже обращаясь конкретно к нему: – Да-да, Северус, тебя это касается в первую очередь. В конце концов, ты лорд Принц, будь добр соответствовать.

Челюсть Гарри-Марк смог поймать только возле самого пола. Да-а уж! Известие было просто сногсшибательным. При воспоминании о визите в Принц-Менор у него до сих пор ныли рёбра. Это проклятое поместье стало для него идеей фикс не меньше, чем Малфой-Менор, и только появившаяся так неожиданно личная жизнь, учёба и тренировки, отнимавшие всё время охотника за чужими секретами, не давали до сих пор приступить к атаке на неприступное поместье. А тут открывается такое… глаза юноши нехорошо прищурились: «И ведь даже словом не обмолвился, сволочь! Да и Люциус, наверняка знал. Ох, как я вам отомщу, милые вы мои конспираторы. Вот только придумаю достойную месть и обязательно отомщу!» – робкие намёки собственной совести о том, что он провинился перед своими любимыми ничуть не меньше, если не больше, юноша постарался загнать поглубже… чтобы не портили настроение.

– До свидания, господин директор, профессор Снейп, – парень вежливо откланялся и выскользнул из покоев Дамблдора.

Ближайшие три часа прошли в последней проверке всех наложенных иллюзий и приготовлениях к исчезновению из Хогвардса. Уже перед самым уходом Гарри-Марк вспомнил, что забыл вернуть мадам Помфри оставшееся Болеутоляющее зелье. Колдоведьма придерживалась старинных традиций и весьма косо смотрела на тех, кто не возвращал что-то взятое на время до Рождества. Поэтому, хоть ему и очень не хотелось тащиться через ползамка в Больничное крыло, юноша тяжело вздохнул и, помянув недобрым словом свою забывчивость, потрусил возвращать фиал с зельем. Весь замок бурлил, коридоры наполняли наполовину одетые и причёсанные студенты и студентки, но Гарри ловко уворачивался от столкновений и обходил стороной те группы, что могли задержать его ненужными разговорами. Он вздохнул свободнее, когда добрался до Больничного крыла и отдал ненужное уже ему зелье колдоведьме, поздравив её с наступающим Рождеством. Мадам Помфри очень тепло поздравила его в ответ, и парень помчался в Гриффиндорскую башню. Время поджимало, пора было отправляться в цирк. Чтобы не сталкиваться со свихнувшимися в преддверии бала студентами, он использовал тайные пути и сокращающие дорогу забытые коридоры и только возле лестницы, ведущей в башню их факультета, позволил себе расслабиться и просто спокойно пройти до, казалось, такого близкого портрета Полной дамы. Как оказалось, это было его ошибкой: возникший будто из ниоткуда Грюм притиснул хрупкого парня к стене, мешая вдохнуть воздух полной грудью, как следует приложил его спиной и затылком о каменную кладку и, прошипев «Ты ещё пожалеешь, что выбрал этого Пожирателя, мальчишка!», обжег его ненавидящим взглядом и своей прихрамывающей походкой «ускакал» по коридору. Гарри потёр ушибленный затылок, поморщился и, пожав плечами, отправился в гостиную своего факультета, чтобы «помаячить» там перед исчезновением. Подумать об угрозе Грюма он решил как-нибудь потом, на досуге. А зря…

Глава 33. Счастливые каникулы.

Глава 33.

Исчезнуть из замка удалось без эксцессов. Все настолько потеряли голову от подготовки к маскараду и предвкушения приближающихся каникул, что ничего не видели вокруг себя. Материализовались они в гримёрке Кэса, как раз когда часы пробили три пополудни. Ланс с Кассиусом одарили хогвардских студентов укоряющими взглядами, но нотаций перед выступлением читать не стали. Герми убежала в свою комнатку, которую делила с Моной, готовиться к выступлению. Зато насмешники Зиг и Гидеон, уже облачённые в свои костюмы и загримированные, оторвались по полной, перебрав вслух все причины, по которым троица друзей могла задержаться в Хоге. Готовящиеся к представлению Дрей с Марком сначала огрызались, как могли, но уже через полчаса сами чуть ли не катались по полу от хохота – настолько смешные сценки в лицах разыгрывали братья. Всю «малину» испортил главный менеджер, с перекошенным лицом ворвавшийся в небольшую комнату:

– Нашли время ржать как кони!!! Скоро парад-алле, а они ещё не готовы! Смотрите мне! На представлении будут присутствовать Премьер-министр, Министр Фадж и представитель Министра Магии Испании!!! Только попробуйте выкинуть что-нибудь из своих штучек! Это в первую очередь касается тебя, Зигфрид! И не надо изображать из себя святого на фреске, я тебя слишком хорошо знаю!

– Мистер Стайлс, не волнуйтесь так – всё будет в лучшем виде, – Зиг разговаривал с начальником, как с тяжелобольным каким-то психическим заболеванием. – А то ещё голова заболит. О своём здоровье заботиться надо…

Лицо Стайлса покраснело от гнева, и он, набрав в грудь побольше воздуха, уже открыл рот, чтобы поставить на место наглого гимнаста, но тут в и без того переполненную гримёрку втиснулись Кэс с Гермионой и Лансом, уже переодевшиеся в сценические костюмы:

– Гектор, если ты считаешь, что угрожать моему сыну перед представлением – хорошая идея, то вынужден тебя разочаровать: ты ошибаешься. Что здесь произошло?

– Да, он…

– Да, отец…

Начали спорщики почти хором и тут же замолчали, уставившись друг на друга.

– Та-ак, понятно. Зиг, сколько раз я тебя просил придерживать свой язык? Кстати, причина твоего нетерпения ожидает тебя возле зверинца, только, будь добр, не задерживайся. Да, а Блейзу скажи, чтобы устроился в верхней ложе справа от входа – там мы для своих места оставили, – Кэс перевёл взгляд на уже вернувшего себе самообладание Стайлса. – Гектор, ну, я же просил не лезть к ним с нравоучениями перед представлением. Ты же знаешь моих оболтусов – у всех троих языки, как бритвы. Что они опять натворили?

– В ложах высокопоставленные гости, а они тут ржут, как кони. Между прочим, Марк с Дреем ещё до сих пор не загримированы до конца, а парад-алле через двадцать минут!

– Они успеют, успокойся. Чем больше ты будешь метаться, тем больше проблем наживёшь. Всё пройдёт замечательно, это я тебе говорю.

– Твои слова да Мерлину в уши, – чувствовалось, что запал собачиться у менеджера уже пропал. По-своему он был неплохим человеком, только будучи слабым магом и вращаясь в основном в маггловском обществе, по-детски благоговел перед высокопоставленными чиновниками магического мира.

Как и предсказывал Кассиус, всё и в самом деле прошло просто великолепно. Первое отделение завершилось в 18.30 номером Флайервудов, вызвавшим, как всегда, бурные аплодисменты зрителей. Наблюдавший за выступлениями Марк, до этого видевший новую программу воздушных гимнастов только эпизодически – слишком уж много сил уходило на собственные репетиции – был впечатлён и горд за вновь обретённого друга. Мастерство Дрея возросло настолько, что Ланс допустил его до полноценной работы, и, на взгляд Иллюзора, у того великолепно получалось. После того, как «космическая команда», уставшая, но довольная, выбежала за форганг с арены, Марк был первым, кто поздравил Драко и остальных с успехом, а уже одетая (или, скорее, раздетая) в костюм пери Миона совершенно предсказуемо расцеловала своего парня, вызвав среди свидетелей этого происшествия одобрительные хлопки и улюлюканье, впрочем, тут же прерванное зло шипящим Стайлсом, опасавшимся, что посторонний шум будет услышан зрителями.

Начало второго отделения гриффиндорец немного пропустил, отвлёкшись на переделку костюма космического рыцаря, в который был облачён Драко, в довольно фееричную одежду древних высших эльфов, исчезнувших из магического мира больше тысячи лет назад. Во всяком случае, такими их рисовали в древних фолиантах. Один довольно забавный штрих для завершения образа подсказала Гермиона, и вся троица с присоединившимися к ним Зигом, Блейзом, Тео и Гидеоном хохотали как ненормальные, предвкушая реакцию преподавателей на этот образ. Вся компания была вновь разогнана уже готовым кусаться от злости главным менеджером, который никак не мог найти себе места от ужаса, что что-то пойдёт не так, и высокопоставленные гости останутся недовольны. В общем, в перепалках и пикировках незаметно промелькнуло сорок пять минут, и только звуки собираемых на арене конструкций заставили друзей опомниться и помчаться на свой «наблюдательный пост», с которого они всегда смотрели представление. Они успели как раз вовремя: Диего только что вывел своих «царей и цариц природы» на арену. К большим кошкам все трое относились с восхищением, и поэтому получали огромное удовольствие от представления с их участием и от работы испанца. Всё было просто замечательно, но в какой-то момент Марк почувствовал смутную тревогу, а потом сигнал близкой угрозы. За последние полгода он научился определять, кому конкретно – ему или его близким – угрожает опасность, а также насколько она сильна. Ничего необычного в этом не было, Магия Иллюзий подобным образом защищала своего Мастера. Так вот, прислушавшись к своим ощущениям, он почувствовал поток гнева и возмущения, направленного на… Диего. «Врагом», судя по ауре, был маг, причём сидевший в ложе почётных зрителей, где располагались представители Министерства. Марк внимательно вгляделся в сидящих там людей и заметил смуглого черноволосого мага аристократической внешности, следившего за представлением с таким вниманием, как будто от этого могла зависеть его жизнь. Иллюзор повернулся к сидевшему рядом Дрею и толкнул его локтем в бок, привлекая внимание:

– Кто это?

– Где?

– В представительской ложе, между Фаджем и Скримджером.

– А-а, это… представитель Министра Магии Испании – Энрике Веласкес. Оп-па! Золотце, надо бы предупредить нашего кошачьего дрессировщика.

– У этого Веласкеса счёты с Диего?

– Я слышал, Энрике Веласкес – внебрачный сын его дяди.

– Стоп, стоп, стоп! Но у Диего только один дядя – Министр Кортес…

– Чистокровные семьи Испании очень горды, бастард бы не смог подняться до такого поста в Министерстве, поэтому всё абсолютно законно: любовница Министра получила весьма сговорчивого мужа, а тот, признав сына Кортеса своим ребёнком – пост в Министерстве. Всё просто. Смотри, они с Диего даже похожи.

– Точно, тогда почему такая ненависть?

– Они изгнали сквиба из рода, предполагая, что «недостойное существо» будет тихо-мирно где-то в глуши прозябать на кинутые ему подачки и ещё благодарить за милость, а он нахально стал известнейшим укротителем в мире магглов, что с их точки зрения – позор. Так что пошли, надо будет присмотреть за «праведным мстителем», а то наши «кисы» осиротеют.

Драко оказался прав: не успел Диего после окончания второго отделения развести своих животных по вольерам и отдать распоряжения служителям, как за его спиной, откуда не возьмись, материализовался весьма разозлённый родственничек с занесённой для проклятия палочкой. Марк довольно неплохо понимал испанский (спасибо Кэсу и Диего), но из быстрой речи смог разобрать только ругательства, а через несколько секунд, почувствовав, что высокопоставленный гость совершит сейчас что-то непростительное, превентивно ударил его волной, которую про себя называл «Нирваной». Это была сложная помесь из ощущений счастья, защищённости и небольшой толики сексуального удовольствия. Под воздействием этих чувств человек становился хорошо внушаем. Несколько минут и одна убедительная, проникновенная речь, произнесённая шёпотом – и незадачливый «мститель» отправился обратно в ложу в полной уверенности, что ходил в зверинец полюбоваться тиграми и получил от этого массу удовольствия. О скандально известном кузене он больше и не вспоминал. А Марк с Герми едва успели вернуться к Кэсу. Пора было готовиться к их собственному номеру.

Представление несколько затянулось. На часах было уже 21.20, а иллюзионистов уже второй раз вызывали на бис. Когда Кэс, Герми и Марк вновь показали небольшую сценку, отрепетированную как раз для таких случаев, Кассиус, почти не разжимая губ, прошептал:

– Сейчас пустим в действие твой последний спецэффект и «радужный» туман. Придётся вам, ребята, постараться и полностью убрать наши следы с арены, иначе они нас и в этот раз не отпустят.

Несколько секунд спустя вокруг трёх фигур взметнулось пламя, внезапно перешедшее в радужный туман с проносящимися в нём улавливаемыми лишь краем сознания сказочными видениями, и, когда через минуту марево рассеялось, на арене не было ни-че-го. Артисты и декорации исчезли бесследно.

О том, чтобы сейчас менять что-то в костюмах, не было и речи – они и так сильно опаздывали. Приплясывающий от нетерпения Гидеон уже ждал их на автомобильной стоянке:

– Где вас мантикрабы носили? Уже без двадцати десять, а Кингсли сказал, что антиаппарационный барьер из-за присутствия Премьер-министра расширен до полутора миль. Вы же не успеете добраться до Хога. И, кстати, Марк, вы с Герми что, так в этих костюмах и пойдёте на бал? А если среди почётных гостей окажется кто-нибудь из тех, кто побывал на представлении? Кэс нам всем головы поотрывает, если вы наведёте Министерство на его след.

– За дорогой следи, Шумахер, а то сейчас чуть в автобус не врезался, гонщик хренов. Пока ты доедешь до границы щита, я приведу наши с Герми костюмы в порядок.

– Слушай, Золотце, на балу могут быть всякие магические конкурсы, твои чары выдержат, не рассеются? – Дрей поправил буйную гриву смолянисто-чёрных волнистых волос и заправил лезущую в глаза прядь за остроконечное ушко.

– Выдержат, не мешай.

Зеленоглазый парень со стоящими торчком чёрными с проблесками красного волосами прищурился, оценивающе разглядывая подругу, одетую в весьма откровенный восточный костюм пери из тонкого шифона и шёлка жемчужно-розового оттенка. Ее черные волосы были заплетены в длинные, спускающиеся ниже пояса косы. Мастер-иллюзор не произнёс ни слова, но тонкая одежда Герми внезапно поменяла цвет. Сейчас разлетающиеся при каждом движении девушки шелк и шифон приобрели все оттенки огня – от алого, оранжевого, жёлтого до почти белого. А волосы из аккуратных, заплетённых в косы змеек стали собранными в свободную косу полосками огня, тускло светившимися в темноте автомобильного салона.

– Ух, ты! – Гидеон снова отвлёкся от дороги и едва разминулся со встречной машиной.

– Ги, твою мать, ты нас всех сейчас угробишь!

– Мордред побери, Марк, впервые мне до такой степени жаль, что я не могу присутствовать на этом вашем балу. Аж челюсти сводит поглядеть, что вы там сегодня устроите. А это ещё что такое? – в зеркало заднего вида акробат видел, как его брат подал Герми какую-то коробочку. Девушка покопалась, что-то делая со своим лицом и… взглянула на друга совершенно нечеловеческими глазами. Из-за экзотического макияжа, диковинных глаз и откровенного, отвлекающего на себя всё внимание наряда узнать гриффиндорскую заучку не представлялось никакой возможности.

– Спасибо, Марк, – красивое «магическое существо» перевело взгляд на «высшего эльфа», смотревшего на неё с видом полного обалдения, – Ну, как тебе такая Миона?

– Мерлин великий! Золотце, ты гений, но…

– Что – но? Чем ты опять недоволен, сиятельный Малфой?

– Меня напрягает, что тебя в этом наряде увидит ещё кто-то, кроме меня.

– Спешите видеть, Драко Люциус Малфой во власти ревности! Смертельный номер!

– Если кто-то здесь сейчас не перестанет острить и не примется, наконец, следить за дорогой, номер и в самом деле станет смертельным, – «эльф» перевёл взгляд с затылка Гидеона на сидевшего с задумчивым видом мага-иллюзора, – А ты что, так в образе джинна и пойдёшь?

– Нет. Погоди, я сейчас продумываю детали. Подай лучше во-он ту сумку.

– Что это?

– Моя обувь.

Дрей открыл сумку и достал… нечто. С минуту он внимательно вглядывался в два предмета, которые его друг назвал «обувью», а потом расхохотался. Благодаря Мионе он за последние несколько месяцев научился неплохо разбираться не только в маггловской бытовой технике, но и в мифологии. В том числе христианской.

– Не боишься, Золотце, что Дамблдора инфаркт хватит?

– Не боюсь, он ещё достаточно крепок, чтобы пережить это. Мне надоело, что из меня делают «икону» Светлых сил. Я не их марионетка и имею право вести себя так, как считаю нужным, – юноша оглядел собравшихся в салоне и коротко велел подруге: – Герми, отвернись.

– Мы почти подъехали, вы готовы?

– Одну минуту, – гриффиндорец избавился от расшитых блёстками шароваров, которые входили в комплект одежды «джинна», под ними у него оказалось обтягивающее трико, так же, как и верхняя часть одежды, покрытое короткой лохматой чёрной шерстью. Обувшись, он закрыл лицо руками, а когда отнял их, следившие за его метаморфозами друзья дружно расхохотались.

– Станция «Вылезай»! Приехали! Дамы и господа, прошу покинуть транспортное средство! Не забудьте оплатить проезд!

– Гидеон, кончай паясничать, – юные маги, выбравшиеся на пронизывающий ветер в одной из тёмных улочек окраины Лондона, поёживаясь от холода, забросили ненужные вещи в салон машины и уже хотели аппарировать в Хогвардс, но обнявший их всех на прощание друг потребовал:

– С вас воспоминания об этом бале, и учтите, что мы с Зигом с вас не слезем, пока не предоставите их. Уж такое зрелище я ни за что не пропущу.

– Ладно. Согласны, только отпусти – холодно же.

– Ну, что ж, счастливо повеселиться, – и отпустивший их Гидеон махнул обнявшимся перед аппарацией друзьям на прощание. Через секунду там, где только что стояли два парня и девушка, не было уже никого.

А в Большом зале Хогвардса уже начинался Рождественский бал-маскарад. Одетые в разнообразные маскарадные костюмы студенты танцевали положенный при открытии бала вальс. Преподаватели, большинство из которых не стали из себя никого изображать, а явились в своих лучших мантиях, вполголоса обсуждали наиболее понравившиеся наряды. Минерва МакГонагалл в неизменной шотландке и с родовой брошью на лацкане парадной мантии лениво переговаривалась с маленьким преподавателем Чар, восторженно разглядывавшим костюмы студентов. Их беседа вертелась вокруг вопросов Трансфигурации и Чар, применённых теми или иными студентами при создании костюмов. Снейп ещё не появился. Хагрид о чём-то разговаривал с Трелони и Синистрой, Спраут – с мадам Помфри, а директор пытался развлекать обиженного на весь мир Грюма. Иногда Грозный Глаз забывал об осторожности, и до остальных преподавателей доносились отрывки его эмоциональной речи, приправленной непечатными выражениями:

– Да хрен с ним, с этим Милзом… собаке – собачья смерть… посмели… в моём Аврорате… никаких следов… Салазарова немочь и Годрикова подагра… я… так не оставлю! Этот «Ночной охотник» ещё пожалеет… костьми ляжем, но отыщем наглого щенка… никуда не денется, будет сотрудничать…

Декан Гриффиндора, которой скрипучий голос аврора мешал сосредоточиться на занимательной беседе с Флитвиком, невольно прислушалась к словам нового Главы Аврората, окончательно назначенного на этот пост всего несколько дней назад. Чем больше она слышала и понимала, тем сильнее мрачнело её лицо. Минерва как бы между прочим передвинулась так, чтобы лучше слышать разговор, и как раз успела уловить тихую реплику Альбуса:

– Ты спрашивал в Отделе Тайн?

– Спрашивал, к тому же их шеф Паркер мне кое-чем обязан… кхм… хмм… глист бесполезный.

– И что?

– Что – что? Он говорит, что такими делами занимаются Невыразимцы, но их шеф Тень – такая зараза, которую никакими способами пронять невозможно.

– Я слышал о нём, умный человек и осторожный. Ты уверен, что с ним невозможно договориться?

– Мы не первые, кто пытался это сделать. Фадж после… хмм… «самоубийства» своего племянничка-извращенца открыто требовал с Тени применить весь арсенал Невыразимцев, чтобы отыскать убийцу, но тот… в общем, он послал нашего Министра в вежливой форме.

– Каким образом, ведь, насколько я понимаю, «Ночной охотник» объявлен в розыск?

– В том-то и дело, что щенок разыскивается пока что как свидетель, для снятия показаний, а доказательств его преступлений нет.

– В доме Прюеттов…

– В Прюетт-Холле семь трупов, часть из них убита «Авадой», часть хрен его знает чем. Ни у кого из них нет палочек, так что проверить, кто кого чем приложил, не представляется возможным. В случае с Милзом опять-таки был применён «Империус», но Следящие заклинания определили распоряжение, отданное этим «Охотником»: он приказал предателю сделать с собой то же самое, что он сделал с Вейнами. Если бы эта сволочь не участвовала в истязаниях и убийстве, то ничего бы не случилось. Именно это с язвительными комментариями и выдал Тень в ответ на верещание Фаджа.

– Значит, ты сам с ним не говорил?

– Говорил, – Грюм скривил такую рожу, словно у него болели зубы и едва не сплюнул на пол, но остановленный тычком Дамблдора в бок, опомнился и, откашлявшись, продолжил: – Надо мной нехило поиздевались. Вот ведь мразь, небось, из Высших семей!

– Ты о нём что-то узнал?

– Нет, никто про этого предводителя банды Невыразимцев ничего не знает, даже непонятно, каким он Наследием или Даром обладает, но запутанные тайны и происшествия распутывает просто мастерски. За это и терпят, иначе его с таким-то ядовитым языком давно бы турнули с должности. Я прижал к стене Паркера – он, когда стал начальником Отдела Тайн, пытался выжить этого Невыразимца – но тот едва сознание от страха не потерял, когда я поинтересовался, чего это он так его боится. Да ещё меня чуть не слёзно убеждал не трогать наглого мерзавца, дескать, «себе дороже будет».

– Так что тебе Тень сказал про «Ночного охотника»?

– Что на то я и Главный Аврор, чтобы блажь Министра выполнять, а он серьёзными делами занимается. Это я тебе основную идею его речи выдал, этот хмырь так умеет словами играть, что вроде ничего оскорбительного не говорит, а чувствуешь себя полным идиотом.

Расслышать дальнейший разговор МакГонагалл не смогла, отвлечённая деканом Райвенкло, затем Филиуса пригласила на вальс студентка-четверокурсница из Райвенкло, а главная гриффиндорка стала внимательно вглядываться в лица пролетавших мимо неё в танце студентов, но не смогла обнаружить того, кого искала. Через некоторое время она заметила, что Альбус тоже ищет кого-то в толпе молодых людей, и взгляд его полон тревоги. Но вот, наконец, он высмотрел, казалось, того, кого искал, среди студентов и успокоился. Минерва проследила за его взглядом и увидела красивого, стройного, черноволосого юношу с ярко-зелёными глазами и остроконечными ушками, одетого в костюм высшего эльфа и искусно загримированного. Рядом с ним, как всегда, обитались рыжеволосый пират, в котором без труда можно было узнать Рональда Уизли, и… хмм, а вот Гермионы Грейнджер поблизости не наблюдалось. Преподаватель трансфигурации скользнула взглядом по толпе раз, другой и… внезапно вернулась к одной компании. Там человек десять старшекурсников увивалось вокруг эффектной девушки в костюме Огненной феи, но красавица лишь окидывала их взглядом оранжевых глаз с вертикальным зрачком и загадочно улыбалась. В один момент их взгляды встретились, и гриффиндорский декан отсалютовала своей лучшей ученице бокалом шампанского, безмолвно признавая бесспорную удачу девушки в выборе наряда и макияжа. Женщина даже ехидно улыбнулась при этом: она была готова съесть собственную шляпу, поспорив на то, что ни один из воздыхателей не узнал в «магическом существе» гриффиндорскую отличницу. Скоро должны были начаться запланированные директором конкурсы, а Слизеринского декана всё не было в зале. Вот Дамблдор объявил первый конкурс на то, кто лучше всех с помощью пантомимы передаст смысл определённой фразы, и тут… откуда не возьмись, появилось Это. МакГонагалл с любопытством разглядывало какое-то незнакомое ей магическое существо с взлохмаченными и стоявшими дыбом короткими волосами, покрывающей всё тело чёрной шерстью, копытами, как у кентавров, забавными рожками на лбу, носом-пятачком и оч-чень колоритным тонким длинным хвостом с кисточкой, который то вставал знаком вопроса, возвышаясь над плечом своего хозяина, то путался под ногами окружавших его людей, заставляя тех забавно взвизгивать или совершать немыслимые пируэты в попытке удержаться на ногах. С появлением этого персонажа все конкурсы, задуманные директором как цивилизованное праздничное общение студентов и преподавателей, превратились в настоящий балаган. Он то вставлял двусмысленные фразы, в результате чего сказанное участниками конкурсов воспринималось в анекдотичной форме, то устраивал мелкие розыгрыши над особо чопорными и кичащимися своей избранностью студентами. В общем, под воздействием этого «Беса Беспорядка» официальное мероприятие медленно, но верно превращалось в молодёжную вечеринку, и не спохватившиеся вовремя преподаватели уже не могли этого предотвратить. А это «не-пойми-что» старалось вовсю, весьма ловко избегая столкновения с директором и деканами, вознамерившимися призвать его к порядку. На какое-то мгновение Минерва, в душе веселившаяся над проделками негодника, как маленькая девочка, но обязанная своим статусом пресекать подобное хулиганство, столкнулась глазами с этим существом, которое Магглорожденные студенты упорно именовали Чёртом, и чуть не обомлела. Яркие оранжевые глаза с зелёными белками и вертикальным чёрным зрачком не могли обмануть опытную ведьму. Видимо, это чувство узнавания отразилось на её лице, и чёртик, проказливо улыбнувшись, поставил хвост восклицательным знаком и, послав ей воздушный поцелуй, ловко вывернулся из рук почти схватившего его Аластора Грюма и скрылся в толпе. МакГонагалл нашла в толпе взглядом зеленоглазого «эльфа», окружённого верными гриффиндорцами, и едва не расхохоталась в голос после того, как он отвесил ей едва заметный светский поклон. Привычная рутина подобных мероприятий отошла в сторону, вечер обещал быть… нетривиальным. Завуалированные гонки за «нарушителем спокойствия» набирали обороты. Чёртик «мутил воду» везде, где бы ни оказался. Контроль над ситуацией со стороны преподавателей летел к Мордреду. Зловредный маггловский адский дух отрывался на всю катушку, включая своё, обычно подавляемое, обаяние. Он ни разу никого не обидел всерьёз, но проворачивал такие розыгрыши, что половина окружающих его студентов едва не каталась по полу от смеха, а вторая половина готова была гоняться за проклятым насмешником по всему залу. Минерва выхватила взглядом Филиуса, с важным видом читавшего проповедь своим студентам о правилах поведения магов и ведьм в приличном обществе, но все его старания пропадали втуне, так как он не мог сдержать прорывавшийся в голосе смех. Вокруг набирала обороты весёлая кутерьма. И… этот самый момент выбрал декан Слизерина, чтобы появиться в Большом зале. По-видимому, Северус рассчитывал, что, по-тихому явившись на праздник, привлечёт к себе меньше внимания, но он вошёл в празднично украшенное помещение как раз в тот момент, когда прямо возле входа разыгралась очередная сцена с приколами и провокациями, а разозлённый уже не на шутку неуловимостью мелкого пакостника Грозный Глаз попытался в очередной раз схватить «нарушителя спокойствия и сеятеля раздоров». Увернувшийся от него с непринуждённой ловкостью чёртик попытался проскочить вдоль стены зала за спинами прикрывающих его от аврора хохочущих студентов и… на полной скорости врезался в профессора Зельеварения, едва не сбив его с ног. Воспрявший, было, надеждой проучить наглого сопляка Грюм кинулся к ним, пытаясь схватить «нечистого», но декан Слизерина ловко задвинул мальчишку за спину и процедил угрожающе: