Текст книги "Мастер Иллюзий (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 74 страниц)

Когда юноша открывал дверь в круглую комнату, до его слуха донёсся приглушённый спор между Грюмом и Северусом, но до него долетели только обрывки фраз, впрочем, несколько пролившие свет на причину его сегодняшнего вызова к Великому Светлому Волшебнику.

– … рано судить, ещё прошло слишком мало времени…

– Ты что-то крутишь, Снейп, если бы твой ученичок был готов, ты бы… от поединка…

«Кажется, я начинаю понимать, в чём дело. Грюм уговорил Дамблдора устроить показательный бой между мною и Невиллом с Роном. Ну, что ж, Мерлин ему в помощь! Я не заставлю Сева краснеть». – Господин директор, профессор Снейп, мистер Грюм, добрый вечер. Вы вызывали меня, господин директор?

– Да. Гарри, мой мальчик, проходи, садись. Мы позвали тебя вот с какой целью. Ваши наставники в Боевой магии предложили устроить учебный поединок между тобой и Невиллом с Роном, – Дамблдор увидел, как возмущённо дёрнулся, разворачиваясь в его сторону, Снейп, но успокоил его жестом руки. – Я, конечно, понимаю твои опасения, Северус, но Аластор прав: нам необходимо знать, на что вы все трое способны и в каких областях нужно приложить усилия, чтобы восполнить пробелы в ваших знаниях. Учебный поединок назначен на 23 декабря, как раз после последних контрольных и проверочных и накануне Рождественского бала и отъезда студентов на каникулы. Ты ещё успеешь после него подготовиться к маскараду и отдохнуть…

Дамблдор говорил ещё что-то, но Гарри-Марк его больше не слушал: «Хорошенькое дело! Мы-то с ребятами думали, что на каникулы нас распустят 24, а Рождественский бал пройдёт накануне. Мда-а… И что же нам теперь делать? Первое гастрольное выступление запланировано на шесть вечера 24 декабря. Вот уж неприятности так неприятности…»

– … Гарри… Гарри!

Юноша мгновенно абстрагировался от волновавших его проблем, иначе Дамблдор – один из самых лучших легиллиментов в Магическом мире, даже несмотря на его блок и защиту артефакта, мог что-то заподозрить:

– Да, сэр? Простите, я задумался…

– В кои-то веки не грешно использовать свои мозги по назначению, – вырвалось у Северуса, прежде чем он успел сообразить, что же такое он сейчас ляпнул. С одной стороны – это, конечно, была насмешка, но с другой… он только что сам лично признал, что у Поттера водятся мозги. Но додумать эту шокирующую мысль ему не дал Грюм, как всегда, влезший в разговор со своими хамскими комментариями.

– Пока ты, сопляк, будешь философией заниматься, тебя десять раз заавадить могут, – старый аврор глумливо ухмыльнулся. – Теперь я вижу, почему Снейп так не хотел этого поединка. Альбус, твой Золотой мальчик – просто манекен для отработки заклинаний, по сравнению с моими учениками.

– Я бы на вашем месте не был так в этом уверен и… придержал бы язык, – Сев и сам не понял, с какого перепугу бросился на защиту проклятого гриффиндорца, но желание вцепиться аврору в глотку было почти непреодолимо. Усилием воли взяв себя в руки, он продолжил уже несколько другим, скучающе-насмешливым тоном: – Но… вам же не впервой выставлять себя идиотом перед окружающими, так что кто я такой, чтобы давать советы… Грозе-Преступного-Мира.

Заступничество Северуса было неожиданно приятным сюрпризом, и Гарри, заметивший, что чокнутый служака, нехорошо прищурив здоровый глаз, уже собрался накинуться на зельевара с какими-то угрозами и обвинениями, решил «взять огонь на себя», с самым благоразумно-невинным видом вклинившись в разговор:

– Я просто удивился, мы думали, что бал будет 23-его, многих из ребят 24 числа дома уже ждут родственники. За Гермионой родители прилетят аж из самой Австралии, да и Рон Уизли приглашал меня на Рождество в «Нору».

– Сожалею, мой мальчик, но тебе придётся остаться в замке, Защитные чары на доме Уизли недостаточно сильны, чтобы остановить массированную атаку Пожирателей, если такое случится, – Дамблдор потрепал хорошо разыгравшего уныние парня по плечу. – Ну-ну, не расстраивайся так, все эти проблемы – временное явление. Будет и на твоей улице праздник.

«Будет – будет, только не вашими с Грюмом молитвами, похоже. Чёрт! Как же вывернуться из этой ловушки?!» – Я понимаю, сэр. А где и во сколько состоится поединок?

– В Дуэльном зале, сразу после ужина, и… Гарри, я понимаю, что вам с Роном и Невиллом хотелось бы, чтобы на нём присутствовали все ваши друзья, но прошу… нет, настаиваю на том, чтобы никто кроме вас троих об этом не знал. Мисс Грейнджер, конечно, великолепная подруга и талантливая волшебница, но она всё же может по неосторожности проговориться кому-нибудь из студентов, и… уровень вашей подготовки перестанет быть секретом для Воландеморта.

– Я понимаю, профессор Дамблдор, но вы зря так думаете про Гермиону, она не такая, болтать попусту не будет.

– А Мальчик-Который-Не-Подох-От-Авады не может без этой грязнокровки, она ему нужна для поддержки штанов… Что, Поттер, во время боя за женскую юбку прятаться будешь? – Грюм откровенно издевался над хрупким шестикурсником, но парень даже не взглянул в его сторону.

– Профессор Дамблдор, а когда начнётся Рождественский бал?

– В десять вечера, мой мальчик. Тебя что-то беспокоит?

– Да, я не думаю, что пойду на торжество.

– Гарри… это невозможно. Ты – Герой Магического Мира, твоё присутствие и поддержка должны ободрить и вдохновить испуганных волшебников.

– Каким образом? Это же маскарад.

– Но в конце праздника все снимут маски, и маг или ведьма, придумавшие самые лучшие костюмы, должны будут получить приз из твоих рук.

Казалось, директор радовался предстоящему балу, как ребёнок, а юношу перспектива стать Санта Клаусом совершенно не прельщала, но он знал, что спорить с Дамблдором бесполезно, и поэтому даже не пытался ему возразить. Дальнейший разговор занял от силы минут пятнадцать, и вот уже юный гриффиндорец вкупе с мрачным зельеваром спускались по лестнице, вполголоса обговаривая усиленный график тренировок.

– Поттер, я не потерплю, чтобы вы из-за своей дурацкой привязанности к друзьям ударили в грязь лицом перед этим… уважаемым членом Магического сообщества.

Парень едва не расхохотался в голос, услышав с какими интонациями его наставник произносил слова «уважаемый» и «членом». Причём, в обоих случая, он был совершенно согласен с Северусом:

– Не бойтесь, сэр, этого не случится.

Слизеринский декан резко развернулся посреди коридора, эффектно взмахнув полами своей мантии и вперившись изумлённо-насмешливым взглядом в лицо своего ученика:

– В самом деле? А как же гриффиндорская солидарность и преданность друзьям?

– Рон и Невилл достаточно хорошо понимают, что от того, что мы знаем, зависят не только наши жизни. Никто из них и не ожидает от меня игры в поддавки.

– Вы пролили бальзам на мою израненную душу, Поттер, – Снейп отвесил парню преувеличенно вежливый поклон. – Тогда вам ничего не стоит раскатать их тонким слоем по помосту в Дуэльном зале.

– Вы зря их недооцениваете. Они оба, а в особенности Невилл, очень хорошие боевые маги.

– Лонгботтом? Боевой маг? Этот рохля?

– Внешность обманчива… сэр.

– Хмм-м, впервые с того времени, как я узнал об этой затевающейся авантюре, я жду дня поединка с нетерпением. Но, Поттер…

– Что, профессор?

– Если вы вздумаете проиграть… лучше заавадьтесь сами, иначе я вас сживу со света раньше, чем до вас доберётся Тёмный Лорд.

– Пари.

–Что-о?!

– Предлагаю пари, если я выиграю этот бой, вы… обучите меня всем секретным приёмам, какие знаете.

– Ну, вы, Поттер, и наха-ал! А если проиграете?

– Ну, вы же сами сказали, что я должен буду сделать…

– Х-хе, у вас кишка тонка, Поттер. Для того чтобы лишить себя жизни, нужно очень её не любить.

– А вы полагаете, что мне есть, за что её любить?

Услышав подобный вопрос, да ещё заданный таким издевательским тоном, Северус вновь замер посреди коридора и с ног до головы оглядел мальчишку, спокойно смотревшего ему в лицо:

– Смерть не повод для детских шуток…

Юноша стремительно шагнул к нему и, подняв голову, заглянул прямо в глаза:

– Может быть, вы мне ещё и объясните, что такое детство? А то мне сложновато представить. Никогда не знал, что это значит.

– Ладно, Г… Поттер, этот разговор не стоит затевать в коридоре, полном чужих ушей, поговорим после поединка, а сейчас… не смею вас больше задерживать. Тренировки – ежедневно, сразу после ужина и до отбоя. Вам всё понятно?

– Да, сэр.

– Тогда – до свидания.

Гарри ворвался в гостиную личных покоев Гриффиндора, где готовили домашнее задание Дрей с Герми, и плюхнулся в кресло со всей накопившейся за вечер злостью, саданув по подвернувшемуся не вовремя маленькому столику. Уже привыкший за последнее время к подобному обращению, предмет мебели, даже и не скрипнул.

– Мерлин великий! Марк, что могло случиться за тот час, что мы не виделись? Когда выходили из Большого зала, ты, вроде бы, был в хорошем настроении, – Герми подала другу принесённые для них Добби эклеры.

– Грюм решил устроить показательные соревнования между мною и Невиллом с Роном.

– Ну, так за чем дело стало? – Драко, лениво приобнявший Гермиону, отсалютовал другу чашкой с кофе. – Только вот не надо мне читать мораль о гриффиндорской дружбе и солидарности. Я видел твоих противников на тренировке вместе с тобой, они отнюдь не мальчики для битья.

– Я этого и не говорил. Просто… мы с Северусом заключили пари, и теперь я просто не могу проиграть, – Марк ехидно улыбнулся. – Под страхом «Авады».

– Стой! Он заключил пари с «Гарри Поттером», или с «Ночным охотником»?

– С Поттером.

– Смотри-ка, а крёстный, оказывается, поддаётся дрессировке.

– Кончай хохмить, Дрей. Это ещё не все новости. Поединок состоится 23-его, сразу после ужина…

– Но как же Рождественский бал?

– А он перенесён на десять вечера 24-го.

– Что?!

– Как?!

– Но представление…

– Вот про это я и говорю. Премьера новой программы начнётся в Лондонском цирке в пять вечера. Номер Флаервудов идёт в конце первой части, перед антрактом, в конце второй – Диего со своими «кисами», а мы с Кэсом завершаем показ. Судя по расчетам, представление должно завершиться не позже 21.00 – 21.30. Если мы очень поторопимся, то сможем появиться в Большом зале вовремя.

– Мы не успеем переодеться.

– А нам и не надо. Это же бал-маскарад. Немного штрихов, меняющих общий вид, чуть-чуть работы с цветом и – вуаля.

– А это идея.

– Да-а, другого выхода всё равно нет, если ты, Драко, ещё успеваешь привести себя в порядок, то мы с Марком даже добраться можем только с трудом. На представлении будут Скримджер, Фадж и, по-моему, кто-то ещё из высокопоставленных иностранных гостей. Наверняка, аппарация в пределах мили будет блокирована.

– И как ты себе это представляешь, без аппарации-то?

– Зиг или Гидеон подбросят нас на машине до границы щита, а там… дело техники.

– Пожалуй, эта авантюра может удаться. Надо только проработать детали.

– Это уже придётся вам с Герми делать, меня Северус до поединка запряг на ежедневные тренировки.

– А репетиции?

– Извини, Герми, но придётся только после отбоя.

– Ладно, эту неделю мы ещё продержимся, но как быть с уроками, что ни день, то проверочная или контрольная. Времени на подготовку совсем не останется, – девушка обвела взглядом помрачневших друзей.

– ЗОТИ мы все знаем лучше, чем требует школьная программа. Трансфигурацию, спасибо МакГонагалл – тоже. Чары выдержим. А вот зелья… за Миону я не беспокоюсь, она их знает не хуже меня, а вот ты, Золотце, можешь натворить дел…

– Вот и скажу потом Северусу, что он меня совсем загонял на тренировках, пускай ему стыдно станет.

– Профессору Снейпу – не станет, а вот ты, Марк, мог бы их и подтянуть за пять-то с половиной лет.

– У меня с Зельеварением взаимная непереносимость.

– Нет, у тебя с преподавателем любовь-ненависть, – Драко заметил подозрительную задумчивость любимой и ласково поинтересовался у неё: – Ты что-то придумала, Лисичка?

– Надо, чтобы профессор посадил его за одну парту с тобой. Он ведь всегда сажает парами гриффиндорцев со слизеринцами, тогда ты сможешь подсказать Марку, если он где-то напортачит.

– Пожалуй. Если Мио придёт в класс раньше тебя и сядет с Корнером, то место рядом со мной окажется единственным свободным, и… если ты, Золотце, войдёшь в кабинет перед самым звонком, крёстный точно не будет никого пересаживать, а заставит тебя сесть ко мне. Только не забудь рожу повозмущённей состроить, а то мои однокурснички опять на меня косятся, ещё немного – и нападать начнут.

– Ладно, устроим представление по высшему разряду, опыт-то есть.

Времени долго совещаться не было, часы пробили десять, а им ещё надо было дописать эссе по Чарам, ЗОТИ и Зельям. Хорошо хоть, втроём это получилось сделать гораздо быстрее, чем в одиночку, но всё равно, спать они разошлись далеко заполночь.

А на следующий день началась настоящая муштра, и если раньше Гарри-Марк жаловался друзьям на деспотизм Кэса, то сейчас у него даже сил на посторонние разговоры не хватало. Учёба, тренировки и репетиции занимали всё время. Юноша буквально разрывался на части, и если бы не помощь Драко и Гермионы, точно завалил бы Зелья. Во всём этом кошмаре был только один положительный момент… до дня «Х» оставалось всего несколько дней, и скоро мучения мага-иллюзора должны были закончиться. А пока единственное, что ему оставалось, это выкладываться по полной программе и уповать на то, что его сил хватит, чтобы не свалиться в обморок до окончания этого марафона. Не помогали даже редкие передышки, устраиваемые переживавшим за сына Кэсом. Гарри всё больше напоминал свою собственную тень. Нет, магической силы ему хватало с лихвой, а вот физические были на исходе. В душе парня всё чаще поднималось глухое раздражение, безжалостно подавляемое сильной волей, но агрессия – такое чувство, что не может накапливаться до бесконечности и всегда находит выход. Когда до поединка оставалось два дня, юноша почти перестал с кем-либо общаться вне занятий, опасаясь сорваться. Даже профессора заметили его измученно-отрешённый вид и предсказуемо затерроризировали вопросами о самочувствии. Гарри держался из последних сил, и всё бы, возможно, обошлось без эксцессов, но…

Утро 22 декабря началось совершенно как обычно, ничто не предвещало каких-либо катаклизмов. Нападения Пожирателей, конечно, совершались регулярно и не стали менее жестокими, но научившееся кое-чему на горьком опыте Магическое Сообщество всё же стало значительно осторожнее, и потерь, подобных летним, среди магов теперь было не так много, как раньше. К тому же Скримджер, новая восходящая звезда большой политики, сумел найти общий язык с маггловским премьер-министром, и в охрану всех крупных общественных и военных объектов Великобритании теперь входили маги-консультанты, помогавшие магглам предотвратить большие потери среди мирного населения. В общем, того ужаса, который сопутствовал началу этого учебного года, сейчас не было и в помине. Наоборот, Магический Мир захватила предпраздничная эйфория, которая, как справедливо считали Дамблдор и Снейп, могла принести не меньше вреда, чем паника. Воландеморт явно что-то затевал, но, как ни прискорбно, своими планами не делился даже с Ближним Кругом. По меткому определению Кингсли, вся эта шумиха очень напоминала пикник на пороховой бочке с зажжённым фитилём. Но это просто лирическое отступление, а в то утро всё было как всегда. Хронически не высыпавшиеся Гарри, Рон и Невилл приплелись на завтрак и с трудом пытались реанимировать свои мозги перед началом учебного дня с помощью поглощаемой без особого интереса пищи, когда в Большой зал влетели совы с экземплярами «Ежедневного пророка». Ещё когда взъерошенная сипуха, пронзительно вереща, уронила экземпляр этой газетёнки, прямо в тарелку Гарри (хорошо хоть, уже пустую), парень испытал очень нехорошее предчувствие, и оно не замедлило подтвердиться. На первой странице кричащими красными буквами, как и всегда при очередной «сенсации», красовалось:

«Родерик Милз – жертва провокации! Кто он – «Ночной охотник», Робин Гуд Магического мира или правая рука Того-Кого-Нельзя-Называть? Сенсационное разоблачение неуловимого вора!»

Юноша уже понимал, что ничего хорошего для себя в этом пасквиле не увидит, но руки уже сами собой открыли газету, как раз на той самой сенсационной статье, а глаза против воли их хозяина уставились на печатные строчки. Мда-а… напечатанное там превосходило все ожидания парня. Нет, он, конечно, понимал, что с доставленным к аврорам Милзом всё будет не так просто, но такого предвидеть не мог. Подавив брезгливость и ставшее уже привычным раздражение, Гарри внимательно вчитался в статью.

«Следователями Аврората и представителями Визенгамота завершено разбирательство с делом Родерика Милза. Напоминаем читателям, что мистер Милз, бывший ранее начальником частной охраны в семье Вейнов, обвинялся в пособничестве Пожирателям и участии в зверском убийстве этой семьи. В этой статье мы приводим интервью нашего корреспондента – Риты Скитер – со следователем, который вёл дело Милза (во имя безопасности последнего имя его не будет разглашено):

Р.С. – Мистер К., что Вы можете сказать по поводу виновности вашего подследственного в тех преступлениях, которые ему инкриминируют?

К. – Не далее как вчера состоялось заседание малого состава Визенгамота, где мистер Милз был полностью оправдан.

Р.С. – В самом деле?

К. – Да. Собственно, всё это дело не стоило и выеденного яйца. Судите сами. Мистер Милз был доставлен в бессознательном состоянии подозрительными личностями, называющими себя «Ночными охотниками», и передан аврорам с голословными обвинениями в пособничестве Тому-Кого-Нельзя-Называть и в участии в якобы зверской расправе над семьёй Вейнов наравне с Пожирателями. Ни один свидетель, повторяю – ни один – не может подтвердить виновности этого мага. Да что там, не доказано вообще, что Вейны были убиты Пожирателями, достоверно известно только то, что они погибли во время пожара в Вейн-Холле. Балтазар Прюетт, который подвергся нападению Пожирателей в собственном доме, также не может опознать в мистере Милзе человека, который помог преступникам проникнуть в его дом. К тому же возникает закономерный вопрос: а каким образом так называемые «Ночные охотники» узнали, что произошло в Вейн-Холле перед тем, как дом погиб в огне? И как они так «вовремя» смогли вмешаться в нападение на наследника Прюеттов? А главное, почему они убили всех ворвавшихся в Прюетт Холл Пожирателей? При этом якобы «обнаружив» среди них мистера Милза. Не слишком ли много подозрительных случаев связано в последнее время с этой таинственной группой?

Р.С. – Вы подозреваете их в связи с Тем-Кого-Нельзя-Называть?

К. – Ну, этот вывод же просто напрашивается сам собой. «Ночные охотники» – это просто гениальная попытка Того-Кого-Нельзя-Называть подорвать в Магическом Сообществе веру в Министерство и Аврорат…»

И в подобном духе ещё две страницы. Ни Рита Скиттер, ни неназванный следователь Аврората не пожалели мрачных красок, чтобы как следует вывалять в грязи «Ночных охотников». Если судить по напечатанному в статье, неуловимые воры были чуть ли не страшнее и кровожаднее самого Воландеморта. Сей опус заканчивался сообщением о том, что невинно пострадавший Родерик Милз утром 23 декабря будет с официальными извинениями отпущен на свободу, а на «злобных» «Ночных охотников» с разрешения Министра Магии и малого состава Визенгамота, выписан ордер на арест.

Слева от парня раздался голос Рона:

– Ну, освобождения этого хмыря стоило ожидать.

– Ты думаешь, он на самом деле виновен? – Симус с любопытством уставился в лицо однокурснику, оторвавшись от чтения статьи.

– Виновен или не виновен – в данном случае не важно…

– То есть, как – неважно?

– Он двоюродный племянник жены Фаджа. Как ты думаешь, любимый дядюшка не позаботился бы об освобождении племянничка?

Со всех сторон раздались возмущённые голоса, но все шепотки перекрыл тихий, но уверенный голос Невилла:

– Рон прав, хотя я тоже думаю, что Милз виновен, Фадж ни за что бы не допустил заключения своего родственника в Азкабан. Это для него – политическая смерть.

Только лежавшая на плече Гарри рука Гермионы и её тихий шёпот: «Держись, Марк, держись… Не позволяй всем увидеть, что ты испытываешь» удержали юношу от того, чтобы не взорвать вырвавшейся на волю стихийной магией парочку столов в Большом зале. Он просто извинился перед друзьями и быстро покинул помещение. На занятия в тот день юноша не пошёл, сославшись на сильную головную боль и выпросив у мадам Помфри Болеутоляющее зелье. Колдомедик сама обратилась к директору с просьбой освободить Поттера от уроков на один день и весьма нелицеприятно прошлась по поводу магов, ради потворства своим амбициям доводивших учеников до нервного срыва и мигрени. При этом она, не скрывая гнева, одарила Грозного Глаза и Снейпа такими взглядами, что даже пролетавший мимо Пивз посчитал нужным срочно ретироваться куда подальше.

В то время как все полагали, что измученный головной болью Поттер отлёживается в Больничном крыле, в той части Министерства, в которой располагался Аврорат, появился таинственный маг в чёрной мантии и с туманом вместо лица и рук. Те, кто имел возможность сталкиваться с ним раньше, непременно признали бы в нём «Ночного охотника», но волшебник не допустил столкновения с кем бы то ни было. Где пользуясь тенями, а где используя свою анимагическую форму, он незамеченным добрался до коридора, в котором располагались камеры для подследственных, и, просто послав перед собой мощную волну Сна, беспрепятственно проник в комнату Милза. Да-а, камерой это помещение назвать язык не поворачивался. Апартаменты из трёх комнат скорее напоминали неплохой гостиничный номер. Заметив фигуру уснувшего в кресле предателя, «Ночной охотник» невербально снял с него своё магическое воздействие и насмешливо проговорил в уставившиеся на него с зарождающимся испугом ещё сонные глаза:

– Недобрый день для вас, мистер Милз. А ведь я предупреждал… и придётся мне сдержать своё обещание. «Империо!»

Глава 32. Поединок и двойной шантаж.

Глава 32

– «Империо!» – Маркус ещё с полминуты полюбовался застывшим в глазах предателя выражением полной пустоты и покорности. Горевшая с самого утра в его груди ярость, собственно, и приведшая его в камеры предварительного заключения при Аврорате, начала потихоньку пропадать, замещаясь чувством вселенской усталости и брезгливости к этому червю. Вся душа новоявленного сквиба (все специалисты Св. Мунго вместе взятые, несмотря на настоятельные требования Министра, не смогли вернуть магию Милзу), была перед магом-иллюзором как на ладони. Врождённое стремление к жестокости, жажда власти над людьми, трусость и отсутствие каких-либо принципов. Если в ней когда-то и было что-то хорошее, то оно зачахло, подавленное вседозволенностью, практиковавшейся, по-видимому, в семье бывшего волшебника. В общем, жалеть его было не за что, но… Марк никак не мог переступить через себя. Одно дело убить «Авадой» противника в горячке боя, а другое – собственноручно пытать заключённого, какой бы мразью он ни был. Но оставлять такое преступление безнаказанным было нельзя, никак нельзя. Обещание нужно было выполнять, и юный маг, собрав всю свою волю в кулак, произнёс, глядя прямо в поднятые на него пустые глаза:

– Мистер Милз, вы сделаете с собой то же самое, что сделали с Вейнами в Вейн Холле… собственноручно, – и едва сдержал тошноту, увидев, как предатель с печатью полного спокойствия на лице берёт в руки нож, оставшийся на маленьком столике, после принесённого ему охранниками обеда…

Мадам Помфри ворвалась в учительскую сразу после окончания занятий, как раз когда там собрались все преподаватели. Те обсуждали итоги полугодия и оценки отдельных студентов, полученные на проверочных занятиях и контрольных, которые проводились всю последнюю неделю. Вид у колдомедика был крайне взволнованный:

– Господин директор, Северус, вы не могли бы пройти со мною в Больничное крыло. Минерва, вас это тоже может касаться.

– Что случилось, Поппи?

– Вам лучше увидеть это своими глазами…

Ворвавшиеся в Больничное крыло преподаватели в недоумении уставились на сидевшего в кровати Гарри Поттера, бледного, но совершенно спокойного. Голос его был тихим и хриплым, но абсолютно нормальным:

– Господин директор, профессора, что-то случилось?

– Мадам Помфри, в чём дело?

– Сама не понимаю, – колдоведьма подошла к гриффиндорцу и, повернув к себе его голову, внимательно вгляделась в бледное лицо, затем решительно достала палочку и произнесла сложнейшее Диагностическое заклинание, использующееся обычно при подозрении на поражение мозга и Проклятие Сумасшествия. Аура, образовавшаяся вокруг мальчика, была спокойного зелёного оттенка.

– Что случилось, Поппи?

Но колдоведьма не слушала заданных ей вопросов, обратившись к пациенту:

– Гарри, как вы себя чувствуете?

– Сейчас уже лучше, мадам Помфри. Это всё головная боль, скоро всё пройдёт. Я просто не высыпался всю неделю, готовясь к занятиям по ночам, – взгляд гриффиндорца был прямым и честным. По мнению Северуса, даже чересчур честным. Пообщавшись с Поттером несколько последних месяцев, он уже понял, насколько этот гриффиндорец по духу походил на его «змеек».

– Что здесь произошло, Поттер?

– Ничего, профессор Снейп, сэр. Просто у меня был сильный приступ головной боли… немного вырвало, и всё…

– Немного!!! – казалось, мадам Помфри сейчас взорвётся от возмущения, но, увидев, что из юноши клещами не вытянешь подробности произошедшего меньше часа назад в Больничном крыле события, она недовольно поджала губы и жестом предложила заинтригованным преподавателям пройти в ее кабинет. На пороге женщина ещё раз обернулась, строго посмотрев на юношу, и непререкаемым тоном велела ему немедленно лечь в постель.

Профессора подождали, пока она закроет за собой дверь и наложит Заглушающие чары. После чего Дамблдор участливым тоном обратился к рассерженной колдоведьме:

– Поппи, что случилось?

– Час назад я зашла в палату проверить, как там себя чувствует мистер Поттер. После приёма Болеутоляющего и Укрепляющего зелий все признаки беспокоившего его с утра недомогания должны были уже пройти. Но юноши не было в комнате. Поисковые чары привели меня в больничный туалет. Профессор Дамблдор… Северус… Минерва… вы бы видели его лицо!!! Мальчика неукротимо рвало. А глаза… как будто его пытали «Круациатусом» несколько часов подряд… как у умирающего. Он даже плакать не мог! Когда я попыталась его расспросить, в чём дело, он отпрянул от меня, как от атакующей мантикоры, и прохрипел, что всё в порядке, и… он сам виноват в том, что произошло. Больше я из него ничего вытянуть не смогла. Близко к себе он меня не подпускал и…

– А Диагностические чары?

– НИ-ЧЕ-ГО!!! Он полностью блокировал всю направленную на него магию.

– Ты что-то путаешь, Поппи. Он всего лишь ребёнок, и…

– Вы не слышите меня, Альбус?! Он! Блокировал! Мою! Магию! – женщина усилием воли взяла себя в руки и уже другим, спокойным и деловым тоном, продолжила. – Налицо были все признаки магической атаки на юношу, возможно, с применением Непростительных, но он не дал мне провести диагностику, а теперь…

– Что теперь?

– Поттер выглядит почти нормальным, и у него ни следа… я повторяю, ни следа от всего того кошмара, свидетелем которого я стала чуть меньше часа назад. Как такое возможно?

– Северус? – директор с интересом воззрился на своего шпиона.

– Не знаю. Мне он показался довольно измученным и бледным…

– Это ты его полчаса назад не видел!!!

– Странно, что не осталось следов нападения, хотя… если это Тёмный Лорд воздействовал через шрам… правда, это сомнительно. С момента провала в Министерстве Его Темнейшество старается не лезть в мозги Поттера – это приносит ему боль и сильно вредит вновь созданному телу.

– Тогда что это могло быть?

– Боюсь, мы этого никогда не узнаем, если только Гарри сам не расскажет нам, что же там произошло, – Дамблдор вновь улыбнулся своей загадочной улыбкой, предложив преподавателям заняться собственными проблемами.

И, только оставшись в одиночестве в собственных покоях, он без сил опустился в кресло, почти бессознательно нашарив рукой на столе маленькое маггловское зеркальце.

– Да-а, Гелерт. Ведь мы-то с тобой знаем, что произошло с мальчиком. Хотя… может быть, он видел убийство глазами Воландеморта, а? Хотелось бы мне на это надеяться.

Северусу тоже приходило в голову что-то подобное, но его отвлекло от размышлений ЧП, произошедшее с пятикурсниками его факультета, и зельевар, впоследствии мысленно вернувшись к данному вопросу, так же, как и директор, решил всё списать на видения, посланные парню Тёмным Лордом.

В общем, на следующее утро Гарри Поттера выпустили из больничного крыла. Все в замке – от студентов до преподавателей – пребывали в предпраздничном волнении. Контрольные и проверочные работы закончились, оценки за полугодие были уже выставлены, и на сегодняшних занятиях ожидалось в основном повторение пройденного за эти месяцы материала. Поэтому уроки пролетели незаметно, а после ужина Гарри, Рон и Невилл отправились в Дуэльный зал. На всех троих под ученическими мантиями были плотные костюмы из драконьей кожи, применяемые обычно боевыми подразделениями авроров и… Пожирателей. Такой костюм мог защитить от пущенных вскользь проклятий. Гарри приобрёл его ещё летом, Невиллу комплект прислала бабушка, узнав об учебном поединке (судя по сопроводительному письму – костюм когда-то принадлежал его отцу), а Рону одолжил одёжку Чарли. Так что все были в равной степени подготовлены к боевым действиям. Перед дверью в Дуэльный зал Нев попридержал друзей за плечи и, серьёзно взглянув обоим в глаза, предложил:

– Никаких поддавков, никаких ограничений и жалости, это – бой, Пожиратели нас жалеть не будут.

– Само собой, Нев! – Рон был непривычно серьёзен и собран. – Гарри, ты как?

– Согласен с Невом. Предупреждаю, мои заклятия очень нестандартны. Советую не расслабляться.

– Принято.

Трое юношей толкнули массивные двери и вошли в Дуэльный зал. Там их ждали Дамблдор, Снейп, МакГонагалл и Грюм. Никаких других свидетелей будущего поединка видно не было. Грозный Глаз, было, попытался опять пройтись по поводу «Пожирательского птенчика», но мгновенно осёкся под ставшим внезапно очень тяжёлым и угрожающим взглядом Альбуса:

– Аластор… прекрати.

Гоняли ребят долго. Сначала были парные поединки между Роном и Невиллом, потом – между Гарри и Невом, Гарри и Роном, а под конец их ожидал бой без ограничений (кроме Непростительных) всех против всех. Гарри-Марк чувствовал напряжение и нетерпение, предшествующее этому последнему бою. Его Магия, его Сила пела и рвалась на волю, но Магию Иллюзий пришлось придержать – это обязательно стоило бы парню разоблачения. В общем, к тому моменту, как объявили бой всех против всех, со своей магической сущностью парень уже договорился, и понеслось… Всё его существо просто пело, купаясь в бою, словно в воздушном океане. Полёт на метле даже рядом с этим упоительным состоянием не стоял. Заклинания и щиты сменялись одно за другим. Поединок приносил просто физически ощутимое удовольствие. Какой бы мразью Грюм не был по жизни, но дело своё знал хорошо: Невилл и Рон были великолепно подготовленными боевыми магами – Гарри-Марк понял это ещё во время парных пробных поединков, которые велись до первого пропущенного заклятия. Сейчас же шутки кончились, это был реальный бой, со всеми своими особенностями и болью от пропущенных ударов, но именно это парню и нравилось. Учитывая аврорскую подготовку Нева и Рональда, заклятия на Серпентаго пришлись как нельзя кстати. Друзьям пришлось поломать мозги, чтобы научиться на собственном горьком опыте отражать эти зубодробительные штучки, но и они были не лыком шиты. Во всяком случае, Невилл. Стоило гриффиндорскому ботанику пару раз увернуться от пущенного в него проклятия на змеином языке, как он мгновенно подстраивал под него свой блок, и преимущество Гарри сходило на нет. Рон был прямолинейнее и от ударов уходил в основном за счёт своей вёрткости и какого-то звериного чутья, а в нападении брал силой выпущенных заклинаний, а не их разнообразием. В общем, юному магу-иллюзору пришлось-таки повозиться. Шла уже тридцать пятая минута боя, а он никак не мог вырубить ни одного из своих соперников, те были достойными противниками. Но вот Рон буквально на секунду открылся, отражая проклятие, пущенное в него Невом, и Гарри тут же, не раздумывая, вышиб его из боя сдвоенным «Экспелеармусом» с «Инкарцеро». Их осталось только двое, и начался «ювелирный» поединок. Ни один из бойцов не спускал другому ни единой промашки. Эх, если бы Гарри-Марку можно было использовать Магию Иллюзий, то он бы тогда имел преимущество, но… нельзя – значит нельзя, и парень собирался победить друга теми средствами, которые были в его распоряжении. Немного напрягала необходимость пользоваться волшебной палочкой. Нет, конечно, она слушалась его идеально, но до сих пор он участвовал в реальном бою только без неё, и сотые доли секунды, необходимые на её активизацию, немного отвлекали внимание. И всё же он наслаждался каждой секундой поединка. Это был бой на равных, и юноше предстояло попотеть, если он собирался выиграть пари с Северусом. Выкинув на задний план подобные мысли (и когда только успели пролезть в голову, казалось бы, всецело занятую поединком), Гарри-Марк провёл серию виртуозно подобранных проклятий, из которых только три были произнесены на Серпентаго, и были ещё незнакомы Невиллу. Воспользовавшись мгновенной заминкой противника, Гарри ловко переместился, уходя с линии возможного ответного удара друга, перекинул палочку в левую руку и невербально ударил мощнейшим «Ступеффаем». Неву не хватило какой-то доли секунды, чтобы увернуться от заклятия, но оно задело его только вскользь, а вот пущенный следом «Петрификус» окончательно вывел его из строя. Увидев, как тело Невилла с громким стуком падает на дуэльный помост, Поттер замер, тяжело дыша, отсалютовал поражённому им противнику взмахом палочки и, срочно взяв себя в руки и нацепив на лицо маску глубокого сожаления, повернулся к преподавателям, наблюдавшим за поединком. Он ещё успел поймать довольный взгляд Снейпа, прежде чем тот успел сменить его на мину привычной невозмутимой брезгливости. В душе поднялась тёплая волна, надежда мгновенно подняла голову, нашёптывая на ухо, что не всё так безнадёжно, как он боялся. Возможно, Сев и вправду когда-нибудь сможет смириться с тем, что один из его любовников – Гарри Поттер, но юноша сразу же прогнал соблазнительную мысль: погибших надежд на его веку было предостаточно, и боль от их уничтожения он запомнил великолепно. Чтобы не подвергать себя соблазну пустых мечтаний, парень привёл друзей в сознание, и только после этого поднял взгляд на других зрителей их с ребятами боя. Минерву МакГонагалл распирала гордость за своих «львят», а её уважение к юному потомку Поттеров поднялось ещё на несколько пунктов. А вот то, что он увидел в глазах директора и Грозного Глаза, насторожило парня и заставило по-быстрому просмотреть все свои сегодняшние действия. Вроде бы ничего подозрительного он не совершал, но отрешённую задумчивость в глазах Дамблдора и жадное желание прибрать к рукам, нисколько не скрываемое Грюмом, решил запомнить… во избежание…