Текст книги "Паутина"

Автор книги: Сфинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 61 страниц)

Глава 2. Лили Поттер

Она сидела у камина, методично перенося в свое эссе данные из большой книги по Истории магии. Сочинение нужно сдать завтра, а она все никак не могла его дописать.

В гостиной Гриффиндора было спокойно и даже тихо. Студенты либо занимались, либо просто шептались, иногда переглядывались. Близнецы Уизли то и дело поглядывали на портрет Полной Дамы, словно кого-то ждали.

И Лили тоже ждала, как и ее кузины: Кэтлин и Шелли просматривали какой-то журнал, сидя на ступеньках лестницы, что вела к спальням мальчиков, но постоянно вздрагивали, когда открывался портрет и кто-то входил.

Все ждали Розу и Хьюго. Их вызвали в кабинет директора для разговора с Гермионой. Наверное, она расскажет им о том, что случилось утром в «Норе».

Вошла Эмма Томас, с ней – один из однокурсников брата. Шелли и Кэтлин тут же многозначительно переглянулись, увидев, что молодые люди держатся за руки. Ох, уж эти кузины. Лили покачала головой, а потом окликнула Эмму:

– Ребята, вы бы хоть за собой портрет прикрывали, что ли? Так к нам в гости половина школы сможет наведаться.

Спутник Эммы пожал плечами и вернулся, чтобы затворить вход. Потом они с девушкой сели в уголке и стали еще одним объектом наблюдения для половины присутствовавших тут гриффиндорцев.

Лили отложила пергамент, дописав, наконец, сочинение. Она чувствовала неимоверную усталость из-за нервного напряжения этого дня. Она откинулась на спинку, наблюдая за своими родственниками. Все-таки весело, что все они учатся на Гриффиндоре, что всегда вместе. Тем более что Гриффиндору не привыкать к фамилии Уизли.

Наконец, в проеме появились долгожданные Роза и Хьюго. Они ободряюще улыбались, и будто камень свалился с души у Лили. Хоть все и твердили, что все хорошо и обошлось без жертв, а услышать обнадеживающие новости они должны были из первых уст. Например, от Гермионы.

– Все в порядке, – улыбнулась Роза, когда Уизли сгрудились вокруг нее и Хьюго. – Мама сказала, что Министерство знало о нападении и приготовило для оборотней ловушку. Никто не пострадал, «Нора» тоже стоит, целая и почти невредимая.

Близнецы издали хором победный клич и тут же принялись отплясывать вокруг родных, отчего Лили поморщилась. Кэтлин и Шелли рассмеялись и вернулись на прежнее место, все к тому же журналу. Хьюго сослался на то, что у него не сделаны уроки, и пошел к себе в спальню.

– Пойдем ко мне? – предложила Лили Розе, и та охотно кивнула.

Девушки удобно расположились в комнате: Розе очень нравилось кресло у окна, где она обычно и сидела, а Лили опустилась на кровать, скинув мантию.

– Роза, правда, что тебя видели выходящей от Теодика Манчилли? – заговорщицки поинтересовалась Лили, хитро глядя на кузину. Та лишь усмехнулась. – Правда?

– Я просто с ним разговаривала, – пожала плечами Роза. – Знаешь, я не собиралась идти к нему, но на меня что-то вдруг нашло… Словно какое-то внутреннее чувство толкало пойти и извиниться за то, что пропустила одно занятие…

– Как, кстати, твои занятия? – Лили подвинулась на край постели, чтобы видеть Розу в свете пламени от нескольких зажженных свечей.

– Да ничего, – Роза заплетала волосы в косу, чуть улыбаясь. – Это интересно. Мама когда-то давно говорила, что дядю Гарри тоже учили Ментальной блокировке…

– Правда? Не знала, – Лили скинула ботинки и поджала ноги. – А что у вас с Майклом?

Роза фыркнула:

– Лил, ты стала прямо как Шарлотта! Собираешь школьные слухи…

– Ну, я же староста, я обязана быть в курсе событий, – усмехнулась Лили.

– Что-то я не помню такого пункта в своде обязанностей старост, – отметила Роза, глядя на сестру смеющимися глазами. – Мы с Майклом…

Тут в дверь весело постучались, и через пару мгновений ввалились хохочущие Шелли и Кэтлин. В руке последней все еще был журнал.

– Девчонки, вы только посмотрите… – они уселись рядом с Лили на кровати и протянули ей журнал. Роза неохотно поднялась, чтобы тоже взглянуть на то, что привело сестер в такой восторг. – Я просто глазам своим не поверила…

Лили впала в ступор:

– Что. Это?

– Это журнал для продвинутых ведьм «Магия любви», – Шелли боролась со смехом. – Тут бывают прикольные статьи… Вот, смотри… – Кэтлин привалилась к столбику кровати, нервно хихикая. – Не узнаешь?

– Узнаю, конечно, это папа и его палочка, – Лили смотрела на отца и крупно показанную волшебную палочку. – Опять об отце?

– Нет, – Шелли указала на небольшую заметку, почти не заметную среди фотографий знаменитых людей и их палочек. – Это…

И кузины снова залились смехом. Лили пробежалась глазами по заметке, уши ее стали пунцовыми, как и щеки. Она подняла взгляд на Розу, на лице той был написан скепсис, но староста школы тоже была готова рассмеяться.

– Это какая-то чушь, – Лили держала в руках журнал и смотрела на заметку, которую только что прочла. – Какая зависимость между размерами волшебной палочки и…

– Какие вы пошлые, девчонки, – Роза забрала журнал и быстро просмотрела фотографии.

– Роза, ты представляешь, если это правда? – Шелли горящими глазами уставилась на кузину. – Дядя Гарри тогда…

– Шелли! – Роза легко хлопнула сестру по плечу. – Не понимаю, зачем вы читаете подобные журналы и откуда вы их… Ой!

– Что? – хором вскрикнули Кэтлин и Шарлотта. Лили с вопросом посмотрела на удивленную кузину.

Роза ухмыльнулась, закусив губу, и протянула журнал Лили. Оказывается, на следующей странице выставка фотографий магов и их палочек продолжалась. И прямо из центра на Лили смотрел Скорпиус Малфой, в красивой парадной мантии и презрительным выражением на лице. И его серебряная палочка. Видимо, из-за ее цвета палочку и поместили в центре страницы.

– Черт, Лили… – простонала Шелли у нее над ухом. Кузины через ее плечо рассматривали фотографии. – Это же Малфой…

Лили уже была просто одного цвета с пологом кровати, она беспомощно-смущенно взглянула на Розу. Та была готова рассмеяться из-за реакции сестер. Обе девушки переводили взгляд с журнальной фотографии на зардевшуюся кузину.

– Лил, я тебе завидую… – Кэтлин выглядела просто комично.

– Так, все, хватит, – попросила девушка, захлопывая журнал, но сестры ей этого не позволили – схватили и стали дальше рассматривать фотографии. – Все это полнейшая чушь. Вы бы лучше учебники читали, а не заумные теории о том, что палочка мага…

Со стола со звоном упала чернильница. Лили поднялась, радуясь поводу спрятать лицо и тому, что чернильница была пустая, иначе век бы было не оттереть пол. Она наклонилась за бутылочкой и вдруг поняла, что рядом стоит Малфой. Поняла по запаху, его запаху, который ударил в нос. Черт, Малфой! Здесь! Видимо, это он уронил чернильницу, чтобы привлечь ее внимание.

Нужно было избавиться от кузин. Или нет? Давно он здесь? Что он понял из их смеха и разговоров? Жар прилил к шее и лицу еще сильнее, когда девушка поняла, что Скорпиус был здесь, скорее всего, с того момента, как они сюда пришли. Ведь комнату она не запирала, – от кого? – а Эмма Томас с ее спутником не смогли с первого раза закрыть проход через портрет.

– Ммм… девчонки, если не возражаете… Я очень устала и хотела бы отдохнуть, – Лили постаралась говорить убедительно, но спиной чувствовала присутствие Малфоя.

– Ну, Лили, мы теперь все знаем о Малфое… – рассмеялась Шелли, поднимаясь и направляясь к дверям. С хохотом они с Кэтлин вывалились в коридор.

– Не обращай на них внимания, Лили, – Роза улыбнулась, – ты же знаешь их…

Лили кивнула и заперла за сестрами дверь. Обернулась, привалившись к двери, и увидела, как Скорпиус Малфой снимает с себя плащ-невидимку. Лицо у него было чрезвычайно довольное и насмешливое. Да, надежда на то, что он не понял, о чем шла речь, умирала.

Слизеринец засунул руки в карманы, оставив мантию на полу. Глаза его смеялись.

– Вот, значит, что читают примерные гриффиндорские девушки, – протянул он с довольной улыбкой. – А я думал, что вы не догадаетесь перевернуть страницу…

– Ты видел эту статью? – Лили закусила губу, чувствуя, как горят ее уши и щеки.

– Конечно, – он лениво сделал шаг к ней и остановился, глядя на ее лицо. – На Слизерине она пользуется популярностью. Особенно среди моих поклонниц.

Лили фыркнула, толкая его в грудь, он ловко поймал ее за руки и прижал к себе.

– Что ты делаешь вообще в моей комнате?

– Прогуливался мимо, решил заглянуть… – он улыбался, глядя в ее глаза.

– Правда? – ее глаза загорелись. – Как кстати!

Девушка вывернулась из его объятий и подошла к столу, где были сложены книги.

– У меня проблемы с Зельями, не поможешь, раз уж заглянул? – она мило ему улыбнулась, протягивая учебник. Малфой поднял светлую бровь и с игривой улыбкой взял книгу.

– Что тебе именно нужно?

– Сформулировать закон приготовления смешанных зелий и ответить на вопросы после параграфа… – Лили опустилась на кровать, похлопав рукой рядом с собой. Скорпиус сел, привалившись к спинке, и открыл книгу там, где лежала закладка.

– И что у тебя вызывает проблемы?

– И то, и другое, – Лили повернулась к нему, глядя на довольное лицо слизеринца. Он что-то задумал.

– Хорошо, закон я тебе сформулирую бесплатно… Только по доброте душевной… – улыбнулся он довольно обольстительно. – А вот за вопросы придется платить…

– Как? – хотя Лили могла себе представить цену.

– Мы будем играть, – просто ответил слизеринец, доставая палочку и гася все свечи, кроме одной, у окна. – Я буду задавать тебе вопросы: если отвечаешь неверно, то снимаешь с себя тот элемент одежды, на который я укажу… – Лили ошарашено смотрела на парня.

– Малфой, что это за метод обучения?

– Приятный, тебе не кажется? Уж приятнее, чем обычный, – ухмыльнулся парень.

– А что я получаю в случае правильного ответа? – Лили была готова принять эту игру.

– Ммм… знания по предмету? – предположил он, откладывая палочку на тумбочку. – Ладно, я могу пойти на уступку. Если ты отвечаешь верно, то ты можешь сказать мне, что снять. Так будет честно даже для твоей гриффиндорской души… Возможно, тебе даже представиться шанс убедиться, правда ли то, о чем написали в журнале…

Лили, снова покраснев, прищурилась и кивнула.

– Замечательно, – Малфой почти не глядел в книгу, задавая вопрос: – Сколько раз нужно помешивать по часовой стрелке зелье, если в нем есть аконит?

Лили вспоминала, закусив губу, Малфой скучающе глядел в потолок.

– Шесть.

Он ухмыльнулся, протянул руку и сам снял с нее галстук, по пути коснувшись рукой ее шеи.

– Семь, шесть при белладонне, – прошептал он, откидывая ее галстук. Лили судорожно втянула воздух.

– На какой минуте нужно добавить толченое крыло летучей мыши в Зелье Памяти?

Лили победно улыбнулась, зная ответ:

– На пятнадцатой. Сними ботинки, иначе эльфам придется отстирывать покрывало.

Малфой усмехнулся, его обувь гулко стукнулась о пол.

Прошло пять минут, и Скорпиус забыл об игре, увидев, как она медленно расстегивает рубашку. Он откинул учебник и притянул девушку к себе. Лили с улыбкой отметила, что ее познания в Зельях все же чего-то стоят – слизеринец был без рубашки. Его кожа была бледной и прохладной. Сама она осталась без жилета (не зря она утром его надела) и гольфов.

– На Зельях я буду лучшей, – прошептала она, когда слизеринец медленно стягивал с нее рубашку.

– Будет нужна помощь, обращайся, – Малфой ухмыльнулся. – Но на сегодня с уроками закончено… Теперь ты будешь отдавать долги.

Она тихо рассмеялась, но тут Скорпиус чуть отстранился, глядя в ее глаза. Лили казалось, что он пытается на что-то решиться.

Она отвела рукой прядь с его лба. Он чуть нахмурился. Лили видела, как он смотрит, как складка на его лбу разглаживается. Его руки поглаживали ее обнаженную спину.

– Что? – прошептала она, нежно ведя пальцем вдоль его губ.

– Я тоже тебе кое-что должен…

Лили вопросительно смотрела на парня. Скорпиус прикрыл глаза, нагнулся, поднес губы к самому уху девушки, обжигая дыханием, и прошептал едва слышно:

– Я должен тебе прежде это сказать, потому что… Я всегда знал, что такое ненависть, презрение, снисходительность, привязанность, уважение, страх… Но я не знал, что значит любить… не знал, что чувствуют, когда любят… Ты научила меня, ты показала, что значит «любовь».

Он замолчал, словно собираясь с силами, а Лили почти не дышала.

– Я люблю тебя, Лили Поттер. Я. Люблю. Тебя.

Ответом ему был судорожный вздох и горячие губы на его губах.

Глава 3. Гарри Поттер

Всем тем, кто прошел вместе со мной по этому туннелю из отчаяния и вины, а особенно автору стихотворения Эльвире.

 
Ты бередишь покой уснувших ран
Никчемной вспышкой жалости к себе.
Не потакай насмешливой судьбе:
Она не верный друг и не тиран.
 

 
В твоих глазах – манящий жар костра
И призрачно-хрустальный лунный свет.
Я – кутаюсь плотнее в тёплый плед,
Гадая, чем живёт твоя… душа.
 

 
Но всё же память не спеши стирать,
Не надо, не получится – я знаю.
Не убежать от призрачных страданий —
Природа справедлива и мудра.
 

 
Прошли года. С тобой, но больше – без.
Снег припорошил душу и виски.
Из цепких лап полуночной тоски
Не вырваться, не вспомнив… Боль и блеск,
 

 
Сомнения, умение прощать,
Победы, одиночество, печали —
Всё, что улыбкой на пути встречали
И с чем не жаждем свидеться опять…
 

 
Жизнь задаёт вопросы без ответов.
Пересеченье душ… Когда и кем
Решилось, без подробностей и схем,
Что мы – две стороны одной монеты?
 

 
Когда-нибудь… В окне зевает вечер.
На тёмном небе пепел облаков.
Пусть воплощать надежды нелегко,
Я знаю, что скажу тебе при встрече!
 

 
Я попрошу тебя о трёх вещах:
Не изменяйся – вопреки природе,
Не плачь о тех, кто в лучший мир уходит,
И никогда не говори: «Прощай!»
 

Он сидел на крыльце дома. Зелеными глазами смотрел на звездное, холодное небо. Облака застыли. Падал снег. В окнах горели свечи.

Он не чувствовал холода. Он не видел снега. Он не видел тыквенных лиц в окнах дома напротив. Он не видел ничего.

Только билась в голове мысль: тридцать семь лет.

Точка отсчета. Начало.

И, как он знал, конец.

Потому что он не чувствовал холода. Не видел снега. Не слышал смеха проходящих по улице людей.

– Гарри…

Он не повернулся. Вообще не двинулся.

Тридцать семь лет.

Тринадцать тысяч с половиной дней.

Тринадцать тысяч с половиной шагов.

– Гарри, ты замерзнешь…

На плечи лег плед, но он не пошевелился.

– Пойдем в дом, Гарри…

Он просто смотрел вперед, на улицу, а видел развалины своего первого дома.

Шаг – и отец.

Шаг – и мама…

Тридцать семь лет пути. Скоро конец.

– Гарри, ты меня слышишь?

Руки. Не теплые и не холодные. Не родные и не чужие. Просто руки, которые заставляют его встать.

В доме не темно и не светло.

Ничто не трогает. Ничто не раздражает.

Круг замкнулся. Круг в тридцать семь лет.

Круг, ставший туннелем.

Слез не было. Боли не было.

Была лишь тьма.

Он поднялся в спальню. Не в его спальню, просто – в спальню.

– Спокойной ночи.

Дверь закрылась. Он сел на кровать.

– Прощай.

И упал на спину, погружаясь то ли в сон, то ли в блаженную кому, где не было ничего.

Только тьма. И желанный покой.

Глава 4. Теодик

Решимость быть собой. Решимость исполнить свой долг.

Именно это. Ничего другого. Ни сожаления. Ни страха. Ни волнения.

Тео смотрел на Ксению. Она смотрела на него.

За окном сгущался мрак. В коридорах – стихающие шаги студентов. Пир в честь Хэллоуина закончился. Время для целителя душ тоже заканчивалось. И она была к этому готова.

– Ты должен будешь мне помочь, – мягко смотрит. Мягко. Она редко дарила ему такие взгляды. Открытые. Теплые. Почему сейчас?

– Ты слишком спешишь. Ты не знаешь его до конца. Это опасно.

Она улыбается. Делает шаг к нему.

– Я медлю. Боюсь, что скоро будет слишком поздно, Тео. И мне не нужно знать его до конца. Я буду просто проводником…

– Ты можешь потерять обоих. И Поттера, и его источник. Кто станет источником?

Ксения улыбается. Почему она ему улыбается?

– Гермиона Грейнджер.

– Уизли. Ее фамилия Уизли.

Качает головой. Золото волос ослепляет. Тео любит темноту. Но свечей не гасит.

– Ты пойдешь со мной?

Тео кивнул. Но чем он может помочь? Практически ничем.

– Я сказала Джеймсу…

– Уверен: он был в восторге, – фыркнул Тео. – Ты рассказала о пророчестве?

Улыбается.

– Я рассказала ему обо всем. Он имеет право знать.

– Кому-то стало легче от его знания? – он усмехнулся. Ксения. Странная логика. Непростительные поступки. Непростительная откровенность.

– Мне, – глаза светлые. Спокойные. Через пару часов она потеряет себя. Но ее это не волнует. Сила? В чем? В умении жертвовать? Один спасенный вместо сотен излеченных в будущем. Это выбор? Нет, это жертва. Жертва миру. – Тео, что с тобой?

Нахмурился.

– В смысле?

Улыбается.

– Ты стал задавать столько вопросов… Вопросов, Тео… Это странно, – Ксения подходит ближе. – И я чувствую. Я впервые чувствую что-то в тебе…

Тео отвернулся. Слабость. Он лишь однажды позволил себе слабость. И теперь она была в нем.

Образ Розы Уизли. Он принес в Тео что-то. Что-то новое.

– Я ведь права… – почти веселье в голосе. – Просто не верится…

Она подошла. Посмотрела на него. Он зря закрывается. Ей не нужен его разум. А что-то другое она и так прочтет. Скоро этой ее способности не будет.

– Нужно предупредить мадам Помфри. Тебе понадобится помощь. Потом.

– Я ей уже сказала, не волнуйся. Профессор МакГонагалл разрешила нам покинуть школу. Ей даже объяснять не пришлось…

– Дамблдор, – Тео усмехнулся. – Там всем управляет этот портрет.

– А профессор Снейп?

Тео вздрогнул. Нет, она не может знать. Но на лице – знание. И понимание.

– Ты была там?

Опять улыбнулась.

– Нет, я не говорила ни с Дамблдором, ни со Снейпом в кабинете директора, если ты об этом. Но я видела портрет Северуса Снейпа. Вы похожи. А еще я видела, как он на тебя смотрит. И ты, иногда, на него… А еще я чувствую это в тебе. То, чего не было в Академии. То, за что ты презирал весь мир. И себя самого.

Тео молчал. Отвернулся. Он отказывался в это верить. Не могло этого произойти. Она не могла начать чувствовать его. Это означает, что он стал слаб. Уязвим.

– Он твой отец, Северус Снейп – твой отец, – зачем-то говорит она.

– Я знаю, спасибо.

Мягко смеется. Тихо.

– Защитная реакция? Я не буду тебя спрашивать о том, как ты его нашел. Я очень рада за тебя, Тео. Ты смог осуществить свою мечту, – он вздрогнул – ее рука легла на его плечо. Он избегал прикосновений. Любых. Это напоминало о детстве. О маме. – Теперь тебе просто нужно освободиться.

– Мне не от чего освобождаться.

– Упрямец. Есть. От тени отца в твоей душе. Да, Тео, в твоей душе. Она живет, она бьется за себя, она почувствовала твою слабость и нашла ее, чтобы напомнить о себе. И она победит, я уверена. Потому что ты позволил ей это. Может, на мгновение, но позволил. Я не знаю, как и почему…

Тео молчал. Слушал. Готов был протестовать. Но молчал.

Роза Уизли. Земля, даровавшая приют. Земля, возродившая в нем что-то. Мечту? Прошлое? Слабость.

– Пора.

Тео взглянул на часы. Полночь. Первое ноября.

– Почему сегодня?

Ксения обернулась.

– В эту ночь началась история Мальчика, Который Выжил. Круг должен замкнуться. Мальчик должен остаться в этом кругу. А Гарри Поттера мы просто обязаны вывести оттуда до того, как будет поздно. Он заслужил это. Если не он, то кто тогда?

Тео кивнул. Последовал за ней. По темным и пустым коридорам.

– Добрый вечер.

Роза Уизли. Староста школы.

Тео кивнул ей. Ответил на открытый взгляд. Ее улыбка.

– Что вы тут делаете, мисс Уизли?

– Ищу Джеймса Поттера. Он…

– Я знаю, где он, – откликнулась Ксения. Они втроем пошли по коридору. Горгулья. Свет факела.

Тео знал: Ксения поняла. По ее улыбке знал. По ее взгляду.

У горгульи сидел сын Гарри Поттера. В темном углу. Он встал навстречу.

Тео остановился. Пусть поговорят. Роза тоже поняла. Отвернулась. Взглянула на Тео.

– Что происходит?

Умная. Взрослая. Цепкий взгляд.

– Ничего.

– Вы врете, – оглянулась на Ксению и Джеймса. Обнимались. Ксения что-то тихо говорила. Гриффиндорец покорно молчал.

– Ваш кузен все расскажет. Мы спешим.

Он пошел на уступку. Для нее.

– Тео…

Он шагнул к Ксении. Джеймс стоял у стены.

– Я буду ждать тебя, – упрямо сказал парень. Слизеринка не ответила. Шагнула на лестницу за горгульей. Тео последовал за ней. Оглянулся: Роза стояла рядом с Джеймсом. Провожала их взглядом.

Решимость. Она была во всем. В каждой черточке лица. В повороте головы. В блеске глаз. Ксения была готова. К чему? Чтобы потерять себя.

Готов ли он? Готов ли он пустить в себя что-то чуждое? Давно забытое…

Вопросы. Это слабость. Человек не должен задавать вопросы. Не должен сомневаться. Это – слабость.

МакГонагалл не было. Портрет отца. Дамблдора. Они просто смотрят. Ксения улыбается Директору:

– Я ведь правильно все поняла, профессор?

Дамблдор кивает.

– Вы знали, что я сделаю именно такой выбор?

Снова кивок. Глаза за очками мерцают. Это портрет. Но глаза мерцают.

– Спасибо вам.

Тео изумлен. За что она благодарит? Этот старик опять играл людьми. Он лишал Ксению самого ценного. Ее призвания. А, может, не это самое ценное?

История опять играла ими. Насмешка судьбы. Путь Гарри Поттера к потере себя. Путь к смерти. Осознанный. Принятый. Он тоже был решим. И к чему это привело? Он спас других. Но не себя.

И опять – путь. Путь Ксении к потере себя. Осознанный. Принятый. Выбранный. Спасти другого. Но что будет с ней самой?

Дамблдор. Ни любви, ни жалости, ни покоя. Просто полководец.