Текст книги "Сердце бури (СИ)"
Автор книги: Раэлана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 55 страниц)
И вдруг он обрывает свою тираду на полуслове.
Она кончает в конвульсиях, отчаянно хватая ртом воздух. Бен и сам чувствует, как между ног у него расходится влажное пятно.
Но ему этого мало. Рей не изменяет себе. Ее тело по-прежнему существует как бы отдельно от нее, он хорошо это осознает.
Не давая ей отдышаться, он грубо толкает ее вперед, заставляя пригнуться, и в спешке освобождает себя от одежды внизу.
Похоже, его напор порядком пугает ее – по крайней мере, ее светлую часть. Рей вжимает голову в плечи и умоляюще шепчет что-то. Но не встает и не пытается сопротивляться.
– Молчи, – одергивает он и рывком вторгается в ее тело.
Честно говоря, столь смешная и жесткая игра в глубине души вызывает страх и у него самого. Никогда прежде он не брал ее так, как сейчас. Даже когда освоился с протезами и наконец смог, как ему того хотелось, руководить процессом; даже когда страсть в нем зашкаливала, и он не имел никаких сил удержаться, Бен ни разу не был по-настоящему груб. И сейчас не отважился бы, если бы не чувствовал, что происходящее, несмотря ни на что, кружит голову Рей так же, как ему.
Он усиливает толчки, пока Рей окончательно не падает на траву. Тогда Бен, закусив нижнюю губу до крови, всем телом наваливается на нее сверху.
Проклятье, ей это нравится! В самом деле нравится быть в его власти, покоренной и сломленной. Притворяться, будто он берет ее силой, и одновременно осознавать, что она хочет этого не меньше…
Дневной свет нещадно ударил по глазам. Не поднимая век, Бен зажмурился сильнее. Нет, он не желает покидать видение прошлого…
… где Рей лежит под ним, судорожно зарываясь пальцами в траву, с со слезами на глазах вновь и вновь повторяет его имя, а он решительными толчками вбивает ее в землю и втайне поражается и ей, и себе.
Потом она вдруг приподнимается на вытянутых руках и садится. И мощное тело ее супруга почему-то не в состоянии ее удержать.
Она поворачивается к нему лицом, и он видит ее улыбку. Коварную и восхитительную улыбку ведьмы, которая как бы спрашивает его: «Ты этого хотел, не так ли?»
И да, и нет. Глупо отрицать, что происходящее давно вышло из-под его контроля, но… крифф, о каком контроле сейчас вообще может идти речь?!
Рей откидывается на спину, широко разводя ноги. Открывая перед ним все высоты блаженства, которое способно подарить ее тело, налитое соком Тьмы. Игривым, развратным движением, улыбаясь и маня. Она отдается ему с тем же запретным неистовым рвением, но на сей раз как бы говорит, что желает видеть его – его лицо, его глаза, – открыто и без стеснения.
Снова противный луч солнца заставил его поморщиться. Но Бен по-прежнему не собирался возвращаться в реальность – что бы ни было этой реальностью: хоть брюхо сарлакка, хоть обратная сторона вселенского потока. Он зарылся с головой в свое сновидение, как упрямый ребенок, который не желает вылезать из постели.
Он вновь входит в нее – и вот, поглядите на них! Два недавних девственника, они жадно, по-животному совокупляются прямо на земле, не сняв одежды, исходя страстью в лучших традициях ситхов. Он грубо толкается в нее, она бесстыдно выгибает спину. Вид ее раскрасневшихся щек и изысканного изгиба подбородка, который кажется особенно пленительным, когда Рей запрокидывает голову назад, поистине сводят его с ума. Он давно знал, что их судьбы связаны, но никогда еще не ощущал их связи так явственно, как во время этой сумасшедшей близости.
В такие игры играют порой если не все, то большинство пар. Но им никто никогда не говорил об этом. Нет, они с самого начала двигались в своем супружестве наугад, как слепые котята. Может, это и было в их браке самым привлекательным – вместе постигать все грани любовного безумия?
Когда оба наконец достигают пика, они чувствуют себя усталыми настолько, что, кажется, не могут связать и двух слов. Бен перекатывается на спину и позволяет Рей положить голову ему на грудь.
«Нет покоя… – мысленно повторяет он слова кодекса братства Рен. – И нет страсти… Есть только Сила…»
Да, хатт побери, есть только Сила с ее непонятной и жестокой волей! Сила, вновь сыгравшая с ними злую шутку. Позволившая им создать новую жизнь, новое существо. Новую мишень для Галлиуса Рэкса. Новую избранную и желанную жертву, каковой прежде был он сам, Бен Соло…
Стоп.
Постепенно до него дошло, что так светло внутри у сарлакка быть уж точно не может. Да и на посмертное слияние с Силой непохоже, судя по небольшому покалыванию в плече, куда подонок Тей воткнул свой сейбер.
Он недовольно заворочался и все-таки открыл глаза.
Первое, что он увидел – это пирамида из каких-то ящиков, составленных один на другой. Залитые светом местного солнца, их контуры казались нечеткими, а края смазанными.
Затем он разглядел знакомые силуэты братьев… бывших братьев – Мейлил Рен и Гедеон Рен сидели неподалеку, так что Бен прекрасно мог видеть их, просто повернув голову немного влево. Заметив, что он пришел в себя, они настороженно выпрямили спины. Их непроизвольная синхронность заставила его улыбнуться.
– Так я и думал, – пробормотал Бен сквозь зубы.
Сарлакк, конечно, быстр, но куда ему против чувствительных к Силе с их способностью предугадывать и предотвращать опасность?
– Полагаю зверушка недосчиталась одной из щупалец? – прохрипел он язвительно.
– Жаль, что «зверушке» такого размера это вряд ли серьезно повредит, – мрачно ответствовал Мейлил.
Бен поглядел ему в глаза.
– Твоя идея, брат?
Старший рыцарь слабо, неуверенно кивнул.
– Не забывай, я следующий в очереди. И конечно, не мог допустить, чтобы сарлакк украл у меня право убить знаменитого Кайло Рена.
Лицо Бена просветлело, отразив известную усмешку Соло, полную странного удовлетворения.
– Тщеславный ублюдок… – выдавил он, картинно закатив глаза.
Затем перевел взгляд на свое плечо. Под ключицей виднелся лишь слабый розовый след, слегка выпуклый, как и рана на его лице – такие отметины оставляет сейбер.
Или у братьев где-то имелась бакта, или… он усмехнулся вновь. Или тут не обошлось без исцеляющих чар.
– Еще и вылечили Силой, – заключил Бен с явным недовольством. Его должок растет, а быть в долгу у изменников – опасное дело.
– Это я, – вставил Гедеон, хотя мог бы обойтись и без пояснения.
Младший из семи, пухловатый и немного неуклюжий, носивший, в отличие от братьев, белую маску, напоминающую жутковатое лицо призрака, – этот парень всегда отличался нравом настолько мягким, насколько это вообще допустимо среди братии. Остальные шестеро, бывало, шутили между собой, говоря, что брату Гедеону больше подошло бы стать джедаем, чем рыцарем Рен. Тот и сам признавал, что единственная причина, по которой он оказался на Малакоре – это его расположенность к равновесию, решительное непринятие перегибов как с одной стороны, так и с другой. Пусть даже равновесие среди рыцарей существовало лишь в теории, но видно, ничего другого Сила ему пока предложить не может…
Как бы то ни было, он и исцеляющими техниками владел куда лучше, чем остальные.
– Плевать… – Бен слегка приподнялся, разглядывая мутноватым взором узкое, вытянутое помещение. Неприкрытые железные стропила, обветшалые стены, разбитые вдребезги окна и куча всевозможного мусора на полу вперемешку с остатками стеклянной крошки и немногими личными вещами рыцарей, которые те успели перенести со своего шаттла прежде, чем несчастный звездолет канул в небытие. Что ж, очевидно, они находятся там же, на заброшенном складе, где его братья-предатели ютились все это время.
Разумеется, ни о каком «спасибо» с его стороны речи не шло, да и не могло идти. Никто из братьев даже не подумал упрекнуть его в неблагодарности.
– Древняя бездна была прихотью Тея. Я бы предпочел другое место, – произнес Мейлил, как бы рассуждая вслух. И прибавил, обращаясь уже к Бену: – Однако, я уступаю тебе право решать, когда и где мы будем биться. Вероятно, ты захочешь взять небольшой перерыв, чтобы восстановить силы. Обещаю, братья не тронут тебя, пока ты не будешь готов…
Бен зло оборвал его:
– Замолчи! От твоего детского лепета виски ломит. Ни один из братьев больше не умрет от моей руки, и тебе это прекрасно известно!
Убийство Тея потребовало от него больше сил, чем он мог себе представить. Но смерть Тея была необходима – необходима не только с практической точки зрения, но и как жертва во искупление предательства. Тогда как остальным умирать вовсе не обязательно. Люк Скайуокер сказал прямым текстом, да Бен и сам прекрасно понимал, что эти четверо еще могут признать его главенство без лишнего кровопролития.
Наконец Бен полноценно сел. Голова немного кружилась, но это, должно быть, остаточная слабость, не более.
– Где остальные?
– Снаружи, – отозвался Гедеон.
– Я хочу видеть их, – суровый голос Кайло сам собой пресекал любые возражения. – Немедленно.
Нескольких минут хватило ему, чтобы немного взбодриться, придав своему лицу суровый и внушительный вид, насколько это возможно. И вот, перед ним все четверо – те, кто еще остался в живых из их некогда грозной семерки.
Убийцы. Но ему ли – отцеубийце, братоубийце – их осуждать?
Отступники. Но кому еще, как не ему, дважды отступнику, вести их за собой?
Он поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел к ним.
– Я не хочу сейчас заводить разговор о дружбе и братской любви. Эта самая любовь была безвозвратно поругана вами, а мною, быть может, еще раньше… – В его словах не было ни толики сожаления. Голос Бена Соло звучал четко и сухо, с едва различимыми стальными нотками. – Я начну с главного. Моя мать сейчас в руках у Галлиуса Рэкса. Мою жену разыскивает Первый Орден, и рано или поздно обнаружит. Но это не все… – он умолк на мгновение, набирая воздух в легкие. – Через несколько месяцев у меня родится сын.
Это был первый раз, когда он говорил о своем будущем ребенке открыто, вслух. В разговоре с леди Силгал перед его отъездом им обоим хватило витиеватых намеков. Госпожа и так прекрасно понимала, о чем идет речь. И только теперь он наконец сумел как бы примириться с этой новостью. Окончательно признать, что это правда.
Среди рыцарей прокатился слабый гул. Они были ошеломлены и, кажется, порядком взволнованы. Так или иначе, известие о ребенке значило для них больше, чем могло бы показаться на первый взгляд.
За всю историю братства по крайней мере у нескольких рыцарей Рен, включая печально известного брата Д’ашора, были дети. Само по себе это, конечно, не такое уж невиданное событие. Учитывая, что даже среди присутствующих многие пренебрегали целибатом, не исключено, что и они сами успели, не зная о том, стать отцами. Но тут иное дело. Речь шла не об ублюдке, рожденном от случайной связи, а о законном сыне магистра, рожденном от законной его жены. О новом наследнике Избранного – их основателя. Их божества, перед которым все четверо по-прежнему испытывали благоговейный трепет.
Но более того, каждый среди них хорошо помнил, какой огромной мощью обладает мать будущего принца – и, вероятно, с замиранием сердца гадал, что выйдет, если к этой мощи примешать мятежную кровь Скайуокеров.
– Энакин, – первым подал голос Мейлил. – Энакин Рен. Другого имени для твоего дитя быть не может.
Воскресшее имя Избранного прозвучало, как гром – особенно внушительное здесь, в этих убогих стенах. Остальные рыцари подхватили его, прокричав несколько раз, подобно здравнице:
– Энакин! Энакин!..
Бен молчал, никак не выказывая ни одобрения, ни протеста. Рыцари полагали, что его сын по закону всецело принадлежит вере Рен, но сейчас это было ему на руку.
– Мой ребенок в опасности, – сказал он, когда крики умолкли. – Уже сейчас ничто не защищает его от Галлиуса Рэкса. Эта тварь когда-то проникла в мое сознание, пока я еще был в утробе матери, и может проделать то же самое вновь…
Как ни крути, то нерожденное существо, которое судьба голосами рыцарей окрестила «Энакином Реном», значительно усугубило дело. Теперь и исполнение пророчества, и даже спасение Леи Органы отошло на второй план. Главным отныне было защитить дитя, сотворенное их любовью – их таинственной взаимной тягой, добротой Рей и ее милосердием с одной стороны, и той страстью, которой они безоглядно упивались все неполные два месяца своего брака – с другой. Дитя, одинаково вобравшее в себя и Свет, и Тьму.
Сноук всегда любил повторять, что «Империи нужны дети», нужна свежая кровь. Но этого ребенка он не получит!
– Я не желаю, чтобы Верховный лидер проделал с моим сыном то, что некогда проделал со мной. Чтобы подчинил себе его разум, превратил его в раба еще до его рождения.
– Но, возможно, Рэкс еще не знает о нем, – заметил Терулло.
– Рано или поздно все равно узнает, – ответил ему Гедеон.
Это было очевидно. Ничто не может укрыться в Силе, тем более от могущественного тайного ученика Палпатина. Наверняка он распознает, почувствует новую волну Пробуждения еще до того, как младенец появится на свет.
Мейлил посмотрел на Кайло со всей серьезностью.
– Тебе следует взять жену и бежать. Куда-нибудь подальше, к хорошо забытому всеми месту Силы, которое надежно укроет вас обоих. И вашего будущего ребенка – тоже.
– Нет, – оборвал его Бен. – Я ведь сказал, что, кроме Рей и ребенка, опасность грозит еще и моей матери. Лея Органа – дочь Избранного, и также имеет право на ваше покровительство. Но даже если бы речь не шла о ее спасении, я не стану прятаться сам и прятать свою семью от целого мира! Известно ли вам, что это такое – постоянно жить с оглядкой, коротать свой век в каком-нибудь заброшенном мирке в одиночестве и гадать, когда же враги доберутся сюда? Почти пятнадцать лет я провел в таких условиях, и не желаю своему сыну подобной участи. Нет, я намерен уничтожить Верховного лидера. Единожды и навсегда вырезать эту раковую опухоль из тела нашей галактики, дать наконец всем отдохнуть от войны. И молю вас о помощи. Именем моего деда и моего нерожденного сына, позвольте мне и впредь считаться вашим магистром! Позвольте вести вас к победе…
Братья озадаченно переглянулись.
– Былого доверия между нами уже не будет, – констатировал Мейлил.
– Знаю. Но я о нем и не прошу. Все, что мне нужно – это ваша поддержка. До тех пор, пока Сноук не будет свергнут. А взамен обещаю вам привести орден Рен к могуществу, которым прежде не обладали ни джедаи, ни ситхи. Выслушайте меня, братья. Прежде, чем дать ответ, я хочу, чтобы вы узнали мою историю. Только тогда вы сможете решить, достоин ли такой человек, каким я стал теперь, называться вашим братом и лидером…
И он преступил к рассказу. К своей тяжелой исповеди, которую братьям было необходимо услышать. Начав повествование с событий на «Старкиллере» почти полуторагодовой давности, он рассказал, как в своей тогда еще совсем мальчишечьей наивности решил вытравить из себя свет разом, как отрезают загнивающую часть тела, и для этого принес в жертву родного отца. Как он должен был умереть от ран среди заснеженного леса или кануть в огненную пропасть – поверженный, растерявший всю свою мощь, тяжело раненный. Отказавшийся от Света и отвергнутый Тьмой. Но был спасен против всех законов справедливости девочкой и старым вуки, которые не смогли бросить врага умирать. Поправ в себе ненависть, эти двое вытащили его из хищных лап мрака и снега, и отдали матери. Как в Сопротивлении выходили его, несмотря ни на что. А Верховный лидер не пожелал ничем помочь ученику, объявив его погибшим. Оставив умирать…
В двадцать два года судьба жестоко вырвала его из сени джедайской веры, оторвала от тех людей, которых он еще считал семьей, и бросила к ногам Галлиуса Рэкса. Но волей той же судьбы теперь, в тридцатилетнем возрасте, он возвратился назад. Возвратился не так, как, возможно, представляли себе его мать или его бедный отец. Но жизнь тем и хороша, что уходит далеко за рамки наших фантазий.
Поведал он и о пережитом в Святилище. Изо всех сил удерживая голос от болезненной ломоты, подробно описал братьям первое и, судя по всему, единственное истинное откровение Избранного. Когда Энакин явился ему в образе Призрака Силы – того самого Призрака Силы, которого однажды довелось увидеть и Люку Скайуокеру, – чтобы помочь своему внуку и открыть ему глаза на события прошлого. Теперь любой другой пересказ этих событий не имеет никакого смысла, ведь Бену довелось слышать обо всем из первых рук.
Сила создала Энакина Скайуокера, чтобы раз и навсегда прекратить войну между джедаями и ситхами. И он, Кайло Рен, внук Избранного, воистину закончит то, что начал его дед. Он положит конец войне, которая вот уже сколько лет терзает галактику. Для этого любовь вытащила его из ада и исцелила. Для этого он позволил отрезать себе ноги (Бен не сомневался, что рыцари уже знают о протезах, по крайней мере Мейлил и Гедеон должны были знать).
Рыцари слушали его в угрюмом молчании, понурив головы, опустив глаза в пол, нахмурив брови, как будто не знали, верить сказанному или нет. Здравый смысл подсказывал им, что рабам редко удается порвать ментальные цепи, что, однажды шагнув во Тьму, никому не дано из нее вырваться – и даже Избранный смог сделать это лишь ценой собственной жизни. Но вот, перед ними стоит отвергнутый Тьмой и презираемый Светом, прошедший через муки, омытый в сиянии любви и прощения, переродившийся Бен Соло.
Бен Соло, таинственным образом повторивший судьбу своего предка и оставшийся в живых. Бен Соло, видевший призрачный образ Избранного и несущий в мир его волю. Явившийся сюда, чтобы вновь занять место среди братии. Имеют ли они право отказать ему? Имеют ли право не верить?
Бен говорил, и в его душе теплилось чувство, будто в эти самые минуты ему удалось не просто взглянуть на собственную историю как бы со стороны, но и привести ее, хотя бы на словах, к некой целостности.
– Если хотите, любой из вас может заглянуть в мои воспоминания и увидеть все сам, – молвил он. – Я не стану противиться. Уверяю вас, мой рассказ – чистейшая правда. Вы отвернулись от меня оттого что полагали, будто я ценю службу Верховному лидеру больше, чем службу ордену. Но теперь каждый из вас воочию видит, что это не так. Что я предан нашей вере и памяти моего деда – его истинной памяти. Теперь вы вольны решать.
Им потребовалось немного времени, чтобы просто обдумать услышанное в тишине, без обсуждений и споров. Решение могло быть одно – и оно, без сомнения, вертелось на языке у каждого. На фоне нынешнего упадка весть о новом знамени, новом Скайуокере, была, словно глоток свежего воздуха. Словно знак того, что орден Рен, несмотря ни на что, еще жив и что у него есть реальное будущее.
Но все они хотели бы получить нечто большее, чем слова. Какое-то подтверждение того, что они не ошибутся вновь. Какую-то гарантию…
Потом они, четверо, на несколько минут вышли на улицу, чтобы высказать друг другу свои соображения на этот счет.
По возвращении Мейлил – как всегда, один за всех – пробормотал с угрюмо отвисшей нижней губой:
– Если ты просишь защиты у ордена, ты должен понимать, брат Кайло – или мне следует отныне называть тебя «брат Бен»? – что, согласно кодексу, пути назад быть не может. Отныне и до конца дней ты будешь нашим магистром, а когда скончаешься, твое место в ордене займет твой сын. По праву крови и по закону братства. Мы присягнем тебе вновь, и сохраним видимость единства в рамках кодекса. Хотя, как ты уже заметил, братская любовь между нами давно умерла.
– Моя жена предана вере джедаев, и вам это известно, – возразил Бен. – В день нашей свадьбы я обещал, что не стану ей препятствовать.
– О твоей жене речи не идет, – вставил Терулло Рен. – Мы все видели, на что способна Рей ради своих устремлений – неважно, к Свету она стремится или якобы к Свету. Пусть так и будет, если только она сама не пожелает другого.
С остальным Бен не спорил. Не мог поспорить. Он сам уже избрал свой жизненный путь. Его сын… что ж, по крайней мере, ребенок, в отличие от него, будет под защитой ордена с самого рождения и не будет при этом оторван от семьи, от отца. А когда вырастет, пусть, как и Бен, самостоятельно решает, какой будет его судьба – уж что-что, а бунтовать против предопределения в его семейке умели лучше некуда! Стало быть, если рыцари не имеют претензий к Рей, дело можно было считать решенным, не так ли?
Да, все так. Однако на сердце у него было тяжело. В голове мелькала упрямая мысль, будто он сейчас поступает, как некогда поступил Люк Скайуокер с ним самим. Разве он делает правильно, обещая своего еще не родившегося сына ордену Рен? Сейчас, пока его ребенок растет в теле Рей, и даже сама Рей, возможно, еще не знает о нем, отец уже выбрал ему имя и определил его судьбу.
Рей едва ли одобрила бы такое. Да и он сам Бен… как он – тот, кто всю жизнь осуждал мать за то, что она решила его судьбу, не спросив его согласия, – может поступать настолько цинично?
Но с другой стороны, он не бросает сына в лапы Тьмы, как это сделал Люк. Он пытается обезопасить его, и только.
– Я принимаю ваши условия, – сказал он нарочно громко, желая поскорее оборвать этот совершенно неуместный спор с самим собой.
– Тогда, – изрек Мейлил с какой-то мрачной торжественностью, – с возвращением, магистр.
Кайло Рен – ведь отныне новый Бен Соло мог по праву называться новым Кайло Реном; тем самым Кайло Реном, каковым ему и полагалось быть с первого дня, когда он получил это имя? – спокойно кивнул.
– А сейчас, коль скоро я вновь ваш магистр, – сказал он, – я предлагаю помолиться, как мы молимся об умерших братьях.
– За кого? – изумились разом все четверо.
Кайло недоуменно приподнял бровь. Ответ казался ему очевидным. Пусть Тей и был предателем, но был он все же и рыцарем Рен – и оставался им до последнего вздоха. А значит, заслужил, чтобы его проводили с почестями, как полагается члену братства. К сожалению, у них не осталось его тела, которое можно было бы торжественно предать огню, а прах поместить в отдельную нишу в склепе. Но по крайней мере ничто не мешает им почтить его память молитвой.
– За ушедшего в Силу Рэмира Рена, которого мы привычно называли Теем. За урожденного Тодди Барра, сына Тайлеса Барра. Пусть его дух сольется с Силой и в смерти обретет свободу…
Рыцари с уважением склонили головы.
Комментарий к Глава XXXII
В этой главе сбывается наконец мечта Кайло учить Рей во всех смыслах. )))
========== Глава XXXIII ==========
Старательно подавляя дрожь в руках, Рей выключила двигатели и облегченно откинулась на спинку пилотского кресла. Вид бесконечных барханов, желтеющих по ту сторону лобового стекла, сам по себе вызывал у нее непроизвольный трепет.
Джакку. Вновь Джакку.
Ненавистная, грязная, жестокая, невыносимо смердящая безнадежностью помойка. Вот оно, то прошлое, от которого она бежала. Чего она никак не могла предвидеть, по крайней мере, с тех пор, как покинула малакорский храм – с тех пор, как тайна ее прошлого открылась ей самым удивительным и жутким образом, – так это того, что однажды ей придется возвратиться сюда.
Тем более, сейчас. Одной. Беременной.
Крифф!
На миг она закрыла лицо ладонями, судорожно потирая веки, как делают, чтобы прогнать тяжелое и тревожное наваждение.
Когда-то детская надежда на чудо намертво приковала Рей к Джакку. Цепи призрачных иллюзий стали для нее и злом, и благом – эти иллюзии пятнадцать лет помогали ей выживать, но они же держали ее, как рабыню, в этом проклятом месте, не давая сбежать. В детстве ей казалось, что однажды тайна ее происхождения должна раскрыться сама собой. Что родители просто прилетят за нею – и неважно, кто они и что заставило их бросить ребенка погибать в пустыне. Главное, что ненавистная навозная яма наконец останется позади. Но сейчас выходит ровно противоположное. Оказалось, что главная тайна ее жизни скрыта не где-то в далеких краях, на острове у океана. Она здесь. И чтобы разгадать ее Рей Соло вновь придется явиться к самому истоку своей, во всяком случае, обозримой истории.
Тяжело передвигая ноги, Рей миновала ворота аванпоста и направилась прямиком к лавке Ункара Платта. Пусть они расстались с бывшим работодателем не лучшим образом (а Ункар Платт не из тех, кто быстро забывает обиду), однако полтора года назад он слыл самым зажиточным воротилой к югу от Гоазоана. Всем известно, что в его лавке можно найти любое барахло, какое только душа пожелает.
А если Платт пожелает припомнить старую обиду… что ж, значит Рей не напрасно припрятала под складками плаща световой меч и бластер, когда-то подаренный Маз. Она не настолько безрассудна, чтобы соваться безоружной в хорошо знакомую ей клоаку. К тому же, она давно привыкла не расставаться с сейбером, как когда-то не расставалась с боевым посохом.
Кажется, за полтора года она успела порядком отвыкнуть от здешней жары и от смрада, наполняющего узкие улочки. Солнце беспощадно пекло, усиливая и без того невыносимую смесь запахов гнили, пота и испражнений животных – в основном, хаппаборов, которых некоторые местные жители использовали как ездовых или вьючных животных. Пару раз Рей чувствовала, что к горлу поступают рвотные позывы, но смогла удержаться, судорожно глотая слюну.
Откуда-то из тени очередного холщового, покрытого дырами навеса слышался требовательный плач младенца. Рей хорошо знала эти разрывающие душу звуки, от которых отчаянно хотелось закрыть руками уши. Пронзительный вопль голодного маленького существа не перепутать ни с чем.
У лавки привычно толпился народ. Мусорщики, нагруженные барахлом, словно стая голодных ворнскров, собрались у небольшого оконца, которое сейчас было закрыто – видно хозяин решил сделать перерыв, наплевав на толпу работников, к которым он всегда относился, словно к обычным попрошайкам.
Рей вспоминала, как она сама когда-то тащила утиль, найденный в пустыне, к этому самому оконцу. Как оттуда на нее смотрела бесформенная морда кролута и как Платт лениво ворочал языком, будто нарочно тянул время, чтобы поиздеваться над нею. Наконец раздавался вердикт – и владелец лавки протягивал ей заветные пайки. Пакеты с сублимированным хлебом, ради которых она трудилась по нескольку дней, с риском для жизни обшаривая старые корабли. После всех тягот эта скудная еда казалась даром провидения, хотя Рей знала, что «выручки» едва ли хватит даже на два дня…
Сила… сейчас Рей казалось, будто все это было вовсе не с нею. Словно в другой жизни или в каком-нибудь дурацком сне.
Мусорщики хмуро поглядывали на молодую женщину в чистой добротной одежде – на ней был плотный белый комбинезон и кожаный пояс с кобурой, плечи закрывал светло-серый плащ, падающий складками до самых икр, а на левом плече поблескивала стальная фибула; у бедра покачивалась широкая сумка. Их полные голодной зависти взгляды заставили Рей сполна ощутить, каково приходится сытому заезжему в этих местах – каково пришлось, например, девятнадцатилетнему Бену, когда он в одиночку сунулся на улицы Ниима. Они как будто раздевали ее глазами. И выворачивали на ней карманы.
Она осторожно прошла мимо толпы и устремилась ко входу в лавку.
У двери ей преградил дорогу матерый гаморрианец, которого Рей не доводилось видеть никогда прежде – видно, в шайке Платта он был новеньким. Толстая, с крупными порами, кожа на его сморщенном свиноподобном лице отливала желтизной, а передние клыки были такими длинными, что едва не упирались в края огромных свирепо раздутых ноздрей. Предупредительно вскинув повыше свое оружие – нечто наподобие булавы, – он недружелюбно пробасил:
– Куда идешь?
Рей даже не вздрогнула. Задрав голову, она спокойно посмотрела в узкие щелки его глаз, окруженные крупными сальными складками.
Ее рука промелькнула перед ним в одно мгновение.
– Я – клиент, – произнесла Рей негромко, но вкрадчиво. – Пропусти. Хозяин меня знает.
Гаморреанец тотчас опустил оружие.
Рей с улыбкой кивнула ему напоследок:
– А ты – хороший слуга. И довольно неглупый, как я погляжу…
«Свинья» прорычала что-то в ответ. Вряд ли этот парень угадал иронию в ее голосе, а даже если и угадал, ему, кажется, не было до этого никакого дела.
Ункар Платт сидел за столом, попивая что-то едко пахнущее из широкой кружки. Его рыхлые телеса, которые, казалось, только увеличились за минувшее время, лежали поверх стола. Подкожная жидкость заставляла складки обрюзгшего тела слабо колыхаться при каждом движении. Локоть единственной руки тяжело упирался в пузо; культя, оставшаяся от второй, бессильно болталась, кое-как перевязанная красной тряпицей*.
Что ж, война диктует свои условия. Еще на Нал-Хатте Рей доводилось слышать, что с началом открытых боев спрос на биопротезы во Внешнем кольце сильно возрос. А значит, возросла и их стоимость – настолько, что даже один из самых зажиточных дельцов с Джакку не мог позволить себе подобной роскоши.
Заслышав шаги, кролут повернул голову. Рей встретила его недоуменный и, как обычно, настороженный взгляд, не поведя и бровью.
– Да? – выдавил Платт после небольшой паузы. – Чего нужно?
Рей потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что тот попросту не узнал ее. Еще несколько мгновений она молча смотрела на отвратительную тушу, думая, что так, возможно, даже лучше. Однако потом честность пересилила. Видимо, Бен заразил ее своей глупой привычкой…
– Неужели я настолько изменилась? – спросила она, не тая насмешки.
Платт слегка приподнял голову и пристальнее вгляделся в ее лицо. Рей замерла с сосредоточенным видом, затаив дыхание.
Наконец в его глазах наравне с недоумением забрезжило слабое, робкое узнавание.
– Ба! Неужто ты, Рей?
Она ответила хладнокровным кивком.
Платт вновь пробежался глазами по ее фигуре, в которой давно пропала прежняя нездоровая худоба. Наметанный глаз наверняка подметил и дорогую чужеземную одежду, и аккуратно причесанные короткие волосы.
Но были в ее облике и другие изменения, о которых сама Рей, скорее всего, даже не подозревала, но которые преобразили ее куда сильнее, чем прическа и одежда. Нечто мрачное и опасное, чего ограниченный барыга, вроде Ункара Платта, наверное, никогда не смог бы полноценно осмыслить – однако именно оно, это самое тайное «нечто», в первые же секунды вызвало у него ступор, если не сказать испуг. В ее движениях появилась холодная уверенность и даже властность. Все в ней – и походка, и осанка, полные мягкой грации хищника, и настороженный взгляд, – носило отпечаток скрытой угрозы.
По-видимому, не сумев измыслить ничего более подходящего, кролут буркнул:
– Что, нашла себе богатого дурака?
Рей тотчас отметила убогую попытку скрыть страх за грубой похабщиной.
– Полагаю, это не твое дело, – ответила она, улыбнувшись.
– Все вы одинаковы, – продолжал он, словно вовсе не услышал ее слов. – Дэви, ты… дешевые потаскухи, которые легко ведутся на богатые тряпки и блестящие побрякушки! Я всегда знал… даже когда ты корчила здесь неприступную добродетель, я знал, что ты просто набиваешь себе цену. Дай-ка угадаю. Ты легла под того старика, с которым прилетела на Такодану? Или под его приятеля-вуки?
