Текст книги "Паутина"

Автор книги: Сфинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 61 страниц)

Глава 6. Гермиона Уизли

Смотришь мне в глаза:

Сколько можно лгать?!

Проще самому сказать об этом…

(из популярной песни)

В подвальной кухне было тепло и даже уютно. Гермиона успела привыкнуть к этому помещению.

Она сидела возле свечей, за столом, окруженная документами и книгами. Документы прислал ей совой Кингсли, попросив ознакомиться и предложить план дальнейших действий. Книги она сегодня купила во «Флориш и Блотс».

Наверху что-то стукнуло, словно разбилось. Наверное, это Рон. Он часто сейчас просто слонялся по дому, ничего не делая и маясь от своего вынужденного заточения.

Гермиона придвинула отчет Кингсли, который он предоставил Министру по работе группы. «Создание отряда оборотней Министерства», «отработка магглового направления», «охрана особо важных персон и объектов», «профилактические обыски и проверки». Как всегда, все сухо и малоинформативно. И малоэффективно.

Гермиона отложила этот документ и поискала бумагу с заголовком «маггловое направление». С этим она еще не была знакома. Пробежала глазами. Это были итоги проверки того адреса, по которому Аманда Дурсль отправляла письма «дяде Гарри».

Она откинулась на стуле, внимательно читая список адресов, по которым уже прошли мракоборцы, как собаки по следу зверя. Понятно, что с того, известного изначально, адреса оборотни «съехали», как только поняли, что ловушка в Хогвартсе не сработала. В квартире, куда приходили письма Аманды, был найден труп хозяина-маггла, следы шерсти и когтей, а также на стенках некоторых сосудов были обнаружены следы двух зелий – волчелычного и Оборотного.

«В ходе тотальных проверок квартир с одинокими хозяивами-магглами были обнаружены еще три со следами несомненного пребывания там оборотней…». По показаниям соседей и случайных свидетелей, в постоянной группе состояло шесть-семь человек. Да, хорошо, что эти создания почти не владеют магией, иначе все было бы сложнее – борьба с заклятием Забвения или стертой памятью заняла бы много больше времени.

Из сбежавших в августе узников Азкабана у властей в руках были трое. Значит, к оборотням присоединились еще трое-четверо «свеженьких». С ними был старик, наверное, тот самый целитель, что пропал в начале сентября. Он, наверняка, варит им зелья. Также во всех трех квартирах обнаружены следы волчелычного и оборотного зелий.

Последнюю штаб-квартиру оборотней накрыли буквально вчера. И тут Гермиона насторожилась. Все, как и раньше, только один из соседей видел, как в минувшее воскресенье из данной квартиры выходила девушка. Девушка «в странном балахоне, с капюшоном на голове, но точно – девушка, стройная, с изящными руками». Так описал ее свидетель. Девушка. Кто она? Оборотень?

Также на плите были найдены следы какого-то зелья. Не волчелычного или оборотного. Другого. Сейчас в Министерстве делали анализ его состава.

Девушка. Зелье. Что-то опять готовится. Но что? Откуда ждать удара?

Гермиона отложила бумаги и закрыла глаза. Нужно думать, нужно догадаться, нужно! Потому что ждать и надеяться, что опять повезет, что помощь поспеет вовремя, было глупо…

Помощь. Альбус.

Она протянула руку и взяла книгу в темной, блестящей обложке. «Неизведанная магия». Гермиона нашла по содержанию главу «Магия имен» и начала читать.

Дверь с шумом отворилась, и вошел Рон. На нем были старые, выцветшие джинсы и вязаный джемпер.

– Ты пил сегодня зелье? – Гермиона не отрывалась от книги, этот вопрос вошел у нее уже в привычку. Муж промолчал, просто со скрежетом пододвинул к себе стул и оседлал его, уставившись на нее. – Рон, ты…?

– Пил.

Гермиона подняла на него взгляд. Мужчина скучающе вертел в пальцах складной нож.

– Хорошо. Что-нибудь хочешь?

– А тебе есть что мне предложить? – ехидно осведомился Рон. Она сокрушенно опустила голову. Не привыкла она еще к его новой манере говорить, новой манере смотреть на нее. Вообще к этому новому Рону. – Что опять читаешь?

– Купила книги о магии имен, хочу узнать побольше о связи людей, носящих одинаковые имена, – Гермиона перевернула страницу. – Знаешь, тут написано, что иногда, в редких случаях, ребенок и человек, в честь которого он был назван, могут общаться на ментальном уровне. Правда, это не доказано. Был даже случай, когда сильный маг после своей смерти передал шестилетнему мальчику свое умение ставить превосходный щит. Это случилось в критический момент, когда ребенок был в опасности… Известен также факт, когда названный в честь кого-то волшебник заговорил на языке, которого никогда не изучал, но которым владел его тезка…

– Вот ирония… Почему меня не назвали Геллертом? Ну, или Златопустом? – Рон воткнул лезвие ножа в спинку старого стула.

– Важно не только, как тебя назовут, Рон, а насколько это имя тебе подходит. Еще тут говорится о том, что первичный носитель должен дать согласие на наследование его имени. И вообще все это сложно и редко, магия не исследована, и строится вся теория на некоторых примерах…

– Гермиона, будь другом – читай про себя. Мне совершенно наплевать на все это…

Гермиона подняла глаза на мужа.

– Но, Рон, это важно. Ведь Гарри…

– Опять Гарри! Всюду Гарри! Только и слышно: Гарри то, Гарри се… – мужчина вскочил на ноги и стал метаться по кухне.

– Но, Рон, он ведь наш друг… Мы должны ему помочь, ведь сейчас ему тяжело. Он потерял Джинни…

– Он потерял Джинни?! – мужчина навис над ней, зло сверкая глазами. В них теперь редко можно было увидеть ее Рона. Чья-то чужая, звериная тень скользила в раньше теплых, родных глазах. – Он?! А я не потерял ее?! Твой Гарри во всем виноват! Он никогда не ценил ее! Она вечно его ждала! Постоянно переживала! А Гарри было плевать! Он думал, что так все и должно быть! Он сам во всем виноват! Он! Один! Это он убил ее!

Гермиона с трудом дышала и старалась не зажмуриться от ярости, что он выплеснул ей прямо в лицо. Щеки и уши Рона были красными, а сжатые кулаки побелели. Он судорожно сжимал в правой руке складной ножик.

– Рон, что ты говоришь… – простонала она, накрывая его руку своей, но он отшатнулся. – Ты же так не думаешь…

– Думаю! Но ведь не ты, правда, Гермиона?! Святой Гарри Поттер! – кричал Рон, и Гермиона испуганно за ним следила, понимая, к чему может привести его вспышка гнева. Это уже однажды случалось, и Гермионе пришлось запереть мужа в комнате. Она судорожно пыталась вспомнить, где ее палочка. В мантии, а мантию она оставила на вешалке. – Думаешь, я не вижу, не чувствую?! Конечно, глупый, наивный Ронни! Я же все чувствую. Твой страх, твое волнение… Я даже чувствую от тебя его запах, когда ты приходишь…

– Рон, перестань, – шепотом попросила Гермиона, но Рона уже было не остановить. Зверь, таящийся в глубине его вывернутой наизнанку души, рвался наружу.

– Ты же думаешь о нем, разве нет?! Гарри, только Гарри, всегда Гарри! – заорал он так, что лопнул стакан на столешнице. – Он убил Джинни! Но все равно – святой Гарри! Между нами вечно будет он! Золотой мальчик!

– Рон! Ты с ума сошел! – крикнула Гермиона, уже не сдерживая слез. – Как ты можешь?! Я всегда была с тобой! Я любила тебя больше всех! Я никогда не переставала думать и беспокоиться о тебе! При чем тут Гарри?!

Рон подошел к ней, и Гермиона отшатнулась. Это не ее Рон, это другой человек. Страшный человек. Чужой человек. Он схватил ее за плечи так, что на них потом, скорее всего, появятся синяки.

– Ты по вечерам накачиваешь меня зельями, чтобы я уснул. А сама ты что делаешь? Уходишь к нему!!!

– Нет, – простонала Гермиона.

– Да, дорогая моя! Неделю назад ты вернулась от него, и от тебя им пахло. И когда я целовал тебя в ту ночь, я чувствовал чужой вкус на твоих губах! Я теперь все могу чувствовать!

– Рон, это не то…

И он впервые ударил ее – наотмашь, со всей животной яростью. Гермиона упала, прижав дрожащую руку к разбитой губе. Она подняла на него изумленные глаза и вскрикнула в ужасе. Рон, потеряв контроль над собой, начал превращаться.

Гермиона вскочила на ноги и кинулась мимо мужа, опускающегося на передние лапы и издающего утробный рык. Он дернулся за ней, царапая когтями ее ноги.

– Рон! – закричала Гермиона, подбегая к дверям и открывая их. Он бросился, впиваясь когтями в ее плечи. Она рванулась прочь, уворачиваясь от оскала, стараясь не глядеть в страшные, желтые глаза оборотня. Мантия. Карман. Палочка.

– Инкарцеро! – и веревки заставили волка упасть на бок, дергая связанными лапами. Гермиона выронила из ослабевших рук палочку и осела по стене, беззвучно рыдая в прижатые ко рту ладони. Она не замечала крови и порванной одежды. Она смотрела на бьющегося в попытках освободиться Рона. Ее Рона. Но это уже не был ее муж. – Как ты мог… Рон, я же люблю тебя… Тебя…

Она поджала колени к груди, плача и боясь пошевелиться. Оборотень затих. Минут через двадцать он начал принимать человеческие очертания, пока веревки не упали, оставив на полу бледного Рона. Тот смотрел на плачущую Гермиону, на белом свитере которой проступала кровь, на ее разбитую губу, на порванные брюки. Поднялся, пошатываясь.

Гермиона встретилась с ним взглядом. Рон. На нее смотрел ее Рон. Смотрел с ужасом и страхом. Руки его дрожали.

– Боже, что же я сделал…

Она молчала, лишь мелко дрожала, не в силах пошевелиться.

– Что я наделал! Гермиона…

Он не пытался подойти, просто смотрел на нее. Потом развернулся и ринулся к дверям.

– Рон!!! – Она вскочила, несмотря на боль во всем теле, кинулась за ним. – Остановись! Там мракоборцы! Рон!

Она оказалась на холодном октябрьском воздухе. Бежали какие-то люди, а она смотрела на то место, где мгновение назад стоял ее муж. Он трансгрессировал.

– РОН!!!

Она стояла на крыльце, и мракоборцы не могли увидеть ее. Но Гермиона не думала об этом.

Он ушел. Ушел. Один.

Она вошла в дом, на автомате заперла дверь и тут же осела, сотрясаемая рыданиями.

Он ушел.

Глава 7. Тедди Ремус Люпин

Мари-Виктуар часто говорила, что у Тедди есть шестое чувство, причем это чувство никогда не ошибается. Он не отрицал, но старался особо не верить этому, чтобы не стать параноиком.

Но сегодня чувство номер шесть буквально не давало ему больше ни о чем и ни о ком думать. Что-то случилось.

– Тед, что с тобой? – девушка провела рукой перед его лицом, стараясь привлечь внимание Люпина. Он растерянно улыбнулся, обнимая ее за плечи и устраиваясь удобнее на диване. Мари отложила журнал, который читала, и внимательно изучала его лицо. – Такое ощущение, что ты не здесь вовсе.

– Я не знаю, – честно ответил Люпин, гладя ее по щеке. Она мягко улыбнулась, повернула голову и поцеловала его теплую ладонь. – Меня что-то беспокоит.

– Опять? Крестный? Бабушка? Малыш Альбус? – она насмешливо перебирала пальчиками его светлые волосы на макушке. – Кто на этот раз жаждет твоей заботы и внимания?

Люпин виновато улыбнулся ей, понимая, что она права. В последнее время он так мало проводил времени с ней, поглощенный заботами, что свалились на семью Гарри.

– Прости…

– Ой, Люпин, не надо мне твоего щенячьего взгляда, – она наклонилась и поцеловала его в уголок губ. – Я же знаю, какой ты у меня добрый, заботливый и любящий… Просто мне кажется иногда, что ты слишком близко принимаешь к сердцу чужие переживания.

– Это не то, – нахмурился Тедди. – Просто… словно что-то произошло… Что-то тяжелое.

– Ну, так иди и узнай, что, – Мари-Виктуар откинула назад массу светлых волос и застегнула верхнюю пуговицу на рубашке Люпина. – Потому что толку от тебя все равно никакого. Реши все мировые проблемы и возвращайся, но только чтобы, когда ты вернешься, все твои мысли были только обо мне, понял?

Тед на мгновение обнял Мари, а потом поднялся с дивана и потянулся за своей мантией.

– Надеюсь, что ничего страшного не произошло, – заметила она ему вслед, когда Люпин уже шагнул к камину. Он оглянулся и послал ей воздушный поцелуй. Мари его поймала в кулачок и прижала к сердцу, обольстительно улыбаясь. Ну, разве мог он не вернуться сюда как можно быстрее?

Сердце гулко стучалось о грудную клетку, пока Люпин бросал в камин порох и летел через сеть. Он вышел в доме Гермионы и сразу же увидел Гарри, который играл с Альбусом в шахматы. Крестный явно проигрывал.

– Привет, Тед, – Ал помахал ему рукой и, когда его отец повернулся к Люпину, ловко поменял местами несколько фигур.

– Ты чем так обеспокоен? – без приветствия спросил Гарри, когда Тедди опустился на диван рядом с Альбусом.

– Не знаю, просто неприятное чувство… Думал, что что-то у вас случилось.

Гарри покачал головой, поворачиваясь к шахматной доске. Его сын облизывал леденец на палочке и терпеливо ждал хода отца.

– А как Гермиона с Роном?

– Не знаю, – Гарри передвинул своего коня. – Я не видел их давно.

– Почему так?

Крестный промолчал, делая вид, что увлечен игрой.

– Ал, мне кажется, или раньше твой слон стоял дальше? – Гарри с подозрением взглянул на сына, а Альбус залился смехом. – Ах, ты еще и обманщик!

– Нет! – засмеялся заливисто мальчик, вскочил с дивана и отбежал туда, где бы его не настигла кара отца. – Это была военная хитрость!

– Знаешь, мне кажется, что это не твои слова, – Гарри покачал головой, погрозив Алу пальцем. Потом он повернулся к крестнику:– Может, ты просто устал?

Люпин помотал головой, поджав нижнюю губу. Неспокойно было на душе.

– Думаю, я пойду и проведаю Гермиону.

Гарри каким-то странным взглядом посмотрел на крестника, но ничего не сказал. Люпин уже подходил к камину, когда крестный встал:

– Подожди, Тед, думаю, мне тоже надо их проведать. Ты иди, а я отведу Ала к мистеру Уизли и тоже приду.

Тед кивнул, шагнул в камин и вскоре вышел на кухне дома на площади Гриммо. И сразу понял – что-то случилось, не подвело его чутье. Перевернутый стул. Разбитый стакан. Распахнутая дверь. Возле двери два темных пятнышка. Кровь?

Люпин буквально вылетел в коридор. Он бы не заметил Гермионы, сжавшейся у входной двери, если бы не ее тихие всхлипы. Тед зажег палочку и тут же упал рядом с ней на колени, боясь прикоснуться. Казалось, что она вся в крови. Порванная одежда. Заплаканное лицо.

– Где он? – глухо спросил Тедди.

– Он ушел. Совсем ушел, – она всхлипнула, еще крепче прижав к себе колени.

– Он тебя укусил? – к облегчению Люпина, Гермиона помотала головой. – Встать можешь?

– Гермиона!

Люпин подскочил – оказывается, уже пришел Гарри. Он стоял в дверях кухни и испуганно смотрел на сидящую на полу женщину. Тедди посторонился, когда крестный сел рядом с подругой.

– Он укусил тебя?

Она снова помотала головой, слезы потекли по щекам с новой силой, когда Гермиона подняла на Гарри глаза.

– Он тебя ударил, – неверяще произнес Гарри. – Где он? Я убью его собственными руками!

– Он ушел, – так же, как и Люпину, ответила она. – Совсем ушел. Гарри… Как же так? Его же могут поймать… Он же совершенно не управляет собой…

– Тихо, Гермиона, тихо, – он обнял ее – мягко и бережно, стараясь не причинить боли. – Не думай о нем.

Крестный поднял Гермиону на руки и пошел к лестнице. Люпин последовал за ними, по пути заскочив на кухню, чтобы набрать теплой воды в миску и взять полотенце.

Гарри опустил Гермиону на постель, но она не отстранилась, обняв его за шею и снова зарыдав.

– Он словно сошел с ума… словно это был не он… Он превратился… А потом… он ушел… испугался…

– Тихо, милая, тихо, – шептал Гарри, укачивая ее. – Он вернется, он всегда возвращался. Ты же знаешь Рона.

– Это не Рон, это не он, – замотала она головой.

Люпин поставил на столик миску и протянул крестному полотенце. Тот кивнул, потом отстранил Гермиону от себя, взяв ее лицо в руки.

– Мы найдем его, по крайней мере, постараемся. А пока тебя нужно подлатать.

Она забрала полотенце у Гарри:

– Я сама. Оставь мне палочку, ладно? Я не знаю, где моя…

– Хорошо, – крестный пожал плечами, протянув ей свою палочку, потом встал с кровати и пошел к дверям. Там оглянулся:– Мы будем внизу.

Гермиона кивнула, прошептала «спасибо» Тедди, и они с крестным вышли в темный коридор.

– Останься тут, – бросил Гарри, когда они вошли в кухню. – Я попытаюсь его найти. Раньше Министерства.

– Ты знаешь, куда он мог пойти?

Гарри покачал головой:

– Я знаю, куда мог пойти Рон Уизли. Но Рон никогда бы не ударил Гермиону… Не оставляй ее одну.

Тедди кивнул и вскоре остался один в кухне. Он поднял стул, убрал палочкой осколки стекла, капли крови. Потом заварил кофе.

– Где Гарри?

Люпин обернулся – в дверях стояла Гермиона. Она уже переоделась, о произошедшем напоминали лишь красные глаза и царапины на запястьях. Она надела свитер с высоким воротом и джинсы, чтобы скрыть следы когтей, которые, насколько знал Тедди, не залечивались с помощью простой магии. Но синяк со скулы Гермиона убрала.

– Он пошел искать Рона. Кофе хочешь?

– Рона?! Он ушел один, без палочки?! – Гермиона вскинула руку с палочкой Гарри. Она тут же направилась к камину, но Тедди успел ее перехватить. Женщина поморщилась, когда Люпин схватил ее за раненую руку.

– Прости… Но тебе не стоит пока никуда ходить. Сядь, – Тедди подвел ее к стулу, усадил и вскоре поставил перед Гермионой чашку с кофе. – Тебе вообще следовало бы обратиться в больницу, но, судя по всему, этот вариант отпадает.

– Тедди, – она подняла на него глаза, – если Гарри найдет Рона, то один из них убьет другого.

– Ладно, за что Гарри собирается убить Рона, понятно, а что Рон имеет против Гарри? – Люпин сел напротив Гермионы. – Из-за этого вы поссорились? Из-за этого он вышел из себя, да? Из-за Гарри?

Она промолчала, зажав в чуть подрагивающих пальцах чашку. Потом отпила немного.

– Где Альбус?

– У мистера Уизли, – Тедди притянул к себе чайник и долил в чашку кипятка. Потом посмотрел на документы и книги, в творческом беспорядке покоившиеся на дальнем краю стола. – Пишешь мемуары?

– Нет, читала информацию по магии имен. История с Алом наводит на мысль, что все-таки что-то в этом есть… – Гермиона чуть порозовела, глаза заблестели, хотя она все время нервно теребила палочку Гарри. – Мне кажется, что Дамблдор знал об этом больше, чем написано в книжках.

– Да уж. Гарри как-то сказал, что слышит в словах Альбуса выражения Директора, словно Ал услышал их от Дамблдора и просто повторяет.

– Если Дамблдор действительно приходит во сны Альбуса на протяжении нескольких лет, то это вполне возможно…

Люпин был рад, что он смог отвлечь Гермиону от тяжелых мыслей. Зато сам судорожно думал о том, почему же Рон ударил ее. Объяснимо бы было, если бы он это сделал в состоянии трансформации, но тогда бы был след лапы, а не руки. А ударил он Гермиону рукой. Что могло произойти? Неужели шестое чувство опять не обмануло, и в пылу ссоры звучало имя крестного?

Тедди редко облекал в мысли свои ощущения. И сегодня он предпочел уйти от ощущений, которые касались разыгравшейся драмы. А, кроме как «драма», другого слова для того, что произошло, он подобрать не мог.

– Тедди, может, ты на свежую голову подскажешь, – Гермиона посмотрела на молодого волшебника. – Какие ассоциации у тебя вызывает сочетание «молодая волшебница» и «воскресенье»?

Люпин улыбнулся, потому что даже не нужно было задумываться над этим:

– Хогсмид.

– Почему Хогсмид?

– Потому что, когда Мари-Виктуар еще училась, а я школу закончил, мы могли встречаться только по воскресеньям в Хогсмиде. Я туда трансгрессировал, и мы проводили вместе целый… – он осекся, увидев, как побледнела Гермиона. – Что?

– К оборотням в воскресенье приходила девушка, в мантии. Что если она студентка в Хогвартсе? Получается, она могла уйти в Хогсмид, трансгрессировать в Лондон, зайти к оборотням и незаметно вернуться…

– Гермиона, а, может, это лишь совпадение? Трудно связывать такие факты…

– Люпин, тебе когда-нибудь изменяло твое шестое чувство?

– Нет.

– И что оно тебе сейчас говорит?

Люпин задумался:

– Что только я один мог связать неизвестную девушку с воскресеньем и получить Хогсмид, – пожал он плечами.

– Вот именно, – Гермиона закусила губу. – Вот именно, что никто и не свяжет. Это меня и пугает.

Тедди тяжело вздохнул: если они попали в точку, то в Школе Волшебства опять не будет безопасно. Но как найти неизвестную девушку среди сотни студенток, уже наученных трансгрессии?!

Глава 8. Поттеры

Наверное, это было одно из самых невероятных наказаний Лили за всю ее школьную жизнь. Их было вообще немного, но все-таки…

Разве с Малфоем можно обыкновенно проводить время?! Этот совершенно необычный человек даже библиотеку за несколько минут превратил в комнату волнений и фантазий, от которых девушке теперь было не отделаться.

И когда она узнала в пятницу вечером, что наказание они со Скорпиусом отбывают под руководством и неусыпным оком мадам Пинс, Лили мысленно застонала. От неверия. От предвкушения. От опасения. Опасения за библиотеку.

После ужина, когда Пинс выгнала всех из зала, она усадила наказанных студентов за стол перед стопками новых книг, что поступили в библиотеку за месяц. Когда Скорпиус их увидел, то выражение его лица стало таким, словно его сейчас вырвет. Прямо на новые книги.

Для Лили работа была интересной – вписать книгу в специальную картотеку, а затем положить в стопку по разделам. Когда стопка накапливалась, Скорпиус должен был разнести их по секциям. Это он делал с удовольствием, а вот составлением картотеки пренебрегал, ворча, что чистописанием занимается только в кабинете Трансфигурации.

Первые минут пятнадцать мадам Пинс не спускала с молодых людей своих острых глазок. Но поскольку Малфой примерно хмурился, вчитываясь в середину главы тома «Сбываются ли предсказания, или будущее без тумана», а Лили методично заполняла карточки, библиотекарь принялась выполнять свою обычную работу – стряхивать пыль, расставлять книги, что сегодня были востребованы студентами, и просто маячить между полками и стеллажами.

Они молчали, хотя Лили очень остро чувствовала Скорпиуса слева от себя. Он раскинулся на стуле, и его серебристый взгляд бегал по строчкам. Постепенно на его лице сформировалась ухмылка, и он повернулся к девушке:

– Нет, ты только послушай! Тут есть предсказание о твоем брате!

– В смысле? – приглушенно ответила Лили, откладывая очередную книгу.

– «Перед полной луной леший попытается проткнуть бревном серебристый полумесяц, и лесной народ узнает правду о том, почему луна не вышла ночью и почему она желтая». По-моему, просто гениально, не находишь? – серебристые глаза смеялись, но Лили постаралась задавить в себе пробирающий ее смех.

– Большей чуши в жизни не слышала, – прошептала она, возвращаясь к книгам и карточкам. – И при чем тут Джеймс?

– Ну, может, ты не все расслышала? Леший… Луна, не вышедшая – или вышедшая – ночью куда-то… Я могу прочесть снова…

– Нет, – задушено попросила девушка, – не надо. Я и на Прорицания то не ходила, потому что боялась, что от моего смеха будут дрожать бусы на шее Трелони…

– Зря ты так, – пожал плечами слизеринец, – люди старались, бредили наяву, а ты… Эх, надо будет потом Поттеру подарить экземплярчик на память.

– Мистер Малфой, вы чем занимаетесь? – из-за стеллажа выглянула мадам Пинс. – Решили здесь заночевать?

– Да без проблем, только если ты, старая книжная моль, уйдешь, – хмыкнул себе под нос Скорпиус. Потом отложил «Будущее без тумана» и стал смотреть на Лили.

– Ты меня смущаешь, – прошептала она, и щеки ее действительно заалели.

– Это я еще и не начинал тебя смущать, – Малфой многозначительно ей подмигнул, встал и взял стопку уже описанных книг. Проходя мимо девушки, он быстро наклонился и провел губами по ее шее.

Лили вздрогнула, смазав чернила на почти законченной карточке, и с укоризной посмотрела вслед слизеринцу. Вскоре он вернулся, чрезвычайно довольный собой. Наверное, он бы начал даже насвистывать, если бы не шуршащая где-то рядом мантией Пинс.

Скорпиус сел и даже взял очередную книгу. Лили тяжело вздохнула, пряча улыбку, но он был так близко, что его запах тревожил ее с каждым вдохом.

Он таки заставил ее снова вздохнуть, потому что неожиданно его горячая ладонь легла ей на колено под столом. Она метнула в Малфоя предупреждающий взгляд, а он лишь наивно улыбнулся:

– Это же библиотека, забыла? Я использую ее по назначению…

Лили судорожно перевела дыхание, хотя теперь сосредоточиться на описании книги было сложнее. Даже сквозь юбку она ощущала тепло его руки. Она надеялась, что он больше не выкинет ничего подобного, но ведь это Малфой, чего она ожидала?!

Чтобы остановить движение его руки вверх, – а делал он это очень медленно и очень нежно – Лили пришлось самой опустить ладонь под стол. Он тут же сжал ее пальчики и стал чертить линии на тыльной стороне ее руки.

– Скор… я тебя прошу… – выдохнула она, медленно поднимая на него глаза. Перо застыло над карточкой. – Иначе мы не закончим и к полуночи.

Он хитро улыбнулся и убрал руку, тут же взявшись за перо и тоже приступив к работе. Дело пошло быстрее, и уже через час они смогли покинуть библиотеку.

Коридоры были пустынны, чем нагло и воспользовался Скорпиус, утянув Лили в первый полутемный закуток. Он тут же прижал ее к стене и поцеловал так, словно иначе просто задохнется и умрет. Но он не дал воли рукам – держал их, упершись в стену, словно боялся, что если дотронется до девушки, то потеряет контроль над своими и так ни на шутку разбушевавшимся гормонами.

Лили перебирала пальчиками его прохладные, немного жесткие волосы. Она подалась чуть назад, понимая, что еще мгновение – и ноги ее подкосятся, и она просто повиснет на нем.

– Лил, когда у тебя день рождения? – прошептал он, зарывшись лицом в изгиб ее шеи и так замерев.

– Седьмого декабря.

Скорпиус застонал и отстранился через силу. Потом сделал шаг на свет и потянул ее за собой.

– Думаешь, уже пора готовиться? – Лили ему улыбнулась, взяв за руку. – Думаешь, что мне подарить?

– Что-то типа того, – туманно ответил Скорпиус. Они вывернули на лестницу и тут же сразу наткнулись на какого-то слизеринца. Лили пару раз всего его встречала, но, судя по всему, он был старшекурсником. Черные, как вороново крыло, волосы, и слегка недовольная усмешка на лице.

– Оу, кого я вижу, – слизеринец воззрился на Лили и Малфоя, сложив руки на груди. – Наслаждаетесь друг другом, пока еще есть время? Ну, ничего, до Рождества вам времени хватит… Не думаю, что Присцилла потерпит твоих любовниц.

– Если ты не заткнешь пасть, то твоим любовницам придется терпеть отсутствие у тебя всех зубов, – огрызнулся Скорпиус, сжимая руку Лили.

– Это ты сейчас храбрый, Малфой, посмотрим, что ты запоешь, когда приедет твой папочка, узнав о твоих успехах в рисовании, – слизеринец как-то гадко смотрел на гриффиндорку, но она ответила лишь презрительным взглядом.

– Знаешь, Забини, если ты вылизываешь ботинки у своего папочки и служишь мальчиком на побегушках у мамочки, это не значит, что все такие же слизняки, как ты, – фыркнул Малфой со всей надменностью, на которую был способен. В этот момент на его лице проступило какое-то аристократичное превосходство.

Скорпиус прошел мимо слизеринца, прижав к себе Лили.

– Кто это был? – она оглянулась, когда они поднялись на два пролета вверх.

– Фриц Забини, младший из братьев Присциллы, – неохотно ответил Малфой. Глаза его, еще недавно таившие в себе горячее серебро, отражали свет, словно ледяная поверхность.

– Младший? У нее есть и старшие братья?

– Один. Он два года, как окончил школу, – они медленно шли к башне Гриффиндор. – Противный тип, очень любил приставать к маленьким девочкам, за что не единожды был бит парнями всех факультетов, даже хаффлпаффцами. Отец вроде говорил, что он держит несколько магазинов для зельеваров… Надеюсь, однажды какой-нибудь котел взорвется и выплюнет ему на физиономию что-нибудь ядовитое.

– Какой же ты добрый, Скорпиус…

Они остановились у портрета Полной Дамы.

– Скор…

– А? – он держал ее за руки и смотрел прямо в глаза, чуть улыбаясь.

– Что будет, когда ты скажешь отцу, что не согласен на помолвку с Забини? – осторожно спросила гриффиндорка, чуть сжав его руки в своих. – Только серьезно, без шуток.

– Серьезно? Я не знаю, – он равнодушно пожал плечами, хотя Лили знала, что ему не так уж и все равно. – Знаешь, я как-то думал об этом. И понял: я ненормальный.

– Почему? – девушка не успела проследить за его мыслью.

– Ну, вот если бы тебя поставили перед выбором: Джеймс или я – ты бы кого выбрала?

Она нахмурилась, прикусив губу и опустив взгляд.

– Я бы не смогла выбрать, – честно призналась она. – Проще было бы меня убить, разорвать на две одинаковые части.

– Вот видишь, ты нормальный человек, – Малфой грустно улыбнулся. – А я ненормальный. Потому что, когда отец поставит меня перед выбором (а он это обязательно сделает): Малфои или Поттеры – мне даже время не нужно будет, чтобы подумать. Выбор будет сделать легко. И будет он не в пользу моей семьи. Понимаешь, моей собственной семьи…

Лили притянула его к себе, обняла, поглаживая по спине. Слизеринец крепко сжал ее в объятиях, положив голову на ее хрупкое плечо.

– Ты нормальный, Скор. Дело не в тебе, а в твоей семье, уж поверь мне, со стороны видно лучше, – она прижалась губами к его серебристому виску. – Ты не просто нормальный, ты самый лучший, самый прекрасный человек. Такой же прекрасный, как Джеймс. А в чем-то даже лучше. Ты серебряный человек, Скорпиус Малфой, и я люблю тебя.

Он дернулся, как от удара, в ее объятиях, осторожно коснулся ее подбородка пальцами и долго-долго смотрел в ее светло-зеленые глаза с чуть расширенными зрачками. Смотрел, словно не верил, что услышал все это.

– Я тебя люблю, – повторила она, и Скорпиус наклонился ее поцеловать. Такого она еще не испытывала: поцелуй был таким нежным, таким волнительно медленным и ласкающим, что Лили казалось, что сердце ее разорвется от переизбытка эмоций, от этой замедленной, почти мучительной ласки.

– Простите, что мешаю, но я долго буду ждать пароль? – тактично прокашлявшись, вмешалась Полная Дама, с каким-то покровительством глядя, как двое молодых людей отрываются друг от друга.

– Иди, – он подтолкнул ее к входу. Она не могла оторвать взгляда от его глаз, потому что впервые они стали не серебряными, а почти черными. – Спокойной ночи.

– Йоркширский пудинг, – произнесла Лили пароль и скрылась в башне, в последний раз взглянув на Скорпиуса.

– Что, малыш, не осмелился ответить? – понимающе усмехнулась Полная Дама. – А она ждала.

Слизеринец лишь пожал плечами, а потом пошел к подземельям. И одна мысль вертелась в голове: никто и никогда еще ему не говорил этих слов. Никто. Никогда.

…Вечер был необычным, как и необычно тихо и тепло было внутри Скорпиуса Малфоя. Он сидел на подоконнике в темной нише на четвертом этаже, глядя на темный лес за стеклом. Голова была абсолютно пуста. Он просто улыбался темноте, и даже паук, ползавший по раме, не раздражал слизеринца.