Текст книги "Паутина"

Автор книги: Сфинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 61 страниц)

Родители переглянулись, не зная, как реагировать на столь резко сменившееся настроение наследника.

– Мне по крайней мере лет десять не придется жениться. Здравствуй, свобода!

– Сын, объяснись. Ты же понимаешь, что помолвка с Присциллой Забини состоится на Рождество…

– Ага, в камере Азкабана. Но свадьба в Азкабане – это как-то совсем жестоко, – изгалялся Скорпиус, чувствуя опасное злорадство.

– Скорпиус! – уже угрожающе произнесла мать.

– Ну, я тут ни при чем. Если вы хотите себе в невестки Забини, то придется ждать, пока она выйдет из тюрьмы, куда ее упекут, как пить дать. Уж Гарри Поттер об этом позаботится. Если у него не получится, – в чем я сомневаюсь – то я вполне могу помочь. Должна же быть хоть какая-то польза от фамилии Малфой…

– Скорпиус, о чем ты? – насторожилась мать, мягко накрыв ладонь мужа рукой.

– О том, что ваша ненаглядная Забини организовала похищение Лили Поттер, которая чуть не истекла кровью в этом доме, – с торжеством заявил слизеринец, чувствуя злорадное удовлетворение. – И, кстати, Забини помогли два ее братца. Думаю, Фрицу еще повезет. Он же малолетка, а вот Присцилла и Дрейк мило проведут десяток лет в соседних камерах, планируя ее свадьбу со мной…

Воцарилась ошеломленная тишина. Скорпиус же видел, как в голове отца яростно формируются мысли о позоре семьи, о том, что нужно будет как-то замять их связь с Забини, как-то заявить, что они вовсе не собирались женить сына на Присцилле. Ничего, пусть займет свою голову чем-то, что пойдет Скорпиусу только на пользу.

– Ладно, оставляю вас с вашими приятными мыслями, – юноша поднялся, – найдите меня, когда прибудет гвардия.

Он не стал ждать разрешения уйти, просто развернулся и отправился выполнять второй пункт своего плана.

Лили.

Скорпиус тихо отворил дверь комнаты. Чистота и порядок. Эльфы уже убрали все следы, что могли остаться после оказания первой помощи. Наверное, была порезанная одежда. Кровавые бинты. Полотенца.

Но сейчас в полумраке чистой комнаты, на белой постели, лежала бледная рыжеволосая девчонка. Именно девчонка – такой худенькой, маленькой и хрупкой выглядела Лили, накрытая до груди одеялом, с положенными аккуратно вдоль тела перебинтованными руками. Бинты почти до самых плеч.

Рыжие волосы выделялись на подушках, а пламя одной свечи играло в них искорками.

Скорпиус подошел и тихо опустился на кровать, глядя на ее лицо. Юное. Красивое. Бескровное.

Как они посмели тронуть ее? Как посмели испортить ей этот день? День их общего счастья?

Не верилось, что лишь сутки назад она прижималась к нему в коридоре Хогвартса и шептала: «я люблю тебя». Всего какие-то часы назад они были среди снега и пламени. А теперь она лежит, такая ранимая, такая беспомощная, чудом избежавшая участи своей матери.

Они ответят за это. Каждый. Позже.

Он скинул обувь и лег рядом с ней, не касаясь, не тревожа ее сон.

Но она слабо пошевелилась.

– Скор…

– Спи.

Веки ее затрепетали.

– Скор…

– Я же сказал: спи, – тихо попросил он, касаясь рукой ее волос на подушке.

Лили открыла глаза, губы ее дрогнули.

– Поттер, ты когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят? – их взгляды встретились, и он почувствовал, что внутри снова тает лед. Серебряный лед.

– Я почувствовала твой запах… – голос слабый, тихий, но глаза смотрят ласково, хоть и устало.

– Черт, надо принять душ, – Скорпиус провел кончиками пальцев по ее лбу. Он был прохладным. Она по-настоящему улыбнулась, дернулась и поморщилась.

– Так. Если ты будешь совершать необдуманные поступки, я уйду. Или нет, лучше я тебя обездвижу заклинанием. Нечего себе самой причинять боль… – немного сердито проговорил он, но она все равно улыбалась. – Что? Что смешного я сказал?

– В твоих глазах огонь. На серебре, – прошептала она, прикрывая свои глаза, словно пыталась унести с собой его взгляд.

Он не знал, что ответить на эту фразу.

– Спасибо.

– За что? – он провел рукой по ее шее к плечу.

– За то, что опять спас меня.

– Конечно, пожалуйста, но давай мне больше не представится случая совершать подвиги, – ухмыльнулся он, глядя в светлую зелень ее глаз. – Гриффиндорец из меня, конечно, ничего выходит, но в этом амплуа я чувствую себя неуютно…

– Ты не гриффиндорец, – покачала она головой, мягко улыбаясь. – Ты слизеринец и от этого только выигрываешь. Потому что показываешь всем, что и слизеринцы могут быть замечательными…

Скорпиус бы покраснел от такой похвалы, если бы умел краснеть, но вместо этого он нашел причину забеспокоиться:

– Ты дрожишь!

– Холодно, – смущенно ответила Лили. – Наверное, от потери крови…

– Черт, и чего ты молчала? Нужно еще одеял, нужно направить на тебя теплый воздух…

– Не надо. Просто побудь рядом, мне так спокойнее… И теплее, – попросила она без всякого кокетства и жеманства. И Малфой понял – действительно так спокойнее и теплее. Он приподнялся, забрался к ней под одеяло и осторожно прижался к ее телу. Просунул руку ей под шею и затих, обняв ее.

– Так значительно лучше, – прошептала Лили, прижав голову к его груди. – Хотя я не имела в виду именно это… Мне было бы достаточно просто знать, что ты рядом.

Он промолчал, одной рукой поглаживая ее по плечу, а второй извлекая палочку из джинсов. Теплый воздух стал струиться вдоль их тел.

– А теперь – спи, – прошептал он.

– Ты будешь здесь?

– Да, я буду здесь, – после минутной борьбы с самим собой сказал он. Ничего, месть может чуть подождать. Никуда они не денутся.

За каждую слезинку. За каждую каплю крови.

Глава 6. Гермиона Уизли

Она стояла перед высокими чугунными воротами, каждый завиток которых отдавался тупой болью в теле. Память тела. Она в Гермионе не была обостренной, но как тут забудешь, когда вот по этой дорожке впервые она прошла к мучительной боли пыточного заклятия? Волей-неволей запомнишь.

А ведь Гарри испытывал это не раз…

С Гермионой были шестеро мракоборцев, которые с подозрением оглядывали главный подъезд Малфой-Мэнора.

Они получили сообщение от Гарри, когда заканчивали обыск «Лавки зельевара» Дрейка Забини. Конечно, самого его там уже не было. Потому что его предупредил Зиг.

Зиг. Это он оказался предателем. Он срывал операции, когда мракоборцы накрывали очередную квартиру оборотней, а их там не оказывалось. Он предупреждал их, потому что был в центре событий. Он открыл ворота Хогвартса, потому что был начальником дежурившей группы и имел доступ на территорию школы для экстренных случаев. Он передал Присцилле Забини зелье и пергамент для Лили. Он, видимо, увидев неладное после исчезновения девушки, подал сигнал Дрейку Забини.

Самого Зига удалось схватить, и допросить его еще предстояло. Но пока Гермиона стояла перед чугунными воротами и гадала, что ее там ждет. Драко Малфой – сообщник оборотней? Маловероятно. Он и с Волан-де-Мортом то связался только из страха за родителей. Хотя, кто его знает, этого неблагодарного слизеринца…

Перед ними возник эльф, Гермиона узнала эти глаза и эти уши:

– Донг!

– Добро пожаловать в Малфой-Мэнор, подруга сэра Гарри Поттера. Он просил проводить вас к ним, когда вы придете.

«Подруга сэра Гарри Поттера».

И они пошли – не к дому, а по парковой дорожке. Всюду были видны заинтересованные глаза домовых эльфов – зеленые, карие, синие, голубые. Они наблюдали за гостями с живым любопытством и тревогой.

– Донг, что здесь произошло?

– Я мало что знаю, подруга сэра Гарри Поттера, – пропищал эльф, семеня чуть впереди. – Вам все расскажет сэр Гарри Поттер, он у садового домика.

«Подруга сэра Гарри Поттера». Словно эхо внутри. И как отзыв на эхо – Рон.

Мракоборцы шли за ней, держа наготове палочки. Они шагали словно полукругом, прикрывая Гермиону с тыла. Она чуть улыбнулась от этой мысли, а потом увидела сначала крышу, а затем и весь домик – милый белый домик с такими же милыми окошками. Но возле него, накрытые магическим куполом-решеткой, почти прозрачным, но прочным, метались четверо волков. Они рычали, бросались на стены купола, кусали друг друга, выли и бились о землю, пытаясь рыть ее.

В стороне стояли трое мракоборцев. Из домика вышли Гарри и еще кто-то из его коллег.

Гарри. Чуть ожившие глаза. Как обычно, когда он брался за работу. Лицо без гримасы. Значит, с Лили действительно все в порядке.

– Привет, – Гермиона потупила глаза. Была между ними какая-то неловкость, как между мало знакомыми людьми, которым пришлось резко сблизиться из-за общей беды, а потом осознать, что они все так же мало знакомы.

– Как тебе картина? – Гарри кивнул в сторону волков под куполом.

– Всех поймали?

Он хмыкнул:

– Нам не пришлось трудиться. Эльфы Малфоев их просто… оглушили, – легкая усмешка на лице. Ему не дали посражаться, не дали отомстить за дочь в битве – а он усмехается? Это было бы нормально для кого угодно, но не для Гарри Поттера, вечно рвущегося в битву. Устал. Он очень устал. – Я даже предлагал их представить к наградам, но Кингсли лишь посмеялся…

Гермиона улыбнулась, вспоминая свою бурную школьную деятельность на фронте защиты эльфов. Кажется, Гарри подумал о том же, потому что на какой-то миг между ними появилось понимание. Не прежнее, когда они были частью трио, новое, но понимание. Потому что они все-таки многое знали друг о друге.

– Что же здесь произошло? – Гермиона смотрела на волков, двое из них устали и уже спокойно лежали у стен клетки. Двое продолжали бороться.

– Я знаю лишь в общих чертах. Пойдем, – и они пошли по дорожке, сзади семенили пять или шесть эльфов. Судя по всему, их интересовал великий Гарри Поттер.

Он рассказал ей о ментальных нитях, о том, как Тео считывал сознание Лили. О том, как Джеймс и Скорпиус странно исчезли, а Ксения сказала, что они отправились спасать Лили, но сын Гарри смог скрыть от девушки куда. О том, как они мучались, зная, что делает Лили, но почти ничего не зная о мальчиках, так беспечно кинувшихся в неизвестность.

Гермиона представляла себе, что должен был тогда ощущать Гарри. Потому что его сын отправился к оборотням, где уже находилась его дочь.

Как же ты пережил, Гарри? Как же выстоял, не ринулся все крушить, все ломать, рыскать, чтобы найти своих детей? Каких сил тебе это стоило, Гарри? Сколько еще седых волос прибавилось к твоей черной, непокорной голове?

– Мы уже отчаялись узнать и понять хоть что-то, как Тео сказал, что с Лили Джеймс и Скорпиус, что она обрадована и чувствует облегчение. А потом связь с ней прервалась, но Ксения говорила, что Джеймс в порядке и лишь немного обеспокоен, но он в безопасности…

Гарри рассказывал, а Гермиона смотрела на приближающийся в сумраке вечера дом, горящий почти всеми окнами.

– Потом Ксения вдруг смогла четко сказать, что дети здесь… Почти тут же явился Кингсли и рассказал о Зиге, – голос Гарри дрогнул, и Гермиона подумала, что еще один рубец появился на его измотанном сердце. Застывшем сердце. – И что ты отправилась с мракоборцами к Забини в лавку… Мы прибыли сюда, и эльфы приволокли оглушенных оборотней. Донг показал нам дом и комнату, в которой держали Лили…

Он рассказывал все на одном вдохе, словно боясь, что не выдержит своих эмоций.

– Ты видел детей?

– Да, мельком. Мракоборцы с Кингсли пока занимались клеткой для зверей, а меня отвел Донг. С Джеймсом сейчас Ксения, а Лили осматривает мадам Помфри, мы вызвали ее из Хогвартса…

– Что с ней? – испугалась Гермиона, и сердце сжалось от страха.

– Расщепление при трансгрессии, – они остановились перед крыльцом особняка. – Все хорошо, она скоро поправится.

– Гарри, почему здесь? Ты выяснил, Малфой…

– Нет, он тут ни при чем. Скорпиус сказал так, и я верю ему… – Доверчивый Гарри Поттер. Наверное, он увидел скепсис на ее лице и добавил:– Сейчас с Драко Малфоем беседует Кингсли. Но, думаю, Скорпиус прав – его отцу просто нужно внимательнее относиться к подбору персонала…

Они стояли в сгущающемся сумраке, на холодном ветру, ни одного не тянуло в дом.

– Скорпиус Малфой опять спас жизнь Лили… – усмехнулся Гарри. – Насмешка судьбы, правда? Не зря, значит, мы спасали шкуру его отцу…

Гермиона тоже усмехнулась. И опять это чувство – словно на миг между ними появился мостик. Не старый – новый мостик. Прошлое, которого уже не было, помогало им в настоящем.

– Не боишься быть обязанным Малфою?

– Я уже ничего не боюсь. Только того, что однажды помощь не поспеет вовремя, – глухо проговорил он, глядя куда-то вдаль. В себя. В прошлое, которое ушло вместе с Роном. В прошлое, где столько раз к Мальчику, Который Выжил, кто-то вовремя приходил на помощь. Но столько же раз этой помощи не было для других – для тех, в чьей смерти Гарри винил себя все эти годы.

Неужели и в Гарри прошлое отзывается та же болезненно, как и в ней? Словно ампутированная конечность, которая еще долго будет ощущаться…

Рон. Как ты мог так с нами поступить? Со мной и с Гарри! Я и Гарри… Значит, вот как…

Столько событий произошло за эти часы, что казалось, будто Рона нет уже не день, а недели. Но боль глухо отдавалась в груди родным и все еще близким именем – Рон.

– Надо быстрее со всем этим разобраться, – говорил Гарри словно с самим собой, продолжая какой-то свой внутренний монолог. – У нас уже много этих тварей, у нас теперь есть Зиг… А еще есть что-то недоговаривающий Дамблдор…

– Дамблдор?

– Ну, да, ведь неспроста же в Хогвартсе появился Тео и эта загадочная Ксения, с которой мне еще придется разбираться в связи с их с Джеймсом, видимо, очень близкими отношениями… Легилименты. Оба. И мой сын, которого Дамблдор использует в какой-то своей игре. Опять… – глухой стон из самой глубины души Гарри. Гермиона понимала, как ему больно осознавать, что его маленький сын стал таким же оружием, как и сам Гарри когда-то. И Гермиона была уверена – Гарри сделает все, чтобы оградить Альбуса от повторения своей судьбы.

– Пойдем в дом, – Гермиона поежилась и поднялась по ступеням. Дверь была открыта – наверное, через нее сегодня много раз ходили. Они вошли в просторную прихожую с многочисленными портретами на стенах. Знакомую прихожую.

Но Гарри пошел не в сторону гостиной, где они когда-то имели честь побывать, а по коридору направо. Вскоре они миновали холл с камином и оказались в просторной комнате с длинным столом посередине и зеленым ковром на полу. Видимо, столовая.

За столом сидел Кингсли с чашкой чего-то горячего в руках. Рядом восседала жена Драко Малфоя – Гермиона пару раз сталкивалась с ней в связи с работой. Нравилась ли ей Астерия Малфой? Нет, наверное. Но она не вызывала такого негатива, как ее муж, стоящий у окна. Презренная физиономия.

Что, страшно, да, хорек? Страшно оказаться втянутым во что-то серьезное? Страшно, по лицу вижу. Ох, как тебя трясет от одной мысли, что в газетах появится твое имя, что там напишут, что ты замешан в похищении дочери Гарри Поттера. Как был трусом, так и остался.

В зал вошел Скорпиус Малфой.

– Как Лили? – сразу обернулся к юноше Гарри. Видимо, тот был с мадам Помфри.

– Все хорошо, завтра ей можно будет встать и пользоваться летучим порохом, – Скорпиус учтиво кивнул Гермионе, потом взглянул на мать и Кингсли. – Что будет с Присциллой и Фрицем Забини?

– Они пока в Хогвартсе, мы решим их судьбу завтра утром, – Кингсли допил свой чай – или кофе? – и расслабился на стуле. – Скорпиус, вы можете предположить, как оборотни попали на территорию поместья? – Кингсли поднял на слизеринца тяжелый взгляд.

– Вполне, – пожал плечами Скорпиус, – что тут трудного? Через главные ворота можно пройти без помех только, если ты Малфой, если тебе разрешили Малфои или если с тобой кто-то из Малфоев. Так что тут вообще нет проблемы, если заметить, что с полки в гостиной пропали урны с дедушкиным и бабушкиным прахом.

Гермиона была готова рассмеяться, особенно когда поймала на себе взгляд младшего Малфоя – тот подмигнул ей. Видимо, мальчика вся ситуация забавляла.

– Как пропали? – Драко Малфой буквально подпрыгнул на месте.

– Откуда же я знаю? – Скорпиус усмехнулся. – Может, спросить у садовника, когда у него слезет шерсть и не будет хвоста?

Вот уж действительно комичная ситуация. Прах Люциуса и Нарциссы Малфой украден прямо из гостиной их особняка.

– Кстати, насколько я знаю, у нас есть в доме еще три урны с предками, так что не удивляюсь, если тут скоро будет вечеринка в волчьих шкурах. А теперь извините меня – я удаляюсь.

Взрослые проводили взглядами юношу. Гермиона переглянулась с Гарри – оба были готовы рассмеяться. Да, вот это удар по Малфою.

– Гарри, ты не взглянешь на место хищения останков? – Кингсли, казалось, тоже развеселился от этого маленького открытия. – Мы пока закончим с мистером Малфоем…

Гарри кивнул и вышел из столовой. Гермиона же смотрела на то, как глава мракоборцев заполняет какие-то бумаги, протягивает их миссис Малфой, что-то говоря.

А в голове одна мысль – гостиная. Та самая?

Она развернулась и поспешно покинула столовую. По коридору. Через холл. И вот эта дверь, врезавшаяся в память из-за испытываемого тогда ею страха и даже ужаса. Ведь Гарри был пойман и узнан. И они ждали Волан-де-Морта.

Гарри стоял прямо в центре. Даже не зажег палочки. В сумраке угадывался резной мраморный камин. На стенах – портреты. Под потолком – та же хрустальная люстра.

Гермиона тихо приближалась к замершему Гарри. Не было в ней ужаса, не было паники – лишь давняя боль как эхо ее мучений тогда. Просто это был Круциатус. Первый и последний в ее жизни. А еще был Рон. И Добби. И Гарри Поттер.

Она знала, что воспоминания в ее сердце совсем не то, что день за днем мучают Гарри. Мучают. Он живет в этом, снова и снова топя себя в своем горе и одиночестве. В своих воспоминаниях.

Почему он все время был в них? Потому что никто не мог его избавить от этого? Или потому что каждый день мир смотрел на него, на Гарри, а видел Мальчика, Который Выжил, заставляя Гарри быть им и медленно тонуть в прошлом этого Мальчика?

Кто в силах понять мужчину, стоящего сейчас посреди просто гостиной, но, кажется, посреди собственной боли прошлых лет?

Рон, как ты мог? Как ты мог бросить его одного тонуть во всем этом? Как ты мог убить в нем то, что еще жило? Мечту о Золотом трио… Или ты знал, что так должно быть? Или ты считал, что так ты дашь ему шанс. Пережить. Забыть. Стать, наконец, просто несчастным человеком с ужасным прошлым, а не героем, не тем, кем Гарри никогда не хотел быть?

Рон, почему?! Зачем ты выкинул нас, как рыб, на сушу, заставляя задыхаться в этом незнакомом, чужом воздухе? Почему ты решил, что мы хотим оказаться не в привычной воде, а на земле, где другие законы, другие ощущения, другие мысли, другие чувства? Где мы – другие. Где нужно начинать все заново, стоя посередине…

Гермиона вздрогнула, когда Гарри обернулся к ней. Опять это ужасное лицо. Живого мертвеца.

Она не знала, кто из них первым сделал этот шаг – шаг, что разделял их с тех пор, как Рон ушел, оставив одних. Она обняла его, по-новому, потому что они были другими. Так же, как раньше, но теперь они были другими друг для друга.

Она гладила его по голове, зная, что у левого виска серебрится седая прядь. А его руки – привычные, потому что не раз обнимали ее – сжимали ее в каких-то судорожных объятиях. Словно Гарри схватился за нее, как за последнюю надежду, как за соломинку, боясь куда-то сорваться.

И она так же обнимала его. Они были покинуты в разбитом мире. И теперь им нужно было просто учиться жить заново. И помочь выжить друг другу.

Глава 7. Тедди Ремус Люпин

– Тед…

– Ммм… – он зачитался одной из многочисленных книг Гермионы.

– Тед, – шептала Мари, дергая его за рукав. Люпин оторвался от книги и взглянул на девушку – она сидела рядом на диване и в упор глядела на Альбуса, который рисовал у стола. – Тед, он на меня пялится…

Люпин взглянул на Ала, потом на Мари:

– Милая, ему всего семь.

– Что не мешает ему на меня пялиться…

Тедди внимательнее посмотрел на Альбуса – тот действительно пристально глядел на девушку, держа в руке карандаш, которым он несколько минут назад рисовал мотоцикл.

– Ал, – окликнул мальчика Люпин. Альбус улыбнулся и посмотрел на крестника отца. – Ал, тебе что-то нужно?

– Нет, – он сел на пятки, водя карандашом по пергаменту. – Но, если вы хотите, я могу пойти в свою комнату…

– Зачем? – не понял Тедди.

Было раннее воскресное утро, они только позавтракали и ждали, когда, наконец, вернется Гарри. Вчера крестный лишь прислал сову, сообщив, что с Лили все в порядке и что сам он вернется, когда освободится. Мари появилась около часа назад, заявив, что если еда не идет к фестралу, то фестрал сам идет к ней.

Альбус опять лишь улыбнулся, послав Мари довольный взгляд. Та подняла брови, сложив на груди руки.

– Тед, зачем он смотрит мне в глаза? – прошептала Мари-Виктуар, чуть наклонившись к молодому человеку. Ее волосы щекотали ему шею.

– Черт, – Люпин поднялся и встал между столом и диваном так, чтобы Альбус не мог видеть Мари. – Альбус, ты знаешь, что это неправильно?

– Что? – мальчик поднял на Тедди зеленый взгляд, полный довольного благодушия.

– Неправильно лезть в голову людям, когда тебе этого захочется, – Люпин был практически уверен, что мальчик только что развлекался легилименцией, которую открыл в себе на рандеву с оборотнем.

– Я нечаянно, – честно ответил Альбус, откладывая карандаш. – Я просто хотел знать, почему Мари такая сердитая…

– С чего ты взял, что я сердитая? – девушка передвинулась на диване так, чтобы видеть кузена. Брови ее недобро сошлись на переносице.

– Я чувствую, – просто ответил Альбус, разворачивая к взрослым свой рисунок. – Как вам мой мотоцикл?

Люпин лишь мельком взглянул на то, что должно было быть мотоциклом, а потом обернулся к Мари-Виктуар. Та лишь мило ему улыбнулась, хотя скрещенные на груди руки и блеск глаз говорил скорее в пользу версии Альбуса. Как же он сразу этого не заметил? Наверное, слишком сильно переживал за Гарри и его детей, раз был впервые так невнимателен к любимой девушке. Или не впервые?

– Альбус, ты не должен больше так делать, – серьезно сказал Тедди, снова взглянув на мальчика.

– Почему? Разве это плохо – знать, чего хотят другие или почему они сердятся? – Ал поднялся на ноги и стал складывать свои карандаши. – Ведь тогда можно помочь… Разве нет? Или сделать так, как хочет человек, и тогда он не будет сердиться…

Тедди тяжело вздохнул, не представляя, как объяснить Альбусу простые вещи. Наверное, стоит оставить Гарри эту миссию.

– Ты выбираешь слишком легкий для себя путь, Ал, это неправильно. Тем более что каждый человек имеет право скрыть от других свои мысли и чувства, – Люпин поднял упавший на пол зеленый карандаш, почти полностью уже сточенный.

– Но я же не разбалтываю их, правда? – Ал забрал карандаш и убрал в нагрудный карман свитера. – Я посижу в своей комнате…

Мальчик взял конфеты из вазы и пошаркал к лестнице. Его рисунок остался на столе.

– Я ничего не поняла из вашего разговора, так что, Люпин, я надеюсь, что ты растолкуешь мне, что Ал такого сделал неправильного? – Мари с подозрением смотрела на молодого человека.

Тедди обошел столик и сел рядом с любимой девушкой, положив руку на спинку дивана.

– Ты уверена, что хочешь это знать?

– Люпин, перестань кокетничать, тебе это не идет, – попросила Мари-Виктуар, чуть отодвигаясь. – Очередной секрет Гарри Поттера?

– Что-то в этом духе, – Тедди мягко улыбнулся, понимая, что Альбус был прав – Мари сердилась. И он вполне понимал, за что.

– Безумно рада, что ты хранишь чужие секреты, – она была очень недовольна, и, наверное, ее мучило любопытство. Но Люпин надеялся, что и на этот раз его Мари все поймет.

– На что ты сердилась, когда пришла?

– Не меняй тему, тебе это не поможет, – фыркнула она очень мило, поправляя складочки своей юбки. – А, в принципе, делай, что хочешь, я не ссориться с тобой пришла в воскресенье утром…

– А для чего? – Тедди усмехнулся, ощущая волну благодарности к Мари. Она всегда его понимала лучше всех и принимала таким, какой он есть. В вечных заботах о других.

– Чтобы хотя бы в воскресенье увидеть своего жениха, постоянно играющего роль то душевного консультанта, то телохранителя, то няньки для крестного, – она встала и подошла к столу, на котором были разбросаны свежие газеты. Ими уже давно никто не интересовался. – Мне вот интересно, если в день нашей свадьбы что-то случится у дяди Гарри, ты и на собственную свадьбу прийти не сможешь?

– Не преувеличивай, уж что-что, а нашу свадьбу я не пропущу ни за что, – Тедди сел так, чтобы созерцать свою девушку в полной красе.

– Слушай, Люпин, тебя хоть что-то может вывести из равновесия? – Она поправила газеты на столе и взяла в руки рисунок Альбуса. – А главное – тебя волнует еще хоть кто-то, кроме дяди Гарри?

– Ты и бабушка, – просто ответил Тед, не собираясь затевать с ней споров. Это был бы пустой взрыв ее эмоций, чего он не любил. Не любил, потому что она же сама потом будет расстраиваться, а расстраивать Мари Тедди любил еще меньше.

– Ох, Люпин, с тобой даже поссориться толком невозможно, – устало произнесла девушка, садясь рядом с ним. – Я трех парней отшила в школе, кстати, очень симпатичных парней, я уехала от родителей к тебе, хотя мама грозилась забыть, как меня зовут за этот поступок, а тебя превратить во что-нибудь малопривлекательное, я стала у тебя домохозяйкой и кухаркой, я даже в театре стала меньше ролей брать, а ты вдруг стал домашним питомцем своего крестного…

– Я знаю, Мари, – он намотал на палец локон ее волос, – но я прошу тебя – потерпи. Просто сейчас все это происходит…

– Да понимаю я, – она освободила его пальцы от своих волос и переплела их со своими тонкими и изящными пальчиками. – Кстати, тетя Джинни и дядя Рон мне тоже не чужие люди…

Они резко подняли глаза, когда из камина, стряхивая с себя пепел, вышла Гермиона.

– Привет, – она устало улыбнулась молодым людям. – Писем не было?

Люпин видел промелькнувшую на ее лице надежду.

– Вчера вечером пришло письмо от Розы, оно на столике у камина, – Тедди с сочувствием проводил Гермиону взглядом, когда она брала письмо от дочери, явно немного разочарованная. Наверное, она еще ждет вести от Рона.

Мари-Виктуар поднялась:

– Ладно, я пойду. Тедди, надеюсь, что к обеду я дождусь тебя дома…

Гермиона читала письмо, стоя у окна, пока Люпин провожал невесту до дверей, откуда она трансгрессировала.

– Гарри еще нет?

Люпин покачал головой, вставая недалеко от Гермионы.

– Разве вы были не вместе? – он проследил за ней глазами – она опустилась без сил на диван, с блаженством откидываясь на спинку.

– Были, но он где-то часа в три отправился с Кингсли и мракоборцами в Министерство.

– Расскажешь, где вы были и что случилось с Лили? – молодой человек сел напротив Гермионы. – Или хочешь помолчать? Или лучше поспать?

– Да я вроде немного поспала, – пожала она плечами, а потом кратко рассказала Тедди о похищении племянницы и о событиях в Малфой-Мэноре. – Другие останки Малфоев были на месте, поэтому мы просто составили протокол, а потом Гарри и другие мракоборцы отправились конвоировать оборотней… Наверное, он вернулся к Малфоям, чтобы проводить детей в Хогвартс.

– А ты где была? В Малфой-Мэноре? – Люпин взмахнул палочкой, призывая из кухни чашку и кофейник, поставил все это на стол, налил кофе, что сварил недавно, в чашку и протянул Гермионе. – Выпей – взбодрит.

– Спасибо, – она взяла чашку. – Нет, я не осталась у Малфоев. Я была у Джорджа с Ангелиной…

Люпин просто кивнул, понимая, почему Гермиона не торопилась в этот дом.

– Знаешь, Тед, были бы у меня силы и время, я бы тебя переманила к себе в отдел, – вдруг улыбнулась она. – Ты же был прав относительно девушки и воскресенья. Хогсмид…

– В смысле?

– Ну, та девушка, судя по всему, действительно была из Хогвартса. Присцилла Забини. И она действительно трансгрессировала из Хогсмида. Меня иногда поражает то, что ты у нас работаешь в типографии…

Люпин лишь улыбнулся.

– Наверное, я пойду к себе, может… – Гермиона не договорила, потому что из камина вышел Гарри. Усталый, сонный, с перекинутой через локоть мантией, с более взъерошенными, чем обычно, волосами.

– Привет всем, – он рухнул в кресло, потянулся, взял кофейник и прямо из него сделал большой глоток. – Уф…

– Проводил ребят в Хогвартс? – Гермиона протянула другу свою чашку, и он благодарно ее принял, осушив почти сразу и блаженно вздохнув.

– Нет, я с ними прямо там встретился… – он снял очки и потер переносицу.

– Ты был в школе? Чего тебя туда занесло? – Гермиона подобрала под себя ноги.

Люпин переводил взгляд с одного на другого. Он еще ощущал между ними деловую напряженность, но, по крайней мере, они не избегают друг друга, не сторонятся, разговаривают, пусть о работе, но разговаривают. Значит, все наладится, вернутся их теплые отношения, и крестный не будет опять один.

– Да, даже не знаю, как рассказать, – Гарри отложил очки на столик и устало прикрыл глаза. Судя по всему, он за ночь не сомкнул глаз. – В общем, какие-то небесные силы решили взять дело в свои руки…

– В смысле? – Гермиона подалась чуть вперед.

– Те четверо, что были в клетке в Малфой-Мэноре, сейчас в больнице, – к общему удивлению изрек крестный, с усмешкой глядя на лица Тедди и Гермионы. – Когда мы пришли за ними, мракоборцы как раз пытались потушить огонь внутри клетки.

– Огонь? – не поняла Гермиона. – Откуда?

– Мерлин его знает, – хотя Тедди видел по блеску глаз крестного, что тот предполагает, кем был этот Мерлин. – Мы проверили палочки всех присутствовавших на тот момент на территории поместья – никто не творил заклинания, которое подожгло землю внутри купола. Мы даже палочки самих оборотней проверили. Миссис Малфой предположила, что это сработало их Зимнее заклинание. Оказывается, она не любит снег, и зимой они греют почву на всей территории, чтобы снег таял.

– Зимнее заклинание не дает открытого пламени, – заметила Гермиона.

– Ну, мало ли… – пожал плечами Гарри, который, судя по его лицу, совсем не стремился узнать секрет вспыхнувшего огня. – В общем, все четверо с сильнейшими ожогами и отравлением сейчас в Мунго, пришлось целый отсек для них закрывать. А потом, когда мы вернулись в Министерство и заполняли протоколы и отчеты по происшествию – ведь Скорпиус попросил, чтобы их имя не фигурировало в открытых файлах… Пришло сообщение из Хогвартса, что брат и сестра Забини найдены в тяжелом состоянии в комнате, где их закрыли до утра.

– Тоже пламя? – испугалась Гермиона, сев прямо и покусывая нижнюю губу. Люпин же смотрел на крестного.

– Нет. Мы осмотрели их и пришли к выводу, что мальчик напал на сестру и избил ее до полусмерти в приступе ярости. А у самого Забини по всем видимым признакам шок после использования на нем Круцио…

– Мерлин, – Гермиона прикрыла рот ладонью, с ужасом глядя на друга. – Но почему никто не услышал? Не пришел на помощь?