Текст книги "Паутина"

Автор книги: Сфинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 61 страниц)

Глава 6. Гермиона Уизли

Какая длинная была ночь. Длинная. Страшная. Трудная. Лунная…

Она не знала, сколько часов провела на полу, под дверью комнаты, из которой Рон так грубо ее вытолкнул. Вытолкнул, заперся изнутри и наложил заклинания.

Запястья уже не ныли, хотя Гермиона знала – на них появились синяки. Рон впервые за много лет сделал ей по-настоящему больно.

А она хотела быть с ним в эту ночь. Хотела держать его голову, руку (лапу?), чтобы ему не было страшно одному, наедине с полной луной и болью, которая, наверное, должна была прийти вместе с трансформацией.

Гермиона снова всхлипнула, хотя, казалось, что слез уже не осталось. Он не захотел, чтобы она осталась. Он схватил ее за руки – впервые так сильно, что она вскрикнула от боли. Он вытолкнул ее из комнаты. Заперся. И Гермиона уже не смогла разделить с мужем то, что предстояло ему впервые.

Она сидела на полу, опершись спиной о запертую дверь. Сначала ловила звуки, но их не было. Рон наложил заглушающее заклинание. Он отгородился от нее. Он вытолкнул ее из своей жизни. Пусть всего на ночь, но вытолкнул.

Гермиона пыталась снять заклинания. Не вышло. Дом не слушался ее палочки. И женщине ничего не оставалось, как ждать, надеясь, что волчелычное зелье хоть немного облегчит то, что предстояло Рону.

Он был один. Наедине с болью. Наедине со страхом. И он не позволил ей разделить это с ним. Раньше они все переживали вместе. Но сегодня он отказал ей в этом.

Гермиона вытерла щеки, просто чтобы хоть что-то сделать. Голова была тяжелой, руки чуть подрагивали.

Его глаза. Она никогда не видела у Рона, ее любимого, нежного, ласкового Рона Уизли такого взгляда. Даже когда он гневался (как на шестом курсе, когда она напустила на него наколдованных птиц), даже когда ревновал (когда он бросил их с Гарри в палатке, в последний год войны с Волан-де-Мортом), даже когда бесился (когда они с Гарри секретничали по работе) – никогда не было у него такого жестокого, безжалостного и одновременно обреченного, готового ко всему взгляда.

Гермиона судорожно перевела дыхание. Нужно мыслить логически, отбросив чувства. В последние годы она все чаще стала поддаваться им. Все чаще стала вздрагивать просто от мыслей. Просто от нахлынувших эмоций. Нельзя так. Нельзя раскисать тогда, когда ты больше всего нужна своей семье. Своим друзьям. Рону. Гарри.

Было странно, но за все эти годы – супружества с Роном и дружбы с Гарри – она так и не смогла разделить их в своем сознании. Рон. И тут же Гарри. Именно в такой последовательности. Рон. Гарри. Она знала, что нужна обоим. Рону больше, Гарри меньше. Но нужна.

Гарри никогда не показывал этого, не просил. Но принимал ее помощь. Всегда. И Рон всегда принимал. Но всегда просил, чем отличался от друга. Рон знал, что она поможет, что она поймет, что всегда будет рядом.

Но почему?! Почему сегодня он поступил по-другому?! Он стал другим…

Она чувствовала это. И не только чувствовала – знала. Он изменился. Он потерял себя. И боится этого. Рон боится себя. И отталкивает ее – из того же страха. Он. Боится. Себя.

Боялась ли его Гермиона? Нет. Она не боялась его. Она боялась ЗА него.

Женщина чуть поменяла позу. Чуть скрипнули от легкой боли ребра. Это напоминание об их близости. Впервые он был так груб и неаккуратен. У него всегда были сильные руки. Но ласковые и нежные. А теперь – синяки на ее ребрах от неистовых объятий. Объятий ее Рона. Другого, но все же ее.

Гермиона старалась думать размеренно, откинув эмоции. Но в последнее время не получалось. Потому что было слишком много всего. Много счастья. Много любви. Много страсти. Много заботы. Много ревности. Много… А потом много страха. Много горя. Много безысходности. Слишком много всего для логичной Гермионы Грейнджер. Она стала другой.

Могли ли книги помочь во всем? Нет, это она поняла еще в школе. Могла ли она своими повышенными знаниями и умениями что-то изменить, исправить, избежать? Почти никогда. Что стало главным в жизни начитанной гриффиндорки после окончания Хогвартса? Семья. Рон. Гарри. Как и в школе. Но по-другому. Была Джинни. Потом дети. Были семейные вылазки на пляж. Семейные – это когда они с Роном, Розой и Хьюго и Поттеры. Всегда вместе, всегда близкие друг другу. Были детские праздники. Были вылазки в пабы вчетвером. Или вдвоем. Она и Рон. Она и Джинни. Рон и Гарри.

Рон. Мерлин, что же с тобой?! Как ты? Что чувствуешь? И почему?! Почему ты так просто выбросил меня из своего мира?!

В небольшое оконце над лестницей заглянул краешек луны. Когда же утро?! Часы остановились, потому что Рон своей хваткой раздавил циферблат. Разбил часы, которые сам подарил на десятилетие их свадьбы. Разбил…

Она, наконец, задремала, склонив голову на колени. В дреме она все еще думала о муже, который сейчас должен был лежать в комнате, покрытый шерстью, с когтями и клыками. Думает ли он о ней?

На полу было неудобно, но сил встать не было. Да и желания тоже. Хотелось быть рядом с ним, как можно ближе.

Все-таки она провалилась в сон, тревожный и глубокий из-за пережитой ночи.

Был рассвет. Но она его не видела, уткнувшись лицом в колени. Потом ее коснулись сильные, но невероятно мягкие руки. И прижали к груди, подняв. Она прильнула к телу, вдыхая родной, близкий аромат. Было уютно, и еще больше хотелось спать, чувствуя себя в надежных руках. Не одна. Не одна.

Потом Гермиона снова провалилась в сон, уже спокойный, поскольку теплые руки дали надежду. И она спала, укрытая одеялом, на мягкой постели.

Она проснулась, резко сев на постели и вырывая себя из этого мнимого уюта. В окно заглядывал хмурый день. Но уже день!

Гермиона быстро откинула покрывало, нащупала снятые (Роном?) тапки и поспешила в коридор, к двери, которая разделила их с мужем на всю ночь. Она оказалась открытой.

Рон спал, укутанный в одеяло. Гермиона тихо подошла, вглядываясь в обстановку вокруг. Все в порядке, никаких следов буйств оборотня.

Рон был бледен. Очень бледен. Синяки под глазами. Осунувшийся. Руки беспомощно лежат на одеяле.

Сердце Гермионы сжалось. Она хотела подойти, обнять, но разбудить мужа после такой тяжелой ночи она не могла. Просто стояла и смотрела, чувствуя облегчение.

Сколько прошло времени, она не знала. Просто смотрела. Потом развернулась и пошла вниз, чтобы приготовить ему завтрак. Наверное, он будет голоден, когда проснется.

А на кухне уже был разлит запах свежего кофе, весело мерцали многочисленные свечи. У стола стояли Гарри и Альбус, поливавшие каким-то кремом что-то похожее на кем-то уже переваренный торт.

– Привет, – она улыбнулась этому зрелищу. Гарри ответил ей улыбкой, а Альбус выхватил из рук отца бутылку с кремом и сам продолжил заниматься кулинарией. – У нас особое меню к завтраку?

Альбус улыбнулся ей – на щеке появилась ямочка, какой не было у Гарри. В остальном – на нее смотрел юный Гарри Поттер. Только без шрама.

– Ал решил, что торт вам с Роном не повредит, – Гарри отошел от сына и сел за стол. – Кофе хочешь?

– Вы давно здесь? – Гермиона опустилась на стул рядом с другом, принимая с благодарностью чашку. Она наблюдала, как Альбус размазывает ложкой крем по поверхности чего-то, что Гарри назвал тортом.

– Часа два, – Гарри с каким-то пониманием взглянул на нее. Наверное, Гермиона выглядела сейчас не самым лучшим образом. Спать на полу… Вот тут она окончательно проснулась. Она же была в постели. И комната Рона была открыта. – Ты всю ночь сидела под дверью, да?

Значит, это был Гарри.

– Спасибо тебе, – мягко произнесла она, глядя на друга над чашкой.

– Гермиона, – их внимание привлек к себе Альбус. Мальчик, видимо, закончил свой кулинарный шедевр и теперь старательно раскладывал его на тарелочки ложкой. – Ты хочешь какой кусочек: где больше крема или шоколада?

– Ммм… Тот, что вкуснее, – Гермиона попыталась сохранить серьезное выражение, но ей это не удалось. Альбус всегда вызывал у нее улыбку.

Ал кивнул и протянул ей тарелку с «тортом» и даже ложку. Потом подал кусочек (если эту массу можно было назвать кусочком) отцу и сел напротив взрослых, сложив перед собой руки. Ничего не оставалось, как начать есть.

В принципе, было вкусно. Если бы не так сладко. Но чего ждать от Альбуса?

– Очень необычно, – Гермиона похвалила мальчика, и тот серьезно кивнул. Убедившись, видимо, что он справился со своей миссией, Ал взял с края стола пергамент и карандаш и стал рисовать, поджав губы.

– Гарри… – наконец, Гермиона решилась задать другу вопрос, мучавший ее всю ночь. Но Гарри не дал договорить – как всегда, все понял без слов.

– Я нашел его на полу, он просто спал. Никаких повреждений. Просто он очень устал, – мужчина понимающе смотрел на нее. – Думаю, он будет спать еще несколько часов…

– Он не позволил мне остаться с ним, – как-то обиженно произнесла Гермиона, приглушив голос, чтобы не слышал Альбус, что-то старательно рисовавший на листе.

– И правильно сделал, – Гарри чуть подался ближе к подруге. – Ты ничем бы ему не помогла, лишь сама вся извелась бы… Я бы поступил так же…

Она была готова ответить, что не поступил бы, но просто натянула рукава свитера на запястья, чтобы друг не увидел синяков.

– Гермиона…

Она подняла на него глаза и заметила, что Гарри смотрит на сына, склоненного над пергаментом. И только сейчас задумалась над тем, что друг привел в этот дом сына. В дом, который и сам столько лет избегал. А теперь здесь сидит Альбус.

– Вчера на него напал оборотень, – ответил Гарри на еще не прозвучавший вопрос, и Гермиона чуть не задохнулась. Она накрыла рукой его ладонь, лежащую на столе, и не отпускала, пока он рассказывал о том, что случилось в саду Уизли, и о том, что поведал сам Альбус.

Потом воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шуршанием карандаша маленького Поттера.

– Но, Гарри, может быть, Ал все это придумал? – прошептала Гермиона, глядя на ребенка. – Ты же знаешь своего сына…

– Я бы согласился с тобой, если бы не видел, как он гладит оборотня по спине, словно домашнего песика,-

приглушенно ответил Гарри. – Как думаешь, что это может значить?

– Бред какой-то… – она перевела взгляд на друга. – Разве можно научить легилименции маленького мальчика, да еще во сне? Это ненормально.

– А еще ненормально, что это сделали два волшебника, мертвые уже два десятка лет, – хмыкнул Гарри, запустив свободную руку в волосы. – Я не знаю, как к этому относиться… Почему это происходит?

Гермиона замолчала. Мысли ее были заняты Роном, но история Альбуса отвлекла от собственных проблем. Альбуса…

– Магия имен, Гарри, – выдохнула она, повернувшись всем корпусом к другу и отпустив его руку. Он в недоумении глядел на нее. – Помнишь, когда ты решил наречь сына этим именем, ты ходил в Хогвартс…

– Да, я спросил Дамблдора, как он к этому отнесется, – кивнул Гарри. – И он предложил, чтобы второе имя было «Северус». Правда, портрет Снейпа от этого перекосило.

– Вот видишь! Гарри, это же Дамблдор! – Гермиона чуть улыбнулась. – Я мало знаю об этой отрасли магии, она почти не изучена, но говорят, что имя, данное ребенку в честь какого-то реального человека, данное правильно, может каким-то образом связать обоих. Я бы могла найти об этом информацию…

– Спасибо, но у тебя и без меня и снов Альбуса полно проблем, – теперь уже Гарри взял ее за руку. Гермиона думала об одном – лишь бы он не увидел синяков. И разбитые часы. – Что еще я могу сделать для вас с Роном?

– Ничего, ты и так уже много сделал, – Гермиона мягко ему улыбнулась, глядя в глубокие зеленые глаза.

– Папа, как думаешь, дядя Рон захочет моего торта, когда проснется? – Альбус заставил взрослых вздрогнуть.

– Думаю, что он захочет сначала чего-нибудь менее… легкого, – подобрал слова Гарри, вставая и подходя к сыну, чтобы заглянуть в его рисунок. – Кто это, Ал?

– Это я, – он ткнул в пергамент, – а рядом со мной Лили и Джеймс, видишь? – Гарри кивнул, Гермиона наблюдала за отцом и сыном. – Это дедушка, он возле «Норы», курит с гномами. Вот Тедди, он принес мне леденцов. А вот ты, папа, видишь, я даже шрам твой нарисовал…

Гермионе тоже стало интересно, она подошла и встала с другой стороны от мальчика. Рисунок был по-детски коряв и наивен, но всех названных персонажей можно было узнать. Маленький мальчик в очках. Рыжая девочка, высокий мальчик с торчащими во все стороны волосами, фигурка с конфетой в руках. Кривой домик, и рядом – человек с белыми (седыми) волосами и огромной трубкой. В центре рисунка – Гарри с молнией в пол-лица. А с двух сторон от него…

– Это мама, у нее в руке квоффл, видишь? А это ты, Гермиона, – Альбус поднял глаза на тетю и указал на фигуру справа от Гарри Поттера. – А на заднем плане, видишь, дедушка из снов, у него длинная борода, и черный человек – у него нос еще такой, как у Бэга.

Гарри и Гермиона переглянулись. Она не знала, думал ли ее друг о том же, о чем и она сама. Но она опустила взгляд, не решаясь облечь свою мысль в слова.

Глава 7. Тедди Ремус Люпин

Когда Тедди было спокойно и радостно, он думал о Мари-Виктуар.

Когда ему было немного грустно, он думал о родителях и бабушке.

Когда он беспокоился и сомневался в чем-то, он сразу шел к крестному.

Сегодня Люпин как раз решил навестить Гарри. Но камин в доме Гермионы был закрыт. Тедди понял, что Гарри, скорее всего, на площади Гриммо, но туда идти не хотелось. Мысли о Роне и его несчастии навевали тоску, а Тедди не любил этого. Поэтому он решил по-своему: подождать крестного в доме, а попасть туда стандартным способом – через дверь.

Люпин трансгрессировал прямо к забору коттеджа, где уже много лет жили друзья Гарри. Сразу же увидел угрюмого мракоборца во дворе. Тот настороженно взглянул на Тедди, но, поскольку молодой человек беспрепятственно попал во двор, а потом открыл дверь, мракоборец понял, что нечего опасаться. В дом мог попасть лишь тот, кому дали разрешение хозяева. Независимо от принятого облика и выпитых зелий.

На столике в гостиной аккуратной стопочкой лежали фантики – видимо, Альбус добрался до конфет Гермионы. Тедди скинул мантию и собирался отправиться на кухню, когда в дверь позвонили.

На пороге стоял мракоборец, охранявший дом:

– К Гарри Поттеру гость.

Люпин увидел человека за забором, но не знал, кто это. Хотя, кажется, где-то его видел, может, встречался по работе?

– Я проверил его – никаких следов Оборотного зелья или укусов, – успокоил мракоборец Теда.

– Он назвал себя?

– Нет. Но сказал, что они учились вместе.

– Хорошо, пусть войдет, – Люпин остался ждать гостя на пороге. Ленивые жесты, уверенный голос. Слегка раздраженное лицо – наверное, от проверки мракоборца. Мантия с иголочки. Блестящие ботинки. Перстень на руке. Все в этом человеке говорило о нерядовом происхождении.

Мужчина суженными глазами созерцал Люпина. Тедди приветливо улыбнулся:

– Здравствуйте. Гарри сейчас нет, вы можете его подождать?

Гость просто кивнул – коротко, четко, без каких-либо изменений на аристократичном лице. Прошел мимо Люпина в дом, будто намеренно стараясь ничего не коснуться даже полой мантии. Тедди пожал плечами и закрыл дверь.

Гость без всякого приглашения опустился в одно из кресел, положив ногу на ногу.

– Простите, вы по какому делу к Гарри? – Люпин встал недалеко от незнакомца, немного смущенный таким поведением мужчины. Холодные глаза смотрели сквозь Тедди.

– По личному, – наконец, заговорил гость, уголки губ скривились в презрительной улыбке.

– Может, вы хотите чаю или кофе?

– Воздержусь, – бросил незнакомец и просто скучающе уставился в потолок. Не поинтересовался, когда придет Гарри, и тем более не представился. Странный тип.

Люпин сел на диван, совершенно не представляя, как себя вести. Он даже не знал, когда придет Гарри. Сколько часов им придется провести в этой противной тишине? А то, что гость намерен дождаться Гарри Поттера, было написано на каждой черточке его надменного, немного вытянутого лица.

Тедди судорожно соображал, не послать ли к Гарри письмо, чтобы не терпеть этого странного субъекта неизвестное количество времени, как сам крестный шагнул из камина, а за ним – Альбус.

– Гарри, тебя тут… – Люпин не договорил, потому что лицо крестного вытянулось, когда он увидел человека, сидевшего в кресле и с каким-то презрением посмотревшего на Ала, а потом на его отца.

– Альбус, иди в свою комнату, поиграй пока, – попросил Гарри, даже не обернувшись, не спуская глаз с гостя. Люпин терялся в догадках, кто же этот человек, что у крестного лицо, будто он увидел что-то непристойное.

Ал кивнул и пошел по лестнице. Гарри не двигался, пока шаги мальчика не затихли на втором этаже. Тедди переводил взгляд с одного на другого.

– Что, Поттер, не ожидал? – прозвучал тягучий, противный голос, отчего Тедди в сотый раз пожалел, что впустил этого человека в дом.

– И тебе привет, Малфой, – крестный сделал шаг и тоже опустился в кресло, созерцая своего врага. Тедди понял теперь, кто же пожаловал в их дом. Что нужно было Драко Малфою от Гарри?

Тедди прислонился к косяку двери, что вела на кухню, в тени, но двое мужчин словно забыли о нем. А оставлять крестного в компании Малфоя-старшего в такое неспокойное время Люпин не собирался.

– Удивлен, да, Поттер? – сощуренные, холодные глаза на бледном лице. Фамилия, которую большинство магического населения произносит с гордостью и благоговением, слетала с губ этого человека, будто что-то противное и горькое на вкус.

– Что тебе нужно, Малфой? – Люпин видел, как заходили желваки на лице Гарри. – Какого черта ты пришел в этот дом?

Малфой повел плечами от презрения или неудовольствия, и нравился он Люпину все меньше. Даже если бы Тед не знал краткого содержания всей предыдущей истории общений крестного с этим человеком, то все равно бы держал палочку наготове. Просто по лицу гостя было понятно, что ничего хорошего его визит им не сулит.

– Мне не доставляет никакого… удовольствия быть в этом… доме, – открытая насмешка в словах и жесте, которым Малфой обвел комнату.

– Ну, и катись отсюда, – фыркнул Гарри, – тебя никто не звал.

– Конечно, Поттер, ты ведь был бы только рад, если бы мы увиделись только на свадьбе, правда? – Малфой сверкнул серыми глазами, поджав губы, и уже с открытой неприязнью обвел взглядом гостиную. – Мечтаешь еще сильнее прославиться, не так ли?

– Малфой, или говори понятно, или выметайся прочь, – устало попросил Гарри. Люпин заметил, что крестный действительно выглядит измотанным, словно и на него плохо влияло полнолуние.

– Не делай вид, то не понял, Поттер! – глаза Малфоя сужены, лицо перекошено от невысказанного гнева. – Ты и твои детки просто спите и видите, чтобы вписать себя в чистокровную семью, разве нет? Что, надоело быть полукровками?

Гарри поднялся, нависнув над сидящим Драко Малфоем:

– Закрой свой рот, Малфой, пока оттуда не полезли слизняки! Не трогай моих детей!

Малфой тоже поднялся, Люпин еще крепче сжал палочку.

– Тогда пусть твои недоноски оставят в покое моего сына! Что, решил, что подложишь свою дочь под Скорпиуса, и все? Дело в шляпе? Не будет этого, Поттер, хоть он ее сто раз…

Гарри размахнулся и врезал Малфою под дых. Крестный чуть отошел от согнувшегося в поясе врага и встряхнул рукой. Тедди пылал гневом не меньшим, чем Гарри Поттер.

– Заткни пасть, ублюдок! – процедил крестный. – Ты как был слизеринским уродом и трусом, так и остался. Вон из этого дома, иначе я покажу тебе все, что я выучил для того, чтобы давить таких вот, как ты.

Малфой выпрямился, его бледные щеки пошли пятнами, лицо перекосилось от ненависти.

– Считаешь себя круче всех, да, Поттер? Что же ты тогда не защитил Уизли? Побоялся рисковать своей драгоценной физиономией? Я бы отдал полсостояния Малфоев тому, кто избавил нас еще от одной предательницы крови…

Люпин отреагировал в тот же момент, когда Гарри поднял палочку. Тедди видел, что сейчас крестный готов даже убить. Тед крикнул «Протего!», создавая щит между врагами, и кинулся к Гарри, хватая того за руку.

– Стой, Гарри, он этого не стоит, – Люпин повернулся к Малфою. – Уходите. Иначе я позволю ему убить вас. Или сам это сделаю.

Малфой был бледнее, чем до того, как вошел в дом. Казалось, он готов плюнуть прямо на стоящих перед ним мужчин, глаза просто излучали ненависть и презрение.

– Учти, Поттер: твоя дочь может хоть сто раз лечь под моего сына, но это ничего не изменит. Малфои всегда только пользовались такими…, пользовались и выкидывали. Я даже рад, что так случится, потому что вы только этого и заслуживаете… ниже падать вам уже некуда.

Люпин с трудом сдержал крестного. Тот бросил в Малфоя заклинанием, но щит выдержал.

– Убирайтесь! – Тедди взмахом палочки открыл дверь на улицу. – Или я позову мракоборца.

– А ты, Люпин, лишь отбросы магического общества, как и твой папочка-оборотень, – Малфой, бросив какой-то листок на пол, развернулся на каблуках и направился к двери. Именно там его и настигли два заклинания. Аристократ упал, как подкошенный.

И Тедди, и Гарри тяжело дышали, глядя на оглушенного ими Малфоя. На лице и руках волшебника образовались мелкие фурункулы.

– Какой ты добрый, Тедди, – почти упрекнул крестника Гарри, чуть расслабляясь.

– Думаю, два оглушающих заклятия его бы просто убили, – Тед подошел к телу у дверей и увидел, что к ним спешит мракоборец. – Вынесите этого… человека за пределы двора и больше никогда не пускайте.

Люпин закрыл дверь и привалился к ней спиной, руки чуть-чуть подрагивали. Не нужно было пускать странного гостя в дом.

Гарри пытался отдышаться, стоя у камина. Он был бледен, шрам стал более четко выделяться на его лбу.

– Ты думаешь, это правда? – нарушил тишину Люпин, глядя на напряженную спину крестного. – То, что он сказал…

– Если бы это не было правдой, он бы не пришел, – выдавил Гарри, поворачиваясь. – Он не приходил ко мне, даже зная о дружбе Джеймса и его сына. Значит, что-то серьезное заставило его сюда явиться.

Взгляд Люпина упал на брошенный Малфоем листок. Он поднял его с пола и пробежал глазами. Сглотнул и протянул Гарри.

– Прочти.

Крестный взял пергамент и стал торопливо впитывать строчки.

«Дорогой дядюшка Драко. Я всегда думала, что именно меня собираются сделать невестой вашего сына, но, судя по происходящему сейчас, вы переменили решение. Потому что всей школе известно, что ваш сын Скорпиус спит с Лили Поттер, этой гриффиндоркой! Он везде появляется либо с ней, либо с ее братом. Он даже подрался с Джеймсом Поттером из-за нее.

Я не хочу выглядеть посмешищем, поэтому считаю нужным отказаться от приглашения к вам на Рождество. С уважением, Присцилла Забини».

Люпин видел, как Гарри сжал в кулаке пергамент, губы его побелели.

– Может, это всего лишь слухи? – попробовал Люпин успокоить Гарри, но тот лишь покачал головой.

– Я получил письмо от МакГонагалл, что Джеймс устроил дуэль с Малфоем-младшим. Такого не было с курса третьего… Черт, неужели это правда?!

– Не нагнетай заранее, – попросил Тедди, забирая у крестного злополучное письмо и кидая его в камин. – Тебе нужно выслушать Лили прежде, чем делать выводы.

– Я знаю, – Гарри убрал палочку в задний карман брюк. – И я сделаю это незамедлительно. Ты побудешь с Альбусом?

Люпин кивнул.

– Только никуда не ходите и никого не впускайте, хватит с нас посетителей, – крестный застегнул мантию и вышел во двор, видимо, чтобы трансгрессировать в Хогсмид. Люпин мысленно пожелал Гарри удачи и стал подниматься наверх.

Сегодня он впервые увидел Драко Малфоя, единственного его кровного родственника, кроме бабушки Андромеды. И этот человек был кузеном его матери? Да лучше вообще жить одному, чем иметь такого дядюшку. Каким Люпин ни был добрым и терпимым, он надеялся, что фурункулы еще долго не сойдут с острого, надменного лица Драко Малфоя.