Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 74 страниц)

– Мистер Грюм, я сам разберусь со своим студентом, – перед глазами мужчины до сих пор стоял восхищённый взгляд невозможных оранжевых глаз с вертикальным зрачком, да и тело юноши легло в его объятия, как будто там всегда и находилось. Зельевар решительно отогнал будоражившие кровь странные мысли и фирменным взглядом окинул расшумевшихся студентов. Это, как всегда, увенчалось успехом – развеселившиеся сверх меры молодые люди притихли и, окидывая преобразившегося декана изумлёнными взглядами, «рассосались» из этого участка зала. Пришла пора разобраться с Чёртом. Северус про себя усмехнулся. Студент, решившийся на такой образ, явно был полукровкой или магглорожденным и обладал достаточной смелостью и дерзостью, чтобы… «Стоп!!! Ме-е-ерлин его побери! Поттер! Ну, конечно же! Кто же ещё способен на такое безобразие?!» В своей излюбленной манере Слизеринский декан резко развернулся, чтобы отчитать мальчишку за то, что он, как и его папаша в своё время, устраивает балаган из серьёзного мероприятия. За то, что он наглый и самоуверенный сопляк, не уважающий никого и ничего вокруг себя, за то, что его близость так взволновала мужчину… «Стоп! Что за бредни?! Поттер просто выводит меня из себя одним своим существованием. Всё остальное мне пригрезилось!» Но… читать нотации было уже некому, проклятый гриффиндорец просто испарился из того закоулка, в который закинул его зельевар, защищая от аврора.

А тяжело дышавший и всё ещё неспособный взять себя в руки Гарри забился под главную Рождественскую ель в зале и там пытался привести в порядок свои мысли и успокоить, наконец, мощное чувство восхищения, любви и желания, возникшее у него после столкновения с любимым. Перед глазами всё время стоял его образ. Северус, похоже, внял нудным настоятельным рекомендациям своего официального работодателя и явился на Рождественский бал, одетым «как подобает лорду Принцу». Красиво сидевшая на нём шёлковая мантия с бархатными отворотами, скромно расшитыми серебром и какими-то тёмными камешками, хоть и была неизменного чёрного цвета, но в сочетании с белоснежной рубашкой, тёмно-зелёным парчовым жилетом и таким же шейным платком, скреплённым булавкой с изумрудом, подчёркивала аристократичную бледность лица и классически некрасивые, но привлекательные черты лица. Шелковистая грива волос цвета воронова крыла была собрана бархатной лентой в свободный хвост на затылке. Конечно, Тигрёнок в Малфой-Меноре привык его видеть не таким, как в Хогвардсе, где он ходил постоянно с волосами, защищенными от воздействия зелий специальным составом, да ещё с полускрытым небрежно свисавшими прядями лицом, но столкновение с таким Северусом прямо в Большом зале застало его врасплох, и теперь приходилось прилагать усилия, чтобы скрыть весьма ощутимую эрекцию, очень даже заметную в его облегающем, как вторая кожа, костюме. Наконец, юноше удалось взять себя в руки, но помогла только угроза разоблачения, пугавшая его до дрожи в коленках и железистого привкуса во рту. Нацепив на лицо гримасу, как нельзя лучше соответствующую выражению…э-э-э… рыла дьявольского слуги, чёртик отправился снова мутить народ, но с этого самого времени тщательно следил за тем, чтобы не сталкиваться с деканом Слизерина нос к носу. Он несколько поумерил пыл своих проказ, чтобы не доводить до нервного срыва психованных и непредсказуемых авроров в лице Грюма, и праздничный вечер таки не кончился грандиозной охотой, устроенной на одного конкретно взятого студента. Наконец, когда замковый колокол пробил час пополуночи, Дамблдор объявил об окончании бала, но перед тем, как все разойдутся по своим спальням, по обычаю маски должны были быть сброшены, и… Золотой мальчик Дамблдора, по слухам, собирался объявить выбранного общим голосованием победителя конкурса на лучший костюм. Наконец, все избавились от скрывавших лица масок. Все, кроме… «эльфа», «огненной феи» и «чёрта», на которых масок как таковых не было. Директор внимательно всмотрелся в лист пергамента, на котором жюри из преподавателей произвело подсчёт голосов за лучший маскарадный костюм, и едва заметно нахмурился. Затем его лицо почти мгновенно вновь осветилось добродушной улыбкой, и он, развернувшись к студентам, поднял вверх руки, призывая всех к молчанию:

– Голосование за лучший маскарадный костюм на нашем Рождественском балу закончено, и подсчёт голосов произведён. Победителя ожидает приз, его счастливчику вручит шестикурсник факультета Гриффиндор Гарри Поттер, – старик повернул голову и, ободряюще улыбнувшись «эльфу», негромко произнёс: – Гарри, я прошу тебя подойти к нам, объявить имя победителя и вручить ему или ей наш приз.

Каково же было его изумление, когда черноволосый кудрявый парень с зелёными глазами улыбнулся, отрицательно покачал головой и таким знакомым всем надменным тоном, растягивая гласные, истинно по-малфоевски почти пропел:

– Господин директор, вы обознались, я не имею никакого отношения к Поттеру.

Рон Уизли, который до этого шептал что-то на ухо «Гарри Поттеру», отшатнулся от него так, что едва не упал. Его поддержал возникший, словно из-под земли, Невилл в костюме волка-оборотня, по его лицу было заметно, что он ничуть не удивлён подобным известием. Видимо, «гриффиндорский молчун» уже смог просчитать, что «зеленоглазое чудо» не являлось на самом деле их другом. В то время как все с удивлением разглядывали так странно выглядевшего Малфоя, с другого конца зала к столу преподавателей пробивался… тот самый Чёрт. Поначалу на него никто не обращал внимания, но по мере его приближения к центру зала и кафедре, на которой стоял Дамблдор, за его спиной возникали и усиливались шепотки: – Этого не может быть! Гарри Поттер – Чёрт?! Невозможно! Это и вправду он! Смотри, смотри! Сейчас что-то будет!

– Господин директор, я здесь. Вы, кажется, не узнали меня? – наглое рыльце «нечистого» улыбалось наивно и проказливо. Мальчишка с обвившимся вокруг правой ноги хвостиком поднялся на возвышение к преподавательскому столу. Профессор Флитвик закрыл лицо рукавом мантии, всё его маленькое тельце сотрясалось от беззвучного смеха, Хагрид хохотал громко и не скрываясь, МакГонагалл, Помфри и Стебль не смогли скрыть улыбок, одна лишь Сивилла Трелони казалась раздосадованной и чуть ли не лично обиженной таким жизнерадостным поведением вечно хоронимого ею Поттера. По лицу Снейпа сложно было что-то определить, но он смотрел на парня с неподдельным интересом, как будто видел его впервые. Гарри вовремя отвёл от него взгляд, справедливо опасаясь выдать себя, и шагнул к директору, взяв протянутый ему пергамент с именем победителя. Стоило ему только взглянуть на надпись, как чёрные бровки взлетели вверх, делая рыльце ещё забавнее, а отцепившийся, наконец, от ноги хвост встал дыбом, распушив кисточку на манер ёршика для бутылок. Поскольку это «украшение», не спрашивая разрешения хозяина, возвышалось аккурат за правым ухом юноши, то по толпе студентов и преподавателей прокатилась очередная волна смеха. В пергаменте чёрным по белому чётким почерком Флитвика значилось: «Первое место получает студент, одетый в костюм зловредного духа из маггловской мифологии, именуемого Чёртом».

Юноша откашлялся и глубокомысленно протянул:

– Э-э-э, – пытаясь собраться с мыслями и с честью выйти из этой непростой ситуации.

Откуда-то сзади, с того места, где сидел декан Слизерина, раздался тихий насмешливый голос:

– В чём дело, мистер Поттер? По-моему, ещё полчаса назад вы не страдали отсутствием красноречия.

Юноша сдержал желание повернуться к любимой ехидне, так как боялся выдать себя. В ушах у него шумело, и неизвестно, чем бы всё это кончилось, но сказанная во весь голос с фирменными протяжными интонациями реплика Малфоя быстро привела его в чувство.

– Судя по похожему на свиное рылу, Поттеру привычнее хрюкать, а не разговаривать, сэр.

– Малфой, Солнце моё незаходящее, если судить по твоим словам, то тебя сходство со мной сподвигло на красноречие.

Все весело рассмеялись такой привычной перепалке между негласными лидерами двух враждующих факультетов, и неловкость была сглажена. Гарри собрал в кулак всё своё спровоцированное образом нахальство и громко провозгласил:

– Объявляю победителем конкурса карнавальных костюмов… себя. Прошу у всех прощения за такую нескромность. Между прочим, я голосовал за Огненную фею, – юноша ловко спустился с возвышения и помог взойти на него… той самой красавице в откровенном наряде, которую никто так и не узнал… кроме её декана, естессно. – Гермиона, от всего сердца вручаю тебе этот приз, так как считаю твой костюм самым эффектным и красивым на нашем балу.

Его речи аплодировали даже слизеринцы, а их декан с задумчивым выражением лица следил за действиями своего ученика по Боевой магии: «А он мастерски вывернулся. Да и крестник молодец, подыграл мальчишке. Да и не такой уж Поттер сопляк, – Сев внимательным взглядом обвёл обтягивающий тело мохнатый комбинезон «чёрта». – Вполне сложившийся юноша… симпатичный… ловкий…» Что-то, какая-то не до конца осознанная мысль или предчувствие билась в мозгу, но зельевар никак не мог ухватить её. И вот, когда, казалось, он сможет понять причину своего беспокойства… Минерва не нашла для себя другого занятия, кроме как поинтересоваться у него, что он думает о костюмах мисс Грейнджер и своего крестника.

Мужчина не любил подобных вопросов, но, не найдя других слов, Северус нехотя процедил:

– Мило.

Костюмы и в самом деле были замечательные, подготовленные явно с душой и хорошим воображением. Вот только интересно, почему зельевару казалось, что все трое, включая Поттера, сговорились разыграть это представление на балу: «Наверное, потому, что так и было». И опять душу шпиона царапнуло чувство, что ему неприятно представлять несносного гриффиндорца партнёром кого-то из этих двоих… даже если этот «кто-то» окажется его крестником. В общем, зельевар отвлёкся и думать забыл о едва не «ухваченной за хвост» разгадке своих чувств к Поттеру.

Бал благополучно завершился, наутро почти все студенты уехали на Хогвардс-Экспрессе, а вечно влипающий в истории Поттер (как будто на его задницу было недостаточно приключений) свалился с примитивной маггловской болезнью – ветряной оспой. Мадам Помфри была вовсе не удивлена, ведь тот общался с заболевшими две недели назад студентами и вполне мог подцепить эту инфекцию от них. Так что тренировки, которыми стращал Северус гриффиндорца, отпали сами собой – юношу засадили в жёсткий карантин, опасаясь распространения болезни на немногих оставшихся в школе студентов, среди которых были магглорожденные и полукровки. Снейпа, предложившего свои услуги в лечении мелкого Поттера, мадам Помфри даже не подпустила к юноше:

– Ничего серьёзного нет, Северус, он уже чувствует себя намного лучше, но ты же полукровка, не переболевший этой болезнью, а значит, можешь тоже заразиться, так что лучше тебе его не видеть. Не беспокойся, с ним всё будет в порядке, только до конца каникул придётся поскучать в карантине.

Успокоенный колдоведьмой зельевар отправился к директору и выпросил у него целую неделю отпуска. Дамблдор не особо-то и сопротивлялся, но взял со своего шпиона обещание выяснить всё, что в противоположном стане знают о «Ночном охотнике». Северус немного удивился с новой силой вспыхнувшему интересу светлого волшебника к одному таинственному мальчишке:

– Случилось что-то, чего я не знаю?

– В общем-то, да. Ты помнишь известие о самоубийстве Милза?

– Милза? А кто это? – зельевар перебрал в уме имена всех известных ему приспешников Тёмного Лорда, человека с таким именем он не помнил.

– Милз был начальником охраны в Вейн-Холле и, по некоторым сведениям, помог Пожирателям преодолеть Защиту поместья.

– А-а, теперь припоминаю, – ещё бы, эту мразь Северус не раз видел в Резиденции Лорда, а потом и в воспоминаниях, «скинутых» ему Тигрёнком, но имени его он не знал, – И что там не так с этим самоубийством?

– Министр немного нажал на следователей Аврората и малый состав Визенгамота, не поставив меня об этом в известность, и добился оправдания своего родственника, мотивируя всё это отсутствием доказательств и свидетелей.

– Я в курсе родословных чистокровных семей. Кажется, этот Милз – двоюродный племянник его жены?

– Троюродный, но не в этом дело. Когда в «Ежедневном пророке» объявили об освобождении Милза и ордере, выданном на арест «Охотника» (тут, я думаю, подсуетился Том), в тот же день этот таинственный маг заявился в следственное крыло Аврората и, используя «Империус», заставил заключённого покончить с собой. Что ты об этом думаешь, мой мальчик?

Северус едва удержал на лице маску вежливого интереса, хотя в душе всё бурлило и клокотало. Хотелось одновременно хорошенько оттрахать, а предварительно надрать маленькому засранцу уши и, закрыв собою, защитить мальчишку от всего враждебного света, но он сдержал свои порывы, ответив совершенно невозмутимо:

– По-видимому, вора возмутило то, что наплёл о нем следователям Милз, да и в его вине он был уверен. Наш таинственный маг старается быть по-своему справедливым.

– И всё-таки, постарайся узнать о нём как можно больше. Возможно, сейчас, когда за ним охотится Том и Министерство, он более охотно воспримет предложение сотрудничать с нами.

– Я постараюсь что-нибудь узнать, но, насколько мне известно, для Тёмного Лорда он такая же загадка, как и для нас.

– И всё же попробуй.

– Хорошо, – Северус метнул взгляд на сидевшего за своим столом старого мага, погрузившегося в свои мысли и неосознанно вертевшего в руках маггловское зеркальце, историю которого зельевар теперь хорошо знал, и вышел из кабинета. Путь его лежал в Малфой-Менор к Люциусу и, возможно, появившемуся там предмету его сегодняшнего разговора с директором. Мысли его переполняло предвкушение прекрасного отдыха с любимыми людьми, к тому же, что бы там ни намечал провернуть Тёмный Лорд, но это явно не затрагивало команду Снейпа-Малфоя.

***

Гарри жалели все его друзья, ведь он, попав с ветрянкой в Больничное крыло, вынужден будет оставаться там до конца каникул и пропустить все праздничные развлечения. А тем временем «наказанный судьбой» гриффиндорец предвкушал весёлое Рождество с друзьями в Сноукастле и не менее счастливый отдых со своими любимыми мужчинами. Со всей тщательностью, приобретённой во время своих вылазок, с творческим подходом к делу он накладывал Чары Иллюзий, имитирующие его пребывание в карантине. Через час всё было готово. Гарри-Марк на всякий случай проверил всё на три раза и был полностью удовлетворён результатом. Даже зайди его проведать сам Дамблдор, и то бы старый хитрый пе… хмм… лис ни о чём не догадался бы.

– Добби, – юноша не повышал голоса: он знал, что магия домовых эльфов позволяет им услышать того, кого они считают своим хозяином, за много миль, как бы тихо их не звали.

– Гарри Поттер, сэр, звал Добби? Добби всегда рад помочь Гарри Поттеру! – энтузиазм эльфа просто зашкаливал.

– Тсс, прошу тебя, Добби, говори потише, я не хочу, чтобы нас услышали. Ты помнишь, о чём мы с тобой договаривались неделю назад?

– Да, Гарри Поттер, сэр! – произнёс эльф страшным шёпотом, – Добби всё помнит! Добби всё сделает! Если в Больничном крыле появится аврор со страшным стеклянным глазом, Добби задержит его, а потом будет ждать Гарри Поттера возле лестницы в кабинет директора и никому, ни одной живой душе ничего не скажет.

– И мёртвой тоже…

– Что? – чудаковатый эльф поставил ушки-локаторы торчком, всем своим видом выражая удивление.

– Говорю, не вздумай ничего рассказывать даже приведениям и портретам.

– Хорошо, Гарри Поттер, сэр, – мордочка эльфа стала немного печальной.

Юноша, который уже хотел попросить своего маленького друга перенести его к потайному выходу из замка, пожалел забавное существо и спросил:

– Что-то случилось, Добби?

– Нет, Гарри Поттер так добр…

Эльф, было, вознамерился продолжить прославление «великого Гарри Поттера», но парень перебил его, понимая, что такими темпами он окажется в Сноукастле не раньше позднего вечера, а у него ещё были планы на сегодняшний день, благо дело, ни 25, ни 26 декабря представлений в цирке не было, а гастроли начинались с 27 и шли аж до самого последнего дня каникул.

– Добби, успокойся и прекрати меня хвалить. Что у тебя приключилось?

– Винки покинула Хогвардс, дети разъехались на каникулы, Добби будет очень-очень скучать в опустевшем замке, – маленький эльф виновато посмотрел в глаза своему кумиру.

Гарри и сам потом не мог понять, что дёрнуло его за язык, но он, поддавшись порыву, предварительно взял со словоохотливого малыша самую страшную эльфийскую клятву держать язык за зубами и предложил Добби… отправиться в «Нору» и помочь с приготовлениями к празднику миссис Уизли. У эльфа даже уши от радости засветились, и через несколько минут, благополучно доставив юношу к лестнице, охраняемой горгульей, он с негромким хлопком аппарировал в многолюдный и гостеприимный дом Рона. А зеленоглазый парень, закутавшись в тёплую зимнюю мантию (его вещи прихватили с собой Дрей и Герми), привычной уже дорогой спустился в аппарационную комнату и перенёсся… нет, вовсе не в свой замок, а в небольшой городок где-то в заваленной зимними снегами Восточной Европе. Ощутимый мороз сразу же пробрал непривычного к такой погоде гриффиндорца до самых костей, а встреченные им маги недоумённо косились на странно одетого незнакомца. Большинство из них, независимо от пола и возраста, были одеты в тёплые шубы разных фасонов и расцветок, и облаченный в мантию парень почувствовал себя белой вороной. Нигде не ощущалось ни малейшего признака подготовки к Рождеству. Марк недоумённо пожал плечами, наложил на себя Согревающие чары и чары Отвлечения внимания и отправился разыскивать дом, в котором уже побывал однажды этим летом. Снежные сугробы на крышах и под окнами значительно затрудняли ориентацию, но наконец-то он нашёл двухэтажный каменный дом с приметными красными резными ставнями и высоким крыльцом. Взлетев по ступенькам, он позвонил в висевший над дверью колокольчик и, дождавшись какого-то отклика, который решил расценить, как разрешение войти, толкнул дверь в узкую прихожую. Как только входная дверь за ним захлопнулась, юноша почувствовал такое блаженное, обволакивающее со всех сторон тепло, что едва не застыл, прислонившись к стене и позабыв о цели своего визита, но тут внутренняя дверь распахнулась, и в её проёме показался похожий на старого лешего маг, закутанный в толстый шерстяной плед. Застывшее на его лице выражение в стиле «кого-на-хрен-дементоры-принесли-зааважу-к-Торовой-матери» при виде зеленоглазого парня сменилось искренней улыбкой, а ворчливый хриплый голос с заметным акцентом произнёс:

– А-а, старый знакомый, заходи-заходи, гостем будешь, – речь его перебил приступ кашля, но старик, героически преодолевая недуг, продолжил. – Я тут приболел немного, но ты не обращай внимания. Проходи, сейчас как раз ужинать будем.

Глаза Марка едва не полезли на лоб – он ведь покинул Хогвардс в полдень – но, вспомнив о разнице в часовых поясах и оценив сгустившиеся за окном сумерки, он благоразумно захлопнул открытый, было, рот и, вежливо поздоровавшись с хозяином, прошёл в гостиную.

Грегорович, поплотнее прикрыв двери и закутавшись в плед, шагнул следом.

– Мастер, может, вам помочь с лечением? Что с вами случилось?

– Со мной случилась старость, это, как ты знаешь, заболевание со смертельным исходом, а я лет на двадцать старше вашего Дамблдора, – ворчливо прокаркал старик, но, заметив неподдельную тревогу в глазах юноши, смягчился. – Не волнуйся, помирать в ближайшем будущем я не планирую, – маг три раза хлопнул в ладоши, и возле стола, за которым сидели Марк с мастером, появился не менее старый, чем хозяин, маленький сморщенный домовой эльф с подносом, нагруженным тарелками со всякого рода вкусностями.

На этом разговор на время прервался. Грегорович придерживался старых обычаев и не собирался приступать к обсуждению каких-либо дел, пока не накормит гостя, а Маркус, прозевавший завтрак в школе, пока все носились с его маггловским заболеванием как с писаной торбой, с удовольствием налегал на сытные непривычные блюда. Наконец, когда даже дышать стало тяжеловато, и юноша понял, что наконец-то согрелся и насытился, старый мастер приступил к расспросам:

– И что же привело тебя, Марк, в наши края?

– Не знаю даже, как и начать…

– С начала. Так в чём дело?

То, о чём хотел попросить Грегоровича Поттер, было не просто на грани закона, как снятие Следа с волшебных палочек. Просьба была откровенно незаконной, к тому же нарушала все обычаи работы мастеров, которые изготавливали волшебные палочки. За такое можно было и вполне серьёзное проклятие схлопотать. Поэтому Марк тянул время, расспрашивая старика о здоровье, погоде, причине отсутствия рождественских украшений на улицах городка. Маг с хитрой усмешкой вежливо отвечал, но, когда юноша вознамерился задать уже десятый подобный вопрос, прервал его жестом руки:

– Так, я понял, что ты тянешь время, и от меня тебе надо что-то не совсем обычное или… совсем незаконное. Говори уж, обещаю, что не прокляну тебя, в крайнем случае, выгоню из дома.

– Ладно, вы правы. Дело в том, что… я понимаю, что мастера, занимающиеся изготовлением палочек, никогда не подбирают этот магический инструмент для волшебника с чужих слов, но… у меня нет другого выхода. Есть один маг, близкий мне человек… Он уже в возрасте, и с его палочкой… случилось несчастье. По некоторым причинам он не может сам обратиться в магазин Олливандера или к вам, но… я бы очень хотел, чтобы вы помогли ему.

– Та-ак, пожилой маг, говоришь? Мужчина?

– Да.

– Небось, старый пыльный книжный червь, по самую макушку закопавшийся в древних фолиантах?

– Он любит изучать книги, но при этом довольно активен.

– А, наверное, он любитель магических зверушек и графоманствующий писатель?

– Нет, хотя… ему бы стоило написать книгу, к примеру, по Боевой магии, он весьма неплохо умеет обучать.

– Теоретик?

– Практик.

– Светлый хмырёк из компании доброго дедушки Альбуса?

– Однозначно – нет. Он боевой маг, который многое перенёс и повидал на своём веку, не Светлый, но и не до конца Тёмный, скорее… примирившийся с собой и своей магией. Когда-то его обуревали большие амбиции, потом он многое потерял, а сейчас – просто наслаждается отпущенным ему сроком жизни, – Марк и сам не заметил, как рассказал старому мастеру свои полные впечатления от ставшего ему близким и родным бывшего Тёмного Лорда.

Грегорович сидел молча, что-то обдумывая, в глубине его глаз разгорался какой-то непонятный огонёк, пальцы правой руки отбивали ритм марша на крышке стола. Наконец, он улыбнулся так, будто они с Марком собирались сделать какую-то очень большую пакость общему врагу, и произнёс:

– Хмм, вот значит, как всё обернулось? А ты уверен в том, что правильно оценил этого «близкого человека»? Не хотелось бы, чтобы мои творения использовались во вред.

– Уверен. Вы сможете создать такую палочку?

– Пожалуй, смогу. Скажу даже больше, у меня есть подходящая палочка, – старик вызвал своего эльфа и, пошептавшись с ним на неизвестном юноше языке, явно приказал что-то сделать. Через минуту домовик вернулся, неся в сморщенных ручках футляр из дерева, покрытого чёрным лаком. Судя по количеству пыли на этом предмете, палочка ждала своего хозяина долгие годы, что-то подобное Марк и высказал мастеру, а тот лишь лукаво улыбнулся своей улыбкой лешего, взмахнул собственной палочкой, убирая следы многолетнего хранения и наколдовывая вокруг футляра бордовую с серебром ленту, и протянул коробку юноше:

– Возьми, я думаю, это то, что тебе надо, только… просьба: не открывай его, подари так, как есть.

– Хорошо, – с плеч парня словно гора рухнула: вспыльчивый мастер за незаконную просьбу мог его собственноручно с крыльца спустить и был бы в своём полном праве сделать это, так что небольшая блажь, пожалуй, даже прибавляла таинственности такому подарку. – Сколько я вам должен?

– Ничего, – и, увидев недоумение на лице Марка, добавил: – Ну, может старый пердун позволить себе причуду и подарить старую палочку кому заблагорассудится? Может. Так что бери, не сомневайся.

Юноша поболтал со стариком ещё с полчаса и стал собираться. Часы в доме мастера показывали без четверти девять вечера, а значит, в Англии было уже почти четыре часа. Сердечно простившись со стариком, он с помощью своего портключа перенёсся в Сноукастл, где уже ждали заинтригованные его исчезновением друзья. Рождественский ужин прошёл просто замечательно. Была и огромная ель, едва помещавшаяся в Малом Парадном Зале, и разные вкусности, приготовленные Винки под руководством леди Эдны и Гермионы, весёлые разговоры и розыгрыши, на которые Гидеон и Зигфрид были большие мастера. Легли спать заполночь, и все благоразумно сделали вид, что не заметили, как эльфы приготовили Зигу с Блейзом одну спальню на двоих. А утром были охи и ахи, множество подарков и первое настолько «домашнее» Рождество Марка. Сам он получил уйму книг по Магии Иллюзий и Боевой магии, магическое оружие, несколько полезнейших артефактов. Герми просто потеряла дар речи, когда прочитала присланное гоблинами уведомление о полученном наследстве и Роуз-Холле. Драко не мог оторвать глаз от добытой весьма тёмными способами Кэсом, Кингсли и Маркусом собственной мантии-невидимки. Гелерт тоже не остался без подарков и активно участвовал в их демонстрации и обсуждении, но среди них не было того, который припрятал маг-иллюзор. Наконец, когда все утихомирились, юноша шагнул вперёд и вынул из-за спины спрятанный до поры до времени чёрный футляр, перевязанный бордово-серебрянной лентой:

– Гелерт, нам всем очень хотелось преподнести тебе ещё один подарок. Тот, кто его вручил мне, велел отдать лично в руки, не открывая футляра, что я и собираюсь сделать, – Марк шагнул к старому магу и подал ему чёрную блестящую коробочку.

Старик сначала смотрел на сюрприз с обычным интересом, затем в его глазах появилось неверие, сменившееся полным шоком, выхватив из рук парня футляр, он осторожно, будто лаская, провёл по полированному дереву, очерчивая все микроскопические трещинки и царапинки, дрожащими руками развязал подарочную ленту и, помедлив немного, рывком открыл коробочку:

– Не может быть!!! Это же моя палочка…

Забытая бордово-серебряная лента превратилась в призрачный образ старого изготовителя палочек и насмешливым голосом прокаркала:

– С Рождеством тебя, сволочь! И не думай, что я простил тебе тот жульнически выигранный тобой в карты галлеон!

Глава 34. Экстремальное Рождество.

Глава 34

– С Рождеством тебя, сволочь! И не думай, что я простил тебе тот жульнически выигранный тобой в карты галлеон!

Лицо Гелерта надо было видеть. Такого восторженно-ошарашенного выражения на памяти Марка у него никогда не наблюдалось:

– Жив ещё, значит, старый лис. И как он там?

– Приболел немного – кашляет, но по-прежнему способен по стенке одними словами размазать, – юноша с улыбкой вспомнил колоритную речь старого мастера, а остальные, тоже знавшие Грегоровича – кто лично, а кто по рассказам друзей – весело рассмеялись.

– Он всегда таким был. Я перешёл на пятый курс, когда он закончил Дурмстранг…

– Что-о?! А он сказал, что старше Дамблдора лет на двадцать.

– Ага, ты больше его слушай, он приврать ещё как любит. Лекс старше меня на четыре года, а Альбуса, соответственно, на пять. Я как раз заканчивал последний курс, когда он вернулся с обучения мастерству и открыл свой магазин неподалёку от школы. Так старшекурсникам разрешали туда ходить только в сопровождении преподавателей, а младших вообще не пускали.

– Почему?

– Всем было известно, что Грегорович – записной картёжник, и у него в доме всегда, чуть ли не круглые сутки, велась игра на деньги. Сколько наших просадило там свои сбережения, и не счесть.

– Вы тоже играли с ним?

– Да, у Влада Зоррейна – он тогда учился на четыре курса позже меня – этот чёрт выманил все деньги, ну я и сыграл с ним на интерес…

– А какой?

– Если я выигрываю, то он отдаёт мне свой «счастливый» галлеон и навсегда завязывает с профессиональной игрой…

– И?

– Я выиграл.

– Честно?

– Я играл так же честно, как и он.

Больше из старого мага вытянуть ничего не удалось, он лишь лукаво улыбался и постоянно поглаживал свою палочку, как будто боялся, что она вновь исчезнет куда-то.

– Прости, Учитель, но я не успел позаботиться о креплениях для неё, да и не знал, какие ты предпочитаешь.

– Ничего, Золотце, здесь в Хранилище такого добра на любой вкус и цвет, что-нибудь подберу.

Друзья веселились и дурачились почти до одиннадцати часов, а Кэс, Кингсли и Кэннет ни в чём от них не отставали. Даже мать Зигфрида и Теодора удалось рассмешить и уговорить спеть вместе со всеми весьма весёлую песенку, популярную в своё время в Дурмстранге. Когда же часы пробили одиннадцать раз, Марк, Герми и Дрей засобирались в путь. По просьбе гриффиндорки леди Нотт и Кэс приобрели подарки для осиротевших маленьких магов, поселившихся в «Норе», и сейчас «Ночным охотникам» предстояло доставить их адресатам. Это заставляло их волноваться. Одно дело – разговаривать с мамой и отцом Рона без свидетелей, а другое – заявляться в многолюдный дом, когда всё многочисленное семейство Уизли в сборе.

Но всё прошло на удивление хорошо – похоже, их ждали. Маленькие обитатели дома очень обрадовались подаркам, а тётушка Молли, не слушая их возражений, засадила пить чай с рождественским пирогом. «Охотники» не знали, как поведут себя их маскирующие чары, но всё обошлось. Было очень весело, и Марку с Герми пришлось сдерживать себя, чтобы не включиться в оживлённую болтовню рыжего семейства. Даже Дрей, сидевший поначалу так прямо, как будто палку проглотил, оттаял и откровенно посмеивался над шуточками близнецов и ответами Рона, которому от них больше всех доставалось. Исключая первые минуты знакомства, когда все Уизли с интересом пожирали глазами известных на весь Магический Мир то ли преступников, то ли героев, за столом беседа текла легко и непринуждённо. Маркус предложил попробовать усилить Защиту на доме, но сразу честно предупредил, что вряд ли сможет многое сделать: в месте, где была построена «Нора» не ощущалось никакого магического источника. Заинтересовавшийся Билл ответил, что и сам уже применил к жилищу все заклятия, какие знал, и между двумя магами, работающими на Гринготс, завязалась оживлённая дискуссия, в которой по мере сил и знаний участвовали все. Даже Малфой долго не выдержал наложенного на самого себя обета молчания и уже через несколько минут спорил с Чарли об особенностях какого-то зелья с труднопроизносимым названием, о котором Марк даже никогда не слышал. С огромным интересом участвовавший в дискуссиях Артур Уизли был вынужден уйти – его зачем-то срочно вызвали в Министерство – но он успокоил жену и гостей, что скоро вернётся. По его словам, дело не могло занять много времени. А веселье текло своим чередом. В общем, три часа пролетели совершенно незаметно, и «Ночные охотники», сытые и «наобщавшиеся» сверх всякой меры, собрались уже откланяться, когда провожавшая их до границы охраняемой зоны хозяйка дома внезапно остановилась, внимательно оглядев окружающее пространство на предмет чужих глаз и ушей, и, наложив мощные Заглушающие чары, решительно начала разговор, к которому, видимо, готовилась ещё с прошлого их визита в «Нору»: