Текст книги "Сердце бури (СИ)"
Автор книги: Раэлана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 55 страниц)
Их бонго появляется из воды в центральном протоке реки Соллеу, сразу за Мостом Перлоги, где легче всего остаться незамеченными. Люди один за другим торопливо спрыгивают на мощеную мелким камнем мостовую, на ходу активируют и вскидывают перед собой винтовки.
Перед ними не город, а обглоданный скелет. Некогда богатая столица Набу – румяная барышня, разодетая в шелка, предстает горестной нищенкой, у которой не осталось даже клочка одежды, чтобы прикрыть себя. Ее красота и изящество не просто поруганы и оплеваны, а как бы вывернуты наизнанку: распахнутые настежь, покосившиеся двери домов и общественных зданий; черные следы выстрелов, отпечатавшиеся в белом мраморе; мусор, валяющийся прямо на улицах – грязные обрывки ткани, сломанная мебель, битое стекло… И гробовая тишина, нависшая над городом, словно невидимый глазу саван.
Очевидцы рассказывали, что после легкой победы солдаты Первого Ордена, как бы захмелевшие от внезапно свалившейся вседозволенности, прошлись по улицам Тида разрушительным потоком. То же самое было видно на присланной Терексом голозаписи. Неистовая, никем не сдерживаемая толпа втаптывала в грязь величие столицы без жалости и без стыда. Штурмовики остервенело выволакивали из домов все ценное и стреляли без разбора в отчаянно метавшихся людей. Сметая на своем пути все человеческое, попирая сами основы общества, война как будто утверждала единственный истинный закон во вселенной – право сильного. Неприкрытое зрелище смерти, алчности и бесстыдства. Кровавое пиршество, цинично выставленное напоказ всей галактике.
Да, Терекс вдоволь потешил своих псов, допустив многодневный грабеж и произвол. Но тем самым капитан сам себя загнал в ловушку, позабыв, что вслед за буйным солдатским весельем обычно наступает похмелье.
Вскоре в городе не осталось ничего ценного, и штурмовики принялись грабить окрестные деревни, уходя все дальше на север к Озерному краю и на юг к горам Галло. Словно стая голодных акул, рыскающих в поисках пропитания, они рыскали в поисках наживы, с каждым разом вынужденные довольствоваться все меньшим. После нескольких месяцев хищники начали превращаться в падальщиков. Постепенно они стали делиться на малые отряды, а потом и вовсе ходить поодиночке, вероятно, успокаивая себя тем, что местное население достаточно напугано, чтобы рискнуть напасть. Этим и пользовались партизанские отряды, поджидая врагов за пределами столицы. Один из командиров ополчения с гордостью рассказывал, что благодаря одним только беглым налетам им удалось вырезать почти треть штурмовиков, ошивавшихся вблизи столицы.
… Финн и его бойцы движутся узенькими прибрежными улочками. Постоянно держа оружие наготове, воровато перебегают от одного здания к другому, чтобы не остаться без прикрытия. Они стараются не упустить из виду ничего подозрительного – ни малейшего намека на присутствие противника. В плену глухого безмолвия стук собственных сердец кажется им барабанной дробью.
Финн заметно хромает. Врачи в Ото-Гунга предупреждали его, говоря, что ушиб со смещением – достаточно серьезная травма. Лучше бы лейтенант поберег ногу. Однако командир отряда не мог отправить своих людей в бой, а сам остаться в тылу. Он ведь еще должен вернуть этих парней По в целости и сохранности.
Только на подступах к дворцовой площади им встречается первый отряд штурмовиков. Это дозорные. Они идут каким-то вялым, нестройным шагом, слегка пошатываясь – то ли уставшие, то ли в стельку пьяные.
Финн делает знак паре своих бойцов заходить с другой стороны улицы, чтобы взять вражеский отряд в окружение.
Исход стычки предрешен. На стороне солдат Сопротивления численное преимущество, и, кроме того, им посчастливилось застигнуть неприятелей врасплох.
Пару минут Финн наблюдает за тем, как два темных силуэта мелькают между домами, а затем подает условный сигнал. Первые искры плазменных выстрелов рассекают воздух и с шипением врезаются в белые нагрудники…
Знакомый возглас вырвал сознание юноши из омута воспоминаний.
– Любуетесь городом, лейтенант?
Финн устремил все еще немного завороженный взгляд к утопающей в легком кружеве маленькой фигурке пожилой женщины с буйными кудрями цвета осенней листвы, которая возникла в проеме одного из коридоров.
Царственная осанка, полная достоинства речь опытного политика, элегантная и затейливая прическа, являвшаяся как бы отличительной чертой здешних аристократок, – что ни говори, Пуджа Наббери была поразительно похожа на генерала Органу! Всякий раз подмечая это сходство, Финн невольно удивлялся.
Это она, Пуджа, старейшая и мудрейшая женщина в клане Наббери, предложила обратиться за помощью к гунганам, припомнив опыт своей тетушки, королевы Набу.
– Корабль готов к отплытию. Все дожидаются только вас, – сообщила Пуджа, давая понять своим нарочито сердитым тоном, что она недовольна его поведением. Подумать только, этого молодого недотепу разыскивают по всему дворцу, а он стоит тут и мечтает, невесть о чем!
Впрочем, она злилась не всерьез. Сколько бы от нее ни разило типичной старушечьей раздражительностью, Финн уже успел подметить, что на самом деле нужно было знатно постараться, чтобы довести леди Наббери до такого чуждого ей состояния, как злоба.
Пуджа спешным шагом приблизилась к юноше и взяла его под руку.
– Будете скучать? – спросила она, глядя в его черные глаза.
– Разумеется, – сдержанно отозвался Финн. Он по-прежнему ощущал себя скованно в обществе благородных дам с их извечной и склонностью к пространным разговорам.
Леди Наббери ободряюще улыбнулась.
Они спустились по широкой винтовой лестнице к заполненной транспортом посадочной площадке. Свет от парящих под потолком узорчатых сфер отражался внизу, на светлой каменной плитке, отчего казалось, будто собравшиеся здесь люди стоят посреди звездного неба.
Финн с улыбкой оглядел царящее кругом оживление. Высокопоставленные офицеры Сопротивления сердечно прощались с гунганами – негаданными союзниками, чей вклад в их общую победу трудно было переоценить. В час нужды местные жители, рискуя собственной безопасностью, укрыли у себя людей, бежавших с поверхности планеты. Они обеспечили партизан оружием и транспортом, без которых не состоялась бы ни одна крупная вылазка. Не говоря уж о том, что отряды борцов за свободу значительно пополнились за счет аборигенов.
Заметив появление лейтенанта Финна, старейшие члены Совета гунганов Бин* и Арас Лу поспешили навстречу, чтобы пожать ему руку.
Финн дружелюбно кивнул им обоим, стараясь не выдавать смущения, вызванного их вниманием – на его взгляд, чрезмерно высоким. Говорят, что эти господа, как и сам Босс Лиони*, застали на своем веку еще Войны Клонов. Финн не знал, верить этому или нет. Никто в Сопротивлении так и не ответил ему на закономерный вопрос: сколько живут гунганы? А спросить у них самих казалось неприличным.
– Наша не забывать ваша храбрость и находчивость, – пообещал Лу, и юноша едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху. За несколько недель, проведенных в Ото-Гунга, он так и не привык к забавному гунганскому диалекту. – Как ваша нога?
– Уже лучше, благодарю, – отозвался Финн.
– Ваша должна поберечь себя. Сопротивление наверняка будет жаль лишиться такой умелый боец даже на время.
– Лейтенант, – добавил Бин, – если бы не ваша, Терекса так и не поймать. Ваша руководство должно гордиться. Босс Лиони передать рапорт Сопротивлению. Гунганы рада наша сотрудничество…
Похвала заставила Финна еще сильнее почувствовать себя не в своей тарелке.
– Я не сделал ничего особенного, – уверил он. – Всего лишь проявил небольшую смекалку.
В этот момент Пуджа слегка ткнула его локтем в бок, недвусмысленно намекая, что молодой лейтенант выбрал не самый лучший момент, чтобы проявить скромность.
– Ваша смекалка сделать хорошо всем, – продолжил старый гунган. – Ваша может быть уверенной, здесь, в столице гунганов ваша навсегда оставаться желанный гость.
Завершив церемониальное прощание, члены совета почтительно откланялись.
Финн направился к кораблю. Несколько человек, увидав его, заголосили, замахали руками, давая понять, чтобы парень поторопился.
– Передавайте поклон моей дорогой кузине, – напутствовала его леди Наббери, когда Финн уже преодолел первые несколько ступеней посадочного трапа. – Говорят, она переживает не лучшие времена.
– Да, вынужденный отказ от руководства Сопротивлением стал для нее серьезным ударом, – изрек юноша на едином дыхании.
За минувшие дни он так и не решился рассказать Пудже Наббери об аресте Леи. К тому же, новоиспеченный лейтенант искренне надеялся, что это дело быстро разрешится. Наверняка Верховный канцлер не решится всерьез упрятать за решетку столь известного и всесторонне уважаемого человека, как генерал Органа.
Пуджа слегка нахмурилась – будто бы догадываясь, что ее молодой товарищ недоговаривает нечто важное.
– Пусть наша победа хотя бы отчасти послужит ей утешением.
Финн сухо сглотнул, не ведая, что ответить.
– Если бы я не была уверена, что Лея не станет держать при себе трусов, то решила бы, что вы чего-то боитесь, Финн, – немного ворчливо произнесла Пуджа.
Как всегда, по ее тону трудно было угадать, шутит эта женщина, или нет.
***
Пока судно рассекало мощными винтами темные воды, Финн сидел мрачнее тучи, уткнувшись взором в иллюминатор, и мысленно проклинал на все лады леди Наббери с ее отточенной годами прозорливостью.
Боится? Крифф, с чего бы?! Он – предатель и дезертир, который уже дважды убивал в бою тех, с кем прежде ел за одним столом и спал в одной казарме; с кем ходил в наряды и, бывало, нес ночную вахту на «Финализаторе». Сперва «Старкиллер», а теперь и Тид. И никто не мог ручаться, что под одним из белых стальных шлемов убитых штурмовиков не скрывается знакомое лицо…
Встреча с Терексом, – с одним из бывших командиров – стало для него равносильным столкновению с самой своей совестью, принявшей человеческий облик; с безжалостным призраком всего того, что он оставил когда-то. И правда, чего ему бояться?
Около трех дней назад к нему подошел один из пилотов с двумя кружками пива в руках, явно намереваясь угостить своего командира и заодно поближе познакомиться с ним.
Когда они наконец разговорились, парень спросил с явным любопытством и без тени осуждения, каково это, биться за Первый Орден (видно, слух о штурмовике-перебежчике все-таки успел пройти). Пилот объяснил, что для них, сопротивленцев, наследники Империи – это некое подобие вселенского зла. У солдат все просто: есть враг, которого необходимо уничтожить. С их точки зрения, Финн видел собственными глазами изнутри ни много ни мало саму преисподнюю.
Тот ляпнул первое, что пришло ему на ум:
– Хочешь знать, чем отличаются солдаты Сопротивления от штурмовиков? В Сопротивлении свободные люди, а в Первом Ордене – боевые машины, с детства не знающие ничего, кроме войны. Вы боретесь за мечту о мирной жизни и о справедливости, а штурмовики – из соображений преданности и дисциплины, которой их обучают годами. Вот и вся разница.
Кто из них правее? Рассуждая об этом, недолго голову сломать. И те, и другие – фанатики, но каждый по-своему. И, наверное, каждая сторона заслуживает победы.
Финн ушел из штурмовиков лишь потому, что не мог убивать по приказу. Не мог просто закрыть свое сердце на замок и не впускать туда ни сострадания, ни привязанности.
С тех пор, как он покинул «Финализатор», юноша ни разу не пожалел о своем решении. Однако сейчас поджилки у него невыносимо тряслись. Это происходило помимо его воли. Ох, это тяжелое чувство вины! Этот неотвратимый ужас! Бывший штурмовик чувствовал себя так, словно это его, а не Терекса, захватили в плен и готовятся предать суду. Он почти физически ощущал на своих руках и ногах тяжесть невидимых цепей. Поистине, людям без совести живется куда лучше! Они вольны заботиться лишь о собственном благе, наплевав на всех остальных. А вот те, в ком совесть все же говорит время от времени, поневоле прислушиваются к ее голосу даже тогда, когда разум вроде бы твердит им, что они поступают верно.
Быть может, леди Наббери права, и он в самом деле обыкновенный трус?
Презренный трус, оставивший любимую из страха, что она отвернется от него, если узнает правду о его прошлом – о том самом прошлом, с которым он сейчас столкнулся лоб в лоб, и боится нового столкновения, словно самой смерти.
Сообщение передает адмирал Статура уже перед самым отлетом.
Старичок Акбар лично напутствует членов отряда, отправляющегося на Набу – в самое пекло. А затем разрешает Финну немного побыть в одиночестве. Вернее, наедине с голопроектором, который как раз настроен на воспроизведение непродолжительной записи, недавно полученной с Корусанта.
Финн долго мнется, не решаясь активировать проектор. Время идет, он упрямо ходит кругами по комнате и все больше злится – на целый свет, но главное – на себя самого за свою проклятую нерешительность.
Наконец он отчаянно бьет кулаком по кнопке, отчего пластик жалобно трещит.
… На ней тот же матерчатый головной убор, что и в ночь их первого свидания, когда они разъезжали на дорогом лэндспидере по ночной столице, упиваясь воздухом свободы и хмелем нежной влюбленности. Когда она подарила ему первый поцелуй после совместно распитой бутыли виски.
Пола говорит негромко, но ее голос все равно звучит для него, словно раскаты грома. Как бы он хотел услышать, что она ненавидит его и больше не желает видеть! Однако в ее словах по-прежнему звучат лишь преданность и трепетное благоговение.
– Поначалу я никак не могла взять в толк, что произошло, почему ты вдруг исчез безо всяких объяснений. Я пыталась найти тебя через друзей сенатора Органы, но в Сопротивлении мне никто ничего не говорил. Только пару дней назад Статура наконец рассказал мне все. Теперь я понимаю: они молчали, потому что ты попросил их, ведь так? Ах, Финн, как я горжусь тобой! Как это благородно, отправиться на помощь несчастным жителям Набу! И как это правильно, не сказать ничего мне! Ведь ты знал, что я попытаюсь тебя отговорить. И я действительно попыталась бы, будь у меня такая возможность. Не стану лгать, я боюсь за тебя. Мне не надо объяснять, насколько опасна твоя миссия. Каждый день я слышу, как сенаторы обсуждают Набуанский кризис и блокаду Внешнего кольца, словно партию в шахматы. Но я вижу, каким напряженным всякий раз становится их дыхание, как они обмениваются друг с другом затравленными взглядами. Они боятся. Ситуация на Набу – это дуло бластера, приставленное к виску Республики. Судьба всей галактики зависит от того, успеет ли Терекс спустить курок. Флот Сопротивления послан как раз для того, чтобы ему помешать, а твой отряд будет самым первым. Это гораздо важнее, чем наши с тобой жизни, я прекрасно это понимаю. Все, что мне теперь остается – это свято хранить в памяти полтора месяца любви и страсти, что мы с тобой дарили друг другу, и молиться о твоем возвращении.
Напоследок она прикладывает к губам кончики пальцев и посылает в объектив проектора воздушный поцелуй.
Финн опускает глаза, подавляя слезы, удерживая в груди нечеловеческий крик.
Эта исполненная восторга хвалебная песнь предназначена кому-то другому. Иллюзорному Финну, с самого начала существовавшему только в ее фантазиях. Она хотела видеть его героем, не подозревая, что на самом деле он – трус и предатель. Ее влюбленность была слепой с самого начала. Пола Антиллес верила лишь тому, во что хотела верить и видела то, что хотела видеть. В этом смысле Финн даже не обманывал ее, он лишь потакал ее собственному самообману.
Ночами, наполненными теплом божественных объятий этого светлого, изящного существа, Финн чувствовал себя святотатцем, посмевшим осквернить храм ее тела и мир ее мечты. Дочь королей Альдераана и раб Первого Ордена. Сколько раз он говорил себе, что Пола должна узнать правду, даже если после этого он потеряет ее! Но отказаться от ее близости было ему не под силу.
Дело вовсе не в шантаже Чалы Орнулы. Ее угрозы только подтачивали его напряжение, не позволяя позабыть в сладостном вихре их внезапного романа о своей «маленькой тайне». Когда По неожиданно сообщил, что ему довелось повстречать Рей во время своей поездки в Кореллианский сектор, внутри у Финна проснулись дремавшие дотоле тайные силы. Упоминание имени дорогой подруги вызвало в нем необыкновенно сильный прилив чувств, затмивших на какие-то мгновения даже его любовь к Поле. Юноша как бы прозрел и воочию увидал всю глубину ямы, в которую он падал – ямы бесконечного обмана, ярмо которого с каждым днем все больше сдавливало его шею.
И он доверился бессознательному порыву, оставив Корусант, словно преступник, убегающий с места преступления.
Все время, что минуло с тех пор, он спасался лишь убежденностью в том, что теперь Пола должна возненавидеть его за столь неожиданное и грубое предательство их любви. Ведь ему даже не хватило силы духа, чтобы уйти по-мужски, объяснившись. А коль скоро между ними все кончено, то какая разница, кем он был прежде, и кем она его считала?
Но теперь ясно, что ее восторженная влюбленность преодолела даже такую преграду, успешно отыскав новый повод для самообмана. Розовая пелена упрямо не желала оставлять прекрасных глаз леди Антиллес, глядевших на беглого штурмовика, словно на благородного и отважного рыцаря, героя девичьих мечтаний…
… С тяжелым сердцем Финн покидает систему Приндаар, увозя с собой скорбный багаж, состоящий из несбывшихся мечтаний и мертвой любви – цветка, срезанного его собственной рукой. Аромат которого, однако, все так же упоителен.
***
Как-то раз в разговоре Лу заметил: «Терекс и его шайка отлично знать, что их со всех сторон окружать враги. В столице оставаться несколько сотен штурмовиков, они охранять подступы ко дворцу. Они как пленники на захваченная ими же территория, а мы ходить, где хотеть…»
Лучшего описания сложившейся обстановки трудно измыслить.
Возможность перемещаться под водой раскрыла бойцам партизанских отрядов многие перспективы. Они получили возможность подбираться к врагам незамеченными, заставая их врасплох, отчего мало-помалу штурмовики все же начали побаиваться уходить с охраняемой территории. Их основная часть теперь и вправду наподобие пленников – страх удерживает их, как будто за невидимым решеткам. Кроме того, со слов местной разведки стало известно, что Терекс в конце концов запретил своим солдатам покидать Тид. Хотя, судя по тому, что среди штурмовиков до сих пор находятся горячие головы, которые отваживались уходить на вольные хлеба, капитан не особо ратует за исполнение своего приказа. Возможно, он не предает серьезного значения угрозе партизан (в чем Финн, наслышанный о недюжинном уме Терекса, честно говоря, сомневается); или, что вероятнее, попросту не желает прикладывать руку к массовому геноциду, который устроили его парни. Поэтому отдал приказ, который является чистой формальностью – штурмовики, скорее всего, это понимают.
… Союзники действуют слаженно: пока флот Сопротивления атакует из космоса, несколько десантных отрядов высаживаются в разных концах столицы, постепенно окружая дворцовый комплекс.
Финн руководит одним из таких отрядов.
Расправившись с дозорными, они продвигаются дальше. Юноша хмурит брови и смотрит строго вперед, стараясь не оглядываться на убитых.
Главная дворцовая магистраль заполнена штурмовиками. Похоже, дозорные, какими бы нерасторопными они ни были, все-таки успели поднять тревогу.
Командир делает своим бойцам знак остановиться. Отряд спешно прячется за ротондой в тени деревьев. Парни бросают на Финна выжидающие взгляды.
Финн раздраженно стучит открытой ладонью по комлинку в тщетных попытках заставить эту проклятую штуковину работать. Бесполезно. Прибор связи был поврежден, судя по всему, в недавней стычке.
«Проклятье!» – беззвучно выдыхает лейтенант. Бесполезный кусок пластмассы, нафаршированный проводами, падает на землю у его ног.
Что же делать? Ему известно, что, по крайней мере, два отряда ополчения находятся где-то поблизости: один приближается со стороны университетского здания, а другой сейчас должен быть где-то в районе Башни Гуидо. Однако связь с ними, похоже, потеряна…
Финн откидывает голову, прижимаясь макушкой в толстому древесному стволу, и на миг закрывает глаза. Главное – успокоиться. Похожую ситуацию они отрабатывали на учениях. Если видишь врага, но твоих сил недостаточно для нападения, попробуй обойти опасный участок по периметру…
Наскоро составив примерный план дальнейших действий, лейтенант пытается жестами объяснить остальным, что делать: «Идем вдоль площади. Надо постараться, чтобы враг не обратил на нас внимания. Рассредоточимся, так мы станем более трудной мишенью…»
Парни кивают с пониманием, хотя Финн и не уверен, что сумел растолковать им все, как надо.
Они бегут, пригнув головы. То выныривают, то вновь скрываются среди раскидистой листвы.
Вскоре от тишины не остается и следа.
Что-то громыхает вдали, и в следующий момент над ними молнией проносится «X-винг». Бойцы обмениваются радостными взглядами. Похоже, пилотам Сопротивления удалось прорваться сквозь блокаду вражеских кораблей.
Выстрелы летят им в спины. Где-то рядом раздаются приглушенные крики раненых. Финн едва успевает увернуться от плазменного заряда, который врезается в стену рядом на уровне его головы. Юноша смотрит кругом, стараясь понять, что происходит с его людьми и где находится противник. Гадать, что случилось, некогда. Не время подсчитывать потери и горевать о тех, кому уже не помочь. Их заметили.
С губ лейтенанта невольно срываются какие-то заковыристые ругательства. Кажется, за несколько коротких мгновений тот успевает перебрать все известные ему крепкие словечки.
Прикинув позиции, Финн срывает с пояса небольшую самодельную гранату, выдергивает зубами чеку и широко замахивается. Он целится туда, где, вероятнее всего, притаились штурмовики.
В следующую секунду раздается глухой хлопок. Взрыв срывает листья с деревьев и выбивает окна ближайших зданий. Крошево из стекла и щебня стелется по земле. Несколько фигур в белой броне отбрасывает взрывной волной.
Это обеспечит отряду Финна небольшую фору.
Стараясь не терять времени, лейтенант выпрыгивает из укрытия и манит за собой остальных. Один за других они ныряют в узкий проход между домами.
Краем глаза Финн замечает, что дворцовая площадь охвачена боем. Союзные отряды, заходя с двух сторон, теснят штурмовиков все дальше, прижимая к главному входу в королевские апартаменты. За ними тянется след из мертвых тел.
Чуть в стороне, у ряда статуй каких-то причудливых крылатых существ мелькает неказистый AT-ST, тяжело, со скрипом ковыляющий на своих «птичьих» ногах.
Еще один истребитель Сопротивления выныривает из-за облаков и лихо проходит вдоль магистрали, едва не задевая брюхом шпили зданий. Его пушки поочередно выпускают залпы, заставляющие обрушиться тяжелую дворцовую колонну.
Колонна падает, перекрывая путь шагоходу. Вокруг поднимается взвесь из каменной крошки. По всей вероятности, оператор AT-ST не справился с управлением – шагоход заваливается на бок, слабо испуская искры. «X-винг» тем временем делает крутой крен, уходит влево и вновь растворяется среди белоснежного небесного кружева. Высь угрожающе клокочет; издали отзвуки воздушного боя неотличимы от громовых раскатов…
Все эти картины проносятся перед взглядом Финна со скоростью выстрела, почти не касаясь сознания. В эти мгновения в его голове рождается план.
Юношу не покидает ощущение, словно капитан Терекс даже не пытается всерьез одолеть своих врагов. Финн не раздумывает о причинах столь неожиданной апатии, хотя его душу стремительно заполняет предчувствие беды.
При нынешнем раскладе капитан наверняка попытается сбежать с планеты назад, на «Финализатор», который дожидается на орбите. «Этого нельзя допустить», – настойчиво твердит внутренний голос. Не только потому, что хаттов ублюдок обязан ответить за все, что сотворил. Что-то подсказывает Финну: если этот человек уйдет, их победа не будет полной. Терекс – не из тех, кого легко сломить и заставить сдаться. Он не станет сидеть сложа руки в минуту опасности. Наверняка у него имеется какой-то план – и в чем бы этот план ни заключался, необходимо помешать его претворению в жизнь.
На размышления уходит не больше пяти секунд, после чего Финн решительно рычит своим людям:
– К ангарам!
Конечно, формально он нарушает приказ. Однако первоначальный план, как это обычно и случается, пошел хаппабору в задницу. Других указаний не поступало и едва ли поступит, учитывая потерю комлинка, а куча мала на площади и без них получилась неплохой.
Ему напоминают, что ангары расположены по другую сторону дворцовой площади. Финн натужно вспоминает схему города, казалось бы, заученную наизусть, и все больше свирепеет.
Оставшиеся члены его отряда сбиваются в стайку поодаль, прижимаются спинами к стене. Все они горячо и хрипло дышат, с каждого градом катится пот. Финн дает им немного времени перевести дух и заодно подсчитывает, скольких он потерял.
Девять. Из дюжины осталось девять человек. Что ж, могло быть и хуже…
– По моей команде… – шепчет Финн, судорожно оглядываясь.
Он прикидывает, где безопаснее пересечь площадь. Панорама основного сражения неуклонно смещается все ближе к дворцовым ступеням. В районе Триумфальной арки, метрах в ста от того места, где они находятся, стрельба куда меньше; перестреливаются несколько небольших групп.
Бойцы выскакивают из укрытия и, упав на животы, ползут под перекрестным огнем. Командир – впереди остальных, задавая направление. В его голове горячие слова молитвы чередуются с солдатской руганью.
Наконец можно вновь подняться на ноги.
В этот момент мимо проносится, чуть не задев Финна, какой-то гунган верхом на фамбаа*. Он сердито машет рукой и кричит, чтобы солдат смотрел, куда идет. Тот не остается в долгу, охотно выкрикнув вслед обидчику несколько неприветливых фразочек, и вдруг сознает, что на душе стало немного легче – что ни говори, иной раз бывает полезно выпустить пар.
В ангаре просторно и тихо. Финн останавливается у входа. Растопырив два пальца, он указывает на собственные глаза, что означает: «Смотреть в оба». Его пальцы смыкаются на прикладе винтовки еще крепче, чем раньше. После недавней беготни его колено адски ноет. Юноша морщится и чуть слышно скрипит зубами от тупой, отвратительной боли.
Долго искать не приходится. Личный корвет капитана стоит на первой платформе, уже готовый к старту. Прежде Финну случалось видеть его только издали, легендарный звездолет «Острие погибели»*. Они направляются туда.
Корабль охраняют пятеро штурмовиков. Кроме того, на борту корвета находятся двое пилотов. Их всех необходимо убрать тихо, чтобы никто не успел предупредить Терекса об угрозе. Отряд рассыпается, прячась за высокими железными ящиками с оборудованием.
Пара неприятельских солдат, услыхав слабые звуки какой-то возни, решает проверить, что там происходит. Финн понимает, что удача сама идет к ним в руки, и решает прибегнуть к старой, как мир, уловке.
Единственный шанс избежать шума – пара выстрелов в упор. Человеческое тело глушит звук энергетического выстрела, превращая его в легкий скрип. Покончив с этим делом, Финн оглядывает свою команду. Его глаза затейливо блестят.
«Ну что, ребята, кто желает почувствовать себя в шкуре штурмовика?..»
Пару минут спустя в кабине пилотов открывается дверь, и небольшой экипаж оказывается в заложниках у группы повстанцев, половина которых одеты в форму солдат Первого Ордена, но без шлемов. Высокий чернокожий парень – судя по всему, глава отряда – коротко растолковывает господам-летчикам, что отныне они – военнопленные под опекой Сопротивления. И прибавляет: «Отказ от сотрудничества может повлечь непредсказуемые последствия, которые вряд ли порадуют как нас, так и вас самих».
Пока его люди удерживают обоих пленников на прицеле, молодой человек просит о небольшой услуге – бойцам Сопротивления необходимо позаимствовать летные мундиры. Пилоты осторожно переглядываются и начинают неловко расстегивать ряды пуговиц, как вдруг один бросается к коммуникатору. Выстрел летит ему в спину. Возмутитель спокойствия падает с зажатым в руке устройством.
В небольшой суматохе вторженцы оглушают второго пилота ударом в затылок и связывают. Финн, не мудрствуя, распоряжается, чтобы бесчувственное тело спрятали в грузовом отсеке и на всякий случай вставили кляп пленнику в рот.
Теперь корвет принадлежит им полностью и несомненно.
Усевшись за консоль, лейтенант бегло осматривает разнообразие кнопок и рычагов, затем, развернувшись вполоборота, сообщает, что тут необходим профессиональный связист. Нужно как можно скорее сообщить на «Второй дом», чтобы там готовились к прибытию гостей и не вздумали расстрелять приметный корабль Терекса, когда тот окажется в зоне, доступной для их орудий.
Еще через четверть часа корвет заполняется людьми в офицерской форме во главе с самим капитаном. Поднявшись на борт, Терекс следует прямиком на мостик и отдает распоряжение немедленно взлетать.
«Острие погибели» поднимается в небо, где его встречают несколько шальных залпов шустрых «X-вингов». Капитан довольно усмехается: «Прощальный привет от Сопротивления, не более того». Неприятель попросту не успеет пробить защитное поле корвета.
Минуя атмосферу, беглецы успешно выходят в открытый космос, где кипит бой гигантов. Новехонький корвет типа «Молотоглав» под названием «Хан Соло» атакует верхние отсеки «Финализатора», где расположены боевые орудия.
Бегло справившись о повреждениях, нанесенных «Молотоглавом», и убедившись, что гиперприводные системы звездного разрушителя пока не пострадали, Терекс во все горло объявляет в устройство связи:
– Пусть навигационный отдел готовится перейти в гиперпространство. Бой проигран. Парни, дождитесь нас, и надо рвать когти…
Договорить он не успевает. Связь резко обрывается, а капитан чувствует холод солдатского виброножа у себя под подбородком.
За его спиной четверо штурмовиков ощетиниваются винтовками и направляют дула на офицеров, толпящихся на мостике. Еще трое повстанцев выпрыгивают из укрытия, окружая растерянных первоорденцев со всех сторон. Впрочем, Терекс не может увидеть этого. Финн не дает своему пленнику возможности обернуться.
– Спокойно, капитан. Без глупостей… – шипит он прямо в ухо Терексу. – Прикажите своим людям сложить оружие.
Тем временем пилоты «Черный-3» и «Черный-10», переодетые в мундиры, которые они взяли взаймы у предыдущей летной команды, задают новый курс, и корвет резко разворачивается.
Терекс не шелохнется. Ни малейшей дрожи; никакого проявления страха. От его спокойствия Финну становится немного не по себе. В поведении капитана есть что-то неестественное; оно противоречит инстинкту самосохранения, который не заглушить обыкновенной воинской выдержкой. Только конченые психи не боятся за свою жизнь.
