Текст книги "Сердце бури (СИ)"
Автор книги: Раэлана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 55 страниц)
Золотое лезвие с треском и шипением вырвалось из плена магнитного кольца. Но в тот же миг Сноук широко замахнулся – и Кайло не успел издать ни звука прежде чем невидимая пощечина сбила его с ног. Он отлетел назад и, крутанувшись в воздухе, приложился спиной о стену. Меч выпал у него из рук и потух. Во рту стало солоно.
На секунду глаза заволокло сероватой дымкой, однако Кайло все же сумел заставить себя подняться на ноги. Пошатываясь, он выставил вперед руку, чтобы блокировать следующий толчок Силы, и содрогнулся от мощного, сметающего напора. Дыхание начало сбиваться, руки затряслись, мышцы заныли, не в силах больше удерживать незримую тяжесть.
Бен уже готов был признать, что проигрывает, когда натиск вдруг прекратился.
– Ты… ты и вправду стал сильнее… – по недоуменному голосу Сноука рыцарь догадался, что сумел потрепать противника куда серьезнее, чем тот, вероятно, рассчитывал.
Первая удача вдохнула в него решимость и заставила собраться с духом. Со скоростью пружины Кайло выпрямил спину. Рукоять сейбера покорно скользнула в его ладонь, и через мгновение искра золотого света вновь воссияла сквозь сумрак. Кайло осторожно двинулся вперед, удерживая меч перед собой в стойке готовности. Плазменный луч поднимался строго вверх, как столп пламени, и бросал отсвет на правую половину худого, вытянутого лица.
Его первый удар Сноук попросту отвел рукой. Меч натолкнулся на незримый щит и, рассыпая искры, резко ушел назад.
Тогда Кайло принялся наносить исступленные удары вновь и вновь. Понемногу, раз за разом он уничтожал защиту Сноука, истощал его, изводил. Именно таким образом – неотступно нападая, – он одолел Тея и многих других. Эта техника была его любимой.
Поначалу его противник оборонялся без особых усилий, но время шло, и мало-помалу растущие стремительность и сила рыцаря Рен брали свое. С каждым новым ударом Кайло все больше убеждался в своих силах. С каждым ударом кровь вскипала сильнее, и адреналин разносился по венам, как электрический ток. Голова кружилась от внезапного ощущения невиданной мощи, сосредоточенной здесь, в его руках.
Верховный лидер – не больше чем человек. Его мудрость – это ложь. Его могущество – пыль в глаза.
Ничтожный, жалкий старик, который гниет заживо в своей могиле, называемой императорской цитаделью. Долгие годы эта тварь делала из него дурака, но сегодня Бен Соло раз и навсегда положит конец лжи Галлиуса Рэкса.
В какой-то момент Сноук дрогнул и попятился. Кайло увеличил напор, не замечая усталости, которая, между тем, подбиралась и к нему тоже. С бешеной скоростью он нападал поочередно то слева, то справа короткими, дергаными выпадами.
В рваной пляске страсти и злобы он почти не заметил, когда Сноук упал на колени, на последнем издыхании, обеими уже руками закрываясь от частых ударов. Сквозь стиснутые зубы послышался глухой стон бессилия – этот стон, быстро перешедший в прерывистый харкающий хрип, возвестил Кайло о его победе. Тело Верховного лидера обреченно обмякло.
Распаленный боем, с гневно перекошенным лицом, ученик навис над поверженным учителем, будто призрак справедливого отмщения; будто воплощение грозного, неотвратимого торжества. Лишь последний удар отделял его от полноправного, безоговорочного триумфа, однако Кайло, секунду помедлив, погасил оружие.
«… вонзил когти в твой разум… разодрал твое сознание… был безжалостен к тебе…»
Стоило ему припомнить хотя бы часть речи Верховного лидера, как его бросало в дрожь, и ярость заставляла кровь закипать. Нет, он не станет понапрасну марать сейбер!
Его пальцы сомкнулись призрачными тисками вокруг дряблого горла.
Ненависть… о да, это и вправду она! Огонь невиданной силы расходился, разгорался в нем, уверенно прогоняя последние отголоски недавнего страха.
Эта тварь столько лет терзала его разум, использовала его в своих целях, отняла все, что было ему дорого – даже себя самого. Больше он этого не допустит. Бен Соло, воскрешенный любовью из небытия безнадежности, уничтожит Галлиуса Рэкса здесь и сейчас. Даже если тот оказался прав; даже если это в самом деле Тьма направляет его руку, Бен исполнит свое предназначение. Он не отдаст Рей – свою жену, свою спасительницу, свой светлый талисман. Сокровище Силы, которое вопреки всему выбрало его, а не Рэкса.
Он едва держался на ногах. Кровь с жадностью била в виски. Пот градом стекал по лицу и шее. И все же, его хватка оставалась каменной. Измотанный, он вложил последние усилия в этот смертельный захват, терпеливо дожидаясь, пока жертва испустит дух.
На лице Сноука проступили красные пятна, глаза налились кровью. Верховный лидер Первого Ордена, человек, слывущий самым могущественным в целой галактике, задыхался перед ним, извиваясь на холодном каменном полу и тщетно царапая горло.
Юноша сжал пальцы еще крепче.
– Убей…
Сквозь гул в ушах Кайло не сразу догадался, что именно хрипит побежденный. И лишь напрягши слух, отчетливо различил:
– Давай, мальчик… убей меня…
… Кайло отшатнулся в ужасе. Изуродованное существо подняло голову – и юноша внезапно осознал, что совершил глупую, непоправимую ошибку. Лицо Сноука сияло таинственной, плотоядной радостью.
Ослепляющая вспышка угасла перед самым носом Кайло. Немыслимая сила оторвала его от земли и отбросила назад. Тело неестественно изогнулось – мощный электрический заряд охватил его, мигом сковав по рукам и ногам.
***
Слишком поздно Бен Соло осознал, что одержал победу лишь по одной причине: Сноук позволил ему победить.
Пока он считал, что загоняет врага до седьмого пота, он не замечал, что на самом деле это враг загоняет его самого. Все это время Рэкс не нападал, лишь оборонялся. Берег силы, покорно дожидаясь, когда противник выдохнется и окажется в его власти – истощенный, беззащитный. Кайло мог бы предвидеть все это, не будь он так ослеплен ненавистью и обманчивым чувством превосходства.
Не поддайся он чарам Темной стороны.
Как будто он по-прежнему был несведущим мальчишкой, которого легко околдовать и облапошить.
Но теперь поздно. Кайло лежал на спине, едва дыша. Его одежда слегка дымилась. Мерзкий, невыносимый запах паленой плоти заполнял ноздри.
Молнии Силы – одна из самых редких и едва ли не самая прославленная техника Темной стороны, древняя, как сам орден ситхов. Дарт Сидиус был последним, кто владел этим навыком. Говорят, Вейдер не мог использовать Молнии из-за своего увечья, а быть может, дело в том, что Император опасался давать второму человеку в государстве излишнюю власть. Именно Молния Силы погубила Вейдера и едва было не погубила его сына, когда Сидиус подверг Люка пытке на глазах у отца. Обо всем этом Кайло, конечно, знал, но разве ему могло прийти в голову, что старик Палпатин доверил побочному ученику тайну, которую побоялся доверить единственно праведному?
Никогда еще он не видел, чтобы Сноук использовал Молнии. Рэкс предпочел утаить эту мелочь, очевидно решив, как и Палпатин в свое время, что делиться подобным умением с непредсказуемым Скайуокером будет чересчур опрометчиво.
То ли смех, то ли стон слабо скатился с губ рыцаря. Верховный лидер припас достойный козырь для финальной схватки. Что ж, выходит, он – ситх даже в большей степени, чем хочет казаться.
Ладонь врага коснулась его лба аккуратно и почти ласково.
– Ну-ну, успокойся, малыш Бен. Это не я погубил тебя, но ты сам. – Сноук говорил с ним так же спокойно и властно, как и семь лет назад. – Поразительно, но ты, похоже, попросту не способен учиться на собственных ошибках. Оказывается, ты все такой же самонадеянный юный остолоп, каким когда-то пришел ко мне. Знаешь, кого ты напоминаешь мне, Бен Соло? Базарную девку, которая сама раздвинула ноги, а потом вдруг стала сетовать, что ее изнасиловали. Однажды ты отдался мне всей душой, и сегодня сделал это вновь.
Собрав силы, Кайло попытался встать – бесполезно. Запоздало пришло понимание, что Молния, похоже, повредила имплантант в позвоночнике.
– Крифф… – давясь сухой горечью, простонал рыцарь. Если и вправду так, то он, выходит, попался на том же, на чем и его дед.
Рэкс словно и не замечал его потуг.
– Ты ведь должен был понимать, зачем нужен мне. Для чего галактике так или иначе необходим Дарт Вейдер. А, Бен? Скажи-ка мне правду. Каждый день, заворачиваясь в свои черные тряпки, надевая маску, отдавал ли ты себе отчет, для чего все это? Война – это хаос, малыш. Это ежедневные смерти, жестокие и бессмысленные. Это боль, которой нет конца год от года. Это черное полотно скорби, тянущееся от столицы к самым отдаленным регионам. Лишь такой, как Вейдер – суровый, бескомпромиссный символ порядка и твердости духа, к тому же, наделенный сверхъестественными способностями, – может помочь людям, солдатам, не потерять в этом хаосе самих себя. Я оказал тебе великую честь. Идя на верную смерть, они видели перед собой тебя – могучее, непобедимое существо, – и чувствовали уверенность – хотя, быть может, и обманчивую. Посреди хаоса ты дарил им ощущение безопасности – это так же бесценно, как теплый кров посреди бури, как вода в пустыне, как первые солнечные лучи после долгой зимней ночи. Но война подходит к концу, и твоя миссия давно себя исчерпала.
Бен почти не слушал, он старался, как мог, восстановить дыхание и превозмочь боль в мышцах. Шальная мысль прибегнуть к левитации, как в старые добрые времена, едва успела коснуться его разума, как новый электрический разряд – куда слабее предыдущего – скользнул по телу, вызвав новую волну судороги.
– И даже не пытайся, – Сноук покачал головой с какой-то мягкой, почти родительской снисходительностью. – Я вижу тебя насквозь, Бенни. Не стоит портить мне игру. Тебе никогда не удавалось скрывать ни своих чувств, ни мыслей – уж по крайней мере от меня. А с тех пор, как в твоем сердце появилась эта девица, ты и вовсе стал открытой книгой. Право же, – со смехом добавил он, – иначе у меня бы не вышло так легко расправиться с тобой.
Вновь Сноук вырос перед его взором, и в этот миг Бену показалось, что вот теперь-то он видит, впервые в жизни видит истинного своего наставника – не дряблого старика, не умирающего калеку – но то, что скрывалось за этим ужасающим образом. Тайного ученика ситха. Хранителя тайны Сердца бури. Верховного лидера Первого Ордена. Мудрое, зловещее существо, которому поистине нет равных.
Рэкс как будто помолодел. Глубокие складки на лице расправились, шрамы немного сгладились – и оттого это лицо уже не вызывало такого явного отвращения, но по-прежнему внушало трепет, как все, что не может охватить разум. Бен видел бесконечную, безликую мощь, лишенную наконец всяких покровов. Видел то, что – как он тут же осознал – у него никогда не достало бы сил победить, по крайней мере, в одиночку.
– Ты всегда принадлежал Тьме и Свету. Добро и Зло разделили твою душу поровну. Сегодня я вижу: чаши весов наконец качнулись. Значит, твое обучение завершено…
Кайло еще слишком хорошо помнил свой разговор с Маз. И что означает для него «завершение обучения» помнил тоже.
Пронизывающий ужас всколыхнулся в его душе. Вместе с упрямством и злобой. Превозмогая слабость, Кайло приподнялся на локте, сжал зубы. Другая его рука решительно потянулась за световым мечом. Он приготовился бороться за каждый вздох, за каждую секунду своей жизни. Ему не требовалось лишних объяснений, он и так слишком хорошо представлял, что Рэксу нужно от него теперь. Но по крайней мере, Рэкс не возьмет его голыми руками.
Следующий удар Молнии пришелся на плазменное лезвие, выставленное поперек, как щит. Электрический разряд прошел по всей длине луча. Плазма отразила молнию и направила ее против самого Сноука. Отброшенный разрядом, Верховный лидер повалился назад.
Рыцарь торжествующе улыбнулся. То была больная радость приговоренного, который не желает мириться со своей участью, хотя в глубине души давно смирился с ней. То был безнадежный плевок в лицо смерти. Поглядим, достанет ли знаменитого упрямства Скайуокеров, чтобы продержаться достаточно долго. Чтобы паразит в конце концов обломал об него когти и зубы.
Однако восторг от этой последней победы продлился недолго – не больше мгновения.
Всего мгновение спустя сознание утонуло в боли, которую он, Кайло Рен, Палач Первого Ордена; он, Бен Соло, прошедший через муки в Святилище Вейдера, не знал никогда и которую даже представить себе не мог. И причиной этой уничтожающей боли был на сей раз вовсе не Сноук.
Рей…
Его губы оторопело прошептали драгоценное имя, словно оно было заклинанием, способным все исправить. Он не желал верить в случившееся.
Ее не было с ним.
На том месте, которое прежде занимала Рей, теперь зияла кровоточащая, гнойная рана. Как будто с него заживо содрали кожу. Как будто единым махом отсекли часть тела.
Узы были благословением для них обоих. Узы позволяли им черпать силы друг в друге на протяжении стольких месяцев. Но сейчас именно они, Узы Силы, обратились его слабостью. Роковой слабостью, погасившей в нем последний огонек сопротивления. Лишившись Рей, он лишился всего.
Кажется, только сейчас, когда любимая жена внезапно исчезла из его сознания, Бен понял до конца, насколько крепко они срослись друг с другом с той поры, когда впервые осознали, что между ними Узы Силы. То, что прежде было только болезненным, стало нестерпимым. Теперь уже нельзя было оторвать одного от другого, не нанеся обоим смертельной раны. Это был удар в самое сердце, точный и безжалостный. Какая-то непостижимая сила – страшнее и могущественнее Галлиуса Рэкса – вдруг вторглась между ними, враз лишив рыцаря Рен надежды, воли, рассудка.
Он забился на полу, словно безумец; словно дикий зверь, угодивший в капкан. Сноук перестал существовать для него, как и все остальные. Осталось одно страдание. Только сводящая с ума пустота.
Рей, Рей, где ты?!
Одна мысль, что могло послужить причиной столь внезапного разрыва Уз – что Рей и их ребенок, тайный принц Скайуокеров, могут быть мертвы, – вызывала в нем дрожь исступления. Проклятье! Ведь он знал – и Маз, и Люк Скайуокер, и собственное сердце постоянно твердили ему, – что нельзя оставлять ее одну; что они с нею – две части одного великого целого, и лишь вместе способны не только справиться с обстоятельствами, но и добиться исполнения своей судьбы. Сколько раз с тех самых пор, как он узнал, кто она на самом деле, Бен повторял себе снова и снова, что будет рядом со своей возлюбленной, что бы ни случилось.
И вот, наступил решающий час – и он бросил ее в неведении и тревоге. В одиночестве. С его ребенком в животе. Безо всяких объяснений. Сколько бы он ни оправдывался тем, что пошел против веления сердца ради нее, ради Рей, но сам-то знал – знал, ведь когда-то точно так же поступили с ним самим, – что это не может служить оправданием.
Даже услыхав, что она отправилась на Джакку, он не повернул назад. А теперь… что если она и вправду погибла, сгинула в песках вместе с их нерожденным малышом? Все, что давало ему силы; все, что помогало верить и бороться, вдруг растворилось в неизвестности.
Прости, Рей…
… Когда призрачная длань Сноука простерлась над ним, вытягивая силы и жизнь, Кайло не чувствовал уже ничего – ни боли, ни страха, ни сожаления. Больше он не принадлежал себе. Словно мертвый, он лежал, устремив невидящий взгляд ввысь, где далеко во мраке терялся каменный свод. Сквозь бред, где-то на самом краю сознания ему еще мерещился воздушный девичий силуэт. Силуэт был как бы пропитан светом и поднимался над землей, уходя куда-то вдаль. Силуэт манил Бена за собой, протягивал руки в беззвучный мольбе. Бен рвался вслед что есть сил, плакал и умолял подождать его. Но чем яростнее пытался догнать Рей, тем быстрее она отдалялась, пока не пропала вовсе.
Его поглощал огонь. Неотвратимое пламя бежало вместе с кровью по неестественно вздувшимся венам. Темный вихрь беспрепятственно ворвался в его душу, сметая все мысли, все чувства – все, что прежде называлось «Беном Соло», – в единую кровавую кашу. Но ни единого крика, ни даже легкого стона так и не скатилось с его губ. Бен уходил беззвучно; боль была уже не властна над ним. Казалось, он перенес все, что мог перенести, и потерял все, что мог потерять. Его сознание отходило в пасть небытия, в кромешную тьму, но душа была уже там. Равнодушие владело им, словно сон – тот самый сон, что называют преддверием конца. На полпути к смерти, он уже был мертв.
***
Для простого солдата видеть самого Верховного лидера, к которому допускают не всякого офицера, сродни чуду. Слуга генерала Хакса поначалу решил, что спит, когда господин, кривясь от едва сдерживаемой досады, сообщил: «Тебя ожидают в медицинском центре».
Молодой человек сразу угадал, в чем дело, хотя поверить в это было выше всяческих сил.
Раболепие – лучшая тренировка для памяти, внимания и интуиции. Постепенно рабы учатся угадывать желания хозяев, не дожидаясь команды, – по малейшим интонациям, по взглядам, по выражению лиц. А этот парень служил у Хакса достаточно долго – всю жизнь, как ему казалось порой. И конечно, он давно приметил, что таким подобострастным, с отзвуком страха и благоговения, тоном господа говорят между собой лишь об одном человеке…
Но что могло понадобиться главе Первого Ордена от неизвестного парня, до которого почти никому в цитадели не было ровно никакого дела?
Верховный дожидался возле одной из операционных палат. Молодой человек, не видевший Сноука ни разу в жизни, узнал его тотчас. Все то же особое чутье слуги подсказало, что в этой сгорбленной, худощавой фигуре есть особая горделивая стать, присущая разве что самым именитым господам; есть некое величие, непостижимое для раба.
Рядом, на удивление, не было никого – ни охраны, ни персонала. Разве что дроиды-медики свободно колесили туда-сюда, никого и ничего не замечая.
Обнаженное тело молодого мужчины лежало на хирургическом столе. Показания сканера – насколько вошедший мог судить, – свидетельствовали, что этот человек еще жив, хотя он был, судя по всему, в глубокой коме. Для слуги Хакса не составило труда узнать и его тоже. Один из рыцарей Первого Ордена, недавний прилет которых вызвал приличную шумиху на нижних уровнях. Тот самый, что остался, когда другие убрались восвояси, и собирался биться с Верховным лидером.
Парню довелось увидеть рыцарей лишь мимоходом. Другие не оставили в его памяти ни следа, но этот… в нем определенно было что-то, приковывающее взгляд. Может, они уже виделись прежде? Впрочем, какая разница…
Сноук стоял, касаясь края стола кончиками худощавых, хищно изогнутых пальцев. Казалось, он был так занят, разглядывая неподвижные черты побежденного недруга, что не заметил вошедшего. Тот именно так и подумал. И потому, когда Верховный внезапно обратился к нему, не поворачивая головы, несчастный служака содрогнулся всем телом.
– Ты знаешь, кто это?
– Д… да, Верховный лидер. Это – магистр ордена Рен. Я был в тюремном блоке вместе с ним и генералом.
Теперь Сноук резко развернулся к нему. В этот миг слуге показалось, будто черная бездна глаз изучает его – изучает острым, испытывающим взглядом.
– Ты из штурмовиков? – осведомился Верховный, почему-то улыбаясь.
– Нет. Я служу лично генералу Армитиджу Хаксу.
– И как давно?
– Я не помню, милорд…
– Зови меня «Верховный лидер», – мягко напомнил Сноук. Кажется, он пребывал в добром расположении духа.
– Простите, Верховный лидер. Я не помню, когда и при каких обстоятельствах оказался на службе у генерала.
– Ну разумеется… – Верховный вновь поглядел куда-то мимо собеседника, словно обращался уже не к нему вовсе. – Искусственные солдаты, как правило, не помнят, кем они были прежде. Хакс всласть забавляется с новой игрушкой. Но ему не следует забывать, что искусственные солдаты – это не дроиды, которые не чувствуют ничего. Искусственные солдаты – отчасти по-прежнему люди…
И прежде, чем окончательно растерявшийся парень успел сообразить хоть что-то, Сноук властно скомандовал:
– Подойди.
Тот сделал один робкий шаг.
– Ближе, ближе… – прошипел Верховный лидер громче и жестче, и шипел еще и еще, пока наконец солдат не встал вровень с ним – так что мог разглядеть мертвенно бледное лицо магистра предельно обстоятельно.
Пальцы Сноука на удивление ловко и крепко вцепились в его шею сзади, давя на болезненные точки.
– Гляди на него. Ты должен увидеть все в мельчайших деталях…
Не зная, что и думать, солдат принялся всматриваться, что есть мочи – и чем больше он всматривался, тем крепче становилось чувство, что этот парень, Рен, и вправду имеет к нему какое-то отношение. А значит, его позвали сюда неспроста.
– Знаешь, что погубило его? – небрежно поинтересовался Верховный. – Конечно, не знаешь. Его погубила женщина, друг мой…
Трудно судить, что повергло молодого человека в большее смятение – внезапная откровенность Сноука или то, что тот почему-то назвал его, раба и ничтожество, «друг мой».
Верховный, однако, продолжал, не замечая ни его замешательства, ни страха. Сноук говорил неспешно, с пряной, ласковой нотой, как бы смакуя каждое слово. Казалось, он всячески хотел показать собеседнику свое исключительное удовлетворение.
– Страсть – а тем более, страсть к женщине, – заставляет нас обнажать души. Он полюбил, он поддался соблазну – и вот, лежит передо мной, нагой и открытый. Пустая оболочка, которая лишь дожидается, когда я наполню ее своей сутью. Лишь тело, хотя и порядком потрепанное, но еще вполне способное функционировать. Врачи осмотрели его и сошлись на том, что угрозы жизни нет. Пришлось только исправить небольшой изъян – увечье, которое легко преодолеть. Да, его сердце еще бьется, но его самого уже нет. Женщины – это наша извечная слабость. А за слабость приходится расплачиваться, и подчас жестоко… Но все же я завидую ему. Если бы ты только мог представить себе, кого касались эти неподвижные руки, эти губы совсем недавно. С кем он соединился по прихоти Силы и назло мне. Самая прекрасная из невест этого мира. Любой мужчина рядом с нею захочет ее больше всего. Впрочем, ты бы все равно не смог осознать ее силы. Как и он так и не успел осознать до конца, тщеславный глупец. Только я владею этой тайной. Быть может, на свою беду… Смотри, солдат, смотри на него внимательно. Ты даже не представляешь, какую огромную роль невольно сыграл этот человек в твоей судьбе. Весь мир мог бы принадлежать ему. Но даже став всемогущим владыкой, он сам по-прежнему принадлежал бы мне. Знаешь, кто бы что ни говорил, он был для меня, как сын. Я сопровождал его каждую минуту его жизни, даже когда он еще не родился. Я всегда говорил: в детях наше будущее. И сегодня я обрету новую жизнь – через него. А ты… ты должен увидеть все, что произойдет здесь. Затем ты отправишься на поиски генерала Органы. Уверен, тебе не составит труда найти ее, – промурлыкал Сноук с какой-то особой интонацией. – Я хочу, чтобы ты рассказал ей о том, что видел. Чтобы передал ей каждое мое слово – точь-в-точь. Чтобы не пожалел для нее описания, лишь бы она поверила тебе. А если все-таки не поверит, то пусть заглянет в твои воспоминания и посмотрит сама – пожалуй, так будет даже лучше. Смотри, смотри! Иначе я убью тебя. Если посмеешь отвернуться или зажмуриться хоть на мгновение, знай, тебе не жить…
С этими словами Верховный лидер отпустил его и тут же возложил руку на грудь бесчувственного рыцаря.
Дальше произошло то, что жалкий слуга, напуганный до полусмерти, никак не ожидал. Он даже не пытался проникнуть в суть этого явления, однако быстро понял, насколько оно омерзительно, и что лучше бы ему вовсе не видеть ничего подобного. Слабое сияние, идущее от руки Сноука, охватило тело, а затем охватило и самого Верховного, сливая их обоих в одну светящуюся фигуру. Постепенно сияние становилось сильнее. Оно мерцало и переливалось, как будто тысячи крохотных огоньков перебегали туда-сюда по тонким каналам, невидимым обычному глазу. И так продолжалось, пока свет не поглотил всю комнату, и глаза солдата, которые тот не смел зажмурить – ведь это означало бы верную смерть, – не заслезились, и несчастный не решил окончательно, что он сейчас ослепнет.
Но уже через секунду сгусток света развеялся, оставив лишь небольшой рассеянный блеск, который вскоре тоже исчез.
Тело Верховного лидера лежало на полу, словно платье, сброшенное впопыхах. А тот, кто прежде был без чувств, теперь стоял над ним в полном сознании и смеялся. Смеялся восторженно и бешено, жутко и безоглядно – так смеется человек, сумевший наконец совладать с трудной задачей, которая долго не давала ему покоя.
На побледневшем лице солдата застыла маска всеобъемлющего страха. Боясь пошевелиться, он лишь отупело смотрел на Верховного лидера, восставшего перед ним в новой одежде из плоти. Он как бы умолял одними глазами, чтобы все это оказалось просто сном. Конечно, он понял, что произошло. Однако рассудок отказывался принимать увиденное иначе, как за обычный ночной кошмар.
Вскоре сквозь мерзкий смех до него донеслись слова – последние распоряжения:
– Ступай. Тебе дадут корабль. Полагаю, генерал Органа первым делом направится на Мон-Каламари, а затем к своим товарищам из Сопротивления. Передай ей: «Я предлагал вам присоединиться ко мне, мама, и по-прежнему буду рад, если вы примете мое предложение». И не забудь, когда будешь говорить с ней, снять шлем. Обязательно дай ей увидеть твое лицо прежде, чем приступить к рассказу. Поверь, так она получит еще больше удовольствия.
========== Глава XXXIX ==========
– Рей… – робко позвал Финн и уже протянул было руку, чтобы коснуться ее худенького плеча, но так и не решился сделать этого.
Рей сидела перед ним, глядя в одну точку пустым, невидящим взором, и казалась странно утомленной, как будто не спала много дней, хотя врачи сообщили, что она проснулась всего полчаса назад.
Все оставалось неизменным. Раз за разом, навещая свою несчастную подругу, Финн встречал одну и ту же картину угнетающего безразличия, которую только усиливал вид болезненной худобы, опухших век, белков глаз, изборожденных красными жилками, и паутины ужасающих седых прядей в неровно остриженных волосах. И сегодня, в который раз наблюдая за Рей – за ее непроницаемым лицом, потухшими глазами и губами, сомкнутыми в тонкую нить, – юноша начинал стыдиться собственной нелепой улыбки и кусочка пирога с повидлом, который он прихватил с кухни.
Все вокруг говорили, что беременная женщина должна есть за двоих, а Рей так и вовсе за троих. Тем более что после блужданий в том подземелье на Джакку ее организм был истощен. Но что-то не получалось. Ей регулярно кололи глюкозу и другие питательные вещества – всех и не упомнишь. Говорили, что пища часто не идет ей впрок – не то из-за раннего токсикоза, не то из-за сильного нервного срыва, не то еще хатт знает, почему.
Рей слышала, как друг вошел, как он обратился к ней – и не слышала одновременно. Она находилась во власти тяжелых, угнетающих мыслей. В ее голове царил полный сумбур. Она не отличала дня от ночи и совершенно потерялась в датах. Она путалась в именах врачей, которые ее окружали – все, кто носили зеленые повязки на предплечьях, представлялись ей сплошной людской массой, где невозможно отличить одного от другого. Боль накрыла ее, будто саван, отгородив от жизни, от реальности, от друзей, от всех внешних событий.
Она приказала себе смириться – ради детей. Продолжать жить – ради них, держать голову высоко – ради них, и быть готовой защитить их при любых обстоятельствах. Крушение Уз и вероятная смерть Бена повергли ее в глубины отчаяния, но чем ближе становилось дно этой пучины – тем крепче и неистовее она хваталась за то последнее, что у нее осталось. Теперь у нее были сын и дочь – это больше, чем все, чем Рей с Джакку обладала прежде. Больше, чем она могла мечтать. Несравненное богатство, дороже и прекраснее, чем неожиданно открывшийся дар Силы.
Финн не понимал ее состояния, но чувствовал, что она где-то далеко, не здесь, не с ним – и готов был расшибиться в лепешку, лишь бы навсегда прогнать это безучастие с ее нежного лица.
Лишь несколько мгновений спустя что-то заставило Рей встрепенуться. Она сморгнула и медленно подняла голову. Ее взгляд немного прояснился.
– Это ты, Финн?
Снова и снова она удивлялась его приходу, как в первый раз. Будто он не заходил к ней при каждом удобном случае.
Но вот, сквозь выражение усталости и тоски понемногу прорезалась слабая улыбка, как солнце проглядывает из-за туч – и видят боги, Финну было достаточно даже этого. Со свойственной ему поспешностью, ничего не дожидаясь больше, юноша порывисто обнял свою подругу, отчего тарелка с пирогом едва не выпала из его руки.
У него за спиной раздался легкий радостный свист. BB-8 почти всегда сопровождал Финна в его ежедневных походах в медицинский центр.
Не убирая руки с ее плеча, Финн присел рядом с Рей на краешек койки.
Он хорошо знал, о чем пойдет разговор – как и прежде, как и всегда, обо всем и ни о чем. Он в который раз посетует, что она так мало ест, когда ей необходимо восстанавливать силы. Потом будет настойчиво предлагать ей принесенное лакомство, пока наконец она, устав сопротивляться, не пообещает, что съест этот злосчастный кусок пирога немного позже. И тогда Финну ничего не останется, кроме как сделать вид, что он не знает наперед, какая участь постигнет его гостинец – та же, что постигла вчерашний фруктовый салат и позавчерашнее пирожное…
Весь этот пустой треп, похоже, одинаково опостылел и ему, и ей. Эти вымученные улыбки и обманчиво бодрые взгляды, которые, по сути, не выражали ничего, кроме тупой беспомощности – он, Финн, был беспомощен изменить что-либо. Вернуть себе Рей такой, какой он знал ее прежде. Вернуть ей себя саму.
Силгал не уставала напоминать юноше, чтобы он ни при каких обстоятельствах не говорил с Рей о том, что с нею произошло. Ни о детях, ни о муже, ни – тем более – о собственном к нему отношении. Ни о том, что привело ее в заброшенный подземный лабиринт. Почему она вернулась на Джакку? что искала там и нашла ли искомое? – все это так и осталось тайной ее сердца, похороненной в необозримой глубине.
Финн понял этот запрет по-своему. По-прежнему убежденный, что его подруга подверглась жестокому насилию, он в конце концов решил, что ему и вправду не следует лишний раз напоминать ей о пережитом.
– Ты знаешь, я, кажется, так и не поблагодарила тебя, – донесся до него едва слышный говор. – Это ведь ты спас меня в подземелье?
Финн ответил тяжелым вздохом.
– Ты поблагодарила. И уже не раз.
Что стало с ее памятью? Или беременные женщины все такие рассеянные?
Он осторожно поставил тарелку на прикроватный столик и накрыл руки Рей своими.
