Текст книги "Сердце бури (СИ)"
Автор книги: Раэлана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 55 страниц)
Это даже не суровая бесплодная пустыня Джакку. Если Джакку напоминает истощенную, иссушенную жизнью старуху, то Нал-Хатта – разлагающийся труп.
Кого-то, быть может, трагическая история этой планеты и оставила бы равнодушным, однако Рей – та самая глупая нищая мусорщица-идеалистка, которая когда-то вырастила цветок в своем наполовину закопанном в песок скелете имперского броневика; та самая смешная девчонка, которая плакала от счастья при виде джунглей Такоданы и Ач-То, – что она могла почувствовать? Она испытала жалость к этому несчастному миру, как будто видела тело казненного преступника, выставленное всем на обозрение. И еще – резкое отвращение к тем, кто сотворил такое.
Лэндо с самого начала был решительно против того, чтобы Рей сопровождала их с Беном в этих поездках в клинику. Во-первых, ей было ни к чему видеть и слышать все то, что видели и слышали они, а во-вторых, Калриссиан не раз напоминал ей, что из всей их тройки пока только ее разыскивают охотники за головами. И все же, Рей неизменно настаивала на своем праве находиться рядом с мужем – и ей, в конце концов, удавалось настоять если не во всех, то, по крайней мере, в большинстве случаев. Сейчас был один из них. Лэндо лишь посоветовал ей закрыть голову и лицо получше. И еще желательно не высовываться попусту, не открывать рот без нужды. На эти условия Рей согласилась без раздумий. Как правило, она особо не задумывалась о том, во что одета. А молчание и вовсе стало для нее и для Бена привычным делом. Пугающе привычным.
Дождавшись, когда с неба перестанет капать, Лэндо и Рей помогли Бену забраться в арендованный лэндспидер. Водитель – один из тех предприимчивых и хватких молодых резвачей, которые ловят клиентов прямо на платформах и потом буквально не дают им прохода – услужливо открыл двери пошире, чтобы калеке было удобно забраться на заднее сидение, где комфортнее и просторнее. Рей села рядом с ним, по привычке молчаливо стиснув руку Бена в обеих своих руках. Тот не противился, однако и не ответил на ее ласку. Он смотрел в окно. Изучал унылый здешний пейзаж отвлеченным взглядом, как человек, который ищет спасения от страха, стараясь удержать внимание на мелочах.
Лэндо занял место впереди, рядом с водителем, и вскоре спидер плавно оторвался от земли.
Ехали прямой дорогой через городской центр, и потому водитель старался не гнать, соблюдая правила движения в густонаселенном районе. Бен и Рей сидели молча, отвернувшись друг от друга и разглядывали одинаково пустыми, словно под гипнозом, взглядами жизнь хаттской столицы, которая сейчас была видна им, словно на ладони. Их руки по-прежнему оставались крепко сцепленными, и все же, между супругами ясно ощущался холодок. Они были похожи на двух собак, скованных одной цепью – казалось, только эта невидимая глазу цепь и мешает им разбежаться в разные стороны.
Бильбоуза, как и Нар-Шаддаа, была сплошь усеяна огнями. Повсюду, куда ни кинь взгляд, полыхали рекламные вывески, голографические проекции, софиты. И лишь приглядевшись, можно было заметить, как из-за плотной завесы смога виднеются редкие солнечные лучи.
Внизу чернели фигуры пешеходов – большинство прикрывали головы накидками из плотной водонепроницаемой ткани, чтобы уберечься от кислотного дождя. Те, кто дышит воздухом, иногда носили тканевые повязки. Рей хорошо знала, для чего они нужны, она и сама не раз закрывала лицо в пустыне, чтобы уберечь дыхательные пути от песка – а тут повязки требовались, чтобы защитить легкие от смрадных болотных испарений.
Подавляющая часть зданий имели неказистый вид – смазанные очертания, неровные края. Они казались неловко слепленными комками грязи, настолько странными и уродливыми, настолько убогими, что в этом, пожалуй, даже был некий шарм. Как бы то ни было, эти строения, эти комки грязи неплохо вписывались в общую картину гнили и мерзости. Только некоторые из них выгодно отличались аккуратным видом и правильными архитектурными формами. Например, Палаты Великого совета, в народе называемые просто «Дворцом хаттов» – высокое монументальное здание в центре столицы, шпили которого – вот они, проступают сквозь плотные облака, словно призраки.
Когда до клиники оставалось не больше пары минут езды, пальцы Бена вдруг ожили и сомкнулись чуть сильнее. Рей вздрогнула от неожиданности и обернулась к нему.
«Где ты хранишь меч Скайуокера?»
Его мягкое, какое-то виноватое прикосновение к ее сознанию удивило Рей едва ли не больше, чем сам вопрос. Это были первые слова, которые она услышала от него за сегодня и, кажется, вчера тоже.
Удивление было столь велико, что Рей не сразу нашлась, что ответить.
«Меч он… у меня».
Она слабо улыбнулась, как бы пытаясь заполнить пустоту от своего бессодержательного ответа.
Рей не простила бы себе, если бы оставила на Такодане меч своего наставника, попавший к ней в руки после кончины Люка. Как-никак, это еще одно сокровище прославленного семейства Скайуокеров. Тот самый сейбер, который поверг Дарта Вейдера. Она взяла этот меч с собой, надежно спрятав среди своих немногочисленных вещей.
Бену она побаивалась сказать об этом. Что-то подсказывало Рей, что его реакция на упоминание об этом мече, как и о самом Скайуокере, все еще может быть непредсказуемой. Но Бен, выходит, сам догадался.
«Скоро он мне понадобится, – заявил юноша, предваряя ее вопросы. – Если операция пройдет хорошо, мне будет нужен новый меч для тренировок. Я и так слишком долго не упражнялся в фехтовании. Придется плотно заниматься, чтобы наверстать упущенное».
Пару раз Рей непонимающе моргнула. Неужто она не ослышалась? Он уже говорит о тренировках? Что ты замыслил, подбитая пташка? Еще не отрастив новых крыльев, ты мечтаешь опять парить в небесах? Вот оно, свидетельство его непоседливой натуры!
«Ты говоришь, как прилежный школьник, который был вынужден пропустить занятия из-за болезни».
Бен хмыкнул с едва различимым смущением.
«Те, кто изучает пути Силы, всегда остаются учениками. Они обязаны поддерживать и развивать свои умения день ото дня всю жизнь».
Джедаи утверждали, что это ситхи всегда стремятся к большему, не гнушаясь никакими средствами и никогда не останавливаются на достигнутом. Но это не так. А вернее, не совсем так. Правда в том, что джедаи и сами были не менее алчными и властолюбивыми, чем их заклятые враги. Они так же искали все новые пути постижения Силы. Так же стремились к контролю над нею – а контроль это и есть власть.
«К тому же, я еще помню, что обещал заняться и твоим обучением», – добавил он.
«И ты согласен взять себе меч твоего дяди?»
«Другого под рукой все равно нет, а на сборку нового уйдет слишком много времени».
Бен говорил так, словно речь шла о чем-то простом, само собой разумеющемся, хотя в глубине души – Рей готова была поклясться – сам поражался своему спокойствию.
Тот самый меч, который Люк Скайуокер собственноручно собрал еще в молодости. Меч, само рождение которого знаменовало начало новой эры джедаев. Меч, который мог бы стать самым драгоценным трофеем Кайло Рена. Юный Бен Соло столько раз видел этот меч танцующим в руках дяди, и ложью было бы сказать, что он не мечтал с самого начала разжиться таким великолепным оружием. Лишь много позднее он понял, что сейбер для джедая – это далеко не просто орудие убийства, и уж точно не красивая и причудливая вещица. Это – сердце воина Силы, а сердце всегда у каждого свое.
И все же, в былые годы он был убежден, что со смертью учителя его меч, как и само наследие Новой академии, перейдет к нему. В этом и не могло быть сомнений. Но сейчас… сейчас после всего произошедшего меч Скайуокера вызывал слишком противоречивые чувства.
Слишком…
***
Первым, кто встретил их в клинике, был, как и всегда, дроид-администратор. Лэндо тут же заговорил с ним, выспрашивая, сколько продлится операция и когда они смогут забрать «своего парня» назад. Молодые люди в это время находились в стороне, бледные и угрюмые. Все так же скованные безмолвием и каким-то необъяснимым оцепенением. Дроиды-санитары уже устроили Бена в его обычное кресло, и теперь Рей стояла позади, вцепившись в спинку этого кресла до бели в костяшках пальцев.
Неожиданно ей в голову пришла мысль, что она держит его, его кресло в такой же отчаянной хватке, с которой привыкла держать свое добытое в пустыне добро, чтобы его не растащила местная шпана.
Именно сейчас, в эти последние несколько минут перед расставанием, молчание между ними достигло высшего напряжения. Рей казалось, что любые слова попросту застрянут у нее в горле.
Вскоре один из санитаров отстранил Рей, пропищав что-то. Та, хотя и знала бинарный язык дроидов, однако даже не пыталась разобрать смысл сказанного. Она и так поняла, что пациенту пришло время пройти в палату.
Пришло время.
От одной этой мысли Рей вся затрепетала так, словно речь шла о жизни и смерти. Простое, вроде бы действие обозначило в ее воображении какой-то страшный рубеж, какую-то точку невозврата, которую Бен вот-вот минует. Ей казалось, что, если его увезут – если заберут у нее, – пути назад не будет.
Дроид опять что-то просигналил. Механическая кисть коснулась крудреватой пряди на голове Бена, чуть ниже уха. И опять все стало понятно без дополнительных пояснений: «Придется состричь».
Бен слегка вздохнул.
– Знаю.
Однажды он уже проходил через нечто подобное и не удивлялся ничему. Однако Рей почувствовала, как ее мужа, хотя он и не подал виду, с готовы до ног окатило горячей волной паники. Какой болью, какой непереносимой злобой откликнулись в его сердце слова дроида, а вернее, не столько они, сколько скрытые в них небрежность и безразличие – все те же небрежность и безразличие, которыми тут веяло от каждого!
Забавно, как много зависит от восприятия! Если бы Бен в этот момент был чуть спокойнее, он, вероятно, сказал бы себе: «Известное дело, чего еще ожидать от робота? Тем более, что эта железяка работает здесь не первый день и наверняка повидала, немало всевозможных ранений и увечий».
Юноша покорно коснулся рычага управления репульсорным двигателем на ручке своего кресла. Кресло начало медленно подниматься в воздух. Бен обернулся и в последний раз взглянул на Рей. На свою маленькую женушку, которая с любовью и терпением сносит все его выкрутасы – и этот в том числе. На его лице показалось вялое подобие улыбки.
Внезапно в душе у Рей дрогнула некая пружина. Та самая пружина, которая все последние дни была натянута до предела, не позволяя освободиться ни страху, ни слезам, ни больной, безнадежной мольбе. Но вот, пружина ослабла, и внутренний механизм уже не мог скрыть бездны отчаяния.
Во взгляде Бена были легкость с оттенком хитрецы, но там, за ними, на самом дне бархатных глаз таилось что-то еще – некое не поддающееся определению бешеное чувство, которое – на удивление – как нельзя лучше отражало то, что происходило сейчас и с самой Рей. Казалось, этим взглядом Бен как бы тайком сам от себя истошно просил ее: «Ну же, отговори меня. Заставь меня отказаться…»
– Нет, постойте…
Санитар вдруг заметил, к своему изумлению, что репульсорное кресло, которое еще мгновение назад балансировало в нескольких сантиметрах над полом, вдруг опустилось на прежнее место, причем необычайно резко, как будто сломался механизм. Или будто невидимый магнит притянул его обратно. Пациента тряхнуло – не сильно, но довольно ощутимо.
Дроид тут же принялся верещать какие-то извинения, однако ни юноша, ни девушка уже его не слышали. Им было не до того.
С сумасшедшей силой Рей обняла шею Бена, вцепилась в его плечи, сжимая кулаки. Разум подсказывал ей, что она понапрасну тратит слова. Так или иначе, Бен уже не свернет с выбранного пути. И осознание собственного бессилия доводило ее едва ли не до ярости. Ярости, полыхающей белым пламенем, неистовой и всеобъемлющей.
«Не надо, не ходи туда».
Не нужно больше жертв. Ни к чему ломать себя ради некой высшей цели. Она долго держалась, чтобы не сказать этого, но сейчас сломалась. И Бен, кажется, был только рад тому, что она сломалась.
Он жадно припал губами к ее шее, не замечая никого и ничего вокруг. Теперь он понимал, что не позволил бы себе покинуть жену, не получив еще хотя бы толики ее тепла. Тепла, которое безвозвратно прогнало бы налет недавнего отчуждения.
В слепом порыве исступленной мольбы она прижимала его к себе все крепче, и горячий шепот, полный любви и боли, пронизывал само его сознание.
«Не оставляй меня, Бен. Я сама вылечу тебя. Не сомневайся, я сумею. Я заставлю Силу помочь мне в этом. Даже если мне придется повернуть вспять сам великий поток, выжать всю энергию всех миров в галактике, клянусь, я не допущу, чтобы ты остался калекой или калечил себя еще больше…»
Внезапно тот вздрогнул и немного отстранился, испуганно тряся головой. В какой-то момент сквозь тепло супружеского объятия повеяло опаляющим жаром. В голосе Рей прозвучали нотки, которые были ей не свойственны, как и эта страсть на грани безумия.
«… выжать всю энергию всех миров…»
Нет, эти слова не принадлежали и не могли принадлежать его Рей. Так говорило нечто иное – то великое нечто, которое лишь отчасти было ею.
На мгновение Бен растерялся. Он вдруг осознал – осознал с необычайной ясностью, – как мало отделяет сейчас душу его любимой от той границы, за которой Рей с Джакку, Рей Соло перестанет быть собой. Или же напротив, станет более чем собой.
– Рей… – он положил руки на ее плечи и немного встряхнул. – Посмотри на меня, Рей.
Честно говоря, он понятия не имел, как усмирить древнее зло – это по части Галлиуса Рэкса, хотя Бен сомневался, что даже Верховный лидер на его месте сходу бы сообразил, что следует делать. Приходилось действовать наобум, подавляя страх. Пытаться набросить одеяло на огонь, который расходится слишком быстро.
И самое поразительное, что его импровизация, похоже, работала. Не ведая, как поступить, он доверился интуиции и не прогадал.
На долю секунды в глазах Рей показалась уже знакомая ему Тьма, знакомый хищный золотистый оттенок. Но на сей раз Тьма отступила, не успев толком заявить о себе, и Рей – истинная Рей, маленькая супруга никчемного дурака Бена Соло, которую тот сейчас же узнал, – смущенно огляделась вокруг, ловя на себе мимолетные, с оттенком насмешки, взгляды окружающих, ставших невольными свидетелями этой сцены: «Гляньте-ка, девочка так боится отпускать своего благоверного, что вцепилась в него, как волчица».
Она забылась, позволила чувствам возобладать над осторожностью и здравым смыслом – пока это все, что ей следовало знать. Тем более что, по сути, так и есть.
«Рей… – Бен чувствовал, что должен произнести эти слова. И что сказать их нужно именно теперь. – Запомни, ты – Рей Соло. Только Рей Соло. Прошу тебя, не думай о прошлом. Не ищи ответы, не гадай, кем ты была раньше. Сейчас ты – моя жена. Ты со мной, и я не отпущу тебя. Смотри только вперед. «Ответы скрыты в будущем, а не в прошлом» – ведь так тебе говорила Маз, правда? Только будущее имеет значение, Рей. Наше будущее…»
Он порывисто ухватил руку жены, пропуская ее пальцы между своих.
Столь напористый поток бессвязных на первый взгляд фраз заставил Рей нахмуриться. Лицо ее отразило непонимание и смущение.
«Бен, зачем ты это говоришь?»
Разве он еще сомневается, что она с ним полностью и до конца, что она принадлежит ему, и по-другому быть уже не может? Что она любит его и будет любить, хатт побери, что бы он там не вставил себе в голову или в спину…
Или… странная мысль вдруг вспышкой пронеслась в ее сознании. Его слова звучали так, словно Бен все-таки знает что-то… о Сила! Знает что-то о ее прошлом. Нечто, неизвестное ей самой – не про Рея Дэрриса и его дочь, частица души которой каким-то образом сохранилась в ней, а тайну, куда более глубинную и ужасную…
Зачем, зачем он так жестоко пугает ее?
Тот решительно тряхнул головой, как бы говоря: «Неважно».
«Помнишь девочку на «Нефритовой сабле»? Ту самую прекрасную, самоотверженную девочку, которая не спала ночей, сидя у постели раненого, пропускала мимо ушей все его колкости, стойко сносила его причуды и пела ему в ночи, чтобы прогнать кошмары… помнишь ее щедрую доброту, ее отзывчивость, ее ласковое спокойствие? Оставайся такой, Рей. Всегда будь только такой…»
Он поспешно умолк, опасаясь произнести последнюю фразу, которая уже вертелась у него на языке – вертелась слишком настойчиво и опасно: «Всегда будь только такой – в этом твое и мое спасение».
Что бы там ни крылось за его речами, они определенно возымели должный эффект. Бедная Рей! Сердце ее в эти мгновения и так уже было обнажено, распахнуто. Беззащитное, готовое пропустить через себя все что угодно. Идеальная мишень. Стоило Бену выстрелить, стоило произнести свою проникновенную тираду – и сквозь рану в сердце проступила кровь.
Рей спрятала лицо в ладони, из последних сил подавляя желание расплакаться.
– Ну все, довольно, – сурово произнес Лэндо, поступая к ним.
Он положил руки на плечи Рей и заставил ее подняться. Отлипнуть наконец от Бена, хатт побери, пока они все втроем окончательно не стали посмешищем в глазах всей клиники!
– Знаете, кто вы оба? – кипел Калриссиан, бросая разъяренные взгляды то на одного, то на другую, и втайне чувствуя, что еще немного, и он рассмеется так, как не смеялся еще никогда в жизни. – Вы оба – негодяи и паршивцы. Вы уже достали меня со своей любовью. Почему оттого, что вы любите друг друга, должен страдать я? Почему, скажите на милость? Ваши чувства затуманили вам мозги, вы сами не знаете, чего хотите… Бен, если ты собираешься идти на эту криффову операцию, за которую я выложил без малого двадцать кусков (и деньги, к слову, мне никто не вернет), так ступай, все уже тебя ждут. А если нет, тогда катись в пасть к сарлакку!
– Я пойду, Лэндо, – спокойно отозвался юноша и попытался нащупать пальцами нужный рычаг, но на сей раз сделать простое движение оказалось не так-то легко. Руки предательски дрожали.
Рей посмотрела на него, лихорадочно покусывая край нижней губы.
– Бен…
– Не надо, Рей, – он покачал головой и отвернулся.
Для того, чтобы чего-то добиться, приходится чем-то жертвовать. Чтобы добиться всего, о чем мечтаешь, приходится жертвовать всем, что имеешь. Это правило – наверное, единственное, которому подчиняются и Светлая сторона, и Темная. Правило, которое не обойдешь и не изменишь. Нельзя получить все и сразу.
Надо сказать, при виде измученного сомнениями, болезненно напряженного девичьего личика Лэндо все же немного смягчился.
– Да ладно тебе, – он по-отцовски прижал к себе тело Рей и похлопал ее по плечу. – Не навсегда же его у тебя забирают…
Сдавленной улыбкой Рей поблагодарила Калриссиана за поддержку, пусть даже столь грубую и неловкую. Однако ее тревога не стала меньше, и в сердце все так же обжигало необъяснимое ощущение потери при виде того, как ее муж уезжает от нее дальше по коридору, следуя за меддроидом…
… чтобы вернуться уже немножко другим. Немножко не тем Беном, которого она знала до сих пор.
Она с новой силой прикусила губу. От крови во рту стало солоно.
Ей смутно думалось, что именно это и есть начало конца.
Конца – чего? Счастья и покоя, которых они с Беном – двое одиноких детей, два ищущих сердца – так и не успели толком обрести.
Пришло время им окончательно выбраться из тени на свет, открыться миру, действительно покинуть кокон одиночества и безопасности, который они начали вить сообща еще на Такодане и который по-прежнему укрывал их обоих, хотя Такодана давно осталась позади. И Рей все отчетливее ловила себя на мысли, что она не желает делать этого. Должно быть, она просто слишком привыкла скрываться. Привыкла жить рядом с Беном, жить для него – и только для него. Мир за пределами кокона; мир, в котором их могли разлучить или даже убить, пугал ее. Этот мир был, словно Хаос, таинственным и беспроглядно-темным.
Впервые она осознала – осознала не только разумом, но и всей своею душой, – почему джедаи не вступали в браки. Нет, вовсе не потому, что боялись, как бы семья не стала их уязвимым местом. Они боялись допустить в сердце вот такой невероятный, жгучий страх перед будущим. Боялись привыкнуть к чему-то, к кому-то настолько, что потом не смогли бы отпустить, как она не смогла отпустить Бена сегодня.
Теперь-то она точно это знает.
Комментарий к Глава XXVIII
* Бильбоуза – столица Нал-Хатты.
Кому интересно полюбоваться «унылым пейзажем» (дабы проникнуться праведным возмущением Рей): http://lostworldssff.com/index.php?topic=801.0
========== Глава XXIX ==========
Шел седьмой месяц пребывания на Фелуции рыцарей Рен, а точнее, зрелой части ордена, которая с некоторых пор насчитывала всего-навсего пять человек. Эти пятеро, оставив дела храма на молодняк, отправились сюда – в глушь, известную удушливой влагой тропических лесов и причудливыми грибковыми культурами, – сразу же, как только отдали последнюю дань памяти своему товарищу, отнеся прах Шива Рена в склеп, к другим захоронениям братии. И не будет большим грехом против истины сказать, что за минувшее время если не все, то многие из рыцарей порядком подзабыли, что они вообще тут делают и зачем оставили храм.
Из-за неуемных амбиций Тея, который – об этом известно каждому – спит и видит себя магистром, хотя не наделен ни одним из необходимых лидеру качеств – ни умом, ни находчивостью, ни отвагой?
Из-за девицы, которая, утерев нос Кайло, Рэксу и самим рыцарям, скрылась так же неожиданно, как и появилась на их горизонте?
Из-за Кайло, который сейчас либо мертв, либо в плену, либо – не исключено и такое – давно позабыл об ордене и удрал куда-нибудь подальше?..
Печальное зрелище! Есть две вещи, которые разрушают волю человека, иной раз полностью лишая его способности мыслить – это бездействие и страх. Рыцари сполна испытали на себе и то, и другое. Пятеро одаренных, обученных владению Силой, величайших воинов своего времени, вынуждены были скрываться посреди зловонных лесов, в полуразвалившемся здании старого технического склада, ранее принадлежавшего Конфедерации независимых систем, соседствуя разве что с гигантскими грибами, да с живущими на них фелуцианскими слизнями.
Как видно, страх крепко владел их сердцами. Однако это был не обычный страх, присущий трусам – скорее робость и растерянность оттого, что никто из них, даже Тей и Мейлил, оба ставшие негласными лидерами, не ведали толком, как теперь быть. Все пятеро были смущены, подавлены, насторожены и отчасти озлоблены – больше, впрочем, на собственную недальновидность, чем на что-то или на кого-то еще.
Они остались в полнейшем одиночестве. Сопротивление, Новая Республика (если от нее еще что-то осталось), Люк Скайуокер, где бы он ни был, а теперь и Первый Орден с Галлиусом Рэксом во главе – все одинаково были их врагами. Рыцарям приходилось признать, что они сами себя загнали в ловушку. Все, что им теперь оставалось – это коротать время в тренировках и медитациях, размышляя о дальнейший планах и нередко споря друг с другом.
Прискорбно видеть, как ужасно опустились эти пятеро. Но куда прискорбнее для них было то, что рыцари Рен и сами знали, чувствовали, насколько они жалки и одиноки. Понимание собственной низости было похоже на вспышку озарения в человеческом сознании прежде, чем его окончательно ослепит беспощадная смерть. Разум по привычке еще цепляется за жизнь, но сердце, изувеченное предсмертными муками, ожидает конца с нетерпением.
Что теперь осталось от ордена Рен? Ордена больше нет.
Почти семь лет назад семеро юнцов потом и кровью взяли бразды правления в свои руки – и не справились. Каждый из них понимал это, но все же каждый боялся признать открыто, что это они погубили орден. Каждый, должно быть, говорил себе, что придет срок – и они поднимутся с колен, они обязательно примут вызов. Но пока они еще не готовы.
Кайло – фанатик и убийца. Сумасшедший, не желающий признавать над собой никаких законов. Однако он, по крайней мере, знал, что делать. Он хоть как-то представлял себе будущее рыцарей Рен и шел к этому будущему, увлекая за собой товарищей, нравилось им это или нет. Теперь же будущее окутывал беспроглядный мрак.
На Фелуции рыцари Рен превратились в совершеннейших аборигенов. Они не общались ни с кем, опасаясь, что их могут вычислить ищейки Сноука. Жители ближайшего городка – Джиаози – иногда осторожно рассказывали друг другу, что где-то в окрестностях, в лесу обосновались странные люди. Одни называли их бандитами, другие – джедаями, которые якобы скрываются от Первого Ордена. Нет-нет, да кто-нибудь даже клялся, будто видел у них световые мечи. Как бы то ни было, от этих отшельников старались держаться подальше, решив, что те никого не тронут, пока не трогают их самих.
Изредка кто-нибудь из рыцарей выбирался в окрестности Джиаози за припасами. Тогда он поневоле слышал чьи-нибудь разговоры и потом, по возвращении, говорил братьям: «А вы знаете, о чем толкуют местные…» Только так рыцари Рен и узнавали, что происходит в галактике. Разгром флотилии Терекса, освобождение сектора Чоммел, захват Корусанта – обо всем этом бывшие тайные агенты Верховного лидера теперь имели лишь весьма смутное представление, основанное на кривотолках провинциальных жителей. Никто из них не смотрел голотелевидение. Также они предпочитали не пользоваться приборами связи даже ближнего радиуса действия. Из соображений безопасности куда лучше полагаться только на Силу.
Однажды Тей первым завел разговор о том, что им следует убраться с Фелуции. Этому способствовали и кое-какие личные соображения. Например, известие о трагедии на Корусанте – а ведь именно там находилась Чала Орнула, его дорогая подруга! Кроме того, когда Рей покидала Малакор, она успела узнать, куда рыцари намерены направиться. И сейчас, если Кайло все-таки жив и если они с этой девушкой встретились, он первым же делом явится искать беглых братьев именно сюда. А остальное известно. Вспоминая пламенный нрав низвергнутого магистра и его упорство, можно не сомневаться, что Кайло перевернет на Фелуции все вплоть до самых укромных уголков.
Что и говорить, страх владел каждым из рыцарей – но Теем даже больше, чем остальными. В его случае к страху примешивалась тяжесть предательства, осознание своей вины и перед Кайло – даже несмотря на доводы, обличающие весь вред, который магистр нанес ордену Рен, – и перед остальными. Ведь как ни крути, именно Тей недавно взялся «мутить воду». Это он уговаривал братьев в учении отказаться от Кайло как от лидера (хотя, положа руку на сердце, мятежные мысли в определенной степени имелись у каждого, иначе Тей просто не снискал бы такой удачи), и он привез в храм таинственную девушку, которую разыскивал Первый Орден, тем самым напрямую подставив братию под удар.
Однако Мейлил – единственный, кто мог оспорить авторитет Тея, – решительно возразил, что им попросту некуда деваться с Фелуции. Возвращаться на Малакор означало снискать верную смерть. Лететь куда-то еще – но куда? Кайло известны все тайные места, принадлежащие ордену. А искать укрытие совершенно новое, незнакомое прежнему магистру, слишком долго и опасно. Кроме того, им неизвестно, жив ли Кайло вообще, и пока его не стоит рассматривать как реальную угрозу. Теперь Сноук – их самый очевидный враг, в первую очередь необходимо держаться подальше от принадлежащих ему миров, вот и все.
Большинство рыцарей подержали Мейлила, лишь брат Терулло встал на сторону Тея («Я еще помню, на что способна та девица, – сказал он. – И если она явится сюда вместе с Кайло, никому из нас несдобровать»). Таким образом, спор разрешился в пользу того, чтобы остаться здесь – но как надолго, никто не взялся бы сказать.
Это было месяц назад. С той поры вопрос о том, чтобы сняться с насиженного места, не поднимался больше ни разу.
Наступил день – и все пятеро ощутили приближение угрозы. Тревожное чувство, напоминающее вой сирены, росло и пульсировал в груди у каждого из них, пока наконец Мейлил, который все еще считался старшим рыцарем и которому само его положение вверяло в обязанность первым говорить то, что и так уже крутится на языках у всех, сообщил, побледнев:
– Кайло здесь.
Все остальные тотчас поняли, что это правда. Иначе и быть не могло. Одинокая жизнь на полудикой планете подточила их чуткость. Беглецы, жившие больше полугода в постоянном страхе, привыкли прислушиваться к малейшим колебаниям Силы. Стоило их общему опасению лишь один раз облечься в слова – и больше никто не сомневался, что беда близко.
Тей, который был бледен и напуган куда больше, чем другие, тотчас предложил погрузить вещи на корабль и улетать, однако Мейлил, грустно усмехнувшись, ответил:
– Ты так боишься отвечать за свои прежние грехи, брат? Вижу, ты пуглив, как набуанская нуна, но успокойся, ни ты и никто из нас не побежит, поджав хвост. Нет, не на этот раз…
На мгновение старший рыцарь прервался, почувствовав волну общего недовольства – пока еще слабую, но быстро растущую. Не только Тей, но и другие братья смотрели на него хмурясь и неловко жуя губами. Слуха Мейлила коснулся едва различимый ропот.
– Именно так, – продолжал рыцарь. – Я настаиваю, что нам нельзя бежать, как крысам. Послушайте, братья. Где бы мы ни были, мы – воины ордена Рен, и обязаны придерживаться кодекса. Кайло был лишен звания магистра по закону ордена, оттого что его личные устремления пошли вразрез с нуждами братии, разве не это ты нам пытался доказать, Тей? А если так, Кайло заслуживает, чтобы мы сообщили ему о своем решении лично, глядя в глаза, не увиливая и не убегая.
– А заодно и о том, как мы бросили его погибать, – вставил Тей, криво, болезненно улыбаясь. – И о том, как мы пытались задержать Рей, которая торопилась к нему на помощь.
– И это тоже, – Мейлил спокойно кивнул. – Конечно, мы поступили бесчестно. Но еще большим бесчестием было бы отречься от своего поступка, разве нет?
Никто не ответил. Да и что тут ответишь?
– Коль скоро так случилось, что наш бывший магистр жив и явился сюда, мы встретим его. Встретим без страха, с гордо поднятыми головами. И, как велит кодекс, предоставим ему право оспорить наше решение.
– Значит, прольется кровь, – заметил на сей раз Терулло.
– Значит, прольется, – согласился Мейлил. – Каждый из вас, конечно, волен отказаться. Но спросите себя, братья, достойны ли вы после этого зваться рыцарями Рен?
В этот момент некое чувство, сродни струе ледяного воздуха, пронеслось между братьями, переходя от одного к другому со скоростью молнии и постепенно пронизывая их души. Это чувство рано или поздно приходится познать большинству людей – оно зовется «презрением к себе самому». Но не у всех презрение такого рода способно пробудить совесть; у иных оно пробуждает лишь бешенство.
