Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 74 страниц)

– Ссеверусс, я раззоччарован, – высокая тощая фигура с нечеловеческой грацией стекла с трона. – Поччему я уззнаю об этом «Ноччном оххотнике» не от тебя?

Снейпа и Малфоя вкупе с остальными членами Внутреннего Круга Воландеморт вызвал внезапно. Их продержали в резиденции, не допуская к Лорду, целых два часа. ПСы терялись в догадках, припоминая все свои настоящие и вымышленные грехи и пытаясь понять, с чем это могло быть связано. И вот, наконец-то, всё разъяснилось, но зельевару от этого было не легче. Впрочем, того, что Риддл узнает об «Охотнике» следовало ожидать. В своём роде он был параноиком почище Грюма, и никакие успешные операции последнего месяца и почти полный контроль над Министерством и его чиновниками не уменьшали его постоянной настороженности и подозрительности. Да и про его ум забывать не стоило. В своё время он подавал большие надежды как учёный и, если бы не огромная тяга к господству над себе подобными, мог оставить свой след в истории не только как один из самых страшных тиранов.

– Мой Лорд, про него никому ничего не известно. Я не осмеливался тревожить вас непроверенными слухами, – Сев уже приготовился к боли. В конце концов, он знал, на что шёл, становясь Пожирателем, а затем – шпионом. Но предсказать, за что в очередной раз можно получить «Круцио», не мог даже он. «Интересно, какая сволочь в Министерстве подкидывает информацию Лорду? Если узнаю, одной смертью на моей совести станет больше» – мысли текли как-то отстранённо, как будто не его сейчас должны были пытать Болевым заклятием. Но, на удивление, время шло, а боли не было. Зельевар осторожно взглянул на Хозяина, стараясь не встречаться с ним глазами.

– Што ты знаешшь о нём?

Отвечать стоило максимально честно, Лорд очень хорошо чувствовал откровенную ложь:

– Почти ничего. Неизвестно, кто он и откуда. Голос и возраст он скрывает искусно наложенной иллюзией. По ней даже невозможно определить, мужчина это или женщина. Не служит никому. По слухам, способен проникнуть через любую Защиту. Неизвестно, зачем ему понадобилось убивать Петигрю, и почему он вмешался и спас Голдстейнов от справедливого возмездия.

– Любую Ззащщиту, говоришшь? Ты, похоже, многое о нём ззнаешшь?

– Я слышал о нём от Нотта, Забини, Августы Лонгботтом. Ещё несколько человек не уверены в том, что в их домах кто-то хозяйничал. Никаких следов он не оставил. Только домашние эльфы чувствовали его присутствие в домах и докладывали своим хозяевам, но и они не могли его обнаружить. Дамблдор тоже не знает, кто он, иначе бы не приказал мне собрать о нём сведения.

– Сстарый идиот боитсся… интерессно. Уззнай, кто он. Мне бы пригодилсся такой человечек. Это вссехх кассаетсся! Найдите мне «Ночного оххотника». Выполняйте! – Пожиратели быстро направились к выходу из зала. Несмотря на удачные рейды последних двух недель, с лихвой перекрывшие поражения, полученные в августе, с тёмным Лордом не стоило шутить, и, если бы ему не понравилась их расторопность, можно было бы запросто схлопотать «Круцио», или «Заклятие плети», или… что-нибудь похуже.

Сев почти дошёл до дверей, и уже чувствовал осторожное ободряющее пожатие Люциуса, когда со стороны трона раздалось насмешливое шипение:

– Люциусс, Ссеверусс, васс я не отпусскал…

Было уже почти семь часов вечера, когда Люц и Сев ввалились в Малфой Менор через камин в спальне и без сил осели на пушистый ковёр, даже не замечая, что испачкали его кровью. Ещё один визит к Лорду закончился, а они остались живы. Мужчины просто нутром чуяли, что смерть с каждым разом проходит всё ближе и ближе. У возродившегося два с половиной года назад Воландеморта сохранилось его звериное чутьё на болевые точки своих слуг и врагов, а чувство опасности даже усилилось, но его всё больше и больше захватывала идея мирового господства. Он прекратил даже притворяться, что собирается поделиться деньгами и властью со своими соратниками. Ему всего было мало. Да и соратников почти не осталось. Из Старой гвардии выжить удалось только им, да Белле с Руди. Ну, ещё Розье с Фенриром, но эти всегда были больными на всю голову извращенцами. Остальные – Кэрроу, Руквуд, Ксавьер, Саливан, Паркинсон, Нотт, Кребб, Гойл – были из присоединившихся к Лорду в конце первой войны и изначально считались всего лишь слугами, а уж про новичков и говорить было нечего – пушечное мясо. Люциуса и Северуса последние несколько месяцев не покидало ощущение надвигающейся катастрофы.

Слетевший с катушек Лорд вёл их прямо к крупномасштабной войне с магглами, в которой бы полегли все волшебники, а неизвестно на что надеющийся Дамблдор вкупе с параноиком Грюмом пытались ему помешать, «раскачивая лодку» ещё больше. Так не могло долго продолжаться, но друзья не видели возможности что-либо изменить, не подвергая смертельной опасности своих близких, а к этому они были ещё не готовы. Им ещё было, что терять. Вот и сегодня за мнимую провинность Сева пострадал Люциус. О, да! Тёмный лорд умел причинять боль людям. За каждую попытку Северуса вступиться за друга Люц получал лишний «Круациатус». Видимо, до Воландеморта дошли слухи о появлении в Хогвардсе Драко Малфоя, а также о его эпическом сражении с юными ПСами в коридоре у Астрономической башни, и никогда никому не спускающий пренебрежения и неподчинения Лорд отыгрался на отце, мстя за самоуправство его сына. Правда, о юноше за весь вечер не было сказано не единого слова, но догадаться, за какие грехи на них сыплются подобные «милости», не составляло труда. Отыгравшись на лорде Малфое, Риддл взялся за Северуса. Нет, он не нанёс ему ни царапины, но мощная атака легиллимента на мозг, в особенности если данный маг вовсе не пытается проскользнуть в разум незамеченным, а топчется там, как слон в посудной лавке, по болезненности может переплюнуть заклятие боли. Щиты и ложные образы зельевара едва устояли, и это спасло им с Люциусом жизнь. Сев чувствовал, что если бы Лорд не прекратил вторжение в его разум, через несколько минут здесь бы сидел только пускающий слюни идиот – настолько страшным было давление на разум.

Увидев, что Люциус отключился от боли, Северус, превозмогая собственную слабость и головокружение, шатаясь, поднялся, левитировал друга на кровать, предварительно избавив от одежды и наложив Очищающие чары. Следом наступил черёд зелий: Обезболивающее, от последствий «Круациатуса», Кровеостанавливающее, Укрепляющее. На мучительную головную боль он решил наплевать, всё равно её было не снять никаким зельем, а сама она могла пройти не раньше, чем через два часа. Когда напоенный всеми необходимыми лекарствами, вымытый и переодетый Люциус уснул под действием лёгкого снотворного эффекта обезболивающего зелья, а Сев, наконец-то, решил заняться собой, в спальне вихрем оранжево-жёлтого огня материализовался Фоукс с письмом от директора. Пробежав его глазами, зельевар выругался:

– Мордред бы вас побрал, Альбус! Неужели нельзя обойтись без моего присутствия двое суток? Грюм – чёртов сумасшедший, всё ему заговоры мерещатся. Проклял его, видите ли, кто-то! Да чёрта с два! Скорее ад замёрзнет, чем эта ядовитая гадина подохнет! Интересно, кого из преподавателей он так достал? Вряд ли студенты даже слышали когда-нибудь о «Проклятии Неудачника», – испорченное письмом настроение даже немного поднялось. Очень уж хотелось увидеть проклятого Грюма. В том, что Альбус не смог снять заклятие, он не сомневался. Оно исчезало самопроизвольно, но не раньше чем через сутки после наложения. Нужно было возвращаться в школу, но оставлять спящего после пыток Люциуса одного не хотелось. Ему ещё могла понадобиться помощь, которую не могли предоставить эльфы, живущие в поместье. Решение пришло внезапно: «А почему бы, собственно, и нет? Этот камин связан с моими комнатами в Хогвардсе, и если я перенесу туда Люца, ничего не случится. И он будет под присмотром, и я исполню поручение директора». Переместившись по сети, зельевар «Мобиликорпусом» осторожно перенёс любовника в собственную спальню, устроил на постели и потеплее укрыл одеялом. С тоской посмотрев на свободную половину кровати, решительно помотал головой, отгоняя назойливое желание упасть рядом и отключиться, и, сменив мантию, отправился на доклад к Дамблдору.

Там его ждал большой сюрприз в виде просто маниакально счастливого Грюма, взбешенного Поттера и ощутимо испуганной Грейнджер. В кабинете было шумно, и без того сильная головная боль, терзавшая зельевара после вторжения в его разум Воландеморта, стала просто невыносимой, прибавляя злости.

– Северус, наконец-то! – преувеличенно радостный возглас директора заставил мужчину поморщиться, – Я надеюсь, у тебя всё в порядке?

– Да, господин директор, в полном. «Ещё бы вас всех не видеть лет сто, и всё было бы просто замечательно».

Видимо, Дамблдор понял, в каком состоянии вернулся его шпион и, не желая мучить его ещё больше, перешёл прямо к делу:

– Северус, сегодня в замке произошло чрезвычайное происшествие – кто-то, пожелавший остаться неизвестным, наложил на Аластора «Заклятие Неудачника».

– Это прискорбно, но причём тут я?

– Дело в том, что… – договорить директор не успел: уставший от препирательств и не считающий нужным церемониться с бывшим Пожирателем Грюм, перебил его.

– Ты нам и не нужен. Нам нужен твой Веритасерум, чтобы допросить вот эту парочку малолетних преступников.

– Аластор!!!

– Да будет тебе, Альбус! Этот мальчишка на всё способен! Говорю тебе, я столкнулся с ним в коридоре перед тем, как всё это произошло! Никто из преподавателей не накладывал на меня этого проклятия, остаётся только он! – Грюм бешено вращал своим волшебным глазом, наскакивая на Дамблдора и брызжа слюной от бешенства.

Северус демонстративно стряхнул несколько капель, попавших на его мантию – он тянул время. От него не укрылось, каким ужасом полыхнули янтарные глаза гриффиндорской всезнайки, когда старый аврор упомянул Веритасерум. Грозный Глаз там пострадал или не Грозный Глаз, а ещё вчера Снейп бы за милую душу напоил этих двоих Зельем Правды, но сегодня утром его мнение о них несколько… изменилось. Отправившись после завтрака в Больничное крыло, чтобы проведать крестника, он стал случайным свидетелем того, как Драко прощался с Поттером и Грейнджер. Слов он не расслышал, но их разговор вовсе не походил на общение врагов. Сев бы даже сказал, что в отношении юного Малфоя к кому-то из них проскальзывало что-то… нежное… интимное… в голове это, конечно, не укладывалось, но… объясняло многое. Северус бы очень хотел знать, кто из этих двоих вызывал в его крестнике такие чувства… и почему при мысли о том, что это может быть Поттер, зельевару становилось так тоскливо на душе.

– Северус, – обращение директора оторвало его от размышлений. – Ты две недели занимался с Гарри Боевой магией, что думаешь о словах Аластора?

– Бред! – Снейп не отказал себе в удовольствии полюбоваться на покрасневшее до свекольного оттенка лицо своего врага, но дразнить его дальше благоразумно перестал. – Применение Веритасерума к несовершеннолетним без санкции Визенгамота является преступлением. К тому же я сомневаюсь, что мистер Поттер знаком с чарами такого уровня сложности. Хотя, впрочем, если вы так уверены – это легко проверить, – Северус повернулся к гневно сжимавшему руки в кулаки мальчишке. – Поттер! Вашу палочку.

– Почему я должен отдавать вам свою палочку? Вы даже не наш декан! – вспышка гриффиндорца была такой… предсказуемой, а Сев-то надеялся, что сын Джеймса всё-таки изменился за лето. Но, видно, не судьба…

– Гарри, пожалуйста, передай свою палочку профессору Снейпу, – голос Дамблдора был очень усталым, без единой властной ноты, но было в нём что-то такое, что заставляло окружающих подчиняться. Да и Гермиона положила руку на плечо друга и что-то шепнула ему на ухо.

Подросток неохотно, посверкивая из-за очков возмущённым взглядом зелёных глаз, протянул свою палочку зельевару. Тот взял её двумя пальцами, нарочито продемонстрировал собравшимся и почти пропел:

– «Приори инкантатем», – из палочки потянулся голубоватый шлейф Очищающего заклятия…

Они проверили все заклинания, сотворённые с помощью этой палочки за последний месяц и ничего предосудительного не обнаружили.

– Вот видите, господин аврор, он этого не делал.

– Невербально…

– Мистер Поттер ещё не владеет невербальными заклинаниями, – насмешливо отрезал Снейп. Грюм повернулся к своему старому другу, ища у него поддержки, но тот только пожал плечами.

– Вот видишь, Аластор. Я же тебе говорил – Гарри и мисс Грейнджер здесь не замешаны. Время позднее, детям пора спать. Да, Гарри, Гермиона, я прошу вас помочь донести до кабинета Зельеварения вот эти редкие ингредиенты, – Дамблдор передал студентам два довольно тяжёлых контейнера. Он, наконец-то, обратил внимания на бледный и измученный вид своего шпиона и, ни слова не говоря, просто левитировал к нему из спальни Омут Памяти.

Сев поблагодарил его за избавление от пересказа событий, произошедших на собрании Пожирателей, кивком головы и, проведя возле виска своей палочкой, подцепил нужное воспоминание и отправил его в Омут, левитировав прибор обратно к хозяину.

А не дождавшийся, как ему казалось, понимания и справедливости Грюм вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью на прощание.

Дамблдор только проводил его задумчивым взглядом и, вручив «добровольным» помощникам коробки с редкими ингредиентами для зелий, пожелал спокойной ночи.

Симпатии крестника симпатиями, а по дороге в Подземелья Сев не отказал себе в возможности подразнить Поттера. То ли время было уже позднее, и гриффиндорец слишком хотел спать, то ли новообретённая им в последнее время выдержка дала сбой, но к тому времени, как они добрались до кабинета Зельеварения, гриффиндорец готов был кинуться на него с кулаками, и только присутствие подруги удерживало его от столь опрометчивого поступка.

Марк разминулся со своими любовниками на какой-то час и уже не застал их дома. Максимуса не было на портрете, а вызванный Твитти, смог сказать только, что мастер Северус получил письмо, взял с собой раненного хозяина и переместился куда-то через камин. Бесцельно прождав больше часа, злой, как беременная мантикора, юноша не солоно хлебавши вернулся в Хогвардс. Было уже десять часов и ему пришлось осторожно применить свои способности, чтобы сливаясь с тенями коридоров, добраться до портрета Полной дамы. Мантия-невидимка, оставленная несколько часов назад в нише, пришлась как нельзя кстати. Маркус уже хотел освободить Рона, когда обнаружил, что того нет ни в спальне, ни в гостиной. На месте так же не было Карты Мародёров. Юноша похолодел: авантюрно настроенный друг без мантии-невидимки, но зато с весьма знакомой Снейпу и директору картой мог наломать таких дров…

Поисковые заклинания в Хоге работали с трудом, но Гарри-Марку всё же удалось определить, что Рон отправился в Подземелья. Было, конечно, неясно, что он там забыл, но искать следовало именно в том направлении.

Юноша, закутавшись в свою мантию, осторожно спустился во владения слизеринцев, собираясь разыскать друга во что бы то ни стало и доставить под своим личным конвоем в Гриффиндорскую башню. Но искать долго не пришлось: едва он спустился по лестнице, со стороны кабинета Зельеварения послышался громкий гул раздражённых голосов. Двое спорили друг с другом на повышенных тонах, а знакомый звонкий голосок Герми, по всей видимости, пытался их успокоить. Марк прибавил шагу и, вылетев из-за поворота, ворвался в класс, где едва не столкнулся с… самим собой… То есть, «Гарри Поттером». И своей лучшей подругой. Бледный, как мел, гриффиндорец стоял, сжимая руки в кулаки, и пожирал ненавидящим взглядом Северуса. Сердце настоящего Гарри-Марка забилось где-то в горле. Он хорошо знал этот взгляд. В таком состоянии Рон был не способен контролировать свой язык. И вряд ли его могла сейчас остановить Гермиона, а значит, над ними всеми нависла нешуточная угроза разоблачения.

– Слизеринский ублюдок! – Рональд как будто выплюнул эти слова и приготовился продолжить тираду, но вовремя подскочивший к нему Марк весьма ощутимо пнул его по голени и, прижавшись через тонкую ткань мантии к уху друга, прошипел почти беззвучно:

– С ума сошёл? Замолчи сейчас же! Ты сейчас нас выдашь!

Рон замер, проглотив почти готовые сорваться с губ слова, но продолжая сверлить зельевара ничего хорошего не обещавшим взглядом.

– Вот как, мистер Поттер? Я думал, вы поумнели за лето, но, видимо, ошибался. Сто баллов с Гриффиндора и отработки с мистером Филчем ежедневно до конца месяца.

Слушавший всё это Маркус едва не застонал. Всё! Теперь до самого Хеллоуина, он все вечера будет проводить в школе. Мало ему было отработок у Спраут и занятий по боевой магии с Севом, так ещё и Филч… А уж тот-то не преминет отыграться на Гарри Поттере. Но это ещё было не самое страшное. Если Рон сейчас хотя бы рот откроет, их факультет уйдёт в глубокий минус. Такое упёртое выражение на лице Северуса он хорошо знал и… вцепился в бок друга ещё сильнее, удерживая от опрометчивых высказываний:

– Молчи, Рон, молчи. Иначе, только хуже будет.

Привыкший доверять другу Рыжик честно попытался взять себя в руки и отвёл глаза от лица Снейпа, до скрипа стиснув зубы и сжав кулаки. Герми, почувствовав рядом с собой присутствие Гарри-Марка и услышав его едва слышный шепот, заметно расслабилась. Но вошедший в раж зельевар не собирался останавливаться:

– Я вижу, вы слегка пришли в себя? Или… струсили?

Рон дёрнулся, было, чтобы кинуться на обидчика, но Гарри вцепился в него руками и ногами, не позволяя совершить глупость.

А Сев ещё и подлил масла в огонь:

– Можете идти, Поттер. Ах да! Ещё сто баллов с Гриффиндора за оскорбление учителя, – Северус «мило» улыбнулся. – И пятьдесят с мисс Грейнджер, за… невмешательство в конфликтную ситуацию, – его оскалу сейчас позавидовала бы и акула.

Подталкиваемый Гарри-Марком и Гермионой Рональд поплёлся к выходу из кабинета, юный Иллюзор ещё успел шепнуть подруге:

– Идите спать, завтра поговорим, – и, улучив момент, когда зельевар отвернулся к шкафу с ингредиентами, Гарри сунул подруге мантию-невидимку и, скользнув в тень, осторожно замаскировал себя с помощью Магии Иллюзий.

Он и сам не понимал, зачем это сделал, просто чувствовал какой-то поднимавшийся в душе кураж и уверенность, что вот сегодня, сейчас, у него всё получится. Не заметивший его среди ночных теней, отбрасываемых огромными мрачными стеллажами, Сев прошёл за «Поттером» и Гермионой, проводив их взглядом почти до самой лестницы, ведущей из Подземелий. Затем запер дверь заклинанием и уже хотел вернуться через чёрный ход в свои личные комнаты, когда услышал за спиной такой родной насмешливый голос:

– И вот этот цыплёнок – Надежда Магического Мира? Мерлин великий! Куда мы катимся? Его же плевком убить можно. Подружка, правда, у него оч-чень даже ничего. В деле спасения Магического Мира я бы на неё надеялся больше.

Развернувшись одним рывком, Северус увидел… усевшегося по-турецки на последней парте в классе Тигрёнка.

– А где фанфары? Ты не рад мне?

– Тигрёнок…

– Нет, Тёмный Лорд, собственной персоной. Ты столько раз упоминал Запретную секцию библиотеки в вашей школе, что я решил-таки… с нею ознакомиться…

– Тигрёнок!!! – Сев тремя прыжками преодолел разделявшее их расстояние и изо всей силы прижал к себе гибкое тело парня, находя ртом его губы. Он даже не обратил внимания, что дверь чёрного хода, ведущая в его личные комнаты, открылась, и на пороге возник одетый в его халат и всё ещё бледный Люц.

– Слава Мерлину, ты жив! Где тебя носило так долго, Мордредово отродье?

– Немного – здесь, немного – там. Я смотрю, вы без меня тут не скучали, – высвободив из объятий одну руку, Тигрёнок притянул к ним подошедшего Люциуса и едва слышно прошептал: – Как же я соскучился…

Глава 20. Непредвиденные обстоятельства.

Посвящается Тени Севера. С Днём рождения тебя, солнышко.

– Герми, а Герми! Ну, дай Карту! Может, ему угрожает опасность? Зачем он остался в этом гадюшнике? Герми…

– Рон, заткнись, – похожая на мальчишку девушка с каштановыми волосами произнесла эти слова едва слышно, но достаточно проникновенно, чтобы её друг замер посреди коридора и уставился на неё во все глаза, смешно приоткрыв рот от удивления. – Гарри. Знает. Что. Делает.

– Но, может быть, ему нужна помощь?

– Если бы была нужна, он так бы и сказал. Идём в башню, не хватало ещё, чтобы портреты услышали наш разговор – тогда точно беды не оберёшься, – она внимательным цепким взглядом обвела коридор и, увидев, что в ближайших окрестностях нет ни одного портрета, вздохнула с облегчением.

А вот её зеленоглазый хрупкий друг всё никак не мог уняться:

– И что мне теперь делать? Пить или не пить Оборотное?

– Тихо! – Гермиона зашипела не хуже змеи. – Ты как с ним договаривался? До вечера воскресенья? Вот и пей до вечера воскресенья, а я буду тебя прикрывать.

– И всё-таки, что Гарри забыл в тех Подземельях?

– Может быть, за Снейпом проследить перед уходом решил, это не наше дело. Я тебе говорю, он знает, что делает. Успокойся.

– Ладно, пошли уже спать, а то завтра башка чугунной будет. Я ещё хотел с утра пораньше на «Молнии» полетать.

– Летай на здоровье. Он же сам тебе предложил. «Бдительность», – и портрет Полной дамы молча отъехал в сторону, открывая проход в гостиную факультета Гриффиндор. Двое шестикурсников – девочка с янтарными глазами и зеленоглазый мальчик в круглых смешных очках – нырнули в открывшийся проём. И никто так и не узнал, что стойкость подруги, ни за что не хотевшей отдавать Карту Мародёров Рону, спасла того от сильнейшего шока. И впрямь, как смог бы объяснить правильный гриффиндорец нахождение трёх точек на карте практически в одном месте? В особенности, если эти точки были «Гарри Поттером», «Люциусом Малфоем» и «Северусом Снейпом», а место – спальней последнего.

– Слава Мерлину! Где тебя носило так долго, Мордредово отродье? – Люциус, которому еще тяжело было передвигаться, поковылял к юноше. Он и не представлял себе, что может испытать такое облегчение, увидев Тигрёнка живым и невредимым. Только сейчас сиятельный лорд Малфой понял, как же давила на него все эти три недели неизвестность. И, судя по выражению лица обычно невозмутимого Северуса, тот испытывал сейчас сходные чувства. Во всяком случае, в Тигрёнка он вцепился, как утопающий за соломинку, впившись голодным ртом в его губы. Пока ещё не очень крепко держащийся на ногах Люц добирался до конца кабинета, двое его любовников разорвали поцелуй и замерли, пытаясь отдышаться. В зелёных глазах мальчишки появились проблески расплавленного серебра, но чуть хрипловатый от сдерживаемых чувств голос выдал по-прежнему насмешливо:

– Немного – здесь, немного – там. Я смотрю, вы тут без меня не скучали? – он окинул весёлым взглядом Люциуса, который впопыхах натянул халат Сева явно прямо на голое тело. Блондин наконец-то добрался до последней парты в классе, и высвободивший руку Тигрёнок притянул его в их с Севом объятия.

– Как же я соскучился… – прошептал юноша, выгибаясь навстречу ласкам партнёров.

– Где тебя носило, кошмар ты наш? – Северус не терял времени даром, расстёгивая рубашку из драконьей кожи, обтягивающую торс парня, и добираясь ртом до напрягшихся сосков. Люц с Тигрёнком продолжали самозабвенно целоваться, и игривая рука мальчишки уже проникла под бархатный халат аристократа, проводя согнутыми пальцами по его животу, легонько царапая кожу. А через минуту извернувшийся немыслимым образом парень уже лежал на столе с раскинутыми ногами и, притянув к себе бедра Люциуса, зализывал ловким язычком эти самые царапины, подходя довольно близко к его напрягшемуся члену, но намеренно не касаясь его. При этом глаза его насмешливо следили за реакцией Сева. Это выглядело настолько провокационно, что мужчина не выдержал и, невербально избавив юношу от оставшейся одежды, рывком передвинул его по столу, вжимаясь пахом в эрекцию, которую парень и не думал скрывать:

– Ты крупно нарываешься, мальчишка.

– Слова-а… – Тигрёнок притянул к себе Люциуса и что-то тихо зашептал ему на ухо, поглядывая на Сева насмешливо и провоцирующее.

Через несколько секунд на лице блондина появилась точно такая же улыбочка, и он, не говоря ни слова и не спуская глаз со старого друга, промурлыкал:

– Да-а, согласен.

– На что это ты согласен, Люц? – от зельевара не укрылось, что эти двое что-то затевают, но договорить ему не дали: Тигрёнок обхватил его бёдра ногами, провокационно прижимаясь членом к его животу, обвил руками его шею и впился поцелуем в губы. На Северуса обрушилась мощная волна страсти и влечения. Он понимал, что юноша специально проецирует на его сознание собственные ощущения, но, тем не менее, не смог сопротивляться, да и, если честно, не хотел. Наоборот, ещё сильнее прижал к себе парня, невербальным заклинанием избавляясь от своей одежды:

– Не торопись, Тигрёнок. После долгого перерыва тебе будет…

– А кто сказал, что у меня был этот перерыв? – парень довольно болезненно прикусил нижнюю губу Сева. Острая боль и внезапно вспыхнувший гнев на человека, посмевшего обладать их с Люцем мальчишкой, заставили Северуса сорваться. Сегодняшний бешеный день, «свидание» с Лордом, беседа с Дамблдором, Грюмом и Поттером, провокация «Ночного охотника» наложились одно на другое, и… снесли крышу напрочь. Ему хотелось… он сам точно не мог определить этого чувства. Подчинить? Заставить принадлежать только им двоим? Стереть из памяти всех остальных? Он желал, чтобы их Тигрёнок ни на минуту не забывал о том, кому принадлежит. Невербальные заклинания «Очищения», «Смазки», рывком разведённые ягодицы мальчишки… Северус совсем потерял голову, а Тигрёнок лишь смотрел на него насмешливыми глазами, даже не пытаясь остановить того, что могло стать практически изнасилованием… из дурмана страсти его выдернул Люц, влепив звонкую пощёчину:

– Ты с ума сошёл? Опомнись, Сев! На вот, выпей!

До охваченного страстью мозга с трудом доходило, что здесь сейчас могло произойти. Северус похолодел. Он чуть не… рывком отстранившись от всё ещё распластанного на столе Тигрёнка, Сев сжал голову руками и попытался прийти в себя. Бокал из рук Люциуса он взял не глядя и одним глотком проглотил содержимое. И только осознав знакомый вкус подмешанного в вино зелья, Северус поднял на ухмылявшихся любовников удивлённые глаза, в которых только-только начало брезжить осознание случившегося. В следующую секунду глаза закатились, и зельевар рухнул бы на пол, если бы Люц с Тигрёнком, мгновенно оказавшиеся рядом, не подхватили его с двух сторон:

– Ну, что, в спальню?

– Пожалуй. Директор вряд ли тронет его в ближайшие шесть часов. Должен же он понимать, что после «приятного» общения с Тёмным Лордом даже такой двужильный человек, как Сев, должен отдохнуть и выспаться, – Люц всё-таки воспользовался «Мобиликорпусом», осторожно укладывая друга на кровать.

Вовсе не стеснявшийся своей наготы Тигрёнок в это время тщательно осматривал столбики кровати и полог:

– Во что бы это трансфигурировать? Как думаешь, Люциус, что лучше – верёвки или цепи?

– И с чего это ты сегодня такой кровожадный?

– А ты?

– У меня за последнюю неделю накопились кое-какие счёты к Северусу, – Малфой вспомнил предыдущие выходные и пытку расширителем. – А у тебя?

– Я в этот ваш Хогвардс две недели прорваться пытался. Должен же я на ком-то отыграться? Ты так и не ответил… – парень подошёл к Люциусу, прижимаясь к нему всем телом. Игры с Севом и трёхнедельное воздержание вовсе не прошли для него бесследно, и только крепнувшее день ото дня желание отыграться на злопамятном зельеваре помешало юноше четверть часа назад прекратить игру и сдаться на милость победителя.

– М-м-м, погоди, у меня есть кое-что получше, – Люц запахнул халат и, воспользовавшись камином друга, отправился в Малфой Менор.

Сев с трудом приходил в себя. Сначала его слух начал улавливать окружающие звуки – такие знакомые стоны и вскрики, страстный шёпот дорогих ему людей, потом, когда до сознания дошло, что же он такое слышит, распахнувшиеся в шоке глаза сфокусировали ошеломлённый взгляд на двух слившихся телах… Юношеском и мужском. На выгнувшемся, комкая сжавшимися пальцами простыни, Тигрёнке и… входящем в него страстно постанывавшем при каждом движении Люце. Он попытался, было, присоединиться к ним, но… смог сдвинуться только на несколько дюймов. Что-то удерживало его. Северус, всё ещё недоумевая, оглядел себя и, выругавшись, в гневе приложился затылком о спинку кровати:

«Они развели меня как младенца!» На его шею был надет ошейник с цепью, крепившейся к изголовью, на руках и ногах – браслеты с цепями, в причудливом порядке перекрещивающиеся и пересекающиеся по всему телу, при движении они врезались в эрогенные зоны, вызывая острые судороги желания. А, кроме того, он великолепно помнил привкус вина, которое ему подсунул Люциус – в нём был афродизиак, по силе соперничающий с «Приапусом», только… длительность действия у него была не в пример дольше, чем у четвёртого непростительного. Но всё это было ещё поправимо. То, что вытворяли на его глазах его любовники, и Дамблдора могло бы довести до оргазма, но… они позаботились и об этом. Основание его члена надёжно охватывало кольцо, не позволявшее ему так легко отделаться.

– Мерзавцы!!!

Тигрёнок приоткрыл затуманенные страстью глаза и, протянув руку, сомкнул пальцы на уже напрягшемся члене Северуса:

– Тебе не нравится… наше… представление? – паузы в предложении заполнялись стонами и вскриками, а Люц уже не слышал ничего и никого. Несколько последних судорожных движений – и он протяжно застонал, навалившись на Тигрёнка, а мгновением позже пришла очередь мальчишки. Сев едва не зарычал. Зрелище заводило неимоверно, да ещё и афродизиак… «Хорошо этим сволочам! Они-то сейчас получили удовольствие и успокоятся, а мне каково? Что эти гады задумали?» Понятно было, что простым содержанием гордого зельевара на цепи дело не кончится…

Сев, как всегда, оказался прав, просто так это не кончилось. Похоже было, что Люц с Тигрёнком тоже приняли что-то возбуждающее. Для начала они повторили своё «представление», а потом… Дальнейшее Северус вспоминал потом со смесью восторга и содрогания. Сложно, знаете ли, оставаться спокойным, когда твои любовники ласкают и подготавливают тебя в четыре руки, а затем… развлекают друг друга. Первоначальное решение хранить гордое молчание быстро кануло в лету. Минут через пятнадцать Сев уже ругался, как сапожник, призывая на головы своих мучителей все известные ему кары. А ещё через полчаса был готов униженно умолять, чтобы они прекратили это издевательство, хотя бы просто отымев его. Оказалось, что гордость – довольно странное чувство. Когда надо, она пряталась, мысленно поклявшись себе отомстить, а затем поднимала голову вновь. Наконец, наиздевавшись вдоволь и натешившись друг другом, причём Люциус с большим удовольствием периодически уступал инициативу своему юному любовнику, записные садисты таки снизошли к мольбам доведённого до грани Северуса. Люц наслаждался каждой минутой этого приключения, насаживая на себя извивавшееся в оковах тело друга и оставив на потом размышления о неминуемой мести с его стороны… А Тигрёнок, ещё в самом начале поклявшийся себе, что не воспользуется беспомощностью Сева, чтобы побыть сверху, довольствовался обоюдным минетом. Усталые и пресыщенные, они уснули только на рассвете, в последний момент освободив Северуса от оков.