Текст книги "Паутина"

Автор книги: Сфинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 61 страниц)

С этой приятной мыслью он пошел искать Поттера.

Глава 6. Гермиона Уизли

Утро ворвалось слишком быстро. Слишком ошеломляюще. Неожиданно.

Гермиона прижимала к горлу плед, в который завернулась, и смотрела, как Гарри уходит через камин. Она должна была остаться, потому что в доме был Альбус. Но как же ей хотелось пойти с ним, тоже сражаться, тоже защищать их общий дом!

Гарри ушел и словно унес с собой дурманящий уют их ночи. Ночи, где они перешагнули какую-то запретную черту. Она перешагнула и увлекла его за собой.

Гермиона тяжело вздохнула и пошла наверх, чтобы одеться и привести себя в порядок. Она вошла в спальню, – их с Роном спальню – скинула халат и ночную рубашку, шагнула под горячие струи душа. Горячие и отрезвляющие. Жалела ли она о том, что пришла к Гарри ночью? Нет, не жалела. Она бы еще тысячу раз так поступила, зная, что сможет принести ему облегчение. Хотя бы на одну ночь избавить Гарри от кошмаров. Мучила ли ее совесть из-за поцелуя? Нет, не мучила. Это был всего лишь поцелуй. Нет, не так. Только поцелуй.

Что же ты натворил, Рон? Зачем ты так с нами поступил? Как нам теперь с ним быть? Как?! Ведь есть пятеро детей, которые не примут и не поймут. Есть, в конце концов, они сами, Гарри и она, за много лет привыкшие к тем отношениям, что были между ними. Рон, неужели ты не понимал, что делаешь?

Рон.

Гермиона оделась и тут же пошла в комнату Гарри, где лежало письмо, написанное рукой ее мужа. Он где-то был, где-то дышал, где-то ходил, ел, спал. Вот по этому пергаменту бежала его рука с пером.

Где ты? С кем ты? Как ты? Неужели ты стал одним из них? Нет, этого не может быть. Ты не мог, потому что ты всегда будешь частью Золотого трио. Пусть самого трио нет, но оно еще живет в тебе, я знаю. И оно ведет тебя по жизни, в которой нам с Гарри места уже нет.

Снизу послышались шаги. Гермиона поспешила по лестнице и увидела, как из камина, один за другим, выходят Артур Уизли и три его самых маленьких внука: дочь Билла и Флер и сыновья Джорджа и Ангелины.

– Что там? – Гермиона обрадовано кинулась к мистеру Уизли и детям, которые немного испуганно глядели на тетю.

– Толпа мракоборцев и бледный Гарри, – горько усмехнулся Артур Уизли, садясь на диван и беря на руки Мюриэль.

– Хорошо, – Гермиона вынула из кармана палочку, – я пойду туда. Альбус наверху, еще спит.

– Гермиона, я думаю…

Она лишь слабо улыбнулась и шагнула в камин. Первым, что она ощутила, когда вышла в кухне «Норы», это напряженная тишина. И несколько пар глаз, в упор на нее смотревших.

– Черт, Гермиона, зачем ты пришла? – прошипел Гарри, хватая ее за руку и прижимая к стене рядом с собой. – Я же сказал…

Она просто на него взглянула, и Гарри все понял, замолчал. В кухне возле окон и двери замерли трое волшебников с палочками наизготовку. В гостиной Гермиона увидела еще двоих, но, наверное, мракоборцев было больше.

Все молчали, стоя у стен и стараясь вообще не издавать никаких шорохов. Гермиона притянула к себе несколько пергаментов со стола, беззвучно их поймала, потом то же самое проделала и с пером. Чернильница стояла на полке рядом с застывшим у стены Гарри.

Она опустилась по стене на пол и стала быстро писать. Гарри понял ее, присел рядом, глядя через плечо в ее пергамент.

«Ты сказал коллегам о письме? Кто его написал…».

Гарри покачал головой, подняв на нее зеленые глаза. Она чуть улыбнулась.

«Как думаешь, откуда Рон мог узнать об этом?»

Гарри взял у нее письмо и стал быстро писать. Еще со школьных лет Гермиона легко могла разобраться в его почерке, даже если он писал вот так – на коленях, наспех.

«Я думаю, что Рон с ними. Может, случайно, может, намеренно, но его помощь нам не помешает».

«Я боюсь за него».

«Я тоже, но мы никак не можем ему помочь. Он сделал свой выбор».

«Если они поймут, что он шпионит за ними…».

Гермиона испугано смотрела на Гарри. Он лишь прижал к себе ее голову, наверное, не зная, что ей ответить. Или зная, но не имея желания.

И тут снаружи раздался просто парализующий вой волков. Нескольких. Кровь застыла в жилах. А потом вдребезги стали разлетаться все стекла в доме. Гарри толкнул ее на пол и накрыл собой, держа в руке палочку.

А потом вскочил – со звуком последнего лопнувшего стекла. Гермиона поняла, что стекла бились из-за летящих в них заклинаний. Значит, опять волшебники прикрывали волков. Мракоборцы уже вырвались на улицу – звуки боя становились все громче. Оборотни рычали и выли.

Гермиона вскочила, но тут ее кто-то схватил за руку. Мракоборец, кажется, Туба.

– Не стоит, – безапелляционно заявил тот.

Гермиона закусила губу. Через разбитые окна она видела вспышки заклинаний, пару раз промелькнули люди и волчьи спины. Крики и вой в саду.

Мерлин, как ты допустил такое?! Как ты допустил, чтобы на их родную «Нору», на это самое прекрасное место напали? Чтобы его разнесли, очернили, чтобы эти страшные создания смогли ступить на этот двор?!

Нет, она не могла сидеть, сложа руки, пока остальные дрались. Пока там, за стеной, дрался Гарри. Гермиона никогда не была способна держаться в стороне от сражения, если его нельзя было избежать.

– Куда?! – Туба устремился вслед за ней, когда Гермиона стремительно направилась к двери, но был остановлен ее взглядом – такого взгляда боялись ее подчиненные и предпочитали отступить. Туба был не из робких, но и он не стал ее останавливать, просто пошел вместе с ней.

– Черт, Поттер меня прибьет, – пробормотал мужчина, бросая заклинанием в одного из отбивавшихся у самого щита волшебников в маске. Щит был мощным, его активировали сразу же, как завязался бой. Никто теперь не мог трансгрессировать из-под него.

Гермиона тоже не осталась в стороне – она увидела, как двое оборотней теснят низкого и сутулого мракоборца в саду, и устремилась туда, по пути кидая заклинаниями в серые шкуры.

Наверное, в замыслах нападавших было убить всех и разорить «Нору», иначе зачем столько волков и волшебников? Гермиона насчитала уже десять оборотней, а еще были маги, сражавшиеся до последнего. Кажется, кто-то упал, несколько животных уже лежали на земле, связанные и оглушенные.

Гермиона добралась до середины сада, где шла неравная битва мракоборца с двумя волками. Когда ее заклятия полетели в оборотня, мракоборец благодарно ей что-то крикнул, переключаясь на своего противника. Гермиона с четвертой попытки сломала волку суставы на передней лапе, но от боли животное стало еще более агрессивным. Казалось, ему даже не мешает сломанная лапа.

Гермиона опутала его веревками и, пока зверь сражался с путами, запустила в оборотня конъюнктивальным заклятием. Зверь взвыл и стал еще неистовее рваться. Она еще раз опутала зверя веревками и оглянулась. Мракоборец почти справился со своим зверем.

И тут она увидела Гарри. Бой почти закончился, на земле лежали люди и звери, а Гарри Поттер стоял над телом человека, поднимая палочку. Человек не сопротивлялся, только ужасно скалился окровавленными зубами.

Гермиона поспешила к другу, понимая, что может произойти что-то ужасное.

– …вкус ее крови я буду помнить всегда, Поттер… Она даже не сопротивлялась… Бедняжка миссис Поттер…

Она услышала эти слова поверженного волшебника и чуть не задохнулась, увидев, как Гарри вскидывает руку с палочкой и начинает говорить: «Ава…».

– Гарри, нет!!! – она успела ударить по его руке так, чтобы палочка была направлена в небо. Зеленый луч устремился вверх и там растворился. – Гарри, нет, я тебя прошу, не делай этого…

Рядом уже были мракоборцы, схватившие волшебника, все еще гадко ухмыляющегося, а Гермиона смотрела лишь на друга. Он был бледен, глаза сверкали из-за очков. Его руки дрожали, он тяжело дышал. Она обняла его, прижав его руку с палочкой к его телу.

– Гарри, нет, не делай этого. Ты не можешь, потому что это не ты… Они заставляют тебя быть другим, быть жестоким, но ты не должен поддаваться, – шептала она, гладя его по голове. – Не надо мести, этим ничего не изменишь… Ты только окончательно разорвешь свою душу, потому что намеренно убьешь. Убьешь, наслаждаясь убийством. Гарри, этого нет и никогда не было в тебе, не поддавайся…

– Это он… Он ее убил, – выдохнул Гарри в плечо Гермионы, трясясь от внутренних рыданий. – Я должен был…

– Нет, – твердо произнесла Гермиона, отстраняясь. – Любовь, Гарри, не ненависть. Любовь, слышишь? Даже местью ты ее не вернешь!

Он кивнул, глядя в ее взволнованные глаза. Гарри, что же они делают с тобой, Гарри?!

Следующий час Гермиона занималась тем, что восстанавливала все то, что в пылу битвы разрушили сражавшиеся. Она почти с любовью убиралась в «Норе», уничтожая следы боя. А внутренне разговаривала с Роном, надеясь, что он почувствует, как она ему благодарна. Он спас их, своих родных, спас всех: от новой боли, от нового страха, от новых потерь.

– Гермиона, – тихо позвал ее Гарри, входя с улицы. Его щеки были красными от мороза, мантия расстегнута.

– С ума сошел? Решил слечь с простудой? – она взмахом палочки заставила крючки его мантии застегнуться.

– Гермиона, мне нужна твоя помощь, – он не обратил внимания на ее вспышку.

– Что? – они стояли рядом, разговаривали тихо, чтобы сновавшие тут и там сотрудники Министерства их не услышали.

– На твой дом будем накладывать заклинание, я буду Хранителем Тайны.

– Гарри, нет, – Гермиона покачала головой. – Ты не должен…

– Я решил, – упрямо произнес он. – Если они доберутся до меня, то я точно буду знать, что вы в безопасности.

– Гарри…

– Мой отец доверил свою Тайну другому человеку, – Гарри смотрел поверх ее головы. – Я сам буду защищать своих родных. «Нора» тоже слишком уязвима, мы не можем полагаться на Министерство. Хранителем Тайны будет мистер Уизли. То же будет и с домами остальных Уизли. Хранителями станут Джордж, Чарли, Билл и Тедди.

Гермиона не нашла в себе даже сил возразить – такая на лице друга была решимость.

– Я тоже могу…

– Нет, – он покачал головой. – Я не могу рисковать тобой. Я не могу потерять еще и тебя…

– А ты обо мне подумал? – сердито спросила Гермиона. – Ты думаешь, я не боюсь за тебя? Да я каждый день встаю с мыслью, что где-то рыщут те, кто хочет тебя убить! Я постоянно думаю о том, как тебя защитить!

Гарри просто обнял ее:

– Меня защищать не надо. И жалеть не надо… Не приходи больше ко мне, это неправильно, – он отпустил ее. В глазах мужчины была какая-то покорность и обреченность. Он развернулся и пошел прочь, на улицу. А Гермиона зло уставилась на закрывшуюся за другом дверь.

Он не сможет выпихать ее из своей жизни. Не сможет поступить с ней так, как это сделал с Джинни. Джинни смирилась. Гермиона же никогда не смирится. Она будет поступать так, как сама считает нужным. Пусть он упрямится, пусть считает, что поступает так из желания оградить ее от чего-то там в нем самом. Ей плевать!

Она нагнала его в саду и заставила повернуться к себе:

– Нет, Гарри Поттер, – прошептала она, упрямо глядя в его немного удивленное лицо, – я не позволю тебе так просто уйти. Если ты сдался в борьбе за себя, то это не значит, что я тоже опущу руки… Я буду всегда рядом, я не позволю тебе уйти, когда ты уже столько пережил и выдержал! Ты можешь и дальше упрямиться и считать, что ты это заслужил, что уже ничего нельзя сделать, только ждать, когда твоя бездна поглотит тебя окончательно! Но, поверь, я тебе этого не позволю, потому что знаю – в тебе есть силы бороться! Ты – Гарри Поттер, ты можешь все, как бы ты это ни отрицал. И если у тебя закончатся силы, я дам тебе свои… Я буду сражаться за тебя, даже если ты мне это запретишь. Ты не сможешь выкинуть меня из своей жизни, я не позволю…

Он молча смотрел на нее, лишь глубоко дышал.

– Ты не понимаешь, Гермиона. Это ошибка, все – ошибка, – проговорил он, отводя взгляд. – У тебя своя жизнь, а у меня…

– Мерлин, Гарри, неужели ты не понимаешь?! – она схватила его плечи, чуть встряхнув. – У нас теперь одна жизнь на двоих! Я не смогу без тебя, и ты не сможешь без меня! Я не сплю ночью, если тебя нет рядом! Ты кричишь во сне, если я не держу тебя в объятиях! Неужели ты еще не понял?! Ты теперь моя жизнь! Ты! Единственный!

– Дети… – пробормотал он.

– Я знаю, – она стала говорить тише. – Я знаю, что все это сложно, что прошло мало времени, но ведь Рон был прав, ты же видишь… Он дал нам шанс, он дал тебе шанс. Возможно, он знал тебя даже лучше, чем ты сам или я…

Гарри замотал головой, отворачиваясь, словно снова выгоняя ее из своего мира. Гермиона заставила его повернуться к себе:

– Я всегда была больше нужна Рону, чем тебе. Ты всегда был самостоятельным, всегда был сильным. Ты справлялся сам, – она говорила уже тише, мягко держа за холодную руку. – Ты всегда оставался собой, Гарри… Единственный, самый близкий. Но самый далекий… Не отказывайся от меня, Гарри, не отказывайся от того шанса, что дал нам Рон… Не отворачивайся от меня, когда мы оба так нужны друг другу…

Он лишь покачал головой, отстранился:

– Все это лишь слова. Я не могу. Есть твой брак, есть твои и мои дети. Есть Уизли… И есть то, с чем тебе не под силу справиться… Есть мой собственный ад, и он никогда меня не оставит. Он только затянет меня. Если ты будешь рядом, он уничтожит и тебя…

Гермиона беспомощно смотрела, как он уходит, ссутулив спину. Нет, она не оставит его одного.

Гермиона потеребила обручальное кольцо на пальце. Рон, как же мне быть? Что ты хотел, оставляя нас одних в этом пустом и разрушенном мире? И как мне достучаться до Гарри, как пробить стену, что он воздвиг вокруг себя?

Наверное, Рон смог бы это сделать. Значит, сможет и она.

Глава 7. Тедди Ремус Люпин

Это был странный и безумный день. Наверное, самый необыкновенный в его жизни. Даже если вспоминать тот случай, когда Мари-Виктуар поцеловала его на виду всей платформы девять и три четверти.

– Тед?

Бабушка поднялась из кресла, когда молодой человек неуверенной походкой вышел из камина. Наверное, она была немного напугана, потому что Люпин редко заявлялся без предупреждения, да еще в таком виде, словно подрался. Ну, или наткнулся на особенно пыльную стену. Или забыл причесаться.

Ах, да, ведь у него сейчас ярко-синие волосы и фиолетовые зрачки, вспомнил Тедди, улыбаясь Андромеде и делая три довольно уверенных шага.

– Тед, ты пьян?

Да, наверное, его поведение казалось бабушке странным.

– Нет, – Люпин сел, глядя на Андромеду глазами сумасшедшего. – Я не пьян, я вообще не пил. Ну, бутылку сливочного пива не стоит считать…

– Тогда объясни мне, пожалуйста, что – это? – она указала на волосы внука и его потрепанный вид. – Где ты был?

Люпин слабо улыбнулся:

– Был я много где. На работе, у Гарри, у мистера Уизли, дома…

– Тед, если ты думаешь, что я от тебя отстану, то ты глубоко ошибаешься, – бабушка сурово поджала губы. – В чем причина таких кардинальных изменений в тебе? А главное – что за странное выражение лица?

– Ба, – блаженно простонал Тедди, откидывая голову на спинку. – Не надо только меня ругать. Не порть мне лучший день в жизни…

– То есть лучший день в твоей жизни – это когда ты стал похожим на сумасшедшего фаната «Ведьмоков»?

– Бабушка, ты знаешь рок-группу «Ведьмоки»? – улыбнулся Тедди, пытаясь придать своему лицу обычное выражение. Но не получилось, да и не могло.

– Тед, не надо делать из меня древнюю старуху, помешанную на вязании, – попросила Андромеда, складывая в корзину спицы и наполовину связанный джемпер. – Ну, и что же все-таки стряслось? Мари-Виктуар накормила тебя, наконец, сносным обедом?

Люпин опять улыбнулся, глядя на бабушку. Как же ей сказать?

– Она всегда кормит меня очень вкусно, – заметил Тедди, почесывая макушку. – Просто…

– Тед, ты же знаешь, это твое любимое слово «просто» выводит меня из себя, – проворчала бабушка, садясь рядом.

– Это не мое, это Гарри…

– Да-да, это я и так знаю, но на твоего крестного я повлиять не могу, но от тебя не отступлюсь, пусть ты хоть Министром магии станешь…

– Ба, меньше надо читать книжек, – Тедди протянул руку и взял со столика «Диадему» Пруэтт. – О, нет, только не это… – простонал он, отодвигая от себя книгу. – И здесь она меня достала…

– Мари-Виктуар пригласила меня на премьеру, поэтому я должна была прочесть первоисточник, – заметила Андромеда. – И ты отклонился от темы. Что с твоими волосами? Если бы ты все еще учился в школе, я бы тебя поняла, твоя мама очень любила такие фокусы в школьные годы… Но ты уже не мальчик…

– Бабушка, – Тедди усмехнулся, – чем тебе не нравится? По-моему, стильно, а главное – выделяет меня из толпы…

– С каких пор ты решил выделяться из толпы? – изумилась Андромеда. – Ты всегда старался быть незаметным и тихим, сироткой и одиночкой… Слава Мерлину, Мари-Виктуар тебя хотя бы немного изменила… Хотя твои яркие рубашки…

Тедди посмотрел на свою кремовую рубашку, выглядывавшую из-под жилета, но промолчал.

– Надеюсь, ты не собираешься ходить в таком виде?

Люпин усмехнулся:

– Собираюсь.

Бабушка выглядела шокированной:

– Тед, что с тобой? И как долго это будет продолжаться?

– Девять месяцев, – просто ответил Тедди, – хотя нет, меньше, где-то восемь и еще чуть-чуть…

Бабушка выронила из рук книгу, которую перекладывала на столе.

– Только не говори мне, что это то, о чем я подумала…

– Откуда же я знаю, о чем ты подумала? – ухмыльнулся Тедди, вставая и подбирая «Диадему».

– Тед, перестань темнить, говори прямо!

– Я тебе прямо и сказал, – рассмеялся Люпин, обнимая бабушку и целуя в щеку. – Мари ждет ребенка.

Андромеда выдала такой поток из сочетания непроизносимых отдельно магических слов, что Тедди не смог сдержать улыбку, глядя на раскрасневшуюся бабушку.

– Это значит: я безумно рада?

– Нет, это значит, что я слишком молода, чтобы стать прабабушкой, а вы с Мари-Виктуар слишком молоды, чтобы быть родителями! – Андромеда высвободилась из рук внука и села в кресло, поджав губы. – И вы не женаты…

Люпин тоже сел, все еще блаженно улыбаясь. Он знал бабушку – она не сердилась, а просто была ошеломлена. Как и он сам.

– Почти о том же, только более эмоционально, мне сказала Мари…

– Зная твою невесту, я могу представить себе целый спектакль, – фыркнула Андромеда. – Неудивительно, что ты вывалился из моего камина с таким фигуральным выражением на лице…

– О, она просто немного… потрясена, – улыбнулся Тедди. – Она начала с того, что я испортил ее театральную карьеру, продолжила тем, что мы не женаты, а закончила на том, что даже не представляет, как мы назовем малыша!

– А ты все время молчал и только поддакивал, – покачала головой Андромеда, с осуждением глядя на внука. – Никуда ее карьера не денется, да и не ты один виноват, или Флер и Билл не объяснили девочке, откуда берутся дети?

– Ба, – рассмеялся Тедди. – Ты же знаешь, какая она эмоциональная…

– Знаю, и ее эмоции только повредят ребенку. Где-то у меня были убраны старые вещи, что мы покупали в Париже для твоей мамы, когда она родилась… Кроватку можно взять у Гарри, у Альбуса была очень милая…

– Бабушка…

– Вам стоит пожениться, иначе, боюсь, все будет как-то странно…

– Бабушка.

– Думаю, когда родится ребенок, мне придется бросить свой сад и переселиться к вам, чтобы показать, как нужно…

– Бабушка! – рассмеялся Тедди, вставая и опускаясь рядом с креслом Андромеды. – Бабушка, остановись, – он пытался перебороть смех. – Я тебя прошу, остановись…

– Кстати, а почему ты здесь? Почему не с Мари?

Люпин смущенно улыбнулся, поднимаясь с пола:

– Мари меня выгнала.

– Что?

– Она была вся в растрепанных чувствах, сказала, что поскольку я не выказал должного раскаяния по поводу того, что ей придется бросить сцену и вязать носочки, то она хочет побыть одна…

– То есть ты не обрадовался? – сердито сощурившись, спросила Андромеда.

– Обрадовался! – даже обиделся Тедди. – Мы чуть не убились, когда я вертел ее по комнате! Ты же видишь, что приключилось с моей головой… Просто это же Мари… Она сказала, что не желает, чтобы я видел ее с опухшими от слез глазами…

– Что же будет, когда она станет кругленькой и пухленькой? – нахмурилась Андромеда. – Спрячется ото всех?

Люпин лишь пожал плечами.

– Ну, и что ты сидишь? – вдруг вскрикнула бабушка.

– А что мне делать?

– Иди домой, сейчас же!

– Но, ба… – растерялся Тедди.

– Только не надо мне слов Мари-Виктуар, беременные женщины обычно очень импульсивны: что-нибудь скажут, а через три минуты уже жалеют об этом. Даю голову моего пса на отсечение, что она сейчас сидит и бьет подушку, злясь, что ты ушел…

– Я хотел еще зайти к Гарри…

– Переживет твой Гарри день без тебя, – Андромеда буквально толкала внука к камину. – До чего же вы, молодежь, глупы…

Тедди усмехнулся и покорно отправился домой.

Мари действительно злилась: она вышагивала по гостиной, пиная каждый раз диванную подушку. Когда Тедди вошел, она зло на него посмотрела – и метнула этой подушкой ему в лицо. Люпин успел поймать ее и откинуть.

– Ну, и где ты был?! У крестного?

– Нет, у бабушки, – Тед медленно подходил к девушке. – Ты же сама меня выгнала…

– А ты и рад, – огрызнулась Мари, отворачиваясь. – И что же твоя бабушка сказала? Небось, что я во всем виновата?

– В чем же? – Тедди подошел к ней сзади и обнял, прижимая к себе. Он сложил ладони на ее пока еще плоском животе, где билась жизнь их малыша.

– Да во всем, – надув губы, ответила Мари.

– Нет, бабушка вспоминала, куда убрала детские вещи из Парижа, думала о том, что нужно взять кроватку у Гарри, и мечтала о том прекрасном времени, когда станет прабабушкой… – Люпин потерся подбородком о затылок любимой девушки, улыбаясь. – И о том времени, когда ты будешь пухленькой и кругленькой…

– Люпин! – она резко повернулась в его руках. – Я не хочу быть пухленькой! Я буду ужасной! И ты перестанешь меня любить!

Тедди покачал головой:

– Я буду любить тебя любой. Тем более, когда будешь носить нашего малыша… – он поцеловал ее в кончик носа. – Ты кому-нибудь еще говорила?

– Нет, – она опустила глаза. – Я не знаю, как…

– Ну, теперь можешь не беспокоиться. Я не просил бабушку хранить секрет, поэтому к вечеру жди наплыва гостей. Зная бабушку, удивлюсь, если к этому моменту половина Англии еще не знает о том, что она станет прабабушкой, – усмехнулся Люпин.