Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 74 страниц)

А разъярённый призрак, кипя негодованием, возник посреди гостиной Сноукастла, повернулся к Гелерту и Кэсу и, предотвращая готовые сорваться с их губ вопросы, заговорил:

– Я ничего вам рассказывать не буду! Если Маркус захочет убить этих дураков, то будет в своём полном праве это сделать. Мне неимоверно стыдно и больно, что в моей семье мог вырасти такой непроходимый идиот!

А ничего этого не слышавший Маркус спал под действием Сна-Без-Сновидений. Пока его организм приходил в себя, самостоятельно под действием Магии Иллюзий залечивая все последствия перенесённых за последние две недели стрессов и травм, друзья по очереди дежурили у его постели. Вознамерившихся, было, устроить семейные разборки Кассиуса и Драко в Малфой Менор не отпустили Гелерт с Максимусом. Призрак так ничего и не рассказал друзьям, кроме того, что «двое недоумков» до сих пор и не подозревают, кто такой «Ночной охотник». Отчаявшись добиться от духа внятного объяснения, что же случилось с его сыном, Кэс только посмотрел отцу в глаза и процедил:

– Мне кажется, я понял. Ладно, расклад такой: как только Марк очнётся, мы уезжаем на гастроли… куда-нибудь подальше от всего этого. Дрей и Герми едут тоже – вам, как и ему, необходима смена обстановки. Думаю, Южная Америка подойдёт как нельзя лучше. Нас давно туда звали, но я отказывался, опасаясь проблем с вашей школой. Сейчас свяжусь с Лансом, чтобы он послал наше согласие. И упаси вас Мерлин хоть словом напомнить мальчику о том, что с ним произошло!

– Обижаешь, дядя. Мы же не идиоты…

– Если учитывать наследственность, полученную от отца и деда, это ещё очень большой вопрос…

– А если учитывать, чьим сыном и братом являлся мой дед, то вопрос обоюдный.

– Туше.

– Ладно… забыли.

– Ой, Дрей, а что ты скажешь своему отцу?

– Скажу, что согласился погостить во Франции у Теодора. Не думаю, что в том состоянии, в котором отец находится сейчас, он будет протестовать. Но я этого так не оставлю…

– Дрей…

– Что, Гелерт? Они не имели права так с ним поступать. Он же спас их жизни, и даже по логике…

Вместо уставшего от препирательств старого мага ему ответил Кассиус:

– Остынь. Какая логика у влюблённых? И ты не знаешь до конца, что там произошло. Не лезь в это дело, они сами разберутся. Вмешательство сделает только хуже! Лучше собирайтесь. Надеюсь, у вас с Мионой найдётся лёгкая одежда – в Бразилии сейчас конец лета.

– Конечно, найдётся. А как же школа?

– По моим данным, занятия возобновятся не раньше середины мая, а до этого ещё больше двух месяцев.

– А как быть Марку? В школе же он опять столкнётся со… Снейпом…

Ответить Кассиус не успел, в тишине раздался тихий, лишённый эмоций голос:

– Никак, Герми. В школу я не вернусь.

Все мгновенно развернулись к двери в гостиную. В дверном проёме стоял вымытый, с зачёсанными в низкий хвост ещё мокрыми волосами, одетый в чёрную водолазку и джинсы Гарри-Марк. Обычно мгновенно меняющие оттенок, его зелёные глаза были подёрнуты какой-то дымкой, а на губах, будто приклеенная, сияла сценическая улыбка… ничуть не затрагивавшая безжизненного выражения глаз.

– Со мной всё в порядке. Только я вас очень прошу… никогда при мне не упоминать… этих двух людей.

– А как же школа? Гарри Поттера будут искать.

– Нет. Им нужен был Избранный, и они получили… сразу двоих. Бывший кумир сейчас никому не интересен.

– Не скажи. Дамблдор и МакГонагалл не успокоятся, пока не найдут тебя. Надо что-то придумать, – гриффиндорская красавица хотела, было, уже предложить какой-то вариант, но тут возле двери нарисовался незамеченный из-за появления Марка Кингсли, прошёл к свободному креслу и упал в него, устало вытянув ноги.

– Ничего не надо придумывать. По распоряжению Скримджера я должен поставить в известность директора Хогвардса и его заместителя, что Лонгботтома, Уизли и Поттера берут на спецкурс в закрытую Академию авроров, не дожидаясь окончания ими школы. Это послужит тебе прикрытием, а с поступлением в Академию…

– Я не собираюсь становиться аврором.

– Хмм, ты сперва дослушай, а потом уж отвечай. Что из тебя получится отвратительный аврор, я знаю великолепно – твои таланты лежат в другой сфере деятельности. Мы просто воспользуемся этим как прикрытием. В Хогвардсе будут считать, что ты перевёлся в Аврорат, а Министр – что послал на хрен весь Магический Мир и уехал в Европу.

– Именно об этом я и подумывал.

– Не зарекайся, у тебя ещё будет время, чтобы всё решить.

Друзья ещё немного пообсуждали будущие гастроли, но, поняв, что Марка тяготит присутствие людей, под разными предлогами покинули замок. В Сноукастле с ним остались только Гелерт и домовые эльфы. Старый волшебник не навязывался к юноше с разговорами, и парень потихоньку ретировался в свою спальню, где и рухнул, не раздеваясь, на кровать, подмяв под себя подушку и уставившись ничего не видевшим взглядом в окно, за которым бушевала февральская непогода.

Грин-де-Вальд не собирался лезть к своему юному другу с душещипательными беседами и нравоучениями – сам в своё время вдоволь исковеркал собственное счастье. Но периодически проверял, как он себя чувствует, бесшумно заглядывая в комнату. Прошло несколько часов, а юный маг всё ещё лежал в одном и том же положении. Оставленный на прикроватной тумбочке для него стакан воды стоял нетронутым. Когда ничего не изменилось и спустя полдня, бывший Тёмный Лорд забеспокоился. Уж он-то великолепно знал, как легко уничтожить человека, убив его душу. Но, зайдя в комнату в следующий раз, он с облегчением увидел, что парень спит, разметавшись по постели в беспокойном сне, а воды в стакане нет. Чародей повертел в руках маленькую шкатулку, в которую спрятал принесённый Гермионой медальон и, не рискнув оставить её где-нибудь на открытом месте, убрал ларчик на верхнюю полку секретера, стоявшего в комнате. Укрыв юношу одеялом, он осторожно вышел из комнаты и впервые за последние двое суток сумел уснуть, поминутно просыпаясь и прислушиваясь к тишине, царившей в ночном замке.

А на следующее утро в Сноукастле появился Кэс и, не дав юному магу опомниться, утащил на репетицию. Неделя до отъезда на гастроли пролетела, как один миг, и вот уже труппа известного лондонского цирка с победителями международных конкурсов Лансом Флайервудом и Кассиусом Иллюзором во главе улетела покорять Южную Америку. Поначалу «выздоровление» Марка шло медленно. Артистичный и раскованный на арене, он замыкался в себе и пугал друзей искусственной улыбкой в повседневной жизни. А однажды, после известия о смерти Дамблдора, Кэс застал приёмного сына сидевшим на верхней площадке сферы и задумчиво поглядывавшим на арену под своими ногами. Иллюзионист замер, забыв даже как дышать, но в этот момент юноша заметил его присутствие, ловко соскользнул по канату вниз, подошёл к мужчине, положил руку ему на плечо и, глядя в глаза, тихо произнёс:

– Не беспокойся. Я выбрал жизнь.

Но, даже несмотря на подобное заявление, Кассиус старался не спускать глаз со своего молчаливого и не по годам взрослого отпрыска. Время шло. Мелькали страны и города, в которых они выступали, и прежний Маркус стал постепенно возвращаться. Он уже не избегал дружеских посиделок и походов в кафе или на пляж. Они объехали с гастролями всю Южную и часть Северной Америки, побывали в Греции и Италии. Немного отдохнули на Лазурном берегу во Франции, и везде их встречали с распростёртыми объятьями. Девушки буквально сами вешались на шею красивого черноволосого парня с яркими зелёными глазами и татуировками, притаившимися в уголках век. Юноша совершенно отказался от личины Гарри Поттера и теперь появлялся только как известный цирковой артист и любимец публики Маркус Иллюзор, за которым из-за его слегка мрачноватой и загадочной красоты закрепилось полуофициальное прозвище «Демон», или как юный аристократ лорд Марк – таинственный молодой человек с брутальным шрамом на левой щеке, делавшим его похожим на обаятельного пирата. Как ни просили его Кэс и ребята избавиться от этого напоминания о войне, бывшая Надежда-Магического-Мира лишь качала головой и твердила: «Это безобразие мне дорого как память…» И никто из окружавших его людей не слышал продолжение этой фразы, которое он произносил про себя: «… о моей глупости и доверчивости».

Известиями о событиях, происходивших в Магическом Мире, их регулярно снабжали появлявшиеся раз в неделю Шеклболт и Соваж, но Марк немедленно выходил из комнаты, если те в разговорах касались Малфоя-старшего и его партнёра, которые наконец-то прекратили скрывать свою связь от окружающих. Северуса и Люциуса никто не видел в течение почти двух месяцев. Магический Мир буквально кипел от самых невероятных предположений и слухов, куда же могли исчезнуть Победители Того-Кого-Нельзя-Называть, которых в прессе описывали не иначе, как «мужественный красавец-аристократ» и «таинственный, полный загадок мастер разведки, покоривший сердца множества магов и ведьм». Никто не знал, куда они исчезли, но Кингсли с Кэном молча отдавали Кэсу какие-то пергаменты с записями, показывая умиравшим от любопытства Зигу и Дрею большую фигу. Кассиус только качал головой – он не ожидал, что у племянника и его любовника окажутся такие связи. За те два месяца своего отсутствия в Британии эта парочка ухитрилась перетряхнуть и поднять на уши весь преступный мир Европы в поисках «Ночного Охотника». Пару раз их поиски проходили в опасной близости от сферы знакомств одного таинственного циркового артиста, но, слава Мерлину, никому из осведомителей и деловых приятелей Кассиуса Иллюзора не пришло в голову связать таинственного юношу-вора, которого искали бывшие командиры Воландемортовых «головорезов», с великолепным любимцем публики Маркусом «Демоном». Но Кэс на всякий случай «слил» кое-кому из своих не совсем легальных приятелей хорошо подготовленную дезинформацию о местонахождении неуловимого вора. Это на какое-то время увело поиски партнёров его сына в сторону, но Кассиус не обольщался ложными надеждами: не сейчас, так через полгода, через год, или даже через пять лет эти ищейки должны были обнаружить его мальчика. Мужчина только надеялся, что Марк успеет к этому времени отойти от нанесённого ему тяжёлого удара и встретит своих обидчиков во всеоружии. А в том, что это именно так и будет, Кэс не сомневался ни капли, уж очень хорошо он успел изучить характер приёмного сына. Люциусу и Северусу ещё придётся заплатить по счетам – это он понимал ясно и иногда даже испытывал жалость к этим двум идиотам.

Время шло. Их гастроли почти подходили к концу, и Кассиус стал, наконец, замечать интерес сына, направленный на окружавших его поклонников. Поначалу он никого не подпускал к себе, но однажды – после вечеринки, на которой молодое поколение, возглавляемое «старыми зубрами» в лице Кингсли, Кэна и Кэса, отмечало помолвку Зига… Ох, прошу прощения! Зигфрида Нотта, ставшего лордом Ноттом после смерти его отца в Св. Мунго и Блейза Забини – Кассиус наутро нашёл своего сына в постели с одной весьма смазливой девушкой, акробаткой из Парижского цирка. Посчитав, что это хороший признак и парень наконец-то начал приходить в себя, Кэс ничего не сказал юному магу, но стал пристально следить за его увлечениями. И через некоторое время заметил одну закономерность. Марк встречался только с женщинами и на корню пресекал любой флирт со стороны мужчин. Кроме того, все его подружки отличались невысоким ростом и полным отсутствием матримониальных планов. Юноша никогда не связывался с влюблёнными в него девицами, а предпочитал весёлых, не обременённых общепринятой моралью искательниц приключений.

Казалось бы, он полностью забыл оскорбивших его мужчин, но… это было обманчивое чувство. Случайно узнав, что у отца Драко 3 апреля день рождения, Марк за сутки до этого буквально сорвался с места и исчез в неизвестном направлении почти на двенадцать часов, а вернулся задумчивый и явно чем-то довольный. Кэсу даже и в голову не пришло, где за это время успел побывать его сынок, хотя Дрей и проводил чему-то усмехающегося Иллюзора подозрительным взглядом, прежде чем отбыть в Малфой-Менор присланным отцом портключом.

В этот день в приёмной Министра Магии Руфуса Скримджера посетителей было мало. Сказывался конец недели и непривычно жаркая погода для начала апреля. Министр откровенно скучал. После смерти Дамблдора жизнь в магической Британии стала такой… предсказуемой, что до прошлой недели у него иногда скулы от зевоты сводило. Облачённый властью бывший аврор уже хотел было потихоньку аппарировать домой, но задержался, не желая стать свидетелем очередного обсуждения женой и её сестрицей наряда какой-нибудь дамы, посетившей вчерашний приём в Министерстве. Можно было, конечно, и посетить гостеприимный дом мадам Жизели, но… Сам себе Министр объяснял своё нежелание отправится в бордель происками Риты Скиттер, что-то разнюхавшей в прошлое его посещение этого дома, . Однако всё дело было в… Люциусе Малфое, который исчез куда-то почти на два месяца вместе со своим приятелем Северусом Снейпом, оказавшимся, как ни странно, лордом Принцем (и кто бы мог себе такое представить?), и появился буквально неделю назад. Вернувшиеся после долгого отсутствия Герои-Магической-Британии с каким-то остервенением взялись за оставленную им после своей смерти Дамблдором работу. Снейп сверху донизу прошерстил Визенгамот, ухитрившись практически безболезненно выдворить из его рядов всех засланцев Министра, а Малфой… Малфой всем своим существованием капал Руфусу на нервы. Как глава Совета Попечителей Хогвардса и руководитель Департамента Родовой Магии и Древних Наследий, он мог наворотить таких дел, что Министру впору было подавать в отставку. Высокомерный и холодный, как никогда, лощёный аристократ буквально поселился в Министерстве, запустив проверки всех его департаментов и выявив кучу нарушений и злоупотреблений. Кресло Министра под Скримджером ощутимо зашаталась, и только ценой серьёзных уступок и компромиссов он ухитрился удержать своё положение. С Малфоем их теперь соединял почти вооружённый нейтралитет. Ведь в ходе проверок выяснилось, что это именно Руфус отдал приказ об аресте Малфоя и Снейпа как раз накануне объявления их Национальными Героями. Как «стрелянному воробью», Скримджеру было абсолютно ясно, что на следующих выборах Малфой станет ему серьёзным соперником, но, как ни странно, волновало его не это. Стоило только Люциусу появиться в поле его зрения, как у Министра Магии возникали проблемы, далёкие от дел Министерства, и он не раз и не два благословил про себя длинные просторные мантии, очень удачно прикрывавшие то, чего его подчинённым видеть не стоило, а именно…э-э-э… личную заинтересованность их руководителя в близком контакте со своим соперником. А проклятый Малфой всё это великолепно понимал и… полностью игнорировал. Как раз в разгар грустных размышлений Руфуса о свое тяге к красивым опасным сволочам его внимание и привлёк вошедший в кабинет после стука Перси Уизли:

– Господин Министр, к вам пришёл ваш воспитанник.

– Воспитанник?! – Скримджер после победы над Тем-Кого-Нельзя-Называть и исчезновения с политической арены Героя-Ложного-Пророчества, как теперь называли Гарри Поттера, и думать забыл о мальчишке, и вот теперь… А вот теперь пришла пора отыграться. Дамблдор был мёртв. Статус Избранного больше не защищал унизившего его когда-то юнца. А то, что он соизволил навестить своего опекуна, учитывая те отношения, которые их связывали, могло означать только нужду мальчишки в денежных средствах, недоступных ему по возрасту ещё… четыре месяца. Руфус злорадно и предвкушающе улыбнулся и велел своему секретарю:

– Пригласите же моего дражайшего воспитанника войти, мистер Уизли.

Когда порог его кабинета переступила знакомая тонкая и стройная фигурка, одетая в стильную маггловскую одежду и небрежно накинутую поверх неё расстёгнутую мантию, мужчина едва не облизнулся. За то время, что они не виделись, мальчишка успел обновить свой гардероб и, судя по дорогим вещам, привык к наличию в карманах немалого количества денежных средств. Этим стоило воспользоваться. При одной мысли, что он сделает с этим наглым сопляком, посмевшим ему угрожать, когда затащит в свою постель, у бывшего аврора едва не потекли слюнки от предвкушения. То, что Поттер – несовершеннолетний, его вовсе не напрягало. Скримджер скорее бы обозвал невинным ребёнком своего секретаря, чем этого… ядовитого скорпиона с зелёными, видевшими всех насквозь глазами и придающим ему какое-то разбойничье обаяние шрамом на левой щеке. Едва не перейдя сразу к активным действиям по укладыванию в койку строптивого сопляка, он вовремя одёрнул себя. Мальчишку ещё надо было обломать, а на это требовалось время. Не в характере осторожного Руфуса было делить шкуру неубитого медведя. Поэтому он спрятал свои истинные мысли за маской показного радушия и дружелюбия и, раскрыв объятия, как можно обворожительней улыбнулся гриффиндорцу:

– Гарри! Как я рад тебя видеть! О твоей жизни в последние месяцы ходит столько противоречивых слухов, что…

Но юноша вовсе не собирался слушать все его словесные излияния. Он всегда неплохо ощущал ауру, а от Министра несло такой волной Похоти, что парня даже передёргивало от дискомфорта, вызванного этим чувством. Поэтому, как только закрылась дверь за Перси, Марк наложил невербальные Заглушающие чары и обратился к Министру:

– Да-да, господин Министр, я в курсе, что вы «рады» меня видеть. Но мне от вас нужно только письменное разрешение взять из собственного хранилища крупную сумму денег. После чего мы с вами благополучно расстанемся и, надеюсь, не увидимся до моего совершеннолетия.

– Так, так, так! Берёшь быка за рога, а, Поттер? Ну, что ж, если ты так настаиваешь на отхождении от светского протокола, мы перейдём к приватной беседе. Что ты можешь мне предложить взамен того, что требуешь?

– Ничего. Но могу пообещать, что в этом случае не буду причинять вам вред, господин Министр.

– Вред? Мне? Чем ты можешь угрожать мне здесь, в Министерстве? Разоблачением моей аферы с деньгами Того-Кого-Нельзя-Называть? Да кто тебе поверит? Тёмного Лорда больше нет! Дамблдора, который тебя защищал, тоже! Напасть на меня, когда этот кабинет охраняет целое подразделение авроров, у тебя кишка тонка… Но я могу быть с тобой понимающим и щедрым, если ты пойдёшь кое на какие уступки… – мужчина насмешливо улыбнулся, попытавшись привлечь к себе парня, но сумел поймать только воздух в том месте, где секунду назад ещё стоял черноволосый юноша в смешных очках.

– Ах, вот оно что?! Комплексы завоевателя одолевают, господин Министр? Так я могу их излечить, уничтожив… вместе с вашей магией.

Имевший великолепную физическую подготовку Руфус мгновенно извернулся, стараясь уйти от захвата, но его всё равно опередили. И вот уже тонкое мускулистое тело, прижалось к спине, сильные руки пробежались по его позвоночнику, нажимая на какие-то точки и лишая способности двигаться, а тихий шёпот обжёг ухо:

– Тссс, а вот звать на помощь авроров не надо. Пока они взломают чары, поставленные мною на эту дверь, я успею «выпить» вашу магию. Да и ваш паралич смогу снять только я. Маги незнакомы с этой маггловской методикой. Не верите? – юноша коснулся рукой обнажённой шеи Министра, и Скримджер почувствовал… как его Сила покидает тело, словно всасываясь в обхватившую его горло тонкую, изящную, но такую сильную кисть.

– «Ночной Охотник»… – в ужасе прохрипел мужчина. Да, это известие объясняло всё: и наглость мальчишки, и ощущавшуюся за его спиной силу. Такие приятные планы на сегодняшний вечер опять летели в тартарары, но связываться с вошедшим в Наследие Мастером Иллюзий было себе дороже. Загнав поглубже собственный страх и постаравшись справиться с плевавшим на все эти ужасы возбуждением, Руфус процедил сквозь зубы:

– Хорошо. Согласен. Я был не прав. Сколько денег вы хотели бы взять в вашем хранилище?

– А вот это вас не касается. Вы подпишите официальный бланк, предоставленный банком, а с остальным я сам разберусь, – юноша подождал, пока освобождённый им от парализующих прикосновений Министр, потирая шею, поставит свою роспись на пергаменте, затем скользнул к двери и снял Запирающие и Заглушающие чары. На пороге, уже держась за дверную ручку, он медленно обернулся и, мило улыбнувшись, пропел:

– Да-а… «Обливэйт!»

А на семейном празднике Малфоев было невесело. Люциус и Сев пытались шутить и изображать радость, но слишком хорошо их знавшему Дрею было заметно, что его близких что-то гнетёт. Наоборот, потуги скрыть свои проблемы, которые были всегда приняты в роду Малфоев, стали внезапно раздражать уже привыкшего к другому поведению в семье Драко. Уж чего-чего в доме Кэса не было, так это холодной отчуждённой вежливости и невмешательства. Конечно, все члены семьи его двоюродного деда были приучены не совать свой нос в чужие секреты, но, если видели назревавшую беду или проблему, один на один с нею не оставляли никогда. Там могли наорать, вправить мозги, даже, если потребуется, дать в морду, но изображать во имя неизвестно чего вселенскую радость не стали бы.

Вытерпев эти «разговоры ни о чём» в течение получаса, Драко решительно отодвинул от себя тарелку и, бросив на неё салфетку, встал из-за стола:

– Отец, крёстный, вы можете сколько угодно изображать друг перед другом, что у вас всё в порядке и ничего не произошло, но, пожалуйста… не надо врать мне. У меня от ваших преувеличено бодрых улыбок душу воротит!

– Сын, ты не понимаешь…

– Чего я не понимаю? Того, почему вернувшийся из Менора призрак деда ни одного приличного слова в ваш адрес не мог сказать в течение часа? Если честно, я даже не знал, что наш учёный предок может знать ТАКИЕ словосочетания! – заметив, как вскинулись его отец и крёстный, услышав о Максимусе, юноша уже устало добавил: – Нет. Он ничего так и не рассказал. Только запретил упоминать в своём присутствии ваши имена.

Дрей уже пожалел, что вообще упомянул об этой теме. Насколько он знал своих настырных «папаш», те теперь от него не отстанут, пока не постараются вытянуть всё, что он знает о Маркусе. Несмотря на продуманную до мелочей легенду, которую они разрабатывали с Кэсом, и мощный ментальный блок собственной наработки, юноша внезапно почувствовал себя неуютно в родном поместье. Он уже приготовился отражать ментальные атаки, когда посреди нарядно украшенной столовой материализовался домовой эльф и пропищал, настороженно поглядывая на явно находившихся не в духе хозяев:

– Хозяин и мастер Северус, вас вызывать гоблины, поверенные из Гринготс.

– Гоблины? – мужчины с удивлением переглянулись между собой, и Люциус, спокойно кивнув эльфу, коротко приказал: – Открой камин.

Как только зелёное пламя вспыхнуло в камине парадной столовой, из него вышли два важных невысоких существа. Бровь Сева приподнялась в немом удивлении – обычно депеши и документы разного рода доставляли младшие члены клана, а не сами Хранители Сейфов. Судя по всему, дело обещало быть серьёзным.

– Годрак, Крабар, мы рады вас видеть. Чем обязаны такому визиту?

– Лорд Малфой, Лорд Принц, мы рады, что застали здесь вас обоих. Срочное послание.

– Да-а?

– Может, мы чего-то не понимаем, но, насколько я знаю, для этого существуют курьеры. Что могло привести сюда вас, Крабар? – Северус ещё пока не знал, как относиться к язвительному поверенному семьи Принцев, который достался ему «по наследству» и был выбран на эту должность прежним главой семьи.

– Да. Но не в случае, когда речь идёт о таких суммах. И вам, и лорду Малфою в сейфы было переведено по миллиону галлеонов с…э-э-э… сопроводительным устным посланием. Оно одно на двоих, поэтому мы и взяли на себя смелость нанести визит в Малфой-Менор, – старший из двух гоблинов – Годрак – подозрительным взглядом окинул застывшего возле стола Дрея и скрипучим голосом поинтересовался: – Вы уверены, лорд Малфой, что лорду Блэку стоит присутствовать при нашем разговоре?

Люциус хотел, было, попросить сына выйти из комнаты, но, наткнувшись на как бы говорящий «Ну-ну, отец, чего стоит твоё доверие?» взгляд, коротко ответил:

– Да, уверен. Что это за история про миллион галлеонов и откуда могла взяться подобная сумма?

– Мы не уполномочены отвечать на вопрос «откуда»… – Годрак, знавший Малфоя уже больше двадцати пяти лет, несколько смягчился и позволил себе сделать намёк: – Таково распоряжения Главного Управляющего Британского филиала Гринготса Роквара. Но послание заключается в следующем:

«Вы сделали свою ставку, господа Спасители-Магического-Мира. Думаю, что будет справедливым ответить вам тем же. Надеюсь, вы оцените, как я ценю ваши уроки по Боевой магии, а главное, ваши неоценимые услуги в постели. Счастливого дня рождения, сиятельный лорд Малфой.

Ps: Да, не пытайтесь выяснить что-то в Гринготсе…Это распоряжение обратного хода не имеет, а гоблины блюдут собственную выгоду и не пойдут на разглашение информации».

С невозмутимым лицом озвучивший это послание гоблин скатал пергамент в свиток, и тот мгновенно вспыхнул в магическом пламени и осыпался пеплом. Два аристократа замерли соляными столбами с нечитаемыми выражениями на лицах, и только побледневшие от напряжения сжатые в кулаки руки говорили, каково им было слышать подобное оскорбление.

Вернувшийся на следующее утро во Францию к Кэсу Дрей только внимательным взглядом окинул Маркуса и поинтересовался:

– Как тебе удалось уговорить шляпу запихать тебя в Гриффиндор?

– Убеждением.

– Понятно. Успокойся, пока ты не причиняешь им физического вреда, ты в своём праве… Я не буду вмешиваться. Но… я прошу тебя, Марк… не перегни палку.

Ответа на свою просьбу слизеринец так и не дождался.

В мгновение ока пролетели два последних дня выступлений, и вот уже вся команда, загорелая, отдохнувшая и несколько оправившаяся от зимних событий, вернулась в Сноукастл к ожидавшему их Гелерту.

Все эти два с половиной месяца они активно переписывались, и для троих друзей было шоком увидеть осунувшегося и враз постаревшего мага. Казалось, ему с трудом удавалось ходить даже по комнате, и он встал с постели только чтобы встретить их. Но поблёкшие глаза по-прежнему светились недюжинным умом, а настоятельное требование Кэса и Гермионы показаться колдомедикам он пресёк на корню, предложив Маркусу просканировать его ауру и сообщить свой прогноз друзьям. Юноша последовал его совету и… ужаснулся. Два месяца назад, когда Марк находился почти в невменяемом состоянии, ему даже и в голову не пришло обратить внимание на усталый вид своего учителя и друга.

– Гелерт, почему ты сразу не сказал?!

– И что бы это изменило? Даже ты не в состоянии затянуть те дыры в моей магической сущности. Так зачем было тебя мучить?

– Я не понимаю!!! Ведь перед Битвой всё было в порядке… Стоп!!! Битва! «Солнце»… Альбус Дамблдор! Вас связывает какой-то ритуал?

– Да. Древний ритуал «Партнёрства до смерти». Помнишь, я говорил тебе, что кое-кто знает, что я не умер в Нурменгарде?

– Но… он же… умер…

– Я, как ты знаешь, тоже.

– Почему Дамблдор никому не рассказал, что… – парень замолчал на полуслове, вглядываясь во всё понимающие глаза старика, он уже знал, какой вопрос сейчас от него услышит.

– А ты бы сдал ИХ на его месте? Даже сейчас, после того, что они с тобой сделали?

– Нет…

– Тогда о чём речь? Эй, а ну прекратите смотреть на меня, как на умирающего! Я ещё пока жив.

Кэс, Зиг, Гидеон и Дрей с Герми засиделись в замке дотемна, рассказывая старому магу, как прошли для них эти два месяца. Они старались выбирать какие-то смешные истории, курьёзные случаи, произошедшие с ними во время путешествия, и в конце-концов неловкость, вызванная болезнью Гелерта, бесследно исчезла. К ночи бывший Тёмный Лорд уже выглядел не таким измождённым, смеясь над проделками Зигфрида и Гидеона и любовными похождениями Маркуса. Но, когда вся команда Иллюзоров, исключая оставшегося в Сноукастле хозяина, покинула замок, старик попросил своего юного друга о разговоре:

– Марк, я не хотел говорить при всех, но… огненная птичка Альбуса уже в четвёртый раз прилетала в наши края. Этот комок перьев даже каким-то образом ухитрился подружиться с Янусом, и тот пропустил его к самому замку…

– Чего хочет Дамблдор?

– Всего лишь поговорить… Гарри… – раздавшийся от двери в спальню Гелерта старческий голос невозможно было спутать с чьим-либо другим.

– Профессор Дамблдор?! – мгновенно обернувшийся на звук Маркус едва дар речи не потерял от удивления. Да, старый директор выглядел ничем не лучше Гелерта, но… Мерлин великий, в каком он был виде! Обычная тёмно-синяя мантия из плотной шерсти без каких-либо так любимых им украшений и… подстриженные до плеч седые волосы вкупе с бородкой-шотландкой меняли его до неузнаваемости.

– Директор, это точно вы?

– Ну-у, видишь ли, мал…

– Альбус!!!

– Ох, прости, Гел. Я не думал, что ты так не любишь это обращение, Гарри.

– Ага, а вкупе с ним все ласкательные прозвища, типа: малыш, котёнок, тигрёнок и прочую бредовую чушь, – Маркус, прищурив глаза, разглядывал мага, бывшего его идеалом и кумиром в течение четырёх лет учёбы в Хогвардсе, а оказавшимся… Кем? Прожжённым манипулятором? Светлым фанатиком? Просто таким же, как он, человеком с поломанной судьбой? Юноша не знал ответа на эти вопросы. А Дамблдор стоял, смело глядя в его глаза, и… не пытался оправдаться.

– Как давно вы живёте в этом замке?

– Марк…

– Подожди, Гелерт, – парень внезапно вспомнил, что не пользовался своей личиной Гарри Поттера с момента визита к Министру. – Как вам удалось узнать меня?

– Третий день. Как узнал? Не знаю. Я просто… почувствовал, когда увидел твоё лицо в воспоминаниях Северуса…

– Достаточно!!! Пожалуйста, господин директор…

– Альбус. Или я опять вернусь к старому обращению.

– Что?

– Ты называешь моего партнёра по имени. Если не хочешь, чтобы я называл тебя «моим мальчиком», тебе придётся обращаться так же и ко мне. Да-а, и, кстати, я давно уже не директор Хогвардса.

– Как вам удалось уломать Гелерта?

– Он взял меня измором. Согласись, когда возле «норки» твоей милой «собачки», угрожающей откусить ему голову, второй день сидит старый больной пень, позабывший, что в горах Шотландии отнюдь ещё не лето, это вызывает жалость…

– Я уже говорил тебе, Гел, что на это твоё чувство я не претендую. Скажи лучше, что ты сам хотел меня видеть. Фоукс не может ошибаться.

– Да-а, а ты, значит, знаешь птичий язык?!

Старый Тёмный Лорд, уперев руки в бока, надвигался на своего оппонента, а Самый Светлый Чародей последнего столетия, посверкивая из-за очков-половинок, так и оставшихся его неизменным атрибутом, враз помолодевшим взглядом, отвечал на его подколки, совершенно не используя свои коронные фразы, которых парень наслушался от него в Хогвардсе. Зато в его речи часто проскальзывали словеса, в знании которых сложно было заподозрить безгрешного и почти святого директора.